Наказал так наказал (джен)

— Надо было его проклясть! Северус, ты прям как ребёнок! — твердил Мальсибер.

Позор у озера ранил Северуса больнее всего, так и хотелось стереть большинству учеников память, чтобы они больше не смотрели на него с улыбками и не говорили, что видели его подштанники. А всё противный Поттер и его несравненный дружок Блэк. Эти двое бесили его ещё с первого курса. Вечно они то приходили после звонка, то ничего не читали, но всё делали с успехом и учителя их только хвалили, в то время как другим приходилось пахать и пахать!

— Их было двое! — пытался возразить другу Северус.

— И что? Снейп, ты что, совсем лопух?! Надо было первым шарахнуть очкастого выскочку в спину! А там бы и дружку его успел зарядить по морде!

Мальсибер был невыносим, Северус покинул подземелье и решил сходить в библиотеку. Там хоть к нему никто не будет приставать ни с вопросами, ни с насмешками. Вот только он добрался до четвёртого этажа, как из библиотеки, словно по закону подлости, вышел Джеймс Поттер. Совершенно один, а не в компании несравненных дружков.

«Не может быть», — замерев на мгновение, подумал Северус и тут же спряталась за угол.

Его сердце сильно-сильно забилось — вот же он, его шанс отомстить за унижение! — и он достал из кармана волшебную палочку. Джеймс, не заметивший ничего подозрительного поблизости, направился к окну. Запрыгнув на подоконник, он вытянулся, протянул руку, стал щупать и что-то искать над оконной рамой.

«Сейчас ты у меня получишь, — мстительно подумал Северус и хорошенько прицелился. — Тьфу, дьявол!»

В ту же минуту дверь библиотеки снова открылась и в коридор вышел Сириус Блэк.

«Поганый подпевала!» — обругал его про себя Северус, чуть не потеряв надежду на месть.

Сириус подошёл к окну, тоже забрался на подоконник, и эта самая надежда вдруг снова вернулась. Друзья стояли по разные стороны. Джеймс был открыт. Северус снова прицелился, прямо в наглую противную ему физиономию, и наконец-то взмахнул палочкой.

— Сектумсемпра! — сказал он и невольно округлил глаза.

За секунду до удара Джеймс оказался в стороне от действия заклинания.

* * *

— А-а-а-а-а-а-а!

Треск стекла и голос друга — всё, что крутилось в голове потрясённого Джеймса, пока он нёсся по коридору, бежал по одной лестнице и другой, перепрыгивал через ступеньки и мчался по другому коридору.

— Расступитесь! Дайте пройти! — кричал он неторопливо шедшим впереди ученикам и бежал вперёд.

Всё шло так замечательно… СОВ сданы, упорные тренировки окончены, кубок выигран. Впереди их ждало лето, каникулы, беззаботные и радостные деньки. В этом году они сделали даже больше, чем в прошлом. В этом году они освоили анимагию и смогли превращаться в зверей, чтобы беситься и бегать в полнолуние вместе с оборотнем Люпином. Всё, что осталось, так это лишь сдать в библиотеку несколько книг, собрать в чемоданы вещи, побездельничать несколько дней и возвращаться домой, к любящим родителям.

— Уйди с дороги!

Выбежав на улицу, Джеймс оттолкнул одного из учеников, пробежал немного и остановился — воздуха едва хватало. Заметив впереди толпу зевак, он сделал ещё один судорожный вдох и рванул к ним.

Именно этим, последними приготовлениями перед отъездом, они сегодня и занимались. Римус и Питер, самые ответственные и беспокойные люди, уже давно всё сделали в конце прошлой недели, а Джеймс с Сириусом неторопливо собрали по спальне книги и двинулись с ними в библиотеку. Отчитавшись перед мадам Пинс, Джеймс вышел из её владений первым и забрался на подоконник. Хогвартс он знал как свои пять пальцев — недаром создал с друзьями карту и отметил многие потайные ходы — поэтому мог точно сказать, где остались какие-либо памятные надписи, а где нычки с чем-то съестным или запретным. Дотянувшись до верхней части оконной рамы, Джеймс пощупал стену, запустил пальцы в одну ему известную лазейку и достал оттуда пачку сигарет.

— У-у, разбойник! Сейчас Филча позову и пожалуюсь на тебя! — послышался за его спиной голос друга.

— Зови-зови, — откликнулся Джеймс, открыв пачку, за которую его точно могли взгреть. — Мне одному всё достанется!

Сириус, конечно же, никого звать не стал, он тоже забрался на подоконник и протянул руку.

— А как же Филч? Иди, жалуйся, стукач! — шутливо пожурил его Джеймс, и друг толкнул его в плечо.

Вот в этот момент всё и произошло…

— А-а-а-а-а-а-а!

Сириус вскрикнул, разбив стекло, как будто его толкнула к нему невидимая сила, и полетел вниз. Джеймс в ужасе смотрел на него, лежащего на земле, и резко повернул голову. В коридоре больше никого не было. Дверь библиотеки открылась, и вышедшие на шум ученики стали недоумённо осматриваться. Это отрезвило Джеймса, спрыгнув с подоконника, он рванул с места и побежал к лестнице.

— Расступитесь! Да дайте мне пройти!!!

Теперь он наконец-то достиг того самого участка земли.

— Сириус…

Профессор МакГонагалл, прибежавшая на шум в числе первых, наколдовала носилки, на которые переместила Сириуса. Джеймс замер, смотря на него неподвижного. Ещё какие-то минуты назад друг ему насмешливо улыбался, а сейчас его бледное лицо и руки украшали только порезы.

— Что это было? Что случилось? Он что, сдурел или с жизнью расстаться вздумал? — тут и там раздавались вопросы, а онемевший Джеймс смотрел, как носилки с другом перемещаются по воздуху в замок, часто дышал и пытался себе внушить только одно.

Он ведь множество раз падал с метлы из-за бладжера и что-то разбивал, иногда получал удар в спину от неприятелей или не рассчитывал силу и непроизвольно вредил себе на уроке. Ничего страшного не могло произойти. Сириус сильно ударился и только. Ещё не бывало случаев, чтобы кто-то разбился с четвёртого этажа. Скоро он очнётся, рассмеётся и щёлкнет друга по носу.

— Мистер Поттер!

Джеймс непроизвольно вздрогнул, услышав голос декана, и поднял на неё глаза.

— Зайдите к директору, — велела профессор МакГонагалл и скрылась из виду.

* * *

Новость о том, что один из учеников ближе к вечеру выпал из окна, докатилась, конечно же, и до подземелий, где располагались представители факультета Слизерин.

— Да Поттер с Блэком наверняка опять развлекались, вот и доигрались, они ведь те ещё шутники! — рассуждали в стороне другие ученики, пока Северус, еле дыша, сидел в кресле и старательно смотрел в книгу.

Поттер не мог его видеть. Не должен был успеть или всё-таки заметил? Но если заметил, то почему до сих пор никто не появился по его, Снейпа, душу? Выходит, не заметил. Этот выскочка, кроме себя любимого, ничего ведь больше не видит.

— А Блэк сильно ушибся? — тем временем спрашивал кто-то, а кто-то другой ему отвечал: — Да кто его знает! Если голову разбил, то там уж ничего не поделаешь…

— Ох и достанется же Поттеру, если он к этому причастен…

На мгновение Северус оторвался от чтения и посмотрел в сторону болтающих учеников. Так он не прогадал? Всё вышло ещё лучше, чем можно было бы представить? Теперь Поттеру влетит за Блэка, которого он и не трогал? А что, если его даже исключат за нарушение?

Губы Северуса едва успели изогнуться, как вдруг кто-то врезался в кресло и он вздрогнул.

— Извини, — послышался ему тихий голос.

Регулус Блэк, в отличие от всех остальных, выглядел хмурым и очень задумчивым, погруженным в себя. Отойдя от кресла, в которое он врезался, Регулус стремительно двинулся к выходу, провожаемый взглядом некоторых учеников.

— Вот же не повезло ему с братцем, — послышался позади чей-то голос, и Северус снова нахмурился и решил уткнуться в книгу.

* * *

Джеймс не часто бывал в директорском кабинете, но ещё никогда ему не было настолько не по себе, как в этот день. В его голове всё повторялся и повторялся голос друга, слышался треск стекла и виделось только то, как Сириус лежит на земле. Лишь какие-то мгновения… и он уже там, внизу, а не рядом на подоконнике.

— И вы в этом уверены? — переспрашивал директор, а Джеймс начинал ощущать, как сердце бьётся всё быстрее и ком в горле всё настойчивей мешает говорить.

Он ведь отличный игрок, у него хорошая реакция, тогда как так могло выйти, что за доли секунды он не успел достать волшебную палочку и что-то предпринять? Хватило бы и Левиосы, чтобы удержать Сириуса в воздухе и не дать пострадать. Джеймс смотрел в голубые глаза директора, и ему казалось, что тот думает об этом же.

— Да, там кто-то был! — взволнованно повторил Джеймс. — Кто-то запустил заклинание, оно-то и вытолкнуло Сириуса! Клянусь, это не я его толкнул! Я бы никогда так подло не поступил!

— Тогда кто же это был?

— Я… я не знаю, я его не видел, сэр.

— Понятно.

В невозмутимом лице и голосе Дамблдора всё равно не получалось разгадать ни его мысли, ни настроение, а это ещё больше беспокоило и злило.

— Вы мне не верите? — чуть громче переспросил Джеймс. — Думаете, я это всё выдумал?

— Думаю, нам стоит во всём разобраться, — спокойно ответил ему директор. — Вы можете быть свободны, мистер Поттер.

Последний шёл по коридору и качал головой. Это точно было заклинание, он был уверен в этом, но совершенно не понимал, кто же и с какого места мог такое сделать. Он ведь никого не видел… И мало того, что не видел, так не успел ничего предпринять. Поймай он Сириуса в воздухе или банально схвати его за руку, да они бы сейчас все коридоры Хогвартса оббежали.

— Джеймс… Эй, Джеймс… — звал его кто-то, но он не сразу отреагировал на знакомый голос.

Ноги привели его к больничному крылу, где ждали Римус и Питер. Мадам Помфри не пустила их внутрь.

— Что стряслось? Ты где был? — спрашивал Римус.

— Говорят, это ты… ты Сириуса толкнул, — настороженно прибавил Питер, и Джеймс его не треснул только потому, что друг сообразил и вовремя попятился назад.

— Ты что, совсем дурной?! Зачем мне Бродягу выталкивать?!

Питер решил благоразумно промолчать, а Римус приложил ладонь к плечу Джеймса и предложил отойти в сторону, где они смогли обо всём поговорить.

— Да… для такого и впрямь нужен хороший удар или заклинание… — согласился Римус, продолжая при этом внимательно посматривать на друга.

— Да говорю тебе, не толкал я его! — нетерпеливо повторил Джеймс. — Ни случайно, ни нарочно!

— Да если бы и толкнул, ты бы никогда не признался, — вдруг раздался за его спиной ядовитый голос, и он круто обернулся.

Мрачный Регулус смело дёрнул за ручку двери, негромко поговорил о чём-то за ней с мадам Помфри и остался внутри.

— Но… — хотел возмутиться Джеймс.

— Он брат, — напомнил ему Римус.

— Близкий родственник, — осторожно поддержал его Питер, и между друзьями ненадолго повисла пауза.

— Ладно, — наконец сказал Джеймс, через силу приняв беззаботный вид, и махнул рукой. — Это же Бродяга, вот увидите, он уже завтра оклемается и сам скажет, что я его не толкал.

Друзья не стали с ним спорить и вместе вернулись в гриффиндорскую башню, где на них косились то одни, то другие ученики.

— Что, доигрались?

Даже Лили Эванс, чьего внимания ему так не хватало, сегодня поднялась с дивана, шагнула ближе и сама обратилась к Джеймсу. Вид у неё был такой рассерженный, как будто она хотела сказать, что не раз их предупреждала об опасностях, но её никто не слушал, пока не случилось непоправимое.

— Это совсем не то, о чём ты подумала, — хмуро возразил Джеймс и отправился в спальню.

Однако ни на следующий день, ни к вечеру он не получил желаемого. Ученики стали болтать, что, возможно, Блэку досталось очень сильно, вот-вот его заберут в Мунго, а значит, две чистокровные семьи очень скоро начнут враждовать.

— А может, он и не выживет… — ляпнул вдобавок к этому кто-то, и ему очень повезло, что предводитель Мародёров не успел его заметить.

Тем же вечером Джеймс сидел на кровати, держал в руках письмо обеспокоенной матери, которой он пока не знал, что ответить, и кисло смотрел на пустую кровать лучшего друга. По вечерам они с Сириусом непременно о чём-нибудь болтали, шутили перед сном или бросались подушками. Его вроде не было рядом лишь второй день, а казалось, словно что-то важное вдруг исчезло и стало невероятно тоскливо. В голове вновь и вновь стал крутиться лишь один вопрос. Почему же он не успел помочь другу?

— Сохатый… эй, Джеймс… ты в порядке? — послышался в стороне голос Римуса.

Но он же не сходит с ума. Он точно не толкал Сириуса. В коридоре был кто-то ещё. Кто-то, кто направил на них волшебную палочку. Нужно его найти. Найти и наказать.

— Да, — запоздало буркнул Джеймс, отложил письмо на прикроватную тумбочку и забрался под одеяло.

Он долго смотрел на пустую соседнюю кровать, смыкал веки, но сон упорно не шёл. Слова какого-то ученика, предположившего худшее, не уходили из головы. Разум отказывался им верить, да только в груди что-то сжималось… А что, если Сириуса и впрямь заберут в Мунго? Что, если ему настолько худо, что они больше не увидятся? Не в силах вытерпеть пытку из тревожных мыслей, Джеймс поднялся, накинул на себя мантию-невидимку и покинул спальню.

— С мистером Блэком что-то не так, Поппи? Ты ведь всегда так быстро справляешься с переломами и всем прочим…

Под вечер профессор МакГонагалл тоже находилась в больничном крыле, совершенно не представляя, что неподалёку от неё стоит ученик под мантией-невидимкой.

— С переломами-то я справляюсь, — отозвалась мадам Помфри, — срастить кости и залечить синяки — это недолго, но у мистера Блэка же не только это…

И она, и её гостья, и невидимый ученик смотрели в сторону койки, на которой лежал Сириус. На его руках, лежащих поверх одеяла, действительно больше не было ни одного синяка или пореза: все уже, похоже, зажили. Вот только его голова была так основательно обмотана бинтом, что щёки, лоб, подбородок и затылок под ним скрылись. Издали можно было разглядеть лишь его тёмную макушку.

— Насколько всё серьёзно? — помолчав, спросила профессор МакГонагалл.

— Пока трудно сказать, — ответила мадам Помфри. — Если на этой неделе не будет улучшений, придётся вызвать целителей из Мунго и переправить его туда, чтобы…

И она, и её гостья обернулись на странный звук и посмотрели в сторону полутёмного зала. Джеймс, стоявший позади, приложил кулак ко рту и мысленно себя отругал за то, что охнул и тем привлёк внимание женщин.

— Хорошо, держи меня в курсе, — после паузы сказала профессор МакГонагалл и развернулась.

— А что там с другим мальчиком? — остановила её целительница. — С его другом… Разобрались? Это он его толкнул или кто-то другой?

Джеймс выругался ещё раз и покрепче стиснул пальцы в кулак.

— Пока тоже не ясно, — отозвалась профессор МакГонагалл. — Будем разбираться.

Она покинула больничное крыло, а целительница отправилась в свой кабинет. Джеймс немного подождал и двинулся к другу. Другие койки были пусты. Похоже, ученикам, что их занимали, стало намного лучше. Как-никак экзамены позади, учебный год почти завершён.

— Эй, Бродяга… — тихо позвал Джеймс и уселся на край койки. — Ты давай меня не разыгрывай, ладно? Я тебя и сам разыграть могу.

Сириус был всё так же неподвижен и никак не отреагировал на звук его голоса. Джеймс невольно подумал, что в больничном крыле они так-то бывали очень часто. Каждый месяц ведь приходили после полнолуния, чтобы навестить Римуса. Иногда придерживали его за плечи после весёлой ночки и вели в школу, а иногда кто-то из них — Джеймс или Сириус — нёс друга на спине. Обычно Римус проводил день-два в больничном крыле, а потом быстро возвращался, чтобы никто не успел ничего заподозрить. Друзьям нравилось приходить к нему между уроков, окружать его койку и весело болтать. Сейчас же Джеймсу всё совершенно не нравилось. Римус хотя бы устало улыбался и говорил, что, похоже, он от них не отделается, а Сириус молчал, и его глаза были закрыты.

— Не оклемаешься раньше каникул, я тебя к себе в гости не позову, — предупредил его Джеймс, — дома будешь киснуть, понял?

Сириус всё равно ничего не ответил, и он тяжко вдохнул.

— Я найду того, кто это сделал, — сердито сказал ему Джеймс, — найду и наваляю ему за тебя, дружище.

На этом он поднялся, снова надел мантию-невидимку и отправился к выходу.

* * *

Возможно, Джеймс с Сириусом поссорились или же действительно шутили и толкались, стоя на подоконнике. Как бы там ни было, итог бы один. Сириус упал, а Джеймс не сделал ничего, чтобы это предотвратить и не дать другу разбиться. За два дня, что прошли с этого события, Регулус был больше чем уверен, что история про некое лицо, которое якобы запустило в них заклинание, вымышленная. Джеймс просто не хочет говорить, как всё было на самом деле, вот и валит всё на кого-то другого. А ещё ведь гриффиндорец! Лучше бы взял на себя смелость и признал вину.

На третий день Регулус снова сидел на стуле возле койки брата и не знал чего хотел больше: чтобы Сириус наконец-то очнулся и опять стал над ним прикалываться, называя малышом или змеёнышем, или чтобы его отправили в Мунго и держали там как можно дольше. Это было странно, но это было так. А ведь когда-то Регулус не мог допустить хоть одну плохую мысль в отношении брата... Когда-то Сириус обещал его защищать и не бросать. Когда-то они тайком от матери лазили на чердак, выбирались на улицу через кухню или ночью лежали на одной кровати под одеялом и делились страшными историями. Они были такими маленькими и такими дружными. Сириус часто улыбался брату, ерошил волосы на его голове, а перед первым учебным годом говорил, что очень скоро вернётся, а потом всё-всё ему покажет в школе и не даст в обиду. Кто бы вот мог подумать, что Сириус возьмёт и променяет родного брата на какого-то… Поттера. Чужого человека, взбалмошного, магглолюбивого и явно нездорового, судя по поведению, Поттера.

Регулус сидел возле койки брата, думал обо всём и испытывал смешанные чувства. Удовлетворение — так Сириусу и надо! — и одновременно с этим беспокойство. Что-то долго брат находился без сознания, а вдруг ему очень сильно досталось? Даже мать просила написать, как там Сириус, получив от директора письмо. И вот что ей можно было ответить? «Не переживай, матушка, Сириус по-прежнему лежит, как бревно, на койке»? Регулус хмурился и думал, что ему нужно уйти. Почему он опять сидит возле брата, если тот испортил ему жизнь? В последние годы в их доме только и слышно, как о проделках Сириуса, о том, как тот срамит, а потом ещё больше срамит их род.

— Ты сам виноват, что тебе досталось, — хмуро сказал Регулус вслух и поднялся со стула.

Когда-то давно они действительно были очень дружны. Сириус сидел возле него, когда он болел или чего-то боялся. Обнимал и отдавал ему свои конфеты или игрушки, а также смешил или утешал, если младший брат плакал. Но ведь это было так давно... Это уже не важно.

— М-м…

Регулус замер на месте, услышав слабый голос.

— Сириус? Сириус, ты меня слышишь?

— М-м… — повторил Сириус, шевельнувшись.

Он медленно поднял веки и уставился на брата.

— Привет, — произнёс Регулус. — Ты как? Мадам Помфри позвать?

— Что? Кого? А ты сам кто? — нахмурившись, спросил Сириус.

— Брат, этот прикол давно устарел, придумал бы что-нибудь получше.

Сириус медленно повернул голову, посмотрел на потолок, окинул зал взглядом и охнул.

— Три дня, между прочим, лежал тут в отключке, — сообщил ему Регулус. — Мама про тебя спрашивала, дружки твои то и дело забегали…

— А где я? — опять спросил Сириус, вернув к брату взгляд.

Регулус решил, что он не будет играть в эту глупую игру, и промолчал.

