Наказал так наказал (джен)

— С мистером Блэком что-то не так, Поппи? Ты ведь всегда так быстро справляешься с переломами и всем прочим…

Под вечер профессор МакГонагалл тоже находилась в больничном крыле, совершенно не представляя, что неподалёку от неё стоит ученик под мантией-невидимкой.

— С переломами-то я справляюсь, — отозвалась мадам Помфри, — срастить кости и залечить синяки — это недолго, но у мистера Блэка же не только это…

И она, и её гостья, и невидимый ученик смотрели в сторону койки, на которой лежал Сириус. На его руках, лежащих поверх одеяла, действительно больше не было ни одного синяка или пореза: все уже, похоже, зажили. Вот только его голова была так основательно обмотана бинтом, что щёки, лоб, подбородок и затылок под ним скрылись. Издали можно было разглядеть лишь его тёмную макушку.

— Насколько всё серьёзно? — помолчав, спросила профессор МакГонагалл.

— Пока трудно сказать, — ответила мадам Помфри. — Если на этой неделе не будет улучшений, придётся вызвать целителей из Мунго и переправить его туда, чтобы…

И она, и её гостья обернулись на странный звук и посмотрели в сторону полутёмного зала. Джеймс, стоявший позади, приложил кулак ко рту и мысленно себя отругал за то, что охнул и тем привлёк внимание женщин.

— Хорошо, держи меня в курсе, — после паузы сказала профессор МакГонагалл и развернулась.

— А что там с другим мальчиком? — остановила её целительница. — С его другом… Разобрались? Это он его толкнул или кто-то другой?

Джеймс выругался ещё раз и покрепче стиснул пальцы в кулак.

— Пока тоже не ясно, — отозвалась профессор МакГонагалл. — Будем разбираться.

Она покинула больничное крыло, а целительница отправилась в свой кабинет. Джеймс немного подождал и двинулся к другу. Другие койки были пусты. Похоже, ученикам, что их занимали, стало намного лучше. Как-никак экзамены позади, учебный год почти завершён.

— Эй, Бродяга… — тихо позвал Джеймс и уселся на край койки. — Ты давай меня не разыгрывай, ладно? Я тебя и сам разыграть могу.

Сириус был всё так же неподвижен и никак не отреагировал на звук его голоса. Джеймс невольно подумал, что в больничном крыле они так-то бывали очень часто. Каждый месяц ведь приходили после полнолуния, чтобы навестить Римуса. Иногда придерживали его за плечи после весёлой ночки и вели в школу, а иногда кто-то из них — Джеймс или Сириус — нёс друга на спине. Обычно Римус проводил день-два в больничном крыле, а потом быстро возвращался, чтобы никто не успел ничего заподозрить. Друзьям нравилось приходить к нему между уроков, окружать его койку и весело болтать. Сейчас же Джеймсу всё совершенно не нравилось. Римус хотя бы устало улыбался и говорил, что, похоже, он от них не отделается, а Сириус молчал, и его глаза были закрыты.

— Не оклемаешься раньше каникул, я тебя к себе в гости не позову, — предупредил его Джеймс, — дома будешь киснуть, понял?

Сириус всё равно ничего не ответил, и он тяжко вдохнул.

— Я найду того, кто это сделал, — сердито сказал ему Джеймс, — найду и наваляю ему за тебя, дружище.

На этом он поднялся, снова надел мантию-невидимку и отправился к выходу.

* * *

Возможно, Джеймс с Сириусом поссорились или же действительно шутили и толкались, стоя на подоконнике. Как бы там ни было, итог бы один. Сириус упал, а Джеймс не сделал ничего, чтобы это предотвратить и не дать другу разбиться. За два дня, что прошли с этого события, Регулус был больше чем уверен, что история про некое лицо, которое якобы запустило в них заклинание, вымышленная. Джеймс просто не хочет говорить, как всё было на самом деле, вот и валит всё на кого-то другого. А ещё ведь гриффиндорец! Лучше бы взял на себя смелость и признал вину.

