Особенный (джен)

«Смейтесь надо мной,

Если это вам поможет…»

Король и Шут «Гимн шута».

На перемене его обступили, будто циркового уродца. Расспрашивали о том, что случилось, о больнице. Рик только мотал головой, пытаясь изобразить улыбку. Вспоминать не хотелось и, уж тем более, делиться этим с одноклассниками.

Когда прозвенел звонок, Рик вздохнул с облегчением. Надвинув на глаза капюшон тёмно-коричневой толстовки (да-да, ему разрешили, мама приходила в школу и говорила с директором), он уселся на заднюю парту. Старался быть незаметным, но с такой-то рожей разве получится?

Девчонки вроде глядели сочувственно, пацаны — с любопытством. Рисованный шут на толстовке был его единственным союзником и молчаливым талисманом. Первый день прошёл сумбурно, а до конца года оставалось ещё две с лишним месяца.

Братья близнецы Чак и Лиам, с которыми они вроде подружились в прошлом году, теперь обходили его стороной. Рик однажды не выдержал и задал вопрос напрямую:

— Я чем-то вас обидел?

В школьном коридоре было шумно и гулко. Чак, прислонившись спиной к подоконнику, отвёл глаза. Лиам нервно провёл рукой по рыжей макушке.

— Нет, мы просто… Пф, так много уроков задают под конец года, времени совсем нет, — в его зелёных глазах проскользнула тень недовольства. Лиам терпеть не мог оправдываться. Это Рик уже выучил.

— Вы и на перемене от меня прячетесь, — он хотел услышать правду, а не жалкие отговорки. Время до звонка ещё оставалось, Рик буквально припёр их к стенке и буравил тяжёлым взглядом.

Чак дёрнул брата за рукав белой рубашки.

— Слушай, мы ещё хотели доделать домашку по математике.

Лиам нервно поморщился и опять взъерошил короткие волосы. Близнецы были повыше него и покрепче, наверное, могли бы вдвоём его отметелить, но решительности им досталось куда меньше. Рик заслонил дорогу, а эти двое мялись у подоконника.

— Мы торопимся, — вновь подал голос Чак — тот, что пониже и лицо у него более вытянутое, чем у брата.

Лиам вздохнул и переглянулся с братом.

— Мы не хотим, чтобы над нами все смеялись. Ты сам разве не понимаешь? — он в конце концов оттеснил Рика плечом.

— Извини, — виновато пробормотал Чак, проскользнув мимо.

Рик отступил.

— Да пошли вы! Ну и катитесь! Не хочу я водиться с трусами!

Близнецы и правда метнулись в сторону, будто он был каким-то заразным.

Рик стиснул зубы и затолкал кулаки в карманы толстовки. Слёзы подступили к глазам, и он крепко зажмурился. Так и стоял до конца перемены, прижавшись лбом к прохладной стене. Настоящие друзья так не поступают, значит, никогда они и не были друзьями.

— Ну и плевать, — прошептал Рик. Одному лучше. Конечно, это было неправдой, но надо же иметь хоть какую-то гордость. Навязываться хуже всего.

То, что несостоявшиеся друзья его кинули, ранило сильно, но хуже было то, что компания школьных хулиганов во главе с Толстым Тедом донимала каждый день. Дразнили, толкались и отбирали вещи. На что-то большее они не решились — видели, как Джимми встречал его у школы пару раз, и, наверное, побаивались, что Рик пожалуется брату.

Тошно было и от брезгливого сочувствия, когда обходили, будто прокажённого, бросая жалостливые взгляды. Но издёвки, насмешки и пинки доставали куда хлеще.

В тот тёплый майский день терпение совсем иссякло. Уроки уже закончились, и Рик, засунув в уши наушники, шагал домой вдоль железнодорожной насыпи. Толстый Тед со своими дружками-подпевалами болтались на станции и, очевидно, страдали от скуки, пиная друг другу смятую пивную жестянку.

Завидев его, они начали скандировать:

— Урод! Урод! Урод!

Рик стиснул кулаки в карманах. Не так громко играла музыка, чтобы их заглушить. Он хотел их обойти, но они загородили дорогу. Внутри всё заледенело. Если случится драка, то ему кранты. Четверо против одного. Да и Толстый Тед здоровый, как чёртов боров. Однако отступать некуда. Вспомнились эти трусливые братцы-близнецы. Нет, он не желал быть похожим на них и всё время чего-то бояться. А Толстый Тед хотел, чтобы его боялись.

