Правила Хэллоуина (гет)

октябрь 2002

В камине весело и ярко пылала передовица «Ежедневного пророка», и Корнелиус Фадж на ней заламывал руки в бесполезных попытках защититься от огня. Чистокровные пуристы, чуть выждав, пока послевоенная неразбериха достаточно не утомит людей и забудутся провалы властей, случившиеся сразу за возвращением Темного лорда, попытались восстановить хоть каплю прошлого влияния и отыграться картой «при Фадже все было хорошо», но их идея потерпела фиаско, встретив сопротивление неожиданно сплотившегося магического общества.

Так что Фаджа, по меткому выражению непотопляемой Риты, «размазали как сливочную помадку по противню», припомнив ему и Хогвартскую эскападу Амбридж, и паранойю, и — особенно — травлю Гарри. Пресса и публика продолжали любить Гарри нездоровой восторженной любовью, не давая ему натурально ни минуты покоя.

— Так мы тыквы режем или нет?

Гермиона внутренне застонала. Много лет назад, когда Гриммо еще был штаб-квартирой Ордена, на Рождество она пыталась увильнуть от повинности развешивать украшения в надежде немного почитать. Тогда мальчишки, не иначе как из чистой вредности, поймали ее на слове, что вот свое-то собственное жилье она непременно будет украшать к каждому празднику. Хоть к Майскому дню, хоть к официальному дню рождения королевы.

О чем сейчас даже немного сожалела, потому что Гарри и Рон явно отследили по календарю все мало-мальски стоящие праздники и заявлялись в гости перед каждым из них с намерением помогать ей украшать дом, а заодно есть пиццу, трепаться и наводить всяческий переполох в ее тщательно организованном жилом пространстве.

Иногда она ненавидела жить отдельно.

Не прошло и года с ее переезда, а коробки с украшениями уже захватили бы полчердака, не будь она ведьмой и не знай чар уменьшения. И это она еще не праздновала тут Рождество!

Вот и сейчас мальчишки нагрянули к ней вечером накануне Дня Всех Святых с шестью пиццами, пакетом уменьшенных тыкв, охапкой каких-то колосьев, гирляндой чеснока — «Удобно: и украшение, и оберег!» — и почему-то связкой сушеных грибов. При виде грибов Гарри зарделся и запихал их обратно в пакет, оправдываясь, что забыл сдать в аврорат вещественное доказательство.

Пиццы они слопали, сидя на ковре в гостиной, запивая тыквенным соком. Как-то так вышло, что тыквенный сок полностью ушел из повседневной жизни Гермионы, стоило ей окончить школу. Он не числился в меню ни в кафетерии Мунго, где она проходила обучение, ни в столовке — весьма ужасной — Министерства, ни в волшебных пабах, куда она заглядывала порой посидеть с друзьями. Не продавался в магазинах. Не то чтобы она скучала по тыквенному соку, но почему-то каждый раз, собираясь втроем, они, не сговариваясь, отдавали предпочтение именно ему. Это была их неписаная традиция.

— Земля вызывает Гермиону! — Гарри чуть пихнул ее коленку своей ступней в носке.

Девушка дернулась, выныривая из ступора, вызванного перееданием.

— У меня же нет никаких шансов вас переубедить, да?

Рон широко ухмыльнулся:

— Ты знала, что мы сдержим обещание. И скажи спасибо Гарри, он отговорил меня принести тех пищащих этим, как его, ультразвуком ругательства мышей, что Джордж недавно запустил в продажу. Повесили бы на забор твоему соседу. Они бы говорили ему гадости, а он только смутную тревогу ощущал — красота!

Гермиона пихнула Рона локтем, друг ойкнул и показал ей язык. Гарри встал и протянул ей руку:

— Ладно, декораторское агентство «Золотое трио» выходит на тропу войны. Достать ножи!

_________________________________

— Мерлин, Гермиона, что это за дерьмо морщерогого кизляка?

— Это репа!

Кажется, ее усилия по предварительной подготовке к празднику останутся неоцененными.

Рон с подозрением разглядывал сидящий на кухонном столе бугристый грязно-желтый комок примерно восьми дюймов диаметром. Девушка и сама признавала, что репа ей досталась, мягко говоря, неказистая, но других в магазине не оказалось, а время поджимало, вот и пришлось удовольствоваться этой.

— А что она тут делает?

— Я вырежу из нее фонарь Джека.

Рон и Гарри переглянулись с недоумением.

— Это традиционная основа, — добавила Гермиона немного обороняющимся тоном, чуть помедлив.

Рон не выглядел убежденным:

— А тыква тебе чем не угодила? Мы вон каких купили, пузатых…

— Я хотела, чтобы украшения отражали видение наших предков, — скрестила руки на груди Гермиона.

Парни переглянулись, понимая, что грядет импровизированная лекция.

Девушка их проигнорировала, бегло описав кельтские воззрения на Самайн, поздние идеи Колеса года, и, проведя краткий экскурс в историю термина «фонарь Джека», подытожила:

— И хоть тыквы мне дороги как память о Хогвартсе, к традиционным атрибутам Самайна их относить нельзя, просто потому что они в Европе не росли, это позднее заимствование от американцев.

Гарри, не терявший времени зря и уже сосредоточенно пыхтящий над своей тыквой, поднял голову, протирая рукавом линзу очков от ляпнувшей на нее мякоти:

— Это было очень познавательно, Гермиона, но надо признать, что репа немного э-э-э… мелковата, не находишь?

