Без сахара (джен)

— Как она могла?!

У чьей-то матери от обиды задрожали губы, но высказываться дальше миссис Уизли не стала. Пока что. Только как-то уж очень резко взмахнула волшебной палочкой, отправляя тарелки с чашками в полет до раковины после раннего завтрака. Все (кроме нее и младшего сына, так уж получилось из-за этого репортажа) еще спали.

— Да мы всё равно с Гермионой очень не очень в последнее время… Не убивайся так, а?

Молли Уизли всхлипнула. Рон помусолил край газеты левой рукой. В правой он сжимал тарелку, на которой еще осталось немного свежего печенья. Домашнего!

— Ронни, а если…

— Что, мам?

Ее малыш сморщил нос прямо-таки с невероятной скоростью. Или он этого не делал, а ей показалось… Велика трагедия! Миссис Уизли ткнула пальцем колдографию, сделанную кем-то охочим до разного сенсационного накануне. То есть вчера. Наверное, в обед.

— Знаешь, Ронни, я тут прикинула… Гляди, сынок: вкусы начали меняться у Гермионы не шибко давно. Я не в том смысле, что она тебя променяла на другого, разговор о еде.

Рон хлопнул глазами. Мама вдохновенно продолжила объяснять, что к чему, сдвигая одну из оставшихся печенюшек в его сторону по глади тарелки.

— Полюбила, говорю, сыночек, она есть всякое разное, от чего раньше нос воротила, где-то с полмесяца тому назад. А нервничать стала почем зря и того позже, и в кофе вон мокнуть ей вдруг понравилось, она ж вчера удрала в обеденный перерыв с работы именно что на третий сеанс. Понимаешь?

Сын честно съел печеньку. Отрицательно мотнул головой. Молли налила ему вторую норму чая и отвернулась к духовке: очередная порция выпечки уже была готова.

— Ронни, маленький у Гермионы может быть не от Малфоя, а от тебя, ежели с ним она тебе изменила в первый раз три дня назад, а не раньше. Теперь ясно?

Должно быть, это хорошо, что ее внимание сосредоточилось на прихватках. Иначе миссис Уизли неприятно удивилась бы, заметив как-то вдруг посеревшее лицо сына.

И жука. Тот нагло выполз из-под самой последней свежей печеньки на тарелке, чтобы метнуться к щели в оконной раме.