Лорд Уизли (гет)

Окончилась Вторая магическая война. Лорд Волдеморт пал, Пожиратели смерти погибли или были схвачены. Те, кто остались на свободе — Малфои, например — наверняка скоро придут в Министерство с мешками денег в руках, чтобы их оправдания о подчиняющем проклятии, угрозах жизни или шантаже звучали убедительнее. Но теперь этот трюк не сработает.

Гарри Поттер счастливо вздохнул. С момента победы над Волдемортом прошёл месяц, а он всё не мог поверить в то, что это — не сон, что можно не бегать от Пожирателей и егерей, не бояться за близких, не мотаться по стране в поисках крестражей. Теперь он может наслаждаться жизнью.

Был солнечный летний день. Гарри, Гермиона и Джинни готовили обед. Обычно этим занималась Молли, но сейчас она ни на секунду не покидала больницу святого Мунго. Фред Уизли был тяжело ранен в битве за Хогвартс и чудом остался жив. Молли наотрез отказалась возвращаться домой, пока её сын не поправится, и помогала персоналу больницы в уходе за пациентами. Артур пропадал в Министерстве, Джордж — в магазине. Всё хозяйство вели Гарри, Гермиона и Джинни. Да ещё переселившиеся временно в Нору Билл и Флёр, сейчас бывшие на работе. Друзья пару раз пытались привлечь к помощи Рона, но тот отмахивался от них.

— Какую отговорку мой братец придумал на этот раз? — со смесью любопытства и злости спросила Джинни. Лень Рона уже давно раздражала её. Ведь он тоже живёт в этом доме, но почти ничего не делает. Зато на завтрак, обед и ужин съедает больше всех жильцов, вместе взятых.

— Сказал, что завтра рано утром отправится в Шотландию, — отозвался Гарри, скидывая нарезанную морковь в суп. — Хочет помочь восстановить наш любимый Хогвартс.

— Чушь! — ответила Джинни. — Не он ли месяц назад говорил, что не может этого делать, потому что записался на курсы мракоборцев? Он посещал эти курсы три дня, а потом сбежал и с тех пор не работает. Не то, что ты, Гарри.

Гарри вздохнул. Этот разговор повторялся изо дня в день. Всякий раз Джинни пеняла ленящемуся брату тем, что он сбежал с курсов мракоборцев, хотя, как и Гарри, учился лично у Гавейна Робардса; затем Рон поступил в помощники к Олливандеру, ушёл от него работать в «Сладкое королевство», оттуда — во «Флориш и Блоттс», на автобус «Ночной рыцарь» и так далее. Перепробовав множество работ одну за другой, Рон обосновался в Норе, откуда почти не выходил.

Гарри же, как и хотел, оказался на мракоборческих курсах. В свободное от учёбы время он жил в Норе.

Сегодня Робардс отпустил его пораньше, и Гарри, едва вступив в так любимый им дом, принялся помогать девочкам, попытавшись привлечь Рона к делу. Безуспешно.

— Ты ещё не жалеешь, что решила выйти за Рона? — спросила Джинни у Гермионы. — Ты же знаешь, мама с папой поймут, а Гарри со мной разошёлся.

При этих словах Гарри вздрогнул. В его голове пронеслись обстоятельства его расставания с Джинни...

Случилось это вскоре после победы. Гарри, как и хотел, начал встречаться с Джинни. Однако вскоре он стал всё больше отдаляться от неё. Было ли причиной различие их характеров, желание отдохнуть, неразбериха или же нечто иное, Гарри не знал. Тем не менее, чем дальше заходили их отношения, тем очевиднее становилось, что друг другу они не подходят.

Когда Гарри сказал, что им надо расстаться, Джинни отреагировала ожидаемо — летучемышиным сглазом. Наслала бы что-нибудь ещё, но... Молли и Артур помешали.

Вскоре Джинни успокоилась. Обсудив ситуацию, сын Поттеров и дочь Уизли разошлись относительно мирно, оставшись хорошими друзьями.

Было, конечно, одно «но»: сразу после прекращения романа с Гарри Джинни стала искать ему девушку на замену себе. По милости Джинни победитель Тёмного Лорда встречался с каждой из сестёр Патил, с Полумной Лавгуд, с Кэти Белл. И с каждой отношения закончились, толком не начавшись. А сейчас Джинни, решив, что Гермионе не подходит Рон, при всяком удобном случае пыталась склонить еë к отношениям с Гарри. Но Гермиона упрямилась, надеясь направить Рона на верный и праведный путь.

Ответа подруги Гарри не услышал, потому что ей не дал ничего сказать голос Кикимера:

— Вас хотят видеть, хозяин.

Старый эльф, не дождавшись возвращения Гарри в дом на Гриммо, переселился в Нору, следя за чистотой, предупреждая о письмах и незваных гостях.

— И кто это, Кикимер?

Вместо ответа эльф открыл дверь, и в гостиную вошёл высокий и худой как щепка мужчина лет сорока или пятидесяти. Его лицо, уже начавшее покрываться морщинами, было усталым, хотя стального цвета глаза глядели на всех с превосходством из-под опущенных бровей. Белые усы и борода окаймляли рот, создавая видимость добродушной ухмылки на тонких губах. Волосы — такие же белые, как усы — были заплетены в косу. Гарри почему-то подумал, что гость — судья.

