Выручи меня (гет)

Как раз на следующий день была очередь Гермионы дежурить по школе, и она отправилась на дежурство очень рано, чтобы не смотреть, как Рон демонстративно обнимается с Лавандой, а Гарри снова напросился к ней в спутники, с неудовольствием заметив, как глянул на него после этого Рон — ну ничего, вот сейчас Гермиона поймет, что не надо впутывать его в свои интриги.

В коридорах в такой ранний час было еще много праздношатающихся школьников, и Гарри заметил, что вслед за ним отправилась небольшая стайка девушек, делающих вид, что идут куда-то по своим делам, а потом к ней прибавилась и вторая — как раз то, что было надо, чтобы начать разговор.

— Так ты уверена, что многие пацаны теперь ревнуют ко мне всех этих… преследовательниц? — спросил Гарри. — Я и не знал, что у меня теперь в школе столько недоброжелателей — и без какой-либо вины с моей стороны.

— По-моему, Гарри, это очевидно, — ответила Гермиона. — Если тебя так волнует неприязнь твоих товарищей, то выбери какую-нибудь девушку, которая тебе наименее неприятна, и своди ее в Хогсмид. Тогда к тебе будет ревновать только один парень, а не множество — а как справляться с пакостями, которые будут делать тебе обиженные твоим выбором девушки, я тебя научу.

— А, ну если все так просто, — развел руками Гарри и тем же движением схватил Гермиону и поцеловал.

— О-о-о-о! — вздохнули следовавшие за ними девушки, как аудитория на телешоу.

Гермиона была ошарашена поведением Гарри не меньше, и ему даже удалось добиться небольшого инстинктивного ответа, приятного и дразнящего, а вот отпихивать его Гермиона побоялась.

— Ты что? — прошептала Гермиона в его губы, чуть отстранившись. — Зачем?

— Ты же сама посоветовала, — улыбнулся Гарри, улыбку его Гермиона вряд ли видела, скорее слышала. — И от меня отвяжутся, и тебя приревнуют, двух зайцев одним выстрелом.

— Ну не настолько же приревнуют!

— Ты сама начала, теперь выпутывайся, — шепнул Гарри, а Гермиона попыталась выпутаться из его объятий, но он ее не пустил. — Стоим, ждем, пока они уйдут, а то еще и сплетню получим, что мы поссорились.

— Куда ты вырос-то такой, мне на цыпочках стоять приходится.

— Спасибо за критику, учту, — и Гарри наклонился к Гермионе и с удовольствием зарылся в ее волосы, а потом расшалился и несколько раз поцеловал ее шейку.

Эффект выходки Гарри превзошел его ожидания. Дежурство у них выдалось длинным, и Гермиона довольно скоро перестала на Гарри сердиться и даже стала вести себя чуть свободнее, чем обычно, а за это время весть о том, что они целуются в коридоре, разлетелась по всему Хогвартсу. Вернувшись в гриффиндорскую гостиную вместе с Гермионой, Гарри заметил, что девушки теперь на него не смотрят неотрывно, а оживленно его обсуждают — это было как-то попривычнее, его имя трепали по разным поводам все пять лет до этого, да и выглядели девушки не столь сердитыми, как, скажем, после того, как имя Гарри вылетело из Кубка Огня.

А вот в спальне Гарри повезло куда меньше, потому что Рон набросился на него прямо с порога — Гарри был готов к обвинениям в предательстве, самодовольстве и донжуанстве, их и после очередных дифирамбов Гермионы в гостиной было не избежать, но Рон на этом не остановился.

— Тебе мало всех девчонок, которые за тобой табуном ходят? — кричал Рон так, что его наверняка слышали минимум два соседних курса, если не все семь курсов сразу. — Мог бы любую выбрать, и намного красивее!

— А тебе никогда не казалось, Рон, что ты свинья? — вспыхнул Гарри, уже не думая о том, как это выглядит со стороны. — Тебе пощечину вкатить или ты сам прекратишь истерику?

Гермиона не могла не признать, что в ее плане что-то пошло не так. В книжках было написано, что заставить юношу ревновать — верный способ разжечь его чувства, и Гермиона не сомневаясь советовала это Джинни. У Джинни этот номер не прошел, Гарри как не обращал на нее внимания, так и не обращает, но Гермиона не сильно этим обеспокоилась и попробовала тот же способ с Роном, раз в книжках-то пишут. Но и на этот раз теория не выдержала проверки практикой: Рон не собирался расставаться с Лавандой, из чувств в нем пробудилась только внезапная неприязнь к Гарри, а вот Гарри, совершенно неожиданно…

Все вообще происходило совсем не так, как она рассчитывала: Гермиона задумывалась о том, как ей теперь справляться с недоброжелательством девушек, которые на нее наверняка ополчатся как после статьи Риты Скиттер, а оказалось, что с доброжелательством справляться будет еще и посложнее. Лаванда от Гермионы последнее время по понятным причинам пряталась, но сегодня смотрела уже менее настороженно и даже чуть дружелюбно, а вот Парвати широко улыбалась Гермионе, хотя и сидела как на иголках, и даже Фэй Данбар, в последний год ставшая посерьезней, сегодня к Парвати присоединилась.