— Эй, приятель, что это за место? Что я здесь делаю?

Сириус поморщился, упёрся руками в матрас и попытался приподняться. От напряжения он простонал и опустился обратно на подушку, напрягся ещё раз, но Регулус подскочил к нему.

— Эй, ты куда разогнался? — обеспокоенно спросил он и взял брата за руку.

— Отцепись от меня! — резко ответил Сириус и выдернул руку. — Кто ты вообще такой?! Что это за место?! Что я здесь!..

Он скривился и прижал ладонь к голове. Регулус тут же рванул к кабинету мадам Помфри. Она попросила его подождать в стороне и через какое-то время заставила прирасти к месту.

— Возможно, потеря памяти — это лишь временное явление, — говорила мадам Помфри, — давайте не будем делать скоропалительные выводы и пугать вашего брата ещё больше, хорошо, мистер Блэк?

Регулус согласно кивал, а потом снова сидел возле койки брата. Сириус имел несчастный вид и после приёма целебных настоек качал головой, повторяя, что он ничего не понимает.

— Всё хорошо, успокойся, — повторял Регулус и держал его за руку. — Эй, я тебя не брошу, всё скоро образуется.

Совсем скоро Сириус уснул, а Регулус ещё сидел возле него какое-то время и пытался осмыслить произошедшее. Когда он услышал, как мадам Помфри снова прогоняет друзей брата, ему, настоящему слизеринцу, вдруг пришла на ум грандиозная и коварная по своей сути идея. А ведь Сириус ничего не помнит… ни того, кто ему дорог, ни с кем он общался или враждовал. А что, если так даже лучше? Теперь никакой Поттер больше не встанет между ними.

— Я о тебе позабочусь, брат, — тихо сказал Регулус, вдруг ощутив прилив вдохновения и любви к ближнему своему. — Скоро мы снова будем дома, с мамой и папой, все вместе, никакие грязнокровки и магглолюбы не сунутся к нам. Мы снова станем одной дружной семьёй, — прибавил он и приложил ладонь к руке спящего Сириуса. — Ты главное отдыхай и набирайся сил, брат, а об остальном я позабочусь.

* * *

Эти три дня Джеймс пребывал только в двух состояниях: либо он становился раздражён и срывался на всех подряд, либо впадал в апатию и пропускал многие утверждения и вопросы мимо ушей. Как только до него дошла новость, что Сириус очнулся, Джеймс впервые ощутил прилив радости и, конечно же, помчался с друзьями в больничное крыло, но мадам Помфри их не пустила.

— Мистер Блэк ещё очень слаб, вам нечего возле него делать! — твердила она.

— Но ведь Регулуса-то вы не прогоняете! — пытался ей возразить Джеймс, но она не стала его слушать и закрыла дверь.

Их не пустили ни в обед, ни под вечер, но желание увидеть друга и поговорить с ним было так велико, что Джеймс снова надел мантию-невидимку и, не слушая возражения Римуса, отправился в больничное крыло. К его облегчению, зал был пуст, поэтому он беспрепятственно добрался до койки Сириуса и стал тормошить того за плечо.

— Эй, Бродяга… Бродяга, очнись…

— Что? Че… Кто здесь?! — проснувшись, воскликнул друг, смотря округлившимися глазами перед собой.

— Приятель, ты чего чудишь — это же я, Сохатый, — подсказал ему Джеймс, сняв с себя мантию-невидимку.

В светлой пижаме и с бинтами на голове Сириус выглядел необычно, как прям мумия, и от этого на ум главного Мародёра пришла новая идея. Можно же тоже обмотать голову бинтом, поменять цвет мантии и потом, когда друга выпустят из больничного крыла, вместе вечером выскакивать из-за угла и пугать учеников. Было бы забавно устроить такое развлечение.

— Ты как? — спросил Джеймс и улыбнулся. — А знаешь, что я только что придумал?

— Ты больной?! — возмутился Сириус, почему-то не улыбнувшись в ответ. — Тебе мало было?

— Чего мало? — не понял Джеймс, и улыбка очень быстро сползла с его губ.

— Добить меня пришёл?! — враждебно спросил друг.

— Бродяга, если ты так прикалываешься, то это не очень смешно.

— Хватит меня обзывать! Пошёл вон!

— Сириус…

— Убирайся, гад!

Нехорошая догадка пришла в голову Джеймса, но он едва успел её озвучить.

— Сириус, я не знаю, что тебе успел наболтать твой брат-змеёныш, но я…

— Не трогай меня и моего брата! Пошёл вон, ублюдок! — вдруг совсем рассвирепел Сириус и схватил с тумбочки стакан. — Убирайся!! На помощь!! Кто-нибудь!

Джеймс едва увернулся от полетевшего в него стакана, как из-за криков и шума вдалеке скрипнула дверь и послышались торопливые шаги. Ему пришлось поднять мантию-невидимку и быстро её надеть.

— Мистер Блэк, успокойтесь, здесь больше никого нет! — пыталась убедить Сириуса прибежавшая мадам Помфри.

— Нет, он там! Он умеет быть невидимым! — горячо возражал он ей и указывал рукой в ту сторону, где стоял потерявший дар речи Джеймс. — Это Поттер! Он пришёл надо мной поизмываться!

Целительнице пришлось заставить его выпить какое-то зелье и убедить опуститься на подушку, а невидимому посетителю осталось лишь покинуть больничное крыло. Джеймс шёл по полутёмным коридорам и не мог поверить в то, что произошло. Неужели Сириус на него обиделся? Неужели он тоже думает, будто друг мог толкнуть его с окна? Другой причины, почему Сириус мог себя так странно вести, в голову не приходило. Вернувшись в спальню, Джеймс скинул мантию, опустился на кровать и долго лежал, пока не уснул. Утром он сослался на головную боль и попросил друзей сходить в больничное крыло, узнать, как там Сириус, но они очень скоро вернулись с кислыми минами.

— Мадам Помфри говорит, у него нервный срыв, — удручённо сообщил Питер, — ему сейчас лучше поменьше напрягаться и тревожиться из-за всякого.

— А ночью-то что было? Тебе удалось с ним поговорить или нет? — спросил Римус, заставив друга сильнее нахмуриться.

— Нет, он был очень слаб, ничего не соображал и я ушёл, — соврал Джеймс, не желая говорить, как Сириус себя вёл.

— А, ну тогда понятно, чего она нас не пустила. Пусть отдыхает, поправится, сам сбежит — это же Бродяга, он не любит тухнуть на больничной койке.

— Ну да.

Без того недоброе настроение Джеймса вконец испортил Регулус, который взял и… зашёл в их спальню после обеда с таким невозмутимым видом, как будто ничего особенного не произошло.

— Ты как здесь оказался? Тебя кто пустил? — спросил его Джеймс, поднявшись с кровати.

Регулус сделал вид, будто его не услышал, и посмотрел на Римуса, оторвавшегося от чтения книги.

— А кровать Сириуса — это вон та или вот эта? — спросил он у него, переводя палец с одной пустой кровати на другую.

— Вон та, рядом с Джеймсом, — подсказал ему не менее удивлённый Римус. — И да, как ты вошёл? Уговорил кого-то пустить?

— Нет, я с МакГонагалл поговорил, она меня проводила и всё объяснила, — ответил Регулус и двинулся к кровати брата.

Джеймс с Римусом переглянулись и пронаблюдали за тем, как их визитёр наклонился, достал из-под кровати чемодан Сириуса, движением палочки собрал его вещи и отправил их внутрь, после чего закрыл крышку. Видимо, Сириус ещё очень плохо себя чувствовал, если за его вещами пришёл брат.

— А чего ты сейчас вещи Сириуса собираешь, если поезд только через несколько дней? — спросил его Римус, дав Джеймсу знак молчать.

— Он не поедет на поезде, — осматривая тумбочку и её содержимое, ответил Регулус. — Родители и семейный целитель считают, что в его состоянии продолжительная тряска ему повредит, поэтому они договорились с Дамблдором, что он сегодня вечером откроет камин в своём кабинете, чтобы мы вернулись домой. Хм… вроде всё, да? — спросил он, повернувшись.

— Ты его любимые журналы забыл, — подсказал Джеймс, смотря на стопку цветных маггловских изданий, которые Сириус периодически с интересом листал и возбуждённо твердил, что всё, вот он достигнет совершеннолетия и тогда точно купит себе мотоцикл.

Регулус скривился так сильно, как будто ему предложили взять использованную туалетную бумагу, и молча ушёл, забрав с собой чемодан и пустую клетку для совы. Из-за этого визита Джеймс тоже скривился — похоже, он может даже не рассчитывать по-человечески попрощаться с Сириусом перед каникулами! — и ушёл из спальни. Ему стало казаться, что вся школа считает, будто он мог настолько заиграться, что чуть не убил друга, а это было крайне обидно. Желая побыть в одиночестве, он снова гулял по коридорам и думал всё о том же. Ладно другие, но как же сам Сириус? Неужели этот балбес не помнит, что перед падением он первым шутливо толкнул друга в плечо и…

— Твою мать.

Джеймс резко остановился посреди коридора, словно влетев в стену. А ведь до этого момента он об этом и не думал… горячился, спорил, но почему-то не думал, что если бы Сириус его не толкнул, то в окно мог бы улететь он сам. И чего он только сосредоточился на Сириусе, когда надо было сосредоточиться на себе и своих недругах? Особенно на одном конкретном, вредном и скрытном, таком, с которым он не ладил ещё с первого курса.

— Твою мать! — громче повторил Джеймс, и двое учеников, шедших в стороне, повернули к нему голову. — Вот же тварь!

Не обращая ни на кого внимание, он развернулся и побежал в другую сторону.

Римус любил друзей, возможно, куда сильнее, чем это показывал. Когда-то у него не было даже надежды повидать мир и познакомиться хоть с кем-то, а добрый Альбус Дамблдор зашёл в гости и подарил ему настоящее чудо. Римус познакомился с Сириусом, Джеймсом и Питером в поезде, а потом попал на один с ними факультет и был несказанно этому рад. Возможно, он не был для друзей таким же значимым, как они для него, но он всё видел и всё замечал. Например, что отношения Джеймса и Сириуса всегда были… неоднозначными, как отношения двух избалованных озорных детей, которым порознь было намного грустнее и скучнее, чем вместе. Вместе они, казалось, могли всё: и ссориться, и веселиться, и драться, и мириться… и так по нескольку раз за неделю, а то и за день. К примеру, они даже перед первым же учебным днём устроили разборку в спальне из-за одной несчастной кровати.

— На той я буду ближе к двери, там будет дуть и я могу заболеть, — утвердил тогда Джеймс. — Давай поменяемся.

— Чтобы я спал ногами к двери как покойник? Не буду я меняться, — отказался Сириус.

— Да ты всё равно когда-нибудь умрёшь, какая тебе разница ближе к двери ногами спать или дальше?

— Так и ты когда-нибудь умрёшь, что ты одеялом получше укрыться не можешь?

Словесная перепалка привела к драке, а драка закончилась тем, что до часу ночи участники ползали на коленях и искали осколки очков, чтобы наконец положить их в общую кучу и соединить при помощи Репаро.

— Ладно, давай поменяемся, — после такого нелёгкого дела предложил Сириус. — Ты и так слепой, я не хочу, чтобы ты ещё заболел.

— Ну нет, ты и так весь изранился, я не хочу, чтобы ты ещё спал как покойник, — отказался Джеймс. — Я могу и одеялом получше укрыться

В первый же учебный день Римус искал вместе с ними больничное крыло, где однокурсники утверждали, что все синяки и царапины они получили из-за падения с лестницы.

— Что, вот прям оба упали? — недоверчиво вопросила мадам Помфри.

— Да! — в один голос ответили они и стали с чувством ругать неповинную лестницу.

Римус, обделённый прежде вниманием сверстников, не мог так же ярко выражать эмоции и спорить, он был рад всему. Тому, что оказался в школе, тому, что мог учиться магии, тому, что мог наконец-то общаться и не сидеть взаперти. Его удручало лишь то, что раз в месяц приходилось врать друзьям про свои якобы поездки к больной маме, и чем дальше, тем страшнее ему становилось. Друзья и так заметили, что из дома ему приходят лишь скромные посылки и стали делиться с ним угощениями. Для них это, конечно, ничего не стоило, но для Римуса значило очень много. Он до сих пор помнил, как на втором курсе прятался в одном из классов и лил слёзы, чувствуя, что всё кончено. Друзья догадались о том, кто он такой, а значит, скоро они напишут родителям, а те потребуют директора оградить их детей от оборотня. Скоро он вернётся домой и снова будет сидеть взаперти, а раз в месяц скрываться в подвале.

— Римус, ты дурак?! — возмутился тогда Сириус, первым найдя его в классе, и позвал остальных.

— Мы всю школу оббежали! — подчеркнул запыхавшийся Питер.

— Больше так не делай! — сердито прибавил Джеймс, закрыв дверь.

А через какие-то минуты они его окружили и выяснилось, что им жутко интересно, весь он покрывается шерстью или не весь, усиливается ли у него обоняние и слух в обычные дни или нет, воет ли он на луну или гоняется ли за хвостом.

— Ты что, это же так круто! — возбуждённо твердил Джеймс.

— У меня ещё никогда не было друга-оборотня! — восхищённо прибавлял Сириус.

И вот как таких придурков можно было не любить? Они ведь даже решили, что если научатся превращаться в зверей, то тогда на полнолуние смогут бегать и беситься вместе с ним. И они действительно это сделали. Римус считал, что он не заслуживал таких преданных друзей, и именно поэтому очень ими дорожил. Именно поэтому он тоже переживал из-за падения Сириуса и беспокоился из-за перепадов настроения Джеймса. Ему казалось, словно он теряет друзей: до одного не может добраться, до другого достучаться, а третий и вовсе трусит. «Лунатик, а что мы можем сделать? — говорил ему удручённый Питер. — Ты же их знаешь… они порой такие упёртые… как два брата-барана».

— Ты так и будешь молчать и пялиться в этот пергамент? — попробовала оторвать его от размышлений Лили, с которой они шли по коридору.

Как-никак они являлись старостами и должны были периодически ходить в патрули и смотреть за порядком. Обычно Римус не увиливал от этого дела и охотно общался с напарницей, но теперь всё его внимание было сосредоточено на Карте Мародёров, где отображались ученики, учителя и даже гости. Сириус на этой карте пока отображался вместе с Регулусом в больничном крыле, и Римус знал, что скоро они исчезнут, знал, что это непременно заденет Джеймса. Он и так сильно погрузился в себя, а теперь без того недолюбливающий его Регулус всем своим видом решил показать, что его старший брат больше не нуждается в таком ненормальном друге. Джеймс где-то бродил, и Римус был уверен, что к вечеру он обязательно доберётся до больничного крыла. Прорвётся туда, чтобы попрощаться с Сириусом, и, очень вероятно, побьёт Регулуса, если тот опять будет кривиться или — упаси его Мерлин! — вслух обвинит Джеймса в падении брата.

— Римус!..

Лили чуть не вырвала у него пергамент из рук, но он успел прижать его к себе.

— Прости, пожалуйста, я задумался.

— О чём это?

— Да так… пустяки.

— Дай угадаю, пустяки о Поттере и Блэке?

— Ну…

— Слушай, я понимаю, что они твои друзья, но хватит с ними нянчиться, они же не маленькие.

Римус пожал плечами и решил не спорить. Какое-то время он поддерживал разговор, а потом опять стал периодически посматривать на Карту. Точки Сириуса и Регулуса были неподвижны, а вот Джеймс явно не мог найти себе место, а потом его точка вдруг взяла и… стала стремительно двигаться в совершенно другом направлении.

— О нет… Лили, прости, мне надо бежать! — воскликнул Римус и сорвался с места.

* * *

Сириус чувствовал себя очень несчастным, одиноким, разбитым, лишённым всего. Если бы не брат, ему, возможно, могло бы быть ещё хуже, но Регулус периодически сидел возле него, отвечал на вопросы и подбадривал, а это хоть немного, но помогало. Хоть кому-то он был важен и дорог.

— Обопрись на меня.

Незадолго до отправки домой Регулус помог ему переодеться и подставил плечо. Приобняв брата, Сириус шёл с ним по коридору, а потом ещё по какому-то коридору… шёл до какой-то башни, поднимался по ступенькам, слушал пожелания какого-то старика… и недоумённо смотрел на чемоданы и клетки, что стояли у камина.

— Их домовик заберёт, — сказал ему Регулус. — Идём! Сириус, эй, не спи, дома отдохнёшь.

Если бы не брат, он вряд ли бы переместился по каминной сети. Наверняка бы неправильно назвал адрес или застрял где. Регулус придерживал его за пояс, вёл вперёд и велел нагнуться, шагнув за каминную решётку.

— Обхвати меня покрепче, — сказал он и бросил им под ноги летучий порох. — Гриммо двенадцать!

Неведомая сила словно бы толкнула их из камина в трубу, и Сириус зажмурился. От стремительного перемещения и сопровождающих это действие звуков его затошнило, и голова страшно разболелась. Сириус пошатнулся и не упал только потому, что Регулус успел его схватить.

— Отец, помоги мне! — воскликнул он, и через какие-то мгновения или же минуты Сириус очнулся, лёжа на диване, окружённый незнакомыми людьми.

Как оказалось, одни были его родителями, другие — целителями. Кто-то щупал его руку, кто-то размахивал над ним волшебной палочкой, а кто-то — критиковал мадам Помфри и по-своему перебинтовывал ему голову.

— Как хорошо, что вы наконец-то дома, мальчики, — сказала мать и взяла Сириуса за руку. — Не переживай, дорогой, скоро мы поставим тебя на ноги.

Кто-то из целителей после этого сунул ему в карман флакон и велел принимать по глотку, как только голова начнёт болеть. Кто-то другой давал указания родителям. В стороне был слышен хлопок, а за ним ещё один хлопок. Регулус болтал в той стороне с невысоким существом, имеющим большие уши и глаза и одетым в шёлковую наволочку.

— Да, хозяин Регулус, Кикимер принёс ваши и Сириуса вещи, — с уважением отвечало существо. — Хорошо, хозяин Регулус, Кикимер разберёт и разложил их, как вы желаете, и выбросит всё ненужное.

— Вот ты и дома, сын, — отвлёк Сириуса отец, — давай, отдохни с дороги, а там освоишься и быстро наберёшься сил.

То ли он применил какое-то заклинание, то ли это сделали целители, но это было последнее, что Сириус мог вспомнить об этом вечере. На этой минуте он отключился.

* * *

— Отпусти меня!!! Отвали, я сказал!!

Джеймс был почти у цели. Ещё немного и он бы разнёс вход в ненавистный ему серпентарий на части, а потом выудил бы оттуда самого главного гада. Но рванувший за ним в подземелье Римус вцепился ему в плечи и попытался оттащить назад.

— Нет, Джеймс, это не выход! — твердил он. — Прошу, перестань, ты ведь не знаешь наверняка!

— Нет, я знаю! Это он! Он один всегда действовал исподтишка! Это был Нюниус, больше некому!! — в ярости твердил Джеймс.

Извернувшись, он ударил затылком по лицу друга и сбросил с плеч цепкие руки. Подняв палочку с пола, Джеймс снова двинулся ко входу в жилище слизеринцев, но тут что-то вдруг ударило его по ногам, и он плашмя упал.

— Да отвали ты!!! — резко сказал Джеймс и, приподнявшись, направил палочку на друга. — Не отстанешь, получишь!

— Давай! — не отступил разъярённый Римус. — И меня отправь на больничную койку, как Бродягу!

— Я…

Это был удар под дых. Питер и тот в последние дни стал молчалив и настороженно посматривал на Джеймса, словно сильно сомневаясь в его невиновности, но не решаясь об этом сказать.

— Я не отправлял Бродягу на больничную койку, — возразил изумлённый Джеймс. — Ты же знаешь, Лунатик.

— Знаю, — твёрдо ответил тот. — Но если ты атакуешь меня или Ню… Снейпа, тогда другие только убедятся, что это был ты!

— Но это был не я!! Это был Снейп! Дай мне только до него добраться и…

— Нет, не смей!

— Тебе что, на Бродягу плевать?

— Вот именно, что не плевать! И если тебе тоже, то давай поступим разумно.

— «Разумно»?! После того, что эта тварь сделала? Да Бродяга чуть не умер! А на его месте мог быть я или ты! Да я эту тварь…

Джеймс опустил палочку и снова поднялся, но Римус перегородил ему дорогу.

