Лорд Уизли (гет)

Окончилась Вторая магическая война. Лорд Волдеморт пал, Пожиратели смерти погибли или были схвачены. Те, кто остались на свободе — Малфои, например — наверняка скоро придут в Министерство с мешками денег в руках, чтобы их оправдания о подчиняющем проклятии, угрозах жизни или шантаже звучали убедительнее. Но теперь этот трюк не сработает.

Гарри Поттер счастливо вздохнул. С момента победы над Волдемортом прошёл месяц, а он всё не мог поверить в то, что это — не сон, что можно не бегать от Пожирателей и егерей, не бояться за близких, не мотаться по стране в поисках крестражей. Теперь он может наслаждаться жизнью.

Был солнечный летний день. Гарри, Гермиона и Джинни готовили обед. Обычно этим занималась Молли, но сейчас она ни на секунду не покидала больницу святого Мунго. Фред Уизли был тяжело ранен в битве за Хогвартс и чудом остался жив. Молли наотрез отказалась возвращаться домой, пока её сын не поправится, и помогала персоналу больницы в уходе за пациентами. Артур пропадал в Министерстве, Джордж — в магазине. Всё хозяйство вели Гарри, Гермиона и Джинни. Да ещё переселившиеся временно в Нору Билл и Флёр, сейчас бывшие на работе. Друзья пару раз пытались привлечь к помощи Рона, но тот отмахивался от них.

— Какую отговорку мой братец придумал на этот раз? — со смесью любопытства и злости спросила Джинни. Лень Рона уже давно раздражала её. Ведь он тоже живёт в этом доме, но почти ничего не делает. Зато на завтрак, обед и ужин съедает больше всех жильцов, вместе взятых.

— Сказал, что завтра рано утром отправится в Шотландию, — отозвался Гарри, скидывая нарезанную морковь в суп. — Хочет помочь восстановить наш любимый Хогвартс.

— Чушь! — ответила Джинни. — Не он ли месяц назад говорил, что не может этого делать, потому что записался на курсы мракоборцев? Он посещал эти курсы три дня, а потом сбежал и с тех пор не работает. Не то, что ты, Гарри.

Гарри вздохнул. Этот разговор повторялся изо дня в день. Всякий раз Джинни пеняла ленящемуся брату тем, что он сбежал с курсов мракоборцев, хотя, как и Гарри, учился лично у Гавейна Робардса; затем Рон поступил в помощники к Олливандеру, ушёл от него работать в «Сладкое королевство», оттуда — во «Флориш и Блоттс», на автобус «Ночной рыцарь» и так далее. Перепробовав множество работ одну за другой, Рон обосновался в Норе, откуда почти не выходил.

Гарри же, как и хотел, оказался на мракоборческих курсах. В свободное от учёбы время он жил в Норе.

Сегодня Робардс отпустил его пораньше, и Гарри, едва вступив в так любимый им дом, принялся помогать девочкам, попытавшись привлечь Рона к делу. Безуспешно.

— Ты ещё не жалеешь, что решила выйти за Рона? — спросила Джинни у Гермионы. — Ты же знаешь, мама с папой поймут, а Гарри со мной разошёлся.

При этих словах Гарри вздрогнул. В его голове пронеслись обстоятельства его расставания с Джинни...

Случилось это вскоре после победы. Гарри, как и хотел, начал встречаться с Джинни. Однако вскоре он стал всё больше отдаляться от неё. Было ли причиной различие их характеров, желание отдохнуть, неразбериха или же нечто иное, Гарри не знал. Тем не менее, чем дальше заходили их отношения, тем очевиднее становилось, что друг другу они не подходят.

Когда Гарри сказал, что им надо расстаться, Джинни отреагировала ожидаемо — летучемышиным сглазом. Наслала бы что-нибудь ещё, но... Молли и Артур помешали.

Вскоре Джинни успокоилась. Обсудив ситуацию, сын Поттеров и дочь Уизли разошлись относительно мирно, оставшись хорошими друзьями.

Было, конечно, одно «но»: сразу после прекращения романа с Гарри Джинни стала искать ему девушку на замену себе. По милости Джинни победитель Тёмного Лорда встречался с каждой из сестёр Патил, с Полумной Лавгуд, с Кэти Белл. И с каждой отношения закончились, толком не начавшись. А сейчас Джинни, решив, что Гермионе не подходит Рон, при всяком удобном случае пыталась склонить еë к отношениям с Гарри. Но Гермиона упрямилась, надеясь направить Рона на верный и праведный путь.

Ответа подруги Гарри не услышал, потому что ей не дал ничего сказать голос Кикимера:

— Вас хотят видеть, хозяин.

Старый эльф, не дождавшись возвращения Гарри в дом на Гриммо, переселился в Нору, следя за чистотой, предупреждая о письмах и незваных гостях.

— И кто это, Кикимер?

Вместо ответа эльф открыл дверь, и в гостиную вошёл высокий и худой как щепка мужчина лет сорока или пятидесяти. Его лицо, уже начавшее покрываться морщинами, было усталым, хотя стального цвета глаза глядели на всех с превосходством из-под опущенных бровей. Белые усы и борода окаймляли рот, создавая видимость добродушной ухмылки на тонких губах. Волосы — такие же белые, как усы — были заплетены в косу. Гарри почему-то подумал, что гость — судья.

Следом за мужчиной вошли четыре девушки. Одну из них Гарри узнал безошибочно: Панси Паркинсон. Похорошевшая, более приятная лицом, более изящная, но это была именно она. Вторая — среднего роста брюнетка с живыми тёмно-синими, ещё детскими глазами, искренней улыбкой, одетая, в отличие от всех, на маггловский манер — была Гарри незнакома. В третьей, стройной блондинке с безразличным выражением лица, ледяными голубыми глазами и тонкой талией, была узнана Дафна Гринграсс, слизеринка, считавшаяся первой красавицей Салазарова факультета. Ни с кем не общавшаяся, на всех глядевшая с превосходством, она отвернула от себя всех, желающих с ней подружиться.

А рядом и её сестра, Астория. Чуть ниже Дафны, с узким лицом, тёмными волосами, весёлой улыбкой, с теми же глазами, что у сестры, но лишёнными безразличия. Гарри изредка разговаривал с ней, найдя её приятной собеседницей.

— Привет, Астория, — поздоровался он с ней. — Что-то случилось?

— Гарри, — сказала она, борясь с желанием обнять его. — Познакомься с моим отцом Реджинальдом Гринграссом, моей сестрой Дафной, её подругой Трейси Девис. Панси ты знаешь.

Гарри молча пожал Гринграссу руку.

— Вы вовремя, мистер Гринграсс. Скоро мы накроем на стол. Пообедаете с нами?

— Почту за честь, мистер Поттер! — весёлым голосом ответил тот. — Давайте называть друг друга по именам!

— Хорошо, — ответил Гарри, чувствуя в визите подвох.

Обед прошёл в разговорах о всяких мелочах. Говорили в основном Гарри, Гермиона, Джинни, Астория и Реджинальд. Панси изредка давала едкие комментарии о политике Министерства, Дафна и Трейси молчали, поглядывая на Реджинальда, и Гарри показалось, что они смертельно боятся его.

— Гарри, — произнёс наконец Гринграсс, — думаю, вы понимаете, что я пришёл сюда не просто так. У меня для вас есть информация, которая поменяет многое в вашей жизни.

— Что за информация? — спросил Гарри, радуясь, что ему можно перестать любезничать со странным незваным гостем.

— Вы, как и я, лорд древнего и благородного семейства. У вас много богатств, и вы сильный волшебник...

В течение получаса Гринграсс рассказывал Гарри о его жизни. Но его рассказ был наполнен самыми ужасными для Гарри вещами: им манипулировали директор, семья Уизли, Гермиона, Невилл Лонгботтом... Рон и Гермиона дружили с ним ради его денег и артефактов, не давая общаться ни с кем, кроме себя; его поили кучей зелий; Молли обманом заставила его подписать брачный договор, чтобы прибрать к рукам редкие дары и снять печать предательства крови; Джинни блудила со всеми мужчинами в Хогвартсе, а Дамблдор специально прятал его у магглов, чтобы не дать проснуться родовому дару Поттеров!

— Но всё имеет свой конец. Я пришёл к вам, лорд Поттер, дабы вырвать из цепей лжецов и отдать вам принадлежащие вам деньги, артефакты и место в Визенгамоте, разбудить вашу силу, очистить ваш разум от зелий и сообщить, что мы готовы к выполнению контракта с вами!

— Какого контракта? — спросила Гермиона, пытаясь удержать Джинни от нападения на Гринграсса.

— Вы не знаете? Неудивительно. Вам не сказали, видимо. Родители лорда Поттера подписали брачный контракт со мной. Дафна — его наречённая. Однако лорд Поттер является наследником Певереллов, Блэков и Эвансов — чистокровного рода, основанного его матерью. Лили ведь была обретённой — магглой, которой волею высших сил была дана магия. Четыре рода. Значит, ему нужны четыре жены. Мои дочери и их подруги, — он обвёл рукой девушек, — согласились стать супругами Гарри Поттера.

Гарри, сидевший до того с каменным лицом, неприлично громко рассмеялся.

Реджинальд опешил. Он ожидал от Поттера любой реакции, но не смеха!

Откровенно говоря, он и сам не верил в то, что говорил Гарри и его подружкам. Этот рассказ должен был внести разлад между Поттером и его окружением, перевести героя волшебного мира под влияние Гринграсса, упроченное браком мальчишки с выгодной Реджинальду девушкой или, как в данном случае, девушками, и с помощью влияния Поттера заставить Министерство проводить выгодную семье Гринграсс политику.

Реджинальд понимал, что в его рассказ трудно поверить. А потому рассчитывал на недоверие, злость, что угодно. На этот случай у него были готовы запасные варианты. Но он не был готов к гомерическому хохоту, сотрясавшему сейчас Поттера.

Наконец мальчишка отсмеялся, и его лицо приняло серьёзное выражение.

— Спасибо за анекдот, Реджинальд, — сказал он. — Сейчас мы мало над чем смеёмся, но вам бы проработать его нужно. — Поттер нахмурился. — Некоторые места совершенно не смешные и прямо оскорбляют людей.

Гринграсс покачал головой. Видимо, война всё же оставила след на психике Поттера, если он воспринял попытку манипуляции как способ его развеселить.

— А почему ты считаешь, что это шутка? — услышал Реджинальд за своей спиной.

Все обернулись. Посреди кухни стоял Рональд Уизли. Взлохмаченный и помятый, явно только вставший с постели, он держал в одной руке надкусанный ломоть хлеба и с интересом глядел на собравшихся.

— Так с чего ты взял, что это шутка, Гарри? — повторил он свой вопрос. Рассказ Гринграсса казался ему правдоподобным. — Ты ведь не хуже меня знаешь Дамблдора. Он вполне мог придумать нечто подобное.

Поттер недоверчиво посмотрел на друга.

— То есть ты хочешь сказать, что подливал мне зелья в тыквенный сок?

Рональд помотал головой.

— Ничего я тебе не подливал! Я сел в твоё купе, не зная твоего имени! Но то, что меня не посвятили в этот план, не означает, что его не существовало!

Гарри застонал и уронил голову на лежащие на столе руки, не в силах поверить, что его первый и лучший друг принял за правду бредни, произнесённые совершенно незнакомым ему человеком.

— Скажи, Рон, — произнесла Гермиона, — если они так сильны благодаря своим дарам, почему же не боролись с Пожирателями? Почему не спасали магглорождённых? Или, если они так обеспокоены судьбой Гарри, почему же не пришли к нему раньше, чтобы «вырвать из лап лжецов»?

— А ты не поняла? — усмехнулась дочь Артура. — Приди они раньше, им пришлось бы решать проблему Волдеморта с нами вместе, а они хотели отсидеться в стороне и примкнуть к победителям.

— Ага, — отозвался Поттер. — Вы, наверное, слышали, что Астория Гринграсс ещё месяц назад была наречённой Малфоя, но помолвка была разорвана якобы по причине неуважения жениха к невесте. А на самом деле, родниться с проигравшими невыгодно, и герой Волшебной Британии лучше бывшего Пожирателя, — он поднял голову, сверля Гринграсса глазами. — Верно ведь?

Реджинальд с трудом сдержал кивок, подтверждающий слова Поттера. Он был прав во всём! Может, и правда стоило прийти к нему с этим рассказом раньше? Но тогда он потребовал бы доказательств, которые можно было бы предоставить, но на это пришлось бы тратить деньги, что для Реджинальда Гринграсса было худшей участью из возможных.

— Да нет! — встрял Уизли. — Вы, верно, не поняли чего-то. Так ведь, сэр? Ведь ты подумай, Гарри, как тебе повезёт тогда! Целых четыре жены!

— На самом деле, мистер Уизли, то же касается и вас! — произнёс Гринграсс, в раздумье закрывая глаза и кивая своим мыслям.

— Как? — не то с удивлением, не то с радостью спросил Рональд.

Реджинальд вздохнул. Он очень хотел приобрести влияние на героев войны. Любым способом. Конечно, Поттер был бы предпочтительнее, но сойдёт и Уизли. В конце концов, этот рыжый идиот тоже боролся с Неназываемым, был героем, а значит — влиятельной личностью. Да и наличие отца-работника Министерства магии было плюсом.

— Видите ли, дражайший Рональд... Мне ведь можно так называть вас? Отлично. Так вот, вы, Рональд, провели так много времени с Гарри, прошли через столько опасностей, что Магия считает вас его названым братом-близнецом, а значит, вы имеете право занять его место при выполнении обязательств рода Поттер. С разрешения Гарри, конечно.

Рыжий посмотрел на Поттера так, будто от этого разрешения зависела его жизнь. Тот, пробормотав что-то неразборчивое, махнул рукой, и Уизли закричал:

— Спасибо тебе, дружище! Спасибо! Он согласен! И я согласен! Гермиона, — обратился он к школьной подруге, — прости, мне очень не хочется тебя бросать, но контракты нужно выполнять! Хотя, если хочешь, могу взять тебя пятой женой!

Гермиона, едва услышав это, вскочила на ноги, ударила Рона по лицу так, что он упал, и выбежала прочь из дома. Гарри и Джинни поспешили за ней.

Рон Уизли поднялся с пола, стёр рукавом текущую из носа кровь и пробормотал:

— Если не хочешь, могла бы просто сказать об этом! Я не обижусь, мне четырёх достаточно! Тем более таких!

С этими словами он схватил Дафну за грудь. В тот же миг маска безразличия на её лице сменилась гримасой боли, и Рон снова получил удар по лицу, отправивший его на пол и лишивший сознания.

Тем временем Гарри и Джинни догнали свою подругу. Она стояла в саду, растирая по лицу текущие из глаз ручейки слёз.

— Гермиона, не слушай его! — попытался успокоить подругу Гарри. — Ты же знаешь, что Рон — идиот!

— Более того, — проворчала Джинни, — если он бросил свою возлюбленную ради четырёх девок, значит он тебя не любил! Он ни тебя, ни твоих слёз не достоин!

Гермиона кивнула, соглашаясь с ними. Но её тело всё так же сотрясалось от рыданий, то и дело раздавались всхлипы, а по щекам катились слёзы.

Для Гарри не было пытки ужаснее, чем плачущие девушки. Тем более, если этой девушкой была Гермиона — самый близкий, самый родной для него человек. Он должен был её утешить. Но как? Юноша никогда не был силён в психологии, особенно женской. Поэтому он совершил единственное действие, пришедшее ему в голову, которым Гермиона не раз успокаивала его самого: Гарри Поттер обнял свою подругу.

Через мгновение она обняла его в ответ, и Гарри прижал её к себе, гладя по спине. Затем в его голову пришла идея, и, повинуясь ей, Гарри шагнул в сторону, потянув за собой Гермиону, затем в другую сторону, вперёд, повернулся, и уже через минуту они с Гермионой повторяли тот самый танец, что так развеселил их во время охоты за крестражами.