На третий день Регулус снова сидел на стуле возле койки брата и не знал чего хотел больше: чтобы Сириус наконец-то очнулся и опять стал над ним прикалываться, называя малышом или змеёнышем, или чтобы его отправили в Мунго и держали там как можно дольше. Это было странно, но это было так. А ведь когда-то Регулус не мог допустить хоть одну плохую мысль в отношении брата... Когда-то Сириус обещал его защищать и не бросать. Когда-то они тайком от матери лазили на чердак, выбирались на улицу через кухню или ночью лежали на одной кровати под одеялом и делились страшными историями. Они были такими маленькими и такими дружными. Сириус часто улыбался брату, ерошил волосы на его голове, а перед первым учебным годом говорил, что очень скоро вернётся, а потом всё-всё ему покажет в школе и не даст в обиду. Кто бы вот мог подумать, что Сириус возьмёт и променяет родного брата на какого-то… Поттера. Чужого человека, взбалмошного, магглолюбивого и явно нездорового, судя по поведению, Поттера.

Регулус сидел возле койки брата, думал обо всём и испытывал смешанные чувства. Удовлетворение — так Сириусу и надо! — и одновременно с этим беспокойство. Что-то долго брат находился без сознания, а вдруг ему очень сильно досталось? Даже мать просила написать, как там Сириус, получив от директора письмо. И вот что ей можно было ответить? «Не переживай, матушка, Сириус по-прежнему лежит, как бревно, на койке»? Регулус хмурился и думал, что ему нужно уйти. Почему он опять сидит возле брата, если тот испортил ему жизнь? В последние годы в их доме только и слышно, как о проделках Сириуса, о том, как тот срамит, а потом ещё больше срамит их род.

— Ты сам виноват, что тебе досталось, — хмуро сказал Регулус вслух и поднялся со стула.

Когда-то давно они действительно были очень дружны. Сириус сидел возле него, когда он болел или чего-то боялся. Обнимал и отдавал ему свои конфеты или игрушки, а также смешил или утешал, если младший брат плакал. Но ведь это было так давно... Это уже не важно.

— М-м…

Регулус замер на месте, услышав слабый голос.

— Сириус? Сириус, ты меня слышишь?

— М-м… — повторил Сириус, шевельнувшись.

Он медленно поднял веки и уставился на брата.

— Привет, — произнёс Регулус. — Ты как? Мадам Помфри позвать?

— Что? Кого? А ты сам кто? — нахмурившись, спросил Сириус.

— Брат, этот прикол давно устарел, придумал бы что-нибудь получше.

Сириус медленно повернул голову, посмотрел на потолок, окинул зал взглядом и охнул.

— Три дня, между прочим, лежал тут в отключке, — сообщил ему Регулус. — Мама про тебя спрашивала, дружки твои то и дело забегали…

— А где я? — опять спросил Сириус, вернув к брату взгляд.

Регулус решил, что он не будет играть в эту глупую игру, и промолчал.

— Эй, приятель, что это за место? Что я здесь делаю?

Сириус поморщился, упёрся руками в матрас и попытался приподняться. От напряжения он простонал и опустился обратно на подушку, напрягся ещё раз, но Регулус подскочил к нему.

— Эй, ты куда разогнался? — обеспокоенно спросил он и взял брата за руку.

— Отцепись от меня! — резко ответил Сириус и выдернул руку. — Кто ты вообще такой?! Что это за место?! Что я здесь!..

Он скривился и прижал ладонь к голове. Регулус тут же рванул к кабинету мадам Помфри. Она попросила его подождать в стороне и через какое-то время заставила прирасти к месту.

— Возможно, потеря памяти — это лишь временное явление, — говорила мадам Помфри, — давайте не будем делать скоропалительные выводы и пугать вашего брата ещё больше, хорошо, мистер Блэк?

Регулус согласно кивал, а потом снова сидел возле койки брата. Сириус имел несчастный вид и после приёма целебных настоек качал головой, повторяя, что он ничего не понимает.

— Всё хорошо, успокойся, — повторял Регулус и держал его за руку. — Эй, я тебя не брошу, всё скоро образуется.

Совсем скоро Сириус уснул, а Регулус ещё сидел возле него какое-то время и пытался осмыслить произошедшее. Когда он услышал, как мадам Помфри снова прогоняет друзей брата, ему, настоящему слизеринцу, вдруг пришла на ум грандиозная и коварная по своей сути идея. А ведь Сириус ничего не помнит… ни того, кто ему дорог, ни с кем он общался или враждовал. А что, если так даже лучше? Теперь никакой Поттер больше не встанет между ними.

