На исходе седьмого месяца (джен)

В доме на площади Гриммо, 12 жизнь шла своим ходом. Орион и Вальбурга Блэк периодически устраивали светские приёмы, вели с важными гостями разговоры на животрепещущие темы и принимали ответные приглашения на обед или ужин. Периодически к дому подлетали совы с газетами или письмами. Блэки вели переписки с родственниками и некоторыми близкими знакомыми. Учитывая, что несколько лет назад в Британию вернулся после странствий некий Лорд Волан-де-Морт и стал призывать видных представителей магического сообщества примкнуть к нему, тем для обсуждения хватало. Сыновья Блэков тоже занимались своими делами: если старший бегал по дому и наводил суету, за что периодически был заперт в своей комнате в качестве наказания, то младший был очень спокойный и выполнял все домашние задания на лето, он периодически присутствовал на приёмах, являя собой пример послушания и достоинства. Младшим сыном в доме гордились, а старшего, как правило, держали подальше от гостей, чтобы он не портил впечатление.

В конце июля 1973 года Блэки не планировали очередной приём и не ждали гостей, но как только домовой эльф доложил, что пожаловал сам Лорд Волан-де-Морт, его, конечно же, приняли. Кто же мог не слышать о Волан-де-Морте и действиях его банды? Так некоторые, по крайней мере, ещё называли устраиваемый ими беспредел, потому как другие нашли более подходящее и очень пугающие слово для того, что происходило в мире.

— Друзья мои, знаю, вы удивлены и растеряны, — учтиво начал Лорд Волан-де-Морт, пройдя в гостиную, — но я явился к вам для того, чтобы предложить восстановить справедливость. Многие годы мы были угнетены жалкими магглами и всяким отребьем, но теперь пришло новое время, мы с вами…

Вальбурга и Орион переглянулись — говорить Волан-де-Морт умел хорошо, но его слова не производили на них должного эффекта. Они успели, что называется, навести справки и узнать, что гость из себя представляет. Результат их, конечно же, не порадовал. Словом, пока гость распинался, они хмурились и молчали.

— Это, конечно, прекрасно звучит, мистер Волан-де-Морт, или как вы там желаете себя величать, — помолчав, наконец сказал Орион Блэк, поднявшись с дивана, — но с чего вы взяли, что такие, как мы, захотим примкнуть к такому, как вы?

— Вы же полукровка, Том, — презрительно прибавила к этому жена Ориона, поднявшись следом, — вы сами порождение жалкого отребья, именуемого магглами, и вы думаете, что такие, как мы, опустимся до такого, как вы?

— Вы редкостный лицемер, Том, может быть, у других ваши сладкие речи вызывают удовольствие и восхищение, но с нами такие фокусы не пройдут…

«Том», за последние годы отвыкший от того, чтобы с ним настолько высокомерно разговаривали и ещё смели попрекать за отца-маггла, завёлся с полуоборота и достал волшебную палочку. Орион тут же вскинул свою палочку в ответ, завязалась схватка, но силы были не равны, ибо гость, в отличие от хозяина дома, имел немалый опыт в сражениях и в совершенстве освоил тёмную магию.

— Авада Кедавра! — воскликнул Волан-де-Морт, и глава семьи первым упал возле дивана.

Схватка с его женой была намного короче, и гость, тяжело дыша, презрительно смотрел на поверженных противников. Вот не такими, совсем не такими, он себе их представлял.

— Ма-ма?..

Лишь когда в гостиную заглянул один из мальчиков и застыл у порога, в голову Волан-де-Морту закралась нехорошая мысль… Многие его сторонники являлись чистокровными волшебниками, а они точно не оценят убийство равных себе людей и могут начать сомневаться в разумности их предводителя. Показывать им свою оплошность было недопустимо. Волан-де-Морт повернулся и взглянул на застывшего в ужасе мальчика. Бросить в него убийственное заклятие не поднялась рука, и он произнёс другое:

— Конфринго!

Уходя, Волан-де-Морт взмахнул палочкой ещё несколько раз — на лестнице, в коридоре, у входа — полюбовался на объятый пламенем дом с улицы и трансгрессировал прочь. Чуть позже он делился с Пожирателями приятными новостями.

— Блэки согласились примкнуть к нам, мои друзья. Такие влиятельные и сильные сторонники нам очень помогут в нашем общем деле, — говорил он, вызывая очередные приливы восхищения.

Спустя день новость о том, что дом на Гриммо сгорел вместе с его обитателями, дошла и до Пожирателей смерти, поэтому Волан-де-Морт принял самый мрачный вид и сделал другое объявление:

— Похоже, наши противники не дремлют! Грязнокровки, магглолюбы и прочее отребье решили лишить нас опоры и убить наших сильнейших сторонников! Обещаю вам, мы не оставим это безнаказанным! Когда я приведу этот мир в порядок, таких бесчинств больше никогда не повторится! — вещал он, и многие снова выражали ему своё одобрение.

Волан-де-Морт, конечно же, не знал одного небольшого казуса, о нём и в газете пока ещё не успели написать, потому как прибывшие на место сотрудники Министерства магии нашли под обломками обгоревшего дома одного живого и почти невредимого мальчика и сразу же отправили того в Мунго. Мог ли мальчик что-то видеть или знать, пока никому не было известно. Причиной гибели остальных членов семьи был признан пожар, возникший в доме.

С поступлением подростка, найденного под обломками сгоревшего дома, в Мунго сложилась непростая ситуация.

— Физически мальчик здоров, ссадины и царапины скоро затянутся, — сообщал родственникам один из целителей, — но душевно…

Он и братья Блэк стояли в коридоре и посматривали в сторону палаты. Дверь была приоткрыта и можно было видеть койку, на которой лежал темноволосый подросток тринадцати лет. И мракоборцы, и целители неоднократно предпринимали попытки его разговорить и выяснить, что же произошло в доме на Гриммо: не было ли между его родителями ссоры, из-за которой в доме использовали обжигающие заклятия, или каких-нибудь странных гостей, необычных посылок, принесённых совами, или чего-то иного — но никто так и не услышал от безучастного подростка ни слова.

— …трудно сказать, вероятно, у него шок. Такую трагедию и взрослым подчас тяжело перенести, что уж хотеть ребёнка.

Целитель, конечно же, рассчитывал, что подростка заберут близкие люди и это очень поможет тому если не оправиться от случившегося, то хотя бы получить должную поддержку, тепло и уют. Однако братья Блэк пребывали в некоторых сомнениях. Уж больно странно, на их взгляд, произошёл пожар на Гриммо. И почему выжил только один мальчик? Тот самый, который отличался по характеру от многих представителей семьи и угодил на Гриффиндор.

— А что, если это паршивец и устроил поджог, а теперь понял, что наворотил, и нем как рыба? — предположил Сигнус Блэк. — Это исчадие ада и не такое могло выкинуть, сестрица мне рассказывала о его проделках, я помню.

— Да ты ещё скажи, что он проклятый и огонь его не берёт, — сварливо отозвался на это Альфард Блэк, опиравшийся на трость.

— А может и так, Мордред этого бесёнка разберёт...

Целитель немного подождал в надежде, что скоро братья наговорятся и один из них проявит инициативу, но произошло почему-то совершенно другое.

— Нет, не могу я его забрать, у меня и так три дочери и нездоровая жена, куда мне ещё один рот? — заметил Сигнус. — Бери лучше ты, у тебя всё равно детей нет.

— А тебе, «плодовитому», только бы этим и попрекнуть! — возмутился Альфард. — Я бы забрал, но и сам... — Он прервался и закашлялся, постучал себя кулаком по груди и вдохнул немного воздуха, прежде чем продолжить. — Да я и сам, как видишь, одной ногой в могиле. Какой ему от меня прок? Помру ещё, когда бедолага ко мне прикипит, так он совсем с ума сойдёт от горя.

— Вот у тебя вечно находятся на всё отговорки! Не жди, что они меня проймут!

К удивлению целителя и его коллег, братья Блэк поспорили и ушли, решив, что племянника смогут забрать другие родственники. Одним из таких был его дед Арктурус, но, посматривая на неподвижного подростка в палате, он долго хмурился и переспрашивал, не тронулся ли тот умом, а потом махнул рукой и тоже ушёл, сославшись на то, что стал слишком стар, чтобы принимать участие в таких сомнительных затеях. Второй дед и вовсе не явился в Мунго, а двоюродные бабушки приходили как будто бы только поглазеть и позадавать вопросы, а потом, ничего не объясняя, уходили.

— Такого я ещё не видел! — чуть позже возмущённо говорил один целитель другому в коридоре. — При таком количестве родни, никто не спешит мальчишку забрать. Они что, ждут, когда вмешается Министерство, всех их опросит и оформит мальчишку в приют?

— Вот тебе и родня, — отвечал другой целитель, — одно только название. И как вообще можно было вбить себе в голову, будто мальчик проклят? Что это за предрассудки? Это же чудо, что он выжил!

Первый целитель пожал плечами и вскоре поразился ещё больше. Те люди, кто захотел забрать подростка из больницы, конечно же, нашлись, вот только это были совершенно чужие люди, прознавшие о том, что в Мунго находится богатенький наследник. Целители, конечно же, таких людей к подростку не подпустили. Пускай сперва с Министерством магии решают всякие вопросы, а потом, если получат необходимые бумаги, приходят. К середине недели в Мунго пожаловали ещё одни родственники. Как оказалось, дальние родственники, но заметно отличающиеся от всех предыдущих. Это были Поттеры и их сын-подросток едва мог удержаться на месте.

— А можно я пройду к нему? А почему нельзя? А когда можно будет? — нетерпеливо спрашивал он, пока отец с позволения целителей наконец не убрал руку с его плеча. — Сириус! Эй, Сириус! — воскликнул подросток, пройдя в палату, и его родители тоже заглянули в неё из коридора.

— Бедный, такой бледный… — посетовала обеспокоенная миссис Поттер. — Флимонт, говорила я тебе, надо было взять с собой баночку с супом, ты посмотри на него… Наверное, и не ел ничего домашнего и питательного за эти дни…

— Юфимия, да брось, неужели его здесь не кормят? — мягко возражал ей муж.

— Мы его кормим, конечно, но вообще-то мальчик, как бы это сказать… не питает особого интереса ни к разговорам, ни к еде, — сказал им целитель и заметил, что дальние родственники очень опечалились.

Поттеры тоже пожелали пройти в палату и какое-то время сидели возле койки подростка. Они пришли и на следующей день, принесли с собой баночки со съестным, миссис Поттер каким-то чудом удалось накормить подростка с ложки и израсходовать полбанки куриного бульона, пока её муж и сын разливали на всех чай, раскладывали угощения по тарелкам и чистили для родственника яблоко и апельсин. Поттеры стали захаживать каждый день и к середине следующей недели оставили сына в палате с родственником, а сами захотели поговорить с лечащими целителями.

— Мы Сириусу вроде как не чужие, — заметил Флимонт. — Если никто не возражает, мы могли бы его забрать к себе…

— Да и наш сын Джеймс с Сириусом дружит, — прибавила Юфимия, — он не будет против него и вряд ли станет нас к нему ревновать.

Поскольку в других людях целители не видели столько понимания и сочувствия к проблемам их юного пациента, то, получив от Министерства магии подтверждение, что Поттеры действительно не чужие люди Блэкам, они отпустили Сириуса с ними без каких-либо возражений.

В то же время вдали от Мунго насторожился Волан-де-Морт, до которого наконец дошли вести о том, что один из сыновей Блэков не погиб при пожаре на Гриммо. Вот только, немного подумав, Волан-де-Морт очень быстро расслабился. О чём, собственно, было переживать? Даже если мальчик когда-нибудь заговорит и что-то про него скажет, так кто ему поверит? Мало ли что напуганному ребёнку могло привидеться.

В просторном доме Поттеров было светло и уютно. Места хватало, чтобы единственный безумно любимый сын мог хоть бегать по одному или другому коридору, хоть устраивать игры в гостиной или на чердаке. В доме также хватало и комнат, чтобы некоторые гости или родственники, прибывшие издали, смогли задержаться на ночь или на несколько дней. Одну из таких комнат очень быстро привели в порядок для нового члена семьи.

— Смотри, Сириус, вот шкаф, стол, кровать, сундук, — приложив к спине подростка ладонь, говорил Флимонт. — Твоих вещей, к сожалению, никаких не осталось, поэтому мы вчера с Джеймсом сходили в магазин и выбрали кое-что для тебя… — прибавил он осторожно, поскольку в их доме никогда не требовалось одеваться согласно каким-нибудь правилам и сын мог ходить хоть в маггловской одежде. — Но если тебе ничего не понравится, ты выбери что-то другое в каталоге или же мне скажи, мы с тобой тоже в магазин обязательно сходим. Хорошо, да?

Сириус, стоявший рядом в тёмных штанах и светлой футболке, какие для него, видимо, нашли в Мунго, лишь молча кивнул и прошёл в комнату. Хотя бы слушает и хоть как-то реагирует, отметил про себя Флимонт, может быть, немножко освоится, а там снова заговорит.

— Ладно, мы все неподалёку, если тебе что-то понадобится, ты зови или подходи, не стесняйся, — заботливо прибавил он и, не получив никакой реакции, со вздохом отошёл от комнаты.

По пути обратно Флимонт встретил энергичного сына, но остановил его на полпути и увёл в другую комнату.

— Так, Джеймс, я ничего не имею против вашего с Сириусом общения, но давай заранее оговоримся, что мы с мамой забрали его к нам не ради того, чтобы он денно и нощно развлекал тебя.

— Развлекал меня? Да я и не думал… — хотел было возразить Джеймс, но отец в кои-то веки нахмурился и погрозил ему пальцем.

— Знаю я твои проделки, меня, как маму, не проведёшь! То у него, видите ли, садовые гномы «сами» начинают чечётку плясать, то мыши раздуваются, как воздушные шарики, и летают… Даже не вздумай подшучивать над Сириусом, ему сейчас и без того очень нелегко. Я тебя, конечно, очень люблю, сын, но моё терпение не безгранично, имей это в виду.

Джеймс, конечно же, заверил отца, что у него и в мыслях не было никаких шуток над Сириусом, и вернулся в коридор. Джеймс и в самом деле думал о другом… раньше он мог лишь слать друзьям письма, а потом ещё отпрашиваться на пару часиков, чтобы погулять с ними по Косому переулку и поесть мороженое, а потом приходилось ждать, когда наступит сентябрь. Теперь же, когда Сириус обосновался в соседней комнате, можно было ничего не ждать и не умирать от скуки. Не то чтобы Джеймс был бесчувственным и не понимал, как плохо его другу, но как ещё тому помочь, если нельзя напоминать о случившемся? Не лить же слёзы, сидя рядом с ним и поглаживая по плечу? Такое вот точно ничем не поможет. Выходит, остаётся делать то, что они делали раньше.

— Ну как тебе, нормально? — зайдя в комнату к другу, воодушевлённо спросил Джеймс и подошёл к окну, у которого Сириус стоял. — Шикарный вид, да?

Друг ничего не ответил, продолжая с унылым видом вглядываться в даль. Из его комнаты деревни не было видно, зато она была видна из комнаты Джеймса. Он бы, конечно, многое Сириусу хотел показать, но поскольку тот и так еле реагировал на него, то пришлось ограничиться чем-то одним.

— Да, у нас не как в городе, есть где… кхм, — Джеймс осёкся и с опаской посмотрел на друга, но тот не уловил в сравнении одной местности с другой ничего обидного. — Я хотел сказать, у нас есть где полетать. Если хочешь, можно вечером достать мётлы, до восьми мама с папой вряд ли будут требовать нас вернуться домой, поужинать и лечь в постели.

Сириус молчал и не смотрел на него, и Джеймс подумал, что, наверное, друг и не больно-то пока хочет летать, возможно, ему придётся по душе что-то другое. По этой причине Джеймс сходил ненадолго к себе в комнату, вернулся с несколькими коробками и уселся на кровать. Сириус немного посмотрел на него и присоединился к простенькой игре, где требовалось лишь бросать кубики и двигать свою фигурку по отмеченному на карте пути, а иногда, из-за неудачного броска, сдвигать её обратно. Если он делал это отстранённо и молча, то Джеймс выплёскивал эмоции и комментировал всё.

— О… дорогие, а может, вы оторвётесь от игры ненадолго и пообедаете? — заглянув в комнату, поинтересовалась Юфимия и одарила находчивого сына ласковым взглядом. — Идёмте, успеете ещё наиграться.

За столом все старались вести себя как обычно, хотя то и дело поглядывали в сторону Сириуса, желая понять, начнёт ли он есть или так и продолжит равнодушно смотреть в тарелку. Спустя четверть часа все Поттеры разом забыли, о чём они говорили, и на мгновение застыли.

— А можно я пойду? — оторвав взгляд от тарелки, спросил Сириус и уставился на Флимонта, сидящего во главе стола.

— Милый, ты даже чай не будешь? — поинтересовалась у него Юфимия. — Может, хоть печенье попробуешь или сдобную булочку? У нас и варенье на любой вкус есть…

Сириус никак не отреагировал на её слова и продолжил смотреть на Флимонта, из-за чего последнему сделалось не по себе. Возможно, в доме Блэков существовал какой-то порядок или строгие правила, подумалось ему, поэтому подростку и нужно разрешение.

— О, Сириус, тебя никто не принуждает и не держит, — смутившись, ответил Флимонт. — Если тебе не хочется или нездоровится… то, конечно же, иди.

Все проводили подростка из столовой взглядами, и Юфимия тяжко вздохнула.

— Бедный, совсем себе места не найдёт…

— Только не наседай на него, дорогая, — предупредил её муж.

— Я не буду, я только поставлю ему банку с морсом и тарелку с печеньем и фруктами, вдруг он потом проголодается… или сейчас стесняется при нас кушать… — ответила Юфимия и зашла ненадолго на кухню.

Водрузив на поднос всё, что назвала ранее, она прошла через столовую и поднялась по лестнице на второй этаж. Постучав в дверь, Юфимия не услышала ответа и тихонько её приоткрыла. Сириуса в комнате не было, она поставила поднос на прикроватную тумбочку и вышла из комнаты. По пути осторожно заглянула в комнату Джеймса, но не увидела подростка и там. Ощутив некоторое беспокойство, Юфимия подумала было выйти на улицу, но заглянула в гостиную и наконец-то его увидела. Сириус сидел к ней спиной на ковре у камина и смотрел на огонь.

«Бедняжка, может, он мёрзнет у нас? — озадаченно подумала Юфимия и решила сходить за пледом. — Наверное, у них дома в городе намного теплее было…»

Позабыв, что на улице август и что мальчик вроде бы даже не обнимал себя, она развернулась и отправилась наверх. Пока Юфимия ходила туда и обратно, она, конечно же, не могла видеть, чем именно занимался в её отсутствие подросток, а занимался он очень странными делами даже по меркам волшебников. Сириус бездумно совал руки в огонь и трогал горящие поленья. Вот уже который день ему не давал покоя тяжелейший вопрос, и теперь он сделал невероятное открытие, из-за которого его грудь и горло сильно сдавило. Его руки остались невредимыми, сколько он их ни разглядывал. Может, он был проклят или же одарён, но не знал этого?

К тому моменту, когда Юфимия вернулась в гостиную с пледом в руках, Сириус осознал две вещи: у него есть какая-то особенность, и то, что, знай он об этом раньше, он мог бы спасти брата, кричащего о помощи наверху. А что сделал он? Застыл, смотря на мёртвых родителей, получил удар от какого-то страшного мужика и отлетел к стене. Пламя отрезало его от всего и окружило. Кажется, над его головой что-то хрустнуло, а потом упало. Вот и всё, что он вспомнил о трагедии, когда очнулся в Мунго. Ничего он не сделал. Видимо, он был проклят, а не одарён. Видимо, он самый худший Блэк из всех, как говорил отец, сущее наказание, а не сын, как говорила мать. Наверное, по этой причине другие родственники приходили и уходили. Они не хотели иметь с таким, как он, ничего общего.

— Милый, ты прости, что у нас здесь не так, как в городе. Ты если мёрзнешь, ты не терпи, говори, мы будем топить получше, — подойдя к нему, заботливо сказала Юфимия и накинула на плечи Сириуса плед.

Конечно же она не могла знать, о чём он думал, но сразу же заметила, как его лицо исказила гримаса боли, опустилась рядом и притянула Сириуса к себе раньше, чем первые слёзы скатились с его щёк.

— Ты же мой хороший, — ласково заговорила Юфимия, крепко обняв его обеими руками как родного сына, — это всё так ужасно и больно… я тебя так понимаю… Ты не один, слышишь? Мы все с тобой, — продолжала она, поглаживая всхлипывающего подростка по голове и спине. — Мы тебя не бросим, дорогой.

Флимонт и Джеймс, покончившие с обедом, тоже стали свидетелями этой сцены и какие-то мгновения стояли у дверного проёма, но поскольку ни тот, ни другой не хотел смутить нового члена семьи, то, переглянувшись, они тихо прошли дальше. Может, Сириус наконец сможет понемногу оплакать потерю и не замкнётся в себе, подумал Флимонт и ушёл к сыну. Ближе к вечеру и он, и Джеймс, и Сириус, и даже Юфимия, сидя на ковре, играли в ту же простенькую игру и бросали кубики.

Джеймс никогда не думал о братьях или сёстрах, но уже лет с пяти страдал от того, что одному трудно было найти себе занятие и как следует повеселиться, так и приходилось бегать по дому, смотреть, как улыбается от его проделок мать, тяжко вздыхает отец, и отпрашиваться, чтобы сбегать в деревню и поиграть там с местными детьми. Правда, мало кто из них знал о магии и «фокусы» им показывать было нельзя. До одиннадцати лет Джеймс то и дело изнывал от скуки, пока наконец не сел на Хогвартс-экспресс и не познакомился с первым лучшим другом — Сириусом, отлично понимавшем его чувства, — а потом и с Римусом, и с Питером. Вот с кем действительно можно было и повеселиться, и поговорить обо всём.