Следом за мужчиной вошли четыре девушки. Одну из них Гарри узнал безошибочно: Панси Паркинсон. Похорошевшая, более приятная лицом, более изящная, но это была именно она. Вторая — среднего роста брюнетка с живыми тёмно-синими, ещё детскими глазами, искренней улыбкой, одетая, в отличие от всех, на маггловский манер — была Гарри незнакома. В третьей, стройной блондинке с безразличным выражением лица, ледяными голубыми глазами и тонкой талией, была узнана Дафна Гринграсс, слизеринка, считавшаяся первой красавицей Салазарова факультета. Ни с кем не общавшаяся, на всех глядевшая с превосходством, она отвернула от себя всех, желающих с ней подружиться.

А рядом и её сестра, Астория. Чуть ниже Дафны, с узким лицом, тёмными волосами, весёлой улыбкой, с теми же глазами, что у сестры, но лишёнными безразличия. Гарри изредка разговаривал с ней, найдя её приятной собеседницей.

— Привет, Астория, — поздоровался он с ней. — Что-то случилось?

— Гарри, — сказала она, борясь с желанием обнять его. — Познакомься с моим отцом Реджинальдом Гринграссом, моей сестрой Дафной, её подругой Трейси Девис. Панси ты знаешь.

Гарри молча пожал Гринграссу руку.

— Вы вовремя, мистер Гринграсс. Скоро мы накроем на стол. Пообедаете с нами?

— Почту за честь, мистер Поттер! — весёлым голосом ответил тот. — Давайте называть друг друга по именам!

— Хорошо, — ответил Гарри, чувствуя в визите подвох.

Обед прошёл в разговорах о всяких мелочах. Говорили в основном Гарри, Гермиона, Джинни, Астория и Реджинальд. Панси изредка давала едкие комментарии о политике Министерства, Дафна и Трейси молчали, поглядывая на Реджинальда, и Гарри показалось, что они смертельно боятся его.

— Гарри, — произнёс наконец Гринграсс, — думаю, вы понимаете, что я пришёл сюда не просто так. У меня для вас есть информация, которая поменяет многое в вашей жизни.

— Что за информация? — спросил Гарри, радуясь, что ему можно перестать любезничать со странным незваным гостем.

— Вы, как и я, лорд древнего и благородного семейства. У вас много богатств, и вы сильный волшебник...

В течение получаса Гринграсс рассказывал Гарри о его жизни. Но его рассказ был наполнен самыми ужасными для Гарри вещами: им манипулировали директор, семья Уизли, Гермиона, Невилл Лонгботтом... Рон и Гермиона дружили с ним ради его денег и артефактов, не давая общаться ни с кем, кроме себя; его поили кучей зелий; Молли обманом заставила его подписать брачный договор, чтобы прибрать к рукам редкие дары и снять печать предательства крови; Джинни блудила со всеми мужчинами в Хогвартсе, а Дамблдор специально прятал его у магглов, чтобы не дать проснуться родовому дару Поттеров!

— Но всё имеет свой конец. Я пришёл к вам, лорд Поттер, дабы вырвать из цепей лжецов и отдать вам принадлежащие вам деньги, артефакты и место в Визенгамоте, разбудить вашу силу, очистить ваш разум от зелий и сообщить, что мы готовы к выполнению контракта с вами!

— Какого контракта? — спросила Гермиона, пытаясь удержать Джинни от нападения на Гринграсса.

— Вы не знаете? Неудивительно. Вам не сказали, видимо. Родители лорда Поттера подписали брачный контракт со мной. Дафна — его наречённая. Однако лорд Поттер является наследником Певереллов, Блэков и Эвансов — чистокровного рода, основанного его матерью. Лили ведь была обретённой — магглой, которой волею высших сил была дана магия. Четыре рода. Значит, ему нужны четыре жены. Мои дочери и их подруги, — он обвёл рукой девушек, — согласились стать супругами Гарри Поттера.

Гарри, сидевший до того с каменным лицом, неприлично громко рассмеялся.

Реджинальд опешил. Он ожидал от Поттера любой реакции, но не смеха!

Откровенно говоря, он и сам не верил в то, что говорил Гарри и его подружкам. Этот рассказ должен был внести разлад между Поттером и его окружением, перевести героя волшебного мира под влияние Гринграсса, упроченное браком мальчишки с выгодной Реджинальду девушкой или, как в данном случае, девушками, и с помощью влияния Поттера заставить Министерство проводить выгодную семье Гринграсс политику.

Реджинальд понимал, что в его рассказ трудно поверить. А потому рассчитывал на недоверие, злость, что угодно. На этот случай у него были готовы запасные варианты. Но он не был готов к гомерическому хохоту, сотрясавшему сейчас Поттера.

Наконец мальчишка отсмеялся, и его лицо приняло серьёзное выражение.

— Спасибо за анекдот, Реджинальд, — сказал он. — Сейчас мы мало над чем смеёмся, но вам бы проработать его нужно. — Поттер нахмурился. — Некоторые места совершенно не смешные и прямо оскорбляют людей.

Гринграсс покачал головой. Видимо, война всё же оставила след на психике Поттера, если он воспринял попытку манипуляции как способ его развеселить.

— А почему ты считаешь, что это шутка? — услышал Реджинальд за своей спиной.

