Заветные правила (гет)

— Лань Сычжуй! Лань Сычжуй, ты жива? Очнись!

Заклинательница ощутила, как кто-то тормошил ее за плечо и неустанно звал. Да звал так громко, будто каждой мощной нотой вытягивал из болота.

«Болото, точно!» — вздрогнула она всем телом и распахнула глаза. Лань Сычжуй попыталась сесть, но сил хватило только на тихий стон: всë тело болело, словно ее забросили в эпицентр смерча, где прокрутили несколько раз.

— Живая?

— Кажется, да…

Лань Сычжуй почувствовала, что боль постепенно отступала: виски больше не пульсировали, затылок не тянуло, как от крепкого удара, и мутные пятна, наконец, приобрели четкость. На девушку тревожно смотрел Цзинь Лин, его лицо побелело и стало похоже на горный снег, а чёрные пряди совсем растрепались и выбились из высокого хвоста.

«Непривычно видеть этого гордеца таким вот…», — слабо улыбнулась Лань Юань. Она все-таки нашла в себе силы сесть, и ладонь сразу коснулась холодной гладкой поверхности — это явно не рыхлая почва и уж тем более не болото. Девушка удивленно осмотрелась: перед взором раскинулся просторный зал, полный солнечного света — он словно дышал им. Всё здесь говорило о роскоши: светло-синие стены, широкая мебель и белые подушки, небрежно разбросанные по полу. Лань Сычжуй посмотрела наверх: длинные бумажные фонарики свисали с потолка, игриво переливаясь на свету. Все окна в зале были широкими, солнце легко проникало сквозь них, и золотые лучи опускались на пол. Девушка услышала журчание воды неподалеку, наверняка у входа стоял фонтан. Да что там фонтан — даже канарейки защебетали в углу зала. Лань Сычжуй присмотрелась: птички сидели в просторной клетке и чистили перышки, как ни в чем не бывало.

— Где это мы? — ахнула она и попыталась встать на ноги.

— Если бы я знал, то не задержался бы здесь, — фыркнул Цзинь Лин, но руку протянул, помогая подняться. Его ладонь была сильной и теплой, принимать помощь от такого человека было приятно. Лань Сычжуй с благодарностью кивнула и потянулась к рукояти меча — ради своего же спокойствия. И пусть пока ничего не угрожало, верное оружие вселяло уверенность.

— И не надейся, у нас отобрали мечи, — отвернулся Цзинь Лин и направился к дивану, делая вид, что усиленно рассматривает каждую мягкую впадинку. Пусть фраза и была сказана якобы небрежно — брошена под ноги, как серый фантик, в голосе Цзинь Лина отчётливо слышалась злоба вперемешку с досадой. Эти чувствова вот-вот вырвутся наружу и уничтожат все вокруг. — Пока другие охотятся и получают лавры, мы застряли здесь. Попадись мне тот, кто отправил нас сюда… Я его!

— Не волнуйтесь так, господин Цзинь. Всему есть объяснение, — поспешила ответить Лань Сычжуй в попытке успокоить не только заклинателя, но и себя саму. Не помогло. Тревога только нарастала, и несмотря на столь приветливое место — оно благоухало красотой и спокойствием — дела были плохи.

Ни оружия, ни понимания, куда же они попали.

— Не волноваться? — резко обернулся наследник Цзинь, на его щеках вспыхнул яростный румянец. — Я так всю Ночную охоту пропущу и вернусь с пустыми руками. Ты понимаешь, что это значит?

Вопрос был риторическим, но Лань Сычжуй уже подыскала подходящий ответ. Ответ, который никому не нужен.

— А ну выходи, кем бы ты ни был! — крикнул Цзинь Лин, сжав кулаки. Лань Сычжуй не сомневалась, что этот вспыльчивый воин без раздумий бросится в рукопашный бой и задушит неприятеля голыми руками. — Выходи, я сказал! Ты хоть знаешь, кто я?

— Я не знаю вас, но это не столь важно… — прозвучал женский голос откуда-то сверху. Заклинатели напряглись, и сердце Лань Сычжуя пропустило несколько тревожных ударов.

«Этот голос не наверху… Он идет будто отовсюду. Сомнений нет — призрак!».

И правда, перед ними предстал женский силуэт, парящий над полом. Безликий образ постепенно приобрел аккуратные черты — почти кукольный носик, маленький подбородок и лисий взгляд. Волосы, собранные в высокую причёску, игриво переливались на свету, и Лань Сычжую на миг показалось, что само солнце вплело золотые ленты в эти иссиня-черные пряди. Неожиданно подул ветерок, и в его порывах заструилось синее платье с крупными узорами. Сомнений не было — при жизни дева не знала тяжкого труда.

Призрак медленно кивнул в знак приветствия. Одним движением девушка раскрыла широкий белый веер и прикрыла алый рот. Взгляд знатной особы так и остался загадкой, он не выражал ничего — этой хитрости девушек обучали целыми поколениями. Лань Юань сложила руки перед грудью и поприветствовала деву, как положено. Цзинь Лин, пусть и запоздало, но тоже поклонился.

— Позвольте узнать ваше имя, госпожа? — тон заклинательницы выражал бесконечное внимание. В любой ситуации нужно оставаться спокойным и вежливым — именно так учили Лань Сычжуя с малых лет. И к тому же, они попали в дом знатной семьи — не меньше.

— Меня зовут Су Мей — это все, что нужно знать. Пока что, — ответил призрак. Ее ножки, наконец, коснулись пола, и пышное платье зашелестело, подобно листьям на ветру.

— Нужно знать? Пока что? — прошипел Цзинь Лин, явно теряя терпение. — Где мы и что вам нужно?