— Привет, жирдяй. Слыхал у тебя был младший брат, но ты его сожрал, — вскинув голову, бесстрашно заявил Рик. Шутка вышла злая и совсем не смешная, однако один из его подпевал ухмыльнулся. — А ты чего ржёшь, Эдди? Ты вообще ирландец, лепрекон чёртов! Не подходи ко мне, не хочу веснушками заразиться, — изобразив брезгливую гримасу, Рик вскинул руки перед собой.

— Ты чё несешь, козёл?! — Толстый Тед тяжело шагнул к нему.

Раньше Рик попытался бы убежать, но сейчас лишь ухмыльнулся, вынув наушники, переложил плеер в карман джинс.

— Будете бить калеку?

Рашид — мелкий и вертлявый, схватил за толстовку. Рик сумел вывернуться и пнул его в колено. Тот взвыл и запрыгал на одной ноге. Рик отскочил в сторону, и тут же двое других кинулись к нему.

Толстого Теда он боднул головой в грудь, и тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Рик присел на корточки, и Эдди, не успев затормозить, перелетел через него и растянулся на насыпи. Рик перекатывал в руках мелкий щебень, который успел поднять в этот короткий миг. Широко расставив ноги, он сделал глубокий вдох.

— Ну, что, кто первый?

Толстый Тед сверлил его взглядом.

— Хрен с ним, пацаны, псих какой-то. Пошли отсюда, — он сплюнул в сторону и махнул рукой.

Рик знал, что это обманный манёвр. Однако сделать ничего не успел: пока Толстый Тед отвлекал внимание на себя, Рашид сбил его с ног. Камни всё ещё были зажаты в кулаках. Рик вложил в удар всю свою злость и, кажется, выбил этому дураку зуб.

Всё случилось так быстро. И, несмотря на то, что здорово треснулся спиной, и ушибленные рёбра болели, Рик подскочил на ноги. Метнул остатки щебня в Теда и Эдди. Не попал, конечно, но в этот момент на станции показался какой-то старик с тростью.

Рашид сплёвывал кровь и ругался на своём языке, злобно сверкая глазами из-под тёмной косой чёлки, наверняка обещал отомстить. Толстый Тед потянул его за рукав, бросив в сторону Рика последний уничтожающий взгляд. Старик пригрозил им тростью, и они убежали. Рик, глядя на свои дрожащие ладони, скованно поблагодарил.

В школе всё осталось по-прежнему, стычки случались регулярно, хотя и без прежнего задора. Толстый Тед просто не мог уронить свой авторитет, признать, что Рик его больше не боится.

Рик постоянно ходил в синяках и ссадинах, но рассказывать дома о том, что творится в школе, не смел. Стыдно было. Когда родители обо всём узнали, учебный год уже подошёл к концу. Толстый Тед учился в шестом классе и на будущий год должен был перейти в среднюю школу. Эта мысль приносила облегчение. Вот только кто-то другой может занять его место и по закону подлости обязательно займёт.

Рика не перевели в следующий класс. По всем предметам оказались низкие баллы, ведь он так много пропустил, а после никак не мог нагнать. Мама пыталась утешить, сказала, что у него будет преимущество, ведь он уже проходил эту программу. Папа тоже расстроился, хоть старался этого не показывать.

Однажды вечером, когда он уже должен был спать, родители разговаривали на кухне. Джимми играл в компьютер в наушниках, повернувшись спиной к кровати, и Рик тихо выбрался в коридор. Сел под дверью и прислушался.

— Гвен, ты ведь понимаешь, что это не выход? — раздался папин чуть хрипловатый голос. Из-под двери тянуло табаком.

— Это хотя бы передышка. Над ним издеваются в школе! — взволнованно воскликнула мама.

Папа вздохнул и откашлялся.

— Есть повод, нет повода — свинья всё равно хрюкает*. Он не научится общаться с людьми, если запереть его дома.

— Джек!

— Ладно, тише, дети спят, — скрипнул стул и раздались торопливые шаги. Рик вжался в стену. Ложная тревога, папа всего лишь приблизился к маме и что-то шепнул ей ласковым тоном.