— Я попробую использовать на нее энгоргио, сделаю как раз со среднюю тыкву. А на следующий год попрошу Хагрида вырастить несколько, у него отлично выходят гигантские овощи.

— Ага, и она будет выглядеть как гигантское дерьмо морщерогого кизляка! — пробурчал Рон.

Гермиона от души вытянула друга скрученным кухонным полотенцем.

В негласном соревновании на лучшего резчика по тыквам и репам победил Рон. Из них троих у него оказалась самая твердая рука и наименее паршивый навык рисования. Его тыква радостно скалила рот с одиноким зубом и таращила сведенные в кучу глаза, словно намеренно сделав максимально нелепую рожу.

Рон, управившись первым и показав друзьям класс, поддразнивал то Гермиону, которая выяснила, что репка потверже и поупрямее тыквы, то Гарри, умудрившегося заляпать мякотью всего себя несмотря на постоянно обновляемые очищающие чары, и лениво листал «Придиру».

— Министерство под покровом секретности планирует издать Закон о Браке и назначать пары с помощью новейших разработок Отдела Тайн…

— Вот как поженят тебя с Амбридж!

— Нет, Гарри, для нее только ты, она так явно по тебе сохла, аж автографы клянчила.

Поттер рукой со шрамом показал Рону неприличный жест из двух пальцев.

— И плакаты потом с твоим желанным, но нежелательным лицом на стену себе лепила, — не сдавался Рон, пытаясь выжать из темы все потенциально смешное. — Прям рядом с розовыми тарелочками с котятками…

Гарри изобразил пантомимой, как блюет в свою недорезанную тыкву.

— Фу, мальчики!

— Гермиона, он первый начал! — Девушка демонстративно потянулась за кухонным полотенцем. — Ладно, что там еще в мире альтернативных новостей?

— Ну… — Рон листнул пару страниц. — У Кингсли страстный роман с главной русалкой Черного озера, одна дамочка разглядела образ Мерлина на тосте и готова показать всем за сикль и три кната, и в Британии видели Анку.

— Кого?

— Духа-проводника мертвых на тот свет. Помогает тем, у кого возникли проблемы или кто не очень хочет.

— Да? Тогда что-то он запоздал, главному нежелающему сдохнуть мы уже сами помогли, — пробурчал Гарри, вертя свою тыкву туда-сюда.

— Звучит так, будто Трелони тоже возжелала чести писать в «Придиру», — хмыкнула Гермиона.

Ее немного раздражало, что она дольше всех возится со своим фонарем, но репка, видимо, попалась незрелая, и нож шел плохо. Поддавшись порыву, она начала вычерчивать круги у глаз репы. Это Гарри за то, что из всех шести пицц не оказалось ни одной гавайской.

По правде говоря, она ужасно радовалась приходу друзей и их нелепому обету украшать ее дом: месяц выдался тяжелый, с этого года им стали доверять пациентов — под руководством целителей-кураторов, конечно, — но все же. И она потеряла пациента. Да, случай неизлечимый, да, они сделали все, что могли. Но он был такой славный пожилой джентльмен, был любезен и учтив с ней и, сам зная свое состояние, старался поддержать расклеившуюся практически у него на глазах Гермиону. После она рыдала в раздевалке, где ее нашел куратор, молча севший рядом и положивший руку ей на плечо. Потом она еще поплакала у мальчишек на Гриммо, и сейчас ей казалось, что их немного нарочито-веселое поведение специально предназначено для нее. Как же она их любила.

Рон тем временем дошел до страницы с гороскопом и теперь вещал с завывающими интонациями их учительницы прорицаний, что Гарри на этой неделе особо уязвим к мозгошмыгам — «Затыкай уши, приятель, чтобы не налетели!», — Гермионе предстоит встреча с потусторонним, что перевернет ее мир, — «Анку лично скажет, что в «Истории Хогвартса» все вранье», — а сам Рон обнаружит в себе невиданные таланты — «Ага, не спать на лекциях по истории волшебного права».

С горем пополам закончив резьбу, они перешли к превращению овощей в фонари. Свеча-таблетка — других у Гермионы не нашлось, и Рон чуть было не сорвался домой за «приличной восковой» свечкой — в тыкве Гарри оказалась с браком и горела каким-то неровным, моргающим пламенем. Криворожая тыква от этого выглядела ну совсем зловеще даже на ярко освещенной кухне Гермионы.

— Давайте поменяем, а то мерцание это… — Гарри поднял за хвостик крышку фонаря, намереваясь дунуть внутрь, как Рон резко прикрикнул на него:

— Не вздумай!

Гарри застыл в полунаклоне и с приоткрытым ртом.

— Никогда не задувай фонарь Джека, — сказал Рон уже спокойнее. — Это очень плохая примета.

— Рон, серьезно? — начала Гермиона, но Гарри лишь пожал плечами, послюнил пальцы и потушил свечу щепотью.

_________________________________

Развесив по дому гирлянды из чеснока и живописно разложив по каминной полке колосья, мальчишки решили, что настал черед гвоздей программы. В порыве декораторского зуда Рон и Гарри левитировали фонари туда-сюда, заставляя пламя в них нервно подрагивать. Гермиона с удовольствием подливала масла в огонь, критикуя варианты: на кухонном столе занимает слишком много места, в гостиной будет перебор с украшениями, да, даже если поставить на подоконник, в прихожей легко случайно задеть и уронить, а в спальню не вздумайте соваться оба.