Джеймс настолько привык к друзьям и совместным развлечениям, что ему становилось грустно с ними расставаться перед летом, а потом расставаться перед вторым летом… а вот теперь один из друзей был рядом, и Джеймс понял, что, оказывается, когда у тебя есть брат — это не так уж и плохо. То, что мама стала направлять свою любовь и ласку на них двоих, ему было даже на руку: меньше приходилось уворачиваться от её поцелуев или объятий, теперь у мамы был ещё один сын и вся семья желала окружить этого сына теплом и вниманием. От этого Джеймс тоже чувствовал себя при деле, ведь он мог Сириусу всё показывать и рассказывать, давать свои мётлы и вечерком вместе летать. К тому же ближе к концу месяца не пришлось строчить письма и договариваться о встрече, они просто всей семьёй отправились в Косой переулок, чтобы закупиться к школе.

Поскольку у Сириуса больше не было питомца, то Поттеры посчитали, что лучше купить ему кошку. Сову он у Джеймса или у кого-то другого сможет одолжить, а вот ещё одно существо, которое будет дарить ему любовь и ласку, мальчику не помешает. Сириусу купили пушистую рыжую кошку с приплюснутой мордой по кличке Белка. Почему у кошки была такая кличка, Джеймс понял тем же вечером, ведь кошка носилась по дому как сумасшедшая, а потом ещё орала под дверью в его комнату, а когда он открыл, тупо развернулась и ушла. Джеймс не заколдовал вредную кошку только потому, что на руках Сириуса она мурлыкала и тёрлась об его плечи и грудь.

— Джеймс, отойдём-ка на пару слов...

В день отправки в школу вся семья стояла на перроне, и Флимонт позвал сына в сторону, пока Юфимия обнимала на прощание Сириуса.

— Сын, ты не подумай, что мы с мамой пытаемся на тебя много взвалить... — тем временем серьёзно сказал отец, держа руку на плече Джеймса, — но ты, пожалуйста, по возможности присматривай за Сириусом. Мы, конечно, написали Дамблдору, а он заверил, что не допустит, чтобы школьная нагрузка или какие нападки со стороны других учеников сломили Сириуса, но кто его знает... В общем, я хотел тебя попросить, если ты вдруг заметишь, что ему крайне тяжело, я имею в виду совсем невыносимо в школе, то ты сам ничего не предпринимай и сразу же дай нам знать, хорошо? Мы с мамой что-нибудь придумаем, как-нибудь поможем ему... просто сейчас его лучше лишний раз не трогать и Дамблдор тоже считает, что, возможно, привычные занятия помогут ему вернуться в колею.

— Хорошо, пап, не переживай, я обязательно напишу вам, если вдруг что будет не так.

— Спасибо, сын.

Возможно, отец думал, что его просьба сильно напряжёт или же разозлит сына, но Джеймс, наоборот, воспринял её с большим воодушевлением. Ещё никогда он настолько не ощущал свою важность и лежащую на плечах ответственность. Раньше ведь приходилось отвечать только за себя, а теперь ещё и за Сириуса, и Джеймс подошёл к этому так, как подошёл бы многодетный отец, для которого было очень важно только то, чтобы ребёнок не плакал.

— А Сириус в туалете курит… — спустя неделю доложил ему настороженный Питер в коридоре.

— Да подумаешь, — на ходу отмахнулся Джеймс.

— Он эти сигареты у четверокурсника отнял, — прибавил с другого бока Римус. — Подрался и отнял.

— И молодец, может постоять за себя.

— Вообще-то я пытался сказать, что это он напал, а не четверокурсник на него…

— Да-а? Во даёт…

— Джеймс!..

Друзья, конечно, могли поговорить с Сириусом сами, но теперь разговоры с ним не всегда были продуктивными, а если точнее, ни в какую не завязывались, ведь разговор как бы предполагает, что люди будут общаться между собой, а не то, что один из них будет молчать и лишь иногда качать головой или кивать. Многие вопросы и высказывания, касающиеся Сириуса, теперь касались Джеймса. Друзья, вероятно, считали, что только он может как-то повлиять на родственника.

— Ладно-ладно, я с ним поговорю.

Сам Джеймс в сторону Сириуса обычно мало высказывался, да и с чего бы вдруг в его сторону высказываться? Если он что-то замышлял, то Сириус его поддерживал, если Снейп или какой другой недруг оказывался рядом, так и Сириус находился рядом. Если раньше друг выкрикивал ругательства в ответ, то теперь сразу же хватал волшебную палочку или взмахивал кулаком. Упрекнуть Сириуса было не за что и к его немногословию Джеймс стал привыкать.

— Ах вот ты где, — найдя друга в другом коридоре, сказал он и приблизился к окну, на подоконнике которого тот сидел. — Вот вечно ты где-то ходишь, бродишь… Знаешь что, если ты так и продолжишь, я тебя Бродягой буду звать!

— Зови, — равнодушно отозвался Сириус, посматривая за стекло.

Вот так где-то сидеть и безотрывно на что-то смотреть для него было обычным явлением, поэтому Джеймс не стал заострять на этом внимание. К тому же за окном стемнело и в небе были видны звёзды. Возможно, Сириус всматривался в них. У Блэков, как известно, многих членов семьи называли в их честь. Возможно, звёзды напоминали ему о близких и он тянулся к ним хотя бы взглядом, сидел в одиночестве, чтобы никто ему не мешал, думал о близких и мысленно к ним тянулся. Глядя на него такого, Джеймсу сделалось немного неловко. Он всё-таки хотел стать другу хорошим братом, а хорошие братья, как ему думалось, должны уметь многое видеть и понимать.

— У тебя всё в порядке? — серьёзно спросил Джеймс.

— Да, — коротко ответил Сириус, продолжая смотреть в небо.

На этом у первого пропало всякое желание теребить второго из-за какой-то стычки с четверокурсником. Подумаешь, подрался, с кем не бывает, если четверокурсник слабак, так кто же в этом, кроме него самого, виноват?

— Ладно, тогда не засиживайся, а то ужин пропустишь. Эй! Ты меня слышал, Бродяга?

— Да.

Джеймс кивнул и ушёл, уверив себя в том, что он не должен отчитываться перед Римусом или Питером. Отец доверил ему приглядывать за Сириусом, он и приглядывает, а значит, ему виднее.

— Мистер Блэк, мне долго ждать?

Всерьёз обеспокоился за брата Джеймс только на уроке ЗОТИ и то, когда учителю захотелось научить их прогонять боггарта, шкаф с которым он поставил неподалёку от своего стола. Поскольку боггарт был способен принимать облик того, чего человек боится больше всего, то каких только страхов на этом уроке ученики ни насмотрелись… от одних мурашки пробегались по коже, а от других приходилось хвататься рукой за животы от смеха. Даже Римус, задержавший дыхание, когда из шкафа выскочила круглая луна, потом улыбался, когда она сдулась, точно воздушный шарик, и уступил место другому.

Но что-то пошло не так, когда очередь дошла до Сириуса. Он застыл у парты, а такого Джеймс за ним ещё никогда не наблюдал.

— Мистер Блэк? — повторил учитель.

— Джеймс… — тихо подал голос Римус с соседней парты.

— Я вижу, — так же тихо откликнулся Джеймс.

Сириус шагнул вперёд, и дверка шкафа приоткрылась… Все замерли в предвкушении чего-то интересного, но вышло совсем не то, что все ждали. Шкаф вдруг вспыхнул, и из него послышался дикий крик:

— Си-и-и-ри-ус!! Сириус, помоги мне!!!

Никто не заметил, как упала волшебная палочка, все встревожились из-за того, что пламя от шкафа перебросилось на стену.

— Сириус! — раньше Джеймса воскликнул Римус, но было уже поздно.

Их крайне бледный, точно простыня, друг упал на пол, потеряв сознание. Жаркие же языки пламени побежали по стене к потолку.

— А-а-а-а-а-а! Мы горим! Горим!!! — закричали одни ученики, вскакивая с мест, когда другие уже бросились к двери.

— Отставить панику! Всем вернуться на свои места! — безуспешно кричал учитель, размахивая палочкой.

— Пошли вон от него! Депульсо! Протего! — бросившись к другу с палочкой в руке, восклицал Джеймс.

Одних учеников ему удалось отстранить, точнее оттолкнуть, других оградить от Сириуса, чтобы они его в спешке не затоптали.

— Сириус! Эй, Сириус!.. — опустившись рядом, звал Джеймс друга и чувствовал, как быстро бьётся собственное сердце: как он мог не додуматься раньше, что нельзя подпускать того к шкафу?

«Мерлин, да он огня боится больше всего на свете!» — подумалось ему сейчас, пока он тряс друга.

— Дже-е-еймс!!! — закричал Питер.

— Протего! — взмахнув палочкой, прибавил Римус.

Благо, что упавшая с потолка доска ударила по невидимой защитной преграде и по ней же соскользнула в сторону. Из-за шума в класс вбежала профессор МакГонагалл. С её помощью огонь был потушен.

— Как это могло произойти, коллега? — требовательно спрашивала она. — Что такое было в классе, из-за чего…

В тот момент, когда её взгляд соскользнула со шкафа на Сириуса, она всё поняла и охнула.

— Мерлин, я думала, Дамблдор вам сообщил… Он должен был вас предупредить…

— О чём предупредить? — не понял её профессор ЗОТИ и очень скоро нахмурился, узнав, в чём же состояла его оплошность.

— Сириус… эй, Сириус… — продолжал звать друга Джеймс, и тот стал приходить в себя.

— А?.. Что?.. — спросил он, недоумённо смотря на окружавших его друзей. — В чём дело?

— Ты сознание потерял, — подсказал ему встревоженный Питер.

— Из-за боггарта, — уточнил Римус.

— Ты как, дружище? — прибавил Джеймс.

— Как вы, мистер Блэк? — присев рядом, спросил учитель.

— А… да… в порядке, — заторможенно отозвался Сириус, хотя по его бледному виду было понятно совершенно другое. — А где все? — спросил он, вцепившись в предплечье Джеймса, и благодаря ему смог подняться на ноги.

— Так разбежались они… пожар был, — пояснил друг.

— Мистер Поттер, проводите мистера Блэка до больничного крыла, пусть мадам Помфри его осмотрит, — прибавил учитель.

— Не надо, я… в порядке, — повторил Сириус и, понурив голову, поплёлся к парте за наплечной сумкой.

Немногим позже, когда они шли по коридору, друзья пытались его подбодрить и сказать, что остальные ученики лишь испугались и разбежались, нежели смеялись над ним, но Сириус никого не слушал и не пошёл на обед в Большой зал. Вместо этого он свернул и отправился к гриффиндорской башне. Джеймс хмуро смотрел ему вслед и понимал, что друзья молчат и думают о том же, о чём и он сам. А как вообще можно обсмеять то, что уносит жизни близких людей? И нормально ли такое обсмеивать?

* * *

Сириус не хотел, чтобы его жалели, награждали сочувствующими взглядами, поглаживали по плечу и уверяли, что всё будет хорошо. Не будет, он же не маленький, зачем вообще люди говорят эту ерунду другим? Скрывшись от всех за пологом, он лежал на кровати, чувствовал, как капли влаги скользят по щекам, и ненавидел себя за слабость. Он же Блэк, он не должен ничего бояться, так чего он растерялся перед шкафом? Сириус знал ответ, но не хотел себе в этом признаться. Он снова слышал голос брата, звавшего его наверху. Брат был ещё жив, когда в доме полыхнуло пламя.

— Сириус… Эй, Сириус? — в спальне послышался голос Джеймса и шаги. — Сириус, я поесть принёс, — прибавил он, подойдя ближе.

Отдёрнутый полог издал характерный звук, и Сириус невольно сжал руку в кулак. Подумал, если Джеймсу приспичит его погладить и пожалеть, то он его треснет. Пусть с девчонками эти телячьи нежности проявляет, а не с ним.

— Ну… не хочешь сейчас, поешь потом, — помолчав, сказал Джеймс, судя по звукам, что-то положив за спиной Сириуса на прикроватную тумбочку. — Я это… хотел сказать…

Друг немного замялся и уселся к нему на кровать.

— Сириус, да брось, тебе нечего стыдиться! — вдруг решительно произнёс Джеймс. — Это нашему преподу стоило бы совесть иметь, устроил, понимаешь, представление…

«Ты не понимаешь, я Регги мог спасти и не спас», — хотелось возразить Сириусу, но у него задрожали губы и он нетерпеливо стёр рукавом мантии ненавистную влагу на щеках.

— Эй, Сириус, ты… ты не виноват, что ты выжил, а другие нет, — помолчав, осторожно произнёс Джеймс. — Ты…

Сириус не выдержал и повернулся с бока на спину.

— Н-нет, виноват, я… его… видел, Джей, — дрогнувшим голосом произнёс он, смотря другу в лицо, — и н-ничего… не сделал.

— Кого? — не понял Джеймс.

— Того, кто… м-маму… и папу у-убил, — приподнявшись, чуть тише произнёс Сириус, чувствуя, как влага снова собирается в глазах и носу.

Джеймс безотрывно смотрел на него и молчал, видимо, поражённый от того, что они впервые за всё время заговорили о трагедии, произошедшей в доме Блэков.

— Он м-меня ударил и-и… дом поджёг, — шмыгнув носом, прибавил Сириус. — Я найду его… и убью… Найду и убью… Убью его… Убью! Убью! Убью!.. — как заведённый повторял он, пока Джеймс его порывисто не обнял.

К тому моменту, когда в спальню вернулись Питер и Римус, их друзья сидели на крае кровати и доедали остатки съестного. Сириус молча кусал и уменьшал в размерах здоровенный сэндвич, а Джеймс «рисковал» и, держа в руке небольшой пакетик, пробовал различные вкусы драже. Ни тот, ни другой больше не касался болезненной темы. Джеймс беззаботно болтал о всякой ерунде, ведь он посчитал, что некоторые сокровенные вещи должны оставаться в семье, исключительно между братьями.

— У нас будет ёлка?

Лицо Сириуса, сидящего за столом, отражало неподдельное удивление, и Юфимия ласково ему улыбнулась.

— Конечно, дорогой, что же это за Рождество без ёлки? — ответила она.

Возможно, в доме Блэков ёлку не ставили из соображений чистоты и безопасности, но Поттеры придерживались иного мнения. Они считали, что праздники нужно отмечать с удовольствием и размахом. Супруги ведь так сильно желали большую и дружную семью, и сын стал для них настоящим чудом, поэтому ни один праздник не мог остаться без внимания. Теперь же, когда в доме появился ещё один подросток, к тому же оставшийся без близких, на него смотрели как на побитого котёнка, которого не помешало бы приласкать и обогреть. Как только оба мальчика вернулись из школы домой на каникулы, их усадили за стол и за обедом стали рассуждать о предстоящем празднике.

— Я сегодня же куплю ёлку и поставлю в гостиной, а вы с мамой и Джеймсом будете её наряжать, — прибавил к словам жены Флимонт.

— Наряжать? — подхватил Джеймс. — Я думал, мы игрушки достанем с чердака и палочками взмахнём несколько раз, чтобы…

— Обойдёшься, — оборвал его отец. — Ещё не хватало, чтобы игрушки побились и пол был усыпан осколками. Нарядите по традиции. Сириусу наверняка будет интересно, — прибавил он, и Сириус, явно не наряжавший ёлку в кругу близких, растерянно перевёл взгляд с одного лица на другое и ничего не сказал.

— Тебе понравится, дорогой, вот увидишь, — тепло заверила его Юфимия.

В этот же день Флимонт действительно приобрёл здоровенную пушистую ель. В гостиную она плавно влетела благодаря заклинанию левитации и заняла отведённое ей место у окна. Следом за этим с чердака были принесены коробки с украшениями, и все Поттеры нашли себе дело: Джеймс принёс табуретку и стал со звездой в руке тянуться к макушке, глава семьи разворачивал гирлянды, а его жена рассматривала многочисленные игрушки и выбирала, какие из них повесить.

— Милый, иди ко мне, — позвала она Сириуса и вручила ему небольшую коробку, в которой лежали разноцветные игрушки в виде зайчиков, белочек и других животных. — Давай, ты будешь зверушек вешать, а я вон те синие шарики и сердечки возьму, — предложила Юфимия и повернула голову к сыну: — Джеймс, ты как звезду установишь, возьми вон ту коробку с золотистыми шариками, там и тебе, и Сириусу хватит.

— Хорошо, мам, — отозвался Джеймс с табуретки.

Конечно Юфимию Поттер нельзя было назвать глупой или слепой, она сразу же заметила, что вернулись подростки из школы не особенно-то радостные, но зачем было лишний раз их мучить вопросами, особенно если мальчишки имеют свойство многое умалчивать? Главное, что они ладят между собой, не ссорятся и не дерутся, уверяла Юфимия себя, а остальное как-нибудь образуется, возможно, Сириус со временем вольётся в их семью и станет более общительным, нужно лишь проявить терпение и как можно больше доброты. Так, по крайней мере, она решила действовать и сосредоточила всё внимание на празднике. Семья действительно оказалась крайне поглощена украшением ёлки. Когда Флимонт ещё развесил гирлянды и при помощи палочки их зажёг, его жена и подростки с завороженным видом любовались проделанной ими работой.

— Какие мы с вами молодцы, мальчики, — похвалила всех Юфимия, ненадолго приобняла сына за плечи и осторожно погладила Сириуса по спине.

За ужином в доме тоже чувствовалось оживление. Джеймс сиял и думал, что мама у него золотая, даже Сириус криво улыбался, хоть и молча слушал других. История со вспыхнувшим шкафом и каким-то страшным мужиком, казалось, была далеко позади. По крайней мере, до следующего дня Джеймс о ней и не думал.

— Что за?..

Проснувшись утром, он уловил сопение неподалёку и заметил что-то подозрительное впереди. Джеймс нащупал на тумбочке очки и, приподнявшись, сел на кровати. Надев очки, он понял, что в его спальне не так. У противоположной стены стоял небольшой диванчик, который оказался занят. Сириус, свернувшись калачиком под одеялом, спал на этом диванчике без подушки. Под его боком, свернувшись в клубок, спала его кошка Белка, видимо, перекочевавшая из одной спальни в другую вслед за хозяином.

«А у себя-то ему чего не спится?» — озадаченно подумал Джеймс, но будить Сириуса и выгонять с дивана всё же не стал. Вместо этого он тихо переоделся, заправил постель и вышел из спальни. После утренних процедур Джеймс не удержался и зашёл в спальню к другу.

— Ох ты ж ёлки…

Он чуть не наступил на волшебную палочку, лежащую у порога, как будто её в спешке бросили. На полу также валялись подушки, осколки от разбитого кувшина и пустая склянка из-под зелья. Джеймс тяжко вздохнул и покачал головой. Похоже, у друга были кошмары, понял он и невольно его пожалел. Что же Сириусу снилось, что так его растревожило? Опять тот страшный мужик-убийца или неудачный урок? Джеймс немного нахмурился, но быстро навёл порядок в комнате друга и положил его волшебную палочку на прикроватную тумбочку.

— Доброе утро! — спустившись вниз, сказал он родителям и уселся за стол. — Сириус это… он ещё спит, — прибавил Джеймс, решив, что им лучше не говорить о том, что было в школе и всём остальном: вдруг Сириус ещё рассердится и перестанет считать его другом.

— Доброе утро, сынок, — ласково отозвалась мама. — Хорошо, пускай спит, наберётся сил после учебных будней.

Сам Сириус немногим позже появился в столовой с настороженным видом, как будто в ожидании вопросов, упрёков или насмешек, но Поттеры и его встретили крайне ласково, а Джеймс, жевавший бутерброд, помахал ему рукой. Сириус устроился напротив него, ещё раз поочередно коснулся его родителей взглядом и осторожно приступил к завтраку. Никто и не думал к нему приставать, даже Джеймс, его родители переключились на немалое количество дел, ведь к празднику стоило купить индейку, кое-какие фрукты и угощения, а ещё разослать приглашения некоторым гостям.

— А что это за гости? — перегнувшись через стол, тихо спросил Сириус у друга. — Много их будет?

— Да нет, парочка тётушек да близких друзей отца, — отмахнувшись, заверил его Джеймс и посмотрел на родителей. — Пап, мам, а вы о нас не забыли? Нам бы тоже… подготовиться к празднику.

Пользуясь случаем, он заметил, что нужно ещё заказать фейерверки, хлопушки и всякие причудливые летающие свечки, к тому же он теперь не единственный ребёнок в семье, а значит, этого всего им было нужно в два раза больше.

— А вам это точно нужно? — с сомнением переспросил Флимонт, и Сириус, поймавший выразительный взгляд Джеймса, закивал вместе с ним. — Ладно, будут вам огни в небе, раз уж праздник, развлекайтесь.

Собственно, по мнению Джеймса, Рождество, а с ним и последние деньки каникул прошли превосходно.

— Это было круто! — вдохновенно рассказывал он друзьям, сидя в купе поезда и нагло закинув ноги на столик. — Грохот стоял такой, что папа переживал, как бы люди в деревне не перепугались, но, знаете, они нам не уступали… тоже выбегали на улицу и кричали поздравления, запускали петарды, но наши, конечно, мощнее были, я одну, пока папа не видел, немного усовершенствовал и…

Питер, чьи родители жили тихо и скромно, как обычно, слушал находчивого друга со всем вниманием и охал, Римус же улыбался и вставлял небольшие комментарии, а Сириус сидел в углу, у окна, поглаживал Белку, мурлыкавшую на его коленях, и, глядя за стекло, поедал шоколадную лягушку. В разговорах он не участвовал и не замечал на себе взглядов, хотя друзьям явно не давала покоя необычная для него обновка. И Сириус, и Джеймс сидели в купе в одинаковых ярко-красных свитерах, ведь Юфимия тоже посчитала, что у неё теперь не один ребёнок, а значит, ни тот, ни другой не должен чувствовать себя в чём-то обделённым.