— Я просто хочу его защитить, — мягко ответила мама, чуть погодя.

— До осени ещё долго. Не будем принимать поспешных решений. Рику нужно общаться со сверстниками, — настаивал на своём папа.

Мама что-то тихо сказала, но Рик не расслышал.

— Махнём в выходные за город, устроим пикник на природе. Ремонтом надо заняться, опять же, — бодро предложил папа. — Проведём время вместе, и ребята подышат свежим воздухом.

— Да, это хорошая идея. И у нас ещё есть время подумать, — согласилась мама.

* * *

Как выяснилось позже, маме всё-таки удалось переубедить папу. Последние два года начальной школы Рик закончил на домашнем обучении. После уроков он часто приходил на работу к маме, листал книги, устроившись в уголке читального зала, играл с солдатиками или возил в альбоме цветными карандашами. Джимми он и в подмётки не годился — тот, художник от Бога, как папа говорил. Рик — его бледная тень. Комиксы удавались более-менее: смешные и грустные, со схематичными, но забавными рисунками и карикатурами на школьных хулиганов. Теперь эти проблемы остались в прошлом.

Иногда, когда у папы выдавалось свободное время, они вдвоём возились в гараже со стареньким Фордом. Рик в основном инструменты подавал, но кое-что и правда запоминал. Папа чинил моторы намного сложнее: работал механиком в аэропорту Хитроу. И жили они как раз неподалёку, в Харлингтоне.

Рик втайне гордился папиной профессией. Какая разница, что он не лётчик, он ведь занят важным делом, и без него самолёты бы не взлетели, равно, как и без пилота и диспетчера. Каждая деталь важна, как и в двигателе не бывает лишних частей, так и в работе важен каждый сотрудник.

Они много говорили с папой об этом всём — о деталях и механизмах, и о людях, о человеческих отношениях. Механизмы Рика завораживали, в их природе проще разобраться, чем человеческой.

Это было спокойное, тихое время. А от отсутствия общения со сверстниками, как думал папа, он вовсе не страдал. В тусовке его приняли за своего, и пусть, что он младше — не значит, что глупее.

* * *

В октябре Рику должно было исполниться двенадцать, в седьмой класс он поступил на год позже остальных.

— Это первый год, никто друг друга не знает, можно завести друзей, — уверяла мама.

Рик с лёгкой грустью погладил футболку с шутом и вдохнул. Больше у него нет привилегий, придётся в школу таскаться в форме, как и всем. Осталась, зато, другая отрада: причёска «зелёный дикобраз» и чёрные черепа в ушах. Было немножко больно, но всего один короткий миг. Уши ему Сказка прокола, а «дикобраза» выбрил Тролль. И Рик ничуть не жалел. В новом образе он наконец-то обрёл сам себя, нет, скорее принял себя таким, какой есть.

Мама сначала ругалась, а папа сказал, что главное, что в голове, а не на ней. К тому же краска смоется, а волосы отрастут.

Самая большая радость, самое великое событие в жизни случилось в конце лета и воспоминании об этом согревали дождливым сентябрьским утром. Рик уже давно приставал к Ворону: «научи играть на гитаре». Тот всё отмахивался, но в конце концов сдался. Занимались они всего пару раз, но выходило у Рика паршиво. Он и сам это понимал. Думал, что сможет «творить волшебство», так же, как Ворон, но это, видно, не всем дано.

Ворон, похоже, заметил, что он расстроен.

— Ладно тебе, малой, не вешай нос. Гитара просто не твой инструмент.

Рик тоскливо вздохнул и поджал губы.

— Какой же тогда мой?

Ворон запустил руку в свои смоляные кудри и крепко задумался.

— Начнём с того, что попроще, — он долго рылся в торбе и выудил на свет какую-то металлическую штуку.

Рик вытянул шею, пытаясь разглядеть получше.

— Губная гармошка?

— Тоже неплохо, верно? — улыбнулся Ворон.

Рик был немного разочарован, но старался не подавать вида. А потом у него и правда начало получаться. Гармошку Ворон ему подарил. Они занимались пару недель, а после даже сыграли вместе, и ребята хлопали.

Прежняя компания по обычаю собралась в переходе возле башни Святого Стефана**. Джимми подрабатывал в приюте для бездомных животных, поэтому должен был приехать только вечером, а Рик, по случаю каникул, появился рано. День выдался тёплый, но нежаркий, и потому все торчали на залитой солнцем лужайке.

