Ножны для ядовитого клинка (джен)

Три дня Ганна не выпускала Кловиса в лес в наказание. Но дел по дому и без того хватало. Монотонный стук молотка разносился по округе. Кловис сооружал новую калитку, верно рассудив, что лучше установить новую, чем чинить почти развалившуюся старую.

Алекса тихо подошла к нему сзади и всё не решалась окликнуть. Злится ли он на неё из-за нападения волков в лесу? Винит ли её в том, что сам оказался в смертельной опасности? Ей очень не хотелось, чтобы он отдалился от неё. Её сердце трепетно колотилось в груди, и она невольно вздрагивала при каждом стуке его молотка. Ее разум искал выход, но каждое воспоминание о том ужасе, что им пришлось пережить, лишь усугубляло бедственное положение.

Она вспомнила холодный требовательный взгляд его серых глаз, который пробирал до мурашек, и сталь в его голосе. Будто огромные волки были не единственными хищниками в этом лесу. Вокруг витал горький запах страха, и казалось, он постепенно заполнял её лёгкие.

Алекса в смятении стояла позади него, наблюдая, как он работал. Если он прогонит её, это будет невыразимой болью. Именно это её останавливало. С другой стороны, промедление было ещё более невыносимо.

— Тебе помочь? — наконец отважилась спросить она. Мальчик обернулся и взглянул на неё равнодушным взглядом.

— Твой отец сказал, что если я хоть раз подойду к тебе, то он свернёт мне шею, — хмуро произнёс Кловис.

— Так ты и не подходишь. Это я к тебе подошла, — сказала она, придерживая столб.

— А ему без разницы, — горько усмехаясь, произнёс Кловис.

Помощь Алексы пришлась как раз кстати. Вскоре на петлях висела новая калитка. Кловис не проявлял к ней неприязни, словно всё, что произошло, не имело для него значения. От этого стало немного легче. Может быть, скоро всё плохое забудется и всё будет как прежде.

Кловис изредка наблюдал за ней, боясь что нападение волков оставит страх в её душе, но судя по всему она уже успокоилась. И это снимало груз с его души, ведь он не смог бы тогда спасти её, если бы не подоспевшая вовремя помощь.

— Не ходи больше за мной, — сказал он, когда работа была закончена.

— Но Кловис, — с испугом возразила Алекса.

— Не ходи больше за мной в лес. Это опасно, но ты и так это поняла. Поняла же, — разъяснил он, строго посмотрев на неё.

Алекса печально вздохнула и закивала головой.

— Но разве тебе самому не опасно там быть? Взрослые охотники не ходят поодиночке, — напомнила девочка.

— Мне всё равно, что делают другие. По крайней мере, не с кем ссориться при дележе добычи, — рассудил мальчик.

Этим он ей и нравился. Порой он казался старше своих сверстников, а иногда и тех, кто старше него. Она вдруг вспомнила маленького мальчугана с рыжими волосами, который всегда держался в стороне от детей, кои все свободное время бегали по деревне, играя в нападение орков или войну между эльфами и гномами. Она часто видела его сидящим на песке и что-то рисующим. Другие дети считали странным этого молчаливого ребёнка. А некоторые открыто недолюбливали за то, что у него не было родителей. Но только не она. Ей он казался загадочным и необычным, так не похожим на других, познаюшим что-то новое по-своему, не так, как другие. Однажды, когда она была у реки, подошла к нему и спросила, что он рисует на песке. Кловис ответил, что это дракон, хотя животное на рисунке больше напоминало крылатую корову. Спустя несколько дней она опять встретила его на том же месте на берегу реки. Около него сновали какие-то мальчишки и мешали ему рисовать, затаптывая рисунок на песке, обзывая и насмехаясь над ним. Алекса некоторое время наблюдала за этим. Он не плакал, только тёр глаза, если в них попадал песок. Сорванцы ждали, когда он нарисует ещё что-нибудь, и снова затаптывали рисунок. Наконец девочка прогнала проказников.

— Почему ты не прогнал их? — возмутилась она тем, какой он трусишка.

— Зачем? Просто мне не хотелось пачкать руки, заравнивать рисунок, чтобы нарисовать новый. Они делали это за меня, — спокойно объяснил Кловис. Алекса удивленно уставилась на него.

«Так он их одурачил. Они-то думали, что вредят ему, а на самом деле помогали», — размышляла она, наблюдая за тем, как он рисовал. Песок был ещё тёплым, а солнце освещало его золотистыми лучами, отчего его волосы сияли и были похожи на языки пламени. Кловис усердно работал над новым рисунком, и в его глазах горел огонёк вдохновения. Девочка видела, что с каждым разом у него получается лучше и лучше, всё правдоподобнее. Закончив, он некоторое время любовался, затем протянул руку, чтобы сравнять песок и уничтожить рисунок. Алекса перехватила его руку.