— Я о тебе позабочусь, брат, — тихо сказал Регулус, вдруг ощутив прилив вдохновения и любви к ближнему своему. — Скоро мы снова будем дома, с мамой и папой, все вместе, никакие грязнокровки и магглолюбы не сунутся к нам. Мы снова станем одной дружной семьёй, — прибавил он и приложил ладонь к руке спящего Сириуса. — Ты главное отдыхай и набирайся сил, брат, а об остальном я позабочусь.

* * *

Эти три дня Джеймс пребывал только в двух состояниях: либо он становился раздражён и срывался на всех подряд, либо впадал в апатию и пропускал многие утверждения и вопросы мимо ушей. Как только до него дошла новость, что Сириус очнулся, Джеймс впервые ощутил прилив радости и, конечно же, помчался с друзьями в больничное крыло, но мадам Помфри их не пустила.

— Мистер Блэк ещё очень слаб, вам нечего возле него делать! — твердила она.

— Но ведь Регулуса-то вы не прогоняете! — пытался ей возразить Джеймс, но она не стала его слушать и закрыла дверь.

Их не пустили ни в обед, ни под вечер, но желание увидеть друга и поговорить с ним было так велико, что Джеймс снова надел мантию-невидимку и, не слушая возражения Римуса, отправился в больничное крыло. К его облегчению, зал был пуст, поэтому он беспрепятственно добрался до койки Сириуса и стал тормошить того за плечо.

— Эй, Бродяга… Бродяга, очнись…

— Что? Че… Кто здесь?! — проснувшись, воскликнул друг, смотря округлившимися глазами перед собой.

— Приятель, ты чего чудишь — это же я, Сохатый, — подсказал ему Джеймс, сняв с себя мантию-невидимку.

В светлой пижаме и с бинтами на голове Сириус выглядел необычно, как прям мумия, и от этого на ум главного Мародёра пришла новая идея. Можно же тоже обмотать голову бинтом, поменять цвет мантии и потом, когда друга выпустят из больничного крыла, вместе вечером выскакивать из-за угла и пугать учеников. Было бы забавно устроить такое развлечение.

— Ты как? — спросил Джеймс и улыбнулся. — А знаешь, что я только что придумал?

— Ты больной?! — возмутился Сириус, почему-то не улыбнувшись в ответ. — Тебе мало было?

— Чего мало? — не понял Джеймс, и улыбка очень быстро сползла с его губ.

— Добить меня пришёл?! — враждебно спросил друг.

— Бродяга, если ты так прикалываешься, то это не очень смешно.

— Хватит меня обзывать! Пошёл вон!

— Сириус…

— Убирайся, гад!

Нехорошая догадка пришла в голову Джеймса, но он едва успел её озвучить.

— Сириус, я не знаю, что тебе успел наболтать твой брат-змеёныш, но я…

— Не трогай меня и моего брата! Пошёл вон, ублюдок! — вдруг совсем рассвирепел Сириус и схватил с тумбочки стакан. — Убирайся!! На помощь!! Кто-нибудь!

Джеймс едва увернулся от полетевшего в него стакана, как из-за криков и шума вдалеке скрипнула дверь и послышались торопливые шаги. Ему пришлось поднять мантию-невидимку и быстро её надеть.

— Мистер Блэк, успокойтесь, здесь больше никого нет! — пыталась убедить Сириуса прибежавшая мадам Помфри.

— Нет, он там! Он умеет быть невидимым! — горячо возражал он ей и указывал рукой в ту сторону, где стоял потерявший дар речи Джеймс. — Это Поттер! Он пришёл надо мной поизмываться!

Целительнице пришлось заставить его выпить какое-то зелье и убедить опуститься на подушку, а невидимому посетителю осталось лишь покинуть больничное крыло. Джеймс шёл по полутёмным коридорам и не мог поверить в то, что произошло. Неужели Сириус на него обиделся? Неужели он тоже думает, будто друг мог толкнуть его с окна? Другой причины, почему Сириус мог себя так странно вести, в голову не приходило. Вернувшись в спальню, Джеймс скинул мантию, опустился на кровать и долго лежал, пока не уснул. Утром он сослался на головную боль и попросил друзей сходить в больничное крыло, узнать, как там Сириус, но они очень скоро вернулись с кислыми минами.