Тролль отвёл Рика в сторону и положил тяжёлую ладонь на плечо.

— Не передумал ещё? — спросил он самым серьёзным тоном.

— Нет, конечно, — мотнул головой Рик.

Тролль улыбнулся и взял за руку. В тени перехода поджидали двое полузнакомых ребят: девчонка с фиолетовым ирокезом и подведёнными чёрной тушью глазами, в короткой юбке и сетчатых колготках, и парень в футболке «Offspring» и рваных джинсах. У девчонки была футболка с Нирваной и шипованные браслеты на руках, у парня на светлой макушке напялена кепка козырьком назад. Обоим лет восемнадцать-девятнадцать. Рику — почти двенадцать, и он твёрдо решил пройти «посвящение». Не зря ведь донимал Тролля целую неделю.

— Это Шут, — представил Тролль. И тот дурашливо поклонился, сняв кепку, крепко пожал руку, как взрослому. — А это наша прекрасная дама — Сатира.

Девчонка наклонилась к Рику, и тот насуплено кивнул, с недавних пор терпеть не мог, когда его разглядывали.

Сатира, однако, улыбнулась и тряхнула его ладонь.

— Не бойся, я не кусаюсь, хотя зараза ещё та, как говорит мой отчим. Как тебя звать, маленький брат?

— Я ещё не придумал, — смущенно отозвался Рик.

Тролль незаметно подмигнул Сатире, но Рик всё равно увидел. Что у них за секреты? Сатира ему понравилась, сразу видно, что бойкая и бесстрашная.

Шут закурил и в серо-зелёных его глазах блеснул хитроватый огонёк.

— Какая твоя любимая группа?

Рик задумался.

— The Unseen и Die Ärzte — у них музыка весёлая. И Misfits ещё.

— Само собой, — ухмыльнулся Шут. — Считай, что на вопросы ты ответил, — он переглянулся с Троллем, и тот кивнул.

— А теперь ис-пы-та-ние, — торжественно произнёс Тролль и приобнял Рика за плечи, шепнул на ухо: — Заработай немного деньжат и угости ребят пивом. Как Ворон, — пояснил он.

Рик надул губы и бросил сердито:

— Я-то ведь не Ворон и играть совсем не умею, только на гармошке немного.

— Вот и попробуй. Настоящий панк не должен ничего бояться.

Рик тихо вздохнул и опустил глаза. Не то, чтобы он прямо боялся, но все ведь будут на него пялиться.

Сатира присела перед ним на корточки и взяла за руки.

— Эй, маленький брат, ты глаза закрой, и страшно не будет. А Шут тебе поможет слегка, так ведь? — она бросила в его сторону выразительный взгляд, и Шут шевельнул плечом.

— А что? Я могу, — охотно согласился он.

Испытание Рик выдержал с честью. Прислонившись спиной к холодной каменной стене, глубоко вздохнул и пошарил в карманах серой джинсовки. Вытащил гладкую серебристо-чёрную гармошку. Постоял немного, собираясь с духом, а после оттолкнулся лопатками от стены и, прикрыв глаза, заиграл.

С Вороном они разучили всего-то пару мелодий, и Рик их чередовал. Начал неплохо, потом слегка запнулся, но всё же доиграл самую известную песню Нирваны «Smells Like Teen Spirit». А после и стесняться перестал, страх сам собой растаял.

Шут долбил по пластиковому ведру из-под краски, будто по там-таму, и задавал ритм. Это и правда здорово помогало.

Тролль и Сатира наблюдали с противоположной стороны перехода, и вскоре, на удивление, в брошенную на пол кепку прилетело пару монет.

Играли с полчаса или около того, и Шут в итоге опустил ведро и кивнул с улыбкой.

— Хватит, думаю. Ты молоток!

Рик обрадовано заулыбался, отняв гармошку от губ. Руки слегка подрагивали от волнения, и ничего ответить он не решился. После этой проклятой травмы переклинивало порой, и слова застревали в горле. Когда волнуешься, это особенно проскальзывало. Букву «р» Рик так и не научился выговаривать за свою почти двенадцатилетнюю жизнь, точнее он её «переговаривал». А теперь ещё и заикался слегка. Что сказать, самооценке это отнюдь не пошло на пользу.