Гарри смотрел на лицо Гермионы. Слёз уже не было, на её лице расцвела улыбка, свет играл с её волосами, щёки налились румянцем. Гарри открыто любовался ею, коря себя за то, что не замечал её красоты. Она всегда была рядом, поддерживала его, она была самым близким и дорогим ему человеком.

«Каким же я был идиотом! — думал он. — И не только в палатке. Я был идиотом всю жизнь».

Танец прекратился, и Гарри, не сдержавшись, поцеловал Гермиону. Она замерла от неожиданности, но затем ответила.

Робкий и нежный первый поцелуй отключил сознание Гарри. В его голове смешались все мысли, кроме одной: этот поцелуй был особенным.

Когда они оторвались друг от друга, в их глазах плескались нежность, радость и любовь.

Гарри вспомнил, что Джинни и Кэти говорили, будто Гермиона влюблена в него с первого курса, но тогда Гарри им не верил. А сейчас — сейчас их слова нашли подтверждение.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь, и им не требовалось говорить ничего. Три заветных слова были написаны на их счастливых лицах.

— Какая же вы милая пара! — произнесла Джинни, подойдя к ним. Она обняла своих друзей, а затем улыбнулась. — Надо написать маме, вот она обрадуется!

Не говоря больше ни слова, Джинни стремительно побежала к дому.

Смеясь, Гарри и его девушка последовали за ней. Они шли, любуясь пейзажами вокруг Норы, уже давно хорошо изученными, но теперь, когда они вступили в новую стадию отношений, всё казалось ещë более прекрасным.

— Прости, я был слепцом, — шептал он.

— Это ничего, — ответила Гермиона, ероша его волосы. — Я стеснялась признаться тебе, а ты был влюблён в других.

Гарри крепче прижал девушку к себе и попытался поцеловать, но увиденная в доме картина ввела их обоих в ступор.

На кухне за столом сидели Реджинальд Гринграсс и Рональд Уизли. В руках у обоих были бутылки сливочного пива. Перед ними лежали стопки пергамента, перья и чернильницы. Звонко чокаясь сосудами, Рон и Реджинальд отпивали по глотку пива, хлопали друг друга по плечам и обнимались.

— Что здесь происходит? — пискнула Гермиона, наблюдая за тем, как Рон пытается поцеловать Гринграсса в заросшие бородой щёки.

— Они подписали брачный контракт, — подала голос стоящая у окна Пэнси. — Празднуют. Хотя я не могу понять, как мистер Гринграсс собирается проводить свадьбу разом на пять человек.

— По древним законам магии! — крикнул Гринграсс. — Это магглы придумали церемонии, а у магов всё просто!

Он достал из кармана восемь золотых колец. Провёл над ними палочкой, придавая некоторым из них другой диаметр, после чего чарами надел украшения на четыре из пяти пальцев Рону, а девушкам — по одному на безымянный.

— Объявляю вас мужем и жёнами! — провозгласил он торжественным голосом, пытаясь подражать священнику в церкви, но акустика жилища семьи Уизли и выпитый алкоголь сорвали его намерение.

— Сегодня ночью консумируете брак, — сказал он, направляясь к двери.

— Уже уходите? — спросил его Гарри. Юноша ожидал, что Реджинальд останется, по крайней мере, до следующего дня, поддерживая дочерей и их подруг.

— Да, — ответил лорд, отвешивая поклон. — Не хочу мешать молодым. Пусть привыкают друг к другу.

Едва за ним закрылась дверь, Рон вскочил со стула, подбежал к друзьям и, улыбаясь в тридцать два зуба, проговорил:

— Гарри! Гермиона! Представляете, я женат!

Некоторое время после ухода Реджинальда Гринграсса прошло в нервной обстановке: Рональд не переставал радоваться своей свадьбе, не слыша сомнений друзей, сестры и даже всех четырёх девушек в том, что наличие колец на пальце, проведённая вместе ночь и обьявление мужем и жёнами от Реджинальда Гринграсса можно считать полноценным замужеством. Наконец, Джинни, уставшая от голоса брата, наслала на него усыпляющее заклятие, и в Норе воцарилась тишина.

Отлевитировав Рона в комнату, Гарри вместе с подругами снова занялись хозяйством. Спустя какое-то время к ним присоединились Астория и Трейси, и дело пошло быстрее. Дафна и Пэнси даже не думали помогать и просто стояли в стороне. Впрочем, никто не ждал, что дочь Пожирателя смерти и самая высокомерная девушка в Хогвартсе начнут мыть посуду или мести полы в доме Уизли. А потому их просто игнорировали.

— Простите, — прошептала Астория, — отец всегда был одержим идеей стать влиятельной фигурой в Министерстве. Когда я рассказала ему о нашем знакомстве с Гарри, он разорвал помолвку с Малфоями, несколько дней ходил в Министерство, а сегодня встретился с вами.

— Значит, это ты подала ему идею женить Гарри на вас четырёх? — спросила Джинни, пристально глядя на гостью.

Астория поникла, и Джинни положила руку ей на плечо, извиняясь перед ней.

Все были заняты делом: Гарри и Гермиона ворковали, Джинни и Астория говорили о чём-то шёпотом, Трейси с интересом наблюдала, как зачарованная губка вытирает тарелки, будто видела это впервые в жизни. Лишь Панси и Дафна сидели без дела и хмурились. Паркинсон была готова забыть вражду с Поттером и стать его женой. Но связать свою жизнь с Уизли? Этим рыжим предателем крови? Этого она вынести не смогла бы, поэтому, услышав решение мистера Гринграсса, едва сдержалась от потока грубых слов. После войны родители Панси отправились в Азкабан, а их поместье было опечатано. Реджинальд приютил юную Паркинсон у себя, и она не хотела лишиться крыши над головой из-за своей грубости.

Дафну Гринграсс беспокоило другое: в школе Дафна считалась первой красавицей среди своих однокурсниц, и сейчас, когда она повзрослела, то стала ещё красивее. На неё смотрели с восхищением все знакомые юноши. Все, кроме Поттера. Этот гриффиндорец не замечал никого, кроме своей лохматой гря... магглокровки! Такая несправедливость злила девушку намного больше брака с Уизли: она была послушной дочерью, и если отец говорил ей выйти замуж за шестого сына Артура и Молли, то она выполнит отцовскую волю без слов и мыслей.

Но переживала она недолго. Немного подумав, Дафна решила завести с Поттером знакомство, а может, и дружбу. Не было сомнений, что из Рональда Уизли муж будет хуже некуда, и «принцессе Слизерина», как называла сама себя Дафна, понадобится любовник. И Гарри Поттер, Герой Волшебной Британии, был идеальным кандидатом на эту роль.

С такими мыслями гостья встала и предложила хозяевам свою помощь.

— В доме уже сделана вся работа, — ответил ей Гарри, — но если хочешь помочь, иди с Гермионой в сад или накорми кур и свиней.

— Что? — в первый раз при Гарри проявила эмоции Дафна. Её лицо вытянулось от удивления.

— Свиней? Лучше в сад!

— Хорошо, — легко согласился Гарри и отправился вместе с Джинни в курятник.

А Дафна, которую Гермиона вывела в сад, представлявший собой несколько яблонь, вишень и ряд кустов с клубникой, пребывала в ужасе: она, как настоящая дочь аристократа, руками никогда не работала: что по дому, что по саду все обязанности выполнял домашний эльф. Правда, на уроках травологии в Хогвартсе приходилось копаться в земле, и эти уроки были самыми кошмарными для Дафны. Когда она предлагала помочь Поттеру и его подружкам, то надеялась отвлечь их разговором и незаметно вызвать эльфа. План провалился.

Грейнджер тем временем подняла с земли две маггловские лейки, наполнила их водой и вручила одну Дафне. Гринграсс вздохнула с облегчением. Полив растений был ей вполне по силам и не вызывал отторжения.

Поливая растения, они почти не говорили друг с другом: слишком уж разными были людьми Дафна Гринграсс и Гермиона Грейнджер. Дочь чистокровных волшебников-аристократов — и магглов, лечащих зубы, слизеринка — и гриффиндорка, красавица — и...

На этой мысли Дафна оглянулась на Гермиону и покачала головой: нет, назвать её уродиной не получится. Сейчас она похорошела. До Дафны ей конечно, далеко, но ведь нашёл же в ней что-то Поттер?

На плечо старшей из сестёр Гринграсс легла чья-то рука. Дафна вздрогнула, обернулась и увидела с беспокойством смотрящую на неё Грейнджер.

— Ты стоишь на месте и смотришь в одну точку. С тобой всё в порядке? — спросила она.

— Всё в порядке, — отозвалась Дафна, усилием воли напуская на себя умиротворённый вид. — Просто твой рыжий друг — последний, кого я видела своим мужем.

Лицо магглокровки помрачнело, и Дафна усмехнулась: эта гриффиндорская зазнайка, наверное, боялась, что Поттер от неё уйдёт.

Гермиона открыла рот, чтобы ответить Дафне, но не успела: скрипнула калитка, во дворе послышались шаги, а затем — приветливые голоса Билла и Флёр.

Не то сокрушённо, не то радостно вздохнув, Гермиона несколько раз взмахнула палочкой, отчего вода сама собой устремилась к растениям, и, схватив Дафну за руку, повела её к дому.

— А сразу волшебством воспользоваться нельзя было? — удивилась Гринграсс. — Зачем было ходить по грядкам с лейкой?

— Если мы всё будем делать волшебством, — наставительно произнесла бывшая гриффиндорка, — то очень скоро разучимся делать самые простые вещи, обленимся и будем абсолютно беспомощны без волшебной палочки! Ты этого хочешь?

Дафна поджала губы. Грейнджер была права, и её это очень злило.

Когда девушки вошли, Билл и его жена только расположились за столом и со смесью подозрения и удивления смотрели на Панси Паркинсон — человека, которого никак не ожидали увидеть в Норе. Когда на кухне оказались Гарри, Джинни, Гермиона и остальные слизеринки, взгляды двух работников банка Гринготтс обратились именно на Поттера и его подруг.

— Я прошу прощения, — протянул Билл, переводя глаза с Гарри на Гермиону, — но что здесь произошло в наше отсутствие?

— Свадьба, — просто ответил Гарри, сел на стул и рассказал о приходе в Нору Реджинальда Гринграсса и «женитьбе» своего лучшего друга.

Выслушав его, Билл закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Флёр, в отличие от мужа, громко смеялась, утирая выступавшие из глаз слёзы.

— Гарри, Гермиона, поздравляю вас! — произнесла она, успокоившись. — Вы наконец-то прозрели! Из вас получится прекрасная семейная пара!

Откинувшись на спинку стула, она мечтательно закрыла глаза.

— Признаться в любви с помощью танца, — прошептала она, положив голову на плечо мужа и перебирая его волосы. — Так романтично! А ты помнишь, как мы признались друг другу, Билл?

— Помню, — отозвался тот, отняв руки от лица, на котором появилась счастливая улыбка. — Был вечер, мы возвращались из Гринготтса, светила луна, пели соловьи, ветер шумел в кронах деревьев... Мы с Флёр шли пешком, — пояснил он заинтересованной Джинни. — Задание, порученное нам, было тяжёлым, и у нас не осталось сил на трансгрессию. Устали, но какая атмосфера! Сама природа словно давала нам знак.

На лестнице послышались шаги, и в кухню вошёл Рон. Улыбка тотчас же сошла с лица Билла. Он хотел было окликнуть брата, чтобы поговорить с ним, но Рон опередил его.

— Билл! — Гарри видел, что его лучшему другу не терпелось рассказать о произошедшем с ним событии. — Ты представить себе не можешь, как сегодня изменилась моя жизнь! Я стал лордом и женился!

Тут Рональд наконец огляделся и увидел, что слизеринки находятся на кухне.

— Так вы уже познакомились? — спросил он не то с огорчением, не то с интересом.

— Рон, — Билл потёр пальцами переносицу, — я работаю в банке Гринготтс. Я давно знаю и этих девушек, и их родителей. В том числе Реджинальда Гринграсса.

— И? Что ты про него можешь сказать? — спросила Гермиона, надеясь, что Билл, как самый старший и разумный из сыновей Артура и Молли, сумеет раскрыть Рону глаза.

— Надеюсь, что присутствующие здесь его дочери не обидятся на мои слова, — Билл покосился на Дафну и Асторию, стоящих рядом с Гермионой. — Реджинальд Гринграсс — это один из самых хитрых людей в Магической Британии. Постоянно пытается приумножить своё влияние в Визенгамоте, пополнить сейф в Гринготтсе и при этом потратить как можно меньше средств, для чего изобретает множество планов разной степени успешности.

— Как Люциус Малфой?

— Нет, Гарри. Гринграсс, в отличие от Малфоя, не ввязывается в опасные для кого бы то ни было операции. Но намного более горделив: у Люциуса хватило совести не требовать называть себя лордом. В общем, Рональд, — Билл снова повернулся к брату, — жаль тебя огорчать, но...

— Нет, Билл, — перебил Рон брата. — Это не обман! Сам подумай: зачем лорду Гринграссу обманывать меня? Какая ему от этого выгода? Мы ведь бедная семья: ни богатств у нас нет, ни места в Визенгамоте. У Гарри они, конечно, имеются, но он сам согласился передать их мне, как своему брату по магии!

Гарри посмотрел на несчастное выражение на лице Билла, переглянулся с Гермионой и покачал головой. Рассказ Реджинальда Гринграсса слишком глубоко запал в душу Рона.

— К тому же, — продолжал новоявленный лорд, — если бы он обманывал меня, то не стал бы женить на четырёх девушках, своих дочерях и вопитанницах.

С этими словами Рон размахнулся и хлопнул стоящую рядом с ним Панси по заду. Девушка, громко вскрикнув, подпрыгнула, хватаясь за свою филейную часть.

— Рон, — старший брат пристально поглядел на младшего, — ты ведь считаешь себя лордом, а лорды не хватают женщин, не хлопают их по... разным местам!

От этих слов Рональд приуныл. Все четыре девушки были просто красавицы: миловидные, стройные, длинноногие, а уж груди да задочки у каждой... Ух! И тут выясняется, что трогать нельзя. Может, быть лордом не так весело, как ему казалось?

Впрочем, поразмыслив, Рон решил, что это правило действует лишь до брачной ночи, а уж там и после он сможет трогать всех четырёх за что захочет.

С этой мыслью Рон принялся за еду: вплоть до прихода лорда Реджинальда он провалялся в кровати, а потом не успел пообедать, а потому аппетит у него был волчий. Отламывая огромные куски хлеба, он засунул их в рот, с трудом прожевал, а затем принялся за суп, зачёрпывая его из кастрюли и громко чавкая.

— Лорды не ведут себя за столом так! — произнесла с лёгкой брезгливостью Флёр.

— А как? — впервые в жизни Рон был готов слушать лекцию: упасть в грязь лицом перед другими лордами ему не хотелось, тем более что получил он свой титул благодаря Гарри, и позорить лучшего друга в его планы не входило.

Француженка, видя по горящим глазам родственника, что тот не отстанет от неё просто так, выругалась на французском и начала объяснять правила этикета.

Она знала этикет на высшем уровне. К сожалению для миссис Флёр Уизли, доставшийся ей ученик, хотя и горел энтузиазмом, был рассеян и не очень понятлив: он то вспоминал о еде и ел, не слушая бывшую Делакур, то засматривался на своих жён, а потому мало что из «урока» осталось в его голове.

Но урок хороших манер для лорда Рональда Биллиуса Уизли не прошёл даром: Гарри, Гермиона и Джинни могли вздохнуть, спокойно переделать оставшиеся в доме дела и отдохнуть.

Урок хороших манер длился долго, но большую его часть Флёр пыталась втолковать Рону одно и тоже. В результате она просто покинула кухню в сильном раздражении. Билл, посадив жену на диван в гостиной, успокаивал её травяным чаем, ласковыми словами и массажем ног. Вслед за ними туда же перешли Гарри, Гермиона, Джинни и слизеринки. Рон остался в одиночестве.