— Слушай, как оно было? — спросила Парвати, как только Гермиона вошла в спальню. — Классно? Тебе понравилось?

Ну вот что было отвечать, чтобы о Гарри не пошли неприятные ему слухи? Гарри был еще не в том возрасте, чтобы избавляться от надоедливого женского внимания распусканием про самого себя слухов, что он импотент, а Гермионе подобный ход и в голову бы не пришел. Тем более что и врать-то ей особо не пришлось — вообще-то, было здорово, волнующе и неожиданно, как подарок сюрпризом.

— Как это у вас вообще началось? — допытывалась Парвати. — Нет, я понимаю, конечно, что если каждую неделю гулять с Гарри по ночным коридорам, то, наверно, устоять невозможно. Или у вас еще летом что-то было?

Допрос женским коллективом отличается от допроса полицейскими тем, что вы, конечно, имеете право хранить молчание, но тогда вашу историю женщины выдумают вам без вашего участия. «Сам виноват!» — немного мстительно подумала Гермиона и вслух согласилась с гипотезой, что Гарри с самого начала года все это замышлял.

На следующее утро Гарри появился на завтраке с солидным фингалом, и Гермиона, конечно же, встала ему навстречу.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Гермиона, залечивая заклинаниями его боевую рану. — С кем ты уже успел подраться?

— У-у-у-у! — громко сказал Большой зал, как на очень большом телешоу, и даже МакГонагалл с некоторым удивлением, но без неодобрения посмотрела на стоящую в проходе пару, трогательную в своей заботе и душевной близости.

— С Роном, конечно. Я же тебя предупреждал.

— Ну извини, — ответила Гермиона и опустила глаза.

— Да ладно, если со школьным другом ни разу не подрался, то дружба не считается, — великодушно сказал Гарри, чтобы Гермиона не мучила себя. — Сириус говорил, что он не только с моим отцом, а даже с Люпином дрался, и Люпин ему чуть пасть не порвал.

К концу завтрака Гермиона заметила, что у нее еще прибавилось доброжелательниц: кто-то из девушек одобрял, что она наконец перестала вести себя как собака на сене и ее постоянное нахождение рядом с Гарри наконец-то получило понятный женскому сердцу смысл; кто-то злорадствовал разочарованию нелюбимой однокурсницы, которая с начала года залипала на Гарри; а кто-то взглянул на Гермиону по-новому: что-то же в ней должно быть, кроме вызубренных уроков, если за нее дерутся парни — таким далеко не каждая девушка в Хогвартсе могла похвастаться.

Но, конечно, и несколько писем с сюрпризами перед Гермионой упало, только она была уже ученая и письма ликвидировала, а потом и доброжелательное, и недоброжелательное внимание к своей персоне ей надоело, и она схватила Гарри за руку и потащила его к выходу, чтобы поговорить с ним вдали от чужих ушей.

— А-а-а-а! — негромко сказал им вслед Большой зал, и у Гермионы появилось нехорошее предчувствие, что теперь любое их привычное действие все вокруг будут истолковывать максимально романтическим способом.

— Видишь, что ты натворил? — пожаловалась Гермиона, затащив Гарри в пустой класс.

— Я натворил? — возмутился Гарри, но как-то так весело, что и спорить с ним не хотелось, не говоря уж о ругаться. — Я же говорил тебе, что заставлять Рона ревновать — плохая идея.

— Но это же ты переборщил, — упрямо ответила Гермиона.

— Я переборщил? А кто мне дал совет поцеловать девушку, которая мне нравится больше всех остальных?

— Я не так сказала!

— Да какая разница. Ты что, серьезно думаешь, что я уже кого-то присмотрел среди тех, кто за мной бегает? Да я в шоке нахожусь уже которую неделю, они меня одним количеством пугают. На тебя несется табун лошадей — ты будешь смотреть, у которой звездочка на лбу?

— Ну хорошо, а вот Джинни хотя бы…

— О Господи, нулевой пациент, как в фильмах про зомби! Это она их всех покусала, я точно тебе говорю.

Гермиону почему-то вдруг посетила мысль, что она добыла редкий элемент, называемый «человек-кремень»: от внимания юных красавиц бежит, при этом молод, гетеросексуален и хорошо целуется.

— Ну что же нам теперь делать? — немного жалобно сказала Гермиона.

— Да ничего не делать, — пожал плечами Гарри. — Два года назад меня все считали жуликом и махинатором, год назад — сумасшедшим. Ну перемоют мне кости еще раз, на этот раз по хорошему поводу. И табуны за мной ходить перестанут.

— То есть ты меня во все это втравил, а я тебя в результате еще и выручила? Тогда выручи и ты меня: приходи послезавтра к Слагхорну.

— Это еще зачем?

— Я скучаю там без тебя, Гарри, — мило сказала Гермиона. — И вообще, если про нас все равно будут сплетничать, то я собираюсь получить с этого выгоду и не скучать в одиночестве!