— Мадам Помфри говорит, у него нервный срыв, — удручённо сообщил Питер, — ему сейчас лучше поменьше напрягаться и тревожиться из-за всякого.

— А ночью-то что было? Тебе удалось с ним поговорить или нет? — спросил Римус, заставив друга сильнее нахмуриться.

— Нет, он был очень слаб, ничего не соображал и я ушёл, — соврал Джеймс, не желая говорить, как Сириус себя вёл.

— А, ну тогда понятно, чего она нас не пустила. Пусть отдыхает, поправится, сам сбежит — это же Бродяга, он не любит тухнуть на больничной койке.

— Ну да.

Без того недоброе настроение Джеймса вконец испортил Регулус, который взял и… зашёл в их спальню после обеда с таким невозмутимым видом, как будто ничего особенного не произошло.

— Ты как здесь оказался? Тебя кто пустил? — спросил его Джеймс, поднявшись с кровати.

Регулус сделал вид, будто его не услышал, и посмотрел на Римуса, оторвавшегося от чтения книги.

— А кровать Сириуса — это вон та или вот эта? — спросил он у него, переводя палец с одной пустой кровати на другую.

— Вон та, рядом с Джеймсом, — подсказал ему не менее удивлённый Римус. — И да, как ты вошёл? Уговорил кого-то пустить?

— Нет, я с МакГонагалл поговорил, она меня проводила и всё объяснила, — ответил Регулус и двинулся к кровати брата.

Джеймс с Римусом переглянулись и пронаблюдали за тем, как их визитёр наклонился, достал из-под кровати чемодан Сириуса, движением палочки собрал его вещи и отправил их внутрь, после чего закрыл крышку. Видимо, Сириус ещё очень плохо себя чувствовал, если за его вещами пришёл брат.

— А чего ты сейчас вещи Сириуса собираешь, если поезд только через несколько дней? — спросил его Римус, дав Джеймсу знак молчать.

— Он не поедет на поезде, — осматривая тумбочку и её содержимое, ответил Регулус. — Родители и семейный целитель считают, что в его состоянии продолжительная тряска ему повредит, поэтому они договорились с Дамблдором, что он сегодня вечером откроет камин в своём кабинете, чтобы мы вернулись домой. Хм… вроде всё, да? — спросил он, повернувшись.

— Ты его любимые журналы забыл, — подсказал Джеймс, смотря на стопку цветных маггловских изданий, которые Сириус периодически с интересом листал и возбуждённо твердил, что всё, вот он достигнет совершеннолетия и тогда точно купит себе мотоцикл.

Регулус скривился так сильно, как будто ему предложили взять использованную туалетную бумагу, и молча ушёл, забрав с собой чемодан и пустую клетку для совы. Из-за этого визита Джеймс тоже скривился — похоже, он может даже не рассчитывать по-человечески попрощаться с Сириусом перед каникулами! — и ушёл из спальни. Ему стало казаться, что вся школа считает, будто он мог настолько заиграться, что чуть не убил друга, а это было крайне обидно. Желая побыть в одиночестве, он снова гулял по коридорам и думал всё о том же. Ладно другие, но как же сам Сириус? Неужели этот балбес не помнит, что перед падением он первым шутливо толкнул друга в плечо и…

— Твою мать.

Джеймс резко остановился посреди коридора, словно влетев в стену. А ведь до этого момента он об этом и не думал… горячился, спорил, но почему-то не думал, что если бы Сириус его не толкнул, то в окно мог бы улететь он сам. И чего он только сосредоточился на Сириусе, когда надо было сосредоточиться на себе и своих недругах? Особенно на одном конкретном, вредном и скрытном, таком, с которым он не ладил ещё с первого курса.

— Твою мать! — громче повторил Джеймс, и двое учеников, шедших в стороне, повернули к нему голову. — Вот же тварь!

Не обращая ни на кого внимание, он развернулся и побежал в другую сторону.