— Да-а… неплохо вы праздник отметили, — заметил Римус и не удержался от вопроса: — Слушай, а что ты с Бродягой сделал? Нет, ну почему ты это надел, мы понимаем, а он-то почему в этом? Ты как его уговорил?

— Да ничего я с ним не делал, — ответил Джеймс и, глянув на свой свитер, притворно возмутился: — И что вообще ты имеешь против оленей?!

— Да ничего, — отозвался Римус, — просто он…

— Выглядит как клоун, — с улыбкой подсказал Питер и чуть не свалился с сиденья.

— Кто выглядит как клоун? — вдруг спросил Сириус, отвернувшись от окна.

— Д-да… д-да… этот… Крэбб, родственник твой, — осторожно ответил Питер, понимавший, что ощутить удар кулака он сможет намного раньше, чем объяснить, что шутил.

— Прикольный, кстати, свитер, — пришёл ему на выручку Римус. — Яркий такой… тёплый, наверное?

— Да, тёплый, тётя Юфи и для меня связала, — совершенно серьёзно сказал Сириус, и друзья поняли, что им лучше над этим свитером не шутить.

Джеймс же, ощутивший прилив гордости от деяний своей матери, широко улыбнулся и протянул другу ещё одну шоколадную лягушку. Он пребывал в хорошем настроении и не захотел вспоминать ничего необычного. Подумаешь, Сириус несколько раз на его диване спал, а утром выглядел растерянным и настороженным, как будто чего-то опасаясь. Что же его теперь трусишкой называть? Мало ли что ему по ночам снится. Джеймс решил, что это не та тема, которую ему хотелось бы обсуждать, и выбросил её из головы. Вторая половина учебного года начиналась так же неплохо, как и первая.

* * *

Похоже, он оплошал и проклятие снова дало о себе знать. До каникул Сириус несколько раз видел один и тот же сон. В нём страшный мужик заходил в дом Блэков, убивал родителей, а потом разворачивался и направлял палочку на него. Перед тем, как пробудиться посреди ночи, Сириус видел полные злобы красные глаза и огненную вспышку, срывающуюся с конца волшебной палочки. А потом он часто дышал и смотрел в темноту перед собой, слышал сопение друзей, спящих неподалёку, понемногу успокаивался и возвращался на подушку. Но к Рождеству что-то изменилось. Наверное, проклятие сделалось сильнее. Сириус ложился в постель с лёгким сердцем. Украшать ёлку оказалась очень даже интересно, он и не заметил, как пролетело время, ведь тётя Юфимия не давала ему заскучать. Сириус заснул и снова его увидел... В этот раз страшный мужик зашёл в дом Поттеров и двинулся в гостиную.

— Нет, не трогай их! — завопил Сириус, но было поздно.

Первым от удара упал дядя Флимонт, а за ним Джеймс. Тётя Юфимия с палочкой в руке пыталась защитить Сириуса, и это было последним, что он увидел, прежде чем в них полетела огненная вспышка.

Сириус снова проснулся посреди ночи и часто дышал, сидя на кровати. Всего лишь сон, глупый сон, пытался он себе внушить и ощущал дикое биение сердца. А если нет? Что, если страшный мужик ко многим заходит? Что вот ему было нужно от Блэков? Зачем он приходил к родителям? Они что-то ему сделали? Столько непонятных вопросов. Сириус с трудом успокоился, перевернул подушку взмокшей стороной вниз и снова опустился на неё. Спустя какое-то время он заснул, но новый сон не стал лучше.

— Тебе никуда от меня не скрыться, глупый мальчишка! — сказал страшный мужик и, как боггарт, вылез из шкафа. — Я их всех убью!

— Уйди! Сдохни, тварь! — разозлившись, закричал Сириус и взмахнул волшебной палочкой.

Он ударил тем же оружием, что и враг. Страшный мужик разразился смехом, когда мантия на нём загорелась, а следом за ним загорелся и шкаф.

— Глупый, глупый мальчишка, — сказал страшный мужик и взмахнул палочкой в ответ.

Сириус проснулся и уставился в потолок. В комнате почему-то было светло, хотя за окном всё ещё сгущался мрак. Из угла доносилось странное потрескивание. Сириусу не пришлось подниматься, чтобы увидеть, в чём дело. Окончательно проснувшись, он понял, что в его комнате действительно горит шкаф.

— Мерлин… Фините! Фините Инкантатем! — прибавил Сириус, схватив с тумбочки палочку.

Благо, что огонь удалось быстро потушить и шкаф несильно пострадал. Вот только это событие вконец растревожило Сириуса. Что это было? Его «особенность» прорвалась иным образом? Он хотел грохнуть страшного мужика и чуть дом не спалил? Не в силах успокоиться Сириус выпил зелье для сна без сновидений и вышел из комнаты. Ему хотелось, как и в гриффиндорской спальне, снова лечь в постель и забыть о кошмарах, как будто их и не было. По этой же причине он зашёл в спальню к Джеймсу и, слыша, как тот спит, улёгся на небольшой диван. Рядом с кем-то стало не так тревожно, и Сириус заснул.

Утром он опасался, что друг или его родители пристанут к нему с вопросами, но они почему-то это не сделали. Более того, когда он спустился, они его поприветствовали и продолжили заниматься подготовкой к празднику. Сириус успокоился и решил, что всё неплохо, к тому же они с Джеймсом большую половину дня были заняты: то выбирали фейерверки, то по просьбе тёти Юфимии вырезали снежинки и клеили их, то рисовали на оконных стёклах разных персонажей, а потом играли в настольную игру.

Вечером Сириус подумал, что всё плохое позади, и после долгого насыщенного дня ложился спать с улыбкой. До полуночи всё плохое и впрямь было позади, пока ему не привиделось, как страшный мужик открывает дверь в его комнату…

— Фините Инкантатем!

Сириус дрожал и, сидя на кровати, вслушивался в тишину дома. Думал, что кто-нибудь мог услышать, как он тушил загоревшуюся дверь, но нет, Поттеры спокойно спали, а его трясло от одной только мысли, что его проклятие прорывается наружу. Что будет, если Поттеры о нём узнают? Вдруг они тоже откажутся от него, Сириуса, как и другие родственники?

Несколько раз за эти каникулы он занимал диванчик в комнате Джеймса и несколько раз настороженно ждал допроса под утро, но нет, любознательный друг ни разу его не разбудил и не сдал родителям. Когда они ехали в Хогвартс-экспрессе, он беззаботно болтал о том, как прекрасно прошли дни, а Сириус хмуро думал, что ему нужно как можно скорее добраться до библиотеки, возможно, если он снимет с себя проклятие, то всё наладится. Поттеры ничего плохого о нём не узнают и не откажутся от него.

До начала весны всё шло неплохо, даже если кошмары возвращались, то в спальне ничего странного не происходило. В первой же половине марта состоялся матч между Гриффиндором и Пуффендуем, и Сириус увидел на поле такое, из-за чего вскочил с места и убежал с трибуны прочь.

* * *

— Какая низость! Испортить метлу противника! — возмущалась профессор Спраут, чей факультет проиграл.

— Быстро всем сдать палочки, — строго отрезала профессор МакГонагалл, и членам команды пришлось ей подчиниться.

На поле находился и профессор Флитвик, он лично проверил каждую волшебную палочку и утвердил, что ни с одной обжигающих заклятий за этот час не спускали.

— То есть, по-вашему, метла моего игрока загорелась сама собой?! — подхватила профессор Спраут и сурово посмотрела на Джеймса. — Мистер Поттер, сознайтесь, как вы это сделали! Мы все прекрасно видели, что происходило на поле…

— Что?! Да ничего я не делал! — возмутился в свою очередь Джеймс. — Если вы всё прекрасно видели, то чего тогда ваш загонщик распоясался?! Могли бы и…

— Так, а ну хватит, мистер Поттер. Вы и все другие могут быть свободны, — не дала ему договорить профессор МакГонагалл.

Джеймс был возмущён больше всех и уходил с поля, качая головой. Чуть позже, приняв душ и переодевшись, он шёл в замок и не переставал всех ругать. За один только матч бладжер чуть пять раз его по голове не ударил, а всё потому, что пуффендуйский загонщик намеренно отправлял его в противника. Почему этого никто не видел? Почему, когда Джеймс уворачивался или же разворачивал метлу и ударял прутьями по бладжеру, все упускали это из виду? Но стоило только метле загонщика вспыхнуть, как все решили, что это он, Джеймс Поттер, успел в воздухе ещё палочку достать и отомстить противнику.

— Да если бы я хотел ему насолить, я бы его нашёл и наподдал! — по пути говорил друзьям Джеймс.

— Но это всё равно странно, — осторожно заметил Римус.

— Мётлы сами собой не загораются, — прибавил Питер.

Джеймс обернулся и поджал губы. Сириуса рядом не было, а он бы его точно поддержал. Видимо, друг ушёл, как только увидел вспыхнувшую метлу. Его страх огня теперь многим известен, говорить об этом не следовало.

— Да ничего странного! — сердито сказал друзьям Джеймс. — Если у этого дебила-загонщика с деньгами была напряжёнка, мог бы купить тогда в магазине модель и похуже. Купят, понимаешь, «скоростную» метлу с рук, чтобы подешевле вышло, а потом удивляются, что с ней что-то не так! Износилась или чары какие на ней сбой дали, вот и загорелась! Хорошо хоть, сам не сильно пострадал!

На этом тема была закрыта: вернувшись в замок, Джеймс не стал никого слушать и отправился отдыхать.

Сириус заболел после Пасхальных каникул. Он и немногим раньше, конечно, выглядел отстранённым или отчего-то раздражённым, но Джеймс всерьёз обеспокоился за него только после каникул. До этого он обращал внимание на то, что друг отсутствовал к вечеру, а к утру то и дело зевал и пытался вздремнуть, сидя за партой, но это уж точно не было поводом для беспокойства.

— Ты хоть спишь по ночам или опять где-то бродишь? — тихо спросил во время очередного урока Джеймс, и Сириус, зевая, кивнул. — Это что значит? Что спишь или что бродишь?

— Значит… отвали, — сонно пробормотал Сириус и прикрыл глаза.

На Истории магии спали многие — лишь единиц монотонное бормотание профессора Бинса не усыпляло — но друг стал дремать и на трансфигурации, и даже на заклинаниях, где отрабатывал что-то новое и откидывался на спинку стула, пользуясь тем, что низенький профессор Флитвик уже слез со стола и пытается помочь тем, кто не справляется. Или Сириуса настолько замучили кошмары, что он решил по ночам не спать, или ему настолько стало плевать на учёбу и свою жизнь, было непонятно. У Джеймса и без него имелось немало хлопот: например, тренировки или споры с теми игроками, кто считал, будто он стал играть нечестно. История со вспыхнувшей метлой под загонщиком Пуффендуя очень долго держалась на устах. К тому же перед каникулами выдалось очередное полнолуние, и Джеймс решил, что он нужнее Римусу, лежащему в больничном крыле. Тот и так сильно переживал, когда они догадались о его тайне, а всё, чем остальные Мародёры могли ему помочь, так это находиться рядом. Джеймс не понимал, как это так — от многих же болезней есть лекарства, так почему от ликантропии до сих пор не изобрели? Он и у отца, отличного зельевара, как-то спрашивал, но тот лишь качал головой и печально говорил, что есть вещи, которые необратимы, точно смерть.

— А где… Сириус? — не применил спросить бледный друг поутру. — Он в порядке?

Римус, казалось, всегда был таким: добрым, способным поделиться единственной шоколадкой с другими, нежели сберечь для себя. Возможно, этим он их и подкупил, ведь даже лёжа на больничной койке, он продолжал думать о других.

— Хм… видел, как он дрых в гостиной в кресле. Опять ночью бродил по замку, наверное, вот и отсыпается, — отмахнувшись, ответил Джеймс.

— Он странный… Ну, в смысле, страннее, чем обычно, — осторожно заметил Римус. — Тебе так не кажется?

Джеймс, с одной стороны, был с ним согласен, а с другой, не мог признать, что временами не знает, как к Сириусу подступиться. В прошлый раз, когда друга напугал боггарт, он впервые заговорил о самом сокровенном, может, если не давить и подождать, то расскажет и теперь?

— А я видел, как он библиотеке торчит, — пока Джеймс размышлял, заметил с другого края койки Питер.

— И что это он там делает? — спросил удивлённый Римус. — Эссе готовит?

— Не знаю, читает что-то вроде.

Джеймс нахмурился, но ничего не сказал, и друзья переключились на другие темы. В очередной вечер, свободный от тренировок, Джеймс тоже сходил в библиотеку и нашёл Сириуса за одним из столов. Тот так сильно погрузился в чтение книги, что не уловил ни звука шагов, ни взгляда, обращённого к нему. Джеймс плюхнулся на противоположный стул и успел рассмотреть обложку книги.

— «Проклятия всех времен»? Кого это ты проклянуть собрался, Бродяга? Нюниуса? Я с тобой! — прибавил Джеймс с улыбкой.

Сириус оторвал взгляд от книги, и в его лице промелькнула настороженность.

— Да нет, это так… домашнее задание, — ответил он и снова уткнулся в книгу.

— Какое ещё домашнее задание? — не унимался Джеймс. — Нам разве кто-то задавал проклятия изучать?

— Не важно, иди, — не глядя на него, ответил друг.

— Нет, важно, мы тебя, между прочим, в больничном крыле ждали, а ты променял нас на... на пыльных бумажных друзей. Тебя что, отличница Эванс тайком от нас покусала? Или ты решил утереть Лунатику нос и обойти его в других предметах?

Сириус нахмурился и перелистнул страницу, но Джеймс упрямо остался на месте.

— Сидишь тут опять, какую-то муру изучаешь, когда мы скучаем и…

— Джей, у тебя что, других дел нет?! — вдруг резко спросил Сириус, подняв на него злобный взгляд. — Чего ты ко мне прицепился?!

В библиотеке стало невероятно тихо. Другие ученики словно бы замерли, опасаясь строгой мадам Пинс, которая непременно нагрянет к тем смельчакам, кому вдруг вздумалось шуметь в её владениях.

— Ах вот как значит, — сердито отозвался Джеймс, поднявшись из-за стола раньше, чем мадам Пинс подошла. — Ну ладно-ладно, — с обиженным видом бросил он другу и ушёл под не менее сердитый взгляд библиотекарши.

«Присматриваешь за ним, присматриваешь, а он на тебя как пёс с цепи ещё бросается!» — несколько раз думал о друге Джеймс и делал вид, будто не замечает ни то, какой мрачный тот сидит под вечер в стороне в кресле, ни то, что при отбое отсутствует в спальне. На Пасхальных каникулах Сириус и вовсе попался ночью Филчу, и тот отвёл его к профессору МакГонагалл, яростно твердя, что наконец-то поймал того ученика, которой сжёг в коридоре старинный зачарованный портрет. Декан проверила волшебную палочку Сириуса, убедилась, что он не занимается порчей школьного имущества, а потом проводила до башни.

— Мистер Блэк, что вы делали после отбоя в коридоре? Что значит «гулял»?! — был слышен её строгий голос в общей гостиной. — Вы другого времени для этого не могли найти?!

Джеймс видел, что друг вернулся в спальню крайне бледный, но из упрямства не стал его расспрашивать, поэтому подробности ночного инцидента разузнали Римус и Питер и пересказали ему.

— Ну и бред, — сидя с ними на диване, следующим днём сказал Джеймс, при этом косясь в сторону дальнего кресла, которое занимал потерянный Сириус. — И так же понятно, что он огня до ужаса боится. Портрет сжёг кто-то другой.

— Кто? В коридоре больше никого не было, — тихо заметил Римус.

— Не знаю, наверное, тот, кто убежал, — предположил Джеймс.

— И чего Сириус тогда о нём не рассказал?

— А я откуда знаю? Чего ты у него не спросишь?

Друзья немного помолчали, но подходить к Сириусу никто не решился. Римус, судя по всему, понимал, что даже если он протянет тому шоколадку и будет чрезвычайно дружелюбен, то максимум, что произойдёт, так это Сириус скажет ему перед уходом «Спасибо». Питер и вовсе считал, что друг, вероятно, всё ещё горюет по близким и лучше его не трогать. Джеймс же терзался от противоречивых желаний: и дальше из упрямства ничего не замечать и ждать, когда друг подойдёт первым, и одновременно с этим самому подойти к нему и хорошенько треснуть. Чем он вообще так загрузился? Не может сказать другим, так поделился бы с ним. Друзья они или нет?

После Пасхальным каникул снова начались учебные будни, и первым же утром Сириус не отдёрнул полог и не поднялся с постели, чтобы спуститься со всеми на завтрак, а потом пойти на урок.

— Должно быть, опять бродил по замку ночью, а теперь отсыпается, — предположил Джеймс, поймав взгляды остальных Мародёров, и покинул спальню.

Но Сириус не явился ни на второй, ни на третий урок, и Джеймс ощутил некоторое беспокойство, когда во время обеда стал посматривать в сторону дверей в Большой зал и всё больше убеждаться, что вряд ли дождётся появления друга. Не в силах думать о чём-то другом, он поспешил в гриффиндорскую башню и застал Сириуса в постели, всё ещё лежащим под одеялом.

— Я в порядке… в порядке… — тяжело дыша, говорил тот.

Нездоровый румянец на его бледных щеках говорил совсем о другом, как и мешки под глазами.

— Я вижу, в каком ты порядке, вставай давай или подниму силой, — сердито велел Джеймс. — Бродяга, немедленно вставай или я позову кое-кого хвостатого и полосатого, ты её очень хорошо знаешь!

Угроза подействовала, и Сириус через силу поднялся. Накинув поверх пижамы мантию, он поплёлся за Джеймсом, на ходу хлопая глазами и не реагируя на взгляды любопытных учеников, встречающихся на пути. Благо, что мадам Помфри хватило лишь взгляда, чтобы велеть ему лечь в койку. Судя по тому, как она нахмурилась, потрогав его лоб и пару раз взмахнув палочкой перед носом, ей было над чем поработать.

— Зайдите позже, мистер Поттер, — коротко сказала она Джеймсу, и он на прощание ободряюще бросил другу:

— Давай тут, не вешай нос!

Ближе к вечеру вместе с ним к Сириусу заглянули и другие Мародёры, но тот по-прежнему лежал на койке и выглядел неважно.

— У тебя что-то болит? Горло? Голова? Живот? — озабоченно спрашивал его Римус.

— Нет, — коротко отвечал Сириус, посматривая в сторону.

Казалось, присутствие друзей его нисколько не радовало и жаловаться им хоть на что-то он не хотел. Джеймс был несколько озадачен его поведением, но, когда они покинули больничное крыло, конечно же, принял бодрый вид и уверял друзей в другом:

— Ничего, мадам Помфри и не таких упрямцев видала. Она с ним быстро разберётся!

К его удивлению, мадам Помфри не разобралась с Сириусом ни на следующий день, ни на последующий за ним. Он по-прежнему был бледен и не разговорчив. Когда Джеймс в одиночку заглянул к другу в конце недели, то застал в больничном крыле и профессора МакГонагалл. Она не обратила на него внимание, зато Джеймса её присутствие озадачило и он замедлил ход, отчего смог услышать отрывок её разговора с мадам Помфри.

— Ты уверена, Поппи? — спрашивала профессор.

— Конечно же, Минерва, — отвечала целительница, — это не простуда, не грипп и на отравление тоже не похоже… Я на много чего его проверила и всё ещё не представляю, что у него за недуг. При помощи зелий мне удаётся на какое-то время сбивать его температуру, но потом всё снова повторяется…

— Что же тогда делать? Дать ему что-то помощнее?

— Да ты что, нет, конечно, мы же не хотим угробить мальчика!

— Но что же тогда ты предлагаешь?

— Возможно, стоит вызвать помощь из Мунго или…

Чем же закончился разговор, Джеймс не узнал, потому как уже приблизился к койке друга и забыл про взрослых. Сириус был всё такой же бледный, но в этот день выглядел чем-то обеспокоенным.

— Джей, прости меня, — вдруг заговорил он раньше Джеймса и протянул ему руку. — Прости, Джей… Мы же друзья? Друзья, да?

— Какие мы друзья, ты что болтаешь? — возразил ему Джеймс и тут же улыбнулся. — Мы же братья, балда ты больная!

Он опустился на край койки и взял друга за руку.

— Как ты? Получше?

— Да… — лишь устало отозвался Сириус, и Джеймс сделал вид, будто не почувствовал, что рука друга совсем холодная.

— А чего кислый такой тогда? К учёбе не хочешь возвращаться, лежебока?

Сириус пожал плечами и больше они поговорить не смогли. Мадам Помфри приблизилась и напомнила, что её подопечному нужно отдыхать.

— Он принял зелье для сна, мистер Поттер, зайдите часа через три-четыре, — сказала она, и Джеймс пожелал другу хорошо отдохнуть.

Однако через несколько часов он не смог попасть в больничное крыло, мадам Помфри сказала, что Сириус ещё спит и велела его не будить. Джеймс мог бы отнестись к этому спокойно, если бы такое не повторилось и на выходные. Ни утром, ни в субботу днём, ни даже вечером он не смог навестить друга, а потому вернулся в общую гостиную хмурый и решился на то, чего обычно избегал. Джеймс взял чистый пергамент и сел писать письмо домой. Отец ведь просил присматривать за Сириусом, а значит, надо было ему сообщить, что член их семьи вот уже почти неделю лежит в больничном крыле и улучшений в его состоянии почему-то не наблюдается. Джеймс, конечно же, не рассчитывал на скорый ответ и даже немного опасался упрёков, что написал так поздно, но сообщить близким казалось правильным. Тем же вечером он передал письмо сове и с чистой совестью лёг спать. В воскресенье ему удалось навестить друга лишь один раз в обед, и то Сириус выглядел сонным, хлопал глазами и просил присмотреть за его кошкой.