В итоге Гарри сдался первым. Сладким голосом он спросил:

— А знаешь, Гермиона, что мы совсем, совсем забыли украсить?

Гермиона мысленно пробежалась по списку. Вроде бы все. Они даже на дверь ванной трансфигурированную из салфетки летучую мышь повесили.

Рон сообразил первым и расплылся в улыбке Чеширского Кота:

— Ты прав, приятель, возмутительное упущение с нашей стороны. Ведь дом совсем не выглядит празднично снаружи. Что об этом скажут твои соседи?

Гермиона похолодела. Нет, только не лужайку…

Дело не в том, что она была из тех, повернутых на идеально подстриженном на ровно семь сантиметров газоне. Но ее сосед… Северус… мистер Снейп, в общем, свою сторону содержал в невозможном, комар носа не подточит, порядке. И Гермиона старалась соответствовать столь высоко задранной планке, просто потому что запущенность одной половины дома испортит общее впечатление. Вовсе не потому, что немного завидовала тому, как Снейп со вкусом и лаконично оформил лужайку перед домом. Он, конечно, вряд ли что-то скажет о тыквах, почти вся улица в них, но в ее воображении возникла глумливо задранная бровь, что была красноречивее любых слов.

После короткой дискуссии, где Гермиону задавили числом, мальчишки понесли на улицу тыквы, Рон прихватил и репу, хоть и всем своим видом изображал, что одно прикосновение к ней причиняет ему страдания.

Ежась от северного ветра, они некоторое время переставляли фонари, пытаясь подобрать им идеальное место и создать композицию. То Гарри, то Рон по очереди бросали настороженные взгляды на темные окна второй половины дома.

Первым сдался Гарри.

— Он, — Поттер кивнул в сторону двери слева, — не обижает тебя?

— Нет, — ответила Гермиона. — У нас совершенно нормальные соседские отношения.

Рон неверяще фыркнул: ему никак не удавалось уложить в голове всю степень невезения Гермионы.

На самом деле у них действительно получились нормальные соседские отношения. Она немного знала его, он немного знал ее, так всегда происходит, когда живешь бок о бок. Она знала, что он по воскресеньям покупал пиццу и каждое утро в любую погоду пил кофе на заднем крыльце. Снейп наверняка в курсе, насколько она зависима от индийской еды, и совершенно точно знал о сокрушительном разочаровании, которым обернулись ее попытки разбить садик пряных трав. Единственный уцелевший розмарин подарен им к новоселью, когда он возвращал ее блюдо от пирога. Гермиона выяснила, что он любит музыку: звукоизоляция у них в доме паршивая, но она не возражала против его увлечения Леонардом Коэном и Ниной Симон, хотя «Avalanche» первого и версия «Sinnerman» второй ей немного поднадоели. Он таскал ее Popular Mechanics, National Geographic и The Lancet, то ли с помощью акцио прямо из ящика, то ли подкарауливал почтальона. Можно было бы зачаровать почтовый ящик, но ей было не жаль, и скорее забавляло наблюдать за его игрой в жулика. Журналы он потом виртуозно подкидывал обратно, а Гермиона все ждала, когда он не устоит перед соблазном и оставит пометки на полях. Он подкармливал Крукшанкса, и однажды она видела, как Снейп, воровато оглянувшись, почесал кота меж ушей. Словом, в этом нелюдимом, но в целом симпатичном ей человеке порой сложно было разглядеть ее учителя-мучителя и героя войны.

Однако час был довольно поздний, а завтра у всех троих рабочий день, да и запал уже кончился. В итоге они поставили по фонарю на каждую из ступенек, ведущих к дому. Пару раз поменяли местами, чтобы тыквы не заслоняли репу, которая с помощью энгоргио подросла, но привлекательнее не стала.

Все трое минутку постояли, скептически оценивая результат.

— Ну, — с чуть наигранной жизнерадостностью заключил Рон, — по-моему, симпатично.

— Да, — мужественно соврала Гермиона, клятвенно обещая себе, что чуть попозже просто занесет плоды в дом. — Живенько.

Завершив миссию, парни засобирались. Гарри сбегал за не сданными в аврорат грибами, и они с Роном по очереди крепко ее обняли. Они одновременно и уважали ее желание жить самой, и ужасно за нее беспокоились.

— Заглядывай почаще, ладно? — напомнил Гарри на прощание. Тут он проказливо улыбнулся. — И не задувай фонарь Джека!

Посмеиваясь, они ушли в сторону тихого тупичка, на который не выходило ни одного окна, откуда Гермиона обычно аппарировала.

_________________________________

На залитой желтым фонарным светом улице оранжевые огоньки тыкв теплыми бликами лишь подчеркивали темноту, прятавшуюся между домами, за изгородями, у крылечек.

На ступеньках со стороны Грейнджер стояли — по одной на каждой — три тыквы. На самой нижней ступени самая крупная, пузатая, с шальной и чуть залихватской улыбкой, одиноким торчащим зубом и косыми глазами. Вторая, поменьше и вытянутая, явно пострадала от рук неумелого резчика и походила на жертву инсульта с перекошенным ртом. Третья — Снейп прищурился, вглядываясь, — оказалась крупной репой. У этой были маленький шрамик-молния и вырезанные контуры очков. Видимо, Поттер опять чем-то насолил подруге.