Все обернулись. Посреди кухни стоял Рональд Уизли. Взлохмаченный и помятый, явно только вставший с постели, он держал в одной руке надкусанный ломоть хлеба и с интересом глядел на собравшихся.

— Так с чего ты взял, что это шутка, Гарри? — повторил он свой вопрос. Рассказ Гринграсса казался ему правдоподобным. — Ты ведь не хуже меня знаешь Дамблдора. Он вполне мог придумать нечто подобное.

Поттер недоверчиво посмотрел на друга.

— То есть ты хочешь сказать, что подливал мне зелья в тыквенный сок?

Рональд помотал головой.

— Ничего я тебе не подливал! Я сел в твоё купе, не зная твоего имени! Но то, что меня не посвятили в этот план, не означает, что его не существовало!

Гарри застонал и уронил голову на лежащие на столе руки, не в силах поверить, что его первый и лучший друг принял за правду бредни, произнесённые совершенно незнакомым ему человеком.

— Скажи, Рон, — произнесла Гермиона, — если они так сильны благодаря своим дарам, почему же не боролись с Пожирателями? Почему не спасали магглорождённых? Или, если они так обеспокоены судьбой Гарри, почему же не пришли к нему раньше, чтобы «вырвать из лап лжецов»?

— А ты не поняла? — усмехнулась дочь Артура. — Приди они раньше, им пришлось бы решать проблему Волдеморта с нами вместе, а они хотели отсидеться в стороне и примкнуть к победителям.

— Ага, — отозвался Поттер. — Вы, наверное, слышали, что Астория Гринграсс ещё месяц назад была наречённой Малфоя, но помолвка была разорвана якобы по причине неуважения жениха к невесте. А на самом деле, родниться с проигравшими невыгодно, и герой Волшебной Британии лучше бывшего Пожирателя, — он поднял голову, сверля Гринграсса глазами. — Верно ведь?

Реджинальд с трудом сдержал кивок, подтверждающий слова Поттера. Он был прав во всём! Может, и правда стоило прийти к нему с этим рассказом раньше? Но тогда он потребовал бы доказательств, которые можно было бы предоставить, но на это пришлось бы тратить деньги, что для Реджинальда Гринграсса было худшей участью из возможных.

— Да нет! — встрял Уизли. — Вы, верно, не поняли чего-то. Так ведь, сэр? Ведь ты подумай, Гарри, как тебе повезёт тогда! Целых четыре жены!

— На самом деле, мистер Уизли, то же касается и вас! — произнёс Гринграсс, в раздумье закрывая глаза и кивая своим мыслям.

— Как? — не то с удивлением, не то с радостью спросил Рональд.

Реджинальд вздохнул. Он очень хотел приобрести влияние на героев войны. Любым способом. Конечно, Поттер был бы предпочтительнее, но сойдёт и Уизли. В конце концов, этот рыжый идиот тоже боролся с Неназываемым, был героем, а значит — влиятельной личностью. Да и наличие отца-работника Министерства магии было плюсом.

— Видите ли, дражайший Рональд... Мне ведь можно так называть вас? Отлично. Так вот, вы, Рональд, провели так много времени с Гарри, прошли через столько опасностей, что Магия считает вас его названым братом-близнецом, а значит, вы имеете право занять его место при выполнении обязательств рода Поттер. С разрешения Гарри, конечно.

Рыжий посмотрел на Поттера так, будто от этого разрешения зависела его жизнь. Тот, пробормотав что-то неразборчивое, махнул рукой, и Уизли закричал:

— Спасибо тебе, дружище! Спасибо! Он согласен! И я согласен! Гермиона, — обратился он к школьной подруге, — прости, мне очень не хочется тебя бросать, но контракты нужно выполнять! Хотя, если хочешь, могу взять тебя пятой женой!

Гермиона, едва услышав это, вскочила на ноги, ударила Рона по лицу так, что он упал, и выбежала прочь из дома. Гарри и Джинни поспешили за ней.

Рон Уизли поднялся с пола, стёр рукавом текущую из носа кровь и пробормотал:

— Если не хочешь, могла бы просто сказать об этом! Я не обижусь, мне четырёх достаточно! Тем более таких!

С этими словами он схватил Дафну за грудь. В тот же миг маска безразличия на её лице сменилась гримасой боли, и Рон снова получил удар по лицу, отправивший его на пол и лишивший сознания.

Тем временем Гарри и Джинни догнали свою подругу. Она стояла в саду, растирая по лицу текущие из глаз ручейки слёз.

— Гермиона, не слушай его! — попытался успокоить подругу Гарри. — Ты же знаешь, что Рон — идиот!

— Более того, — проворчала Джинни, — если он бросил свою возлюбленную ради четырёх девок, значит он тебя не любил! Он ни тебя, ни твоих слёз не достоин!

Гермиона кивнула, соглашаясь с ними. Но её тело всё так же сотрясалось от рыданий, то и дело раздавались всхлипы, а по щекам катились слёзы.

Для Гарри не было пытки ужаснее, чем плачущие девушки. Тем более, если этой девушкой была Гермиона — самый близкий, самый родной для него человек. Он должен был её утешить. Но как? Юноша никогда не был силён в психологии, особенно женской. Поэтому он совершил единственное действие, пришедшее ему в голову, которым Гермиона не раз успокаивала его самого: Гарри Поттер обнял свою подругу.