«Хотя бы на “Вы” к ней обращается, не все так плохо», — украдкой выдохнула Лань Юань и покачала головой. Это не ускользнуло от госпожи Су, дева улыбнулась одним лишь взглядом. Глаза призрака были редкого голубого цвета, они напоминали горный хрусталь или острые льдинки. Но в красоте той затаилась глубокая и какая-то страшная печаль. Что же такого произошло со знатной особой, раз её душа не нашла покоя?

— Вы гости в моем доме.

Этот короткий ответ не пояснил ничего. Совершенно ничего.

— И что вам нужно от нас, а? — медленно, но верно закипал Цзинь Лин. — И где наше оружие? И вообще…

— Зачем мы вам понадобились, госпожа Су? — поспешила вмешаться Лань Юань, пока Цзинь Лин не испортил настроение дамы. Заклинательница Гусу не раз вычитывала в книгах, что женщины древних времен интересные и непредсказуемые дарования: из-за неосторожных слов и глупых решений их помыслы могли поменяться очень быстро — от радостных до самых скверных. Поди угоди да живым останься! То, что они так легко попались «в сети» призрака и застыли между мирами — это их вина. Потеряли бдительность заклинатели, расслабились под слепым восхищением обычных людей. Слишком велика слава — вот и результат. И им не выбраться, пока не исполнят желание призрака, не упокоят его. Возникла у Лань Сычжуя робкая мысль — серой мышкой она пробежала по уголкам разума, что тело госпожи Су лежало где-то неподалеку и нужно его отыскать, предать погребению — оказать честь самой смерти и низко поклониться ей в ноги.

Но всё ли так просто?

Одним движением дева закрыла веер, показав заклинателям нежную улыбку. Да, госпожа Су была невероятно красива, и восторг забурлил в чутком сердце Лань Сычжуя. До кончиков пальцев девушка затрепетала, душа наполнилась чем-то светлым, словно её только что обняла матушка, лица которой она никогда и не знала.

— Покажите мне любовь, — наконец, произнесла Су Мэй, печально опустив взгляд.

— Что показать? — опешил Цзинь Лин. Юноша даже попятился, не веря своим ушам. Если бы при нем остался меч, он непременно бы замахал им, защищаясь от сказанной глупости.

— Как нам это сделать, госпожа Су? — Лань Юань старалась сохранить спокойствие, но невольно разделила ужас Цзинь Лина. — Прошу, направьте нас, чтобы мы смогли помочь…

Просьба прозвучала на грани мольбы, ведь если они не смогут исполнить волю призрака, то никогда не выберутся отсюда — смерть придет за ними и мучительно, медленно выдавит жизнь по капле.

«Какая страшная смерть, — невольно содрогнулась Лань Сычжуй. Она почувствовала, как на висках проступил холодный пот и участилось дыхание. — Нужно поскорей выбираться отсюда. Ни я, ни господин Цзинь не заслужили такой участи!».

Су Мей лишь улыбнулась и лукавые искорки заблестели в её больших «зимних» глазах.

— Вы сами всё увидите и поймете.

С этими словами призрак растворился в воздухе, словно его никогда и не было.

Пустота.

Заклинатели переглянулись в полном замешательстве. Они понимали в какой ситуации оказались.

— Есть идеи? — обронил Цзинь Лин.

— Пока совсем никаких…

— Вы же все умные из Гусу Лань, врут про вас? — огрызнулся тот и проследовал к дивану. Цзинь Лин буквально плюхнулся на него, запрокинув голову на мягкую белую спинку.

— Я бы попросила… — начала закипать Лань Сычжуй, но усилием воли вовремя остановилась. Гнев сейчас не принесет ничего, кроме глупой ссоры, ведь они должны как-то изобразить любовь — это сложнейшее чувство, дарованное далеко не всем. Но каким образом они сделают это, как показать то, чего невозможно набрать в ладони и преподнести прекрасной деве?

— Может, осмотримся за пределами покоев? — нарушил тишину Цзинь Лин, усиленно потирая лоб, словно его поразила страшная головная боль. — Любовь — штука непонятная, может, она имела в виду какую-нибудь вещь?

— Можно попробовать… — с сомнением отозвалась Лань Юань. Любая попытка и версия важны, но вряд ли госпожа Су питала сильные эмоции к земному: когда у человека есть всë — он редко обращает внимание на мирское, для него это пыль под ногами, не больше. Такая неприглядная истина.

Цзинь Лин уже вскочил на ноги и, поправив ханьфу, направился к большой двери, ведущей, видимо, во внутренний двор.

— С дороги! Если не помогаешь, то хотя бы не мешай, — буркнул он, из вредности задев Лань Сычжуя плечом. Та лишь выдохнула и уже шагнула в сторону, но кое-что зацепило, царапнуло её взгляд, сводя всю обиду на «нет».

— Постойте, господин Цзинь, — девушка настойчиво остановила заклинателя, взяв того за руку. Цзинь Лин покраснел и чуть не задохнулся от возмущения:

— Чего еще?

— Ваша рука…

Лань Юань не успела договорить. Да и не было нужды — правая рука заклинателя, от кончиков пальцев до запястья покрылась угольно-черной сыпью. Она широко расползлась по коже, пятна оказались крупными, некоторые из них даже сливались вместе, как при страшной болезни. Цзинь Лин медленно поднес руку к лицу, словно не веря своим глазам.

— Но… Этого не было только что. Откуда?

— Кажется, госпожа Су не теряет времени зря.

— И что мне теперь делать с этим? Руку отсекать?

Лань Юань нахмурилась, стиснув зубы — она всегда так делала, когда нервничала и лихорадочно размышляла. В итоге тихо произнесла:

— Надеюсь, мы найдём другое решение…

Цзинь Лин молча взглянул на ладонь еще раз и побледнел пуще прежнего.