Северус сам не понимал, зачем задержался у двери соседки, разглядывая ее фонари Джека, но темное тянущее чувство, каждый Хэллоуин не дававшее ему покоя, требовало постоять еще, побыть здесь. Этот Канун выдался ленивым, всего одна заблудшая душа, постаревшая светская львица, упрямо отказывалась идти с ним «в таком виде», упорно сетуя на отсутствие возможности навести марафет. Снейпа подобное себялюбие и забавляло, и бесило разом, но проторчать всю ночь в будуаре мертвой дамы ему совсем не улыбалось, поэтому он, подпустив в голос бархатной хрипотцы, убедил леди, что она выглядит достойно для столь серьезного события, как отправление в последний путь. С этой работой ему приходилось быть куда любезнее, чем он предпочитал.

Хлопнула дверь, и на пороге появилась сама Гермиона. Зябко передернув плечами, она быстро спустилась по лестнице, наклонилась и — фью! — задула все тыквы и репы. Не оборачиваясь, не замечая окутанного магией Снейпа, девчонка деловито подхватила самую крупную тыкву и понесла в дом.

Идиотка! Кто в здравом уме на Хэллоуин тушит огонь в фонаре Джека! Червячок беспокойства завозился у него на сердце.

Грейнджер появилась снова, в этот заход утащив два оставшихся светильника.

— Жди дурного гостя, — пробормотал Северус себе под нос.

Растоптав порыв постучаться и стать этим гостем самому, Снейп дошел оставшиеся несколько шагов до своего входа, поднялся, мысленно ухмыльнувшись реакции гипотетического зеваки на саму по себе открывшуюся и закрывшуюся дверь, и ступил в дом. Вспыхнул, приветствуя хозяина, свет в прихожей.

Северус усталым жестом снял с себя маскирующие чары: рядом с усопшим в них нужды не было, но, оказываясь один на улице в Канун, он предпочитал прятаться, после того как понял, что нечто в нем пугает людей. Нарочито медленно он стащил пальто, размотал шарф, тщательно все развесил, разулся, аккуратно поставил ботинки, напялил клетчатые тапочки, всученные Макгонагалл на прошлое Рождество, и медленно пошел на кухню.

Тянущее чувство смешалось с желанием устроить выволочку девчонке за недальновидность и пренебрежение правилами. За столько лет в волшебном мире она должна была уже научиться отделять зерна от плевел, а пустые сказочки от старых, проверенных обычаев. Он знал, что Грейнджер не суеверна и не верила в знаки, и в учительской как-то раз неделю непрерывно обсуждали ее феерический отказ от Прорицаний, но хотя бы базовые вещи надо знать.

Северус неторопливо и без магии подогрел воду — не доводить до кипения, чтобы не обжечь нежные листья, — обстоятельно заварил себе чай с можжевеловыми ягодами, сосредотачиваясь на процессе изо всех сил, чтобы не давать своим мыслям устремляться к соседке, пока строил цепочки связей между фактами. Молчавшее всю дорогу домой путеводное чувство, ожило у двери девчонки, но покойника тут нет. В груди тянет едва-едва, словно первые намеки о грядущей сильной боли. И Грейнджер задула фонарь, фактически приглашая любого неприкаянного на огонек, точнее, отсутствие огонька..

Снейп отпил чай, смакуя терпковатый привкус. Если повезет, он успеет перехватить «гостя» до того, как девчонка поймет, что происходит. Отчаянно не хотелось попасться ей на глаза с покойником под ручку. Что-то подсказывало ему, что когда он ведет кого-то за вуаль, зрелище не самое приятное. Нести в себе часть вечной силы и хранить равновесие — все это оставило на нем печать. К счастью, видимую лишь во время Кануна.

_________________________________

Плюхнув на кухонный стол тыкву и репу, Гермиона облегченно выдохнула. Украшать все было довольно весело, особенно подначивать мальчишек, но завтра, выходя из дома в несусветную рань, чтобы попасть в Мунго к началу летучки, она не желала спросонья споткнуться о фонарь Джека и явиться к своему куратору с собственным фонарем.

Вяло поразмыслив, воспользоваться ли эванеско или сохранить их с друзьями резчицкие шедевры под стазисом до следующего года, Гермиона решила в пользу второго. Может быть, ей повезет и в будущем году парням надоест играть в декораторов, а если нет, можно будет сравнить, улучшатся ли их навыки.

Заколдовав овощи, девушка навела порядок — тыквенные семечки оказались повсюду, даже к потолку прилипли, — вымыла посуду, проверила висящий на холодильнике список покупок и бытовых дел и направилась из кухни в гостиную, собираясь потушить камин и идти наверх, готовиться ко сну. Крукшанкс, философски продрыхнувший в ее спальне весь вечер, столкнулся с ней в дверях кухни и деликатно мяукнул, намекая, что из-за хозяйкиных причуд вынужден был пропустить ужин. Гермиона полезла за банкой кошачьей еды.

— Прости, милый, мы немного увлеклись, но ты сам мог спуститься и попросить, я специально не стала тебе накладывать, ты же не любишь полежавшее, — обратилась она к коту.

Крукс зашипел и разразился утробным воем.

— Да-да, — отозвалась Гермиона, перебирая консервы в поисках его самых любимых, поддаваясь кошачьим капризам. — Я понимаю твою обиду, но совсем нет смысла скандалить, — с нужной жестянкой в руках она обернулась и увидела стоящего в дверном проеме мужчину.