Через мгновение она обняла его в ответ, и Гарри прижал её к себе, гладя по спине. Затем в его голову пришла идея, и, повинуясь ей, Гарри шагнул в сторону, потянув за собой Гермиону, затем в другую сторону, вперёд, повернулся, и уже через минуту они с Гермионой повторяли тот самый танец, что так развеселил их во время охоты за крестражами.

Гарри смотрел на лицо Гермионы. Слёз уже не было, на её лице расцвела улыбка, свет играл с её волосами, щёки налились румянцем. Гарри открыто любовался ею, коря себя за то, что не замечал её красоты. Она всегда была рядом, поддерживала его, она была самым близким и дорогим ему человеком.

«Каким же я был идиотом! — думал он. — И не только в палатке. Я был идиотом всю жизнь».

Танец прекратился, и Гарри, не сдержавшись, поцеловал Гермиону. Она замерла от неожиданности, но затем ответила.

Робкий и нежный первый поцелуй отключил сознание Гарри. В его голове смешались все мысли, кроме одной: этот поцелуй был особенным.

Когда они оторвались друг от друга, в их глазах плескались нежность, радость и любовь.

Гарри вспомнил, что Джинни и Кэти говорили, будто Гермиона влюблена в него с первого курса, но тогда Гарри им не верил. А сейчас — сейчас их слова нашли подтверждение.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь, и им не требовалось говорить ничего. Три заветных слова были написаны на их счастливых лицах.

— Какая же вы милая пара! — произнесла Джинни, подойдя к ним. Она обняла своих друзей, а затем улыбнулась. — Надо написать маме, вот она обрадуется!

Не говоря больше ни слова, Джинни стремительно побежала к дому.

Смеясь, Гарри и его девушка последовали за ней. Они шли, любуясь пейзажами вокруг Норы, уже давно хорошо изученными, но теперь, когда они вступили в новую стадию отношений, всё казалось ещë более прекрасным.

— Прости, я был слепцом, — шептал он.

— Это ничего, — ответила Гермиона, ероша его волосы. — Я стеснялась признаться тебе, а ты был влюблён в других.

Гарри крепче прижал девушку к себе и попытался поцеловать, но увиденная в доме картина ввела их обоих в ступор.

На кухне за столом сидели Реджинальд Гринграсс и Рональд Уизли. В руках у обоих были бутылки сливочного пива. Перед ними лежали стопки пергамента, перья и чернильницы. Звонко чокаясь сосудами, Рон и Реджинальд отпивали по глотку пива, хлопали друг друга по плечам и обнимались.

— Что здесь происходит? — пискнула Гермиона, наблюдая за тем, как Рон пытается поцеловать Гринграсса в заросшие бородой щёки.

— Они подписали брачный контракт, — подала голос стоящая у окна Пэнси. — Празднуют. Хотя я не могу понять, как мистер Гринграсс собирается проводить свадьбу разом на пять человек.

— По древним законам магии! — крикнул Гринграсс. — Это магглы придумали церемонии, а у магов всё просто!

Он достал из кармана восемь золотых колец. Провёл над ними палочкой, придавая некоторым из них другой диаметр, после чего чарами надел украшения на четыре из пяти пальцев Рону, а девушкам — по одному на безымянный.

— Объявляю вас мужем и жёнами! — провозгласил он торжественным голосом, пытаясь подражать священнику в церкви, но акустика жилища семьи Уизли и выпитый алкоголь сорвали его намерение.

— Сегодня ночью консумируете брак, — сказал он, направляясь к двери.

— Уже уходите? — спросил его Гарри. Юноша ожидал, что Реджинальд останется, по крайней мере, до следующего дня, поддерживая дочерей и их подруг.

— Да, — ответил лорд, отвешивая поклон. — Не хочу мешать молодым. Пусть привыкают друг к другу.

Едва за ним закрылась дверь, Рон вскочил со стула, подбежал к друзьям и, улыбаясь в тридцать два зуба, проговорил:

— Гарри! Гермиона! Представляете, я женат!

Некоторое время после ухода Реджинальда Гринграсса прошло в нервной обстановке: Рональд не переставал радоваться своей свадьбе, не слыша сомнений друзей, сестры и даже всех четырёх девушек в том, что наличие колец на пальце, проведённая вместе ночь и обьявление мужем и жёнами от Реджинальда Гринграсса можно считать полноценным замужеством. Наконец, Джинни, уставшая от голоса брата, наслала на него усыпляющее заклятие, и в Норе воцарилась тишина.

Отлевитировав Рона в комнату, Гарри вместе с подругами снова занялись хозяйством. Спустя какое-то время к ним присоединились Астория и Трейси, и дело пошло быстрее. Дафна и Пэнси даже не думали помогать и просто стояли в стороне. Впрочем, никто не ждал, что дочь Пожирателя смерти и самая высокомерная девушка в Хогвартсе начнут мыть посуду или мести полы в доме Уизли. А потому их просто игнорировали.

— Простите, — прошептала Астория, — отец всегда был одержим идеей стать влиятельной фигурой в Министерстве. Когда я рассказала ему о нашем знакомстве с Гарри, он разорвал помолвку с Малфоями, несколько дней ходил в Министерство, а сегодня встретился с вами.

— Значит, это ты подала ему идею женить Гарри на вас четырёх? — спросила Джинни, пристально глядя на гостью.