— Послушай, я не предлагаю оставить всё как есть. Но если ты хочешь, чтобы Сириус, Регулус и все другие убедились, что ты их не обманывал, то давай в этот раз сделаем по-моему.

Будь Сириус рядом, Джеймс вряд ли бы стал слушать Римуса. С Сириусом они бы стену снесли, с боем бы прорвались к слизеринцам и добрались до недруга. Но теперь Сириус был на больничной койке и прошлой ночью смотрел на друга так, как будто видел вместо него злейшего врага.

— Идём, Джеймс, — повторил Римус спокойнее. — Прошу, хоть раз не действуй сгоряча и дай тебе помочь.

Джеймс не знал, что делать, и хмурился. Опустив взгляд, он заметил, что из кармана друга торчит карта, над которой они вчетвером корпели не один вечер. Читали учебники, спорили, отвешивали друг другу подзатыльники, всё бросали, потом снова брались за дело, ругались, спорили… и так по кругу и до победного конца. Джеймс протянул руку, вытащил карту из кармана друга и развернул. Прошёлся по ней взглядом и почувствовал, как остатки его ярости угасают. На ней больше не было ни одной точки с фамилией Блэк.

— Он ведь не навсегда исчез… после каникул-то вернётся, — словно прочитав мысли друга, сказал Римус и приложил ладонь к его плечу. — Идём, Джеймс.

* * *

Сириус проснулся утром, лёжа в постели в своей комнате. По крайней мере, так сказал Кикимер, принёсший ему завтрак. Комната была прибрана и обставлена со вкусом. Окно закрывали бархатные шторы тёмно-зелёного цвета. У стола из красного дерева стояло изящное мягкое кресло. На тёмных обоях висели фамильные гербы с изображением черепов и нескольких воронов. Сириус откинул одеяло, поднялся с кровати и немного прошёлся по комнате. Открыл дверку шкафа, за которой висели тёмные мантии, рубашки и брюки, выдвинул ящики комода, где лежали футболки и носки с нижним бельём. Отошёл и уселся за стол.

На крае стола стояла рамка с колдографией, на которой он с хмурым лицом стоял рядом с братом и отцом, а мать сидела в кресле. Рядом лежали перья и чистые пергаменты, в стороне от них стояла чернильница. Сириус выдвинул пару ящиков, но не нашёл там ничего, кроме справочника священных двадцати восьми семей, нескольких учебников и чистых блокнотов с обложками из кожи. Не было ни записок, ни писем, ни хотя бы записной книжки или дневника. Как он так жил, если в его комнате нет ничего такого, что напоминало бы о нём самом? Такая красивая, уютная комната и такая… неестественная? Нежилая? Пустая?

Немного посидев, Сириус поднялся и вышел из комнаты. Прошёлся по коридору, но не нашёл на своём этаже комнату брата. Она нашлась на этаж ниже, на двери имелась и надпись с именем хозяина, и табличка, чтобы посетители стучали. Сириус постучал.

— Войдите! — послышался из-за двери голос брата, и он открыл дверь.

Вот его комната выглядела иначе. Действительно жилая комната. Стены были обклеены не только фамильными гобеленами, но и многочисленными вырезками из газет, колдографими с командой факультета, а также слизеринскими значками и гербом.

— Привет, а ты чего поднялся? — спросил Регулус, сидящий за столом. Возможно, он писал кому-то письмо или же решил не дожидаться конца каникул и взялся за какой-то доклад. Он отодвинул исписанный пергамент и развернулся на стуле. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Нет, — с кислым видом признался Сириус и, пройдя в комнату, уселся на кровать.

Он рассказал брату обо всём, что его тревожит, и посмотрел в лицо.

— Может, это не моя комната?

— Да брось, это твоя комната, всегда твоей была.

— Тогда почему в ней нет ничего моего? Всё такое… чистое, аккуратное… как новое.

— Так ты же всё «своё» сжёг на Рождество. Мама с папой и так жутко торопились, чтобы к лету сделать ремонт и всё привести в порядок.

— Сжёг? Почему?

— А ты разве не?.. Ах да, прости, я всё время забываю, что ты ничего не помнишь.

Регулус перебрался к нему на кровать и принялся рассказывать о том, как Сириус разочаровался в своём факультете, а особенно в приятелях, с кем общался с первого курса. Они дружили с ним только потому, что он был очень умным и давал им списывать, а ещё часто делился сладостями, ведь он из обеспеченной семьи и мог себе многое позволить. При упоминании Поттера Регулус поморщился и заметил, что это тот ещё кадр.

— Да что с него взять? Его родители известные магглолюбы, а он сам то и дело таскается за грязнокровкой Эванс. Позорит свой род, ты ему столько раз говорил, что чистокровному волшебнику не подобает так себя вести в обществе, а он всё равно за своё. Знаешь, я не удивлюсь, если выяснится, что это он тебя вытолкнул. Он вспыльчивый, заносчивый, взбалмошный… реально больной какой-то. Мама говорит, Поттеры отчаялись и заделали его на старости при помощи зелий, возможно, в этом всё и дело.

Из-за ответов брата у Сириуса в голове возник кавардак, и она опять начала болеть. Неужели он был таким наивным до прошлого Рождества и не понимал, что с ним дружат только из-за выгоды? И чего тогда Поттер к нему лез, если они не особо ладили? Получал удовольствие от насмешек над ним? Или же тоже пользовался его добротой и чем-то ещё?

— Я не понимаю, — огорчённо сказал он брату, — а почему я тогда на Гриффиндоре, а не на Слизерине, как ты?

— Я же тебе говорил, это всё Шляпа, — терпеливо ответил Регулус. — Она попутала что-то. Мама с папой спорили с Дамблдором, но этого сумасбродного старика разве переубедишь? Конечно же твоё место на Слизерине, рядом со мной.

Сириус не знал, что сказать, и окинул комнату печальным взглядом. Змеи, вороны, слизеринцы на мётлах, непонятные лица с вырезок газет… — все они смотрели на него, как будто осуждая, а он отчаянно думал и не мог ничего вспомнить, не знал, на что опереться, и чувствовал, как головная боль усиливается.

— Так я что, этот… самый недалёкий в нашей семье?

— Глупости какие! Тебе просто очень не повезло… но ты никогда не сдавался. Мы все тобой очень гордимся, хоть ты и не на том факультете. Не веришь, маму спроси, она подтвердит.

Регулус похлопал его по плечу и прибавил, что Сириус всегда очень хорошо учился, дома даже есть копия табеля его успеваемости: там очень редко встречались плохие отметки вроде «У» или «Т». Он ведь Блэк, он очень талантлив.

— Ты на метле отлично летаешь… умеешь на рояле играть… Думаю, стоит тебе взяться за то или другое, как руки и тело сами всё вспомнят. Да, кстати, у меня же для тебя кое-что есть…

Брат пощупал карманы и вытащил красивый медальон с буквой «С» по центру.

— Это мне? — недоверчиво переспросил Сириус.

— Ну да, ты же хотел что-то своё, — подтвердил Регулус. — Медальон самого Салазара Слизерина, — пояснил он, приложив тот к груди брата, и расстегнул цепочку. — Не оригинал, конечно, где оригинал никому неизвестно. Будь он найден, за него немало бы отдали золота, а то и пролили бы кровь… Но тоже же ничего, да?

«То есть чем-то своим у меня будет фальшивка?» — хотел бы спросить Сириус, но ему стало неудобно. Брат и так очень старался его подбодрить, поэтому он промолчал.

— Вот, совсем другое дело, — застегнув на его шее цепочку, оценил Регулус. — Отец, кстати, подумывает отдать тебе перстень деда на совершеннолетие… Ты скоро, брат, меня обгонишь и станешь настоящим наследником рода.

Сириус не чувствовал себя наследником рода и, вконец потерявшись, молчал. Ему казалось, что родные стены в нём что-то пробудят, а слова брата непременно о многом напомнят, но внутри была лишь нескончаемая пустота, а голову жгли разные сомнения и неприятные мысли. А что, если он стал хуже, чем был? Что, если он забыл что-то важное и близкие очень скоро в нём разочаруются? Что, если они станут его стыдиться? Сириус зажмурился и приложил ладонь к гудящей голове.

— Брат, ты чего? — обеспокоился Регулус. — Эй…

— Я не понимаю… — в которой раз признался Сириус и стал качать головой. — Ничего не понимаю…

Всё казалось таким… чужим, враждебным, незнакомым. Регулус понял, что у брата разболелась голова, и нашёл в его кармане флакон с лекарством.

— Так, ложись у меня, я всё равно собирался поработать, ты мне не помешаешь. Эй, давай, сделай глоток и ложись.

Сириус лежал на подушке и опять чувствовал себя одиноким и несчастным. Он пытался зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, что его порадовало бы и согрело, но видел лишь хищных змей, мрачных чёрных воронов, голые черепа и вырезки из газет.

— Регулус, что это за мужик? Почему ты им стену обклеил?

— Где? А, это… Так это же Лорд Волан-де-Морт.

— Он преступник?

— Нет, конечно, с чего ты взял?

— Там странные заголовки…

— Глупости. Лорд Волан-де-Морт Великий человек. Его идеи просто не всем понятны, вот идиоты и пишут всякую ерунду. Но ничего, когда Волан-де-Морт придёт к власти, он наведёт порядок. Грязнокровки, магглолюбы и прочее отребье будут знать своё место.

Регулус поднялся с кровати, достал из шкафа тёплую мантию и укрыл ею Сириуса.

— Отдыхай, брат. Вот увидишь, ты скоро окрепнешь и всё наладится. Мы с тобой достигнем совершеннолетия и последуем за Волан-де-Мортом, как этого и хотели.

— Мы… хотели… за ним… последовать? — засыпая, переспросил Сириус.

— Да, мы хотели примкнуть к его рядам и помочь навести порядок, — подтвердил Регулус. — О нас с тобой ещё заговорят, мы возвысим наш благороднейший и древнейший род в глазах других. Непобедимые братья Блэк… Круто звучит, да?

— Да… наверное, — устало пробормотал Сириус и сомкнул веки.

Того, как его брат хмурится и ходит по дому, он уже не видел, как и не знал, что совы принесли ему сладкие подарки от друзей и открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления: все они нашли своё место в мусорном ведре.

Северус собирал вещи. За прошедшие дни его наконец-то стала отпускать тревога. Он мог снова спокойно ходить по коридорам и думать, что не так уж и сильно виноват. Мародёры то и дело его задирали, должен же он был когда-то ответить. Ответил. Правда, совсем не тому, кому хотел, но Блэк же выжил? Выжил. Калекой не стал? Не стал. Более того, поговаривали, он и брат покинули школу прошлым вечером, а это было даже хорошо. Северус и не предполагал, что его ошибка будет иметь неожиданные и приятные перемены… Теперь Поттер и без удара ходил как побитый. Пару раз, когда они оказывались в одном коридоре, он его, Северуса, и не замечал вовсе. Кто бы мог предположить, что всё настолько изменится. Стоило лишь разбить неразлучную парочку шутников, как у главного выскочки пропало всякое желание задирать других и веселиться. Невероятно.

— Эй, Снейп, тебя там твоя грязнокровка ждёт! — зайдя в спальню, крикнул Мальсибер.

«Лили», — подумал Северус, и его сердце забилось быстрее. Она пришла! А ведь говорила, что всё, он ей противен. Похоже, она его простила за те резкие слова у озера. Какая же Лили добрая и… Северус поднял взгляд на приятеля и с трудом сохранил невозмутимое лицо.

— Якшаешься со всяким сбродом, — презрительно сказал ему Мальсибер. — Чего она тебе сдалась? Есть же и другие, нормальные девчонки.

И почему только Лили магглорождённая, подумал про себя Северус, будь она хотя бы полукровкой, то его общение с ней не вызывало бы ни у кого отвращение.

— Я в курсе, — холодно отрезал он вслух и поспешил из спальни к выходу.

Лили действительно ждала у входа в подземелье. Правда, вид у неё был совсем не приветливый. Может, она зашла попрощаться? Вспомнила, что они ещё друзья, и, несмотря на обиду, решила дать ему ещё один шанс?

— Привет! — сказал Северус как можно теплее и опасливо осмотрелся: они, как назло, были на виду у всех.

— Давай отойдём, — к его облегчению, предложила Лили, и он с готовностью двинулся вместе с ней до ближайшего класса. — Это ведь был ты, да? — как только за ними закрылась дверь, спросила она.

— Ты о чём? — не понял Северус.

— Сева, не притворяйся идиотом. Поттер и Блэк. Это ты хотел столкнуть их с окна, но смог скинуть только одного? — требовательно вопросила подруга, и он растерялся: неужели она догадалась? Но как? Что могло его выдать? Он ведь даже ни с кем это не обсуждал.

— Нет, конечно, — ответил Северус и прибавил чуть громче с напускным возмущением: — Как ты могла такое подумать!

Лили поджала губы и, шагнув ближе, присмотрелась к нему, из-за чего у него спёрло дыхание. Когда она смотрела вот так внимательно, казалось, словно ей не нужна волшебная палочка, казалось, словно в её прекрасных зелёных глазах заключена магия, благодаря которой она может проникать в чужое сознание одной силой мысли.

— Северус, не смей мне врать. Лучше скажи честно, ты этих придурков подкараулил или это они увидели тебя и опять стали надсмехаться и тем спровоцировали?

— Лили, что ты болтаешь! Я ничего не делал! Ты что, пришла только из-за этого?!

— Вот как… А ведь я готова была тебе поверить… готова была встать на твою сторону, а ты… Что ж, тогда я лучше пойду к директору и расскажу ему про то, что случилось у озера. Он-то точно сможет сделать верные выводы и связать одно событие с другим.

— Лили, нет!

Его пробил холодный пот, и Северус схватил подругу за руку.

— Лили, не ходи. Не рассказывай ещё и ему об этом!

— Почему же нет? Эти придурки тебя унизили на глазах у всех. Я же староста, мне следует сообщать обо всех нарушениях, а уж такое грубое нарушение наверняка заинтересует директора. И да, если ты не виноват, то тебе нечего бояться и…

— ЛИЛИ!!! — ещё громче повторил Северус и отпустил её руку. — Не ходи! Я… я… Я защищался! — выпалил он. — Это всё они начали… ты же их знаешь… Поттер, как всегда, обзывался… Блэк подначивал его повесить меня вверх тормашками над входом в библиотеку, а я…

Грозное лицо Лили переменилось и стало отражать неподдельное удивление.

— И ты… «защищаясь», отправил Блэка в окно? — тихо спросила она.

— Это вышло случайно! Я не хотел, чтобы он выпал! Он просто…

— Да что же ты гонишь, мразь??!!! — вдруг из ниоткуда послышался ему грозный голос. — Всё же не так было! Никто тебя не трогал!!

— Джеймс, нет!!! — прибавил к этому голосу другой.

Парта в стороне покачнулась, какая-то тряпка упала на пол, и в той стороне появилось двое. Поттер и Люпин, который вцепился в первого, желая не дать тому броситься вперёд.

— Ты…

Северус не мог поверить своим глазам и переводил потрясённый взгляд со свидетелей на подругу.

— Ты… ты привела… — пытался он сказать, но, как оказалось, предательство Лили было не самым худшим событием.

Стул возле учительского стола скрипнул, потому как об его ножку задела полосатая кошка, которая очень скоро стала человеком.

— Думаю, я услышала достаточно, — сухо произнесла профессор МакГонагалл. — Мистер Поттер, держите себя в руках. Мистер Снейп, попрошу вас пройти со мной к директору.

— Да-да, пора его исключить! — яростно прибавил Поттер, который никак не мог вырваться из хватки Люпина.

Северус чуть не задохнулся от возмущения от такой наглости. Исключить его? Но за что? Он столько лет терпел насмешки этих шутников, а стоило им ответить, как он стал врагом? Где справедливость?

— Тогда исключите и его! — выпалил он, указав пальцем в сторону недруга. Несправедливость и обида жгли так сильно, что Северус обрёл смелость. — Он постоянно гуляет по школьным коридорам после отбоя и плюёт на все правила! Из года в год, из месяца в месяц!

— Да пошёл ты! — ответил ему нарушитель.

— Мистер Снейп, мистер Поттер… — попробовала было призвать их к порядку профессор МакГонагалл.

— Снейп, ты виноват, признай уже это, — строго сказал Люпин.

— А ты вообще заткнись, оборотень! — в ярости ответил ему Северус. — Исключат меня, и я всем расскажу, что ты за тварь!

В классе вдруг воцарилась небывалая тишина, в которой было отчётливо слышно, как охнула Лили. Люпин побледнел и перестал удерживать друга.

— Захлопни пасть, мразь, и не трогай моих друзей!! — рассвирепел Поттер и схватил волшебную палочку.

Северус тоже схватил волшебную палочку, и они одновременно ими взмахнули. Две вспышки заклинаний — красная и синяя — полетели навстречу друг другу и… вернулись обратно. Северус упал и не смог пошевелиться. Судя по тому, что он слышал, Поттер тоже упал. Никто из них, конечно же, не успел подумать, что перед атакой между ними может появиться невидимая стена, которую наколдует профессор МакГонагалл.

— Я так понимаю, с директором хотят побеседовать все, — сказала она. — Мисс Эванс, будьте так добры сходить к мистеру Дамблдору и позвать его в больничное крыло. Скажите гаргулье: «Мармеладные шарики». Мистер Люпин, не стойте на месте, помогите мне с носилками для пострадавших.

— Д-да… профессор, — дрогнувшим голосом отозвался Люпин, и через какие-то мгновения Северус оторвался от пола.

* * *

Сириус спал в его комнате до обеда, а потом они вместе отправились вниз. По пути Регулус рассказывал брату, где что находится: спальня родителей, гостиная, библиотека, столовая, кухня.

— Ты обычно так любишь читать… во время каникул от книги тебя оторвать почти невозможно. Как будут силы, ты заходи в библиотеку, найдёшь себе что-нибудь интересное скрасить досуг.

— Хорошо, — бесхитростно согласился Сириус, похоже, приняв слова брата за чистую монету.

Впрочем, он ко многому теперь относился доверчиво и внимательно слушал, разве что его настроение пока было определённо унылым. Сириус периодически повторял, что чего-то не понимает, и качал перебинтованной головой. Новая информация, казалось, временами никак не могла уложиться в его голове и требовала времени, чтобы усвоиться, поэтому некоторые вещи ему приходилось разъяснять или повторять, но теперь, когда он не дерзил, это было нетрудно. Родители и те были с ним за обедом предельно вежливы и ласковы.

— Сириус, будь так добр… убери локти со стола, — чрезвычайно мягко сказала ему мать.

— О… прости, пожалуйста, — растерянно отозвался Сириус и тут же выпрямился, видимо, не подумав, что некрасиво расположиться он мог только из-за дурных привычек, пытавшихся прорваться наружу.

Мать ему тепло улыбнулась, чего не бывало на памяти Регулуса уже как минимум год.

— Ничего, дорогой, уверена, ты скоро освоишься.

Отец тоже оценил попытки Сириуса влиться в семью и посматривал на него благожелательно. В кои-то веки в доме были мир и порядок и разговоры за столом протекали плавно и без напряжения. Желая хоть немного развеселить брата, Регулус играл с ним в шахматы в гостиной и, конечно же, поддавался, с подачки матери показывал ему альбомы с колдографиями родственников, попутно объясняя, кто кому и кем приходится, демонстрировал фамильный гобелен, а потом, у себя в комнате, показывал любимые потрёпанные журналы, где описывались древние реликвии и ритуалы, утраченные за давностью лет. От переизбытка информации и тяжёлых для него размышлений, сопровождаемых очередным «я не понимаю», у Сириуса опять разболелась голова, поэтому Регулус как добрый и заботливый брат провожал его до комнаты и помогал расстелить постель.

— Да не расстраивайся ты так, ты ещё всё поймёшь, — уверял он, откидывая одеяло. — У тебя серьёзная травма, брат, в этом всё и дело.

— Думаешь? — удручённо отозвался Сириус, опустившись на подушку. — Я себя чувствую таким тупым… и никуда не годным.

— Да брось, это же временно, что ты на себя наговариваешь, — мягко упрекнул его Регулус и укрыл одеялом. — Давай, отдыхай, брат.

Немногим позже, когда Сириус спал после приёма лекарства, Регулус сидел с родителями в столовой за ужином и говорил о брате, делился успехами и опасениями. Как-никак это он первым подумал, что можно вернуть Сириуса в семью, и написал им об этом, а они быстро одобрили его идею и подготовили комнату к возвращению старшего сына.