— Подожди, оставь. Он очень красивый, — тихо произнесла она. На рисунке был изображен кентавр.

— Он всё равно не сохранится, — ответил мальчик.

— Ну и пусть, — настаивала Алекса.

С тех пор она частенько следила за ним, хотя подружки то и дело звали её с собой. Но ей уже порядком надоело изображать эльфийку, похищенную орками. Кловис же часто бродил по опушке леса и рисовал угольным карандашом на тонких дощечках какие-то растения. И получалось у него очень даже неплохо. Так он изучал окружающий мир, зарисовывая на всем, чем придётся. Даже если что-то был намерен мастерить, рисовал сначала то, что хотел получить в итоге, затем то, как будут соединяться детали. Вот и сейчас он, наверное, сделал так же. Только теперь он уже не был тем маленьким мальчиком. Блеска первооткрывателя в глазах явно поубавилось. Радужные фантазии быстро разбивались об суровую действительность. То, о чем шептали за его спиной, теперь иногда говорили в открытую. О том, что он отпрыск какого-то варвара или имперского солдата, но и то и другое не делало ему чести, делая его ублюдком. Хотя он не понимал, чем сын крестьянина лучше сына варвара. Его обзывали, иногда даже швыряли камнями. Он сносил всё это с молчаливым равнодушием. Лишь иногда по ночам зарывался в подушку, и Ганна слышала его порывистое от рыданий дыхание. Она любила внука, но людей переиначить не могла.

Весть о его проигрыше на состязаниях быстро облетела деревню. И все сошлись на том, что такому отребью, как он, нечего было там делать. Никто и не подумал посочувствовать парнишке. Хотя Алекса твердила, что у остальных кишка оказалась тонка принять в состязаниях участие, и она гордилась тем, что у Кловиса хватило храбрости это сделать.

— Я в следующем году снова попробую, — тихо сказал Кловис, не надеясь, что она одобрит.

— Зачем? Чтобы опять проиграть? — произнесла Алекса.

— А ты прям знаешь, что я проиграю, — немного обиделся Кловис.

— Нет. Я знаю, что ты хороший стрелок. Но в городе полно взрослых парней из мещан, которые тоже не прочь оказаться в рядах лучников сэра Ренарда, — ответила Алекса.

— Значит, надо стать лучше них, — уверенно сказал он.

Алекса посмотрела на него. Стройный, с идеальной осанкой. Его фигура уже готовилась к мужскому преобразованию, чуть раздаваясь в плечах, хотя девочка всё ещё была на полголовы выше него. Но не за горами тот день, когда ей придется поднимать голову, чтобы взглянуть в его глубокие, чистые, как темнеющее перед дождем небо, глаза. Он был не похож на глыбообразного сына кузнеца, который походил фигурой больше на орка, чем на человека, или тщедушного сына мельника, который занят только тем, что подсчитывает мешки с мукой и зерном. Все они были несколько старше Кловиса. Однако его ладони с тонкими, но крепкими пальцами постепенно обретали силу. Девочка на миг представила, как рыжие волосы, словно зарево рассвета под солнечными лучами, когда-нибудь сменят небрежность на осознанную прическу, добавляя мужественности его детскому образу. Время и постоянные тренировки, охота придадут его фигуре идеальные пропорции, а легкий загар станет знаком того, что он часто бывает на свежем воздухе и будет самым красивым парнем в их деревне.

От этих мыслей лицо Алексы вспыхнуло ярким румянцем от смущения.

«И с чего все решили, что он сын варвара? Может, он сын какого-нибудь столичного вельможи», — подумала она.

Но, представив, как местные девушки ходят за ним табуном, ей стало не по себе.

«А вот фигу им всем», — решительно вздёрнув носик, подумала она, мысленно заявляя на него свои права.

Через год он выполнил своё обещание, снова отправившись на состязание лучников. И в очереди на запись снова увидел своих недоброжелателей, те тоже обратили на него внимание. Только он сделал вид, что их не увидел. На записи был тот же стрелок, что и в прошлом году.

— Рад тебя видеть, малыш. Думал, после прошлогоднего проигрыша больше не появишься. Молодец, что пришёл. Имя и возраст? — задал он рядовой вопрос.

— Кловис, тринадцать лет, — ответил юный лучник.

Двое его недругов о чем-то тихо переговаривались, наблюдая за ним.

«Будет то же самое», — решил Кловис, дав себе слово не поддаваться на их грязные уловки. Он не тот напуганный мальчик, который впервые участвовал в состязании взрослых лучников. Он намерен на этот раз победить, и ничто его не остановит.