— Как думаешь, сколько это продлится? — спросила Гермиона у Джинни, расположившейся рядом с ней.

— Не знаю, — ответила Джинни, закрывая глаза. — Рон острее реагировал на... необходимость экономить; а теперь он — лорд. Богатый. Сомневаюсь, что он откажется от этого титула. Тем более, что мой братец всегда был падок на девушек: вспомни, как он смотрел на «походку» Флёр. Хотя он и сейчас на неё смотрит.

Услышавшая это француженка подавилась чаем. Билл похлопал её по спине и произнёс:

— Не волнуйся, тебя он к себе в гарем не затащит: совесть у него есть. Но Джинни права: Рон получил всё, о чём мечтал, а потому нам не поверит. Гарри, зачем тебе это?

Поттер сидел за небольшим столиком и торопливо раскладывал на нём пергамент, перья и чернила. Услышав вопрос Билла, Гарри поднял голову.

— Я подумал, что стоит написать миссис Уизли, — ответил он, разглаживая пергамент. — Мы ничего сделать не сумеем, но, может быть, Рон послушается матери?

— Гарри, — вздохнул Билл, — ты меня не слушал. Рон получил всё, о чём мечтал, а значит, ни нас, ни маму с папой он слушать не станет. К тому же сейчас мама помогает целителям, не стоит её отвлекать.

— И что же делать? — резко спросила Панси.

Билл посмотрел на неё, на остальных слизеринок, в сторону кухни, где до сих пор сидел его младший брат, и проговорил:

— Вам? Выйти замуж, а мы будем следить, чтобы Рон не слишком потерял голову.

В ответ Паркинсон разразилась потоком ругательств. Она заметалась по гостиной, размахивая руками, а затем села на диван и выдавила сквозь зубы:

— Уизли так Уизли.

После этого краткого разговора каждый занялся своим делом: Билл и Флёр ушли в коттедж «Ракушка», уступив свою комнату слизеринкам, а Гарри, Джинни и Гермиона начали уборку в доме.

С кухни наконец вернулся Рон. Его губы лоснились, к подбородку прилипли крошки хлеба. Он шёл медленно, чуть покачиваясь; в руках у него была половина шоколадного торта.

Джинни и Гермиона, увидев в руках Рона лакомство, побежали на кухню. Гарри проводил их взглядом, посмотрел на торт, на довольного Рона, и лицо Мальчика-который-выжил озарилось пониманием.

— Рон, — спросил Гарри, пристально глядя на друга. — Не этот ли торт мы подготовили к выписке Фреда? Он ведь идёт на поправку, мы хотели устроить ему праздник...

— А фто вакхого? — проговорил Рон, откусив от торта кусочек. — Я февихся и стаг вомом, это тобе прафных. Я ведь эту половину отрезал, а не откусил, — добавил он, проглотив откушенное. — Хотите?

Вопрос был задан четырём леди Уизли, слонявшимся по Норе без дела. Они не успели ответить: с кухни вернулись Гермиона и Джинни, и лорду Уизли пришлось спасаться бегством под смех лучшего друга и собственных жён.

Но Гарри заметил, что смеялись только три новоявленные леди Уизли: Трейси не издавала ни звука, только широко улыбалась, обнажив свои белоснежные зубы.

— Она немая, — ответила Астория, от которой не укрылся интерес Гарри к странному молчанию её подруги. — На пятом курсе Малфой и Нотт издевались над ней, Трейси ведь полукровка, вот и результат.

Будто поняв, что говорят о ней, Трейси повернула голову в сторону Гарри и Астории, улыбнулась и кивнула им. Гарри ответил такими же улыбкой и кивком головы.

Спустя две минуты причина погони двух девушек за Роном забылась, и все трое, смеясь, вернулись в гостиную. Между находящимися в комнате людьми потекла неловкая беседа: гриффиндорцы мало знали о слизеринках, и наоборот. Разговор получался лишь у более или менее знакомых друг с другом Поттера и Астории. Изредка говорили Гермиона или Дафна, или Панси вставляла колкие, даже злые комментарии.

Проведя так около получаса, Гарри с Гермионой удалились готовить ужин. Следом за ними отправилась Дафна.

— Он всегда был таким... несуразным? — спросила Гринграсс, оказавшись на кухне.

— Кто? Рон? — Поттер посмотрел на девушку с непониманием. — Он нормальный. Просто у него такой характер.

— Зато тебе не будет скучно с таким мужем! — произнесла Гермиона, готовя кастрюлю.

Дафна поморщилась. Своего супруга она представляла совсем другим: любящим и нежным, верным лишь ей одной, строгим, но справедливым отцом, каким для неё был Реджинальд; и главное, во всём советовавшимся бы с ней и продолжившим бы дела её отца. А ей достался Рональд Уизли.

«Как такое могло случиться? — думала она. — Почему папа отдал нас Уизли? Неужели он не видел, что такой зять принесёт ему больше вреда, нежели пользы?»

Погружённая в свои мысли, Гринграсс не заметила, как ей вручили лук и попросили очистить его. Дафна, не глядя, начала выполнять порученное и почти сразу порезалась.

На её крик прибежал её муж. Увидев каплю крови, стекавшую по изящному пальцу девушки, он выставил её из кухни, поручил заботе Джинни и... сам начал очищать овощи.

Гарри и Гермиона обрадовались помощи друга, ведь ещё несколько часов назад они ругали его за отлынивание от работы. Но тот почти сразу начал петь оды своим жёнам, чередуя их с упрёками в адрес товарищей.

— Ну и зачем вы дали Дафне нож? — спрашивал он, не отвлекаясь, впрочем, от своего дела. — Она же, как и остальные мои жёны, — леди! А это значит, что она не знала тяжёлой работы! Видели её прекрасные ручки? — взгляд Рона утратил сосредоточенность. — Такие красивые, а кожа бела словно снег! И нежная, самая нежная в мире. А какие у Панси волосы! Как красиво они струятся по её плечам, обрамляя лицо с вишнёвого цвета губами, будто созданными для поцелуев, хотя у Астории и Трейси тоже красивые волосы, но Трейси больше улыбается, а у Астории глаза, как драгоценные камни...

Он говорил, говорил, говорил, не умолкая. Постепенно нож в его руке замедлялся, пока не остановился совсем. Друзья забрали у Рона нож и доску с недорезанными овощами, а он всё восторгался красотой своих жён, не замечая, что они стоят у порога кухни и слушают его речи с благодарностью и нежностью во взглядах, а Гарри с Гермионой ходят в трансфигурированых наушниках.

Ужин был готов, Рон удивил всех: проявляя неожиданную галантность, он брал каждую из четырёх своих жён за руку, отодвигал для неё стул и усаживал за стол, сам же сел последним, а потом, взяв в одну руку нож, в другую — вилку, начал есть приготовленное своими друзьями рагу малыми порциями, неторопливо и методично, почти не издавая звуков.

Гарри, Гермиона, его собственная сестра и четыре слизеринки смотрели на него, затаив дыхание и позабыв от удивления об ужине.

«Надо же, — думал Гарри. — Запомнил урок Флёр. Интересно, что стало причиной такой внимательности? Хотел впечатлить «жён»? Или решил соответствовать поведению лордов?»

А Рон сидел и жевал. Его лоб покрылся потом: слишком трудно было орудовать сразу двумя приборами, слишком тяжко было есть пищу понемногу, когда её вид, запах и вкус были так притягательны, было невыносимо молчать и не отметить кулинарный талант Гарри и Гермионы, не вести с ними бесед, не шутить. Но Рональд терпел, надеясь, что жёны, увидев его старания, будут с ним поласковее.

Наконец, к облегчению и радости Рональда, ужин закончился. Лорд Уизли, встав из-за стола, помог своим жёнам подняться и повёл их с собой, в супружескую спальню.

Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Рон не сдерживал улыбки. Сейчас он наконец завершит свадебный ритуал, и сама магия сделает его мужем четырёх девушек. И он, лорд древнего и благородного — или древнейшего и благороднейшего? Как же там говорил Реджинальд? — семейства Уизли, Рональд Биллиус, исполнит заключённый его славными предками договор!

Вот они с жёнами перешагнули порог спальни, и Рон закрыл дверь поплотнее, а затем обернулся к жёнам.

Пока ещё девушки странно переглядывались между собой.

— А к-кто будет п-первой? — спросила Панси. Её голос дрожал.

— В каком смысле? — спросил Рон, глядя на неё непонимающим взглядом.

— Нас четверо, — пояснила Панси. — Кто будет твоей первой женой? Не будешь же ты делить супружескую постель со всеми сразу?

Перед взором Рона появилось это зрелище: он предаётся любви с четырьмя голыми девушками, целуя их, даря им ласки... Но Панси была права: делить ложе в первый раз следует с каждой по очереди, если он не желает обидеть никого из жён или ещё хуже — заснуть от усталости! А провести время со всеми он успеет и после.

— Ты задала вопрос, тебе и быть первой! — мудро рассудил Рональд. — Но раздевайтесь все, чтобы не тратить времени!

Сказав так, Рон начал раздеваться, торопясь от предвкушения, а когда закончил и взглянул на слизеринок, то весь мир перестал для него существовать.

Теперь, когда тела жён не были скрыты одеждой, Рон видел их во всём великолепии: по хрупким плечам рассыпались волнистые, блестящие от лунного света волосы, прекрасные лица алели от смущения, делая девушек ещё красивей, изящные руки тщетно пытались прикрыть груди, тонкие талии переходили в крутые бёдра и стройные ноги.

— Вы прекрасны, милые мои, — прошептал Рон и с громким, полным восторга криком кинулся к кровати, одной рукой схватил Панси за грудь, другой — за попу, впился в приоткрытые губы поцелуем и, навалившись всем весом, опрокинул её на кровать...

Когда Рон увёл четырёх девушек, Гарри тяжело вздохнул и опустил голову на стол.

— Он отвёл их в свою комнату, — констатировал Поттер обречённо. — А где мне спать?

— Если мы сумеем заснуть, — ответила Джинни, собирая тарелки в раковину. — Сегодня здесь тишины не будет: голос у Рона такой громкий, что от него никакие чары не спасут.

Гермиона хотела было возразить, что заглушающее заклятие не способен преодолеть ни один звук, но, видимо, вспомнив, как громко храпел Рональд во время поиска крестражей, промолчала.

Перемыв посуду, они втроём перешли в гостиную, где намеревались решить, как и где им сегодня ночевать. Но советоваться не пришлось: с верхних этажей раздался громкий крик Рональда.

Этот звук, разнёсшийся эхом по всей Норе, лишил Джиневру всякого терпения: она кинулась к окну, распахнула его настежь и взобралась на подоконник.

— Если что, ищите меня у Лавгудов! — бросила она друзьям, спрыгнув на землю и направляясь к сараю с мётлами.

Проводив подругу взглядом, Гарри поглядел на Гермиону.

— Может быть, нам тоже стоит уйти? — спросил он. — Переместимся на площадь Гриммо и вернёмся завтра утром.

— Нет, Гарри, — покачала головой Гермиона, обнимая юношу. — Нам нужно остаться здесь, кто-то должен присматривать за Роном и его жёнами. Они ведь могут сотворить всё, что угодно.

Гарри рассмеялся и, подхватив девушку на руки, отнёс её к стоящему в центре гостиной дивану, тут же расширенному волшебством.

— «Оглохни»! — воскликнул он, ограждая себя и Гермиону от звуков, раздававшихся в Норе, а затем, наколдовав одеяло, лёг рядом с ней и поцеловал в щёку. — Спи, любовь моя.

Девушка улыбнулась, вспоминая, как он признался ей сегодня днём: неуклюже, но так мило, весело, чувственно — в своём неповторимом стиле; она представила, каким могло бы быть их первое свидание, если бы рядом не маячили эти слизеринки и спятивший от радости Рон... и ужаснулась. Ведь без этих четырёх девушек не было бы и признания Гарри, она, ведомая упрямством, так и встречалась бы с Роном. Выходит, что план Реджинальда Гринграсса принёс пользу не только ему.

Но спустя несколько мгновений воображение Гермионы нарисовало в её голове картинки, каждая из которых была краше другой: ночью, при луне, они с Гарри лежат на траве и любуются звёздами; устраивают пикник на освещаемой солнцем опушке или просто гуляют по округе, встречая рассветы и закаты.

Объятия Гарри вывели её из мира грёз и, обняв его в ответ, Гермиона закрыла глаза, погружаясь в царство Морфея.

* * *

Утро в Норе началось со скрипа двери, столь тихого, что его никто не услышал. Осторожно ступая, Артур шёл в свою спальню, намереваясь отдохнуть после тяжёлой рабочей недели.

Проходя мимо гостиной, мистер Уизли краем глаза заметил спящих вместе Гарри и Гермиону. Не поверив своим глазам, он остановился и подошёл ближе.

Нет, зрение его не обмануло: на диване, обнявшись, спали Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Они счастливо улыбались чему-то во сне.

Артур тяжело вздохнул и покачал головой. Вероятно, произошло событие, которого они с Молли ожидали и боялись: Гарри и Гермиона, испытывающие друг к другу чувства — что было очевидно всем — наконец решились признаться в этом. Откровенно говоря, ни Артур, ни Молли, ни кто-либо ещё из их соратников по Ордену Феникса, включая погибшего директора, не понимал, почему те решили встречаться с Роном и Джинни. Дамблдор даже пытался спрашивать их об этом, но получил в ответ лишь бессвязное бормотание.

Мистер и миссис Уизли решили не вмешиваться в отношения между этой четвёркой: все они, включая Гарри и Гермиону, были их детьми и были бы поддержаны в любом случае.

Но ни Артур, ни его жена не верили, что отношения между их родными и названными детьми продлятся долго, потому что слишком велика была симпатия Гарри к Гермионе, пусть он и не осознавал этого. Расставание Гарри с Джинни лишь подтвердило их предположение, и вот теперь всё стало, как и предполагалось.

«Отдых откладывается, — подумал Артур, потирая переносицу. — Нужно найти и утешить Рона, он наверняка разбит расставанием с Гермионой».

В этот момент с верхнего этажа раздался громкий женский крик, и Артур, позабыв обо всём, выхватил волшебную палочку и бросился к лестнице.

Второпях перескакивая через ступеньки, мужчина размышлял, кто мог кричать в его доме. Это точно не могла быть Молли: она должна была вернуться из больницы святого Мунго лишь завтра, и если бы возвратилась домой раньше мужа, то предупредила бы его. Флёр была на работе, Гермиона находилась рядом с Гарри и кричать не могла, у Джинни другой голос. Может быть, дети пригласили в гости друзей? Но чего эти гости испугались?

Пока Артур размышлял над этим, крик повторился, причём доносился он из спальни Рона, чему Уизли-старший несказанно удивился бы, не будь так сосредоточен на опасности.

Подбежав к нужной комнате, он распахнул дверь, ворвался внутрь, готовясь атаковать врагов, и застыл на месте.

Его глазам предстала удивительная картина: его сын лежал на кровати в окружении четырёх девушек, показавшихся Артуру смутно знакомыми. Все пятеро были обнажены, и Рон пытался войти одной из них в задние ворота.

Едва Артур ворвался в спальню, девушки поспешно закутались в простыню, одеяло или покрывало. Только несчастная, лежащая под Роном, осталась голой.

— Что?.. Рон... — отец Рона заикался от удивления, хотя и сумел наколдовать для четвёртой соседки сына ещё одно покрывало.

— Папа, ты представить себе не можешь, что произошло! — воскликнул сконфуженный, но обрадованный Рональд. — Я...

— Ты прав, — оборвал его Артур. — Не представляю. Одевайтесь, расскажете мне всё за завтраком.

Он поспешно покинул комнату и спустился вниз. Усталость, мучившая его несколько минут назад, исчезла окончательно, и Артур направился на кухню, желая выпить крепкого чаю.