— Белка, Джей… ты покорми Белку… — бормотал он.

— Да брось, не пропадёт твоя Белка! — уверял его Джеймс. — Она носится по гостиной как бешеная и ворует у всех подряд еду. Эванс и Маккиннон её даже подкармливали…

— Это хорошо… — пробормотал Сириус и закрыл глаза.

На этом и был закончен их разговор, и Джеймс ушёл из больничного крыла с тяжёлым сердцем. Что-то терзало его из-за состояния друга, но он не мог понять что. Неужели он что-то упустил за эти месяцы? Но что? И как помочь тому, кто не просит о помощи?

— Как ты могла, Минерва?!

В начале недели Джеймс шёл с друзьями по коридору и резко остановился, завидев впереди того, кого меньше всего ожидал увидеть в школе. Впрочем, не он один оказался удивлён. И Римус, и Питер застыли рядом, смотря на декана Гриффиндора и её собеседницу. Напротив МакГонагалл стояла миссис Поттер.

— По-твоему, что, если мальчик осиротел, то за него некому переживать?! Думаешь, нам, его опекунам, всё равно на его состояние?!

Сколько Джеймс знал мать, он ещё никогда не видел её настолько рассерженной, даже МакГонагалл внезапно растерялась перед ней.

— Что ты, Юфимия, ничего такого я не думала, я всего лишь… — едва успела она сказать.

— Ты всего лишь неделю молчала! — возмутилась миссис Поттер. — А нам с Флимонтом сообщить о состоянии Сириуса ты не подумала?! Почему я узнаю, что наш мальчик не первый день лежит в больничном крыле от сына, а не от тебя?! Ты думала, мы Сириуса меньше ценим?! Или что мы отправили его в Хогвартс, чтобы избавиться от забот и подвергнуть ещё большим испытаниям?! Ты… ты… ты очень меня разочаровала, — чуть тише прибавила она и развернулась.

Растерявшемуся Джеймсу пришлось даже окликнуть мать, чтобы она его заметила.

— О, здравствуй, мой дорогой, — тут же ласково сказала она, и её лицо просветлело. — А я как раз к Сириусу собиралась вернуться, ты пойдёшь со мной или на урок?

Первым уроком была трансфигурация, и Джеймс решил, что после сцены в коридоре будет даже лучше, если он этот урок пропустит. Попрощавшись с друзьями, он поспешил за матерью.

— А почему ты в школе? Ну, в смысле, пришла, а не написала или…

— Мы с папой решили вызвать его друга-целителя и сами навестить Сириуса, — ответила ему мать. — Ему всё-таки сейчас лучше видеть близких и не чувствовать себя одиноким. Ты молодец, что вовремя нам написал. Папин друг очень озадачен состоянием Сириуса, возможно, мы заберём его домой.

— Домой?! — переспросил Джеймс, от неожиданности остановившись.

— Домой, — повторила ему мать, приобняв за плечи. — Он выглядит таким уставшим… возможно, ему пора отдохнуть, дома и стены согревают, может, быстрее поправится.

— Но… как же учёба и…

— Это ничего, потерпит, договоримся с Дамблдором. Сейчас главное, чтобы он поправился.

Против этого Джеймс не смог ничего возразить и вместе с матерью зашёл в больничное крыло. У койки Сириуса стояли мадам Помфри, папин друг-целитель и он сам. Они тихо что-то обсуждали, потому как Сириус спал, и прервались.

— О, привет, сын, — сказал мистер Поттер. — Хорошо, что ты зашёл, я как раз хотел тебя спросить кое о чём… Скажи, родной, не было ничего такого, что… что Сириуса в последнее время пугало или нервировало?

Под серьёзными взглядами сразу нескольких лиц Джеймс не смог уйти от ответа или соврать. Так и признался, что ещё до Рождества Сириуса довёл до обморока боггарт, а потом были эти странные ночные похождения, возможно, из-за кошмаров или по какой-то другой причине.

— Вот вам и подтверждение, — едва он закончил, сказал папин друг-целитель, и остальные лишь только нахмурились или же кивнули ему.

— Решено, мы его забираем, — подытожил мистер Поттер и тоже приобнял Джеймса за плечи. — Идём, сын, соберём вещи Сириуса.

Джеймс не решился с ним заговорить, пока они не вышли в коридор.

— Пап…

— Да?

— Я сделал что-то не так?

— Нет, что ты, ты тут ни при чём. Просто… Сириус ослаб… он столько всего пережил… Такое бывает, тут никто не виноват.

Несмотря на уверение отца, Джеймс чувствовал на душе смятение и вечером стоял в коридоре у окна. Он видел родителей, удаляющихся от школы, видел сутулого, тепло одетого Сириуса, повесив голову, плетущегося между ними, и впервые держал в руках его Белку, поглаживал её, слышал мурлыканье и мысленно уверял друга, что позаботится о его кошке и привезет её к лету целую и невредимую.

Супруги Поттеры очень любили единственного сына, всячески его баловали и обычно с улыбками читали его письма из школы. Им было интересно знать, как идёт жизнь Джеймса вдали от них, не нуждается ли он в чём-нибудь, они радовались его успехам и с нетерпением ждали возвращения домой. С прошлого же года, когда Поттеры решили взять в дом осиротевшего Сириуса, они стали гордиться Джеймсом ещё больше, ведь сын был рад их решению и не отставал от друга: то и дело заходил к тому в комнату, затевал игры, звал с собой на улицу, коротко говоря, вёл себя так, как будто только об этом он и мечтал — чтобы их семья стала немного больше. За это время Поттеры убедились, что не зря приняли решение взять Сириуса под свою опеку, второй мальчик, пусть временами неразговорчивый и хмурый, стал им не менее важен и дорог, и то, что он внешне или по характеру на них совершенно не походил, супругов совершенно не расстраивало, более того, им хотелось найти подход и к такому ребёнку, оказать ему должную заботу, поддержку и однажды увидеть, как этот мальчик снова станет улыбаться. Собственно, по этой же причине мистер Поттер просил сына присматривать за Сириусом и писать, как идут их дела. Читая в очередной день письмо от сына, Флимонт молча сидел в кресле и хмурился.

— Что-то не так, дорогой? — насторожившись, спросила его Юфимия, сидящая на диване с вязанием. — У мальчиков всё хорошо?

Обычно муж зачитывал ей отрывки писем или же пересказывал их содержание, а она улыбалась, ощущая, как в груди разливается тепло от мыслей об их сыне.

— Нет, — помолчав, сказал Флимонт, подняв от пергамента глаза, — Джеймс пишет, что Сириус уже неделю как в больничном крыле лежит...

Юфимия охнула и отложила вязание.

— Как же это так? Что случилось? — обеспокоенно спросила она. — Он заболел? Ушибся? С кем-то подрался?

— Не знаю, дорогая, но мне это не нравится, — серьёзно сказал Флимонт и поднялся с кресла. — Свяжусь-ка я с Норманом, думаю, он не откажется сходить в школу.

Мистер Поттер ушёл с письмом сына в рабочий кабинет, в некоторых вопросах он был человеком дела, потому сразу же написал другу-целителю письмо и попросил заглянуть к ним. Конечно Нормана Тисерби, вдвое моложе Поттеров и не имевшего ни знатного рода, ни заслуг перед волшебным миром, проще было считать человеком с улицы, но этого мальчишку, вернее, парня мистер Поттер когда-то пожалел и взял себе в помощники, а потом, спустя годы, когда помощник накопил нужную сумму для получения необходимого образования, отпустил и пожелал тому хорошо устроиться. Нормана, пожелай он остаться зельеваром и продвигаться в этом деле, можно было бы назвать протеже мистера Поттера, но, учитывая все обстоятельства, теперь Норман был другом семьи и охотно навещал Поттеров, когда позволяли возможности, ведь он считал, что многим им обязан. Норман прибыл и в этот день. Едва только получил письмо от мистера Поттера, как заглянул к вечеру и сказал, что утром обязательно сходит в Хогвартс.

— Отлично, я пойду с тобой, — сказал ему Флимонт. — Посмотрю, что там и как.

К утру пойти с ними вызвалась и Юфимия, не желавшая сидеть дома и ждать.

— Лучше я тоже схожу с вами, сама взгляну на мальчиков, хоть обниму их и успокоюсь, — ходя по кухне, говорила она и мужчины не стали с ней спорить.

После завтрака компания трансгрессировала к Хогсмиду и от него двинулась к замку. К десяти часам они добрались до больничного крыла, поговорили с мадам Помфри и прошли к койке её подопечного.

— Тётя Юфи?.. Дядя Флимонт? А что... Почему вы здесь?

Сириус, оторвавший голову от подушки, выглядел очень удивлённым, и Юфимия едва удержалась от того, чтобы не охнуть: уж больно усталым и бледным он, по её мнению, выглядел.

— А мы вот тебя проведать зашли, узнали, что ты здесь, и решили сами зайти, а не гонять сову, — как можно ласковей сказала она и присела на край койки. — Как ты, мой милый?

— Х-хорошо, — неуверенно отозвался Сириус, посматривая то на незнакомого ему Нормана, то на Флимонта.

Последний представил друга и тоже последовал примеру жены.

— Сириус, Норман лишь осмотрит тебя, убедится, что всё в порядке, и только, — как можно мягче сказал он, стоя по другую сторону от койки, и повернул голову к школьной целительнице. — Мадам Помфри ведь не будет иметь возражений против этого?

— Конечно же нет, мистер Поттер, иметь возражения в таком деле было бы непрофессионально, — тут же серьёзно ответила она и посмотрела на Нормана: — Я не имею ничего против помощи, тем более когда она очень кстати.

Норман молча ей кивнул и подошёл к Сириусу ближе, он задал ему лишь пару вопросов и достал волшебную палочку. Желая хоть как-то отвлечь внимание мальчика от целителя и его действий, Юфимия сама расспрашивала его о том, как им с Джеймсом в школе живётся, бывают ли они в Хогсмиде и на всё ли им хватает карманных денег. В какой-то момент мадам Помфри напомнила, что собиралась дать подопечному целебное зелье и никто не стал возражать. Сириус уже засыпал, когда хмурящийся Норман отошёл в сторону и Поттеры направились к нему.

— Я тоже не нахожу признаков простуды или отравления, — тихо заметил он, посматривая в сторону Сириуса. — Но меня озадачивает не это, а кое-что другое… такое, что куда серьёзней… Ваш мальчик так напряжён, что магия в нём буквально бурлит. Будь ему лет пять-семь, я бы спросил вас, не ругает ли кто его за неосознанное использование магии или, может, наказывает, но возраст уже не тот, палочка у него есть, он осознанный волшебник…

— Норман, я не уверен, что правильно понимаю ход твоих мыслей, — заметил Флимонт, — куда ты ведёшь?

— Я думаю, мы имеем дело не с чем-то физическим, — ответил тот, — в смысле, не с тем недугом, который лежит на поверхности и возник от воздействия чего-то на организм, а наоборот, есть что-то, что заставляет его вести себя так. Скажите, с мальчиком в последнее время не случалось ничего страшного? Я имею в виду, не испытывал ли он каких-то потрясений? Или может, оказывался в опасности? Дети, сами знаете, острее на всё реагируют...

Супруги переглянулись, и Флимонт напомнил другу при каких именно обстоятельствах они забрали Сириуса к себе.

— Да, это я помню, — спокойно ответил целитель, — но именно поэтому и спрашиваю. Мальчик и так перенёс тяжёлую потерю, что могло сказаться на его восприятии, но не было ли чего-то ещё? Такого, что только усугубило его состояние. Знаете, маленьким детям, например, трудно себя контролировать, а когда их ругают, наказывают, в общем, доводят до состояния панического страха, им становится ещё тяжелее, собственно, этим и объясняется появление обскуров, тех, кто чувствует свою магию, но пытается её сдержать и не может. Но ведь мы-то с вами знаем, что и у детей постарше могут случиться подобные ситуации. Тогда, когда они неосознанно используют магию без волшебной палочки, мы обычно называем это выбросами, но ведь они так же, как и маленькие дети, могут пытаться себя сдерживать или...

— Норман, ты меня пугаешь, — перебила Юфимия, запутавшись в том, что она слышала. — Ты что же хочешь сказать, что Сириус сам себе вредит?

— Да нет же, миссис Поттер, — терпеливо возразил Норман, — я лишь хочу сказать, что некоторые потрясения или же иная тяжёлая ситуация могли спровоцировать состояние мальчика. Он и так, как вы заметили, понёс тяжёлую утрату, что-то на этой почве могло его ужаснуть, расстроить, обеспокоить… Магглы бы сказали, вызвать нервный срыв, но они-то не наделены магией, им проще состояние бессилия переносить. Может, с мальчиком что-то произошло недавно? Или, может, в течении какого-то времени кто-то из учеников его обижал, дразнил? Или учителя давали чрезмерные нагрузки? Когда ребёнок продолжительное время находится в ситуации, которую не может самостоятельно разрешить, это рано или поздно даёт о себе знать, тем более если мы говорим о ребёнке, которому и без того нелегко пришлось.

Юфимия тяжело вздохнула и переглянулась с мужем.

— Джеймс бы не позволил кому-то Сириуса обижать, — поразмыслив, твёрдо сказала она, — они же друзья, он бы его защитил или сообщил нам, а вот остальное… даже не знаю, что и думать…

— Что же тут думать, дорогая? — спросил Флимонт. — Надо сходить к МакГонагалл, она-то уж должна знать, не случалось ли на днях или в этом месяце чего-то необычного.

Идти к МакГонагалл Юфимия решила в одиночку, потому как её мужу требовалось решить с целителем более важные вопросы.

— Допустим, ты прав, Норман, мальчик сильно истощен на почве стресса, — говорил Флимонт, — но что же нам делать? Мы как-то можем ему помочь?

— Я бы посоветовал сменить обстановку, — отвечал целитель, — а ещё бы перестать его поить тем, что только устраняет симптомы, а не сам недуг. Это лишь ослабляет его организм, а не помогает, мальчику лучше расслабиться, ощутить себя в безопасности. Для начала я бы устранил большую часть нагрузки и посмотрел, как отреагирует организм…

Надо забрать Сириуса домой, покидая больничное крыло, думала опечаленная Юфимия. Как всякая мать она переживала и считала, что плохо заботилась о втором мальчике, плохо за ним присматривала и что-то упустила. Однако по пути к кабинету профессора МакГонагалл Юфимия посматривала на детей в коридоре и задумалась о другом… А может, она не заметила ничего подозрительного за Сириусом на Рождество, потому что тогда ничего этого и не было? Может, Норман прав и учителя загоняли бедного мальчика? Откуда ей знать, что происходило в школьных стенах и относились ли к её второму мальчику с должным вниманием? Понятно, что у учителей полно детей на попечении и они не могут за каждым присматривать, но у них что, совсем нет глаз и они не способны написать родителям в случае беды? Судя по всему, Сириус не внезапно слёг, этому что-то предшествовало, но почему тогда они, Поттеры, ничего об этом не знали?

— Минерва, мне нужно с тобой серьёзно поговорить! — встретив декана Гриффиндора, решительно сказала Юфимия и через какие-то минуты ощутила подступающую к ней злость.

Мало того, что МакГонагалл рассказала, что Сириус в последнее время вёл себя не лучшим образом, так она ещё не сочла нужным об этом написать его близким. Сказать, что это задело Юфимию, значило ничего не сказать. Через какие-то минуты она сделалась рассерженной и в порыве чувств высказала декану Гриффиндора всё, что накипело. Потрясённой МакГонагалл даже не нашлось что на это возразить.

— …ты …ты очень меня разочаровала, — прибавила Юфимия под конец и развернулась.

— Мама?!

Поддавшись эмоциям, она не заметила сына поблизости и смутилась, когда тот её окликнул. Джеймс решил вместе с ней сходить в больничное крыло и по пути они немного поговорили. Когда сына увидел Флимонт, то подошёл к нему ближе и тут же расспросил насчёт Сириуса. На мгновение Джеймс растерялся, но потом рассказал им и про боггарта, и про ночные похождения друга. Казалось, он ждал упрёка или наказания, но Юфимия лишь опечалилась ещё больше, а Флимонт нахмурился. Джеймс ведь и сам был подростком, упрекать его за поведение друга было бы несправедливо и глупо. Кажется, Флимонт его хвалил, пока они ходили за вещами Сириуса, а Юфимия же сидела возле больничной койки и негромко разговаривала с Норманом, спрашивала его, уверен ли он в плане лечения и всего остального. Из-за отсутствия в школе Дамблдора, способного открыть один из каминов для перемещения, было решено потеплее одеть подростка, дойти до Хогсмида и трансгрессировать к дому.

— До встречи, дорогой, веди себя хорошо, — к вечеру прощалась с Джеймсом Юфимия, пока муж в стороне помогал Сириусу одеться.

— А Белка?.. — был слышен его слабый голос. — Вы нашли… Белку?

— Нет, она где-то бегает… Но ничего, Джеймс её найдёт и присмотрит, — бодро говорил Флимонт. — Да ведь, Джеймс?

— Конечно! — не менее бодро отвечал сын.

На этом Поттеры вместе с Сириусом двинулись из школы, а Норман, ушедший намного раньше, пообещал заглянуть к ним часам к девяти.

— Меня оставят на второй год? — кисло спрашивал по пути Сириус.

— Глупости какие, — уверял его Флимонт, несущий чемодан. — Я напишу МакГонагалл, чтобы прислала список заклинаний и темы по предметам, которые ты ещё не прошёл — это уж её не затруднит, я думаю.

Юфимии хотелось сказать, что она в этом не уверена, но при Сириусе ругать МакГонагалл ей не захотелось.

— Не переживай, милый, всё образуется, — вместо этого сказала она ласково и приобняла его за плечи. — Отдохнёшь, поправишься, постепенно изучишь всё за лето…

После девяти Сириус снова спал, только уже в своей комнате, спал, приняв лекарство, которое принёс Норман. Последний и Флимонт о чём-то переговаривались в гостиной, а Юфимия разбирала вещи Сириуса. Мужчины, как она знала по опыту, не любили всё нормально складывать, поэтому, открыв чемодан, она решила всё разобрать самостоятельно: что-то развесила в шкафу, что-то положила в ящики комода, что-то кинула в стирку или же отложила погладить. После брюк, футболок и рубашек Юфимия добралась до мантий, парочку повесила в шкаф, одну кинула в стирку, а другую развернула и почувствовала, как к ногам что-то упало. Это оказались всего лишь бумажные комки, выскочившие из карманов. Юфимия хотела вернуть их на место, но заметила, что это не обрывки пергамента, вроде записок, какими в юности обменивалась она сама, а комки из обрывков газет. Не удержавшись от любопытства, она развернула один, а за ним и другой.

— Мерлин мой... — в тот же миг тихо произнесла она, бросила мантию на спинку стула и поспешила из спальни в коридор. — Дорогой! Дорогой, ты только посмотри!..

Когда она заглянула в гостиную, Нормана там уже не было, её муж в одиночестве сидел в кресле и задумчиво смотрел на огонь.

— Что случилось, дорогая? — оторвавшись от мыслей, спросил он.

— Взгляни на это! — сказала Юфимия и предъявила мужу находку. — Я нашла это в карманах мантии Сириуса! Ты только посмотри, что он хранит…

Флимонт поправил на носу очки и присмотрелся к смятым обрывкам газет. В отличие от жены он не испытал беспокойства, хоть тоже поочерёдно и внимательно посмотрел на колдофото с кричащими заголовками.

«Они называют себя Пожирателями смерти!» — гласил один и под ним имелись люди в масках.

«Тёмный Лорд — наследник Слизерина?!» — гласил другой и под ним на читателей холодно смотрело не очень доброе лицо.

«Тот, чьё имя мы больше не будем называть!» — гласил третий и под ним имелось то же лицо, но заметно моложе и приятнее.

— Похоже, Сириуса пугает не только огонь, — помолчав, заключил Флимонт. — Хотя чего тут удивляться… Он слишком рано познал смерть, вот и видит теперь опасность везде… в огне, в Тёмном Лорде, в чём-то ещё… Похоже, Норман прав, нервы у мальчика совсем расшатались, даже собственная магия стала ему вредить.

— Значит, надо наложить на наш дом охранные заклинания, — сказала Юфимия, немного успокоившись и подумав над словами мужа.

— Дорогая, ты серьёзно? — удивился тот. — Ты же не думаешь, что Тёмный Лорд пожалует к нам? Вот уж где, а здесь ему точно нечего делать. Мы ему ни в союзники не сгодимся, ни тем более в противники.

— Дорогой, дело не в том, пожалует к нам Тёмный Лорд или нет, дело в Сириусе. Ты же сам слышал, что сказал Норман… Мальчику нужно успокоиться, расслабиться, почувствовать себя в безопасности, ему и так тяжело в школе пришлось, давай хоть дома оградим его от тревог, в конце концов, это ведь теперь и его дом.

— Хорошо-хорошо, если ты так настаиваешь… я завтра же займусь всем необходимым, этот дом будет защищён не хуже Хогвартса, а может и лучше, только не волнуйся так, пожалуйста.

— Прекрасно, спасибо, дорогой. И да, сожги этот ужас, незачем ему в карманах Сириуса храниться, пусть хоть дома об этом не думает.

— Как пожелаешь, Юфи.