Сэр Ренард со скучающим видом сидел в своем шатре на деревянном подобии трона. Мужчина тридцати с небольшим лет, высокий, плотного телосложения, кареглазый брюнет в коричневом бархатном камзоле. Он с удовольствием сейчас бы бегал по лесам со своим отрядом, выслеживая гоблинов-лазутчиков. Даже простую охоту он считал более полезным делом, чем просиживание целый день на стуле с высокой спинкой, обитом красным бархатом. Даже кушанья перед ним, стоящие на столе, его не радовали. Он должен был разделить трапезу с победителем. Ещё одна награда за первое место.

— Ну надо же. Тот мальчик опять здесь, — сказал стоящий рядом с ним стрелок в зелёном камзоле.

Ренард посмотрел в ту сторону, в которую тот указывал, и увидел Кловиса. В прошлый раз он не придал особого значения участию ребенка в состязании, и итог его ничуть не удивил. Но сейчас он испытал чувство уважения к его упорству.

— Ну ты смотри, а, совсем ещё пацан, а каков! Спорим на три золотых, что он окажется в десятке лучших, — преободрился Ренард. Его глаза загорелись азартом.

— Он не пройдёт и половины этапов, — уверенно произнес стрелок, помня о прошлогоднем результате мальчика.

Они пожали руки в знак заключения пари.

— Ничего не бойся и ни на кого не обращай внимания, ясно? — давала наставления Алекса, которая и в этот раз увязалась за ним, несмотря на недовольство отца. Мальчик согласно кивнул. Её поддержка была как раз кстати.

Кловис стоял перед мишенью, медленно натягивая тетиву лука, заводя её за ухо, стараясь не слушать насмешливые выкрики и ядовитые замечания из толпы. Тем более, что он знал, кому принадлежали большинство из них. Только он и его цель, круг, сплетенный из толстых веревок с черным пятном в центре. В его руках чувствовалась уверенность. Он медленно дышал и слушал стуки своего сердца. Было безветрие, так что поправку на ветер делать не было надобности. Стук, ещё один. Наконец его рука замерла, и всё его внимание было сосредоточено на маленьком черном круге мишени. Сквозь гудение толпы слышал лишь своё дыхание, пока сжимал пальцы, чувствуя упругость тетивы. Задержал дыхание, услышал стук сердца, вызвавший едва ощутимую вибрацию грудной клетки. Выстрел. Стрела пронзила воздух, оставляя за собой тонкий след. Удар в мишень означал успех. Стрела, словно змея, вонзилась в черный круг, оставляя после себя легкий трепет оперения.

Кловис повторил свои действия, отводя взгляд от толпы, преднамеренно игнорируя шуточки о том, что дуракам везёт, которые звучали всё ненавязчивее. Следующая стрела выскользнула из его рук, словно шнур, и, как и в первый раз, поразила мишень, но не в центре, а несколько в стороне от него, оставив ещё один след своих усилий. С каждым успешным выстрелом росло некое удовлетворение после прошлогоднего фиаско и сознание того, что он тренировался весь год не зря. Насмешки из толпы становились всё более далёкими и малозначительными и казались теперь нелепыми.

По итогу состязания он занял пятое место. Победителем стал рослый парень из города. Но Кловис был необычайно доволен, ведь его недоброжелатели оказались худшими стрелками, чем он, и это несказанно радовало.

— Ну что я говорил! — стукнув по подлокотнику кресла, в сердцах произнёс Ренард, который всё это время активно болел за мальчишку. Стрелок молча полез в кошель и, вынув три золотых, протянул его вельможе.

— Отдай их лучше тому пареньку. Это он их выиграл, — сказал следопыт, слегка усмехнувшись.

— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился стрелок своему лорду и ушёл выполнять поручение.

Кловис стоял позади толпы и ждал, когда же начнется церемония награждения. Скольких лучников на этот раз примут на служение сэру Ренарду. Но вдруг чья-то крепкая рука зажала ему рот, и его поволокли прочь от стрельбища, затащили в одну из подворотней города и грубо толкнули к стене. Он узнал в похитителях своих врагов.

— Ты кем себя возомнил, деревенщина? Знай своё место, — сказал один.

— Твоё место в хлеву, — поддержал другой.

И в следующее мгновение Кловис получил ощутимый удар в живот. Его согнуло пополам, и стало нечем дышать. Паренек прижался спиной к холодной влажной каменной стене. Сначала они били по животу, потом он получил пару ударов в лицо. Тут он понял, что жалеть его вовсе не собирались и всё может для него плачевно закончиться. Его мир превратился в сплошное марево, где единственным звуком по-прежнему оставались насмешливые голоса.

— Погляди на этого хлюпика, — хихикал один из них, нанося очередной удар в подбородок. Кловис почувствовал, как кровь наполняет его рот, и почувствовал его металлический вкус.