Грейнджер, хоть и будущий целитель, вред в рамках самозащиты и профилактики дурных поступков причинять никогда не стеснялась. Не раздумывая, она метнула в незваного гостя банку, резко пригнулась, прячась за столом, сотворила щит и уже из этого положения пальнула ступефаем.

Чтобы понять, что она не слышала ни звука падения бесчувственного тела, ни ойканья от удара банкой, черт, да самого звука попадания консервов в голову или щит тоже, у нее ушла пара секунд.

Кот не унимался.

Стол со стульями затруднял обзор, хорошо видны были только замершие в третьей позиции ноги в практичных ботинках и коричневых гетрах.

Их владелец прочистил горло и заговорил знакомым голосом с чуть уловимым акцентом:

— Я нижайше прошу прощения за вторжение, милая барышня, и, умоляю, не бойтесь, но у меня, к моему великому сожалению, чрезвычайные обстоятельства, и совсем не к кому обратиться…

Гермиона высунула из-за стола голову, убеждаясь, что ей не мерещится. На ее кухне и правда стоял тот самый пожилой джентльмен, смерть которого так опечалила ее всего пару недель назад. Вот только на призрака он был не похож, ничего серебристого или полупрозрачного, на инфернала тоже, вон, говорящий, поза естественная, хотя какая-то неправильность в его образе ощущалась, но девушка не могла точно решить, в чем именно она заключалась.

— Мистер Дальберг, — слабым голосом произнесла Гермиона, — как вы тут оказались?

Покойник чуть поменял позу, став более расслабленно, но руки демонстративно держа на виду, и посмотрел на девушку с сожалением.

— Я напугал вас, мои извинения. Но у меня мало времени, и мне нужна помощь.

— Вы же умерли, — глупо ответила она. И Оборотное не могло воссоздать образ умершего — это одна из аксиом, так что на чей-то дурацкий и жестокий розыгрыш не похоже.

— К сожалению, — развел руками пожилой джентльмен, — это и стало причиной моих проблем.

Гермиона открыла рот, собираясь спросить, при чем здесь она, но тут раздался стук.

Стук был частый, короткий, но какой-то такой тяжелый и весомый, словно к Гермионе решила нагрянуть Статуя Командора. И от этого стука почему-то хотелось поежиться.

— О, — заметил ее незваный гость, отступая от косяка, — прошу прощения, боюсь, это за мной.

Гермиона, благоразумно держа подозрительного мертвеца на прицеле, поднялась на ноги.

— Идите вперед, я не собираюсь к вам спиной поворачиваться.

Мистер Дальберг кивнул и попятился, продолжая показывать ей пустые руки. Таким методом они переместились из кухни в прихожую, где Гермиона крикнула в сторону двери:

— Кто там?

— Мисс Грейнджер, откройте немедленно, — раздался голос ее соседа.

— А чем докажете, что это правда вы, мистер Снейп? — возразила взвинченная девушка.

— Вы меня пирогом угостили на новоселье, Грейнджер, шевелитесь уже! — рявкнули из-за двери, и то ли тонкая филенка так искажала его голос, то ли воображение играло с ней шутки, но появилось в нем какое-то жутковатое эхо, перекаты которого вызывали дрожь.

Гермиона махнула палочкой в сторону входной двери, открывая ее, и, держа своего первого гостя в поле зрения, чуть повернулась к Снейпу.

Тот стоял на ее пороге с такой прямой спиной, что выправке позавидовала бы йоменская стража, без пальто, в одном джемпере и — это тапочки в клетку-тартан?

Не здороваясь и не спрашивая разрешения, Снейп вошел в дом и уставился на мистера Дальберга.

— Мисс Грейнджер, вы знакомы с этим человеком? — Эхо все-таки вызывала не дверь, и от него у Гермионы в животе что-то замирало, будто зависая на верхней точке американских горок.

Момент был из тех, когда невольно начинаешь сомневаться, а не поехала ли у тебя крыша. В ее доме откуда-то взялся умерший две недели назад человек, причем выглядящий весьма для покойника свежо и цветуще. Снейп, который с самого ее приезда всегда был любезен, хоть и несколько дистанцирован, сейчас вел себя агрессивнее своей профессорской ипостаси и держался как-то неестественно прямо, при этом почему-то избегая смотреть ей в глаза. И Крукс орал и на Снейпа тоже. На контрольный вопрос сосед ответил и войти смог без приглашения, поэтому вряд ли он доппельгангер или вампир. Но что-то в нем было иное, чуждое, как и в на первый взгляд нормально выглядящем мистере Дальберге. Только она не могла понять, что именно.

_________________________________

Снейпу показалось, что сквозь грудь пропустили швартовый канат и его, как судно к берегу, потянуло в сторону Грейнджеровской половины.

Проклятье, кто-то к ней явился, да еще и не стал ходить вокруг да около, сразу в дом. Снейп опрометью помчался к выходу, как был в тапочках, вылетел на улицу и в два шага оказался у парадной двери девчонки.

Он, конечно, знал, что Гермиона не промах, но она имела дело с живыми. И ему было за нее страшно, потому что беречь живых от мертвых, ну и наоборот, разумеется, — его удел.

Пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть ей какую-нибудь гадость в ответ на идиотские попытки в проверку личности, но в дом Северус попал.