Шут подсчитал, сколько они заработали, и Тролль с Сатирой их похвалили. Они купили пару банок пива и устроились на лужайке. Рику тоже дали глотнуть, как взрослому. И он поморщился: не думал, что вкус такой противный окажется.

Старшие болтали и, похоже, совсем позабыли о посвящении. Рик разглядывал значки на джинсовой жилетке Шута. В конце концов не выдержал и требовательно дёрнул того за жилетку.

— Что дальше?

Шут взъерошил и без того лохматую голову, окинул Рика прицельным взглядом.

— Ну, братишка, надо тебе прикид сменить.

— Лучше стрижку, — заявила Сатира, растрепав его отросшие волосы. Рик всё пытался замаскировать чёлкой эту свою деформированную сторону. Но тут только маска поможет.

Сатира прижала его на минутку к себе, и Рик запрокинул голову, разглядывая её перевёрнутый облик. А она весёлая, и пахнет от неё приятно — смесью шоколада и корицы.

— Мать на работе, можно ко мне поехать, — предложила Сатира.

Тролль и Шут поддержали, и они потопали на трамвайную остановку. Сатира жила в Уимблдоне — большущем зелёном районе, в котором проводится знаменитый теннисный турнир.

* * *

Последнее испытание отложили на вечер. Шут назвал это «забавное хулиганство». Нужно было пробраться на территорию детского сада и наклеить стикеры на окна первого этажа. Ничего такого — просто смешные рожи. Это не так уж и страшно, главное, чтобы сторож не поймал.

Рик провернул всё, как надо. Завтра с утра малыши удивятся и обрадуются, наверное, обнаружив смайлики на стёклах.

Ребята поджидали за оградой и дружно схватили за руки, когда он вернулся. Сторож, похоже, всё-таки проснулся, и во дворе вспыхнул луч фонарика, раздались тяжёлые шаги. Давясь смехом, они вчетвером ринулись прочь.

— Ты молодец, крутой парень! — похвалил Тролль. — Ты все испытания прошёл и теперь самый настоящий панк — один из нас.

Рик расцвёл и тут же опустил глаза. Неловко как-то стало, да и ребята помогали во всём. Без них он бы не справился.

Шут отцепил значок от своей жилетки и приделал ему на джинсовку. Буква «А» в круге — анархия. Тролль, наклонившись, повесил ему на шею один из своих амулетов — металлическую рожицу шута — символ группы «Misfits». А Сатира чмокнула в щёку и защёлкнула у него на руке свой браслет с острыми шипами. Хорошо, что в переулке было темно, а то бы все видели, как полыхают от смущения уши. Никогда его девчонка не целовала. И тем более взрослая такая и… красивая.

— Поздравляем, братец! — Шут хлопнул его по плечу, опустив с небес на землю.

— Спасибо, — полушёпотом отозвался Рик.

— Добро пожаловать в стаю! — воскликнул Тролль, и Шут с Сатирой поддержали нестройным хором. — Надо это отметить, — он хлопнул в ладоши и оглядел остальных.

Вместе они направились в сторону ближайшего супермаркета. Когда вышли на перекрёсток, Шут деловито произнёс:

— Погремуха тебе нужна, как без этого?

Рик поглядел на зажёгшийся красный сигнал и перевёл взгляд на своё отражение в зеркальной витрине газетного киоска. Подмигнул обоими глазами Шуту, который стоял за спиной. По-другому теперь он и не умел — тоже последствия травмы. Коснулся выкрашенных в зелёный волос, и ответил:

— А я уже придумал. Светофор.

Сломанный, моргающий Светофор — такой теперь он и есть, и этого уже не изменишь. Да и плевать! Это был замечательный день, наполненный приключениями, весельем и открытиями. И одно из них — самое важное — друзья любят тебя таким, какой есть. И быть смешным — вовсе не страшно.

В новой школе это открытие очень пригодилось. Рик теперь выглядел иначе и чувствовал себя иначе — старше и взрослее. Смеялись больше не над ним, а вместе с ним. Неважно, что самому порой и вовсе было грустно. Все носят маски, а шутовская — не хуже прочих скрывает страх, печаль и боль.

Примечания:

*На каждый роток не накинешь платок.

**Биг Бен.