— Он сильно сомневается во всём, но это ладно, — рассуждал Регулус. — Я не знаю, что делать после каникул… Поттер же безбашенный и куда хуже клеща. Он, как Сириуса увидит, не даст ему покоя, пока всё не выяснит и не докажет своё.

— Не беспокойся, сын, мы тоже об этом подумали, — заверил его отец, а мать ещё больше удивила:

— Сириусу больше нечего делать в Хогвартсе. СОВ он сдал, кое-кто мне шепнул, что большая часть результатов превосходная. Думаю, их будет достаточно, если ему понадобится куда-то устроиться.

— Но… как же обучение? — озадачился Регулус. — Он же многое не помнит… ему столько всего нужно заново изучить… Гору всего изучить!

— Вообще-то нет. Целитель нам объяснил, что Сириус потерял лишь то, что происходило перед ним или с ним, а не то, что он может делать, — ответил отец. — Ходить, говорить, читать, писать и всё прочее он же не разучился. Значит, и другие навыки у него должны были сохраниться, то есть учиться азам магии и всему остальному ему заново не нужно, руки и тело должны помнить, нужно лишь, чтобы кто-то помог ему отработать пройденный материал, а это намного быстрее, чем изучать его с начала.

— Мы заказали ему несколько книг для самостоятельного изучения и работы, а для остального найдём репетитора, — продолжила мать. — Не переживай, сын, Сириус не пропадёт. И да, ты проделал блестящую работу, мы тобой очень гордимся.

Регулус улыбнулся, покончил с основным блюдом и перешёл к десерту.

— А что за репетитор? Мастеру зарубежному будете писать? — спросил он и чуть не поперхнулся.

— Зачем же зарубежному, мы кузине твоей написали, Беллатрисе, — ответил отец.

Регулус забыл, как дышать, и застыл. Это же она… несравненная талантливая Беллатриса. Она же периодически видится с его кумиром. Вот же Сириусу повезло! Если Беллатриса согласится, то… то он станет на шаг ближе к Лорду Волан-де-Морту, а значит, и его брат тоже. Вот это счастье! Мечта вот-вот могла стать реальностью. Сердце Регулуса застучало как ненормальное.

— Всё в порядке, дорогой? — спросила его мать.

— Да, я… просто немного удивился, — тихо ответил Регулус и быстро отхлебнул немного чая, чтобы смочить пересохшее горло. — Хорошее решение, надеюсь, Беллатриса согласится.

— Я тоже, — ответила мать.

— Наверняка согласится, мы же не чужие, — заметил отец. — И потом, Тёмный Лорд абы кого не принимает в свои ряды, а у вас с Сириусом самая чистая кровь и достойное происхождение. Белле наверняка будет приятно помочь нам и услужить ему, предложив ещё одного сильного сторонника.

Регулус энергично закивал и жадно отхлебнул ещё немного чая. От радости, как всё удачно складывается, он ночью сидел в своей комнате и писал за столом письмо в «Сладкое королевство», заказывал для брата его любимые шоколадные лягушки и драже. С улыбкой запечатывал конверт и отдавал сове. Все обиды на брата, казалось, были забыты, и Регулус думал, что да, когда-то Сириус о нём заботился и поддерживал, а теперь он сам приложит все силы, чтобы снова с ним поладить и стать друзьями.

Ни живой ни мёртвый Римус стоял в больничном крыле и держал в ледяных руках мантию-невидимку друга. Сам Джеймс лежал на койке и мадам Помфри тихо ворчала, крутясь возле него. На соседней койке лежал Северус, возле которого стоял Альбус Дамблдор.

— И вы считаете, мистер Снейп, что шантаж — это действенный метод в данной ситуации? — был слышен его голос.

Стоявшая в стороне профессор МакГонагалл хмурилась. Снейп что-то ответил, но Римус так задумался, что не расслышал. Два года тому назад, когда друзья поняли, кто он такой, вернуться домой из Хогвартса ему казалось настоящей трагедией, а сейчас чем-то неизбежным. И на что он, оборотень, только надеялся? С каждым годом он становится всё сильнее, а значит, и волк в нём тоже. Теша себя глупой надеждой, он, конечно, старался не накидываться на еду, как друзья, чтобы хоть как-то отомстить зверю в себе за то, что тот не уходит, но разве это помогало? Худоба не мешала зверю возвращаться на круглую луну снова и снова.

Римус погрузился в свои размышления так сильно, что непроизвольно дёрнулся, когда его холодной руки осторожно коснулась нежная и тёплая ладонь.

— Что ж, в таком случае я тоже буду вынужден обратиться в Министерство магии, — тем временем говорил Дамблдор. — Как вы полагаете, какое наказание они могут избрать для того, кто чуть не убил человека?

— Думаю, они не только исключат вас из школы, мистер Снейп, но и переломают вашу палочку, — холодно заметила профессор МакГонагалл.

— Но… но вы не можете… — испуганно отозвался Северус, — я не виноват, они первые начали… они…

— Это не даёт вам право на убийство, Северус, — заметил директор. — Вы могли подойти ко мне, а если не ко мне, то к вашему декану, но вы ведь этого не сделали, не так ли?

Что бы Северус ни ответил, а он ответил очень тихо, Римус это пропустил. Он очень медленно повернул голову и настороженно посмотрел на Лили, стоявшую рядом с ним. В её лице не было страха или презрения, только грусть. Она снова приложила свою тёплую руку к его холодным и напряжённым пальцам, сжимавшим мантию, и Римус шумно вздохнул и наконец-то расслабился.

— Я надеюсь, мы друг друга поняли? — строго спросил профессор Дамблдор.

— Да… — сдавленно ответил Снейп.

— Ваша мать скоро будет, — предупредил его директор и повернул голову. — Мистер Поттер, вы тоже понесёте наказание за неуместные розыгрыши и унижение ученика, но вам, в отличие от мистера Снейпа, я разрешаю вернуться на следующий учебный год в школу.

На этом он повернулся и посмотрел на Римуса с Лили.

— Мисс Эванс, могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие?

— Конечно же, профессор, я вас не подведу, — с готовностью ответила Лили.

Дамблдор кивнул и покинул больничное крыло. Джеймс, несмотря на травму, сиял, Северус в ожидании матери был крайне бледен и почему-то дрожал. Мадам Помфри опять ворчала и велела покинуть её покои тем, кто не нуждается в помощи. Римус и Лили шли по коридору и какое-то время хранили молчание.

— Северус не будет болтать, — первой нарушила его Лили, — да, он очень обижен на вас и на то, что в Хогвартсе ему больше нет места, но он же не глупый. Он понимает, что профессор Дамблдор приведёт свою угрозу в действие, если хоть что-то про тебя всплывёт.

— Да, профессор Дамблдор очень… справедливый и добрый человек, — согласился потерянный Римус и повернул вместе с ней за угол.

Они ещё немного прошлись. Римус несколько раз посматривал на Лили, но по её лицу сложно было понять, что она думает и почему вдруг так к нему добра.

— Я догадывалась, — сказала Лили, когда они встали на движущуюся лестницу. Римус лишь успел повернуть голову, как она пояснила: — Твой болезненный внешний вид… исчезновения, раны… Раньше не обращала на это внимание, но теперь, когда мы чаще видимся и ходим в патрули…

— О… так вот в чём дело. Так ты… Понятно, — растерянно отозвался он, помолчал и настороженно спросил: — Тебе не страшно?

— А должно быть? — вопросом ответила она. — За эти годы не было ни одного нападения, ты… Ты ведь это как-то контролируешь, так?

— Скорее прячу в одном надёжном месте…

— И Поттер, Блэк, Петтигрю это место знают, — скорее утвердила, чем спросила Лили и сошла вместе с ним на нужном этаже.

— Да, — не стал отпираться Римус, прошёл немного и назвал Полной даме пароль. — Они… хранят мой секрет и… часто повторяют, что я не монстр.

— Благородно с их стороны, — пройдя с ним в гостиную, заметила Лили и приложила ладонь к его предплечью. — Я тоже не считаю, что ты монстр, Римус.

Её сочувствие и желание хоть как-то его поддержать пробудили в груди приятное чувство тепла, и Римус улыбнулся.

— Друзья зовут меня Лунатик.

Лили тоже улыбнулась и убрала с его предплечья руку.

— Хорошо… Лунатик, — сказала она и двинулась к спальне для девочек.

Римус едва успел повернуть, как натолкнулся на Питера, имеющего такой скорбный вид, как будто он потерял кого-то близкого.

— Мне будет очень тебя не хватать, Лунатик, — сказал он, похлопав последнего по плечу. — Ты был таким хорошим другом…

— Что? Чего? — растерявшись, спросил Римус.

— Сохатый тебе не простит заигрывания с Лили, — трагично произнёс Питер. — Ты уверен, что настолько сильно не хочешь жить?

— Я… Ой, да ну тебя! Нашёл время шутить…

Римус отмахнулся и поспешил скрыться, но от Питера отделаться так просто было нельзя. Друг был обижен, что его оставили не у дел и Римусу стало немного неловко. Когда он уговорил Джеймса не соваться в подземелье и повёл к декану, ему некогда было думать ещё и о Питере, который старательно избегал разборок. Сейчас, когда всё вроде наладилось, он улёгся на постель и рассказал, как ещё раз был на волосок от того, чтобы его тайна стала известна всей школе.

— Теперь Лили тоже знает мой секрет, мы с ней друзья, понятно? — бросил Римус Питеру. — И перед Джеймсом я точно ни в чём не виноват.

— Ну-ну, — с улыбкой лишь ответил ему друг.

* * *

— Полгода?! Да вы, должно быть, шутите! — возмущался Джеймс, уходя из больничного крыла.

А ведь какие-то минуты назад он испытывал настоящее наслаждение. Не каждый день ему доводилось видеть разгневанную Эйлин Принц.

— Ах ты гадёныш! — кричала она, размахивая мантией, словно недовольная уборщица половой тряпкой.

— Мама, не надо! — умолял Снейп, двигаясь к выходу и вздрагивая от очередного удара.

Бам! Бам! Бам! — хлестала его по голове, спине и даже по заду мантия.

— Так я и знала, что ты пойдёшь в этого тупого маггла! — кричала разгневанная мать. — Такой же наглый, заносчивый, высокомерный!..

На такое избиение недруга Джеймс бы, конечно, мог смотреть вечно, да и даже заплатил бы за это зрелище, но очень скоро ему стало не до веселья. Профессор МакГонагалл назначила ему наказание за унижение Снейпа. Римус ведь уговорил Джеймса признаться о том, что произошло у озера, и декан оценила его храбрость и решила помочь в попытке разоблачения виновника. Теперь, когда сам директор указал на то, что предшествующее травме ученика деяние тоже не может остаться без внимания, Джеймса захлестнула волна негодования.

— Да лучше бы я котлы отмывал или что ещё! — твердил он, идя следом за профессором МакГонагалл. — Вы не можете лишить меня квиддича на полгода! Это же неразумно! Это… это…

— Вы уверены, что хотите оспорить моё решение, мистер Поттер? — остановившись, сухо спросила декан.

— Но… это несправедливо… — чуть тише подметил Джеймс. — Это…

— А когда вы измывались вместе с мистером Блэком над мистером Снейпом — это было справедливо и разумно? — уточнила профессор МакГонагалл.

Джеймс раскрыл было губы, но декан шагнула ближе и от её строгого взгляда ему вдруг захотелось втянуть голову в плечи как детстве.

— Вы унизили человека, лишили его чести и достоинства перед другими, — сурово сказала профессор МакГонагалл. — Может, вам сейчас это кажется несправедливым, мистер Поттер, но я считаю, что вам будет полезно лишиться чего-то крайне дорогого и почувствовать себя в шкуре своей жертвы. И да, признаться, я не ожидала от вас подобного поступка. Вы меня очень… очень огорчили. Думаю, с командой ничего не случится за полгода, а вам не помешает побыть простым учеником, а не звездой квиддича или кем вы себя там возомнили.

На этом она развернулась и ушла в другую сторону, а Джеймс поплёлся к башне. Ему казалось, словно ему отрезали крылья. Не играть полгода… не участвовать в тренировках… не летать. Да он бы лучше полы мыть вручную согласился в классе или коридоре, чем это. Джеймс вернулся в спальню с самым хмурым видом, уселся на постель и рассказал друзьям обо всём.

— Это ужасно, это…

— А Лунатик с Эванс подружился, — вдруг перебил его Питер.

— Чего? — переспросил Джеймс.

— Она сказала, ты благородный, — бросил со своего места Римус.

БАМ!

Упавший с кровати Джеймс быстро поднялся с пола и пятернёй взъерошил без того непослушные волосы.

— ЧТО ОНА СКАЗАЛА?!

— Ну… в контексте с другими, конечно… — осторожно уточнил Римус, но было уже поздно.

Не прошло и двух секунд, как Джеймс уселся на его кровать и выдернул из-под головы друга подушку.

— А как именно она это сказала? — оживлённо спрашивал он. — Как обычно ворчливо, типа: «Этот противный Поттер корчит из себя благородного», или нейтрально, типа: «А Поттер-то оказывается благородный парень», или…

— Мерлин, зачем я это сказал… — пожалел Римус и накрыл ладонью лицо.

От пересказа друга, как Лили была добра, Джеймс очень быстро повеселел и стал обнимать отобранную подушку. Эванс считает его благородным! Да если бы она только знала, на что он способен… если бы она только дала ему шанс… Джеймс забыл о невзгодах и вернулся на свою кровать невероятно счастливым. Он перестал улыбаться, лишь когда взглянул на пустую кровать в стороне и понял, что не может поделиться самым важным с лучшим другом.

— Интересно, как там Сириус… — проговорил он вслух и подумал, что надо бы, наверное, забрать его любимые журналы и заодно всякие безделушки, которые вредный Регулус не взял.

— Я ему коробку шоколадных лягушек отправил, — сообщил Питер.

— А я открытку и шоколадку, — сообщил Римус. — Наверное, он отдыхает… приходит в себя.

— Наверное… — пробормотал Джеймс, опустившись на подушку.

В день отправки он собирал вещи и хлопнул себя ладонью по лбу, найдя в кармане сквозное зеркальце.

— Сириус! Эй, Сириус, ты слышишь? Сириус! — звал Джеймс, но видел лишь своё отражение.

В поезде ему и вовсе было невероятно тоскливо. Римус как староста где-то пропадал, а Питер не решался вдруг взять и начать бросать в друга драже или же пнуть его, или же при помощи палочки убрать стекло в купе, высунуться и взять Джеймса на слабо. С ним не удавалось от души повеселиться. Вернувшись домой, Джеймс стал слать лучшему другу одно письмо за другим, но ответа не было и он недоумевал. Неужели Дамблдор не сообщил Блэкам, что виновник травмы их сына найден? Такого не могло быть. Наверняка сообщил. Но почему же тогда Сириус не отвечает? Обиделся, что друг его не удержал в воздухе? А если и обиделся, то почему тогда не написал об этом? Сириус же не имел привычки себя сдерживать, если бы он хотел сказать, что обижен, так от всей души бы высказался.

Поразмыслив, Джеймс пришёл только к одному печальному выводу. Наверное, Сириусу всё ещё плохо. Возможно, у него и впрямь нервный срыв или же на почве травмы проблемы с координацией. Возможно, он так слаб, что даже перо не может в пальцах удержать не то что зеркальце. Надо бы его проведать. Джеймс передумал писать новое письмо и отправился в гостиную, взял летучий порох из горшка на каминной полке и кинул за решётку.

— Гриммо двенадцать! — сказал он и шагнул в изумрудное пламя.

Через какие-то минуты Джеймс вылетел обратно в собственную гостиную и упал на ковёр.

— Да что за вредные люди эти Блэки! — возмутился он, поднимаясь с пола.

Камин, куда он хотел попасть, был закрыт. Сириус не очень хорошо отзывался о родных и поэтому редко звал друга к себе в гости, но охотно приходил к нему и иногда оставался на ночь. Будь Джеймсу семнадцать, он бы освоил трансгрессию и получил на неё лицензию, но в шестнадцать приходилось полагаться на других. Джеймс отряхнулся и прошёл по дому до кабинета отца.

— Пап, а может в Лондон сходим? — спросил он с порога.

— В Лондон? — глядя в бумаги, отозвался Флимонт из-за стола.

— Да, погуляем, может, купим что и… заодно к Блэкам заглянем.

Пожилой отец оторвал взгляд от бумаг и всё прекрасно понял. В доме Поттеров ценили всех друзей сына и тепло к ним относились. Того же бледного и покрытого очередными царапинами Римуса миссис Поттер периодически расспрашивала, не обижает ли его кто, пыталась накормить побольше и дать с собой сдобную булочку или кекс.

— Сириус всё ещё не отвечает?

Джеймс покачал головой, и отец окинул взглядом гору бумаг на столе.

— Давай после полудня, хорошо? А то мне ещё столько всего нужно сделать…

— Хорошо. Спасибо, пап.

Джеймс ушёл к себе и со вздохом развалился на постели. Впервые его лето было скучным и тоскливым. Ни тебе посидеть на крыше и тайком от родителей покурить, ни попить пиво, ни полетать на мётлах, ни побродить по окрестностям. А ведь он намеревался купить баллончик с краской и написать на стене некоего здания, какая именно девушка самая прекрасная на свете. Вот только с кем теперь совершать подобные действия и веселиться? Правильный Римус или нерешительный Питер вряд ли поддержат его идеи и предложат что-то ещё. Джеймс повернул голову и посмотрел на колдографии, расклеенные по стене. На одной из них он сидел у Сириуса на плечах и держал в руках золотой кубок. Он улыбался, Сириус улыбался, другие члены команды улыбались, а стоявшая рядом профессор МакГонагалл утирала слёзы. Гриффиндор всех уделал.

Джеймс ещё немного полежал и поднялся. Надо сделать другу подарок, решил он. Если Сириус лежит в постели и киснет, пусть хоть у него будет что-то, что будет его радовать и согревать. Выложив из ящика стола всё содержимое, Джеймс достал волшебную палочку и взялся за дело.

* * *

Дурные наклонности в Сириусе снова дали о себе знать, едва только прошла неделя со дня его возвращения домой. За ужином, когда ему наконец-то представили несравненную кузину, Сириус поначалу хмурился, смотря на улыбающуюся Беллатрису, неохотно отвечал на её вопросы, а потом и вовсе перестал стараться быть приветливым и не смог немного потерпеть во время проверки его разума. Кузина всего лишь направила на него волшебную палочку, как Сириус весь скривился и запустил в неё первое, что попалось ему под руку, а именно грязное блюдце из-под десерта.

— Сириус!!! — воскликнула мать.

Благо, что у Беллатрисы была хорошая реакция: лёгким движением руки она отбила блюдце в сторону, где оно и разбилось.

— Сириус! — грозно сказал отец, поднявшись на ноги. — Это недостойное для наследника рода поведение!

— Она первая начала! — возразил было Сириус. — Она…

— Не смей мне перечить, паршивец! — грубо оборвал отец и махнул рукой в сторону выхода. — Сейчас же иди к себе в комнату!

Насупившись, точно малое дитя, Сириус поднялся из-за стола и стремительно покинул столовую. Регулус же, не знавший, стоит ли ему идти за братом или же лучше остаться, растерянно посмотрел на мать. Она кивнула на его вопросительный взгляд, и он тоже покинул столовую. Поднявшись по лестнице, Регулус добрался до четвёртого этажа и зашёл в комнату брата. Сириус сидел у стены, обнимая руками колени, и хмурился.

— Зря ты так с Беллатрисой… — осторожно заметил Регулус, двинувшись к нему, и уселся рядом на пол. — Она же не сделала тебе ничего плохого.

— «Не сделала»?! — повернув голову, злобно подхватил Сириус. — Да она надсмехалась надо мной!

— Да брось, она просто улыбалась, должно быть, ты ей показался милым, да ты и раньше ей нравился…

— Да она мне в башку залезла, а это больно!

— Да ладно тебе, не так уж это и больно…

— «Не так уж»?! Попробовал бы сам тогда!

— Я пробовал… не с Беллатрисой, конечно, так… с ребятами в школе… Ну, нам интересно было, и мы… тренировались, вот.

Сириус перестал повышать голос, но продолжил хмуриться.

— Значит, у тебя башка крепче, — после паузы заметил он и, скривившись, приложил ладонь к бинтам на голове. — Такое чувство, как будто она мне мозг прожгла… Она ненормальная! У нас что, нет других талантливых родственников, кроме неё?