Астория поникла, и Джинни положила руку ей на плечо, извиняясь перед ней.

Все были заняты делом: Гарри и Гермиона ворковали, Джинни и Астория говорили о чём-то шёпотом, Трейси с интересом наблюдала, как зачарованная губка вытирает тарелки, будто видела это впервые в жизни. Лишь Панси и Дафна сидели без дела и хмурились. Паркинсон была готова забыть вражду с Поттером и стать его женой. Но связать свою жизнь с Уизли? Этим рыжим предателем крови? Этого она вынести не смогла бы, поэтому, услышав решение мистера Гринграсса, едва сдержалась от потока грубых слов. После войны родители Панси отправились в Азкабан, а их поместье было опечатано. Реджинальд приютил юную Паркинсон у себя, и она не хотела лишиться крыши над головой из-за своей грубости.

Дафну Гринграсс беспокоило другое: в школе Дафна считалась первой красавицей среди своих однокурсниц, и сейчас, когда она повзрослела, то стала ещё красивее. На неё смотрели с восхищением все знакомые юноши. Все, кроме Поттера. Этот гриффиндорец не замечал никого, кроме своей лохматой гря... магглокровки! Такая несправедливость злила девушку намного больше брака с Уизли: она была послушной дочерью, и если отец говорил ей выйти замуж за шестого сына Артура и Молли, то она выполнит отцовскую волю без слов и мыслей.

Но переживала она недолго. Немного подумав, Дафна решила завести с Поттером знакомство, а может, и дружбу. Не было сомнений, что из Рональда Уизли муж будет хуже некуда, и «принцессе Слизерина», как называла сама себя Дафна, понадобится любовник. И Гарри Поттер, Герой Волшебной Британии, был идеальным кандидатом на эту роль.

С такими мыслями гостья встала и предложила хозяевам свою помощь.

— В доме уже сделана вся работа, — ответил ей Гарри, — но если хочешь помочь, иди с Гермионой в сад или накорми кур и свиней.

— Что? — в первый раз при Гарри проявила эмоции Дафна. Её лицо вытянулось от удивления.

— Свиней? Лучше в сад!

— Хорошо, — легко согласился Гарри и отправился вместе с Джинни в курятник.

А Дафна, которую Гермиона вывела в сад, представлявший собой несколько яблонь, вишень и ряд кустов с клубникой, пребывала в ужасе: она, как настоящая дочь аристократа, руками никогда не работала: что по дому, что по саду все обязанности выполнял домашний эльф. Правда, на уроках травологии в Хогвартсе приходилось копаться в земле, и эти уроки были самыми кошмарными для Дафны. Когда она предлагала помочь Поттеру и его подружкам, то надеялась отвлечь их разговором и незаметно вызвать эльфа. План провалился.

Грейнджер тем временем подняла с земли две маггловские лейки, наполнила их водой и вручила одну Дафне. Гринграсс вздохнула с облегчением. Полив растений был ей вполне по силам и не вызывал отторжения.

Поливая растения, они почти не говорили друг с другом: слишком уж разными были людьми Дафна Гринграсс и Гермиона Грейнджер. Дочь чистокровных волшебников-аристократов — и магглов, лечащих зубы, слизеринка — и гриффиндорка, красавица — и...

На этой мысли Дафна оглянулась на Гермиону и покачала головой: нет, назвать её уродиной не получится. Сейчас она похорошела. До Дафны ей конечно, далеко, но ведь нашёл же в ней что-то Поттер?

На плечо старшей из сестёр Гринграсс легла чья-то рука. Дафна вздрогнула, обернулась и увидела с беспокойством смотрящую на неё Грейнджер.

— Ты стоишь на месте и смотришь в одну точку. С тобой всё в порядке? — спросила она.

— Всё в порядке, — отозвалась Дафна, усилием воли напуская на себя умиротворённый вид. — Просто твой рыжий друг — последний, кого я видела своим мужем.

Лицо магглокровки помрачнело, и Дафна усмехнулась: эта гриффиндорская зазнайка, наверное, боялась, что Поттер от неё уйдёт.

Гермиона открыла рот, чтобы ответить Дафне, но не успела: скрипнула калитка, во дворе послышались шаги, а затем — приветливые голоса Билла и Флёр.

Не то сокрушённо, не то радостно вздохнув, Гермиона несколько раз взмахнула палочкой, отчего вода сама собой устремилась к растениям, и, схватив Дафну за руку, повела её к дому.

— А сразу волшебством воспользоваться нельзя было? — удивилась Гринграсс. — Зачем было ходить по грядкам с лейкой?

— Если мы всё будем делать волшебством, — наставительно произнесла бывшая гриффиндорка, — то очень скоро разучимся делать самые простые вещи, обленимся и будем абсолютно беспомощны без волшебной палочки! Ты этого хочешь?

Дафна поджала губы. Грейнджер была права, и её это очень злило.

Когда девушки вошли, Билл и его жена только расположились за столом и со смесью подозрения и удивления смотрели на Панси Паркинсон — человека, которого никак не ожидали увидеть в Норе. Когда на кухне оказались Гарри, Джинни, Гермиона и остальные слизеринки, взгляды двух работников банка Гринготтс обратились именно на Поттера и его подруг.

— Я прошу прощения, — протянул Билл, переводя глаза с Гарри на Гермиону, — но что здесь произошло в наше отсутствие?