Флимонт бросил находку жены в камин, и бумажные комки, объятые пламенем, очень быстро исчезли. Юфимия постояла какие-то мгновения в гостиной и, опомнившись, направилась обратно наверх, в спальню к Сириусу. Наконец-то разобрав и разложив его вещи по местам, она подошла к кровати и взглянула на подростка.

— Спи спокойно, милый, дома тебя никто не тронет, — тихо сказала Юфимия и поправила на нём одеяло. — Мы о тебе позаботимся, — прибавила она и вышла из спальни.

Сириус не хотел никому вредить, но весной это вышло само. Он сидел с друзьями на трибуне, болел за Гриффиндор, размахивал руками, свистел и кричал членам факультетской команды, что они настоящие львы, которые всех порвут. Джеймс как самый напористый и ловкий игрок чаще других выхватывал квоффл у соперников и мчался к их кольцам. Загонщик Пуффендуя, видя это, совсем разбесился и стал бить по бладжеру не только для того, чтобы не позволить ударить по своим игрокам, но и чтобы попасть по охотникам противника, а в частности по Джеймсу. В принципе в этом не было ничего предосудительного — многие загонщики пытались усложнить жизнь противникам или вывести результативных игроков из строя — но загонщик пуффендуйцев, похоже, увлёкся и забыл, что квиддич — это всё-таки по большей части игра, а не бой насмерть. Бладжер из-под его биты то летел Джеймсу в лоб, то в бок, то в грудь. Ударь этот бладжер на бешеной скорости по метле, так она бы с хрустом разломилась и Джеймс бы с высоты полетел к земле, где вряд ли бы отделался лишь переломом конечностей или сотрясением мозга.

— Это беспредел! Он обнаглел! Выгоните этого поганца с поля! — несколько раз громко возмущался Сириус, подскакивая с места, но судья лишь пару раз воспользовалась свистком, чтобы призвать игроков не нарушать правила, и загонщик продолжал использовать бладжеры словно пушечные ядра для убийства. В какую-то минуту он добился своего и ударил так, что бладжер полетел к ногам ненавистного им охотника.

— ДЖЕ-Е-Е-Е-ЕЙМ!!! — завопили Римус и Питер, вскочившие со своих мест, а Сириус сжал руки в кулаки и злобно посмотрел на загонщика.

«Да чтоб у тебя руки отсохли, тварь!» — подумал он и в тот же миг обомлел.

Джеймс успел взять чуть выше, из-за чего бладжер пролетел в дюйме от его ботинок, а вот пуффендуйский загонщик… Метла вдруг вспыхнула под ним, и он завопил, сорвавшись с неё и полетев к земле. Благо, что кто-то успел взмахнуть палочкой и не дать ему разбиться. Что происходило дальше, Сириус уже не видел, потому как вскочил с места и убежал прочь. Чуть позже он сидел на подоконнике в полутёмном школьном коридоре, дрожал и пытался внушить себе, что это просто случайность, у пуффендуйского загонщика была неисправна метла, вот и загорелась. Он, Сириус, ведь не доставал волшебную палочку, не применял никаких заклинаний и к тому же не спал, не видел кошмаров и страшного мужика, а значит, не мог опять вызвать аномалию, поджечь метлу силой мысли или как-то ещё. Случайность и только. Отдышавшись и с трудом успокоившись, он вернулся в гриффиндорскую гостиную спустя полтора часа.

— Как их загонщик прибить меня хотел, они, значит, не замечали, а как ему досталось, так сразу же Поттер виноват! — бушевал там Джеймс. — Совсем обалдели! Больно мне этот придурок сдался! Его счастье, что карма существует, а то бы я его встретил в коридоре…

Благо, что он не приставал к Сириусу с вопросами, где тот был, а Римус с Питером поделились, что всем игрокам Гриффиндора пришлось сдать волшебные палочки для проверки. Убедившись, что они никому не вредили, их отпустили.

— М-м… — только и выдавил из себя на это Сириус и, помолчав, спросил, как там пуффендуйский загонщик.

— Можно сказать, отделался лёгким испугом, — ответил ему Римус. — Мадам Помфри в два счёта ему обожжённые ладони вылечила, а в остальном вроде не пострадал.

— Зато я пострадал, вернее, моя честь, — сказал обиженный Джеймс, не способный успокоиться, и уселся к друзьям на диван. — Ты бы видел, Бродяга, как все на меня косились… Так, как будто я этого обнаглевшего придурка хотел прикончить!

Из-за этого события Сириус плохо спал и несколько раз пробуждался посреди ночи. В одних снах его хватали за шкирку и выставляли из школы, в других снах ему ломали волшебную палочку, он становился помощником Филча или же Хагрида, или же был отправлен в Мунго. В один вечер ему и вовсе приснилось, как в их спальню вошёл страшный мужик.

— Ну здравствуй, проклятый мальчишка, — сказал он, издевательски улыбаясь. — Как ты думаешь, почему я сохранил тебе жизнь? Верно-верно, чтобы ты увидел это…

Схватив палочку, он направил её на ближайшую к нему кровать, на которой спал Джеймс.

— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет! — завопил Сириус и резко проснулся.

Он часто и шумно дышал и не сразу понял, что в спальне не так. Мало того, что стало светло, так рядом с ним стала слышаться ругань.

— Вы там что, сдурели?! Не видите куда палочками машете, что ли?! — возмущался сидевший на соседней кровати Джеймс.

— Вообще-то мы не махали, — послышался голос Римуса с противоположной стороны спальни. — Если ты там со сна вместо Люмоса что-то другое использовал, нечего на нас валить.

— Да конечно, я же со сна только и думаю, как бы себе полог поджечь, зашибись выкрутились! — ответил Джеймс, откинув одеяло, и поднялся на ноги. — Эй, ты чего? — настороженно спросил он, глянув на друга.

— Н-ничего, — отозвался Сириус и тоже поднялся.

На едва гнущихся ногах он доплёлся до ванной и скрылся за дверью. Криво висящее зеркало на стене показывало, что от его лица ушла кровь. Руки дрожали, Сириус открыл кран и набрал немного воды, чтобы ополоснуть лицо. За дверью был слышен голос Джеймса, которому пришлось открывать окно, чтобы проветрить спальню.

— Класс, натворили дел, Бродягу напугали, а я ещё и крайний остался, потому что спать им, видите ли, не даю, — продолжал он возмущаться.

Кажется, Римус снова ему возражал, а Питер просил закрыть окно, потому что в спальне стало прохладно. Сириус какое-то время стоял у двери и не решался выйти. Никто к нему не приставал, когда он это сделал и улёгся под одеяло, но заснуть у него уже попросту не получалось: то на глаза попадался подгоревший полог на кровати друга, то в памяти вдруг всплывал ухмыляющийся страшный мужик. Наверное, это его особенность, вернее, проклятие набирало силу и всё больше давало о себе знать, думал Сириус и, скрываясь от друзей, стал захаживать в библиотеку.

Где-то же должно быть написано о том, что с ним творится, возможно, это даже поправимо, нужно только найти способ, как от этого избавиться, и всё придёт в норму, думалось ему. Сириус перебирал книги о проклятиях, книги по истории, в которых находил сведения о том, как магглы безуспешно пытались сжечь некоторых волшебников или же успешно сжигали подобных себе, перебирал книги о необычных волшебниках, о великих деяниях времён, но всё больше убеждался в другом. Похоже, то, что его волновало, других не волновало, более того, в одной из историй, что попалась ему на глаза, он прочёл про волшебника, который пользовался своей особенностью так изощрённо, что поджигал дома недругов, забирал их ценности и выходил из горящих домов живым. Того волшебника сочли крайне опасным, едва поймали и приговорили к поцелую дементора.

«Так я тёмный маг? Только у них такие способности встречаются?» — в отчаянии, бывало, думал Сириус и от расстройства пропускал обед или ужин. Разнервничавшись, он даже сорвался на Джеймсе, заставшим его в библиотеке, и тот к нему больше не подходил. Временами Сириусу казалось, что друг первым от него отвернётся, как только узнает, насколько он опасен, временами казалось, что Поттеры отдадут его в приют или же отправят в тюрьму. По той же причине, что засыпать стало страшно, особенно в общей спальне — вдруг что-то плохое опять произойдёт — Сириус стал всё чаще бродить по школьным коридорам после отбоя. Временами он дремал, сидя на подоконнике, временами сидел в тайном проходе, за одним из портретов, но по большей части отсыпался на уроках, ведь днём по определению не могло ничего плохого произойти. За несколько недель такая тактика позволила избежать неприятностей, и на Пасхальные каникулы ему стало немного легче. Сириус шёл ближайшим поздним вечером по коридору, пытаясь убедить себя вернуться в спальню.

— Опять он тут бродит! — возмутился один из волшебников на портрете. — Безобразие! Ты кем себя возомнил, юноша?

— Заткнись! — резко сказал ему Сириус, опасаясь, что на шум прибежит Филч.

— А ты меня не затыкай, безобразник! — громче воскликнул портрет. — Сейчас как позову кого-нибудь и тебя накажут! Давно пора тебя высечь, негодник!

— Да ты…

Как это вышло, Сириус не понял… вроде бы он хотел сказать что-то нехорошее… возможно, разозлился… Портрет вспыхнул, и он безуспешно пытался его потушить. На шум прибежала кошка Филча, и через какие-то минуты Сириус был схвачен за шкирку и потащен к декану.

— Вот, профессор, я поймал нарушителя! — втолкнув его в кабинет, объявил завхоз. — Он гулял после отбоя по коридору и сжёг старинный портрет!

— Я ничего сжигал, я… — пытался возразить Сириус.

— Палочку на стол, мистер Блэк, — отрезала профессор МакГонагалл и достала свою. — Благодарю, мистер Филч, можете быть свободны.

Завхоз что-то проворчал себе под нос и вышел из кабинета, Сириус же молча смотрел на действия профессора, но отвлёкся на «Ежедневный пророк», лежавший на крае стола. Лицо с колдофото на первой странице показалось ему смутно знакомым, и он без спроса взял газету со стола, развернул выпуск и забыл, как дышать.

Этот был он… страшный мужик из его снов. Тот, кто убил его родителей и брата. В газете его называли Тёмным Лордом. А ведь мама с папой о нём не раз говорили… вроде бы обсуждали, что влияние Лорда растёт...

— Я надеюсь, мистер Блэк, вы хотя бы видели того, кто испортил портрет?

Кажется, МакГонагалл что-то от него хотела, но Сириус едва мог разомкнуть губы. Декан провожала его до башни и упрекала за ночную прогулку, а он думал только об одном. В гостиной Сириус опустился в кресло и долго смотрел в пустоту. Тёмный Лорд… Могущественный волшебник, собиравший сторонников. В газетах писали, что они называли себя Пожирателями Смерти. Сколько он их собрал? Десятки? Сотни? И разве такую армию можно одолеть или остановить, чтобы подобраться к нему самому? Подростку такое уж точно не под силу.

«Он убил маму с папой и Регги, и за это ему ничего не будет», — сокрушённо думал Сириус, и эта тяжёлая, обволакивающая безнадёжностью, мысль возвращалась к нему и на следующий, и на последующие за ним дни, когда он сидел на диване или в кресле и не замечал на себе взгляды друзей или других учеников. Всё стало казаться пустым и бессмысленным. Сириус лежал на кровати и ничего не хотел: ни куда-то идти, ни чего-то читать. Думал, если проклят, так и всё равно. То, что каникулы кончились, он и не заметил, если бы не Джеймс. Друг обеспокоился из-за него и заставил пойти в больничное крыло. Кажется, он и другие Мародёры что-то от него хотели, но Сириус не знал, что им сказать, как и не знал, что сказать мадам Помфри. Узнай она о проклятье, то наверняка бы перепугалась и вызвала директора или сотрудников Министерства, а так он пил её зелья и на какое-то время забывался. В один из дней его навестила декан и разговорилась с целительницей. Они отошли недалеко, поэтому он слышал часть их разговора. Мадам Помфри считала, что, возможно, стоило бы позвать кого-то из Мунго, и Сириус подумал, что вот теперь всё. Целители из Мунго запрут его где-нибудь навсегда, подальше от глаз.

— Джей, прости меня, — поддавшись нахлынувшему на него отчаянию, сказал Сириус другу и протянул руку. — Прости, Джей… Мы же друзья? Друзья, да?

— Какие мы друзья, ты что болтаешь? — откликнулся тот и улыбнулся. — Мы же братья, балда ты больная!

Кажется, Джеймс его простил и сидел рядом на койке с беззаботным видом, болтал о какой-то чепухе, пока Сириус думал, что они ещё неизвестно когда увидятся, а может, и не увидятся больше. По той же причине, что он не был уверен, как скоро его заберут из школы, Сириус просил друга присмотреть за кошкой. Белку всё-таки ему подарили добродушные Поттеры и было жалко, если такая славная кошка останется без присмотра.

— Белка, Джей… ты покорми Белку…

— Да брось, не пропадёт твоя Белка! Она носится по гостиной как бешеная и ворует у всех подряд еду. Эванс и Маккиннон её даже подкармливали…

— Это хорошо…

Однако, к удивлению Сириуса, за ним пришли не целители из Мунго, а Поттеры вместе с каким-то Норманом. Что уж последний обнаружил, водя над ним палочкой, ему никто не сказал, но Поттеры к вечеру решили забрать его домой.

«Они узнают. Теперь точно узнают и… откажутся от меня», — повесив голову, думал Сириус и шёл между опекунами к Хогсмиду, откуда они трансгрессировали к дому.

* * *

Тёмный Лорд набирал силу и сторонников у него становилось всё больше, вот только Сигнуса, главу семьи Блэк, это больше не особенно волновало. Так уж вышло, что два года тому назад его средняя дочь сбежала из дома к возлюбленному, грязнокровке Теду Тонксу, и это стало предметом немалых обсуждений и наложило на семью пятно позора. Без того обделённая здоровьем Друэлла Блэк на почве этого события занемогла, а спустя год ослабла ещё больше, ведь дочь, опозорившая семью, родила полукровку, и это событие, конечно же, тоже какое-то время держалось на слуху. Несмотря на удачное замужество младшей дочери, прошлый год мистера Блэка был омрачен смертью сестры и её мужа, а в этом году не стало и его собственной жены. Сигнус Блэк вот уже который месяц был мрачен и новости о делах Тёмного Лорда воспринимал равнодушно. Правда, этого совершенно не хотела понимать его старшая дочь, вместе с мужем периодически навещавшая отца. В один из весенних дней они сидели все вместе в столовой.

— Они боятся Тёмного Лорда, — с восхищением говорила Беллатриса о своём кумире. — Стоит ему только появится, как трясутся, будто мыши. Знаешь, отец, если бы ты к нему присоединился и задействовал свои связи…

— Вальбурга с Орионом к нему присоединились, — с хмурым видом перебил дочь мистер Блэк, — и где же они теперь?

— На что это вы намекаете? — тут же с вызовом обратился к тестю Родольфус Лестрейндж.

— А я не намекаю, — ответил Сигнус, при этом смотря не на зятя, а на дочь, — я прямо говорю, что противники Тёмного Лорда тоже не дремлют, а лично у меня нет ни желания, ни сил с ними связываться.

— Не беспокойся, отец, Лорд найдёт того, кто убил наших родственников, и непременно их накажет, — заверила Беллатриса. — Он не позволит безнаказанно убивать таких, как мы.

— Уж скоро год будет, как твоей тётки не стало, а Тёмный Лорд всё кого-то ищет? — скептично ответил на это мистер Блэк. — Сдаётся мне, так и придётся считать, что моей сестры не стало из-за несчастного случая. В конце концов, именно так ведь Министерство магии объяснило её и Ориона кончину.

Подобное сомнения в их предводителе задели супругов Лестрейндж, и они переглянулись с не очень довольными минами.

— А что насчёт их выжившего сына? Сириуса, верно? — спросил Родольфус. — Разве он так ничего и не сказал насчёт пожара?

— В последний раз, когда я видел Сириуса, а это было в прошлом августе, он был нем как рыба, — сухо откликнулся Сигнус. — Сильно сомневаюсь, что что-то изменилось.

— Нем? Всего лишь? — подхватила Беллатриса и переглянулась с мужем. — Думаю, я смогу проникнуть в его разум и узнать всё, что он помнил и видел. Где он сейчас, кстати? В Мунго?

— Его Поттеры забрали, насколько мне известно, — ответил дочери Сигнус и уставился в тарелку. — Говорят, даже в школу собрали и отправили вместе со своим сыном.

— Поттеры? А им-то он зачем сдался? — спросил Родольфус.

— Да Мордред их разберёт… может, решили помочь по доброте душевной, может, хотят усыновить, а там, спустя год-два, как шумиха уляжется, организуют несчастный случай — Флимонт же умелый зельевар — и удвоят наследство сына. Мне, честно говоря, всё равно, я и Вальбурге, когда она была жива, говорил, что мало она этого бесёнка порола, он как мелким был чудным, так и чуть старше лучше не стал. Хотят Поттеры с ним забавляться, пусть забавляются.

На этом за столом наступила тишина. Мрачное настроение Сигнуса Блэка и его утверждения острее, конечно же, задели Беллатрису, которая не могла допустить ни тени сомнения в Тёмном Лорде. У него ведь столько важных дел… столько врагов… он просто ещё не нашёл время, чтобы разобраться с теми, кто убил его сторонников, вот и всё.

— Значит, Сириус сейчас в Хогвартсе? — помолчав, уточнила Беллатриса.

— Если ты собралась к нему наведаться, то я бы повременил, — тут же предостерёг её муж. — Дамблдор вряд ли подпустит тебя не то что к кузену, но и даже к двери школы.

— Ничего, в июне начинаются каникулы, тогда и навещу кузена, точнее, Поттеров, — заметила Беллатриса. — Осталось только выяснить, где они обитают…

— Да что там выяснять, у Годриковой Впадины их дом, — подсказал ей отец, — эти магглолюбы всё ближе подбираются к любимым никчёмным созданиям. Того и гляди, как Дамблдоры или Бэгшоты, свой следующий дом прямо в деревне построят, — прибавил он с презрением.

На этом разговоры о Тёмном Лорде и погибших Блэках были завершены, но Беллатриса вот уже который месяц об этом думала и с каждым разом её мысли всё больше уходили в одну и ту же сторону. А что, если это и были Поттеры? Виновники гибели Блэков. Вдруг её кузен выжил не случайно? Вдруг ему сохранили жизнь, но промыли голову и представили всё как чудо. Поттеры ведь не примкнули к Тёмному Лорду и находились вроде бы как в неплохих отношениях с Дамблдором. Вдруг они действовали не сами, а по указке, вдруг они кого-то наняли и косвенно причастны к гибели Блэков? Может, её непутёвый кузен потому и выжил, что он единственный, кто отличался от родственников и угодил на тот же факультет, что и сын Поттеров?

В начале лета Беллатриса решила не откладывать в долгий ящик не дающее ей покоя дело и сказала мужу, что им пора побывать в Годриковой Впадине.

С утра пораньше миссис Поттер ходила в деревню, купила банку парного молока, три десятка яиц и заглянула к Батильде Бэгшот. С последней они были в хороших отношениях, и миссис Поттер поделилась с ней последними новостями. Рассказала о том, как они ходили с мужем и целителем в Хогвартс и что забрали Сириуса домой.

— Дорогая, я что к тебе зашла… — чуть не заболтавшись, опомнилась Юфимия. — А ты не дашь мне на время что-нибудь для мальчика почитать? Ты ведь в этом лучше меня разбираешься. Может, найдёшь что-нибудь для его возраста? А то он совсем смурной, может, хоть читать будет, пока отдыхает, всё не скучно будет, отвлечётся от всяких мыслей...

— Конечно, моя дорогая, думаю, у меня найдётся что-нибудь интересное и для него, — ответила Батильда и ненадолго сходила в гостиную, где у неё стояли шкафы, заставленные внушительным числом книг. — Вот, держи, — вернувшись сказала она, и Юфимия положила в отдельный пакет несколько книг. — А ты заходи ко мне с ним, как мальчику полегчает. Ему, чай, полезно свежим воздухом дышать и гулять, у меня посидите, чайку вместе попьём, поболтаем…

— Конечно, моя дорогая, мы с Сириусом непременно к тебе зайдём, как ему полегче станет. Ты меня только не теряй, до встречи!

— Не буду, моя милая, главное, чтобы мальчик поправился, хорошего тебя дня!

Как женщина, считавшая, что ребёнку нужен хороший уход, даже если этому ребёнку давно уже не два-три года, Юфимия вернулась домой и тотчас же взялась за готовку. К той минуте, когда Сириус ещё только проснулся и лежал в кровати, кисло посматривая в сторону окна, Юфимия входила к нему в спальню с подносом, заставленным блюдцами и чашками, над которыми поднимался пар.

— Доброе утро, мой милый, а я вот тебе кашку приготовила, — ласково говорила она, — ещё вот тут молочко, фрукты запечённые…

Растерянный Сириус пытался ей что-то сказать, то ли поблагодарить, то ли извиниться за отсутствие аппетита, но Юфимия, конечно же, сделала вид, будто ничего не расслышала и поставила поднос на тумбочку.

— Ты поешь, мой хороший, хотя бы немножко, всё силы будут, — прибавила она, прежде чем развернуться. — А вещи я твои разобрала, если какие-то не найдёшь, то они в стирке, не теряй. Ах да, кстати, я же тебе кое-что принесла, минуту…

Юфимия вышла ненадолго и вернулась с книгами в руках. Их она положила на другую тумбочку, пожелала Сириусу приятного аппетита и вышла из комнаты. Этим же утром его навещал и Норман, что-то спрашивал, с задумчивым видом стоял у кровати, а потом завтракал с Поттерами и, хмурясь, говорил, что пока ему состояние Сириуса не нравится.