— Есть, конечно, но она же лучшая из всех, — поспешил его заверить Регулус. — Ты не представляешь, как тебе повезло!

— Она мне не нравится, брат, я не хочу с ней заниматься! — горячо возразил ему Сириус.

— А чего же ты хочешь? В Хогвартс вернуться и терпеть насмешки Поттера? Забыл, что он с тобой сделал?

Удар попал точно в цель. Сириус растерялся. Не так давно Дамблдор прислал Блэкам письмо, в котором изложил, что виновник травмы их старшего сына найден и наказан по всей строгости. Директор писал, что подобного поведения он в своей школе не потерпит. Также он указывал, что не так давно Сириус и сам чуть не угробил того виновника, возможно, этим он пытался намекнуть на причину и следствие, но его излияния не были восприняты должным образом и родители решили использовать данное письмо в воспитательных целях. Его текст немного подправили и показали письмо Сириусу. Теперь он знал, что это Поттер его столкнул и что этот инцидент был замят только потому, что Поттер якобы признал вину и искренне сожалел о своём поступке.

— Поганый Поттер, — злобно сказал Сириус сейчас. — Как такое могло сойти ему с рук? Из-за него я чувствую себя таким тупым и бесполезным…

— Это всё Дамблдор, — напомнил ему Регулус. — Старикан понимает, что его первым могут снять с должности, если будет известно хоть об одном грубом нарушении, поэтому он охотно скрывает то одно, то другое, а людям говорит, что верит в доброту и порядочность учеников. Мама с папой хотели бы с ним разобраться... Но как это сделать? У хитрого старика кругом связи... в Министерстве, в Визенгамоте, в МКМ… Он выставит нас в худшем свете и ещё немалые деньги сорвёт за якобы клевету...

— Мерлин, кругом одни уроды...

— Вот-вот, будь Лорд Волан-де-Морт у власти, он бы такого произвола не допустил. Он бы всех покарал за таких, как мы.

Братья немного помолчали, и Регулус приобнял Сириуса за плечи.

— Вот поэтому тебе стоит заниматься с Беллатрисой, брат, — подчеркнул он, — она многому тебя научит, чтобы противостоять врагам. Дай ей шанс. В конце концов, тебе же не придётся на ней жениться.

Сириус тяжко вздохнул и наконец-то сдался.

— Ладно, я с ней позанимаюсь, — нехотя сказал он, положил голову брату на плечо и мрачно прибавил: — Научусь разным приёмчикам, и больше никакой Поттер не тронет ни меня, ни тебя. Я ему сам наваляю, если он только к нам сунется!

— Э-э... да, конечно, — согласился Регулус, не ожидавший, что их разговор может закончиться так хорошо аж с первого раза: раньше Сириуса заставить что-то сделать можно было только многочисленными угрозами или обещаниями оставить без кната в кармане. — Уверен, так и будет.

Упорно поработав несколько часов, Джеймс добился своего. Ему наконец-то удалось заставить одного Сириуса с колдографии перепрыгнуть в альбом и сесть на мотоцикл. Теперь этот улыбающийся Сириус катался со страницы на страницу. То он ехал по шоссе, то взбирался в гору, то вдруг взлетал и нёсся среди облаков. Джеймс с улыбкой листал страницы альбома и испытывал чувство гордости от прекрасно проделанной работы. Пусть Сириус путешествует, даже лёжа в постели, смотрит на различные страны и необычные уголки природы, колдографии которых лучший друг для него собрал в одном месте. Пусть Сириус согревает себя мыслями, что однажды тоже сорвётся с места и повидает мир. Он же этого так хотел, вот пусть лежит и думает о том, что скоро поправится, а там и немного останется до совершеннолетия и исполнения его заветной мечты. Рано или поздно он купит себе мотоцикл.

— Джеймс, ты в город идёшь? — послышался внизу голос отца, и первый тут же вскочил с места.

Схватив альбом под мышку, Джеймс рванул из комнаты.

— Да, пап, подожди! — крикнул он и помчался по коридору.

— Что это? Подарок другу? — спросил у двери отец.

— Да, еле успел, — ответил Джеймс, и отец ему тепло улыбнулся.

— Молодец, только это… Сириус ведь, наверное, ещё слаб…

— И что?

— Фруктов ему надо купить, вот что я думаю.

— А-а, ну да, наверное.

Флимонт Поттер рассудил, что сперва надо зайти в магазин, поэтому на площади Гриммо они появились, когда в руке Джеймса был пакет с апельсинами. Сириусу они вряд ли были нужны — его родные, может, и вредные люди, но неужели такую ерунду они не смогли ему сами купить? — но Поттер-старший посчитал, что это по меньшей мере некрасиво: появиться возле постели больного и без гостинцев.

Дом Блэков, конечно, отличался от дома Поттеров. У последних дом больше походил на деревенский двухэтажный особняк, добротный дом, находящийся в сельской местности, а вот тёмный и высоченный дом Блэков больше напоминал крепость, говорившую каждому визитёру хорошенько подумать, прежде чем к нему приближаться. Впрочем, за годы дружбы Джеймс уже привык подшучивать над видом этого дома и спрашивать у Сириуса, не прячутся ли у них где-нибудь упыри, боггарты или призраки. Раньше Сириус тоже смеялся, говорил, что если и прячутся, то он их непременно найдёт и прогонит, но после третьего курса реагировать на эти высказывания перестал. Возможно, что-то узнал или же получил нагоняй от родных. Джеймс, на которого ни отец, ни мать никогда не поднимали руку, до сих пор не понимал, как его друг иногда спокойно говорил, что его всего лишь выпороли за ту или иную шалость.

— Мне тебя подождать или лучше вернуться через час или два? — поинтересовался Флимонт Поттер у крыльца.

Джеймс на мгновение задумался и поморщился: вряд ли Сириус сейчас способен с ним болтать часы напролёт или вместе играть хотя бы в настольную игру, а значит, несколько часов возле него пробыть не получится.

— Подожди, я недолго, — сказал он отцу и поднялся по ступенькам крыльца.

Постучав, Джеймс по привычке взъерошил волосы пятернёй, но быстро опомнился и пригладил их. Блэки ведь педантичные. Сириуса, когда он маленький был, провожали на вокзале и попрекали то за то, что он взлохмаченный, то за то, что рубашку не заправил или галстук как надо не затянул. Маленький Регулус рядом с ним по жизни сиял, отражая пример послушания и достоинства.

За дверью послышались шаги, она скрипнула, открываясь.

— Кхм, добрый день, я к Сириу… — начал было Джеймс, но оказался перебит.

— Мерзкий магглолюб может убираться туда, откуда прибыл, — презрительно сказал ему домовик.

— Эй, ушастый, ты не обнаглел?! — возмутился Джеймс. — Я сейчас скажу твоим хозяевам, как ты себя ведёшь, и тебе быстро наказание пропишут!

— Хозя-а-а-аин! Хозяин, скорее!! — вместо извинений воскликнул домовик в сторону коридора.

— Кикимер, чего ты раскричался?! Что такое при… А ты какого Мордреда тут делаешь?! — появившись у двери, сердито спросил Орион Блэк.

— Добрый день, мистер Блэк! — дружелюбно поприветствовал его Джеймс. — Я к Сириусу пришёл, а ваш домовик меня не пускает и грубит. Вы не могли бы…

— Нет, я не мог бы! — свирепо перебил его мистер Блэк. — Живо убирайся отсюда, паршивец, пока я не спустил тебя с лестницы! — пригрозил он оторопевшему подростку.

— Орион, что это такое?! — поднявшись на крыльцо, возмутился Флимонт Поттер и приблизился к Джеймсу. — С чего это вдруг ты грубишь и угрожаешь моему сыну?

— «С чего это вдруг»?! — подхватил Орион, переведя на него взгляд. — А может, с того, что из-за твоего паршивца пострадал мой сын, а?! Тебе ещё хватает наглости после того, что произошло, приходить сюда и просить увидеться с Сириусом?! — прибавил он, сурово посмотрев на Джеймса.

— Но я не виноват, я его не сталкивал с окна, — сказал изумлённый Джеймс.

— Орион, тебе что, Дамблдор ничего не написал или ты его письмо не читал?! — горячо прибавил к этому Флимонт. — Виновник падения твоего сына найден, и это, хочу заметить, не Джеймс!

— Да ты что! Какое облегчение, что это не твой паршивец! — не менее горячо подхватил Орион. — А ничего, что твой сынок мог удержать моего сына в воздухе, но не ударил и палец о палец?! Что, скажешь и в этом ты не виноват?! — требовательно спросил он у Джеймса, и последний, растерявшись, не успел ничего ответить. — А я думаю, что виноват! И если тебе так интересно знать, как Сириус, то ему очень худо! Благодаря тебе и твоим недругам мой сын теперь не встаёт с постели! А теперь убирайтесь вон, оба!

Вконец разбушевавшись, Орион Блэк хлопнул дверью так, что было слышно, как за ней что-то грохнулось и домовик уверил хозяина, что он это что-то поднимет и всё приберёт.

— Пойдём, сын, — помолчав, сказал Флимонт и положил ладонь на плечо Джеймса.

— Но… Сириус… — растерянно сказал последний, всё ещё не веря, что был так скверно принят.

— Сейчас ты ничем не можешь ему помочь, сын. Пойдём домой. Вот увидишь, к осени Сириусу наверняка станет легче, да и его родители остынут.

Джеймсу не нашлось, что ответить, и он покачал головой. Радость от того, что скоро он увидится с другом и сделает тому подарок, мигом улетучилась, оставив после себя только горечь. Мистер Блэк ударил его по самому больному, такому, в чём Джеймс не решался признаться отцу и даже Римусу с Питером. Он не успел. Растерялся и не успел помочь Сириусу. Всё произошло так быстро, что у него не сработал ни один инстинкт. Звучало это жалко, как всякое нелепое оправдание, но это было так.

— Да ладно тебе, сын, — сказал ему дома отец, видимо, прочитав всё по хмурому лицу Джеймса и желая его подбодрить. — Блэки, конечно, не подарок, но не глупые же люди. Им просто сейчас очень нелегко, с сыном приключилось несчастье, вот они и срываются на всех подряд. Вот увидишь, всё образуется.

— Ага, — только и сказал в ответ Джеймс, отправившись обратно в свою комнату.

Подарок Сириус он запаковал в яркую алую обёртку и убрал в чемодан, так и быть, перед учёбой, в поезде, подарит или же в общей спальне. В ближайшие дни Джеймс, конечно, не стал сидеть дома и ходил в гости к Римусу и к Питеру. Вот только с ними было не так весело, как с Сириусом, хоть и тоже можно было поболтать обо всём. К тому же Римус, то ли желая помочь другу, то ли хоть как-то его подбодрить, пообещал узнать у Лили, что она думает о нём, о Джеймсе. Так ли он ей сильно противен, как она это показывает, или же есть что-то в его поведении или внешности, что ей особо не нравится. Может, это рыжая отличница большая скромница и поэтому при людях себя так ведёт? Или ей больше по душе что-то неординарное, а Джеймс предлагает ей банальные походы в Хогсмид? Вот как узнать, что у неё на уме, если она с ним даже не разговаривает!

— Хорошо-хорошо! Но больше ты меня об этом спрашивать не будешь! И вообще, если бы ты не вёл себя вызывающе, возможно, она бы давно ответила согласием на твои предложения! — пытался отделаться от него раскрасневшийся Римус.

— Вот, я знал, что ты меня не подведёшь, Лунатик! — с улыбкой хвалил его Джеймс и по-дружески ерошил волосы на голове. — Дружище ты мой лохматый!

— Фу, перестань! Сам ты лохматый!

— Хорошо-хорошо, а ты мохнатый!

Но дни каникул всё равно тянулись мучительно медленно и были наполнены скукой. К началу осени Джеймс быстро собрал чемодан, сходил с отцом в Косой переулок, где купил недостающие учебники и разные приспособления, и стал с нетерпением ждать начала учёбы. Первого сентября он был в числе тех, кто прибыл на перрон пораньше, попрощался с родителями и ждал у поезда друзей. Римус тоже прибыл пораньше и виновато заметил, что как староста должен сперва посетить другой вагон, а запыхавшийся Питер, как всегда, жаловался то на одно, то на другое и пытался отделаться от матери, просившей его быть осторожнее, не грубить учителям и не нарушать правила.

— Может, пойдём купе найдём? Джеймс! Эй, Джеймс! — позвал он, и последний был вынужден оторваться от разглядывания учеников и родителей, всё пребывающих и пребывающих на перрон.

— Что?

— Я говорю, может пойдём и найдём свободное купе? — повторил Питер, и Джеймс невольно нахмурился.

Может, Сириус с братом придёт и займёт одно купе, думалось ему в это время, а что, если Сириус и впрямь на него обижен за то, что друг растерялся в самый важный момент? Что, если эти месяцы каникул ему было так плохо, что он Джеймса не простил и не станет с ним разговаривать?

— Сохатый, ты меня слышал? — озабоченно повторил Питер.

— Да, слышал, идём, — хмуро отозвался Джеймс и зашёл с ним в поезд.

Свободное купе они, конечно, нашли и разместились с удобством. Питер вроде бы о чём-то говорил, но Джеймс его не слушал и посматривал в окно. Только когда поезд тронулся с места, он отвернулся и продолжил молча сидеть, разве что посматривая в сторону двери. За её стеклом спустя время показался Римус и прошёл в купе с растерянным видом.

— А чего ты так рано припёрся? — спросил его Джеймс и заговорщицки улыбнулся. — Узнал то, что я тебя просил? Или это добрячка Эванс тебя отпустила?

— А что ты у него просил? — влез Питер, но его никто не услышал.

— Да нет, я… вот только что Регулуса видел и… зашёл сказать, — потупившись, произнёс Римус, и Джеймс перестал улыбаться раньше, чем друг закончил. — В общем, Сириус остался дома. Регулус своим дружкам так и сказал, что… Ну, что родители решили, что брату больше нечего в Хогвартсе делать.

Кажется, оба друга смотрели на него, как будто бы опасаясь вспышки его гнева или того, что он бросился разыскивать Регулуса, чтобы поговорить с тем или навалять за грубость. Джеймс же отвернул голову и уставился в мелькавший за окном пейзаж. Декан лишила его квиддича, хоть и на полгода, Блэки лишили общения с лучшим другом, а Эванс не давала ему ни шанса. Впервые учебный год начинался паршиво. Пока друзья что-то тихо говорили, Джеймс смотрел за стекло и думал только об одном. Хорошо, что Снейпа исключили. Если бы он попался ему сейчас, то он бы его из поезда выкинул. Вот кто настоящий виновник всех бед.

«Тварь, убил бы!» — хмурясь, подумал Джеймс и через какие-то минуты через силу улыбнулся: — Ладно, чего мы все скисли! Никто же не умер!

Двинувшись из купе в коридор, он направился к продавщице сладостей и невольно столкнулся с тем, кто тоже вышел из соседнего купе.

— Блин, а глаз нет, что ли?! Совсем… Ой…

К его удивлению, он столкнулся с Эванс и она не стала возмущаться.

— О… извини, я тебя не видела и не хотела подрезать. Бери ты.

— Да нет, мне не горит, — уступил ей Джеймс, из-за недоброго настроения растеряв привычку хорохориться и шутить перед ней. — Бери ты первая.

— Спасибо.

Лили набрала немного сладостей и почему-то не ушла, когда он подошёл к продавщице. Более того, она всё ещё стояла рядом, когда он развернулся.

— А-ам… жаль, что Сириусом всё так вышло. Мне Ри… Лунатик рассказал, что… он дома остался.

— Да… жаль, — с недоумением согласился Джеймс, смотря в такой близи ей в глаза, в которых отражалось что-то странное, то ли сочувствие к нему и его другу, то ли стыд и вина за Северуса, её друга, посмевшего с ними подло поступить.

— Надеюсь, он поправится.

— Да, я тоже надеюсь. Бро… Сириус так-то упрямый и крепкий, наверняка он скоро оправится и носится по дому начнёт, сведёт родных с ума и они сами его в школу выпроводят.

Лили улыбнулась, и сердце Джеймса застучало намного быстрее. Они как раз оказались возле её купе и повисло неловкое молчание.

— Ладно, увидимся, — нарушила его Лили и скрылась за дверью.

В первую минуту Джеймс хотел найти и крепко обнять Римуса за то, что тот поднял его в глазах Лили, во вторую же минуту он очнулся и замер у двери в своё купе, всё ещё не веря в то, что произошло. Лили Эванс с ним разговаривает! Не то чтобы она не делала этого раньше… но раньше это были или разговоры во время урока из разряда «Поттер, передай вон то!», или разговоры в коридоре из разряда «Поттер, отвали!», и те, и другие разговоры, как правило, сопровождались недобрым выражением лица и презрением в голосе. А этот разговор был другим… и выражение лица у Лили было другим... и её голос не звучал звонко, а скорее был наполнен нежностью… и несравненные зелёные глаза безотрывно смотрели на него одного без капли презрения.

«Видел бы нас сейчас Бродяга!» — улыбнувшись, подумал Джеймс и чуть не упал, замечтавшись и споткнувшись на ровном месте.

— Сохатый, ты в порядке? — спросил его из купе Питер.

Но Бродяга их не видел, да и не расскажешь ему об этом, когда он так далеко, вновь осознал Джеймс и вернулся на сиденье. Учебный год начинался очень странно. Не было лучшего друга, не было злейшего врага, но появилась слабая надежда на то, чего так не хватало. Возможно, стоило порадоваться хотя бы этому, а не посыпать голову пеплом.

— Да… в порядке, — запоздало ответил Джеймс и, не обратив внимание, с каким недоумением друзья переглянулись, закинул в рот пару конфеток.

Голова зажила, и на ней больше не было бинтов, как и не было в кармане спасительного флакона с лекарством, чтобы на какие-то часы погрузиться в сон и ни о чём не думать. Регулус уехал в Хогвартс, и жизнь Сириуса сделалась намного безрадостней, чем была. Пока брат находился рядом, то хоть как-то его подбадривал и многое объяснял, без него же стало не на кого положиться. Мать обыкновенно спрашивала об успехах и том, изучает ли он те книги, которые они ему заказали, отец, как правило, только хмыкал и находил более важные темы, нежели дела сына. Разговоры за столом стали походить на формальную повинность, а частые уроки с кузиной всё больше напоминали мучение. Беллатриса обычно ждала Сириуса в гостиной своего дома и не упускала случая над ним потешиться.

— У-у, Сириусик, а чего такой смурной? Кашки мало дома досталось или опять по братику тоскуешь? — спрашивала она. — Платочек тебе дать?

— Я тебе не Сириусик, курица! — поначалу грубил ей Сириус.

Но грубить кузине было бессмысленно — от этого она заводилась ещё больше. Достаточно ей было только сказать: «Легилименс!», как он стоял на коленях и не мог сопротивляться, предоставляя мучительнице ещё больше поводов для насмешек. Несколько раз он и вовсе влетал в стену, потому что Беллатрисе, смотрящей, как он лежит на полу после её внезапной атаки, хотелось заметить, что он опоздал или что он опять не готов и не овладел элементарными заклинаниями для защиты. По первости Сириус, конечно же, пытался поделиться с родными, насколько подло кузина с ним поступает, но любые его жалобы встречались ими в штыки.

— Сириус, ты что несёшь?! Белла старается как лучше для тебя! Ты думаешь, кто-то другой будет тебя жалеть? — сурово выговаривал ему отец. — Чтобы я больше этой ерунды про неё не слышал!

— Сириус, мы и так еле уговорили Беллу с тобой позаниматься, — прибавляла мать. — Чем ты недоволен? Тем, что она так ответственно к этому относится и хочет научить тебя постоять за себя? Может, тебе напомнить, что с тобой Поттер сделал?

Возразить им было нечего, как и не о чем было больше говорить — какой смысл, если никто не слышит? Сириус подумывал написать брату, но подозревал, что Регулус, скорее всего, тоже ответит, чтобы он успокоился и радовался тому, что стал на шаг ближе к Тёмному Лорду, чем он сам. Вот только радости от всего этого совершенно не чувствовалось, скорее наоборот. По вечерам Сириус лежал в постели, утомлённый после очередной схватки с кузиной, которая порой словно бы находила удовольствие в том, чтобы швырнуть его в сторону, и не давал себе смыкать веки. Чувствовал, как они опускаются, но нарочно их открывал и смотрел в сторону окна. Регулус говорил, что станет лучше, что всё обязательно со временем наладится, но лучше почему-то упорно не становилось. Сириус не давал себе спать, потому как не хотел, чтобы наступил новый день. Таким образом засыпал он поздно, а утром с трудом поднимался с постели, предчувствуя, что новый день не станет лучше.