— Свадьба, — просто ответил Гарри, сел на стул и рассказал о приходе в Нору Реджинальда Гринграсса и «женитьбе» своего лучшего друга.

Выслушав его, Билл закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Флёр, в отличие от мужа, громко смеялась, утирая выступавшие из глаз слёзы.

— Гарри, Гермиона, поздравляю вас! — произнесла она, успокоившись. — Вы наконец-то прозрели! Из вас получится прекрасная семейная пара!

Откинувшись на спинку стула, она мечтательно закрыла глаза.

— Признаться в любви с помощью танца, — прошептала она, положив голову на плечо мужа и перебирая его волосы. — Так романтично! А ты помнишь, как мы признались друг другу, Билл?

— Помню, — отозвался тот, отняв руки от лица, на котором появилась счастливая улыбка. — Был вечер, мы возвращались из Гринготтса, светила луна, пели соловьи, ветер шумел в кронах деревьев... Мы с Флёр шли пешком, — пояснил он заинтересованной Джинни. — Задание, порученное нам, было тяжёлым, и у нас не осталось сил на трансгрессию. Устали, но какая атмосфера! Сама природа словно давала нам знак.

На лестнице послышались шаги, и в кухню вошёл Рон. Улыбка тотчас же сошла с лица Билла. Он хотел было окликнуть брата, чтобы поговорить с ним, но Рон опередил его.

— Билл! — Гарри видел, что его лучшему другу не терпелось рассказать о произошедшем с ним событии. — Ты представить себе не можешь, как сегодня изменилась моя жизнь! Я стал лордом и женился!

Тут Рональд наконец огляделся и увидел, что слизеринки находятся на кухне.

— Так вы уже познакомились? — спросил он не то с огорчением, не то с интересом.

— Рон, — Билл потёр пальцами переносицу, — я работаю в банке Гринготтс. Я давно знаю и этих девушек, и их родителей. В том числе Реджинальда Гринграсса.

— И? Что ты про него можешь сказать? — спросила Гермиона, надеясь, что Билл, как самый старший и разумный из сыновей Артура и Молли, сумеет раскрыть Рону глаза.

— Надеюсь, что присутствующие здесь его дочери не обидятся на мои слова, — Билл покосился на Дафну и Асторию, стоящих рядом с Гермионой. — Реджинальд Гринграсс — это один из самых хитрых людей в Магической Британии. Постоянно пытается приумножить своё влияние в Визенгамоте, пополнить сейф в Гринготтсе и при этом потратить как можно меньше средств, для чего изобретает множество планов разной степени успешности.

— Как Люциус Малфой?

— Нет, Гарри. Гринграсс, в отличие от Малфоя, не ввязывается в опасные для кого бы то ни было операции. Но намного более горделив: у Люциуса хватило совести не требовать называть себя лордом. В общем, Рональд, — Билл снова повернулся к брату, — жаль тебя огорчать, но...

— Нет, Билл, — перебил Рон брата. — Это не обман! Сам подумай: зачем лорду Гринграссу обманывать меня? Какая ему от этого выгода? Мы ведь бедная семья: ни богатств у нас нет, ни места в Визенгамоте. У Гарри они, конечно, имеются, но он сам согласился передать их мне, как своему брату по магии!

Гарри посмотрел на несчастное выражение на лице Билла, переглянулся с Гермионой и покачал головой. Рассказ Реджинальда Гринграсса слишком глубоко запал в душу Рона.

— К тому же, — продолжал новоявленный лорд, — если бы он обманывал меня, то не стал бы женить на четырёх девушках, своих дочерях и вопитанницах.

С этими словами Рон размахнулся и хлопнул стоящую рядом с ним Панси по заду. Девушка, громко вскрикнув, подпрыгнула, хватаясь за свою филейную часть.

— Рон, — старший брат пристально поглядел на младшего, — ты ведь считаешь себя лордом, а лорды не хватают женщин, не хлопают их по... разным местам!

От этих слов Рональд приуныл. Все четыре девушки были просто красавицы: миловидные, стройные, длинноногие, а уж груди да задочки у каждой... Ух! И тут выясняется, что трогать нельзя. Может, быть лордом не так весело, как ему казалось?

Впрочем, поразмыслив, Рон решил, что это правило действует лишь до брачной ночи, а уж там и после он сможет трогать всех четырёх за что захочет.

С этой мыслью Рон принялся за еду: вплоть до прихода лорда Реджинальда он провалялся в кровати, а потом не успел пообедать, а потому аппетит у него был волчий. Отламывая огромные куски хлеба, он засунул их в рот, с трудом прожевал, а затем принялся за суп, зачёрпывая его из кастрюли и громко чавкая.

— Лорды не ведут себя за столом так! — произнесла с лёгкой брезгливостью Флёр.

— А как? — впервые в жизни Рон был готов слушать лекцию: упасть в грязь лицом перед другими лордами ему не хотелось, тем более что получил он свой титул благодаря Гарри, и позорить лучшего друга в его планы не входило.

Француженка, видя по горящим глазам родственника, что тот не отстанет от неё просто так, выругалась на французском и начала объяснять правила этикета.

Она знала этикет на высшем уровне. К сожалению для миссис Флёр Уизли, доставшийся ей ученик, хотя и горел энтузиазмом, был рассеян и не очень понятлив: он то вспоминал о еде и ел, не слушая бывшую Делакур, то засматривался на своих жён, а потому мало что из «урока» осталось в его голове.