В прихожей стояла вполоборота к нему Грейнджер, у ее ног, выгнув спину, выводил утробную руладу кот. Девчонка навела палочку на замершего у противоположной стены пожилого мужчину, словно сошедшего с фотографии эдвардианской эпохи. Все эти норфолкские жакеты, твидовые брюки, гетры — воплощенный джентльмен из сельской местности. Коротко подстриженные седые волосы, аккуратные бачки, щеголевато завитые белые усы дополняли образ, доводя его практически до лубочной ненатуральности.

Покойный в ответ рассматривал Снейпа со сдержанным любопытством.

Немая сцена затягивалась, кот орал на фоне, подходили к концу невеликие запасы терпения Северуса.

— Честно говоря, — нарушил молчание гость, — я ожидал, что вы будете как-то… внушительнее.

— Вы на тот свет собрались или на карнавал? — огрызнулся Снейп.

— Простите мне некую неопытность, я впервые умираю, — немного нервно рассмеялся тот в ответ. — Ах, где мои манеры? Карл Иоганн Дальберг, к вашим услугам. — По-английски он говорил удивительно гладко, и легчайший акцент скорее добавлял речи выразительности.

— Северус Снейп, — коротко кивнул он.

— Сожалею, что наше знакомство состоялось в столь печальных условиях, мистер Снейп. Но должен заявить, что у меня есть незаконченное дело, и не завершив его, я с вами отправиться, к сожалению, не могу. Мои извинения за неудобства.

Снейп моргнул. Даже в среде чистокровных такая старомодная велеречивость уже выходила из употребления.

Грейнджер таращилась на них с чуть приоткрытым ртом, палочка в ее руке, однако, даже не дрожала. Кот продолжал орать.

— И что же это за дело, мистер Дальберг, раз вы сочли уместным заявиться в ночи к девушке без приглашения? — скрестил руки на груди Северус, по привычке раздраженно притоптывая носком тапочки. Выходило менее эффектно, чем с ботинками из драконьей кожи, но он не сдавался.

— Ничего такого, что могло бы затронуть честь юной дамы, уверяю вас. Я не позволил бы себе поступить с дражайшей целителем-стажером Грейнджер нехорошо.

— Не юлите, — надавил Снейп.

Завывания кота, распушившегося раза в два и переводящего недовольную плоскую морду с одного гостя на другого, мешали разговаривать, и несколько обиженный Северус — он подкармливал неблагодарную скотину все лето — цыкнул на девушку:

— Грейнджер, уймите уже его!

Девчонка со стуком захлопнула рот, отмирая, и гневно нахмурила брови.

— А, то есть теперь вы меня заметили?!

— Истерическая реакция на незнакомые раздражители типична для женщин, — назидательно ответил Снейп. — Будьте выше этого.

Зря он это сказал.

— Вы, — выдохнула Грейнджер, переводя палочку на Северуса. Тот покосился на кончик, выгнув бровь. — Что вы тут устроили? — она невоспитанно ткнула левой рукой сначала в сторону одного гостя, потом другого. — Вы оба. Заявились без приглашения, разговаривают, словно меня тут нет, один вообще мертвый, второй указывает, как мне обращаться с моим котом. А ну-ка, немедленно объяснитесь или продолжите свой диалог на улице, господа!

Дальберг со Снейпом переглянулись, оба удивленные вспышкой. Видимо, частью программы обучения целителей в Мунго был курс вербального давления на пациентов, чтобы те соблюдали предписания, раз девчонка свой командный тон отполировала до нестерпимого сияния.

Старательно избегая ее взгляда — из опасения, что она увидит, как его глазами глядит некое хтоническое существо, а Северусу этого отчего-то не хотелось, — он сквозь зубы процедил:

— Простите, мисс Грейнджер. Как глупо с моей стороны поставить вашу безопасность выше условностей. Тем более что вы сами ей предпочитаете пренебрегать.

Девчонка на мгновение округлила глаза, еще бы, зрелище извиняющегося Снейпа — чрезвычайная редкость, но потом снова насупилась.

— Я не понимаю, о чем вы. Дверь заперта, защитные амулеты работают…

— Но гость из-за вуали нагрянул все равно, — перебил Северус. — Мертвым плевать, сколько у вас замков и сколько амулетов. Важен лишь свет фонаря, который вы так опрометчиво погасили. Вы считаете себя выше правил жизни в Волшебном мире? От Поттера заразились? — его несло, но вся ситуация словно отбросила на много лет назад, когда эти чертовы дети были его ответственностью, и он по привычке, словно любимый разношенный свитер, напялил на себя прежнюю профессорскую персону.

Раздражение кипело, норовя паром повышибать все предохранительные клапаны, нарушить их с Грейнджер чудесное маленькое соглашение быть просто соседями. Он четыре года скрывал от всех своих знакомых, как именно ему удалось выжить, но стоило додельной девчонке поселиться рядом, и спустя считаные месяцы его секрет вышел наружу! Хранить тайны от этих детей всегда было занятием бессмысленным.

Грейнджер смотрела на него пытливо и подозрительно, словно собиралась снять шкуру и примерялась, откуда начать. Казалось, его спич она пропустила мимо ушей, потому что вдруг осведомилась:

— На вас проклятие?

Повисла пауза. Покойник, до этого стоявший тише воды ниже травы, тихонько хмыкнул.

Снейп замер, колоссальным усилием схлопывая гнев, пряча его под щиты, тяжело дыша от контраста между вольно выражаемыми эмоциями и их отсутствием.

— С чего вы взяли?