— У-у, наш Сириусик опять не в настроении, — посматривая на него, говорила Беллатриса. — Что же не так в этот раз? Погулять щеночку не дали, да? Давай я тебя выгуляю!

Сириус настолько привык к выходкам кузины, что стал всё чаще хмуриться и молчать. Он даже поджал губы, когда она свистнула ему, точно собаке, должной бежать за ней, и поманила на улицу.

— Давай-ка, посмотрим, как у тебя с силой воли, — предложила Беллатриса, и Сириус спустя минуты понял, как сильно заблуждался на свой счёт.

Он-то думал, что уже со многим свыкся, что скоро наберётся опыта и одолеет кузину, но она снова нашла ту его слабость, о которой он и не подозревал.

— Круцио!

Где она отыскала грязную полуживую дворнягу, он не знал, но скулёж животного пронзил его так, как будто Круциатус ударил по нему самому.

— Перестань! Белла, прекрати! Экспеллиармус!

При попытке обезоружить кузину Сириус упал. Беллатриса пригнулась от вспышки заклинания и ударила его по ногам.

— Надо же, какой ты у нас сердобольненький, Сириусик.

— Белла, отстань! Не трогай собаку!

— А ты меня останови. Круцио!

Сириус пробовал оглушить кузину, перебить её заклинание защитным, пробовал проскочить к скулящей собаке и закрыть собой, но всякий раз или отлетал в сторону, или был оглушен на долгие-долгие секунды, лежал и был вынужден слушать, как воет от боли несчастная дворняга.

— Что такое, Сириусик? Может, зайдёшь с другой стороны, а? — ненадолго прекратив свои действия, спросила Беллатриса. — Если не можешь справиться со мной, так может поможешь ей? — предложила она, посмотрев на собаку.

Что она имела в виду, он не сразу понял, и это, видимо, очень хорошо отразилось на его лице.

— Неужто ты не знаешь, как облегчить её мучения или тупо трусишь это сделать? — уточнила кузина.

Сириус знал, как облегчить мучения дворняги, но, поднявшись, замер на месте. Собака тяжело дышала и лежала на боку, смотря на него, как будто бы призывая к действию, а у него очень болела спина и дрожала рука, державшая волшебную палочку. Так и хотелось сказать, что пора остановиться или же на коленях попросить кузину пощадить животное, но он-то хорошо знал, что Беллатриса не остановится и только рассмеётся, а значит, бессмысленно было перед ней унижаться. Собака же тихонько заскулила, как будто моля об услуге или что-то предчувствуя, и Сириус взмахнул палочкой.

— Авада Кедавра!

Блёклая зеленоватая вспышка сорвалась с конца его палочки и прошла свозь дворнягу. Собака замерла и… спустя какие-то мгновения снова стала тихонько скулить.

— У-у, какой ты жестокий, Сириусик, безжалостный, — заметила Беллатриса и усмехнулась. — Смотри, как это делается. Круцио Максима!

Позднее, возвратившись домой, Сириус сослался на плохое самочувствие и не спустился ни к обеду, ни к ужину. Какое-то время он сидел на полу в ванной комнате и прижимал к лицу мокрое полотенце. Его мутило после урока, перед глазами всё ещё стоял образ скулящей собаки, погибшей не мгновенно, а в мучениях, от которых он её не избавил. Сириус тяжело дышал и не мог понять, что с ним не так. Если раньше, до падения с окна и потери памяти, он хотел стать Пожирателем смерти, то что же изменилось теперь? Почему участь несчастной собаки вдруг задела его за живое? Может, он что-то потерял вместе с памятью? Потерял что-то очень важное… навыки, силу, хладнокровность... Сделался тряпкой, каким Беллатриса его и считает.

Ночью Сириус снова лежал в постели и уныло смотрел в сторону окна, за которым светили звёзды. Вспоминал сон, в который ему нравилось погружаться. Вспоминал и хотел, чтобы он повторился. Тот сон был очень странный, но там он был свободен и, что самое главное, счастлив. Бегал по лесу, смотрел на свои мохнатые лапы и лаял то на волка, бегущего с одной стороны, то на оленя, бегущего с другой стороны. Очень странный сон. Беллатриса, конечно, хохотала, когда проникла в его разум и обнаружила там такое, но этот периодически повторяющийся сон в последнее время был единственным утешением и чем-то необычным, прекрасным.

После октября Сириус тешил себя мыслью, что скоро повидается с братом, ведь тот непременно приедет домой на Рождество, вот только ноябрь настал раньше, а вместе с ним и семнадцатый день рождения.

— А у кого-то сегодня праздник, да ведь, Сириусик? Что же ты волком на меня смотришь? Думаешь, я такая бессердечная и не захочу тебя поздравить? — спросила Беллатриса. — У меня и подарок приготовлен, дорогуша, пойдём!

«Только бы не собака, только бы не собака, только бы не собака, — как заведённый повторял про себя Сириус, молча следуя за кузиной из гостиной по коридору и еле дыша. — Только бы не…»

Они прошли в столовую, и он внезапно замер у порога. Во главе стола сидел тот, кого Сириус узнал без труда. Его изображениями Регулус обклеил себе стену.

— Так это и есть твой протеже, Белла? — поднявшись со стула, спросил Тёмный Лорд. — Тот самый яростный щенок, подающий надежды?

— Проверьте его сами, мой Лорд, — предложила Беллатриса таким ласковым голосом, что Сириусу стало невероятно противно от её способности надсмехаться над одними и лебезить перед другими.

— Значит, ты готов вступить в мои ряды, да? — между тем спросил Тёмный Лорд и двинулся ко входу.

Замерший Сириус смог лишь разомкнуть губы, но не знал, что ему сказать. Будь Регулус рядом, то брат бы прыгал от восторга или же сразу встал на одно колено, желая принести клятву и сказать, что очень рад встрече и готов ко всему. Но был ли готов Сириус? И был ли рад? Он мог лишь сказать, что по-прежнему ощущает пустоту внутри себя, разве что теперь она покрыта мраком и горечью.

— Вижу, что покорность присутствует, хоть и не столько, сколько мне нужно, — по-своему оценил его оцепенение Тёмный Лорд и взмахнул палочкой. — Легилименс!

Напрасно Сириус думал, будто Беллатриса причиняет ему нестерпимую боль… после того, как Тёмный Лорд проник в его разум, он очнулся, лёжа на полу.

— Что ж, ты была права, Белла, — слышался ему всё тот же голос. — Потенциал и впрямь большой…

— Дайте мне немного времени, мой Лорд, и Сириус станет вашим достойным сторонником, — ответила ему Беллатриса.

— Хорошо, пусть будет так, а тебя, Сириус, я готов наградить хоть сейчас. Тебе очень повезло, что Белла взялась за тебя. За то, что я тебе подарю, многим приходилось платить намного больше.

Домой Сириус вернулся как в тумане и, не отреагировав ни на чьи вопросы и поздравления, лежал на кровати, невидимым взглядом смотря в сторону стены. Левая рука, казалось, налилась свинцом, и он не хотел на неё больше смотреть, лишь дёрнул рукав мантии до запястья и скрыл от глаз тёмную метку. Казалось, будто она прожгла не только его кожу, но и нутро, приправила его ядом и сделала таким же чёрствым, как кузина. Сириус лежал и думал о странном сне, о том, как было бы здорово, будь тот сон реальностью, а реальность просто сном. Вот бы он и впрямь был какой-то собакой и мог бегать по лесу с волком и оленем. Какая же странная компания! И откуда только это всё взялось в его голове!

— Ты видел Тёмного Лорда и не написал мне?! Брат, да как ты мог?! Так, быстро говори, как всё было! Что он сказал? Он тебе что-то поручил?

К тому дню, когда Регулус приехал из Хогвартса и засыпал его за столом вопросами, Сириус чувствовал себя опустошённым и отвечал ему неохотно. Брат же пребывал в восторге, заставил показать ему руку и восхитился видом метки.

— Вот бы побыстрее стать совершеннолетним и тоже получить её! — заметил он, сияя словно полумесяц.

— Успеешь ещё, дорогой, — тепло сказала ему мать, а Сириус молча уткнулся в тарелку.

Накануне муж и деверь Беллатрисы взяли его «на дело», хотя дело состояло лишь в том, что им понадобились новые маски, и они вместе отправились в магазин.

— Молодые люди, а вы намерены оплатить товар? — всего лишь вежливо спросил их у двери маггл-продавец, и Родольфус, глядя на Сириуса, улыбнулся так же широко, как и его жена, временами казавшаяся кузену безумной.

— Конечно, глупый ты маггл. Круцио! — сказал он и насладился тем, как продавец с криком завалился за прилавок. — Добавки нужно или хватило?

Кажется, маггл так и остался лежать на полу, когда они уходили, и Сириус вот уже второй день ломал голову над несколькими затруднительными вопросами — если они, Пожиратели смерти, стоят за правое дело, то почему они так поступают с беззащитными людьми и животными? Почему прячут свои лица понятно, но чем же они тогда лучше других? А что самое главное, если он хотел стать таким, как они, то почему ему на всё это тошно смотреть? Что с ним не так?

— Ничего, будет ещё и на твоей улице праздник, — лишь сказал Сириус брату за столом и, ничего не съев, ушёл к себе.

В канун Рождества он и вовсе лежал в постели, не в силах подняться. В свежем выпуске «Ежедневного пророка» писали, что кто-то на этой неделе мародёрствовал в одном из магазинов Лондона, в результате применения некоего вредоносного заклинания погиб пожилой человек. Кто погиб, в каком магазине это происходило и что за заклинание было применено, Сириус понял, лишь прочитав название улицы. «Страшно представить, что за люди могли совершить такое!» — комментировал кто-то это событие и жалел, что мракоборцы не успели прибыть вовремя. Можно было бы, конечно, взять газету с собой, спуститься вниз и рассказать всё родным, но Сириус догадывался, что они скажут…

«Подумаешь какой-то маггл! Да этих магглов кругом, как грязи на улице!» — будут слова отца или матери.

«Ух ты, круто! Жалко, что меня с тобой не было, брат!» — будут слова Регулуса.

…и эти слова почему-то не пробуждали в нём ни чувство восторга, ни гордости, только лишь усиливали чувство безнадёжности и неприязнь к себе. Почему? Почему раньше это ему так нравилось, а теперь нет?

— Сириус, может тебе вызвать целителя? — заглянув к нему в спальню, поинтересовалась мать.

— Не надо, я… устал, отдохну и полегчает, — не поворачиваясь к ней, ответил Сириус, и мать ушла.

— Брат, ты уверен, что не пойдёшь? — не прошло и минуты, как послышался голос Регулуса, и он приблизился к кровати. — Эй, тебе реально худо или ты прикинулся, чтобы мама с папой не напирали?

— Рег… отвали, а, — не поворачиваясь, попросил Сириус, и брат похлопал его плечу.

— Ладно, отдыхай, я тоже постараюсь побыстрее отделаться от всех и вернусь домой.

На праздник родители решили проведать родню, дядю Сигнуса и тётю Друэллу, поэтому ближе к вечеру Сириус остался дома один. Возможно, он бы так и лежал в постели, если бы не почта. Потрёпанная сова заставила его подняться и открыть окно. Сова принесла ему конверт, в котором лежала шоколадка и небольшая открытка.

«С Рождеством! Мы по тебе очень скучаем!

Лунатик».

«Что за придурок мог назвать себя Лунатиком?» — не понял надпись на открытке Сириус и бросил её вместе с шоколадкой на стол, подумал, спросит у брата, может, тот в курсе. Не успел он попросить Кикимера принести воды, как прилетела ещё одна сова. На этот раз какой-то Хвост прислал ему открытку и коробку шоколадных лягушек.

— Кикимер, ты знаешь некоего Лунатика или Хвоста? — спросил у домовика Сириус.

Кикимер немного помолчал и покачал головой.

— Нет, хозяин Сириус, Кикимер таких лиц не знает.

Сириус отпустил его вместе с пустым стаканом и собирался вернуться в постель, как в окно опять стали стучать.

— Проклятье! — рассердился он и в этот раз впустил в комнату красивую ястребиную сову.

В отличие от предшественниц она принесла что-то весомое, завёрнутое в яркую алую обёртку. Сириус развернул и узрел странный альбом. На колдографии был он сам, да ещё верхом на странном транспорте, катался по дороге, на следующей странице взбирался в гору, а потом летел среди облаков. Кто бы это ни сделал, у него имелось и чувство юмора, и неслыханная смелость. Надо же было вообразить, чтобы Сириус катался на маггловском транспорте, и ещё выкрасть его колдографию! Сириус невольно улыбнулся и тряхнул альбом, желая увидеть, как из него выпадет открытка, но её не было. Пролистав альбом ещё раз, он нашёл на внутренней стороне обложки поблёкшую надпись, сделанную красивым почерком.

«Сириусу на добрую память.

Пусть твоя мечта непременно сбудется.

Джеймс».

Улыбка в тот же момент сползла с лица Сириуса, и он ощутил, как в нём, точно в вулкане, пробуждается гнев. Что это за Джеймс и почему он ему пишет, стало понятно. Это тот подлец, который не хочет проблем. Видимо, почувствовал, что Пожиратели смерти набирают силу, вот и не хочет стать врагом для одного из них. Столкнул его с окна, а теперь ещё подарки шлёт! Сириус швырнул альбом от себя так, словно тот ему руку измарал. Какие же некоторые люди бессовестные, подумалось ему, творят ужасные вещи и делают вид, будто всё в порядке!

Сириус закипал и с ненавистью смотрел в сторону альбома. Это всё он. Это Джеймс Поттер. Если бы он не вытолкнул его из окна, то не было бы потери памяти, не было бы невыносимых уроков с Беллатрисой и ощущения безнадёжности тоже бы не было. Это Джеймс Поттер поломал его жизнь и сделал слабаком.

Не в силах вытерпеть захлестнувших его чувств, Сириус вышел из комнаты и помчался вниз. Он этого не потерпит! С него хватит! Беллатриса над ним измывалась, её муж с деверем потешались, Тёмный Лорд улыбался, а теперь ещё и этот наглый выскочка его поддевает! На маггловский транспорт его посадил, тварь! Зайдя в гостиную, Сириус схватил горшок с летучим порохом и бросил горстку в камин. Он ему покажет! Кузина научила его, как с такими тварями следует поступать.

— Поместье Поттеров! — сказал Сириус и решительно шагнул в изумрудное пламя.

Отсутствие Сириуса, несомненно, огорчило каждого Мародёра, но Джеймсу каким-то удивительным образом удавалось скрывать свои чувства, хотя обычно они с лучшим другом были неразлучны. Стоило им только задумать шалость под вечер, так всё, они тотчас исчезали из спальни. Теперь же Джеймс задумывал шалости, но куда меньше и реже, а часть и вовсе отметал, не находя поддержки. Теперь, когда он остался без квиддича, а значит, не был занят тренировками три вечера в неделю, Джеймс стал скучать ещё сильнее и потому лез то к Питеру, то к Римусу с различными вопросами и идеями. Если Питер с его обыкновенными заботами был ему не так интересен, то Римус, староста-напарник Лили Эванс, интересовал Джеймса больше всех.

— А где это вы патрулировали? И сколько времени это заняло? Что оттирали? Что, прям сами оттирали? — закидывал он друга вопросами. — Вы что, грохнулись? Почему тех, кто разрисовал стены, не нашли? В смысле, декан поручился за слизеринцев и просил их не трогать?! А кто ещё мог оскорблять магглорождённых и мерзость со змеями и черепами нарисовать! Лунатик, ну ты как маленький! Да вам с Эванс надо было поймать вредителей на месте!

Временами, сидя с ним на диване, Римус даже краснел и терялся, потому как казалось, что Джеймс радел за порядок больше, чем он сам. Впрочем, причина, по которой друг всё больше совался во всякие общественные дела, тоже вроде как имелась и теперь даже обращала на него внимание.

— Вот интересно, Поттер, и как бы мы это с Лунатиком поймали вредителей на месте? — усаживаясь от Римуса по другую сторону, интересовалась Лили Эванс. — Может, нам следовало открыть в себе дар предвидения и ждать нарушителей там, где они обязательно нашкодят?

— Почему же сразу дар предвидения, — выпрямившись, отозвался Джеймс, — вы же знаете, где обычно у этих творцов излюбленное место, вот и зачаровали бы там парочку стен… Глядишь, когда нарушителей забрызгало бы краской, они бы в следующий раз хорошенько подумали, надо ли им стены портить или нет.

— То есть, по-твоему, чтобы поймать нарушителей, нам самим надо стать нарушителями и вредить другим?

— Так, Эванс, ты переиначиваешь мои слова…

— Ничего я не переиначиваю, ты сам только что предложил преподать нарушителям урок. По-твоему, это так делается?

С того самого дня, как эти двое начали вести дискуссии, при этом каждый в итоге оставаясь при своём, Римус заметил удивительную перемену. Лили вдруг перестала называть Джеймса выскочкой и периодически не отказывалась от его помощи в библиотеке. Джеймс же, знаток множества чар, в дни, когда он был им полезен, буквально сиял, находя на библиотечной полке нужную книгу или придумывая очередной способ, как старостам справляться с их обязанностями куда быстрее и эффективнее. В своём стремлении помочь он дошёл до того, что спросил у Римуса, не будет ли тот против, если он возьмёт у него значок и подменит на пару дней.

— Ты ведь будешь слаб после полнолуния, а Эванс будет одна ходить по коридорам… вдруг на неё кто нападёт… сейчас столько придурков развелось, а она ведь магглорождённая… Нет, вот это всё ей лучше, конечно, не говорить, а то ещё опять разозлится… Но она, наверное, и сама понимает, что в одиночку труднее. Как же со всем справляться, пусть и два-три дня, без напарника?

Мотивы Джеймса были понятны, но Римус решил, что будет честно, если он сперва обсудит это с самой Лили. К его облегчению, она не задала провокационный вопрос, а чего это Джеймс не предлагал свою помощь раньше. Казалось, отсутствие Северуса, его жестокий поступок по отношению к Мародёрам и недобрые слова по отношению к ней самой, что-то в ней изменили, то ли вконец разрушив былые убеждения, то ли зародив новые.

— А-ам… ладно, пусть заменит, я не откажусь от помощи, — согласилась она, когда они вместе с Римусом шли по коридору. — Ты главное сам после полнолуния отдыхай и не волнуйся за нас, хорошо?

— Да… хорошо.

После первого полнолуния они даже сидели возле его койки, и Питер, сидящий по другую сторону, то и дело хитро посматривал на Лили и Джеймса, опять увлечённо дискутировавших об очередном предмете. Временами Римуса так и подмывало сказать, что, похоже, Джеймс время зря не теряет и без участия Сириуса может вести себя нормально, но потом ему становилось стыдно — а разве Сириус виноват, что раньше Джеймс больше хорохорился? — и он молчал. Даже Лили удивила его ближе к зиме, ведь, как оказалось, она временами тоже думала о том же, о чём и он сам.

— Джеймс так справляется, да? — спросила она в один из вечеров, когда они уже кончили все дела, отчитались перед МакГонагалл и шли обратно к башне. — Делает вид, будто не огорчён и не скучает по Сириусу, а сам быстро меняет тему, как только речь заходит о нём, и начинает ещё шире улыбаться и говорить о чём-нибудь другом.

Римус был так удивлён её метким замечанием, что в первую минуту не нашёл что сказать. Есть вещи, которые мальчикам трудно объяснить девочкам, пусть и друзьям. Да и как ему, почти два года державшемуся в стороне от других, сказать, что временами он даже завидовал тому, с какой непринуждённостью Джеймс и Сириус общались? Они были словно братья и могли обсудить что угодно, начиная от устройства мира и страшных дел Волан-де-Морта и заканчивая прыщом, выскочившим на том месте, какое приличные люди не произносят вслух.

— Ну… у Джеймса сейчас есть и другие интересы, — попытался с улыбкой увильнуть от ответа Римус, намекая на кое-что очевидное, но Лили на это не повелась.