Но урок хороших манер для лорда Рональда Биллиуса Уизли не прошёл даром: Гарри, Гермиона и Джинни могли вздохнуть, спокойно переделать оставшиеся в доме дела и отдохнуть.

Урок хороших манер длился долго, но большую его часть Флёр пыталась втолковать Рону одно и тоже. В результате она просто покинула кухню в сильном раздражении. Билл, посадив жену на диван в гостиной, успокаивал её травяным чаем, ласковыми словами и массажем ног. Вслед за ними туда же перешли Гарри, Гермиона, Джинни и слизеринки. Рон остался в одиночестве.

— Как думаешь, сколько это продлится? — спросила Гермиона у Джинни, расположившейся рядом с ней.

— Не знаю, — ответила Джинни, закрывая глаза. — Рон острее реагировал на... необходимость экономить; а теперь он — лорд. Богатый. Сомневаюсь, что он откажется от этого титула. Тем более, что мой братец всегда был падок на девушек: вспомни, как он смотрел на «походку» Флёр. Хотя он и сейчас на неё смотрит.

Услышавшая это француженка подавилась чаем. Билл похлопал её по спине и произнёс:

— Не волнуйся, тебя он к себе в гарем не затащит: совесть у него есть. Но Джинни права: Рон получил всё, о чём мечтал, а потому нам не поверит. Гарри, зачем тебе это?

Поттер сидел за небольшим столиком и торопливо раскладывал на нём пергамент, перья и чернила. Услышав вопрос Билла, Гарри поднял голову.

— Я подумал, что стоит написать миссис Уизли, — ответил он, разглаживая пергамент. — Мы ничего сделать не сумеем, но, может быть, Рон послушается матери?

— Гарри, — вздохнул Билл, — ты меня не слушал. Рон получил всё, о чём мечтал, а значит, ни нас, ни маму с папой он слушать не станет. К тому же сейчас мама помогает целителям, не стоит её отвлекать.

— И что же делать? — резко спросила Панси.

Билл посмотрел на неё, на остальных слизеринок, в сторону кухни, где до сих пор сидел его младший брат, и проговорил:

— Вам? Выйти замуж, а мы будем следить, чтобы Рон не слишком потерял голову.

В ответ Паркинсон разразилась потоком ругательств. Она заметалась по гостиной, размахивая руками, а затем села на диван и выдавила сквозь зубы:

— Уизли так Уизли.

После этого краткого разговора каждый занялся своим делом: Билл и Флёр ушли в коттедж «Ракушка», уступив свою комнату слизеринкам, а Гарри, Джинни и Гермиона начали уборку в доме.

С кухни наконец вернулся Рон. Его губы лоснились, к подбородку прилипли крошки хлеба. Он шёл медленно, чуть покачиваясь; в руках у него была половина шоколадного торта.

Джинни и Гермиона, увидев в руках Рона лакомство, побежали на кухню. Гарри проводил их взглядом, посмотрел на торт, на довольного Рона, и лицо Мальчика-который-выжил озарилось пониманием.

— Рон, — спросил Гарри, пристально глядя на друга. — Не этот ли торт мы подготовили к выписке Фреда? Он ведь идёт на поправку, мы хотели устроить ему праздник...

— А фто вакхого? — проговорил Рон, откусив от торта кусочек. — Я февихся и стаг вомом, это тобе прафных. Я ведь эту половину отрезал, а не откусил, — добавил он, проглотив откушенное. — Хотите?

Вопрос был задан четырём леди Уизли, слонявшимся по Норе без дела. Они не успели ответить: с кухни вернулись Гермиона и Джинни, и лорду Уизли пришлось спасаться бегством под смех лучшего друга и собственных жён.

Но Гарри заметил, что смеялись только три новоявленные леди Уизли: Трейси не издавала ни звука, только широко улыбалась, обнажив свои белоснежные зубы.

— Она немая, — ответила Астория, от которой не укрылся интерес Гарри к странному молчанию её подруги. — На пятом курсе Малфой и Нотт издевались над ней, Трейси ведь полукровка, вот и результат.

Будто поняв, что говорят о ней, Трейси повернула голову в сторону Гарри и Астории, улыбнулась и кивнула им. Гарри ответил такими же улыбкой и кивком головы.

Спустя две минуты причина погони двух девушек за Роном забылась, и все трое, смеясь, вернулись в гостиную. Между находящимися в комнате людьми потекла неловкая беседа: гриффиндорцы мало знали о слизеринках, и наоборот. Разговор получался лишь у более или менее знакомых друг с другом Поттера и Астории. Изредка говорили Гермиона или Дафна, или Панси вставляла колкие, даже злые комментарии.

Проведя так около получаса, Гарри с Гермионой удалились готовить ужин. Следом за ними отправилась Дафна.

— Он всегда был таким... несуразным? — спросила Гринграсс, оказавшись на кухне.

— Кто? Рон? — Поттер посмотрел на девушку с непониманием. — Он нормальный. Просто у него такой характер.

— Зато тебе не будет скучно с таким мужем! — произнесла Гермиона, готовя кастрюлю.