На кухне он увидел проснувшихся Гарри и Гермиону. Они умывались холодной водой из-под крана, сгоняя остатки сна.

— Доброе утро, Гарри, Гермиона! — поздоровался с ними Артур, усаживаясь за стол и приманивая к себе чашку, чайник, хлеб и масло.

— Доброе утро, мистер Уизли, — ответил ему Поттер, надев очки на плохо протёртое лицо и присоединяясь к нему. — Только вернулись?

— Да, сейчас в Министерстве хаос, — ответил мужчина, намазывая масло на хлеб и наливая себе чай. — Впрочем, вы это и сами знаете.

Пока Гарри готовил завтрак себе и Гермионе, Артур раздумывал, что случилось раньше: признание двух названных детей друг другу в любви или же шашни Рональда с четырьмя девицами сразу? В том, что эти события как-то связаны, он почему-то не сомневался.

Тем временем на кухню вошёл Рон. Девушки шли за ним, опустив глаза в пол и покусывая губы. В спутницах сына Артур с удивлением для себя узнал дочерей Реджинальда Гринграсса, Дафну и Асторию, его воспитанницу Трейси Дэвис и Панси Паркинсон, перешедшую под опеку Реджинальда после ареста ее родителей.

— Итак, Рональд, может быть, ты объяснишь, свидетелем чего я стал несколько минут тому назад?

— Я женился, папа! — воскликнул Рон, положив руки на талию Астории и Дафне. — Вот у Гарри с Гермионой спроси хотя бы, они подтвердят, всё произошло в их присутствии!

Артур повернул голову в сторону притихших влюблённых и внимательно посмотрел на них.

— Гарри, Гермиона, — глава отдела магического правопорядка подвинул чашку в сторону, — о чём он говорит?

— Вчера, когда мы готовили обед, — начала говорить, заикаясь от волнения, Гермиона, — в Нору пришёл Реджинальд Гринграсс и...

— И он начал рассказывать нам очень странную историю, — Гарри погладил девушку по руке, успокаивая её, и продолжил рассказ.

К концу повествования Артур не знал, как ему себя вести: хвалить Избранного, его подругу и свою дочь за догадливость, ругать сына за излишнюю доверчивость и... распущенность, биться головой об стену или идти ругаться с Гринграссом, впутавшим в доселе безобидные интриги детей. Ему было ясно одно: легко и быстро эту историю не разрешить. Рон лишил девственности всех четверых, и, похоже, по уши в них влюбился — пока отца одолевали тяжкие мысли, сынуля ворковал со своими супругами, усадив Асторию себе на колени. Та улыбалась, хотя и ёрзала на месте. Вероятно, именно её седалище Рон избрал своей целью.

— А мы с Молли ещё считали Джинни ветреной особой, — пробормотал Артур, думая, как эту историю воспримет его жена. — Рон, ты не думаешь, что слегка поторопился с женитьбой? У тебя ведь даже работы нет!

— А зачем мне работа? — удивился Рон. — Я же лорд, я богат! Гарри передал мне свой титул!

— Рон, допустим, что Джеймс был лордом и его титул перешёл к Гарри, но он ведь тоже работал! — воскликнула Гермиона. — Не мог же его сейф в Гринготтсе заполниться сам собой!

Рон не ответил: глядя на бутерброды, лежащие перед отцом и друзьями, он почувствовал голод и занялся приготовлением своей порции завтрака.

Если четырём слизеринкам достались вполне обычные бутерброды из хлеба и масла, то свою долю лорд Уизли дополнил также найденными в холодильнике кусочками сыра и томата.

Жевал Рон так же долго, как и за ужином, не проронив ни единого слова. Лишь изредка подмигивал то одной, то другой жене.

Видя такую мимику, Гарри и Гермиона поспешно завершили завтрак и, извинившись, ушли в сад. Артур лишь покачал головой — Рональд, и раньше бывший... раздолбаем, похоже, окончательно отобьётся от рук.

«Хорошо хоть, перестал себя за столом вести как свинья, — подумал Уизли-старший. — За это Реджинальда стоит поблагодарить».

Закончив завтрак, Артур отправился в свою комнату, надеясь поспать, а Рон и его суженые остались наедине друг с другом и своими мыслями.

Дафну Гринграсс мучили сомнения: нужно ли заводить любовника? Когда место её предполагаемого мужа занял шестой Уизли, она не сомневалась в необходимости завести отношения на стороне, но теперь... Даже с учётом того, что она была второй в очереди после Панси, Рональд показал себя неплохо. Правда, её сестре и Трейси пришлось ждать каждой по полчаса, чтобы консумировать брак, но сама Дафна осталась довольна.

Она посмотрела на мужа, глупо им ухмыляющегося, и решила, что любовник всё-таки нужен. Пусть Рон сейчас и являет собой образец галантности, заботы, хороших манер и всего прочего, но Дафна слишком хорошо помнила его поведение в Хогвартсе — добрый человек, хороший друг, но при этом не отличающийся терпением и сдержанностью. Гринграсс не сомневалась, что вскоре её благоверный позабудет о манерах, начнёт вести себя как обычно, и от его и без того немногочисленных талантов останется только доброта. Нет, Поттера нужно соблазнять.

Астория, в противовес сестре, и не думала заводить отношений на стороне. Зачем? У них ведь уже есть прекрасный муж — добрый, заботливый, забавный. Да, с недостатками, но лучше уж Рон Уизли, чем Драко Малфой; правда, Рон чересчур похотлив, но, приложив усилия, это можно исправить.

Панси думать не могла. Прошлый вечер и последовавшая за ним ночь никак не выходили у неё из памяти. Образ галантного и вежливого Уизли, не отпускавшего глупых шуточек, ей нравился. Кроме того, теперь дороги назад нет, она — жена Рональда Биллиуса Уизли, и ей придётся к нему привыкать. Это будет трудно, но необходимо.

Трейси же просто радовалась — своему замужеству, новым друзьям, светлому дому, тёплому дню. Много ли нужно для счастья?

Пользуясь тем, что никто не обращает на неё внимания, Трейси вышла из-за стола и направилась в сад, чтобы отыскать Гарри и Гермиону. Ещё в Хогвартсе ей хотелось с ними подружиться, но заносчивость Дафны всё портила. Если бы старшей была Астория...

Грейнджер она обнаружила пропалывающей грядки. Вместе с ней трудилась Джинни.

Заметив Трейси, Уизли приглашающе махнула рукой.

— Гарри ушёл в академию, — сказала она, отряхивая землю со своей одежды. — Хорошо спала?

Трейси кивнула, окинула взглядом грядки, посмотрела на Гермиону. Та с лёгкой улыбкой продолжала работу.

— Не обращай внимания, — шепнула Джинни на ухо новоявленной родственнице. — Она столько лет была влюблена в Поттера и наконец получила его взаимность. Сейчас она немного потеряна для мира. Пойдём!

Куда Джинни собиралась отвести Трейси, осталось неясным: раздался хлопок трансгрессии.

Джинни, Трейси и Гермиона посмотрели в сторону ворот.

К ним, стирая со лба пот, направлялась Молли Уизли.

Оказавшись около Норы, Молли выдохнула. Её, смертельно уставшую, целители больницы святого Мунго почти силой отправили домой, на отдых, несмотря на сопротивление, протесты и то, что среди персонала больницы мало кто мог стоять на ногах и никакой помощник не был бы лишним.

«Столько раненых, искалеченных людей, — думала женщина, вспоминая пациентов, бывших под ее присмотром. — А ведь были на моём попечении и вышедшие из Азкабана, сошедшие с ума люди. Даже не знаю, на кого больнее смотреть: на первых или вторых? Проклятая Амбридж! Саму бы её прогнать через судилище, а после этого засунуть в камеру, возле которой кружат дементоры!»

Осмотревшись по сторонам, Молли заметила занятых работой Гермиону, Джинни и какую-то незнакомку, стоящую рядом с ними. Миссис Уизли улыбнулась и подошла к ним.

— Привет, мои дорогие! — она обняла каждую по очереди, поцеловала их в щёки и посмотрела на них. — Как вы тут без меня? Получила письмо от Джинни. Значит, Гарри нашёл своё счастье? Поздравляю, Гермиона, береги его, он чересчур гриффиндорец. А кто ваша новая подруга?

После её слов девочки переглянулись, посмотрели на незнакомку, словно не знали, как представить её.

— Это Трейси, — произнесла, кусая от волнения губы, Гермиона. — Она... как бы... одна из жён Рона...

Молли подумала, что ослышалась. Какая жена? Почему «одна из»? Как Рон мог жениться, если только вчера расстался с Гермионой, как писала Джинни, «из-за своей глупости»? Разве что...

И тут её сознание тонким остриём иглы кольнула догадка: пока её не было, Рон впутался в какую-то историю.

Миссис Уизли вздохнула. Чего-то подобного она ожидала, когда узнала, что её младший сын бросил академию мракоборцев, а затем отказался работать ещё в дюжине мест. Сколько раз она увещевала его вернуться, но нет. Рон совершенно не желал трудиться, зато очень хотел разбогатеть. Однако Молли была спокойна, пока рядом с её шестым сыном были Гарри и Гермиона. Более разумные и соображающие друзья сумели бы удержать Рона от сомнительных авантюр.

Но ничто не вечно, и вот, прибыв домой после тяжёлого месяца, проведённого в присмотре за больными, помощи целителям в операциях или у койки Фреда, Молли Уизли узнаёт, что её страхи сбылись.

— Пойдёмте в дом, — сказала она, проведя по лицу рукой. — Там расскажете всё по порядку.

Вошли внутрь, как и всегда, через кухню. Почти сразу Молли заметила, что у раковины суетится высокая черноволосая девушка, волосы которой ниспадали ей на плечи. Вытирая вымытую тарелку, девушка напевала что-то себе под нос. Услышав скрип двери, она обернулась.

— Здравствуйте, миссис Уизли, — улыбнулась она, вытерла руки и подошла к хозяйке дома, наклоняя голову в знак приветствия.

— Здравствуй, — устало произнесла Молли, потрепав девушку по голове. — Как тебя зовут?

— Астория, — прозвучало в ответ. — Астория Гринграсс.

«Гринграсс, значит, — подумала Молли. — Всё ясно. Здесь замешан Реджинальд. Старый лис, что же ты наплёл моему сыну, какие сети расставил?»

Улыбнувшись Астории, миссис Уизли умыла лицо водой из-под крана и хотела взять посуду, чтобы приготовить себе завтрак, но опоздала: Гермиона уже поставила для неë тарелку со вчерашним супом, тарелку с несколькими бутербродами и чашку, наполненную чаем до самых краёв.

— Спасибо, милая, — поблагодарила её Молли, принявшись за еду. — Артур вернулся?

— Да, — ответила Гермиона. — Мистер Уизли пришёл примерно за полчаса до вас. Сейчас, наверное, спит.

— Пусть отдыхает, в Министерстве сейчас такое творится, что и представить нельзя, так что... — Молли не договорила: на порог кухни, широко улыбаясь, вошёл Рон.

— Привет, мам, — поздоровался он. — Как дела?

— Да вот, пришла домой, а мне говорят, что ты женился, — без тени улыбки ответила женщина, сверля сына глазами. — Да не на одной девушке! Не расскажешь, что за слухи?

Рон рассказал, с самого начала. А Джинни и Гермиона дополнили, и Молли схватилась за голову. Мало того, что Рон попал в лапы афериста, каковым являлся Реджинальд Гринграсс, так он ещё и сделал всё возможное, чтобы выпутаться из этой истории было почти невозможно: лишил девственности четырёх представительниц влиятельных чистокровных родов! Теперь никто другой замуж их не возьмёт, девушки вполне могут забеременеть... Хотя, это даже хорошо, может быть, тогда он научится ответственности?

— Как ты мог подумать, что мы воруем у Гарри? Что подливаем ему зелья! Чем ты только думал? — воскликнула закрывшая лицо руками Молли. — Чем? Головой или тем, что в штанах? Четыре жены...

— Могло быть пять, но Гермиона отказалась, — пробурчал Рон.

— Как тебе вообще могло прийти в голову предлагать такое девушке? Правильно сделала, что отказалась: с Гарри ей лучше.

— Зато у Гарри одна Гермиона, а меня четыре красавицы! — воскликнул Рон. — С Трейси и Тори ты знакома, пойдём, представлю тебя остальным!

Идти никуда не пришлось: привлечённые шумом жёны пришли сами.

— Никого знакомить не нужно, дорогой, — протянула Панси, усаживаясь рядом с Роном. — Твоя мама прекрасно знает нас обеих. Доброе утро, миссис Уизли.

— Доброе, Панси, доброе, — кивнула Молли. — Надеюсь ты хорошо спала?

Панси, всю ночь проведшая без сознания после завершения брачного ритуала, неопределённо пожала плечами.

— Вполне сносно, матушка, — произнесла Панси, которой в вопросе почудился подтекст.

— Не сочтите за грубость, но где Гарри? — спросила Дафна. — Мне нужно поговорить с ним.

— Гарри ушёл в академию, вернётся нескоро!

— Зачем тебе Гарри? — обидчиво протянул Рон. — У тебя же есть я!

— Вероятно, моя сестра так намекает, что тебе тоже нужно идти в академию, — ответила Астория. — Либо на работу. Чем ты зарабатываешь на жизнь?

— Девочки, вы чего? Я же лорд! — воскликнул Рон, выпячивая грудь. — И член Визенгамота, мне незачем работать!

Астория недоверчиво посмотрела на него, уронила голову на стол и застонала. Джинни утешающе похлопала её по плечу.

— Рон, я не думаю, что это можно считать работой, — произнесла Гермиона. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что Визенгамот собирается редко!

— Теперь это происходит чаще, — помотал головой Рональд. — Суды над Пожирателями и егерями ещё не закончены.

— Допустим, но если членство в Визенгамоте так хорошо оплачивается, почему тот же Реджинальд Гринграсс, тоже «лорд», постоянно ищет источники заработка? И потом: членами совета являются многие волшебники, всем им нужно платить, для этого нужны огромные суммы, где их взять?

— Не знаю, — признался Рон. — Но где мне тогда работать?

— А у Джорджа в магазине чем плохо? — удивилась Джинни.

— Но это же место Фреда...

— Чушь! — Рон отпрянул от разъярённой сестры, едва не упав со своего места, а Джинни, метая молнии из глаз, продолжила: — Когда Фред поправится, близнецам всё равно будет нужен помощник! Ты...

— Дети, не ссорьтесь! — Молли прижала к себе испуганную Трейси. — Отец спит, не будите его! Вот почему мы никогда не обсуждали ни с кем свой семейный достаток — деньги ведут к спорам. Но Джинни и Гермиона правы, Рональд Уизли, ты должен найти работу, раз уж твоя семья увеличилась! Или же возвращайся в Хогвартс вместе с Джинни и Гермионой, может быть, кто-то из учителей поможет тебе выбрать профессию по душе.

Рон закивал, но по его лицу было видно, что перспектива ещё одного года учёбы его не радует.

— Лучше уж в Хогвартс, — подала голос Джинни. — Если ты вообразил себя лордом, то должен знать и уметь больше обычного волшебника.

— Тем более в школе за тобой проще присмотреть, — добавила шёпотом Гермиона.

Рон замолчал. Его лицо приняло задумчивое выражение.

Впрочем, долго думать у него не вышло: скрипнула калитка, за ней — входная дверь, раздались тяжёлые шаги, и глазам жителей Норы предстал Реджинальд Гринграсс.

— Доброго тебе утра, Молли, — поздоровался он, поклонившись.

— Тебе тоже, но моё утро было суматошным и трудным, — ответила миссис Уизли без тени улыбки.

— Чем ты так расстроена? — удивился Гринграсс. — Ты должна радоваться: твой сын — лорд и член Визенгамота, и сейчас я отведу его на заседание.

— Оно что, сегодня? — вскричал Рон и, не дождавшись ответа, кинулся в сторону лестницы.

— Я расстроена тем, что ты наговорил о нашей семье, и тем, что одурачил моего сына!