— Да брось, Лунатик, я же не слепая, он ко мне приставал и раньше. Просто… — Она ненадолго задумалась, вероятно, подбирая слова. — Он временами такой кислый и… отстранённый, но если его спросить, в чём дело, то он сразу же улыбается и шутит. Дело ведь в Сириусе, да? Разве нет надежд, что он поправится и вернётся к учебе?

Её искренний интерес к ним и участие тронули Римуса, и его без того слабая способность что-то скрывать ему отказала.

— Честно говоря, я не знаю, — признался он подруге. — На письма Сириус не отвечает, попасть к нему в дом через камин не получается. Насколько я понял, Джеймс летом пытался зайти к нему в гости, но… Блэки его не пустили и, кажется, ещё нагрубили. Я давно не слышал, чтобы он так плохо о них отзывался…

— Да ты что!

— Да, только, пожалуйста, не расспрашивай Джеймса об этом, а то он меня прибьёт за то, что рассказал.

— Не беспокойся, я не стану, обещаю.

Когда Лили взяла его за руку, Римус инстинктивно повернул к ней голову, заглянул в глаза и понял, почему же его бесстрашный, неунывающий, храбрый друг от неё без ума.

— Прости, что я снова о Поттере и… о Блэке. А как ты сам? Ты в порядке?

В школе можно было встретить немало красивых, весёлых, общительных девчонок, но вот такая рассудительная и добрая, способная видеть в людях лучшее и верить в них до последнего, была всего одна. Римус и сам почувствовал нечто странное в груди, смотря ей в глаза.

— Я… ну, я тоже скучаю… по Сириусу и… всему остальному, — признался он и ощутил, как её пальцы чуть крепче сжали его ладонь.

Говорить Джеймсу, что без Сириуса стало грустнее, было бессмысленно. Римус знал, что друг обязательно отшутится, попрекнёт его за «девчачьи сопли» или будет с улыбкой уверять, что скоро их всех повеселит. Но ведь это не одно и то же. Не то чтобы Сириус задавал настроение для всей компании, но он был её важным звеном. То подтрунивал над Питером, а потом сам же бросался на его защиту или пытался развеселить, то подтрунивал над Римусом и его способностью ставить заплатки на штанах и рубашках, а потом отбирал у него худые вещи и отдавал свои. Про их дела, развлечения, розыгрыши и ночные похождения с Джеймсом не было и смысла говорить. Может, Сириус и не был образцовым учеником, но он точно являлся хорошим другом.

— Понимаю… это здорово, когда… ну, когда есть с кем поговорить и повеселиться, — согласилась Лили, и Римус понял, что на самом деле она грустит и переживает не меньше него: она ведь тоже лишилась друга, пусть тот друг и был с Мародёрами груб.

— Да, это точно, хорошо, когда есть друзья, — повторил он ту же мысль и тоже чуть крепче сжал её ладонь в ответ. — Ты, кстати, на каникулы домой едешь или в школе останешься?

— Домой, к родителям, а ты?

— Я тоже. Мы же, кстати, все к Поттерам приглашены. Ты придёшь?

Лили вдруг остановилась и выпустила его руку из своей.

— А почему это я к ним должна прийти? — вспыхнув, спросила она.

— Ну… Джеймс и его родители обычно всех рады видеть, я думал… ну, в смысле подумал, что Джеймс и тебя уже пригласил, — осторожно сказал Римус, тоже начиная краснеть.

— Нет, он меня не приглашал, — ответила ему Лили и поспешила первой пройти в гостиную, как только открылся портретный проём.

«Мерлин, что я наделал!» — сокрушённо подумал Римус, проходя следом за ней, и осторожно приблизился к дивану, на котором сидели его друзья.

— А-ам… Сохатый, тут такое дело… — неуверенно начал он, привлекая к себе внимание. — Джеймс, прости, я, кажется, тебя крупно подставил!

— Слыхал, Хвост, что мохнатый интриган вздумал? — весело отозвался Джеймс и поднял на друга глаза. — Если ты не сказал Эванс, что я ненавижу рыжих, то я тебя прощаю! — с напускным великодушием объявил он и дёрнул друга за рукав мантии. — Да давай, садись уже. Рассказывай, чего натворил?

Раскрасневшись, словно свекла, Римус рассказал ту часть их разговора с Лили, за которую ему хотелось провалиться под землю, однако, к его изумлению, Джеймс не рассердился, а наоборот, невероятно повеселел.

— Ай да Лунатик! Слушай, ты гений! — восторженно сказал он, подскочив с дивана, и с улыбкой отправился в ту дальнюю часть гостиной, где девчонки сидели за столом и что-то обсуждали.

Чтобы Лили не подумала, будто он её одну хотел у себя видеть, Джеймс, конечно же, пригласил всю компанию девчонок, а потом вернулся к друзьям и принялся строчить письмо родителям.

— И Эванс что… она согласилась к вам прийти? — недоверчиво спросил его Питер.

— Насчёт неё не знаю, она промолчала, но вот её подружки согласились заглянуть! — возбуждённо ответил Джеймс, не отрываясь от письма.

Видимо, если она не послала его сразу, то он посчитал это хорошим знаком, возможно, даже согласием, понял Римус, переглянувшись с Питером, и с большим облегчением выдохнул. Обошлось. Даже если Эванс не появится с подругами у Поттеров, то он в этом не виноват. Римус невольно глянул в сторону девушек и на мгновение замер. Лили о чем-то переговаривалась с Мэри и Марлин и с заметным румянцем на щеках посматривала в сторону Джеймса, продолжавшего увлечённо строчить письмо домой.

«А может, она и придёт…» — вдруг подумал Римус и, погрустнев, отвёл в сторону взгляд.

— Поместье Поттеров!

Когда Сириус выскочил из камина, в доме слышалось множество голосов и смех. Неподалёку отмечали праздник, понял он, остановившись на месте. В гостиной стояла огромная ель, щедро украшенная игрушками и такой красивой яркой гирляндой, что она одна освещало пространство.

— С Рождеством!!! — было слышно несколько голосов и звон посуды.

«Сидит, празднует, тварь. Меня покалечил и ведёт себя как ни в чём не бывало!» — злобно подумал Сириус и двинулся из гостиной в коридор. Наверное, хозяева и гости собрались в столовой, заключил он, Поттеры же небедные люди, могут себе позволить и место, чтобы посидеть за столом, и место, чтобы потанцевать, и место, чтобы отдохнуть и посидеть у ёлки.

— Ребят, а меня не забудьте! Я тоже хочу посмотреть, как вы будете запускать фейерверки! — крикнула какая-то девушка.

— Марлин, да куда ты спешишь! Я их ещё не принёс! — весело ответил девушке кто-то из парней и двинулся к Сириусу навстречу. — Подожди пару минут, я за ними в гостиную схожу. Эй, Римус, подсоби-ка! Мне там на… С-си… Сириус?!

Они так и замерли, напротив друг друга. Сириус узнал темноволосого взлохмаченного парня в очках — Регулус Джеймса Поттера таким и описывал. Если последний вскинул брови и уставился на него, точно изумлённый, то первый помрачнел и, справившись с замешательством, взмахнул палочкой.

— Круцио!

Джеймс вскрикнул, падая на колени. В доме всё стихло. Сириус, желавший побольнее отомстить виновнику своих бед, вдруг тоже не устоял на ногах.

— Ступефай! — выкрикнул кто-то, выскочив в коридор, и Сириус отлетел назад, в гостиную.

Когда он схватил палочку и поднялся на ноги, Джеймс принял протянутую ему руку и тоже поднялся. Его выручил некий худой паренёк с каштановыми волосами и украшенным старыми порезами лицом.

— Сириус, ты сдурел?! — возмутился этот паренёк, двинувшись в гостиную.

Сириус хотел бы атаковать, но худенький помощник всё ещё держал палочку наготове, да и побледневший Джеймс, двинувшийся вместе с ним, тоже в любой момент мог достать палочку, хоть и медлил.

— Сириус, ты чего? — растерянно спросил он. — Ты… ты всё ещё… сердишься?

Сириус хотел бы сказать, что он в бешенстве, хотел бы взмахнуть палочкой и в этот раз использовать другое заклинание, вложить всю силу в Аваду Кедавру, но позиция была проигрышная. Палочку в любой момент могли отнять, за спинами парней снова стали слышны голоса и шаги. Кто знает, сколько людей находилось в доме и кто из них может ещё подоспеть. Надо было сразу убивать! И чего он только последовал примеру кузины? Теперь было легко погибнуть или угодить в Азкабан, а значит, атаковать уже не имело смысла. Как только Джеймс сделал ещё один шаг к нему, Сириус отшатнулся и помрачнел.

— Ненавижу, — злобно произнёс он, смотря противнику в лицо, и громче добавил: — Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!

Растерялся не только Джеймс, но и его худой помощник.

— Ненавижу, — пятясь назад, повторял Сириус и, поскольку не видел того, что находится за спиной, то споткнулся и упал на зад.

За его спиной, конечно, оказалась всего лишь подарочная коробка, стоявшая в стороне ввиду её большого размера.

— Сириус… — наконец тихо произнёс Джеймс и осторожно двинулся к нему.

— Не подходи, тварь! — тут же воскликнул Сириус и вскочил на ноги.

Он хотел взмахнуть палочкой, но внезапно застыл. Только сейчас он их заметил… в стороне было некое движение — это люди на колдографиях, расклеенных по стене, улыбались и махали руками. Сейчас они оказались вблизи от него, но Сириуса изумило не их наличие, а содержимое. Даже в слабом свете он рассмотрел там улыбающегося паренька с тёмными волнистыми волосами, доходящими до плеч. Себя.

— Нет… — тихо пробормотал Сириус, повернув голову и хорошенько всмотревшись.

На одном колдофото он с широкой улыбкой держал за ноги Джеймса, сидящего на его плечах. На другом, намного младше, лет двенадцати или тринадцати, сидел с Джеймсом под ёлкой и держал в руках яркую коробку. На ещё одном колдофото их было четверо, с одной стороны стоял тот самый худой парень со шрамами, а с другой — незнакомый светловолосый коротышка. Все снова улыбались.

— Сириус, что с тобой? — настороженно спросил Джеймс, не решаясь приблизиться, но Сириус не мог ему ответить.

— Это… невозможно, — тихо произнёс он, качая головой.

Сердце в его груди стучало как ненормальное, а мысли путались. Чтобы он радовался чему-то, стоя рядом с такими псевдодрузьями? Или всё же радовался и друзья были не так уж и плохи? На ещё одном колдофото он и Джеймс обнимали друг друга за плечи, а за их спинами улыбались очень зрелые женщина и мужчина, черты которых угадывались в их сыне. Это, несомненно, были Поттеры. Но как? Как они могли так тепло принимать чужого ребёнка у себя? Колдофото с чужими людьми или малознакомыми лицами обычно не выставляют напоказ. Да и кто в здравом уме станет фотографироваться с тем, кто ему неприятен или плохо знаком?

— Ревелио… Фините…

Палочка в его пальцах задрожала, и Сириус сжал её чуть крепче.

— Фините Инкантатем…

Ни одно заклинание ни развеяло, ни сняло наложенных на колдофото чар, а это могло произойти только по одной причине — их там и не было. На этих колдофото действительно был он. Спокойный, беззаботный, радостный… — такой, каким он хотел бы себя вспомнить.

— Мальчики, что у вас там происходит? — вдруг послышался чей-то голос и шаги.

Когда в гостиной появились две симпатичные девушки — одна светловолосая, а другая рыжая, — худенький парень вскинул руку и дал им знал стоять, а Сириус вышел из оцепенения и стремительно отпрянул от стены. Колдофото выбило из него дух, и он хотел как можно скорее исчезнуть. Скользнув по гостиной взглядом, он остановил его на камине.

— Сириус, подожди! — крикнул его Джеймс. — Сириус!..

Похоже, он хотел броситься за ним, но Сириус вскинул волшебную палочку. Её конец упёрся Джеймсу в грудь, и последний вместо того, чтобы её вырвать или ударить, поднял руки, словно сдаваясь.

— Сириус, прости меня! — внезапно произнёс Джеймс. — Мне очень… очень жаль, что всё так вышло! Поверь, я не хотел, чтобы ты упал. Прошу, прости меня. Я… растерялся, не успел ничего сделать в тот момент. Знаю, это жалкое оправдание, но, поверь, я не хотел, чтобы ты так страдал. Если бы я мог повернуть время назад, я… я лучше бы сам упал вместо тебя! Лучше бы я сам пострадал, чем знал, что ты долгое время лежал дома в постели и не мог подняться!

— Сириус, ну ты ведь знаешь, что он не виноват, — прибавил к этому худенький парень. — Почему ты злишься на него, а не на Снейпа? Это он тебя…

— Римус, не лезь! — вдруг резко сказал помощнику Джеймс и опустил руки. — Сириус, ну хочешь ударь меня. Ну что… что тебе принесёт облегчение? Что мне сделать, чтобы ты меня простил, друг?

Сириус смог лишь разомкнуть губы, но они дрожали. В голове развернулась настоящая буря из-за внезапного открытия, а вопросы Джеймса только усиливали её порывы. Там, на стене, висели колдографии с ним, здесь, прямо перед глазами, никто не поднимал на него палочку, не думал атаковать и уж тем более насмехаться. И девушки, и парни, они смотрели на него и… были удивлены. Но чему? Не тому ли, что знали его другим? Последняя мысль особенно его задела, прожгла, точно кислотное зелье, и он рванул к камину. Не в силах сунуть руку в горшок и зачерпнуть немного пороха, Сириус схватил его с полки и кинул за решётку. Как он произнёс адрес, он не слышал и сам.

— Сириус, постой! Сириус, останься с нами! — был слышен за его спиной голос Джеймса. — Сириус, давай вместе встретим Рождество! Мы же и раньше…

Когда Сириус выскочил из камина, то не устоял на ногах и осел на ковёр. Его трясло, дышать было трудно. Он обнимал сам себя и раскачивался на месте. Одна часть его сознания пыталась уцепиться за то, что ему говорил брат, другая уже не могла выкинуть из головы то, что увидела. А что именно из того, что ему говорили, было правдой? Где те самые колдофото, на которых он счастлив? Какие именно «свои вещи» он вроде как уничтожил на прошлое Рождество? Подарок брата в виде медальона, висящего на груди, вдруг стал невероятно тяжёлым и потянул его к полу. Сириус завалился на бок и больше не смог себя сдерживать. Слёзы катились по его щекам, предательский голос, больше похожий на скулёж мучимой Круциатусом дворняжки, вырывался из горла. Он не помнил всей правды о себе, но остро чувствовал, как сильно она была искажена, а самое ужасное состояло в том, что исказили её самые близкие ему люди.

Сколько времени Сириус пролежал в гостиной, он не знал. В какие-то минуты он думал, что как только родители вернутся, то он убьёт брата на их глазах. В какие-то минуты он подумывал направить палочку на себя и оставить для родных мёртвое тело на ковре. В какие-то минуты он хотел уйти куда глаза глядят или же напиться и проведать кузину. Разозлить её так, чтобы она его убила, или убить её, чтобы его убил кто-то из Лестрейнджей. Когда воображение утихло, он наконец-то поднялся и, словно в тумане, поплёлся к лестнице. Им вдруг овладело неслыханное спокойствие, и Сириус улыбнулся. И зачем было что-то выдумывать? Родные хотели от него одного… каждый день ему об этом твердили… Вот это он им и даст. Он же хороший сын, такой, каким они его сделали. Добравшись до третьего этажа, Сириус зашёл в комнату к брату и развалился на его кровати.

— Фу, Сириус, напугал! — немногим погодя сказал ему вздрогнувший Регулус, зашедший к себе в комнату и взмахом палочки заставивший ночник загореться. — Ты что здесь делаешь?

— Как всё прошло? Как там дядя и тётя? — проигнорировав его возмущение, поинтересовался Сириус, поднявшись.

— Да всё как обычно, скука смертная, — ответил Регулус и прищурился. — А ты чего такой… странный? Тебе полегче или всё ещё нездоровится?

— Полегче… мне намного легче, — ответил ему Сириус с улыбкой. — Представляешь, меня Тёмный Лорд к себе вызывал…

— Да ладно! — поразился брат. — Зачем?!

— Задание дал… не просто же так я теперь метку ношу. Нужно доказать, что я её достоин.

— Ого! Потрясающе. А какое задание?

— Очень нелёгкое… Мне следует избавиться от привязанностей и быть преданным только ему одному.

Регулус чуть сильнее нахмурил лоб, но не уловил в словах брата подвох.

— От каких это ещё привязанностей? Что он имел в виду?

— К моему огорчению, только это, — ответил Сириус и взмахнул палочкой. — Экспеллиармус!

Как только обе палочки оказались в его руках, он направил их на стену.

— Инсендио!

Вырезки из газет вспыхнули и зашуршали, поглощаемые пламенем.

— Сириус, что ты творишь?! — в ужасе закричал Регулус. — Сири!..

— Ступефай!

Сириус взмахнул палочкой, и брат отлетел в сторону.

— Прости, Регги, но я должен доказать Тёмному Лорду свою преданность, — произнёс он и взмахнул палочками ещё пару раз. — Это крайне важно, брат, ты же должен понимать!

На этом Сириус вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Сириус, открой! Сириус, выпусти меня! Сириус! Си-и-ириус!! — был слышен голос Регулуса и настойчивые удары по двери, но Сириус продолжал размахивать палочками и идти по коридору, а затем и по лестнице.

Обои на стенах, гобелены, ковры, диваны в гостиной, портьеры, ступени… — всё, что привлекало его внимание, через какие-то мгновения ощущало на себе жаркие языки пламени. На улице он и вовсе расхохотался от опьянившего его восторга и помчался прочь. Того, как отец выносит из дома мать, Сириус уже не видел, как и не видел, что брату, запертому в спальне, не осталось ничего другого, как выпрыгнуть из окна, а потом кричать от боли, лёжа на земле и держась за сломанную ногу. Не видел он и того, как родители смотрели на объятый пламенем дом и тщетно пытались его спасти. Кикимер, вынужденный, по их же приказу, выносить драгоценности и ценные вещи, успел оставить на улице пару коробок, но затем проник в дом и больше не возвращался. Впрочем, для Сириуса всё это больше не имело значения.

Он и сам не знал, куда бежал, только чувствовал неслыханную радость и свободу. В какой-то момент Сириус выскочил на дорогу. Свет фар ослепил его, и он попытался увернуться от удара. Возможно, на дороге должно было остаться его тело, но произошло что-то странное. В момент опасности его тело каким-то непостижимым образом вспомнило то, что, видимо, с ним уже не раз происходило.

— Пошёл вон, тварь! Фу, прочь с дороги, псина! — послышался чей-то мужской голос, и машина, просигналив, пронеслась в каких-то дюймах от Сириуса.

Мир вдруг утратил для него прежние краски, сделался блёклым, местами серым, зато теперь он многое мог определить по запаху и улавливал множество звуков. Теперь его мечта сбылась: сон стал явью, и у него появились лапы, покрытые густой шерстью. Больше не было Сириуса, был лишь здоровый чёрный пёс. Ни страха, ни удивления, ни беспокойства неожиданная трансформация не вызвала, как и желания её отменить. Теперь у него были инстинкты и твёрдое убеждение только в одном. Ему нужно на север. В тот самый лес из сна, где можно беззаботно бегать с волком и оленем и чувствовать себя счастливым. Инстинкты говорили, что он взял верное направление. Здоровый чёрный пёс бежал и бежал. Его больше ничего не волновало и не удерживало на месте.

Теперь прошедшее Рождество сложно было назвать замечательным или же забыть. Джеймс, конечно же, был очень рад, что Эванс и Маккиннон пришли к нему в гости в сопровождении родителей последней, всё же и впрямь было замечательно, до самой ночи. Но потом появился Сириус… Не то чтобы Джеймс не был ему рад или не хотел бы пригласить к себе, но друг сказал такое, отчего праздничное настроение мигом развеялось. Сириус его не простил. И самое ужасное было не в этом. Это Джеймс почти что пережил. Сделав вид, будто он не задет, хотя внутри всё болело, как будто поломанное ударом бладжера, Джеймс смог хоть как-то отвлечь гостей и, достав фейерверки, развлекал их на улице. Лили не сводила с него глаз, а он, делая вид, будто всё хорошо, улыбался ей. Ни друзьям, ни родителям — он никому не открылся и, ложась спать, надеялся только на то, что в новом году непременно произойдёт чудо. Если Сириус встал на ноги, то не всё же потеряно, есть надежда помириться. Это же Сириус. Он вспыльчивый, но отходчивый. Разве он мог забыть, что в доме Поттеров ему всегда рады? Нужно лишь дать ему время остынуть и снова напомнить о себе.