— Сын деревенского холопа! — с ненавистью прорычал другой, схватив его за волосы, прижимая к стене. Он пытался защищаться и даже пнул одного из нападавших под коленную чашечку, тот взвыл от боли и, разразившись ругательствами и угрозами, опять ударил его по лицу. Это добавило ярости его мучителям. От очередного удара он упал на колени, зажимая живот. И, получив очередной удар ногой в живот, понял, что сознание покидает его. Останется ли он после этого в живых, было спорным вопросом. Но тут его внезапно бросили избивать. В подворотне послышались шаги.

— Ещё раз увидим тебя на состязании, убьём, — сказали они и поспешили уйти. Это было последнее, что он услышал, и его мир накрыла тьма.

Стрелок тем временем всюду разыскивал мальчика, который как сквозь землю провалился. Услышав в подворотне подозрительную возню, направился в ту сторону.

Тем временем один из лучников, изображая глашатая, огласил имя победителя и решение сэра Ренарда.

— Пятеро самых лучших лучников милостью сэра Ренарда будут зачислены в ряды его стрелков, чтобы служить верой и правдой Нореанбургу, — огласил он и стал зачитывать имена счастливчиков. Те выходили из толпы и становились перед ним, кланялись и благодарили за милость. Когда произнесли имя Кловиса, никто не вышел из толпы. Глашатай трижды повторил его имя, но он так и не появился, что удивило и несколько огорчило сэра Ренарда.

— Что ж, видимо, к служению он ещё не готов, — сделал он вывод, пожимая плечами. Кловиса заменили тем, кто занял шестое место.

Увидев в подворотне человека, лежащего на земле, стрелок сразу узнал его огненно-рыжие волосы и кинулся к нему. Он осторожно перевернул его на спину и ужаснулся. Из-за опухшего от побоев лица, все в синюшных кровоподтеках, его было не узнать. Он припал к его груди и услышал еле различимый стук сердца. Вздохнул с облегчением. Мальчик был жив. Он осторожно потрепал его по щекам, но тот не отреагировал. В подворотне появилась девочка со светлыми косами. Она увидела Кловиса на земле и кинулась к нему, опустилась на колени, обняла его и навзрыд заплакала.

— Кловис, миленький, не умирааай, — голосила она.

Парнишка застонал и открыл глаза, ощутив тяжесть её объятий, отдающих болью во всём теле.

— Пусти... мне нечем... дышать, — прерывисто тихо произнёс он.

— Кто это сделал? — строго спросил стрелок, помогая ему сесть.

— Я их не знаю, — ответил мальчик, удивленно глядя на парня в зеленом, красиво украшенном костюме.

Он порылся в кошеле, выудил три золотые монеты и протянул ему.

— Держи. Сэр Ренард пожаловал, — сказал он. Кловис даже про боль, от которой страдало всё его тело, на мгновение забыл. Он нерешительно смотрел на деньги, потом протянул руку, чтобы получить три золотые монеты. От дальнейшей помощи Кловис отказался. С помощью Алексы они добрались до повозки старосты. Увидев, в каком мальчик состоянии, тот опять начал ворчать.

— Поделом тебе. Что, больше всех надо? Хорошо хоть не убили. Нечего деревенской голыдьбе здесь делать, — говорил, хмурясь, он.

Всю дорогу Кловис лежал в повозке и иногда тихо стонал, так как каждая кочка отдавалась болью в его многострадальном теле. Даже мысли приносили боль, но они его были заняты совсем другим.

«Сэр Ренард обратил на меня внимание, значит, всё правильно. Всё получилось», — думал он.

Увидев его, Ганна заголосила, словно по покойнику. Его завели в дом и уложили на широкую лавку. Женщина стала ставить ему различные примочки. Широким полотном туго обмотала тело, подозревая, что без парочки сломанных рёбер тут не обошлось. Но когда он протянул ей монеты, побледнела.

— Ты украл их? Поэтому тебя избили? — встрепенулась она.

Кловис отрицательно покачал головой.

— Сэр Ренард пожаловал, — ответил он и попытался отвернуться к стене.

Горько было сознавать, что самый родной человек обвинил его в воровстве, что это первая пришедшая ей на ум мысль, а не то, что он мог заработать эти деньги. Через три дня он был в состоянии перебраться с лавки на лежанку на печке и проваляться там ещё неделю. Всё это время Алекса прибегала каждый день справляться о его здоровье, помогала за ним ухаживать и Ганне по хозяйству, несмотря на недовольство отца.

— Спасибо тебе, детка. Вот повезёт твоему мужу иметь в доме такую хозяйку, — поблагодарила женщина. Алекса многозначительно посмотрела на Кловиса, лежащего на лежанке.

Но он не мог ни о чем думать, кроме того, что точно попробует снова. В следующем году обязательно будет всё по-другому. Это он будет сидеть за столом, накрытым разными яствами, напротив сэра Ренарда.