— Скажешь, будто не брала денег из сейфа Гарри?

— Ни кната! — прошипела Молли. — Мы экономили, Билл и Чарли высылали деньги. Ты прекрасно это знаешь!

Если мужчина и собирался отвечать, то ему помешал появившийся Рон, надевший парадную мантию.

— Идёмте, — проговорил он, дрожа от нетерпения.

Реджинальд взял его за руку и с хлопком трансгрессировал, не попрощавшись.

Едва Реджинальд и Рон исчезли из Норы, Молли тяжело вздохнула, обхватив голову руками.

— Мой сын считает, что я воровала у сироты! — воскликнула она. — Не думала, что такое случится когда-нибудь. Но клянусь вам, что это неправда!

— Мы верим тебе, мама, — сказала Джинни, отвлекаясь от разговора с Асторией. — Меня сейчас больше волнует участие Рона в заседании Визенгамота. Он не политик: слишком простодушен и, будем откровенны, глуповат. Даже представить страшно, что он наговорит!

Гермиона, сидевшая до того неподвижно, взялась за палочку, закрыла глаза и улыбнулась.

— Экспекто патронум! — из палочки появилась выдра. — Гарри, Рон в сопровождении Реджинальда отправился на заседание Визенгамота. Если можешь, проследи за ним и постарайся удержать от необдуманных поступков.

Выдра, провожаемая удивлённо-восхищёнными взглядами, убежала прочь. Гермиона откинулась на спинку стула и утёрла пот со лба.

— Ты сумела освоить говорящего Патронуса? — с непонятной интонацией произнесла Молли. — Когда?

— После битвы за Хогвартс, — ответила Гермиона. — Тогда я готовилась к школе, большинство Пожирателей были на свободе, вот мы с Гарри и Джинни и решили освоить такой вид связи. Правда, до сегодняшнего дня в его использовании не было необходимости, и я не знаю, получилось ли отправить сообщение.

— Не попробуешь — не узнаешь, — философски изрекла Джинни. — Если что, мы можем воспользоваться камином.

Едва она закончила говорить, как в комнату влетел серебристый олень и проговорил:

— Сделаем всё возможное!

* * *

Гавейн Робардс смеялся. У него на глазах выступили слёзы, тело била крупная дрожь, и мракоборец был вынужден опереться об стену, чтобы не упасть.

Утром его личный ученик, Гарри Поттер, заявился в кабинет наставника чем-то крайне озабоченным, и Робардс, естественно, осведомился у него, что случилось.

В ответ Поттер срывающимся голосом поведал, что в его дом пришёл Реджинальд Гринграсс, заявил, что Гарри является лордом и что Джеймс и Лили заключили с Гринграссами брачный контракт, а потом Гринграсс попытался сбагрить Поттеру своих дочурок с их подружками впридачу. Но Поттер отказался, и старому пройдохе пришлось довольствоваться сыном Артура Уизли, на удивление легко поверившим словам этого пройдохи.

— Если твой отец был лордом, то я — король Англии! — воскликнул Гавейн, успокоившись и сев за стол. — Молодец, что не поверил: Гринграссу нужна была твоя поддержка, потому что его проекты популярностью не пользуются. Он ведь во время войны ни одну из сторон не выбрал, для всех желал остаться своим, вот и не любит его никто и дел иметь не хочет. А поддержка Избранного — весомый аргумент.

— Это не смешно, сэр! — резко ответил Поттер. — К чему приведёт эта история, неизвестно. Рон — мой друг, и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Ничего с ним не случится, — ответил Робардс. — Он сражался в битве за Хогвартс, дружит с тобой, его отец — начальник отдела правопорядка, а мать сразила Беллатрису Лестрейндж. Пожиратели сейчас в Азкабане. Разве что опозорится, но ничего смертельно опасного не произойдёт. А теперь перейдëм к делу. Представим ситуацию: ты с двумя помощниками идёшь в поместье, где скрывается беглый преступник...

Но долго их занятие не продлилось, потому что в кабинет влетел патронус-выдра, сообщивший голосом Гермионы, что Рон Уизли собрался присутствовать на сегодняшнем собрании Визенгамота.

Гавейн прорычал нечто неразборчивое и, направившись к двери, бросил:

— Идём, будем следить, чтобы твой приятель не наломал слишком много дров!

Гарри, отправив патронус с ответом, поспешил за ним.

Они шли по длинному слабо освещённому коридору. По нему всего три года назад Артур Уизли вёл Гарри на слушание о применении патронуса при магглах. Вспоминая тот день, Поттер поморщился, вспомнив, что именно там он впервые столкнулся с Долорес Амбридж.

Робардс остановил его около одной из дверей.

— Заседание пройдёт здесь, — пояснил он. — Начнётся через полчаса. Мы их обязательно встретим.

— Но почему Гринграсс ведёт его сюда сейчас? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам.

— Не знаю, — пожал плечами наставник. — Может, заведёт его ещё куда-то, помимо Министерства, а может, хочет объяснить, какой проект требует его поддержки. Но будь уверен в одном: Реджинальд ничего не делает просто так.

Едва Гавейн закончил говорить, как в коридоре раздались шаги, и к залу заседаний подошли Рональд и его тесть. Со лба у обоих ручьём лился пот, испуганные лица покраснели. Оба лорда тяжело дышали.

— Что случилось? — всполошился Гарри, увидев состояние друга. Тот вытер пот ладонью, выдохнул и посмотрел на Поттера и начальника мракоборцев.

— Мы были в Гринготтсе, — ответил он. — Реджинальд хотел отвести меня к родовому сейфу, но оказалось, что гоблины не простили нашего проникновения в банк. В общем, мы еле вырвались оттуда, переместились сюда и бежали, не останавливаясь.

— И не простят ещё очень долго! — протянул Гавейн. — Гоблины трепетно относились к тому, что их банк никто не грабил, а мистер Поттер и его друзья с успехом это проделали, разрушив вдобавок часть здания. Но скажите, мистер Гринграсс, какой закон вы собираетесь предложить совету магов?

— Закон о разрешении использовать непростительные проклятия, разумеется! — не моргнув глазом, ответил Реджинальд.

— Что?! — прокричал Рон. — Но это же...

— Медицинские заклятия изначально, лорд Уизли, — перебил его Гринграсс. — Империус должен был успокоить пациентов, круциатус придуман как средство реанимации, а третье известное всем нам заклятье — это средство прекратить страдания.

— Вашей теории противоречит одна маленькая деталь, — произнёс Гарри, сжимая кулаки. — Чтобы использовать непростительные, нужно желать убивать, подчинять, причинять боль! Это мне говорили такие специалисты, как Барти Крауч-младший, Беллатриса Лестрейндж и сам Волдеморт. Я однажды использовал пыточное на Снейпе, стремясь отомстить за Дамблдора, и он его легко отразил. А потом я пытал Амикуса Кэрроу, желая ему страданий, и он корчился в муках. Врачи движимы желанием помочь. Как же они могут использовать подобные чары?

Реджинальд долго молчал, что-то обдумывая, а затем медленно сказал:

— Магия — это желание. Целитель хочет от пациентов послушания, не желает им гибели и страданий. И...

— Гринграсс! — вскричал до сих пор молчавший Робардс. — Допустим, что ты прав, но тогда скажи, как нам определять, с какими целями волшебники применяют эти проклятия? Вряд ли преступник признается, что хотел убивать, пытать или подчинить! Сыворотки правды тогда не останется, и не ко всем её можно применять! И какая тебе от этого польза? Ведь твои враги незамедлительно этим воспользуются.

— Думаю, что совет разберётся с этим! — спокойно, но неуверенно ответил лорд Гринграсс и прошёл в зал. Рон задумчиво посмотрел на друга, на Робардса и поплёлся за тестем.

— К чему это приведёт, сэр? — спросил мрачный Гарри.

— Ни к чему хорошему. Идём за ними, нам нужно это остановить!

* * *

Члены Визенгамота понемногу заполняли зал. Рон сидел рядом с Гринграссом, ожидая начала заседания. Из его головы не выходил разговор между Реджинальдом, Гарри и Робардсом.

«В чём-то Гринграсс прав, — думал он. — Волшебство управляется желаниями. Но почему он решил, что непростительные заклятия — медицинские? Ведь мадам Помфри не накладывала империус, хотя это облегчило бы ей работу. Может, кто-то обманул Реджинальда? Или он сам что-то напутал?»

Услышав шаги, он оглянулся. Рядом с его местом стоял Гарри.

— Не говори ничего, — буркнул Рон. — Сам понимаю, что затея с этими тремя проклятиями сомнительна. И теория о целителях белыми нитками шита.

— Это не самое важное, Рон, — сказал ему Гарри, наклонившись поближе. — Робардс прав: если эти заклятия будут разрешены, мракоборцы собьются с ног! И главное: от этих проклятий пострадало много людей, среди которых наши друзья!

— Я помню! — огрызнулся Рон. — Прекрасно помню! И Люпина, и Тонкс, и Колина Криви! И Седрика Диггори! Помню родителей Невилла! Как я им в глаза посмотрю, если протолкну подобное?

Рональд кричал, не обращая ни на что внимания, а потому не замечал побледневшего лица Реджинальда.

— Какой идиот подобное придумал? — продолжал он. — Разрешить непростительные проклятия! А хоть кто-то из них испытал их на себе? Нет, Ты-знаешь-кто их не трогал! Хорошо им сидеть и обсуждать. А нам с тобой снятся погибшие друзья, слышится крик Гермионы, — он не заметил, как приписал сны Гарри и себе тоже, — противно тут сидеть, я ухожу!

Он вскочил и, не оглядываясь по сторонам, направился к выходу. Гарри оглядел зал.

Члены Визенгамота смотрели вслед Рону. Кто-то сочувствующе вздыхал, но большинство сердито ворчало:

— Что этот юнец о себе возомнил?!

Гарри поспешил следом за другом.

— Может, стоило остаться? — спросил Гарри, догнав Рона на выходе из зала заседаний. — Это всё-таки Визенгамот. Может, они решат нечто важное? И ты же так рвался сюда.

— А теперь жалею об этом, — проворчал Рон. — Я думал, они Пожирателя какого судить будут или же что-то полезное обсудят, важное!

— Но ты ушёл в самом начале, может быть, обсуждение будет попозже? — спросил Гарри. — Надо было потерпеть, Рон!

— Наверное, — стушевался Рон. — Но скажи мне, дружище, разве я не прав? Все они, — он указал кивком головы в сторону зала заседания, — просто сидят и болтают! Они судят Пожирателей и точно также судили бы магглорождённых, не будь создана «Комиссия по учёту маггловских выродков»! Кстати, ведь Амбридж ещё не получила приговор!

Он вздохнул, помотал головой и замедлил шаг.

— Нет, Гарри, — сказал Рон. — Лучше я буду просто лордом, безо всякого Визенгамота. Не моё это. Может быть, мама права и мне стоит вернуться в Хогвартс?

Гарри промычал нечто неопределённое. Куда больше его занимала реакция членов Совета волшебников на слова Рона. Лучший друг говорил правду, но понравится ли эта правда людям, бывшим на своих местах ещё со времён Багнольд? Лорд Уизли своей тирадой в открытую обвинил их в трусости, приспособленчестве, низости, и они ему этого легко не простят.

Сам Поттер был совершенно согласен с Роном: эти уважаемые сильные волшебники сидели и ждали, пока Тёмного лорда победит он, простой школьник. Ну как же, об этом ведь было пророчество! А в это время множество хороших людей погибло и пострадало. Но не накликал ли Рональд на себя беду своим первым и последним выступлением в суде?

Они вышли в атриум, где и распрощались. Рон вернулся в Нору, а Гарри ушёл искать Робардса. Мимо него пробежал, что-то бормоча себе под нос, Реджинальд Гринграсс, даже не обративший на несостоявшегося зятя внимания.

Своего начальника Поттер нашёл на принадлежащем мракоборцам уровне. Тот ожидал юношу, посмеиваясь над чем-то, известным только ему одному.

— Мда-а, учудил Уизли, нечего сказать, — произнёс он, увидев своего ученика. — Фактически обвинил весь Визенгамот в пособничестве Волдеморту. Теперь ему здесь лучше некоторое время не отсвечивать.

— У мистера Уизли не будет проблем? — спросил Гарри.

— У Артура? Нет, — ответил ему Гавейн. — И у остальных Уизли — тоже: они дружат с тобой, а тебя трогать боятся. Но на всякий случай я с сегодняшнего дня перееду поближе к Норе.

Гарри кивнул в знак благодарности. Ведь, помимо Уизли, в Норе обитала ещё и Гермиона. К тому же, Гарри не круглые сутки проводил в доме Молли и Артура, а мстительность старых членов совета недооценивать не стоило.

* * *

Задремавшая было после тяжёлой смены Молли очнулась, услышав рёв камина. В гостиную, отряхиваясь от пепла, вошёл её младший сын. Его лицо выражало крайнюю расстроенность.

— Неужто заседание Визенгамота завершилось? — спросила Джинни, заглянув в комнату. — Обычно они идут несколько часов, а тут прошло едва ли сорок минут. Видимо, им и правда не хватало твоего участия. Молодец, братец!

— Не издевайся, Джинни! — простонал Рон. — Я не остался на заседание.

— Почему? — спросила Молли, впрочем, довольная этим фактом. Не хватало её сыну лезть в это болото.

И Рональд рассказал так кратко, как мог, о том, что случилось: о намерении Гринграсса легализовать непростительные проклятия, о разговоре с Гарри и своей реакции на предложение тестя.

— Молодец, сынок, — обняла Молли сына. — Даже представить страшно, что случилось бы, будь этот закон принят.

Рон кивнул и пошёл искать утешения у своих жён, почему-то не пришедших его встречать.

Супруги нашлись быстро: они были в комнате, которую делили Гермиона и Джинни. Девушки что-то громко обсуждали с Грейнджер.

— Что происходит? — спросил Рон, войдя к ним, по своему обыкновению, без стука.

— Ты уже вернулся? — приподняла в изумлении бровь Астория. — Ну ладно. Есть очень важный разговор. Мы с девочками посоветовались и решили, что больше все вместе с тобой ночи проводить не станем.

— Почему? — спросил Рон, удивляясь этому: он полагал, что теперь каждая ночь будет наполнена близким общением с супругами. Ведь это была такая ночь...

— Во-первых, ревность, — загнула палец Дафна, — Ты думаешь, нам приятно смотреть, как ты целуешь другую? Во-вторых, мы о тебе же и заботимся, наш муж должен быть полон сил. А в третьих, где нам ждать своей очереди? Не на соседней же кровати! И ещё, мы хотим спать! Ты об этом подумал?

— Нет, — покачал головой Рональд.

— Значит, кому-то из нас нужно переселиться в другую комнату! Осталось решить, кто в чью комнату переедет.

Рон хотел было сказать, что они могут поселиться в комнатах, принадлежащих близнецам, Биллу, Чарли или Перси. Но ответить он не успел: внизу раздались возмущённые крики его матери и сестры, ступени лестницы заскрипели под кем-то, торопливо поднимающимся наверх. Вскоре на пороге появился запыхавшийся Реджинальд.

Переведя дух, он взглянул на Рона, увидел своих дочерей и воспитанниц и отчего-то смутился.

— Лорд Рональд, — начал он, закрыв за собой двери. — Вам следовало вести себя сдержаннее на заседании. Аристократы никогда не показывают своих эмоций. Это опасно.

— Чем же? — спросил Рон, с вызовом глядя на тестя. Уважение и благодарность, испытываемые им ранее к Гринграссу, уменьшились.

— Отец, вы позволите ответить мне? — спросила Дафна, и, получив кивок родителя, обратилась к мужу: — Видишь ли, супруг мой, у аристократов много врагов. Они могут пустить даже о достойных слухи о несдержанности, трусости, излишней жалости к людям, распутстве или, наоборот, ханжестве...

