На исходе седьмого месяца (джен)

С поступлением подростка, найденного под обломками сгоревшего дома, в Мунго сложилась непростая ситуация.

— Физически мальчик здоров, ссадины и царапины скоро затянутся, — сообщал родственникам один из целителей, — но душевно…

Он и братья Блэк стояли в коридоре и посматривали в сторону палаты. Дверь была приоткрыта и можно было видеть койку, на которой лежал темноволосый подросток тринадцати лет. И мракоборцы, и целители неоднократно предпринимали попытки его разговорить и выяснить, что же произошло в доме на Гриммо: не было ли между его родителями ссоры, из-за которой в доме использовали обжигающие заклятия, или каких-нибудь странных гостей, необычных посылок, принесённых совами, или чего-то иного — но никто так и не услышал от безучастного подростка ни слова.

— …трудно сказать, вероятно, у него шок. Такую трагедию и взрослым подчас тяжело перенести, что уж хотеть ребёнка.

Целитель, конечно же, рассчитывал, что подростка заберут близкие люди и это очень поможет тому если не оправиться от случившегося, то хотя бы получить должную поддержку, тепло и уют. Однако братья Блэк пребывали в некоторых сомнениях. Уж больно странно, на их взгляд, произошёл пожар на Гриммо. И почему выжил только один мальчик? Тот самый, который отличался по характеру от многих представителей семьи и угодил на Гриффиндор.

— А что, если это паршивец и устроил поджог, а теперь понял, что наворотил, и нем как рыба? — предположил Сигнус Блэк. — Это исчадие ада и не такое могло выкинуть, сестрица мне рассказывала о его проделках, я помню.

— Да ты ещё скажи, что он проклятый и огонь его не берёт, — сварливо отозвался на это Альфард Блэк, опиравшийся на трость.

— А может и так, Мордред этого бесёнка разберёт...

Целитель немного подождал в надежде, что скоро братья наговорятся и один из них проявит инициативу, но произошло почему-то совершенно другое.

— Нет, не могу я его забрать, у меня и так три дочери и нездоровая жена, куда мне ещё один рот? — заметил Сигнус. — Бери лучше ты, у тебя всё равно детей нет.

— А тебе, «плодовитому», только бы этим и попрекнуть! — возмутился Альфард. — Я бы забрал, но и сам... — Он прервался и закашлялся, постучал себя кулаком по груди и вдохнул немного воздуха, прежде чем продолжить. — Да я и сам, как видишь, одной ногой в могиле. Какой ему от меня прок? Помру ещё, когда бедолага ко мне прикипит, так он совсем с ума сойдёт от горя.

— Вот у тебя вечно находятся на всё отговорки! Не жди, что они меня проймут!

К удивлению целителя и его коллег, братья Блэк поспорили и ушли, решив, что племянника смогут забрать другие родственники. Одним из таких был его дед Арктурус, но, посматривая на неподвижного подростка в палате, он долго хмурился и переспрашивал, не тронулся ли тот умом, а потом махнул рукой и тоже ушёл, сославшись на то, что стал слишком стар, чтобы принимать участие в таких сомнительных затеях. Второй дед и вовсе не явился в Мунго, а двоюродные бабушки приходили как будто бы только поглазеть и позадавать вопросы, а потом, ничего не объясняя, уходили.

— Такого я ещё не видел! — чуть позже возмущённо говорил один целитель другому в коридоре. — При таком количестве родни, никто не спешит мальчишку забрать. Они что, ждут, когда вмешается Министерство, всех их опросит и оформит мальчишку в приют?

— Вот тебе и родня, — отвечал другой целитель, — одно только название. И как вообще можно было вбить себе в голову, будто мальчик проклят? Что это за предрассудки? Это же чудо, что он выжил!

Первый целитель пожал плечами и вскоре поразился ещё больше. Те люди, кто захотел забрать подростка из больницы, конечно же, нашлись, вот только это были совершенно чужие люди, прознавшие о том, что в Мунго находится богатенький наследник. Целители, конечно же, таких людей к подростку не подпустили. Пускай сперва с Министерством магии решают всякие вопросы, а потом, если получат необходимые бумаги, приходят. К середине недели в Мунго пожаловали ещё одни родственники. Как оказалось, дальние родственники, но заметно отличающиеся от всех предыдущих. Это были Поттеры и их сын-подросток едва мог удержаться на месте.

— А можно я пройду к нему? А почему нельзя? А когда можно будет? — нетерпеливо спрашивал он, пока отец с позволения целителей наконец не убрал руку с его плеча. — Сириус! Эй, Сириус! — воскликнул подросток, пройдя в палату, и его родители тоже заглянули в неё из коридора.

— Бедный, такой бледный… — посетовала обеспокоенная миссис Поттер. — Флимонт, говорила я тебе, надо было взять с собой баночку с супом, ты посмотри на него… Наверное, и не ел ничего домашнего и питательного за эти дни…

— Юфимия, да брось, неужели его здесь не кормят? — мягко возражал ей муж.

— Мы его кормим, конечно, но вообще-то мальчик, как бы это сказать… не питает особого интереса ни к разговорам, ни к еде, — сказал им целитель и заметил, что дальние родственники очень опечалились.

Поттеры тоже пожелали пройти в палату и какое-то время сидели возле койки подростка. Они пришли и на следующей день, принесли с собой баночки со съестным, миссис Поттер каким-то чудом удалось накормить подростка с ложки и израсходовать полбанки куриного бульона, пока её муж и сын разливали на всех чай, раскладывали угощения по тарелкам и чистили для родственника яблоко и апельсин. Поттеры стали захаживать каждый день и к середине следующей недели оставили сына в палате с родственником, а сами захотели поговорить с лечащими целителями.

— Мы Сириусу вроде как не чужие, — заметил Флимонт. — Если никто не возражает, мы могли бы его забрать к себе…

— Да и наш сын Джеймс с Сириусом дружит, — прибавила Юфимия, — он не будет против него и вряд ли станет нас к нему ревновать.

Поскольку в других людях целители не видели столько понимания и сочувствия к проблемам их юного пациента, то, получив от Министерства магии подтверждение, что Поттеры действительно не чужие люди Блэкам, они отпустили Сириуса с ними без каких-либо возражений.

В то же время вдали от Мунго насторожился Волан-де-Морт, до которого наконец дошли вести о том, что один из сыновей Блэков не погиб при пожаре на Гриммо. Вот только, немного подумав, Волан-де-Морт очень быстро расслабился. О чём, собственно, было переживать? Даже если мальчик когда-нибудь заговорит и что-то про него скажет, так кто ему поверит? Мало ли что напуганному ребёнку могло привидеться.