— Температура сохранилась, но она не слишком высокая, если заметите, не акцентируйте на этом внимание, а то мальчик может расстроиться или разволноваться, а нам усугублять положение ни к чему, — говорил он. — Лекарство я ему дал, оно не сразу подействует, в смысле не за один день окажет должный эффект, да и не хочется в его случае что-то мощное использовать, лучше всё делать постепенно. Вечером ещё раз зайду, всё проверю. Пусть отдыхает, сильно не нагружайте его, я имею в виду, если ему захочется походить, погулять немного, то пожалуйста, вреда не будет, но не давайте ему заданий, чтобы палочкой размахивал или таскал что-нибудь, сильно напрягаться ему сейчас не стоит.

— Мерлин с тобой, Норман, зачем нам мальчика так грузить? — поразилась Юфимия. — Он же и так как неживой… такой утомлённый, печальный, бедняжка.

— И не особо разговорчивый, — прибавил к этому Норман.

— А чего ему разговорчивым-то быть? Его жизнь не особо баловала, — заметил на это Флимонт. — И Мерлин его знает, что ещё в школе было...

— Ну да, тоже верно.

Поскольку мужчины по большей части руководствовались фактами и наблюдениями, то Юфимии, чувствительной натуре и женщине, этого было мало, сердце подсказывало ей, что что-то не так и, несмотря на уверения целителя и веру мужа в умения последнего, она испытывала некоторое беспокойство. Как бы случайно она забыла плотно прикрыть дверь в спальню Сириуса, когда носила ему обед, и периодически посматривала, проходя мимо, чем он занят. По большей части мальчик, конечно, лежал на кровати и дремал, какое-то время лежал, уткнувшись в одну из книг, видимо, читал, пару раз садился за стол, пытался что-то написать, но потом снова лежал в кровати с кислым видом, а на столе остались лишь смятые листы пергамента.

— Мерлин, если бы я только знала, что его гложет и могла ему хоть как-то помочь... — сетовала вечером за столом Юфимия.

— Дорогая, это не тот случай, когда можно решить всё одними объятиями или разговорами, — мягко говорил ей муж, накрыв своей ладонью её ладонь, — да и тяжело ему с нами говорить… он же нас не так хорошо знает, как своих родных, давай лучше запасёмся терпением, Норман знает, что делает, и непременно добьётся успеха, вот увидишь.

— Это и огорчает... Трудно, знаешь, просто смотреть и ничего не делать.

— Согласен, но пока ничего другого мы не можем.

Поздно вечером того же дня супруги проснулись от крика и поднялись с постели. Переглянувшись, они накинули халаты и поспешили по коридору к спальне их воспитанника.

— Я... я н-нечаянно... я не хотел... я... я просто...

Сириус, стоявший у кровати, был крайне бледен, и палочка в его руке дрожала, из-за чего ему не удавалось потушить при помощи неё вспыхнувшую занавеску. Флимонт двинулся к ней и пару раз взмахнул своей палочкой, благодаря чему обгоревшая занавеска упала на пол и перестала гореть.

— …з-заклинание п-перепутал… хотел её подвинуть, но… но… — пытался сказать Сириус с таким напуганным видом, что у Юфимии сжалось сердце.

— Да и ладно, с кем не бывает, милый, — тут же сказала она, двинувшись к нему. — Давай-ка, возвращайся в кровать, ложись-ложись, давай я тебя укрою…

Пока Флимонт уносил пострадавшую занавеску и при помощи той же палочки убирал грязь с пола и подоконника, Юфимия сидела на крае кровати и с теплотой посматривала на подростка. «Мерлин, неужели он думает, что мы его из-за этой ерунды накажем?» — думала она, а вслух говорила другое:

— Подумаешь, какая-то занавеска… Она мне всё равно не особо нравилась… Я тебе другую повешу, поприятнее и красивее этой. Давай, милый, закрывай глазки, засыпай…

Чуть позже Юфимия была в своей спальне, укрывалась одеялом, посматривала, лежа на подушке, в сторону окна, за которым было темно, и думала о детях. Ощущение, что она что-то упустила, не давало ей покоя, но она никак не могла понять что.

— Похоже, ему что-то плохое приснилось, вот он и схватился за палочку, — говорил у другого края кровати Флимонт, снимая халат, и отложил на тумбочку очки. — Хотел бы сказать, что стоило бы у него палочку забрать хотя бы на лето, но, думаю, это неправильно, если она его успокаивает, то пусть держит при себе. Да и к чему нам его нервировать и так ведь…

— Мерлин, и как я сразу не подумала! — вдруг перебила мужа Юфимия и села на кровати. — Ты прав, ему что-то плохое приснилось и, думаю, не в первый раз.

— И… что? — не понял её мысль Флимонт, заняв свою половину кровати.

— Ловец снов ему нужен, вот что, — ответила Юфимия, ощутив некоторый прилив энергии. — То-то он такой смурной и утомлённый… Он же даже не высыпается!

Пока её не покинула важная мысль, она выдвинула ящик тумбочки, достала оттуда потрёпанный блокнотик и карандаш.

— Ничего, завтра найду хорошую ивовую ветку, нитки возьму попрочнее, своими руками сделаю и зачарую ему амулет, чтобы снилось только хорошее, — сделав записи, сказала Юфимия и, успокоившись, положила блокнотик на прикроватную тумбочку.

— Конечно, а я завтра или послезавтра закончу работу с защитой дома, — согласился с ней сонный муж, и взмахом руки погасил свечу со своей стороны кровати.

* * *

— Проклятые Поттеры! Трусливые твари!

Беллатриса была в плохом настроении. В июне, как и собиралась, она с мужем отправилась в Годрикову Впадину, прикрыла лицо капюшоном мантии и обошла ближайшие к деревне дома. Вот только ни один из них не принадлежал тем, кого она хотела найти.

— Похоже, эти твари действительно в чём-то замешаны! Они знали, что мы придём! — злобно твердила Беллатриса. — Знали и спрятались! Ох, я им устрою…

Она хотела было поджечь дом магглов, а за ним поджечь другой, чтобы Поттеры это заметили и были вынуждены покинуть укрытие, когда она им пригрозит уничтожить всю деревню, но Родольфус счёл эту идею не очень разумной.

— Белла, к чему нам лишний шум? Можно же поступить проще, — сказал он. — Кто-то из наших есть поблизости и наверняка их знает, они могут нам подсказать, как подойти к дому Поттеров или же могут позвать их к себе. Давай вернёмся в деревню, уверен, там мы непременно найдём кого-нибудь полезного.

— Хм… ну давай, — нехотя согласилась Беллатриса. — Но если мы никого не найдём, то будем действовать по-моему!

— Конечно, любимая, разве я спорю.

Однако тех, кто знает Поттеров и является волшебником, в деревне было немного, а если точнее, единицы. Как сказала одна дрожащая после Круциатуса магглорождённая девица, лежащая перед супругами на полу, в самых хороших отношениях с Поттерами состояла Батильда Бэгшот.

— Прекрасно, вот после тебя её и навестим! — возбуждённо подхватила Беллатриса и взмахнула волшебной палочкой ещё раз. — Авада Кедавра!

— Белла! — воскликнул Родольфус, но было уже поздно: магглорожденная девица лежала на полу неподвижно. — Ты нас выдашь…

— Кому? Неужто ты министерских шавок испугался? — с долей презрения откликнулась Беллатриса, считавшая, что истребление магглов и грязнокровок является её священным правом. — Я, можно сказать, сделала то, на что им не хватает яиц.

Поскольку того же мнения придерживался и Тёмный Лорд, часто твердивший соратникам, что он и они, его друзья, стоят на несколько ступеней выше остального стада, то Родольфусу не нашлось что ответить. Через какие-то мгновения они стояли у дома Батильды Бэгшот, и Беллатриса взмахнула палочкой, из-за чего дверь сама собой открылась и ударила о стену. Правда, пожилая хозяйка дома оказалась куда бесстрашнее, чем погибшая магглорождённая девушка, и, поднявшись с дивана, стояла в гостиной с невозмутимым видом.

— Где Поттеры?! — направляя на неё палочку, спрашивала Беллатриса. — Отвечай, старуха, а не то пожалеешь!

— Не отвечу, — спокойно сказала Батильда. — Такой, как ты, я ничего скажу, можешь меня хоть пытать, хоть убивать, но тебе меня не напугать, заносчивая соплячка.

— Ах ты тварь…

Беллатриса хотела использовать Круциатус, но Родольфус успел схватить её за руку.

— Дорогая, к чему нам её мучить? Один удар и сыграет в ящик…

— А у тебя есть идеи получше?! — раздражённо ответила Беллатриса, злобно посматривая на старуху, всё так же спокойно смотрящую в её сторону с видом человека, который повидал уже слишком много в этой жизни.

— Конечно же есть…

Родольфус отпустил руку жены и сам направил палочку на Батильду.

— Империо! Ты не будешь ни с кем говорить о том, что здесь произошло! Империо! Ты позовёшь нас, как только кто-то из Поттеров или же их воспитанник появятся у тебя. Воспользуешься камином и позовёшь! — приказал он и опустил палочку. — Видишь, любимая, старуха сделает, как мы хотим, хочет она того или нет. Идём.

Беллатриса фыркнула, но позволила мужу себя увести. Перед уходом они несколько раз взмахнули палочками, чтобы поправить ковёр в коридоре, и закрыли дверь, перед тем как трансгрессировать с крыльца.

Отсутствие Сириуса лишь в первую неделю вызывало вопросы и разные разговоры и то по большей части среди девчонок, нежели среди парней. Джеймс иногда грустил из-за отсутствия друга, по крайней мере, по вечерам, но всё же старался не унывать, ходил на уроки и по три разу в неделю пропадал на тренировках. Сириусу он пару раз писал, но тот ничего ему не отвечал, мать же в письме сообщала, что у них всё в порядке, на улице заметно потеплело, они занимаются хозяйством и стали больше времени проводить на огороде. Джеймс мог бы, конечно, подумать, что мама ему что-то не договаривает, но он знал своего отца. Мистер Поттер был добрым человеком, но решительным, а значит, они с мамой не могли за его спиной сплавить Сириуса в Мунго и промолчать. Он ведь помнил, как ещё в прошлом году они ходили с ним в больницу, а потом сетовали дома, что Сириус после их ухода остаётся в палате один. Кажется, мама и сама ещё не понимала, что она хочет сделать, когда они разговаривали за столом, зато отец всё обдумал и вдруг сказал, что они могли бы забрать осиротевшего мальчика к себе. Нет, они не могли ему соврать, размышлял Джеймс, просто им пока, вероятно, нечего прибавить к тому, что он знает, и только.

— Шёл бы ты лучше… отдыхать, — сказал ему Римус, лежащий на койке в больничном крыле.

После очередного полнолуния он, как и обычно, был бледен, слаб и обзавёлся новыми шрамами на руках и лице. Полусонный Джеймс, сидящий на стуле рядом, кисло думал о Сириусе, о родителях и о том, что они не бросили его друга в беде, а вот он сам всё никак не мог помочь ни тому, ни другому.

— Жаль, что… меня рядом с тобой не было, — зевнув, сказал он вслух, — ты бы хоть не так изранился…

— Да ты что, сдурел?! Людям рядом со мной нельзя быть — это же опасно! — тут же с жаром напомнил ему Римус. — Я бы тебя разорвал или… сделал таким, как я сам, — поникши прибавил он.

— Да-да, людям опасно, — повторил за ним Джеймс и опустил взгляд. Вездесущая кошка Сириуса крутилась у его ног и периодически тёрлась о них. — Подожди, людям? — повторил он и взял её на руки. — А животным?

— Животным? А что животным? — не понял Римус.

— Животным рядом с тобой не опасно?

— А что они мне? Разве… Так, ты это что задумал?

— Ничего, так… мысль в голову пришла. Ты прав, пойду отдыхать.

Джеймс с улыбкой поднялся со стула и, поглаживая кошку на руках, покинул больничное крыло. Вот только вместо того, чтобы вернуться в гриффиндорскую башню и отдохнуть, он направился к библиотеке. Строгая мадам Пинс, конечно же, отказалась впускать его с кошкой на руках даже на минуту, но, к его счастью, из библиотеки как раз выходила рыженькая сокурсница и он встал у неё на пути.

— Эй, Эванс! Эванс, можешь сделать мне одолжение?

— Чего тебе, Поттер? — недоверчиво вопросила она.

— Можешь Белку отнести в гостиную? Не хочется её здесь бросать…

Возможно, делать ему одолжение Лили Эванс не особо хотела, но Белку она и сама периодически гладила или подкармливала, потому смягчилась и взяла её в руки.

— Хорошо, я отнесу, — сказала она. — Ты её хоть кормил сегодня?

— Что я, по-твоему, голодом её морю? — возмутился задетый Джеймс. — Мне её, между прочим, ещё Сириусу возвращать!

— Ладно, убедил, — поверила ему Лили, прижав кошку к груди, и двинулась по коридору.

«Ну девчонки, а!» — посмотрев ей вслед, подумал Джеймс и через какие-то мгновения смело вошёл в библиотеку, и двинулся к дальним книжным полкам. За полчаса он перебрал десяток книг и наконец-то отыскал в одной ответ на взволновавший его вопрос.

— Да это же всё меняет! — в порыве нахлынувших чувств воскликнул Джеймс и вовремя себя остановил.

Мадам Пинс уже недобро смотрела на него издали, потому он быстро вернул книгу на полку и принялся искать другую. «Люди рядом с Лунатиком в полнолуние находиться не могут, но животные-то могут! И даже животные, которые не совсем животные! Оборотни же не могут почувствовать разницу!» — ликовал он внутренне и перебирал на других полках одну книгу за другой. Та, что ему была нужна после открытия, как он понял из списка, закреплённого на стене, находилась в запретной секции. Без разрешения добраться до неё было невозможно, а для того, чтобы просить разрешение, у Джеймса не было причины: узнай хоть один учитель, что именно его интересует, так его бы отчитали и строго-настрого запретили заниматься подобными проектами. Но Джеймс не был бы собой, если бы струсил и, не попробовав, отказался. Ночью он вернулся в библиотеку, но уже в мантии-невидимке.

— Ты стащил книгу из запретной секции?! — следующим же днём поражался Питер.

— Что значит стащил? — сидя на кровати, возражал Джеймс и выписывал в блокнот необходимые ему сведения. — Я же не вор, я так… взял на время и верну её на место перед уездом. Короче, я её одолжил! И потом, я же не для себя одного стараюсь…

— Нас всех накажут из-за тебя!

— Это если узнают, но ты ведь не проболтаешься, верно? Верно же, Пит?

— Я… я…

Питер покраснел и закачал головой.

— Нет, я не проболтаюсь, — наконец сказал он и попробовал зайти с другой стороны. — Джеймс, но ведь нельзя просто взять и стать анимагом!

— Конечно же нельзя, тут много чего ещё сделать нужно…

— Да нет же, это очень сложно, это опасно, это…

— Ой всё, уйди, ты мне надоел! Уйди и не ной над ухом!

— Но…

— Иди лучше домашние задания поделай! Или сразу на кухню дуй, там тебе будут больше рады!

Питер тяжко вздохнул и вышел из спальни. «Был бы Бродяга рядом, он бы меня поддержал», — сердито подумал Джеймс, продолжая посматривать в книгу и делать записи. Римус, возвратившийся из больничного крыла, тоже выражал большие сомнения насчёт затеи друга, хоть и не так эмоционально, как Питер, способный разволноваться на пустом месте. Правда, возражения и того, и другого привели к тому, что Джеймс больше не вёл с ними разговоры насчёт грандиозной затеи и вернул книгу в запретную секцию, а вот блокнот с записями сохранил и положил в чемодан с вещами. К тому же к концу мая, к его облегчению, пришло письмо от Сириуса. Джеймс нетерпеливо вскрыл его в Большом зале и принялся читать.

— Мерлин, да он тронулся... — едва дочитав до конца, произнёс он.

— В смысле? У Сириуса что-то случилось? — настороженно спросил Римус.

— Сам взгляни, — предложил ему Джеймс и протянул письмо.

К Римусу придвинулся и Питер, и они вместе уткнулись в пергамент.

«Джеймс!

У меня всё хорошо. Прости, что долго не отвечал… башка не соображала. Спасибо, что присматриваешь за Белкой. Как там ребята? Передавай им от меня привет. Мы с тётей Юфи высадили помидоры и огурцы под ускорительную плёнку, скоро ещё капустой займёмся. Под этой плёнкой всё так быстро растёт, никогда не видел! Ты приедешь, а у нас уже будет первый урожай. Твои запасные мётлы я почистил, у твоей прежней любимицы вылезли прутья, дядя Флимонт заказал новые, починим её на следующей неделе. Мне программу прислали, кое-что я освоил, остальное наверстаю летом. А как ты? Справляешься? К новому матчу готов? Кстати, если тебе не трудно, попроси у Спраут рецепт подкормки для моркови, мы с тётей Юфи просмотрели все справочники, но не нашли.

Скучаю,

Сириус».

— А что тебя смутило-то? — с улыбкой спросил Римус, оторвавшись от чтения. — Ему, похоже, полегче стало… хоть не лежит всё время, чем-то занимается…

— Занимается? — с сомнением подхватил Джеймс. — Это когда он домовым эльфом решил сделаться? То его на травологию не дозовёшься, то он, оказывается, на огороде что-то делает…

— А куда ему деваться? — с улыбкой вставил Питер. — Он же не дурак, понимает, что если не будет твоим родителям помогать, они его выставят.

Он вовремя пригнулся, и рука друга пролетела в каких-то дюймах от его макушки.

— Ещё раз плохое о моих родителях скажешь, и тебе тоже некуда будет деваться от тарелки с макаронами на голове! — предупредил его Джеймс. — Никто его там работать не заставляет, это невозможно. Нет, он точно тронулся… или у него от лекарств всё ещё с башкой проблемы…

— Да брось, чего ты выдумываешь, — возразил ему Римус, — может, ему скучно… ну, или он твоей маме не может отказать, когда она его зовёт. Лучше бы порадовался, что ему полегче стало или это тебя тоже нервирует?

С этим Джеймс не смог поспорить и немного помолчал.

— Блин… — спустя минуту произнёс он.

— Что?

— К Спраут надо идти, пока не забыл, а то ведь эти садоводы реально будут от меня рецепт ждать...

Джеймс покачал головой и поднялся с места. Рецепт он, конечно же, достал и вложил в конверт с ответным письмом, с трудом удержавшись от шуток в сторону друга: пока писал, подумал, что, возможно, тот всё ещё слаб и не стоит его лишний раз нервировать. Римус всё же был прав, за Сириуса стоило порадоваться и пожелать ему здоровья, поэтому только это Джеймс в конце письма и пожелал другу.

С приходом июня стало совершенно не до размышлений о доме: финальные матчи между факультетами становились ближе, а с ними стали ближе и экзамены. Джеймс выкладывался по полной на тренировках и едва успевал между ними повторять пройденный материал. На экзамене по ЗОТИ он и вовсе показал лучший результат без всякой подготовки и вышел из класса через десять минут.

— Как ты это сделал? Ты где-то завалился? — поражался его результату Римус.

— Нет, конечно, я просто всяким тварям хорошенько наподдал! В том числе и боггарту, а ты…

— Эй, Поттер! — прервала его излияния Лили. — Ты ничего не забыл?

В этом месяце она не первый день ухаживала за Белкой, что стало поводом для шуток, и некоторые заулыбались, как только Джеймс снова получил кошку в свои руки и поблагодарил сокурсницу за услугу.

— Смотрите, Поттер с Эванс снова забавляются со своей дочуркой! — послышался в стороне чей-то голос.

— Да, она пошла внешностью в мать, а характером в отца! — прибавил к этому другой голос и послышался смех.

— Вот скажу дочурке, что её папу с мамой обижают, и она морды вам все исцарапает, досмеётесь у меня там! — предупредил шутников Джеймс и заметил, что Лили отчего-то покраснела и поспешила в класс на экзамен.

Римус и Питер тоже стояли рядом с улыбками, о чём они думают, догадаться было нетрудно.

— Ой да ладно вам, я обещал Сириусу присматривать за его Белкой, вот и присматриваю, — немного смутившись, сказал им Джеймс и двинулся по коридору.

По правде говоря, ему даже нравилось внимание, особенно в те минуты, когда к нему подходила Эванс и что-то говорила, до неё Джеймс, конечно, общался с девочками, но, как правило, шутил или дразнил их, с Эванс же шутить не поворачивался язык, более того, когда она оказывалась близко к нему, Джеймс замечал, какие у неё красивые зелёные глаза, приятная улыбка и нежные руки. Руки, которые поглаживали Белку и иногда касались его рук, если они делали это перед камином вместе. От мыслей, что ухаживать за кошкой друга оказалось даже приятно, Джеймс шёл к башне и не замечал, как на его лице играет улыбка. Через неделю начинались каникулы, и ему было даже жалко расставаться со школой, её секретами, хоть и не терпелось повидать родителей и лучшего друга. Он и другие Мародёры ехали в поезде, болтая обо всём подряд, неторопливо покидали купе и шли по коридору, как только прибыли к станции.

— Мерлинова борода…

Джеймс остановился у окна, разглядев за стеклом знакомые ему лица среди толпы ожидающих. Отец и мать стояли на перроне, но удивили его, конечно же, не они, а Сириус, стоявший между ними. Не то чтобы он выглядел счастливым… но он выглядел по-другому, не таким, каким привыкли его видеть Мародёры. Обычно их друг одевался подобающим высшему обществу образом, то есть носил рубашки, брюки, мантии и туфли. В этот же раз Сириус был одет в светлую футболку, джинсы, красные кеды и бежевую куртку. В таком виде он бы легко сошёл среди магглов за своего.

— Ну… твои родители, похоже, ни в чём ему не отказывают, — помолчав, заключил Римус.