— По-твоему, я должен был согласиться с разрешением на использование непростительных проклятий? — спросил Рон, не замечая, как Гермиона, Трейси и Астория побледнели и мелко задрожали.

— Но я ведь предлагал их применение только в исключительных случаях...

— В исключительных! — Рон побагровел, и только цепкие руки Панси и Гермионы не позволили ему броситься на тестя с кулаками. — А как узнать, в исключительном случае брошена Авада или нет, ведь мертвец не заговорит, а свидетель может быть запуган, подкуплен либо околдован? А после пыточного заклятия человек вообще в невменяемом состоянии, и из доказательств, что оно применено во благо — только чьи-то слова, а сам он их ни подтвердить, ни опровергнуть не способен!

— Не кричите на меня, молодой человек! — Гринграсс впервые на памяти Рона повысил голос, но сразу же успокоился. — Я допустил ошибку: мне следовало начать ваше введение в политику с чего-то менее... громкого. Сейчас непростительные проклятия — больная тема. Вы же, пройдя через ситуации, где их использовали во зло, не в состоянии мыслить объективно. Да и с другими аспектами, требующими внимания, знакомы слабо. Не знаете нашего взгляда на мир. Я предлагаю вам вот что: вы — со своими жёнами, разумеется — переедете на время в особняк моей семьи, где я спокойно смогу ознакомить вас со своей политической программой и мировоззрением. Согласны?

Рон прекратил вырываться и посмотрел на Реджинальда.

Ему предложили побывать в настоящем особняке? Пожить там и получить все объяснения? В особняке настоящих аристократов, где он сможет больше узнать о том, как правильно себя вести, или научится чему-нибудь ещё? Где ему не надо будет ничего делать, рано вставать, выслушивать упрёки? Где он сможет сколько угодно проводить со своими красотками ночи, не боясь никого разбудить?

— Что ж, — Рон сделал вид, будто задумался. — Если так, то... я согласен. Когда отправляемся к вам?

— В любое время! — Гринграсс развёл руками и широко улыбнулся.

— В таком случае, идём! — Рон улыбнулся как можно шире. — Девочки, вам же собираться не нужно?

«Девочки» переглянулись и покачали головами, показывая, что нет.

Рона с его родственниками встретила рассерженная Молли. Увидев, что все они идут к камину, женщина поджала губы.

— И куда же вы собрались на этот раз? — спросила она.

— Я пригласил зятя к себе в гости, — ответил Реджинальд. — Неужели нельзя?

Увидев по лицу сына, что запрета он не воспримет, Молли махнула рукой.

— Идите уж. Лорды! Разве могу вам указывать я, обычная домохозяйка?

Рон удивлённо посмотрел на мать, но ничего не сказал и шагнул в камин.

— Особняк Гринграссов! — крикнул Реджинальд, бросая в проём летучий порох.

Выйдя из камина, Рон проявил галантность: дождался, пока четыре его жены прибудут вслед за ним, подал каждой из них руку и помог ступить на пол.

Получив от каждой из четвёрки поцелуй, он наконец огляделся.

Они были в коротком узком коридоре, ведущем, вероятно, в гостиную. В коридоре было темно, но Рон разглядел на потолке выполненный краской цветочный орнамент.

— Ну вот, — произнёс довольным голосом вышедший из камина Реджинальд. — Добро пожаловать в особняк благородного семейства Гринграсс. Да не стойте здесь, Рональд, проходите, чувствуйте себя как дома!

Уизли медленно и неуверенно, словно делающий первые шаги ребёнок, двинулся вперёд, в ту сторону, что указывал Гринграсс.

Коридор привёл его в гостиную: комнату, залитую светом от солнечных лучей, проникающих сюда через три больших застеклённых окна, отчего помещение, и без того просторное, казалось гигантским.

На стенах висели прекрасные картины в позолоченных и посеребрённых рамах.

Пол покрывал мягкий пушистый ковёр в такой красочной расцветке, какой бывший гриффиндорец никогда не видел.

— Доброго дня вам, юноша, — послышался красивый певучий голос. — Вы, надо полагать, наш зять?

Рональд завертел головой и увидел, что на высоком обитом тканью стуле восседает женщина средних лет с удивительно красивым узким лицом, на котором ещё не было морщин. Длинные изящные пальцы сжимали голубоватый веер. В пшеничного цвета волосы уже закралась седина. Одета она была в длинное тяжёлое платье пурпурного цвета, ворот и рукава которого были обшиты золотистой бахромой.

— Да, мадам, — ответил парень. — Лорд Рональд Биллиус Уизли, из древнего и благороднейшего семейства Уизли. По желанию лорда Поттера — лорд четырёх семей.

Накрашенные губы дрогнули, дама поманила его к себе и протянула руку. Рон стоял и смотрел на протянутую конечность, пока подошедшая сзади Панси не прошептала:

— Поцелуй ей руку!

Рон поспешно подчинился. Женщина вновь улыбнулась и посмотрела на мужа.

— Реджи, ты бы хоть предупредил, что у нас будут гости, — сказала она. — Я бы подготовилась, переоделась в нечто более приличное.

— Перестань, Одри, это же наш зять, член семьи, не чужой человек.

— Ну что же, если так... — внимание хозяйки вернулось к Рону. — Моё имя Этельреда Гринграсс. Для семьи — Одри. Рада видеть вас, Рональд.

— Я тоже, мадам, — кивнул юноша.

— Я прикажу подать обед, разговоры лучше вести за столом.

У Рона заблестели глаза. Какая умная у него тёща! И плевать, что сейчас ещё нет одиннадцати часов: еда лишней не бывает.

* * *

Гарри прошёл во двор Норы, придерживая калитку для начальника.

— Я что, по-твоему, барышня? — недовольно прокряхтел Гавейн. — Сам могу и открыть, и подержать, и закрыть!

— Но вы мой начальник!

— И что? Я от этого разучился делать простые вещи? К тому же мы не в Министерстве.

Навстречу им вышла Джинни. Глаза девушки впились сначала в Гарри, затем в Робардса.

— Гарри, — прощебетала она, — я слышала, что Робардс мракоборцам — что отец родной, но знакомить его с Гермионой не нужно: он её знает!

— А он меня не с Грейнджер знакомить привёл, — ответил Гавейн, не моргнув глазом. — Он о вас беспокоится, Уизли, вот и заставил меня к вам свататься.

При виде вытянувшегося лица Джиневры Гарри не сдержал улыбки: наконец своеобразное и едкое чувство юмора девушки нашло преграду в лице бывалого мракоборца.

Посмеиваясь над ней, он прошёл в дом.

Миссис Уизли и Гермиона о чём-то негромко переговариваясь, хлопотали на кухне, но, увидев вошедшего Гарри и следующего за ним начальника, отвлеклись от своих дел.

Победитель Волдеморта оказался в крепких объятиях своей возлюбленной. Её волосы щекотали ему лицо. Гарри улыбнулся и невесомо поцеловал её в щёку.

Робардс в это время героически отбивался от попыток Молли угостить его чем-нибудь. Но в итоге сопротивление мракоборца было сломлено, он был усажен за стол и терпеливо ожидал чая и пирогов.

— Надо было сразу меня слушать, а не упираться, — проворчала вошедшая Джинни. — Вы же созданы друг для друга! А вы медлили и мялись.

— Хватит, Джиневра, — пожурила её мать. — У нас гость!

— Полно тебе, Молли, — махнул рукой Робардс. — Не такая уж я и важная птица, чтобы чиниться предо мной. Я здесь и вовсе по службе: где твой шестой сынок?

— Реджинальд Гринграсс забрал его с собой, — в голосе женщины послышалась смесь из раздражения и сожаления. — Будто бы в гости! Заявил, что это поможет ему лучше понять какие-то там мировоззренческие тонкости новоявленных родственников!

Гавейн кивнул и принялся за чай. Картина была ясной: Гринграсс решил подстраховаться и забрал парнишку к себе домой. Но чего он опасается? Мести членов Визенгамота или того, что героический зять откажется поддерживать его проекты, как это было сегодня?

Поттер выпал из реальности, разговаривая с Грейнджер, и глава мракоборцев возблагодарил Мерлина, что она не учится у него, иначе после вступительных испытаний юношу бы унесли к целителям больницы святого Мунго...

— И чего он ему там наговорит? — продолжала миссис Уизли. — Что мой Ронни — владелец каких-нибудь мануфактур, заводов или контор, приносящих миллионы денег? Самое худшее — Рональд ему поверит! Скажет, что ему Гарри передал эти заведения вместе с титулом!

— Ну, тогда Реджи солжёт, — на кухню вошёл заспанный Артур, умыл лицо и, сев за стол, продолжил. — Если я верно помню, Гарри передал Рону только титулы, но не имущество или финансовое состояние. У Поттеров, кажется, действительно была парочка мануфактур.

— Правда? — удивлённые Поттер, Грейнджер и Джинни Уизли вперили в начальника отдела Магического правопорядка внимательный взгляд.

— Ну да, — ответил главный магглолюб волшебной Британии. — Флимонт Поттер, твой дед, изобрёл снадобье «Простоблеск» и основал небольшое производство где-то в Уэльсе или Корнуэлле. Флимонт никогда не скрывал своего презрения к идеологии Тома Реддла, и Пожиратели разрушили предприятие, убили работников. Джеймс пытался восстановить дело, но погиб.

Гарри задумался. Такой факт из жизни предков его озадачил. До сегодняшнего дня бывшего гриффиндорца, выросшего сиротой, интересовала лишь биография родителей и то, какими они были людьми. Из наследия же в руках Поттера была лишь мантия невидимости Игнотуса Певерелла. Теперь же перед ним открывалась возможность прикоснуться к другим творениям своей семьи, более недавним, а возможно, что и...

— Мистер Уизли, — спросил он. — Возможно ли найти точное месторасположение этих производств?

— Наверное, да, — пожал плечами Артур. — Я постараюсь найти их, когда вернусь на работу. А ты что, хочешь восстановить их?

Юноша кивнул.

— Это было бы очень хорошо, милый! — подала голос Молли. — Твой дед много труда вложил в это дело. Но будет очень трудно.

— Я справлюсь.

— А я тебе помогу! — Гермиона сжала его руку и посмотрела на любимого со смесью решимости и нежности в глазах.

— Я не отпускал тебя из академии, — задумчиво протянул Робардс. — Но за твой досуг я не отвечаю. К тому же сейчас непростое время, и дополнительный заработок может пригодиться. А в зельеварне ты сможешь тренироваться с различными составами. Будем честны, Поттер, зельеварение — не твой конёк.

Гарри усмехнулся и кивнул головой:

— Спасибо за честность, сэр.

Рон нехотя оторвался от роскошной груди Панси. Сегодня ночью ему хотелось повеселиться, ведь в Хогвартсе уже нельзя будет устроить таких прекрасных уединений на пятерых: МакГонагалл намного строже Дамблдора. Но девушки были непреклонны, и лорду Уизли пришлось засыпать в расстройстве. Недополучение страсти ночью он компенсировал сейчас. И продолжил бы, не постучи в их спальню тёща, зовущая на завтрак.

У Гринграссов ему нравилось: мягкие постели, сытные завтраки, услужливые домовые эльфы. Красота! Одно плохо — Реджинальд Гринграсс, казалось, знал лишь одну тему для разговоров. Политику.

Реформы, законы, отмена того или принятие этого. Ни о погоде, ни о еде, ни о квиддиче Рон за эти дни не услышал. Тесть предлагал одно за другим, а теперь к нему присоединилась ещё и тёща. И любую свою инициативу они описывали очень выгодной для него. Но Рональду ни одна из них не нравилась: разрешение использовать магию крови, сокращение числа запрещённых артефактов, придание оскорблениям «предатель крови» и «грязнокровка» статуса не то болезни, не то проклятья — слишком сомнительными и ненужными они казались юноше. Но что было самым главным — эти идеи принадлежали не ему.

Он был совершеннолетним волшебником, лордом, героем, женатым! А ему, словно маленькому ребёнку, указывали, что делать! Это было несправедливо и до крайности обидно: Гринграссы даже пальцем не пошевелили для победы над Волдемортом, а теперь пытаются помыкать своим спасителем, и потому Рональд не мог дождаться первого сентября: в Хогвартсе он сумеет отдохнуть от Реджинальда и Одри.

— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, научи нас хоть чему-нибудь! — начал напевать Рон, вспоминая, как вместе с Гарри и Гермионой ходил по древним коридорам школы, спеша на уроки.

И тут его посетила занятная мысль. Он повернулся к Панси, чтобы задать ей вопрос, столь внезапно заволновавший его, но девушка спала, слегка похрапывая. Уизли сплюнул от досады: будить бывшую Паркинсон было делом безнадёжным.

Встав на четверенки, он осторожно обошёл заснувшую Трейси и хлопнул Дафну по голени.

— Что случилось? — сонно спросила жена, оборачиваясь к нему.

— Даф, а почему Хогвартс называется школой чародейства и волшебства? В чём разница?

— Ты разбудил меня только за этим?! — в голосе супруги послышалась злость. — Спи, утром тебе всё объясню!

Она положила голову на подушку, но Рон ущипнул её за попу.

Хлопнув мужа по руке, Дафна повернулась к нему.

— Просто когда Хогвартс был основан, — ответила она со сталью в голосе, — чародейство и волшебство разделялись. Потому с третьего курса мы и выбираем факультативы: трансфигурация и чары, например, относились к волшебству, а руны и нумерология — к чародейству, более сложному и опасному виду магии! Я ответила на твой вопрос, дай поспать.

Дафна вытащила из-под подушки палочку, направила её себе в лицо и произнесла сонное заклинание.

Рон вздохнул и переполз к Астории.

— Если хочешь спросить, почему это разделение исчезло, — произнесла брюнетка, — отвечаю: волшебников и чародеев готовили по разным программам. Но то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом веке директор Хогвартса это разделение убрал, уволив большинство профессоров. Никто не знает, почему. Одни говорят, что не хватало денег на зарплату, другие — что ему хотелость обучить нового Мерлина, а разделение этому мешало. А зачем тебе это надо?

Рон расцеловал её в щёки.

— Тори, — прошептал он. — Достань мне пергамент, перо и чернила. В сей же час!

* * *

Гарри, Гермиона, Джинни и Билл шли по развалинам мануфактуры Флимонта Поттера, найденной Артуром пару дней назад в Уэльсе. В заросшем паутиной здании то тут, то там виднелись следы жестокой бойни, учинённой много лет назад Пожирателями смерти: подпалины от заклинаний, обрывки одежды, засохшая кровь.

— Мда-а-а, — Билл в задумчивости взъерошил свои волосы. — Даже на то, чтобы восстановить мануфактуру, понадобится кругленькая сумма: ремонт здания, закупка оборудования и ингредиентов. Это я ещё молчу о найме работников. Сейчас услуги талантливых зельеваров стоят дорого, а гоблины не дадут нам на это ни кната. Слишком хорошо они помнят ваш последний приход в банк.

— Ничего, — улыбнулся Гарри. — У меня деньги есть, а они лежат мёртвым грузом. Пока будем работать сами. Гермиона, ты же знаешь рецепт зелья?

— Да, — кивнула девушка. — Можно попросить профессора Слизнорта. Думаю, что он не откажет.

— И Фреда с Джорджем, — произнесла Джинни. — Они много чего умеют.

— Есть ещё одна проблема, — Билл посмотрел на несостоявшегося зятя. — Флимонт Поттер, когда позволил производить «Простоблеск» другим, изменил рецепт продукта на своей мануфактуре. Снадобье стало эффективнее — держалось по нескольку дней. Но что он поменял, знал только твой отец, и эта тайна ушла вместе с ним. Нам придётся много эксперементировать.

Гарри кивнул. Им и правда предстояла большая работа. Но это его не пугало, наоборот: возможность восстановить семейное наследие грела душу.

Он взял Гермиону за руку и с теплом посмотрел на возлюбленную.

* * *

Хогвартс-экспресс издал предупреждающий гудок, и Рональд Уизли, обняв на прощание мать, побежал в поезд.

