Лорд Уизли (гет)

Реджинальд опешил. Он ожидал от Поттера любой реакции, но не смеха!

Откровенно говоря, он и сам не верил в то, что говорил Гарри и его подружкам. Этот рассказ должен был внести разлад между Поттером и его окружением, перевести героя волшебного мира под влияние Гринграсса, упроченное браком мальчишки с выгодной Реджинальду девушкой или, как в данном случае, девушками, и с помощью влияния Поттера заставить Министерство проводить выгодную семье Гринграсс политику.

Реджинальд понимал, что в его рассказ трудно поверить. А потому рассчитывал на недоверие, злость, что угодно. На этот случай у него были готовы запасные варианты. Но он не был готов к гомерическому хохоту, сотрясавшему сейчас Поттера.

Наконец мальчишка отсмеялся, и его лицо приняло серьёзное выражение.

— Спасибо за анекдот, Реджинальд, — сказал он. — Сейчас мы мало над чем смеёмся, но вам бы проработать его нужно. — Поттер нахмурился. — Некоторые места совершенно не смешные и прямо оскорбляют людей.

Гринграсс покачал головой. Видимо, война всё же оставила след на психике Поттера, если он воспринял попытку манипуляции как способ его развеселить.

— А почему ты считаешь, что это шутка? — услышал Реджинальд за своей спиной.

Все обернулись. Посреди кухни стоял Рональд Уизли. Взлохмаченный и помятый, явно только вставший с постели, он держал в одной руке надкусанный ломоть хлеба и с интересом глядел на собравшихся.

— Так с чего ты взял, что это шутка, Гарри? — повторил он свой вопрос. Рассказ Гринграсса казался ему правдоподобным. — Ты ведь не хуже меня знаешь Дамблдора. Он вполне мог придумать нечто подобное.

Поттер недоверчиво посмотрел на друга.

— То есть ты хочешь сказать, что подливал мне зелья в тыквенный сок?

Рональд помотал головой.

— Ничего я тебе не подливал! Я сел в твоё купе, не зная твоего имени! Но то, что меня не посвятили в этот план, не означает, что его не существовало!

Гарри застонал и уронил голову на лежащие на столе руки, не в силах поверить, что его первый и лучший друг принял за правду бредни, произнесённые совершенно незнакомым ему человеком.

— Скажи, Рон, — произнесла Гермиона, — если они так сильны благодаря своим дарам, почему же не боролись с Пожирателями? Почему не спасали магглорождённых? Или, если они так обеспокоены судьбой Гарри, почему же не пришли к нему раньше, чтобы «вырвать из лап лжецов»?

— А ты не поняла? — усмехнулась дочь Артура. — Приди они раньше, им пришлось бы решать проблему Волдеморта с нами вместе, а они хотели отсидеться в стороне и примкнуть к победителям.

— Ага, — отозвался Поттер. — Вы, наверное, слышали, что Астория Гринграсс ещё месяц назад была наречённой Малфоя, но помолвка была разорвана якобы по причине неуважения жениха к невесте. А на самом деле, родниться с проигравшими невыгодно, и герой Волшебной Британии лучше бывшего Пожирателя, — он поднял голову, сверля Гринграсса глазами. — Верно ведь?

Реджинальд с трудом сдержал кивок, подтверждающий слова Поттера. Он был прав во всём! Может, и правда стоило прийти к нему с этим рассказом раньше? Но тогда он потребовал бы доказательств, которые можно было бы предоставить, но на это пришлось бы тратить деньги, что для Реджинальда Гринграсса было худшей участью из возможных.

— Да нет! — встрял Уизли. — Вы, верно, не поняли чего-то. Так ведь, сэр? Ведь ты подумай, Гарри, как тебе повезёт тогда! Целых четыре жены!

— На самом деле, мистер Уизли, то же касается и вас! — произнёс Гринграсс, в раздумье закрывая глаза и кивая своим мыслям.

— Как? — не то с удивлением, не то с радостью спросил Рональд.

Реджинальд вздохнул. Он очень хотел приобрести влияние на героев войны. Любым способом. Конечно, Поттер был бы предпочтительнее, но сойдёт и Уизли. В конце концов, этот рыжый идиот тоже боролся с Неназываемым, был героем, а значит — влиятельной личностью. Да и наличие отца-работника Министерства магии было плюсом.

— Видите ли, дражайший Рональд... Мне ведь можно так называть вас? Отлично. Так вот, вы, Рональд, провели так много времени с Гарри, прошли через столько опасностей, что Магия считает вас его названым братом-близнецом, а значит, вы имеете право занять его место при выполнении обязательств рода Поттер. С разрешения Гарри, конечно.

Рыжий посмотрел на Поттера так, будто от этого разрешения зависела его жизнь. Тот, пробормотав что-то неразборчивое, махнул рукой, и Уизли закричал:

— Спасибо тебе, дружище! Спасибо! Он согласен! И я согласен! Гермиона, — обратился он к школьной подруге, — прости, мне очень не хочется тебя бросать, но контракты нужно выполнять! Хотя, если хочешь, могу взять тебя пятой женой!

Гермиона, едва услышав это, вскочила на ноги, ударила Рона по лицу так, что он упал, и выбежала прочь из дома. Гарри и Джинни поспешили за ней.