Вот только на следующий день сова принесла выпуск «Ежедневного пророка», и Джеймс, кое-как поднявшийся с постели, пришёл в столовую и потерял аппетит.

— Мерлин мой, какой ужас! — воскликнула сидевшая за столом мама, и они с отцом бросились к ней и уткнулись в ту же газету.

Сердце сильно-сильно стучало. Джеймс не мог дышать, не то что разомкнуть губы и что-то произнести. Одни и те же строчки статьи крутились и крутились в голове, не желая усвоиться.

«Страшная трагедия в доме Блэков… Причина пожара на текущий момент не установлена… Найдены останки члена семьи… Убитый горем мистер Блэк заявил, что это его старший сын… Министерство магии признаёт его право не подвергать останки сына какому-либо магическому воздействию… Официально похороны не назначены… Когда и где будет развеян прах членами семейства не уточняется…»

После внезапной новости Джеймс сидел у себя в комнате на кровати и чувствовал, как перед глазами всё расплывается. Колдофото, где он с Сириусом улыбается… «девчачьи» обои в цветочек, над которым тот периодически шутил… Ещё накануне он был жив, стоял перед ним и произносил то, что резало по сердцу.

«Ненавижу. Ненавижу тебя!»

Все эти месяцы он был там… в своём страшном доме, лежал в постели и страдал. Наверное, с ума сходил. Что ему говорили родители? Что он дружил не с тем человеком и потому покалечился? Что так ему, проказнику, и надо? Или что он самый худший сын, севший на их шею? Какими упрёками за эти месяцы его дома осыпали? Никогда Сириус не был так мрачен и никогда так злобно на Джеймса не смотрел! А всё почему? Да, наверное, дома его так достали, что он Джеймса и считал виноватым во всём: в травме, в слабости, в том, что был вынужден находиться на попечении родных и выслушивать многочисленные упрёки и оскорбления. Это же Джеймс его не удержал и не спас. Джеймс злил Снейпа ещё с первого курса, а поплатился за все эти шутки лучший друг.

— Сын… Эй, сын, ты как?

Когда отец вошёл в комнату, Джеймс не стал ни отворачивать голову, ни притворяться, будто не расстроен, лишь поднял руку и утёр со щёк следы слёз.

— Я понимаю, это ужасно, — произнёс отец, усевшись рядом на кровать. — Сириус был хорошим парнем, мы… мы с мамой его тоже любили, — прибавил он и обнял Джеймс за плечи.

— Это я… я виноват, — дрогнувшим голосом произнёс Джеймс, думая всё о том же.

Сириус пришёл к нему накануне. Наверное, дома его совсем замучили, вот он и не выдержал. Пришёл, чтобы выговориться или чтобы отомстить другу за травму, но, видимо, понял, что это нисколько не помогает, вот и убежал. Убежал и устроил дома скандал. Блэки же с виду уравновешенные и спокойные, а если получше узнать, так там тот ещё темперамент и характеры… кто-то вспылил, возможно, сам Сириус, и в ход пошли вредоносные заклинания. Вот и причина пожара. Неудивительно, что она не установлена — кто же в таком признается?

— Я… его н-не удержал, а дома… дома его доконали.

— Брось, Джеймс, ты тут ни при чём, — чуть твёрже заверил его отец. — Ты не мог его удержать, любой бы не смог.

— Н-но… Сириус упал и…

— Он упал, потому что ему навредил Северус Снейп, ты и сам мог оказаться на его месте.

— Но не оказался же. Наверное, ему худо было, вот он и… ко мне пришёл, а потом… опять поругался с родителями, они там разбесились или ещё что… вот и дом сожгли сами.

— Брось, сын, не выдумывай, ты не можешь знать, как всё было на самом деле. Может, они и не ругались… может, несчастный случай произошёл… Ни то, ни другое не имеет к тебе отношения. Это всё не твоя вина, Джеймс, не бери это на себя.

Джеймс хотел бы возразить, но сил на это не было. Да и разве возражения могли вернуть ему друга? Он так и ушёл, не простив его, и оставшиеся дни каникул были омрачены этими мыслями. После каникул Джеймс зашёл в Хогвартс-экспресс и, никого не дожидаясь, занял первое попавшееся ему купе. Питер, пришедший вскоре, попытался с ним заговорить о Сириусе и добился того, что Джеймс был с ним резок и велел заткнуться. Впервые Питер сидел напротив, побледнев, и молчал. Благо, что пришедший немногим погодя Римус счёл разумным известить, что ему надо отлучиться по делам, а вернувшись, болтал о какой-то ерунде, связанной с учёбой.

— Мальчики, а мы вам не помешаем? — раздался в стороне очень знакомый голос, и Джеймс повернулся.

Лили и Марлин с чемоданами стояли у двери.

— Мы другое купе заняли, но к нам зашли мерзкие слизеринцы и такое стали говорить про… — начала было Марлин, но Лили наступила ей на ногу.

— Так вы не против, если… мы к вам присоединимся? — спросила она, и Джеймс, ринувшись к ней, чуть не сбил с ног поднявшегося Римуса.

— Нет, конечно, оставайтесь! — заверил он и помог девушкам пристроить их вещи в купе.

В такой компании стало намного веселее. Джеймс улыбался, сидя напротив Лили. Питер, сидящий рядом с Марлин, забавно краснел, а Римус, как всегда, переживал из-за предметов и пытался перевести разговор то к зельеварению, с которым у него плохо обстояло дело, то к травологии. Время стало идти намного быстрее, вплоть до той минуты, пока Марлин не захотелось поговорить о треклятой статье в «Ежедневном пророке».

— Вы читали, да? — спросила она. — Я плакала… мне так Сириуса было жалко… Он же вроде только поправился, к тебе заглянул на Рождество, — прибавила она, посмотрев на Джеймса, — и тут вдруг такое…

— Марлин! — воскликнула Лили, наградив подругу суровым взглядом, но было уже поздно.

Джеймс, перестав улыбаться, поднялся и вышел из купе, закрыв за собой дверь. Он отошёл на несколько шагов и уставился на проплывающие перед глазами поля, покрытые снегом. Вновь говорить о Сириусе и всём остальном совершенно не хотелось. Наверное, это только девчонкам нравится обсуждать одно и то же по нескольку раз, изо дня в день и по кругу. Он же не видел в этом ни пользы, ни смысла. Всё, что он мог сказать о друге, так это то, что без Сириуса в нём образовалась дыра. Он утратил что-то крайне дорогое, часть себя, своё отражение. От обсуждений это не могло измениться.

В какой момент рядом с ним появилась Лили, Джеймс и сам не понял. Он не слышал её шагов, лишь почувствовал прикосновение ладони к спине и встретился с ней взглядом в оконном стекле.

— Будешь тыквенный сок? — спросила она, и он молча кивнул.

Лили ненадолго ушла в соседний вагон, откуда доносился голос продавщицы сладостей, предлагающей ученикам купить съестную продукцию, и вернулась оттуда с небольшой бутылкой.

— Спасибо, — сделав несколько глотков, сказал Джеймс и остался на месте: идти обратно в купе не хотелось, а в голову, как назло, не приходила ни одна тема для разговора: даже то, как Лили провела остаток рождественских каникул, не хотелось спрашивать.

— А ты бывал в кино? — вдруг спросила она.

— Что?.. «Кино»? Ты так сказала? — переспросил он, и их глаза встретились. — А что это?

Показывая на те же снежные просторы, проносящиеся перед ними, Лили рассказывала ему о том, что в этом поезде она временами чувствует себя так, как будто находится у большого экрана, но не знает, каков будет конец картины. Она тыкала пальцем в стекло, описывала, как множество неподвижных картинок удивительным образом складывается в одну ленту и проносится перед глазами зрителя как одна небольшая или же продолжительная история, в которую можно погрузиться с головой. Джеймс был заворожён, слушая её приятный голос, и думал только о том, что, когда учебный год подойдёт к концу, он обязательно сходит в это самое кино и оценит всё своими глазами. Разменяет деньги на маггловские, разберётся, как и что делается, и сходит. А ещё он был уверен, что сходит туда с Лили. По её словам, магглы не часто могли себе позволить такие походы, и, когда отец впервые позвал их с мамой и сестрой в кино, то она не могла забыть тот чудесный день.

Сколько времени они обсуждали кино и то, как магглы, от природы не наделённые магией, могли сотворить такое чудо, никто из них не знал. Джеймс опомнился, что всё ещё не надел на себя хотя бы школьную мантию, когда в коридор вышел Римус и осторожно кашлянул.

— А-ам… прости, мне пора. Нам с Лунатиком надо проверить, всё ли везде в порядке, — разрумянившись, сказала Лили и двинулась в соседний вагон.

Когда Римус ушёл за ней, Джеймс поймал себя на том, что всё ещё улыбается и воображает кино. Это же надо было додуматься без магии заставить неподвижные картинки двигаться! Ай да магглы! Не зря отец часто говорил, что многие волшебники их недооценивают. Тот же Сириус узрел воочию мотоцикл и стал твердить, что обязательно себе такой купит, когда вырастет.

Вспомнив о друге, Джеймс погрустнел и вернулся в купе. Возвращение в Хогвартс оказалось уже не таким радостным, как прежде, но он старался делать вид, что ему всё нипочем. К тому же капитан квиддичной команды, Эрик Джонсон, в его отсутствие совсем сдал, утратил после поражения Когтеврану веру в себя и вернул капитанский значок МакГонагалл. Джеймс и опомниться не успел, как получил его от декана и сам занялся командой. Снег на поле никак не помешал ему заставлять их по вечерам летать, как только выходят из школы, и в более суровых условиях отрабатывать различные манёвры.

— Я так понимаю, ты решил разнести в пух и прах слизеринцев, как только состоится матч, — подметил к концу месяца Римус, присев к раскрасневшемуся другу на диван.

— Да они у меня пожалеют, что вообще из своих подземелий выползли, — с самодовольным видом сказал ему Джеймс, успевший и провести усиленную тренировку, и, пользуясь привилегиями капитана, отблагодарить команду и сообщить им пароль, чтобы они смогли, как и он, принять горячую ванну в ванной старост. — Ты посмотри, какие у меня все боевые… Да мы вместе всех порвём!

На лице друга была написана некоторая обеспокоенность, но Джеймс сделал вид, что её не заметил. Ему больше стала интересна Лили, приближавшаяся к ним.

— Мальчики, а вы не заняты в выходные? — осторожно поинтересовалась она.

В конце января у неё намечался день рождения, и в этом году она решила позвать его отметить не только девчонок, но и тех немногих парней, с кем уже провела Рождество у Поттеров.

— Мы с Марлин и Мэри собирались встретиться в «Трёх мётлах» и посидеть… я уже заказала в «Сладком королевстве» тортик, чтобы туда принести… Мы могли бы и… все вместе встретиться и посидеть. Ну так… по-дружески, — краснея, уточнила она. — Вы придёте?

— Конечно же мы придём! — тут же заверил её обрадовавшийся Джеймс и приобнял растерявшегося Римуса за плечи. — Мы по-дружески только рады посидеть, да ведь, Лунатик?

— Д-да… конечно, — еле выдавил из себя друг, чьи волосы оказались взлохмачены не меньше, чем у главного Мародёра.

Позднее Джеймс лежал с улыбкой в кровати и смотрел в потолок. Ему хотелось говорить, а то и кричать от восторга. Он снова будет играть в квиддич. И у него сбылась мечта. Хотелось повторять и повторять друзьям, что он наконец-то будет с Эванс в Хогсмиде, но всякий раз, как только его взгляд касался пустой соседней кровати, ему становилось не по себе, и он молчал. Разве Римус и Питер способны в полной мере оценить его радость? Он не с ними первыми заговорил о той самой девчонке, по которой сходит с ума… не им жаловался на её отказы и презрение… и не они хлопали его по спине или плечу, говоря, что к некоторым девчонкам нужен особой подход или же нужно просто проявить терпение и подождать какое-то время. В своих мечтах Джеймс представлял, как обнимает и целует Лили хотя бы в щёку — теперь ведь у него есть даже повод! — дарил ей что-то красивое вроде серёжек или браслета.

— Дже-е-еймс… ну ты там уляжешься наконец или так и будешь ворочаться и мучить меня скрипом твоей кровати? — послышался в стороне голос Римуса.

К концу января луна как раз росла всё сильнее, и в первых числах февраля ожидалось полнолуние, поэтому друг и засыпал, и спал намного хуже обычного.

— Да улягусь-улягусь, — повернувшись на другой бок, заверил его Джеймс, вынужденный вырваться из приятных мечтаний, и заслышал вдалеке пронзительный вой. — Кстати, тебя твой мохнатый приятель в лесу уже заждался и зовёт…

— Не ври, нет у меня там таких приятелей.

— Да-а? А воет тогда кто?

На какие-то секунды в спальне воцарилась тишина. Кажется, Римус прислушался.

— Ну чего ты меня разводишь? Не воет же никто.

— Только что выл.

— Тебе показалось, наверное.

— Ничего мне не показалось, кто-то выл! Очень так далеко и так…

«Так протяжно, как прям волк или собака», — чуть не сказал Джеймс, но опять посмотрел на пустую кровать в стороне от себя и нахмурился. Наверное, это Хагрид отпустил свою собаку погулять, вот она и развлекается в Запретном лесу, решил он.

— Как? — спросил его Римус.

— Не важно, заткнись уже и спи.

Джеймс повернулся на другой бок и, выбросив из головы посторонние мысли о том, кто может выть в лесу, тоже постарался заснуть.

* * *

Первым местом их пребывания стало Мунго. Регулусу, сломавшему ногу, целители дали зелье, благодаря которому кости должны были срастись за считаные часы, и он лежал на койке. Родители же отказывались от помощи и не могли усидеть на месте.

— Мерзкий мальчишка! Осквернитель рода! Никогда!.. Никогда я больше не назову этого выродка своим сыном!

После того, как мать узнала от Регулуса, что это Сириус поджёг дом, она пребывала в бешенстве, ходила по палате и проклинала старшего сына как злейшего врага. Отец же помрачнел и на какое-то время покинул больницу. В приступе гнева он жену переплюнул. Сотрудники Министерства нашли на пепелище чьи-то останки, и отец, не дав им совершить проверку, заявил, что это останки Сириуса. Других живых существ, по его словам, не могло быть в доме.

— Но… это же останки Кикимера, — тихо заметил Регулус, когда отец снова вернулся к нему в палату.

— Неправда, сын, это останки Сириуса! — резко сказала ему мать, и он не посмел с ней спорить: когда она заводилась, это было бессмысленно.

К тому же родители не желали верить, будто Сириус получил от Тёмного Лорда задание убить других членов семьи.

— Не может такого быть! Тёмный Лорд не мог приказать прикончить нас, Блэков! — твёрдо стоял на своём отец. — Мы слишком много значим для этого мира! Наша кровь самая чистая и невероятно ценна!

Наверное, считать Сириуса мёртвым родителям было намного удобнее, как и говорить другим, что их дом могли поджечь только недруги, а не собственный сын. Регулус всё ещё был потрясён после случившегося и не знал, что ему думать. За те часы, что прошли с момента трагедии, он не мог выкинуть из головы лицо брата. Сириус с улыбкой отнял у него палочку, а потом поджёг комнату и запер его в ней. Брат обезумел, не иначе. Тот самый брат, который в детстве похлопывал его ладонью по голове и тепло говорил: «Держись меня, братик, я никому не дам тебя в обиду!» Брат, который всё это лето ходил за ним хвостом и верил каждому его слову… а ведь он очень огорчился, когда Регулус сказал ему, что пришло время уехать… Неужели этот самый брат мог пожелать его убить?

— Хватит киснуть, сын, вставай! — сказал ему отец, и Регулус послушался.

То ли он выпил мало зелья, то ли оно было не очень качественным, но наступать на ногу было немного больно, и он прихрамывал, когда они покидали больницу.

Вторым местом пребывания стал дом дяди Альфарда, и дядя, с которым мама и раньше не особо ладила, пользуясь случаем, решил высказать родственникам всё, что у него накопилось.

— Ну что, доигрались, погорельцы мои? Подсказать, какие недруги вам насолили или сами догадаетесь?

— Альфард, заткнись уже, и без тебя тошно! — сказал ему отец.

— А ты меня не затыкай, Орион! Я тебе не твоя жена и пока ещё хозяин в этом доме! Ходили они, оскорбляли всех подряд… Так вам и надо, будете знать, как мнить себя важными птицами! Полукровки, грязнокровки и предатели крови, если вы не забыли, тоже живые люди и души у них есть! Так что нечего было в них плевать!

— НЕ СМЕЙ ПРЕВОЗНОСИТЬ ПРИ МНЕ ЭТИХ ТВАРЕЙ!!! — гневно прокричала ему мать, но дядю Альфарда было не остановить:

— А я не превозношу, я говорю, что ты ничем не лучше их, сестра! И знаете что, не важно, кто с вами так поступил, думаю, вы заслужили, но лучше бы вы сами сгорели, чем Сириус! Толковый был парень… я подумывал его в завещание включить… Жалко, очень жалко, что в первую очередь гибнут хорошие люди. Он-то точно был такой, соображающий парень, не то что этот… ни рыба ни мясо.

«Этим», конечно же, был Регулус, и он предпочёл молча покинуть гостиную, где жаркие споры с каждой минутой только набирали обороты. Лежа в комнате для гостей, Регулус думал всё о том же… о брате. Сириус сошёл с ума. Обезумел. Иначе его страшный поступок объяснить было нельзя. С чего бы ещё ему творить такие вещи? Он же ничего не помнил… зла на родных держать не мог… Регулус думал и думал, и боялся признаться родителям в том, к какому выводу приходил.

Возможно, задание от Тёмного Лорда действительно было. Возможно, Сириус получил его намного раньше, а не в праздничный день. Возможно, он долго пытался его избежать, что-то придумать, мучился и не мог признаться родителям. Возможно, по этой причине он и был так безучастен и хмур, когда Регулус приехал на каникулы. Возможно, задание источило всю его волю, храбрость и силу, вот брат и совершил в канун Рождества ужасный поступок.

— ПОШЛИ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

Спор в гостиной привёл к тому, что к ночи родители покинули дом дяди Альфарда, а Регулус остался. Ему было велено подождать, когда они вернутся. Наверное, родители отправились к дяде Сигнусу и тёте Друэлле, чтобы спросить, можно ли расположиться у них. Регулус молча сидел в кресле и посматривал на дядю Альфарда, которому старенький домовой эльф поднёс бутылку и бокал.

— Чего вылупился? Тебе не налью, мал ещё, — грубо сказал ему дядя, но Регулус промолчал.

Глядя на дядиного домовика, он невольно вспомнил о Кикимере… Тот его очень сильно ценил, всегда выполнял приказы и слушал внимательно. Кикимер бы ему налил любой напиток, если бы Регулус только попросил, и не сказал ни слова родителям. А теперь и этого верного домовика нет, и уютного дома нет, и некогда заботливый брат… Неужели метка и впрямь стоила так дорого?

— Дядя, — помолчав, осторожно обратился Регулус, — как думаешь, а мы… А мы могли чем-то разозлить Тёмного Лорда?

— А по-твоему, его нужно чем-то разозлить? — спросил дядя Альфард и протянул пустой бокал домовику. — По-моему, того, как вы своим родом и состоянием кичитесь, уже достаточно…

— В смысле? Мы же Блэки, мы…

— Ой всё, уберись с моих глаз! И да, если хочешь, можешь остаться и пожить у меня. Только не приставай ко мне со своими вопросами и прочей ерундой!

Судя по тому, что родители долго не возвращались, у дяди Сигнуса тоже возникли какие-то затруднения, поэтому Регулус, прихрамывая, поднялся в спальню для гостей и, раздевшись, лёг в постель. Только когда он немного расслабился, его вдруг осенило. А что, если в этом всё и дело? В том, что они Блэки… древнейший род… в том, что у них большое состояние и некоторые их представители могли купить себе звания и места в Министерстве… Регулус задержал дыхание и похолодел. Впервые ему стало страшно от собственного кумира. А что, если Тёмный Лорд при помощи Сириуса хотел устранить тех немногих, кто ещё обладал средствами и влиянием и мог ему противостоять?

«Да нет, это безумие, он не мог! Он не стал бы!» — возразил сам себе Регулус, но было уже поздно: зерно сомнения было посеяно и желало расти.