Вместе с ним в школу ехали его жёны, сестра и Гермиона. Правда, последняя собиралась бывать там лишь на уроках, чтобы по вечерам, на выходные и каникулы возвращаться в Нору и помогать Гарри в восстановлении дедовской зельеварни, захватившем всю семью Уизли. Ради этого она даже отказалась от значка старосты школы, чем огорчила МакГонагалл и удивила Рона.

Рон сидел и хмурился. Вчера он впервые поссорился с тестем: выписка Фреда и семейное торжество по этому поводу совпали с устроенным Гринграссами раутом. Рональд выбрал первое — брат был ему дороже великосветских приёмов. Реджинальд предложил совместить два торжества, приурочив раут к выздоровлению героя битвы за Хогвартс. Сначала всё шло хорошо — семьи помирились и хорошо проводили время, пока тесть не намекнул Рону, что Панси скучает без отца и неплохо было бы вытащить Паркинсона из Азкабана.

Подобное предложение вызвало протест как самого лорда Рональда, так и его жены: Панси не желала видеть отца-Пожирателя, опасаясь, что он станет причиной проблем для неё самой и её семьи. Тогда и разразилась ссора.

После Рон с жёнами вернулись в Нору, где и провели последний день каникул.

Разговор вновь зашёл о восстановлении мануфактуры Флимонта Поттера. О планах Гарри Рональд узнал на том же рауте. И тогда же обиделся на Гарри. Нет, он был рад за друга, поддержал его, но, увидев глаза Панси и Дафны, загоревшиеся алчностью, начал ревновать. Гарри был знаменит. Даже без рецепта деда его зелья будут пользоваться успехом у покупателей, а проект лорда Уизли о повторном введении разделения програмы в Хогвартсе на чародейскую и волшебную всё ещё не был даже рассмотрен. Рону казалось, что так сбываются слова лучшего другати члены Визенгамота мстят ему за его неосторожные слова.

Из мыслей его вывел звук открывшейся двери. Рон повернул голову, надеясь, что это разносчица сладостей и он сумеет заесть свой стресс, но радость мгновенно покинула его.

В дверях с перекошенным от злости лицом стоял Драко Малфой.

— Верни мне невесту, Уизли! — завизжал он.

— Чего? — на лице Рона отразилось удивление.

— Не прикидывайся дураком, Уизли! — огрызнулся нежданный гость. — Ты всё прекрасно понимаешь! Астория Гринграсс была моей невестой! Моей! И она должна была стать моей женой! А ты забрал её у меня, предатель крови!

Лорд Рональд вскочил и, наставив на Малфоя волшебную палочку, зарычал:

— Ты что, хорёк, давно в свой истинный облик не возвращался? Тори, по-твоему, кто, вещь?

— Она была обещана мне, был подписан контракт, и если бы не заморочки её отца, она уже вынашивала бы моего наследника, а не ехала в это жалкое подобие школы, полное грязнокровок, полукровок и предателей крови.

— Ты что, Драко, — насмешливо спросила Гермиона, — уже соскучился по Тёмному Лорду? Снова вспоминаешь старые словечки. А ведь ещё так недавно плакал от счастья, когда Гарри его победил! И если Хогвартс так плох, почему ты сам возвращаешься в школу?

Малфой вздрогнул и с ненавистью посмотрел на девушку.

— Я не к тебе, гря... Грейнджер! Я пришёл за Асторией и уйду только с ней!

— А её мнение тебя не интересует, Малфой? — спросил Рон. — Ты же даже не смотришь в её сторону! Давай-ка спросим у Тори, хочет ли она уйти с тобой?

— Зачем? — бывший Пожиратель высоко поднял голову. — Я — Малфой, каждая чистокровная мечтает стать моей женой!

Раздавшийся смех вывел слизеринца из себя. Он выхватил палочку, но ничего не успел сделать: несколько лучей заклинаний ударили в Драко, и через секунду на месте Малфоя метался разъярённый белый хорёк, помещённый затем в клетку, трансфигурированную из пакета, в котором Рональд держал давно съеденный бутерброд, данный ему матерью.

— Даже не посмотрел на меня, — проворчала Панси. — А я ведь любила его.

— Зато он любит только себя, — ответил Рон. — Не будем говорить о нём.

* * *

Несмотря на то, что Хогвартс встретил их привычной завораживающей красотой, Гермиона, Джинни и Рон всё ещё видели перед своими глазами руины, в которые превратилось место их учёбы и совместных приключений.

Теперь мисс Грейнджер понимала, почему Гарри не захотел вернуться: замок стал для него настощим домом, и такие воспоминания для него были больнее, чем для кого бы то ни было.

Вопреки своему обыкновению, девушка прослушала приветственную речь директрисы. Её мысли были далеко от Большого зала, и каждая из них касалась Гарри.

Их отношения шагнули вперёд. За неделю до отправки в школу они обручились.

Гермиона хорошо знала, что вплоть до ближайших выходных возлюбленный будет занят в академии, и лишь тогда они сумеют увидеться.

Гермиона уже скучала по нему, но не ждала писем: с помощью Билла Гарри сумел сделать два сквозных зеркала, одно из которых отдал Гермионе. Они условились поговорить друг с другом сегодня вечером.

Дело с зельеварней было отложено до всё тех же выходных. До восстановления мануфактуры производство зелий было решено разместить в сарае Артура, заброшенном со времëн назначения мистера Уизли начальником отдела правопорядка. Мужчина охотно дал на это своё позволение.

Конечно, они легко могли начать производство уже сейчас, но, поскольку оно принадлежало Поттерам, Гарри хотелось самому поучаствовать в процессе, и никто ему не запрещал этого.

Глядя на то, как горят глаза любимого, Гермиона улыбалась. Она готова была помогать ему во всём, лишь бы он был счастлив...

Двери зала распахнулись настежь, издав напугавший Гермиону звук. Рука девушки дрогнула, и тыквенный сок из её кубка пролился на чёрную юбку.

Подняв голову, Грейнджер увидела, что в Большой зал вбежал Реджинальд Гринграсс с перекошенным от ярости лицом.

Не обращая ни на кого внимания, он подскочил к гриффиндорскому столу, к месту, где сидел Рон со своими жёнами, и проревел:

— Что ты наделал, сопляк?

Никто не успел отреагировать: в Большой зал влетели несущие почту совы. Перед Гермионой упал экземпляр «Ежедневного пророка». Она взяла газету, развернула и на первой полосе прочла:

«ВОЗВРАЩЕНИЕ ЗАБЫТЫХ ТРАДИЦИЙ

На заседании Визенгамота, прошедшем первого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, был принят законопроект, предложенный лордом Рональдом Биллиусом Уизли, «О возвращении двойной программы обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс». Суть его в следующем: со времён основания в Хогвартсе обучали две группы магов — чародеев и волшебников. Но в тысяча пятьсот девяносто седьмом году директор Фицджеральт Эсмери по причине нехватки средств объединил две программы в одну, преподаваемую по сей день.

По инициативе лорда Уизли, начиная с этого года, все учащиеся с третьего по седьмой курс, избирая факультативы, будут обучаться либо на волшебников, либо на чародеев.

Поздравим же лорда Уизли с первым законопроектом. Соответствующую плату он уже внёс в казну Министерства.

Финеас Керн».

Гермиона отложила газету и с непониманием взглянула на Рона.

Тот некоторое время читал написанное, а затем, отбросив газету, расцеловал Асторию и Трейси, а потом попытался повторить действие уже с Панси и Дафной, но не сумел до них дотянуться.

— Получилось! — закричал он. — Мой законопроект принят! Наконец-то!

— Неужели ты не понимаешь, — лицо Гринграсса покраснело, — что за четыреста лет в Хогвартсе никто не помнит, как из универсального мага воспитать чародея, а как волшебника? Последним таковым был Дамблдор...

— Так есть же его портрет! В чём проблема?

— Знаний портрета недостаточно! Нужны учителя, литература, пособия... Сколько по твоей милости члены чистокровных семей потратили денег, которые берегли для другого?

— Позвольте узнать, для чего? — к Реджинальду подошла МакГонагалл. — Много лет я работаю в Хогвартсе и не припомню, чтобы Попечительский совет, состоящий из чистокровных, выдавал школе хоть какую-то сумму сверх того, что шло на зарплату профессоров. Овощи выращивали Хагрид, Вильгельмина и Помона, лекарства закупала мадам Помфри, учебные мётлы помнят ещё директора Блэка, а оборудование для факультетских команд по квиддичу покупают деканы, лишь однажы Люциус Малфой расщедрился на мётлы для Слизерина, когда его сын начал играть! Молчи, Реджинальд! — она выставила руку ладонью вперёд. — Замок мы восстановили сами, материалы куплены на деньги профессоров и учеников, ты не дал нам ни кната. Посмотри, Реджинальд, видишь, как мало учеников за столами? Остальные в больнице святого Мунго, лечатся после битвы, в которой бились вместо тебя и тебе подобных. Они могли уже выздороветь, но не хватает зелий, попечители могли бы купить ингредиенты или произвести снадобья в частных зельеварнях. Но вам нет до них дела! Я видела, как попечители в этом зале целовали ноги Волдеморта, и могу поклясться, что ты был одним из первых!

Гринграсс открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не мог. Его руки затряслись.

— А о каком взносе пишет «Пророк»? — раздался голос Рона.

Мужчина ответил, не повернув головы:

— Со времён короля Якова Первого маг, чей проект был одобрен, платил сто пятьдесят галеонов в казну Министерства.

— Но я ничего не платил! А газета утверждает... или за меня заплатил кто-то другой?

— В каком-то смысле. После первого падения Сами-знаете-кого для Гарри Поттера был зарезервирован сейф, куда поступали и поступают деньги от благодарных магов. Но Поттер появился лишь много лет спустя, а золото лежало мёртвым грузом. Вот мы и переводили суммы из этого сейфа на оплату взносов.

Лицо Грейнджер вытянулось. Она взглянула на Рона. Тот сидел, закрыв руками лицо. Затем отнял, вздохнул, запустил руку в карман брюк, достал мешочек с расширением пространства и высыпал на стол горсть монет.

— Шесть галеонов, четырнадцать сиклей, пятнадцать кнатов, — произнёс лорд Уизли, смахнул монеты в мешок и встал. — Гермиона, одолжи мне сквозное зеркало. Я должен поговорить с Гарри. Срочно.

— Прости, Гарри, клянусь, я не знал! Я всё верну, обещаю!

— Всё в порядке, наоборот, я очень благодарен тебе, — Гарри посмотрел на друга и ободряюще ему кивнул. — А возвращать что-то не думай! Эти деньги сняты не тобой и без твоего ведома!

Не дожидаясь ответа друга, он разорвал связь, спрятал зеркало и вытер лицо руками.

— Интересная схема мошенничества, — Долиш, сверливший до того взглядом стену, взглянул на Поттера. — Сейф формально не принадлежит никому конкретному, как следствие, за ним никто не следит, деньги туда поступать не прекращали, а теперь их поток только увеличился. Даже если удастся доказать факт незаконного снятия, виновника нам не вычислить: гоблины не допустят людей к записям. Даже если мы что-то узнаем, это будет очень несущественная информация.

— Здорово, — без энтузиазма кивнул Гарри. — А мне-то как быть? Формально деньги мои?

— Для начала, закрой к хранилищу доступ всем, кроме себя любимого. Затем воспользуйся уже этим сейфом и переведи все деньги себе или тем, кому доверяешь. На это дело возьми надёжного человека, что хорошо знает этих противных зелёных кротышек. И желательно сделай всё это быстро! В противном случае причастные к этой афере примут меры, и что-нибудь обязательно пойдёт не так. Иди, я всё обьясню Робардсу.

Гарри не мешкая вскочил со своего места и отправился к каминам в Атриуме. Долиш постучал пальцами по столу и отправился в кабинет начальства. Дело было нешуточным.

* * *

Дело в банке затянулось надолго: гоблины делали всё крайне медленно, задавали одни и те же вопросы по сотне раз, в общем, как могли затягивали процесс.

«Не иначе, решили отомстить мне за последний визит, — подумал юноша. — Гермиона в Гринготтс не ходит, Рон сбежал, остался я».

При этом ему казалось, что без помощи Билла и Флёр всё тянулось бы ещё медленее: друзья помогали ему, давали подсказки и, к неудовольствию гоблинов, не позволили Поттеру вестись на провокации и попадать в раставленные для него ловушки.

Наконец, по прошествии без малого четырёх часов, всё было закончено, и они покинули белоснежное здание банка.

— Поздравляю, Гарри! — пропела Флёр. — Это позволило решить нам серьёзную проблему!

— Какую? — не понял Поттер.

— О, мон пти гарсон! Теперь у нас есть деньги на восстановление дела твоих предков! На эту сумму мы сможем оплатить и ремонт, и оборудование, и работников! И ингредиенты! И тебе не придётся гоняться за преступниками в Лютном переулке!

По тому, как вытянулось лицо парня, она поняла, что о подобных перспективах он не задумывался вовсе, и рассмеялась.

— Права была Гермиона, когда обвиняла вас с Роном в тупости, — сокрушённо покачал головой Билл. — Вот скажи мне, что бы ты делал с этими деньгами, не дай мы тебе такую подсказку? Оставил бы их и дальше лежать в сейфе и собирать пыль, как много лет подряд? Зачем тогда вообще нужно было их забирать?

На этот вопрос ответа у Гарри не было.

* * *

— Ты что наделал, идиот рыжий! — кричал Реджинальд, когда разговор его зятя с Гарри Поттером был завершён.

— То, что должен был, — просто ответил Рональд, закинув на плечо рюкзак, и отправился на урок. — Эти деньги принадлежат моему другу! Ему они достались дорогой ценой: нет родителей, терпел издевательства, сражался с тем, кого остальные боялись даже называть.

— Ты понимаешь, что теперь платы с этого счёта будут недоступны, и члены Визенгамота будут вынуждены оплачивать взнос своими деньгами? Учти, я тебе не стану давать в долг.

— А где же ваши богатства, которыми вы так хвастались? — Уизли резко развернулся, ударив сумкой по лицу подкрадывавшегося к нему Малфоя. — Или это была просто небылица? А деньги я заработаю! Вернусь к братьям в магазин! Либо откажусь от места. И не смейте со мной говорить! Достаточно я вас слушал.

Последние слова были произнесены им сквозь сжатые зубы. Он шёл, смотря только вперёд, сжимая от гнева кулаки, а потому не мог видеть, что тесть направил на него палочку, опустив её лишь потому, что жёны закрыли своими телами его цель, как щитом; ни взволнованного лица Панси, ни разочарования в глазах Астории, ни обеспокоенности Трейси. Ни того, как надевшая маску безэмоциональности Дафна слегка прикусывает изнутри свои щёки.

Рон не слышал крика Драко, которому наступил на руку, и в нужном кабинете обнаружил себя с большим удивлением.

Рональд, и раньше не отличавшийся прилежностью, теперь и вовсе пропускал слова преподавателя мимо ушей. Если бы он был на зельях и будь сейчас жив Северус Снейп, Уизли ждала бы беда. Но сейчас был урок Флитвика, сидел он на задней парте, и внимание профессора отвлекали на себя его жёны и Гермиона.

Его мучили два вопроса: почему он послушал байки Гринграсса и к чему это приведёт.

* * *

Гермиона наблюдала за другом с изрядной долей беспокойства. Тот был погружён в себя, ничего вокруг не замечал, всё время о чём-то думал. Это было для него нетипично: Рона Уизли она помнила совсем другим.

Известие о взносе оказалось для него тем более страшным ударом, что он обвинял свою мать в краже денег Гарри, а тут, пусть и не напрямую, сам оказался причастен к этому преступлению.

Уизли был, конечно, не самым умным человеком, но последние события заставили его о многом задуматься.

Гермиона его понимала. Окажись она в подобной ситуации, чувствовала бы себя точно так же.