— Да-а… знала бы миссис Блэк, во что он вырядится, он бы в гробу перевернулась, — заметил Питер и тут же ойкнул, получив подзатыльник.

— Смотри при нём ещё такое не ляпни! — предупредил друга Джеймс и взялся за ручку чемодана, другой рукой он покрепче прижал к себе корзинку с кошкой и двинулся вслед за другими учениками к дверям поезда.

— Привет!

Едва Джеймс подошёл ближе, как оказался в объятиях матери.

— Мерлин мой, как же ты исхудал, милый, — посетовала она, поцеловав его в щёку, и движением руки пригладила волосы. — Ничего, дома хоть отдохнёшь, поешь нормально…

Следом за ней его обнял отец, потрепал по волосам и отошёл забрать вещи. Сириус забрал Белку и пожал ему руку, вблизи Джеймс заметил, что друг не такой бледный, как прежде, похоже, он даже загорел, пока помогал его маме на огороде.

— Ну что, городской дурачина, сельским жителем сделался? — с улыбкой спросил его Джеймс, но Сириус почему-то не улыбнулся в ответ и отвлёкся на Римуса и Питера, подошедших поприветствовать его и узнать, как дела.

Друзья недоумённо переглянулись, как только он стал рассказывать им о делах на огороде, но не стали над ним подшучивать и перед прощанием договорились, как и обычно, обмениваться письмами. На этом все разошлись. Кто-то вместе с близкими трансгрессировал, едва вышел за барьер, а кто-то тащил вещи к мётлам, стоявшим незаметно для магглов, или же к машинам. Очутившись дома, Джеймс успел переодеться и убрать часть вещей в шкаф, как оказался за столом и с недоумением смотрел, как за ним с отцом ухаживают и мама, и Сириус, поочерёдно принося то одно, то другое блюдо.

— Родной, ты только не будь к нему строг, — тихо сказал мистер Поттер в минуту, когда они остались в столовой одни, — Сириус ещё принимает лекарство и временами немного... м-м... плохо соображает.

Джеймс не успел ответить, потому как появился Сириус, поставил тарелку с хлебом и разложил всем ложки.

— Но ему хоть получше? — едва друг скрылся за дверью на кухню, тихо спросил Джеймс.

— Да, прогресс неплохой, он спать стал нормально, и температура больше не поднимается, — подтвердил отец и больше на эту тему они поговорить не смогли: стол наконец-то был накрыт, все остальные тоже уселись и семья приступила к обеду.

Джеймс, конечно же, рассчитывал разобрать вещи и после этого предложить другу полетать на мётлах, но у Сириуса были другие планы на вторую половину дня.

— Мне надо к Батидьде Бэгшот сходить и вернуть ей книги, — сказал он, когда друг зашёл к нему в комнату, и продолжил перевязывать эти самые книги верёвочкой.

— Да ладно, долго там ходить, что ли? — спросил Джеймс. — Смотайся к ней на пару минут по камину и обратно.

— Не могу, некрасиво будет через камин мотаться и пугать её, она же не молодая. И потом, мне ещё надо в магазин зайти... Тётя Юфи просила дрожжи купить, когда в деревню пойду...

— Вот прям сегодня? Подождать не может?

— Не может, я обещал.

Спорить с Сириусом, пребывающим в каком-то странном настроении, Джеймс не стал — вдруг ещё взбесится или расстроится, Мерлин разберёт, что с ним теперь происходит, — потому он отнёсся к нему так, как просил отец, то есть помягче.

— Ладно… Может, я тогда тебе компанию составлю?

— Давай.

Миссис Поттер, узнав, куда они собрались, поспешила на кухню за пирогом для Батильды, а мистер Поттер велел сыну подойти поближе.

— Протяни-ка руку, — сказал он и направил на неё волшебную палочку.

— А это ещё зачем? — не понял Джеймс, ощутив лёгкое покалывание на запястье и разглядев на нём небольшой символ, напоминающий не то одну из рун, не то движение палочки при заклинании.

— Это чтобы ты дом из виду не потерял, когда отойдёшь, — ответил отец. — Более сложные иллюзии трудно одним взмахом палочки развеять, к ним нужен ключ.

— А разве... — удивлённо начал было Джеймс и застыл, посматривая в сторону, где Сириус брал в другую руку пакет с пирогом: неужели он рассказал его родителям про страшного мужика и они побоялись, что тот может поджечь и их дом?

— Меры предосторожности в наше время никому не помешают, — тем временем сказал мистер Поттер и уже строже и громче прибавил для обоих подростков: — Если захотите погулять, погуляйте, но не задерживайтесь в деревне до темноты, чтобы к вечеру оба были дома!

— Хорошо! — бросил Сириус и Джеймс поспешил за ним на улицу.

Путь до деревни, конечно, был недолгим, но друзьям было о чём поговорить, поэтому они то и дело останавливались, перебивали друг друга и снова шли дальше. Джеймс, как самый энергичный, говорил намного больше, ведь ему было что рассказать о школе, о квиддиче, о своих успехах на экзаменах и грандиозной затее, не покидающей его разум. Сириус, к его радости, безумной эту затею не назвал.

— А разве там нет возрастных ограничений? — спрашивал он на ходу. — Я всегда думал, анимагия — это только для взрослых...

— Прикинь, нет! — отвечал ему возбуждённый Джеймс. — Я всю книгу перелистал, не один раз перечитал сам процесс, там вообще ничего про возраст не сказано! Думаю, её поэтому и убрали с глаз, чтобы малышня вроде первогодок даже не пробовала, а то ведь они напутают… будут и не люди, и не звери... замучаешься потом возвращать им человеческий вид.

— Ну да, вероятней всего... А сам процесс тяжёлый? Ну, подготовка там, превращение…

— Скорее мудрёный... напитать в полнолуние смесь лунным светом, ингредиенты добавить, отстаивать в тёмном месте… грозу ждать... когда время придёт, заклинание произносить, направляя палочку на свое сердце... Но это всё терпимо, главное не спешить. Вот первый этап, конечно, мучительный.

— Какой это?

— Лист мандрагоры во рту целый месяц держать... А ведь можно задуматься и прожевать его во время обеда или проглотить, ну, или ночью, во время сна, поперхнуться и выплюнуть... и тогда всё, всё насмарку, опять начинать по новой.

— Да ладно, можно же его на пищевой клей присобачить к нёбу или под язык, тогда никуда он не денется. Вот только привыкнуть, наверное, тяжело будет, в смысле, в первую неделю ощущать, есть, говорить…

Они уже зашли в деревню, когда Джеймс опять остановился.

— Подожди, какой это ещё пищевой клей? — не понял он.

— Ну, тот, которым тётя Юфи фигурки к торту приделывала, когда торт для Мэгги готовила, — ответил Сириус, тоже остановившись.

— Ты… помогал… моей маме торт для Мэгги готовить? — удивился Джеймс, припомнив, что вроде бы так звали продавщицу в магазине.

— Нет, когда она готовила, я просто на кухне сидел и это… подъедал обрезки от коржей, — простодушно ответил Сириус. — С кремом очень вкусно было.

— А-а… ну да, так я тоже делал. Слушай, интересная идея с пищевым клеем… Надо будет попробовать!

Договорившись, что позаимствуют у миссис Поттер флакон пищевого клея под самым невинным предлогом, они снова двинулись по дороге и наконец-то дошли до дома Батильды Бэгшот. Она была рада их видеть и звала на чай, но Джеймс, прекрасно знавший, что вместе с чаем она пристанет к ним с разными вопросами и историями, от которых чаепитие может надолго затянуться, тут же схватил Сириуса за предплечье.

— О, спасибо большое, но нам некогда! — сказал он, дёргая друга за собой. — Обещали папе не задерживаться, да и маме срочно дрожжи понадобились, мы как-нибудь в другой раз!

— Да-да, конечно, дорогие, поблагодарите от меня маму за пирог и передавайте им с отцом привет! — ответила им Батильда и зашла в дом.

— Ты чего это? — поразился Сириус, когда Джеймс его силком оттащил и отпустил. — Мы могли бы и у неё тоже что-нибудь на книжных полках посмотреть и взять…

— Чтобы она потом маме всё рассказала? Да ты её плохо знаешь, Бродяга…

— Она добрая.

— И старая… временами забывает, что и кому говорит, не нарочно, но выдаёт всякое. И потом, всё основное у нас уже есть, незачем что-то ещё искать.

С этим Сириус не смог поспорить, и они отправились в магазин. Поскольку маггловские деньги имелись только в кармане друга, то Джеймс, в чьих карманах мантии звенели лишь сикли, попросил Сириуса купить ему жвачку.

— Держи, — расплатившись с Мэгги, сказал тот и протянул упаковку.

Едва Джеймс её вскрыл, как с улицы послышался характерный хлопок трансгрессии, и друзья озадаченно переглянулись. Обычно волшебники, жившие в деревне, вели себя осторожно и не использовали свои способности посреди дня и на улице, где нарушить Статут было легче простого.

— Может, что-то случилось? — тихо предположил Джеймс, отойдя с другом от прилавка, и в этот момент дверь открылась.

Первой вошла женщина, безусловно, волшебница, судя по тёмной мантии, надетой поверх платья, и, конечно же, палочке в руке. У неё были пышные чёрные волосы и выразительные глаза. Джеймсу она показалась знакомой, но он не смог вспомнить, где же её видел. Следом за ней вошёл худощавый коротко стриженный мужчина в такой же тёмной мантии, его взгляд скользнул по помещению и остановился на Джеймсе с Сириусом.

— Так-так-так-так... — первой заговорила женщина, — Сириусик, а я смотрю, ты уже с новым братиком подружился. И как он, лучше старого?

— Пошла вон, Белла, я тебя не звал, — грубо ответил ей Сириус, и Джеймс наконец-то вспомнил, где же видел эту женщину.

Это же старшая сестра Андромеды, колдофото с которой друг ему как-то показывал. Внешне старшая и средняя сестра были очень похожи.

— Руди, ты слышал? — спросила она у спутника. — А Сириусик-то у нас, оказывается, не такой уж и немой, снова говорит и снова мне грубит, поганец. Сириусик, а ты уже забыл, как папка тебя высек за неподобающее поведение при даме?

— Ты не дама, ты дрянь. Идём, Джеймс, нечего с этой дурой болтать!

Сириус собирался пройти между кузиной и Руди — вероятно, Родольфусом, её мужем, — как Беллатриса схватила его за волосы и потащила обратно.

— А-а-а-ай, отпусти! Отпусти, больно же! — завопил он.

— Я не за тем пришла, чтобы выслушивать, как ты мне грубишь, паршивец! — объявила Беллатриса. — Лучше поднапрягись и припомни, что произошло в доме в конце июля прошлого года!

Джеймс достал волшебную палочку и хотел броситься к другу, но путь ему перерезал Родольфус. Одним взмахом он отбил заклинание Джеймса, а вторым сделал так, что палочка последнего выскочила из руки и покатилась по полу.

— Давай без фокусов, маленький магглолюб, — предупредил Родольфус, схватив Джеймса за плечо, и с улыбкой направил свою палочку ему в шею. — А то может стать очень и очень больно…

— Молодые люди, в чём дело? Что вам нужно от детей? — послышался за их спинами голос и звук шагов.

Продавщица Мэгги была возле Родольфуса, когда Беллатриса наконец-то отпустила Сириуса и взмахнула волшебной палочкой в другую сторону.

— Авада Кедавра!

Джеймс невольно вздрогнул при виде изумрудной вспышки, пролетевшей перед его глазами, и застыл с открытым ртом. Мэгги, ещё пять минут назад встречавшая их с улыбкой, лежала неподвижно на полу. Сириус тоже застыл с неменьшим изумлением, чем друг.

— Ох, как же мне это надоело, — с презрением сказала Беллатриса и взмахнула палочкой в его сторону. — Лигилименс!

Сириус закричал, упав на колени, и к Джеймсу тоже вернулся голос.

— Хватит! Ты делаешь ему больно! Прекрати! Чего ты докопалась до него?!

Беллатриса не обратила на его крики никакого внимания и прервалась ненадолго по другой причине.

— Ох, как это трогательно… хоть расплачься… Неужели приёмная мама оказалась такой хорошей? — издевательски спросила она у кузена. — А может, ты меня отведёшь к ней? Вдруг она больше твоего знает…

— Не подходи к ней! — воскликнул Сириус, поднявшись на ноги. — Не трогай тётю Юфи, она лучше вас всех вместе!..

Он хотел броситься на кузину, но Беллатриса снова взмахнула палочкой:

— Круцио!

Сириус дико закричал и развалился на полу.

— Ты мне всё покажешь, мелкий поганец, а потом мы решим, стоит идти к тёте Юфи или нет…

Джеймс не мог смотреть на мучения друга, как и слышать ужасные вещи в отношении мамы. Резко повернув голову, он впился зубами в руку, державшую его за плечо. Родольфус невольно вскрикнул, и Джеймс, воспользовавшись моментом, схватил его палочку в свои руки.

— Экспеллиармус!

Беллатриса успела уклониться, и вспышка алого света ударила по стене.

— Ах ты паршивец! — воскликнул Родольфус и взмахнул кулаком.

Джеймсу показалось, что он встретился с бладжером. В глазах на мгновение потемнело, он не устоял на ногах и упал. Голова налилась свинцом, он ощутил металлический привкус во рту.

— Вздумал нам помешать, мелкий проказник? — спросила Беллатриса. — Что ж, я и тебя научу хорошим манерам, — прибавила она, направив на него волшебную палочку. — Круци!..

— Не-е-е-е-е-е-ет! Не трогай его!!!

Если бы в эту минуту его кто-то спросил, Джеймс не смог бы объяснить, что произошло, хоть оно и произошло на его глазах. Он видел Сириуса, вцепившегося в руку кузины. Видел, как палочка Беллатрисы вспыхнула, словно от заклинания. Также он слышал шлепок, от которого Сириус покачнулся — похоже, кузина от злости дала ему затрещину. Джеймс вдруг услышал её крик и не смог поверить своим глазам… Мантия Беллатрисы вспыхнула, словно пропитанная легко воспламеняемым веществом, вместе с ней вспыхнуло и её платье, и даже волосы. Беллатриса, объятая огнём, истошно закричала и выскочила на улицу.

— Мелкий ублюдок! Конфринго! — воскликнул Родольфус и взмахнул палочкой.

Огненная вспышка ударила Сириуса в грудь и отбросила к стене, у которой он остался лежать. Родольфус тоже выскочил из магазина на улицу, где всё ещё были слышны крики его жены.

— Сириус! Сириус, ты как?

Джеймс поднялся на ноги и поспешил к другу, перевернул его с бока на спину и с облегчением обнаружил, что ни на бледном лице, ни на руках Сириуса нет ни одного ожога, только ссадины и синяки. Видимо, повезло. Вероятно, Родольфус использовал заклинание не в полную силу или же от волнения за жену плохо сосредоточился.

— Встать сможешь? — спросил Джеймс, но не услышал ответ.

Сириус был в сознании, по крайней мере, его серые глаза были открыты, хоть и неподвижны.

— Что? Что ты сказал? — переспросил Джеймс, заметив, что губы друга шевелятся.

Он наклонил голову ниже, но так и не услышал ни звука. Сириус вдруг скривился, как от боли, и закрыл лицо ладонями. С улицы стали слышны новые хлопки и чьи-то голоса.

— Вам меня не одолеть, кретины тупоголовые! — раздался совсем рядом голос Родольфуса, и Джеймс взглянул в сторону своей палочки, укатившейся слишком далеко.

Бросаться за ней было бессмысленно, а мысли спрятаться или убежать, оставив друга, Джеймс не допускал.

— Сириус, вставай! — воскликнул он, вцепившись в его плечо. — Сириус, очнись, Сир…

Бах! — раздался совсем рядом хлопок

— Подходите, встретьте свою смерть! — воскликнул Родольфус и открыл дверь.

Джеймс, не способный придумать, как ему растормошить пострадавшего друга, в тот же момент заметил, что куртка Сириуса из-за его подёргиваний задралась, и под ней стала видна оставшаяся на поясе волшебная палочка.

— Ступефай Максима! — произнёс Джеймс раньше, чем Родольфус успел среагировать, и того вынесло из магазина вместе с дверью.

На улице опять послышались крики и новые хлопки. Чья-то фигура мелькнула в дверном проёме, и Джеймс не успел её оглушить. Палочка в его руке задрожала, капли влаги заскользили по вискам, он крепче сжал пальцы и продолжил напряжённо смотреть в сторону дверного проёма.

— Сдавайтесь и сложите оружие или мы применим силу! — послышался ему незнакомый голос, заставивший задержать дыхание.

Кто-то подошёл ближе, но его фигура внезапно была оттолкнута.

— Да вы с ума сошли!!! Там же дети! Там мои дети, пропустите! — раздался очень знакомый Джеймсу голос, и, выдохнув, он опустил руку: в дверном проёме показался его отец.

— Флимонт! Юфимия! Скорее, ваши дети!.. Мерлин мой, простите меня, дуру старую…

Мистер и миссис Поттер находились в гостиной, когда вдруг в камине вспыхнуло изумрудное пламя и показалась голова Батильды Бэгшот. Она была чем-то очень взволнована, и Поттеры не сразу поняли, что она пыталась сказать.

— Батильда, в чём дело? — вопросила Юфимия. — Разве мальчики к тебе не заходили?

— Заходили!.. А они пошли за ними!.. Мерлин мой, что же я натворила!..

Поттеры снова переглянулись, и Флимонт тут же подался к камину, попросил Батильду его освободить и через мгновение переместился к ней. Объяснять, что же она пыталась сказать, ей не пришлось — с улицы послышались крики, соседи повыскакивали из домов.

— Мерлин, там же мальчики… — переместившись к подруге, испуганно сказала Юфимия.

— Дорогая, останься с Батильдой и вызови Нормана! — велел Флимонт и тоже поспешил на улицу.

Что-то недоброе происходило возле магазина, и его сердце билось всё быстрее при приближении к нему. Какая-то женщина буквально горела и дико кричала, когда к ней кинулись прибывшие на шум сотрудники Министерства, она упала на землю, и они окружили её. Какой-то мужчина уложил одного из них, и раздались новые хлопки трансгрессии. Мракоборцы, появившиеся в деревне, в тот же миг кинулись в атаку.

— Боже мой, что это?! — испуганно воскликнул кто-то из местных жителей, увидев разноцветные вспышки заклинаний, проносящиеся в воздухе.

Статут был нарушен, но не это волновало Флимонта. Его мальчики, судя по всему, оказались в беде. Он увидел, как мужчина, оказавший сопротивление мракоборцам, кинулся в магазин. Увидел и ощутил холод, пробежавшийся по спине. А что, если они там?.. Флимонт судорожно осмотрелся, но не увидел среди местных жителей ни Джеймса, ни Сириуса.

— Окружить здание! — приказал кто-то из мракоборцев, и его бойцы рассредоточились по периметру.

Других волшебников в деревне больше не было, а значит, в магазине они, его дети, которых он бездумно отпустил одних. Один из мракоборцев выставил палочку и хотел зайти с главного хода, но Флимонт бросился вперёд и оттолкнул его.

— Да вы с ума сошли!!! Там же дети! — возмутился он и направился в здание. — Там мои дети, пропустите!

Другой мракоборец пытался схватить его за полы мантии, но Флимонт всё равно прорвался внутрь.

— Мерлин мой, Джеймс…

— Папа… — устало отозвался Джеймс, сидевший на полу, возле Сириуса.

Выглядел сын неважно: покрасневший, взмокший, стёкла очков треснули, они сами висели криво, на губах и подбородке размазалась кровь.

— Ты как? Что-то болит? — тут же опустившись рядом, озабоченно спросил Флимонт, всматриваясь в его лицо.

— Нет, но Мэгги… пап, Мэгги… — голос Джеймса дрогнул.

Мэгги за его спиной лежала неподвижно. А ведь она Поттерам нравилась… может, и маггла, простая продавщица, но добрая, своя девушка, из деревни. Юфимия регулярно обменивалась с ней подарками по праздникам и пекла торты на дни рождения. Ощутив на сердце тяжесть, Флимонт притянул сына к себе и погладил по спине.

— Да, я вижу, — сказал он и перевёл взгляд на второго мальчика. — Сириус? Эй, Сириус, ты ранен?

Сириус ничего не ответил, он лежал на полу, закрыв лицо ладонями. Не то ему было страшно, не то больно — Флимонт отпустил сына и попытался отнять руки от лица Сириуса, но тот возвращал их обратно.

— Сириус… Эй, Сириус, всё хорошо… — мягко говорил Флимонт, не понимая, что происходит с мальчиком: то ли он всхлипывал, то ли дрожал.

— Она мучила его… та женщина, которая… Мэгги… у-ударила, — подсказал Джеймс.

Мракоборцы, заходившие в магазин, тоже вели о чём-то переговоры. Один из них проверил у Мэгги пульс и выругался, другой наводил в магазине порядок и твердил, что он не будет придумывать причину кончины магглы, у них для этого есть целое подразделение, вот пусть и займутся делом.

— Нам нужно поговорить с мальчиками, — сказал то ли третий, то ли четвёртый мракоборец, зашедший в магазин.

— Мальчикам нужна помощь, — ответил ему Флимонт. — Нам нужно в Мунго.

— Сэр, дело очень серьёзное, нарушен Статут, требуется помощь стирателей памяти и подразделения по выработке объяснений для…

— У меня дети пострадали непонятно от кого, и я не позволю ещё и вам их мучить! — яростно отрезал на это Флимонт, поднявшись на ноги. — Сперва им окажут помощь, а потом будут разговоры!

— Вы, похоже, не понимаете всю серьёзность…

— Или мы сейчас же отправляемся в Мунго, или же я через пару часов поднимаю всех, кого знаю в Визенгамоте!!!