— Не совсем естественная поза, странное поведение, у вас что-то с голосом и вы не смотрите в глаза. Вы заколдованы? Вам нужна помощь? — Беспокойство в ее тоне было таким искренним и настоящим, что Северусу на мгновение даже расхотелось злиться на нее. Впрочем, с этим порывом он быстро совладал. А потом совладал с порывом наорать на нее еще раз.

— Вы наблюдательны, но из фактов делаете неверные выводы, — осторожно начал он. — Я не проклят.

— Mein Gott! — не выдержал покойник. — Вы так будете спорить еще долго, а у меня есть только ночь, и мне нужна помощь! Барышня, он — Мрачный Жнец и пришел забрать меня на тот свет!

Снейп развернулся к нему, свирепо оскалившись. Если бы правила позволяли, он бы утащил этого болтливого болвана прямо сейчас, но без согласия нельзя. И применять силу к мирно просящему помощи было неправильно…

— О-ох, — выдохнула девчонка, глядя на Снейпа круглыми глазищами. — Вы — это он?

Северус раздраженно прищурился:

— Мисс Грейнджер, впечатлен вашей наблюдательностью. Будьте любезны, воздержитесь от глупых вопросов впредь.

— Да нет же, — не сдавалась нахалка. — Вы — Анку? Раз пришли за ним, — она кивнула на упрямо выпятившего подбородок гостя.

Снейп не собирался ничего признавать, а уж свою бытность каким-то персонажем из мифов тем более.

Грейнджер продолжала, как водится, не нуждаясь в реакции собеседника:

— Надо же, — сказала она с несколько нервным смешком. — Второй раз на моей памяти в «Придире» написали правду. И первый — заметьте! — был с моей подачи, — она окинула Снейпа восхищенным и чуточку алчным взглядом, от которого Северусу захотелось поежиться. С таким же голодом в глазах Грейнджер смотрела на еще не изученные ей рецепты зелий на уроках, предвкушая, как она сейчас закидает бедолагу-профессора вопросами по самую сальную макушку.

— Грейнджер, соберитесь, — скомандовал он, подавляя в себе желание отодвинуться. — У нас тут дело, похваляться будете потом.

Девчонка пропустила шпильку мимо ушей, наклонилась и сгребла неумолкающего кота. Оказавшись на руках у хозяйки, рыжий сменил пластинку и перешел с завываний на шипение.

Грейнджер заворковала какую-то бессмысленную чушь, пытаясь его успокоить, и повернулась к Дальбергу.

— Простите, я немного ошарашена. Вы сказали, что вам нужна помощь?

Тот кивнул.

— Хорошо. Проходите в гостиную, — она махнула рукой, показывая направление. — Я сейчас покормлю Крукса, и мы поговорим.

Стоило девчонке захлопнуть за собой дверь кухни, как Снейп изобразил самую любезную гримасу из своего арсенала:

— После вас, — всем видом показывая, что глаз с покойника не спустит.

Ответная вежливая улыбка усопшего была настолько непринужденно-натуральной, что просто наверняка была фальшивой.

Они вошли в комнату. Судя по всему, нелюбовь к Хэллоуинским атрибутам касалась у Грейнджер только тыкв, другие символы богатого урожая обильно украшали пространство. Дальберг принялся рассматривать содержимое многочисленных книжных полок, явно стараясь скрыть свою нервозность. Северус, заняв позицию у стены, откуда ему было видно гостиную и вход в нее лучше всего, прислушался к себе. Совершает ли он ошибку, доверившись Грейнджер? Не навредит ли ей этот чудаковатый, но не кажущийся опасным старикан? Что ему от нее нужно?

Девчонка появилась в дверном проеме бесшумно, словно призрак. Северус поморщился от сравнения. Однако от его взгляда не ускользнуло, как она чуть поколебалась, но расправила плечи, задрала подбородок и вошла. Почему-то понимать, что ей нужно так явно собраться с силами, чтобы поговорить с ним, было неприятно.

— Прошу, садитесь, — она указала на диван практичного серого цвета и пару ярко-желтых кресел. И тут же смутилась, глянув на покойника. — Ой, простите, вы же, наверное, не можете…

— О, не волнуйтесь, я могу взаимодействовать с материальными объектами, если сосредоточусь, — заверил ее Дальберг, садясь в кресло. Подушка под ним не прогнулась.

Снейп с неохотой отлип от стены, но лучше держаться подле девчонки, мало ли. Он уселся рядом с ней на диван, выбрав минимально допустимое приличиями расстояние. Грейнджер глянула на него искоса, но промолчала и отодвигаться не стала.

— Ну и? — не выдержал Северус.

Покойник сцепил сложенные на коленях руки в замок и, глядя на них, произнес:

— Я вас умоляю, отыщите Диогена.

— Синопского, Лаэртского? Или, принимая во внимание ваше происхождение, Тейфельсдрека? — ядовито спросил Снейп, сомневаясь, был ли при жизни Дальберг здоров на голову. Какая неожиданность, Грейнджеровский дурной гость оказался с придурью.

— О, нет, моего кота, полужмыра, если быть точным, — любезно пояснил покойный, не сводя глаз с нервно стиснутых рук. — Хотя Синопский, в некотором смысле, замешан. Видите ли, кошка-мать принесла потомство в бочке, и позже Диоген проявил склонность к воровству цыплят у моей соседки… Я, разумеется, платил ей, и мне кажется, — увлекшись, он поднял голову и доверительно подался вперед, — что она в итоге продолжила разводить их только ради нас с Диогеном, добрая женщина. Так о чем это я? А, да. Я поручил моему душеприказчику позаботиться о нем и найти ему дом после того, как меня не станет. Но когда я попал в больницу, меня начали грызть сомнения: мистер Олсберри достойный профессионал, но его младшие поверенные… После, — Дальберг тяжело сглотнул, — я решил задержаться и проверить, как там Диоген. И вообразите себе мой ужас, когда я узнал, что они его потеряли!