Отдельное беспокойство причиняли четыре слизеринки, связанные с Роном узами странного брака: они постоянно переглядывались, перешёптывались. Делали друг другу знаки.

Гермиона, занятая отвлечением внимания профессора от лорда Уизли, не могла предупредить Рона и только гадала, к чему приведут данные события.

— Что? Как... Как это разводишься со мной? — спросил Рон, пристально глядя на Панси непонимающими глазами.

— Так бывает, Рональд, люди разводятся, — слизеринка вздохнула так тяжело, словно несла на спине гору. — Реджинальд Гринграсс надеялся, что наш с тобой брак поможет освободить моего отца, и тот, оплачивая долг, станет плясать под его дудку. Когда я отказалась, он с трудом, но стерпел: расчитывал на твою поддержку в своих начинаниях, а ты мало того, что не помогаешь, так ещё обеспечил очень многим расходы, в том числе и ему. А деньги он любит больше всего на свете, включая семью. Я не говорила тебе, но он давит на меня. Я устала. Сегодня уйду из Хогвартса и с помощью знакомых сбегу в одно из поместий семьи вне Британии. Официально мы не женились, но документы ты получишь через несколько дней.

Она обняла его, поцеловала в щёку и шепнула:

— Ты был бы хорошим мужем, Рон.

Она развернулась и ушла. Лорд Уизли, не зная, что делать, с опустошённым видом сел на учительский стол. Оставшиеся три жены нерешительно положили ему руки на плечи.

Они остались одни в пустом классе.

* * *

— Чего-то подобного и следовало ожидать от всей этой истории, — Джордж со вздохом протянул отцу газету. — С каждой минутой она всё меньше смешит.

Артур надел очки, взял экземпляр «Ежедневного пророка», пробежался по тексту глазами и, поморщившись, прочёл вслух:

«ЛОРД ПРОТИВ ЛОРДА! БЕЗОБРАЗНАЯ ССОРА И РУКОПРИКЛАДСТВО В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ ШКОЛЫ ХОГВАРТС. ПРЕКРАСНАЯ СЕМЬЯ РАСПАДАЕТСЯ?

Вчера вечером Реджинальд, лорд древнего и благородного рода и семейства Гринграсс, ворвался в Хогвартс и обратился с упрёком к Рональду, лорду древнейшего и благороднейшего рода Уизли и лучшему другу Гарри Поттера. Упрёк касался неких необдуманных решений последнего, якобы приведших к значительным проблемам для части членов Визенгамота. В ответ Рональд заявил, что не является ни вором, ни предателем, и что члены Визенгамота, столкнувшиеся с трудностями, должны эти трудности решать, а не приставать к честным людям. (Редакция не может привести точных цитат по причине их грубости.) После скоротечной перебранки, касавшейся исчезнувшей супруги Лорда Уизли Панси Уизли, урождённой Паркинсон, мистер Гринграсс ударил своего зятя, а тот ответил тем же.

Для обоих эта стычка окончилась серьёзными травмами. Тем же вечером было объявлено о разрыве господина Уизли с ещё одной женой, Дафной. Причины неизвестны.

Ричард Эшли».

— Рон ещё вчера прислал нам с Джорджем письмо, — сказал Фред. — Просил снова взять его на работу в «Ужастики Умников Уизли». Просил за себя и за Асторию с Трейси — эти две намерены остаться с ним до конца. И не рассказывать о письме как можно дольше.

— Примете его назад? — спросил Гарри, получивший на этот день отгул.

— Разумеется, примем! — раздался хоровой ответ. — Пусть тупой, но он наш брат! К тому же паре симпатичных охотниц вскоре грозит декрет!

Мать и Джинни ударили их полотенцем, но это не стёрло улыбки с лиц близнецов. Наоборот, сделало их ещё шире.

* * *

Дело с семейной зельеварней наконец сдвинулось с мёртвой точки: когда здание и инструменты были отреставрированы, небольшой коллектив, состоящий из самого Гарри, Гермионы и членов семьи Уизли, за исключением Рона, Артура и близнецов, принялся за изготовление продукции и её постепенный сбыт.

От первоначальной идеи привлечь к делу Слизнорта пришлось отказаться: тот был занят в школе и не желал отвлекаться, хотя и согласился иногда давать консультации. Рон не сумел с первого раза покинуть Хогвартс, а Фред и Джордж погрузились в дела магазина. Но всё же протянули руку помощи.

Зелье «Простоблеск» можно было приобрести буквально везде, и надежд на большое количество покупателей у этого почти семейного подряда не было. Поэтому близнецы просто прекратили у себя продажу данного продукта, а желающих направляли в нужную лавку, говоря, что снадобье для волос в этом месте производится самими Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер.

Продажи резко возросли. Правда, Поттер был недоволен: он небезосновательно подозревал, что люди приходили к ним не за товаром, а поглазеть на героев войны, поговорить с ними, задать вопросы. Ему это не нравилось, претило. Но ничего нельзя было поделать — иного способа восстановить дело предков в полном объёме не было.

Эксперименты над зельем почти не давали результата. Что бы ни вытворяли с ним победитедь Волдеморта, Гермиона и миссис Уизли, достичь эффекта, сравнимого с работами Флимонта Поттера, не получалось.

До одного дня...

В тот день Рон, воспользовавшись выходом учеников в Хогсмид, решил навестить своих друзей и посмотреть на их лавку, о которой столько слышал от Гермионы.

На календаре была суббота, и они вместе с Трейси и Асторией, не боясь проблем, трансгрессировали в Косой переулок и направились в магазин близнецов.

— Какие люди! — услышали они голоса близнецов.

Фред и Джордж спустились по лестнице, неся в руках коробки с товарами.

— Наш братец и его гарем бросили учёбу? — спросил Джордж. — Очень вовремя: проклятие Руквуда отшибло моему умному брату мозги, и он отправил Анджелину в декрет.

— А у Джорджа привычка всё повторять за мной, и он обрюхатил Алисию.

— И теперь у нас дефицит рабочей силы! — почти прокричали они.

Лорд Уизли несколько секунд смотрел на них, не в силах ни уследить за братьями, ни понять. Астория покачала головой и пришла супругу на помощь.

— Простите, но мы пришли сюда не работать, — сказала она. — Мы хотим посетить лавку Гарри.

Близнецы улыбнулись.

* * *

— Что желаете купить? — не глядя на вошедших посетителей, спросила Молли.

Она знала, что это, скорее всего, посетители из магазина Фреда и Джорджа, а это значит, что пришли они вовсе не за лекарственным или другим зельем. Они пришли поглазеть на Гарри и Гермиону.

— Привет, мама, — услышала она голос своего младшего сына и только тут подняла голову.

Рон и две его оставшиеся жены стояли перед прилавком и осматривали полки с флаконами.

— Сынок, ты что здесь делаешь? — она была рада увидеть их, но появление здесь Рональда, Трейси и Астории было слишком уж неожиданным. Миссис Уизли даже подумала, что её непутёвое чадо учудило что-то... не дозволенное правилами школы и было изгнано, а две воспитанные по заветам старых семей девушки последовали за ним.

— Вот, пришли навестить вас, — Рон замялся, — посмотреть, как вы работаете.

Тут он зажмурился и бросился к матери, распахнув руки для объятия. Он пришёл сюда не только и не столько смотреть на зельеварню, сколько для того, чтобы извиниться перед матерью. Пусть они и примирились, но ему не давало покоя то, что он верил в чужую ложь о его семье и друзьях, что не возразил, не остановил её. Лорда Уизли мучила совесть.

Он шагнул вперёд, споткнулся о трещину в полу. Пытаясь удержать равновесие, он задел какой-то ящик, опрокинул его. Содержимое посыпалось в котелок с кипящим зельем...

* * *

— Толчёные шипы жёлтой розы? — спросила Гермиона. — Это секретный ингредиент Флимонта?

— Видимо, да, — ответил Гарри, обрабатывая случайный ожог на руке Трейси. Девушка морщилась. — Насколько я понял из объяснений миссис Уизли, они, вступив в реакцию с почти готовым зельем, испарили из него какое-то вещество. И это мы узнали благодаря неуклюжести Рона.

Все четверо не сговариваясь посмотрели на сидящего на стуле Рона, по-идиотски улыбавшегося друзьям и жёнам.

— У него ведь нет сотрясения мозга? — с сомнением спросила Астория. — Глаза какие-то раскосые, головой мотает из стороны в сторону...

— Нет, это просто лёгкое помутнение рассудка и оглушение, — ответил Гарри. — Скоро пройдёт. Однако от трансгрессии лучше воздержаться. Переночуйте сегодня в Норе. Надо только отправить патронус.

Девушки кивнули и, подхватив суженого под руки, потащили его к камину. А Гарри и Гермиона посмотрели на флакон зелья «Простоблеск». Его эффект был именно тем, что у зелий деда Гарри, что Молли продемонстрировала на себе.

С того дня Рональд и его жёны стали отлучаться из Хогвартса по выходным вместе с Гермионой. Близнецы приняли его без разговоров, лишь широко улыбнулись и уведомили брата, что его рабочее место не изменилось.

Астория и Трейси трудились вместе с ним, не брезгуя ничем: они варили зелья, упаковывали продукцию, весело болтали с клиентами и лишь при возвращении в замок позволяли себе чуть-чуть пожаловаться на головокружение и боль в ногах, которые их муж лечил поцелуями или массажем. Последнему он научился у Гарри после очередного рабочего дня.

Изредка они посещали с дружеским визитом лавку Поттеров, или наоборот, её работники заходили во «Всевозможные Волшебные Вредилки». Чаще всего это была Молли, заносившая обед, или Гермиона с Гарри просили зелье или отдыхали от тех посетителей, что приходили не за покупками, а за автографами и фото героев.

* * *

Этот порядок вещей, устроивший, в общем-то, всех — учителя радовались тому, что их нерадивый ученик нашёл работу, но Рональд об этом не знал — был нарушен в тот момент, когда в магазин братьев Уизли проникла Рита Скитер, вздумавшая выпустить статью о «лорде Рональде». Её выпроводили, но было поздно: журналистка увидела всё, что ей было нужно.

Газета с её статьёй вышла утром в понедельник, и уже через полчаса после этого в школу ворвался Реджинальд. К своему несчастью, он попал не в Большой зал или кабинет директора, а на урок профессора Флитвика.

Один из учеников от громко распахнувшейся двери потерял концентрацию, и заклинание для очистки металла от ржавчины угодило в Гринграсса.

Класс наполнил душераздирающий крик боли, только усугубивший его положение, так как все ученики, творившие сложносоставные заклинания, повернулись, чтобы посмотреть на источник шума, и в Гринграсса устремились десятки лучей, поразивших его.

Быстрее всех сориентировались преподаватель и Гермиона, отгородившие посетителя от новых атак щитовыми чарами и отлевитировавшие его в больничное крыло, где мадам Помфри оказала ему медицинскую помощь.

Едва Реджинальд пришёл в себя, как потребовал встречи с дочерьми и зятем. А когда те пришли, обрушился на них с упрёками:

— Моя дочь и подопечная работают в каком-то захудалом магазинчике! — Гринграсс почти рычал. — Мальчишка, ты хоть понимаешь, какой это позор?

— Этот захудалый магазинчик, как вы его назвали, — ответил Рон, — имеет большой доход и принадлежит моим братьям. Не вижу ничего позорного. И они тоже.

Девушки согласно кивнули, а Реджинальд вскипел:

— Ты совсем обнаглел! Никакой ты не лорд, всего лишь грязный и обжорливый предатель крови, много о себе возомнивший! Мне нужно было, чтобы Гарри Поттер действовал в моих интересах, а все четыре девушки — всего лишь ловушка. Они бы обрабатывали его нужным образом, а он бы соглашался со всем, что мне нужно! Я требую твоего развода с моей дочерью, грязный плебей! Эту немую дуру оставь себе, всё равно для неё нет женихов!

В повисшей тишине раздалось сдавленное рыдание Трейси. Рон молча вывел её, а Астория взмахом палочки распахнула окно.

— Я разведусь с Рональдом, — спокойно сказала она. — Но не жди, что я вернусь в твоё поместье и буду жить по-твоему.

Ещё один взмах — и ничего не понимающий Реджинальд был поднят с койки и выкинут в окно. Его младшая дочь вышла следом за мужем и подругой.

* * *

Свадьба Рональда Уизли и Трейси Дэвис состоялась через месяц, когда Реджинальд, вышедший из больницы святого Мунго, официально дал на неё благословение.

Шафером бывший лорд вполне предсказуемо выбрал своего лучшего друга — Гарри Поттера, связавшего себя узами брака с Гермионой всего за неделю до этого. Подружками невесты стали Панси Паркинсон и сёстры Гринграсс.

Мероприятие нельзя было назвать пышным: присутствовали только члены семьи и друзья, облегчённо вздохнувшие, когда фарс, затеянный мистером Гринграссом, наконец завершился. Сам автор этого провального плана на празднество не пришёл, прислав вместо себя домового эльфа и простенькую открытку. Впрочем, об этом никто не переживал.

Когда священник закончил речь, жених с невестой принесли брачные клятвы — для чего Рон даже выучил язык жестов — и поцеловались.

Прошёл год.

Ленивое утро прокралось в спальню мистера и миссис Поттер. Сами хозяева, проведшие бессонную ночь во взаимных ласках и ритуале продолжения рода, лежали на кровати, прижавшись друг к другу. Простыня была смята, подушки раскиданы, а одеяло едва прикрывало любовников.

Часы, уже давно показывавшие правильное время лишь дважды за сутки, и не думали издавать каких-то звуков, но сегодня мужа и жену это не волновало. Ночные утехи вымотали их.

Они лежали, мерно дыша во сне, и проснулись лишь через три четверти часа после рассвета, поприветствовав друг друга чувственным поцелуем.

— Доброе утро! — вырвалось у обоих одновременно, что вызвало на лицах Гарри и Гермионы счастливые улыбки.

Медленно и нехотя они поднялись с кровати и отправились на утренние процедуры, любуясь друг другом и с трудом сдерживая себя от повторения ночных подвигов.

* * *

Когда они завтракали, на кухню вбежал патронус Рона и сообщил:

— Гарри, Гермиона! Я какое-то время не смогу ходить на работу! Трейси родила двойняшек! И ты, Гарри, уже назначен крёстным отцом, а Гермиона — матерью! Отказ не принимается!

— Он не меняется, хотя семейный человек, — сказал Гарри, когда серебряный пёс растворился.

— Чего ты, собственно говоря, ожидал? Это же Рон, — губы Гермионы тронула усмешка. — И семья у него такая же.

Она была права: семейная жизнь выкрутила характеры бывшего лорда Уизли и его жены на максимум, лишь несколько сгладив имеющиеся у них недостатки — Рон стал более осторожным и ответственным, Трейси, всегда милая и заботливая, сделалась несколько решительнее. Голос к ней так и не вернулся, но ни её, ни супруга, ни их друзей это не волновало.

Единственными, кто не поменял своих характеров, оказались три слизеринки, но и в них что-то неуловимо качнулось в иную сторону. Всё чаще они проявляли доброту, всё меньше — надменность. К чему они придут в итоге, не знал никто, включая их самих.

Билл и Флёр, как и остальные братья и их семьи, жили тихо и мирно, наслаждаясь счастьем и покоем. Молли и вышедший на пенсию Артур проживали в Норе, радуясь встрече с родными и названными детьми, коротая дни в гараже и огороде или за рыбалкой и выпечкой. Изредка они помогали в зельеварне, хотя надобности в том и не было.

Джинни нашла себя в квиддиче. Впрочем, сами игры ей скоро наскучили, и она перешла в спортивную журналистику, а три месяца назад обвенчалась с Вудом.

Гарри и Гермиона, допив чай, вышли на утреннюю прогулку.

Они ещё не знали, что вскоре девушку начнёт тошнить, а через девять месяцев и их дом наполнят детские голоса.

Но уже сейчас, гуляя под ещё жарким солнцем раннего сентября, они знали, что всё будет хорошо.

Они были счастливы.