Рон Уизли поднялся с пола, стёр рукавом текущую из носа кровь и пробормотал:

— Если не хочешь, могла бы просто сказать об этом! Я не обижусь, мне четырёх достаточно! Тем более таких!

С этими словами он схватил Дафну за грудь. В тот же миг маска безразличия на её лице сменилась гримасой боли, и Рон снова получил удар по лицу, отправивший его на пол и лишивший сознания.

Тем временем Гарри и Джинни догнали свою подругу. Она стояла в саду, растирая по лицу текущие из глаз ручейки слёз.

— Гермиона, не слушай его! — попытался успокоить подругу Гарри. — Ты же знаешь, что Рон — идиот!

— Более того, — проворчала Джинни, — если он бросил свою возлюбленную ради четырёх девок, значит он тебя не любил! Он ни тебя, ни твоих слёз не достоин!

Гермиона кивнула, соглашаясь с ними. Но её тело всё так же сотрясалось от рыданий, то и дело раздавались всхлипы, а по щекам катились слёзы.

Для Гарри не было пытки ужаснее, чем плачущие девушки. Тем более, если этой девушкой была Гермиона — самый близкий, самый родной для него человек. Он должен был её утешить. Но как? Юноша никогда не был силён в психологии, особенно женской. Поэтому он совершил единственное действие, пришедшее ему в голову, которым Гермиона не раз успокаивала его самого: Гарри Поттер обнял свою подругу.

Через мгновение она обняла его в ответ, и Гарри прижал её к себе, гладя по спине. Затем в его голову пришла идея, и, повинуясь ей, Гарри шагнул в сторону, потянув за собой Гермиону, затем в другую сторону, вперёд, повернулся, и уже через минуту они с Гермионой повторяли тот самый танец, что так развеселил их во время охоты за крестражами.

Гарри смотрел на лицо Гермионы. Слёз уже не было, на её лице расцвела улыбка, свет играл с её волосами, щёки налились румянцем. Гарри открыто любовался ею, коря себя за то, что не замечал её красоты. Она всегда была рядом, поддерживала его, она была самым близким и дорогим ему человеком.

«Каким же я был идиотом! — думал он. — И не только в палатке. Я был идиотом всю жизнь».

Танец прекратился, и Гарри, не сдержавшись, поцеловал Гермиону. Она замерла от неожиданности, но затем ответила.

Робкий и нежный первый поцелуй отключил сознание Гарри. В его голове смешались все мысли, кроме одной: этот поцелуй был особенным.

Когда они оторвались друг от друга, в их глазах плескались нежность, радость и любовь.

Гарри вспомнил, что Джинни и Кэти говорили, будто Гермиона влюблена в него с первого курса, но тогда Гарри им не верил. А сейчас — сейчас их слова нашли подтверждение.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь, и им не требовалось говорить ничего. Три заветных слова были написаны на их счастливых лицах.

— Какая же вы милая пара! — произнесла Джинни, подойдя к ним. Она обняла своих друзей, а затем улыбнулась. — Надо написать маме, вот она обрадуется!

Не говоря больше ни слова, Джинни стремительно побежала к дому.

Смеясь, Гарри и его девушка последовали за ней. Они шли, любуясь пейзажами вокруг Норы, уже давно хорошо изученными, но теперь, когда они вступили в новую стадию отношений, всё казалось ещë более прекрасным.

— Прости, я был слепцом, — шептал он.

— Это ничего, — ответила Гермиона, ероша его волосы. — Я стеснялась признаться тебе, а ты был влюблён в других.

Гарри крепче прижал девушку к себе и попытался поцеловать, но увиденная в доме картина ввела их обоих в ступор.

На кухне за столом сидели Реджинальд Гринграсс и Рональд Уизли. В руках у обоих были бутылки сливочного пива. Перед ними лежали стопки пергамента, перья и чернильницы. Звонко чокаясь сосудами, Рон и Реджинальд отпивали по глотку пива, хлопали друг друга по плечам и обнимались.

— Что здесь происходит? — пискнула Гермиона, наблюдая за тем, как Рон пытается поцеловать Гринграсса в заросшие бородой щёки.

— Они подписали брачный контракт, — подала голос стоящая у окна Пэнси. — Празднуют. Хотя я не могу понять, как мистер Гринграсс собирается проводить свадьбу разом на пять человек.

— По древним законам магии! — крикнул Гринграсс. — Это магглы придумали церемонии, а у магов всё просто!

Он достал из кармана восемь золотых колец. Провёл над ними палочкой, придавая некоторым из них другой диаметр, после чего чарами надел украшения на четыре из пяти пальцев Рону, а девушкам — по одному на безымянный.

— Объявляю вас мужем и жёнами! — провозгласил он торжественным голосом, пытаясь подражать священнику в церкви, но акустика жилища семьи Уизли и выпитый алкоголь сорвали его намерение.

— Сегодня ночью консумируете брак, — сказал он, направляясь к двери.

— Уже уходите? — спросил его Гарри. Юноша ожидал, что Реджинальд останется, по крайней мере, до следующего дня, поддерживая дочерей и их подруг.

— Да, — ответил лорд, отвешивая поклон. — Не хочу мешать молодым. Пусть привыкают друг к другу.

Едва за ним закрылась дверь, Рон вскочил со стула, подбежал к друзьям и, улыбаясь в тридцать два зуба, проговорил:

— Гарри! Гермиона! Представляете, я женат!