— Действительно, ужас, — пробурчал Снейп под нос.

Девчонка ногой в носке наступила на его тапочку, и Северус неохотно заткнулся. В конце концов, покойник пришел именно к ней, не стоит еще сильнее настраивать против себя союзника.

Дальберг же продолжал как ни в чем не бывало:

— Конечно, первым моим порывом было поговорить с самим мистером Олсберри, но мне не хватило сил пройти сквозь чары, да и фонарь Джека горел у его дома. Я попробовал других своих знакомых и везде потерпел неудачу. Уже отчаявшись, я вспомнил о доброй барышне из больницы, и — о, чудо! — у нее тыква не была зажжена, и я смог пройти. Боюсь, — покачал головой покойный, — от радости я повел себя несколько необдуманно и напугал бедную мисс.

— То есть вы пришли просить за кота? — чуть подозрительно уточнила Грейнджер.

— Да, умоляю, найдите Диогена, мне не будет покоя, если с ним что-то случилось.

Снейпу очень хотелось заметить, что такими обещаниями в Канун не стоит разбрасываться, но сердобольная девчонка, обожавшая своего рыжего жирдяя сверх меры, уже вовсю сочувствовала, и, если быть честным, от покойника не исходило никакой угрозы.

— Мы вам обязательно поможем, — сказала Грейнджер.

«Мы». «Мы», как будто он соглашался на что-то! Он знал этот решительный тон и уже внутренне страшился авантюры, в которую влип с ее подачи.

Северус как наяву увидел себя на четвереньках в замызганном переулке, заглядывающим под мусорный бак, фальшиво-приторным тоном тянущим «Киса-киса-киса». Из соседнего бака торчали, болтаясь в воздухе, ноги Грейнджер, залезшей туда по пояс. Рядом Дальберг со скорбно обвисшими усами у стеночки вздыхал о бедном котике.

— О, спасибо вам, благородное дитя! — умилился покойник. — Я знал, что у вас сострадательное и чистое сердце! Вы были так добры к умирающему и еще более добры к уже мертвому, хотя вас ничего не обязывает мне помогать. Прошу, простите мою ажитацию, я понимаю, что это может звучать глупо, но Диоген — единственное мое близкое существо на свете, и мне невыносима мысль о том, что он оставлен без присмотра.

Если этот покойник извинится еще раз, Северус полезет на стену.

— Вы же спешили, Дальберг, — вмешался он. — К делу, словоблудие потом. Где последний раз видели кота?

— У меня дома, — был ответ.

— Поступим так: отправимся к вам, посмотрим в округе, опросим соседей. Если потребуется, навестим вашего поверенного. Вы знаете какие-то подробности об исчезновении кота?

Покойник покачал головой.

— Грейнджер, три минуты на одеться, встречаемся снаружи. — Девчонка засопела на его команду, но смолчала.

Они с Гермионой одновременно поднялись на ноги и почти соприкоснулись руками. Северус чуть отстранился.

— Три минуты, — бросил он через плечо, направившись к выходу.

Переобувшись, — какого черта он показался девчонке в тапочках! — накинув пальто и шарф, Снейп вышел на улицу. Практически в ту же секунду хлопнула соседняя дверь и появилась Грейнджер, завязывавшая гриву в огромный пучок. Покойник расхаживал по дорожке.

— Мистер Снейп, — тихо сказала она. — Вы не стали спрашивать, где он живет, как мы туда попадем?

— У меня свои методы, — он не смог сдержать легкого самодовольства.

Северус окликнул умершего:

— Дальберг, мы готовы. Я хочу, чтобы вы появились у себя дома, я проведу мисс Грейнджер по вашему следу.

— А хождение путями мертвых ей не повредит? — забеспокоился тот.

Снейп закатил глаза. Казалось бы, смерть должна быть концом всех суеверий.

— Это лишь аппарация, а не то, что вы навыдумывали, — огрызнулся он.

Покойник поколебался, но Грейнджер ободряюще ему кивнула. Дальберг исчез.

Северус повернулся к девчонке, все острее ощущая, как тянущее чувство в груди манит его. Гермиона кусала губу и явно волновалась. Он подал ей руку.

— Грейнджер, я не первый день это делаю, — заверил ее Снейп. Что было правдой, технически он занимался этим пятый день и никогда никого не брал с собой, но это уже частности. — Когда я… — он поискал слово. — Когда я помогаю человеку найти путь дальше, никто из живых не может видеть и слышать меня. Полагаю, пока вы в непосредственной близости от меня, это распространится и на вас. Не отходите далеко, а позже, если потребуется, наложите дезиллюминационное. Постарайтесь не делать глупостей, хорошо?

Она на диво крепко ухватилась за его ладонь.

— Хорошо. А вы постарайтесь не вести себя как задница, — парировала она.

Снейп настолько не ожидал от нее грубости, что забыл о своем решении не смотреть ей в глаза. Ее в свете уличных фонарей казались почти черными, девчонка тихо ахнула, он быстро отвел взгляд.

Стиснув ее узкую ладошку, он поддался зовущему его темному чувству и аппарировал.