Дафна поморщилась. Своего супруга она представляла совсем другим: любящим и нежным, верным лишь ей одной, строгим, но справедливым отцом, каким для неё был Реджинальд; и главное, во всём советовавшимся бы с ней и продолжившим бы дела её отца. А ей достался Рональд Уизли.

«Как такое могло случиться? — думала она. — Почему папа отдал нас Уизли? Неужели он не видел, что такой зять принесёт ему больше вреда, нежели пользы?»

Погружённая в свои мысли, Гринграсс не заметила, как ей вручили лук и попросили очистить его. Дафна, не глядя, начала выполнять порученное и почти сразу порезалась.

На её крик прибежал её муж. Увидев каплю крови, стекавшую по изящному пальцу девушки, он выставил её из кухни, поручил заботе Джинни и... сам начал очищать овощи.

Гарри и Гермиона обрадовались помощи друга, ведь ещё несколько часов назад они ругали его за отлынивание от работы. Но тот почти сразу начал петь оды своим жёнам, чередуя их с упрёками в адрес товарищей.

— Ну и зачем вы дали Дафне нож? — спрашивал он, не отвлекаясь, впрочем, от своего дела. — Она же, как и остальные мои жёны, — леди! А это значит, что она не знала тяжёлой работы! Видели её прекрасные ручки? — взгляд Рона утратил сосредоточенность. — Такие красивые, а кожа бела словно снег! И нежная, самая нежная в мире. А какие у Панси волосы! Как красиво они струятся по её плечам, обрамляя лицо с вишнёвого цвета губами, будто созданными для поцелуев, хотя у Астории и Трейси тоже красивые волосы, но Трейси больше улыбается, а у Астории глаза, как драгоценные камни...

Он говорил, говорил, говорил, не умолкая. Постепенно нож в его руке замедлялся, пока не остановился совсем. Друзья забрали у Рона нож и доску с недорезанными овощами, а он всё восторгался красотой своих жён, не замечая, что они стоят у порога кухни и слушают его речи с благодарностью и нежностью во взглядах, а Гарри с Гермионой ходят в трансфигурированых наушниках.

Ужин был готов, Рон удивил всех: проявляя неожиданную галантность, он брал каждую из четырёх своих жён за руку, отодвигал для неё стул и усаживал за стол, сам же сел последним, а потом, взяв в одну руку нож, в другую — вилку, начал есть приготовленное своими друзьями рагу малыми порциями, неторопливо и методично, почти не издавая звуков.

Гарри, Гермиона, его собственная сестра и четыре слизеринки смотрели на него, затаив дыхание и позабыв от удивления об ужине.

«Надо же, — думал Гарри. — Запомнил урок Флёр. Интересно, что стало причиной такой внимательности? Хотел впечатлить «жён»? Или решил соответствовать поведению лордов?»

А Рон сидел и жевал. Его лоб покрылся потом: слишком трудно было орудовать сразу двумя приборами, слишком тяжко было есть пищу понемногу, когда её вид, запах и вкус были так притягательны, было невыносимо молчать и не отметить кулинарный талант Гарри и Гермионы, не вести с ними бесед, не шутить. Но Рональд терпел, надеясь, что жёны, увидев его старания, будут с ним поласковее.

Наконец, к облегчению и радости Рональда, ужин закончился. Лорд Уизли, встав из-за стола, помог своим жёнам подняться и повёл их с собой, в супружескую спальню.

Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Рон не сдерживал улыбки. Сейчас он наконец завершит свадебный ритуал, и сама магия сделает его мужем четырёх девушек. И он, лорд древнего и благородного — или древнейшего и благороднейшего? Как же там говорил Реджинальд? — семейства Уизли, Рональд Биллиус, исполнит заключённый его славными предками договор!

Вот они с жёнами перешагнули порог спальни, и Рон закрыл дверь поплотнее, а затем обернулся к жёнам.

Пока ещё девушки странно переглядывались между собой.

— А к-кто будет п-первой? — спросила Панси. Её голос дрожал.

— В каком смысле? — спросил Рон, глядя на неё непонимающим взглядом.

— Нас четверо, — пояснила Панси. — Кто будет твоей первой женой? Не будешь же ты делить супружескую постель со всеми сразу?

Перед взором Рона появилось это зрелище: он предаётся любви с четырьмя голыми девушками, целуя их, даря им ласки... Но Панси была права: делить ложе в первый раз следует с каждой по очереди, если он не желает обидеть никого из жён или ещё хуже — заснуть от усталости! А провести время со всеми он успеет и после.

— Ты задала вопрос, тебе и быть первой! — мудро рассудил Рональд. — Но раздевайтесь все, чтобы не тратить времени!

Сказав так, Рон начал раздеваться, торопясь от предвкушения, а когда закончил и взглянул на слизеринок, то весь мир перестал для него существовать.

Теперь, когда тела жён не были скрыты одеждой, Рон видел их во всём великолепии: по хрупким плечам рассыпались волнистые, блестящие от лунного света волосы, прекрасные лица алели от смущения, делая девушек ещё красивей, изящные руки тщетно пытались прикрыть груди, тонкие талии переходили в крутые бёдра и стройные ноги.

— Вы прекрасны, милые мои, — прошептал Рон и с громким, полным восторга криком кинулся к кровати, одной рукой схватил Панси за грудь, другой — за попу, впился в приоткрытые губы поцелуем и, навалившись всем весом, опрокинул её на кровать...