Другой мракоборец, подоспевший к ним, оттолкнул коллегу и подхватил Сириуса на руки.

— Прощу прощения, сэр, мы можем поговорить и в Мунго, — сказал он и кивнул коллегам.

Через какие-то мгновения и он, и Джеймс, и Флимонт стояли в приёмном покое. Сириус был уложен на носилки и один из целителей по воздуху переправил его в палату, пока другой на ходу говорил с остальными и вёл их в другую палату. Очки Джеймса Флимонт починил сам и протёр стекла чистым платочком.

— Ай! Да хватит вам... — сидя на кушетке, говорил Джеймс и морщился: целитель касался его лица губкой, смоченной в лечебной смеси.

— Позволите с ним поговорить? — немного подождав, поинтересовался мракоборец.

— В моём присутствии, — строго заметил Флимонт.

— Разумеется, мистер Поттер.

Пока целитель занимался руками Джеймса, мракоборец задавал ему вопросы.

— Она напала нас, мы ничего ей не делали… лишь зашли в магазин за дрожжами, а тут она и её муженёк появились… — твердил сын.

— Она что-то хотела от вас?

— Скорее от Сириуса, докопалась до него, как…

— От Сириуса? А что она хотела от Сириуса?

— Не знаю, она использовали на нём заклинания…

— Какие заклинания?

— Одно из этих… чтобы в разуме копаться, а другое… оно… Оно из Непростительных.

Флимонт невольно задержал дыхание, когда услышал про Круциатус — каким чудовищем надо быть, чтобы применить к ребёнку такое?! — но мракоборец ни капли не удивился, он больше был озадачен тем, как вдруг напавшая на детей женщина могла вспыхнуть.

— Ты уверен? Может, твой друг произносил какое-то заклинание? — переспрашивал он Джеймса. — Слушай, если он защищался и не рассчитался силу, тебе вовсе не обязательно что-то придумывать и выгораживать его. Мне просто нужно знать…

— Никого я не выгораживаю! — горячо ответил Джеймс. — Сириус не мог причинить этой ду… женщине вред! Он… он… просто…

— Мерлин, да неужели непонятно?! У мальчика случился выброс! — рассердившись, закончил за сына Флимонт.

— Выброс? В его-то возрасте? — с сомнением переспросил мракоборец.

— А что вам его возраст?! У некоторых молочные зубы сохраняются и до пятидесяти лет! Мальчик сильно испугался, вот и… результат.

Мракоборца этот ответ явно не устроил, но он решил не спорить и, помолчав, сказал, что должен поговорить и с Сириусом. Без того обеспокоенного Флимонта это заявление рассердило ещё больше.

— Да вы с ума сошли! Об этом не может быть и речи!

— Но это очень важно, сэр. Эти двое нападавших, они Пожиратели смерти, возможно, он знает что-то, что…

— Мальчик и так сильно пострадал, а вы хотите его ещё больше растревожить своими вопросами?! Нужно побеседовать, так побеседуйте с этой… прости меня Мерлин, ужасной женщиной, посмевшей использовать на ребёнке Непростительное заклинание!

— Боюсь, эта женщина не в том состоянии, чтобы отвечать на наши вопросы…

— Значит, побеседуйте или… как там у вас говорят… допросите её мужа!

— Но, сэр, чтобы…

— Нет! И ещё раз нет! И не вздумайте приближаться к Сириусу без моего разрешения!

Мракоборцу не удалось переубедить Флимонта, и он покинул палату. К этому времени в Мунго подоспела и Юфимия, Норман дал Батильде какое-то лекарство и сказал, что лучше отвести её в больницу: ей не помешает наблюдение и уход в ближайшие дни. От привет-ведьмы Юфимия узнала, что её мальчики тоже в больнице, поэтому оставила подругу на попечение Нормана, помогающего коллегам оформить её в нужное отделение, а сама поспешила к родным. К Сириусу её не пустили, зато она увидела Джеймса в коридоре и сразу же заключила его в объятия.

— Мальчик мой, ты цел? У тебя ничего не болит? — взволнованно спрашивала она, расцеловал его в обе щеки. — Дай я на тебя взгляну, мой хороший…

— А-ай… Мам, да всё хорошо… успокойся, — отвечал ей Джеймс, вынужденный поправить съехавшие очки и мантию. — Пап, это… я, кажется, палочку в магазине оставил… и свою, и Сириуса.

— Ничего страшного, сын, — заверил его Флимонт, положив ладонь на плечо, — не переживай, их наверняка вернут после всех разборок… Ну, или же мы с мамой купим вам новые. Было бы что, — прибавил он, подойдя с ним и женой к двери в соседнюю палату.

К Сириусу по-прежнему никого не пускали. И Юфимия, и Джеймс, конечно же, хотели остаться и подождать, но Флимонт посчитал, что находиться всей семьёй в больнице не самое разумное решение.

— Нет, иди-ка вы домой, если Сириусу станет лучше, я его приведу, если же ничего не изменится, придёте утром и смените меня. Нечего нам всем вместе здесь находиться и тратить силы, которые нам могут понадобиться.

— Но, пап…

— Нет, Джеймс, иди с мамой, отдохни дома хоть немного.

Мистер Поттер как раз провожал сына и жену до камина, когда его грубо окликнули.

— ПОТТЕР!!!

И он, и Юфимия с Джеймсом обернулись. Мрачный и одетый во всё тёмное, к ним словно разгневанный ворон нёсся Сигнус Блэк.

— Идите домой, — повторил Флимонт и подтолкнул сына к камину.

— А ему-то что нужно? — удивлённо спросила Юфимия, когда Джеймс исчез в изумрудном пламени.

— Ничего, я разберусь, — заверил её муж, и она ушла вслед за сыном.

— Поттер, ты как посмел, мерзавец, позволить своему сыну оклеветать мою дочь?! — подойдя ближе, грозно заговорил мистер Блэк. — А ну верни своего лгунишку и пусть скажет мракоборцам, как всё было на самом деле! Белла никому не вредила и пришла в вашу деревню, чтобы повидать брата!

— Сигнус, ты от ужаса совсем лишился разума? — холодно спросил мистер Поттер. — Никого мой сын не оклеветал. Он лишь изложил, как всё было. И это не он, а твоя дочь, Пожирательница смерти…

— Принять метку её принудил Родольфус!

— …убила ни в чём неповинную магглу и навредила брату.

— Если у какой-то безродной тва... магглы сердце остановилось, то при чём тут моя дочь?! Это твой несовершеннолетний отпрыск домой вернулся и в первый же день Статут нарушил, а теперь валит всё на мою дочь?! И кто там навредил Сириусу — это ещё надо разобраться!

Флимонт не успел ответить, поражённый наглостью и тем, с каким запалом Сигнус выгораживал перед ним Беллатрису.

— Хорошо вы устроились, я погляжу, — всё больше распалялся тот. — Подобрали чужого ребёнка, чтобы денег с него стрясти, не даёте кузине его повидать, а теперь ещё и сваливаете на неё свои преступления! И знаешь что, это твой лгунишка ни капли не пострадал, а моя дочь при смерти, между прочим! Если целителям удастся совершить чудо и спасти её, то она на всю оставшуюся жизнь останется как минимум слепой, а может, и даже прикованной к постели! А вы ещё хотите добить её и отправить вслед за Родольфусом в тюрьму?! Тебе это с рук не сойдёт, Флимонт! Или твой сын скажет правду, или я добьюсь того, чтобы его палочку переломали за неоднократные нарушения и запретили колдовать!

— Думай, что несёшь, Сигнус, — сурово предупредил Флимонт, задетый подобными угрозами, но сдержал себя в руках, — мой сын ничего не нарушал, а защищал себя и друга. Я понимаю, что твоя дочь в тяжёлом состоянии, и сочувствую тебе, но это не даёт тебе права отыгрываться на моих детях.

— Твоих детях? Это с каких это пор Сириус вдруг стал твоим ребёнком?

— Может, с тех самых, как ты от него отказался?

— Так я могу и передумать! Как думаешь, кто ему ближе? Родной дядя или какие-то Поттеры? Думаю, Визенгамот быстро рассмотрит моё прошение… и тогда мы за считаные дни восстановим истину того, чтобы произошло в вашей грёбаной деревне!

Это был удар под дых. Флимонт на мгновение задержал дыхание и ощутил, как кровь застучала в висках. Ему стало понятно, что Сигнус готов побороться и отобрать племянника только ради одного: чтобы настроить того на свой лад и заставить говорить то, что ему нужно. Сам мальчик как не был ему нужен раньше, так и вряд ли нужен теперь.

— Только попробуй, — угрожающе предупредил Флимонт и шагнул ближе, — Сириус тебе не игрушка, чтобы сегодня выбросить, а завтра подобрать.

— Если он тебе так важен, вели своему лгунишке сказать правду, — смотря ему в глаза, не менее угрожающе произнёс Сигнус. — Или я обращусь к тому, к кому надо, и ты очень сильно пожалеешь, что заупрямился и навредил моим близким.

— Ты думаешь, меня твои угрозы испугают, Сигнус? Или что у меня связей меньше, чем у тебя? Что ж, подавай это своё прошение… давай проверим, на чьей стороне правда… Кто знает, может, тебя вслед за зятем упекут в Азкабан, а?

— Да как ты…

Сигнус замахнулся, но задержал руку в воздухе. Возможно, хотел ударить, но заметил, сколько людей на них посматривают, и передумал.

— …смеешь, магглолюб? — спросил он, и на его бледных щеках проступили красные пятна.

— Да я костьми лягу, а такому, как ты, мальчика не отдам, — предупредил его Флимонт. — Других будешь запугивать, помоложе и глупее, понял?

— Ах, ты у нас бесстрашный, Поттер, — презрительно заметил Сигнус, опустив руку, и тихо прибавил: — Что ж, не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому…. Так и быть, я скажу Тому-Кого-Нельзя-Называть, кто повинен в том, что его сторонникам навредили. Посмотрим, оставит он это без внимания или нет.

Довольный произведённым эффектом, он хмыкнул и отступил, видимо, решив, что добился своего.

— Подумай, Поттер, подумай, — прибавил Сигнус, подойдя к камину, — но только недолго, а то очень пожалеешь...

На этом он бросил летучий порох за решётку и переместился к себе. Флимонт же, словно оглушённый заклятием, немного постоял на месте, смотря в одну точку, а потом развернулся и двинулся обратно к палате, где лежал Сириус. Менять своего решения он не собирался, хоть и всерьёз насторожился. Говорили ему раньше, что у Блэков скверный характер и лучше с ними не связываться, но он не думал, что всё может быть настолько плохо.

Целители считали, что у Сириуса нервный срыв, а перемены в его физическом состоянии относили к воздействию заклятий, которым он подвергся. По этим же причинам им было трудно определиться, как лучше его лечить, ведь не только разум, но и весь организм стерпел неслабый удар, а одни лекарства плохо взаимодействовали с другими. Как бы там ни было, пришедшая утром Юфимия была очень обеспокоена и просила, чтобы её впустили в палату. Она плохо спала после того, что произошло, и была на нервах. Мало того, что Пожиратели смерти вторглись в Годрикову Впадину и бесстрашно расхаживали по деревне, так они навредили её подруге Батильде, убили славную Мэри и напали на Джеймса и Сириуса, беззащитных детей.

— Я должна его увидеть! У вас что, сердца нет?! Как мальчик может лежать там совсем один?! — восклицала она в коридоре.

Целители, вероятно, опасались скандала, потому уступили, но перед этим высказали опасения относительно состояния их пациента.

— Я понимаю, что всё непросто, я не лезу в вашу работу, я лишь хочу увидеть нашего мальчика, — чуть спокойнее сказала Юфимия и её проводили внутрь.

Сириус был бледен и лежал на койке. Внешне ничто не говорило, будто он был ранен или подвергнут Непростительному заклятию, но у Юфимия сжалось сердце, как только она уселась возле него. Её присутствия мальчик даже не заметил.

— Я не хотел... я не убивал... — тихо повторял он, обращаясь непонятно к кому, и качал головой. — Она сама... Она первая начала... Я не хотел…

— Всё хорошо, милый, слышишь? Ничего страшного не произошло, — как можно ласковей говорила ему Юфимия и поглаживала по волосам, но Сириус её не слышал.

В какие-то минуты он молчал и смотрел в одну точку, в какие-то снова повторял своё. Целители давали ему лекарства, от которых он начинал хлопать глазами и засыпать, а Юфимия находилась рядом и молила Мерлина, чтобы он помог мальчику поправиться. За время, что Сириус провёл дома, она к нему очень прикипела. Пока Флимонт в первой половине дня вёл переписки с деловыми партнёрами, уходил из дома, чтобы с кем-нибудь встретиться или же спускался в подвал, где у него имелась небольшая лаборатория для варки зелий и разных опытов, Юфимия, как правило, занималась работой по дому или же выходила на огород. Смотря на поникшего мальчика, ей хотелось с ним поладить и она стала звать его с собой, подумала, ему будет полезно находиться на свежем воздухе хоть немного. Сириус не отказывался. Он помогал ей вынести небольшие ящички с рассадой, помогал посадить помидоры и огурцы, помогал их поливать, и Юфимия, посматривая на него, думала, какой же хороший ей достался воспитанник. И чего только другие говорили, будто Блэки страшные люди? Сына, например, они вырастили неплохого. Сириус ей не перечил, если она что-то ему объясняла или просила, не спорил и был очень вежлив. Несколько раз они ходили в деревню за продуктами, и он нёс пакеты. Один раз мальчик лишь очень удивился, когда она зашла с ним магазин и предложила купить вещи.

— Они же маггловские… — заметил он настороженно.

— И что же? Разве это делает их плохими? — отозвалась Юфимия. — Может, посмотрим что-нибудь? Или тебе совсем ничего не нравится?

Сириус не оказался ни брезгливым, ни трусливым — видимо, не зря попал на Гриффиндор — потому Юфимия была рада, что смогла купить ему обновку и чем-то удивить, ведь всякая мать испытывает радость, если делает ребёнка хоть немного счастливым. К тому же её воспитанник стал лучше спать после того, как она повесила над изголовьем его кровати ловец снов, изготовленный и зачарованный собственными руками, а потому да, Юфимия тоже испытывала облегчение и чувствовала себя причастной к самому правильному, священному делу: помощи тому, кто в ней нуждался.

Вот только теперь, сидя в палате, она чувствовала себя бессильной и печалилась: ждать и надеяться на лучшее было очень тяжело. Спустя несколько часов её, конечно же, сменил муж, но дома Юфимии было неспокойно и хотелось побыстрее вернуться в Мунго.

— Ты не сердись на меня, сынок, — говорила она Джеймсу на кухне, пока готовила, — но Сириусу сейчас очень нелегко, кто-то должен находиться рядом с ним…

Джеймс не пытался её в чём-то упрекнуть, скорее, он выглядел растерянным, когда она целовала его в щёку или в лоб, а потом наливала бульон в банку и уходила сменить мужа на посту. Сириус всё так же выглядел потерянным и бледным, то он был неподвижен и молчалив, как будто неживой, то становился обеспокоенным и как будто в бреду что-то твердил. От волнения или же по другой, неизвестной ей причине у него опять периодически поднималась температура.

— Не открывайте ему… он опасен, — тяжело дыша, говорил он, — не открывайте, он всех убьёт... 

— Ш-ш, всё хорошо, милый, не бойся, ты в безопасности, — говорила ему Юфимия.

Временами она вместо целителей давала ему воды, меняла на лбу компресс или же обтирала полотенцем. Во времена, когда мальчик успокаивался, ей удавалось дать ему немного бульона, и то её рука один раз дрогнула и ложка упала на пол.

— Мама, не уходи… я больше так не буду… — умоляюще сказал ей Сириус, и к её горлу подступил ком, — не уходи, я больше не буду… Не уходи, пожалуйста… — просил он, вцепившись ей в ладонь.

— Я никуда не уйду, солнышко, обещаю, — дрогнувшим голосом заверила Юфимия, забыв и про ложку, и про бульон, — я здесь, с тобой.

Когда мальчик успокоился и заснул, она держала его за руку и опять обращалась к Мерлину. Как женщина, долгие годы мечтавшая о полноценной семье, Юфимия считала, что всё, что у неё есть, ей было даровано свыше и бесценно. Когда-то она ведь находилась в таком отчаянии, что готова была усыновить ребёнка магглов, но подобное действие запрещалось Министерством магии во избежание нарушения Статута. Видимо, Мерлин над ней сжалился и потому у неё после долгих лет ожидания появился Джеймс. А ведь именно он и привёл её к Сириусу. Значит, всё не просто так, вероятно, это судьба. «Прошу, оставь его мне, — мысленно повторяла Юфимия. — Клянусь, я буду любить его как родного, только прошу, Мерлин, сжалься и оставь бедного мальчика мне».

— А-ам… миссис Поттер, прошу прошения, там… родственница пришла. Вы не могли бы выйти? — открыв дверь в палату, осторожно спросил целитель.

«Родственница? Какая ещё родственница?» — недоумённо подумала Юфимия, но побоялась спросить вслух, чтобы не нарушить покой спящего Сириуса, потому лишь кивнула, поднялась с места и вышла с целителем за дверь. В коридоре их ждало ещё двое человек. Один был грузный, хмурый мужчина в мантии целителя, а другая молодая белокурая женщина, и её Юфимия узнала. В кругу семей, чьи представители сменяли друг друга не один век, многие друг друга знали. Перед ней стояла Нарцисса Блэк, ныне же миссис Малфой, младшая дочь Сигнуса Блэка. Когда-то, когда девочке было всего ничего, люди часто поговаривали, не нагуляла ли Друэлла Блэк не похожую на мужа девочку от кого-то другого, но упрямый и властный Сигнус не был бы собой, если бы признал факт измены. Возможно, по той же причине, что в семье имелись проблемы, все его дочери стремились как можно раньше выйти замуж и покинуть отчий дом. Однако сейчас Юфимия не питала ни капли симпатии или сочувствия к младшей дочери Сигнуса и смотрела на неё недружелюбно.

— Добрый день, миссис Поттер, — поприветствовала её родственница.

— Что тебе здесь нужно, Нарцисса? — пропустив приветствие мимо ушей, спросила Юфимия. — После того, что наговорил твой отец, даже не думай, будто я позволю сыну соврать или…

— Я пришла не из-за вашего сына, миссис Поттер, — оборвала её Нарцисса, — а из-за Сириуса. Как вам известно, он навредил моей сестре, когда…

— Сириус ей не вредил, твоя сестра его сильно напугала и у него случился выброс, — поправила её Юфимия.

— Это не важно, — невозмутимо ответила Нарцисса. — Сейчас моя сестра на грани жизни и смерти, все доступные лекарства мы перепробовали, остаётся что-то более… сложное, но дающее надежду на поправку.

Юфимия молчала, потому как заподозрила неладное и это ей не нравилось.

— Поскольку магия имела… как бы это сказать… — заговорил вместо Нарциссы грузный целитель, — иную природу, то есть не совсем иную, но как бы… прошла в чистом виде, без использования волшебной палочки, то мы подумали попробовать что-то на её основе, если вы позволите, конечно.

— Не уверена, что я правильно поняла ход ваших мыслей, — помолчав, сказала Юфимия.

— Не соглашайтесь, миссис Поттер, — внезапно влез в разговор целитель помоложе, занимавшийся здоровьем Сириуса, — они хотят попросить у вас кровь или слезы вашего мальчика, а это…

— Нам будет достаточно и локона волос, — поправил его грузный целитель, — чтобы выделить из них важный компонент и добавить в зелье для…

— Допустим, я дам вам его локон… а какие последствия это будет иметь для Сириуса? — немного нахмурившись, уточнила Юфимия.

— Совершенно никаких, — ответил грузный целитель, — мы лишь хотим…

— Враньё! — резко перебил его целитель помоложе, — миссис Поттер, не верьте им, они не могут восстановить здоровье миссис Лестрейндж доступными средствами и решили прибегнут к недоступным! Скорее всего речь идёт не о зелье, а о тёмном ритуале или…

— Да как вы смеете! — возмутилась Нарцисса. — Обвинять нас в подобном и…

Ещё несколько месяцев назад Юфимия бы удивилась или испугалась, услышав что-то подобное, но сейчас, после того, что она знала и видела, она почувствовала только подступающую к ней злость. Люди, посмевшие навредить её детям, ещё нагло от неё что-то хотели.

— Мой ответ нет, — твёрдо сказала она. — Если есть хоть малая вероятность того, что ваши действия могут повредить моему мальчику, я на это не соглашусь.

— Вы что, хотите, чтобы моя сестра умерла?! — поразилась Нарцисса.

— Нет, этого я не хочу, — ответила Юфимия, — Мерлин свидетель, смерти я ей не желаю несмотря на то, что она сделала.

— Она не сделала ничего плохого!

Будь у Юфимии силы, она бы тоже повысила голос, но сейчас её силы ушли на напряжённое ожидание и она чувствовала себя очень уставшей.

— На твоём месте, Нарцисса, я бы постыдилась не то что о чём-то просить, но и просто стоять сейчас здесь, передо мной, — сухо сказала она, — из-за твоей сестры у моего мальчика помутился рассудок, и если он к нему не вернётся, то в этом будет виновата только твоя сестра и никто больше. Мерлин, бедная Друэлла, у меня бы тоже сердце не выдержало, если бы у меня выросли такие дочери.

Юфимия покачала головой и вернулась в палату. За дверью было слышно, что Нарцисса продолжает возмущаться, поражённая её жестокостью, а целитель помоложе продолжает ей твердить, что без разрешения опекуна он и близко не подпустит ни её, ни целителей, занимающихся её сестрой, к своему подопечному. Впрочем, Юфимия уселась на стул возле койки и перестала слушать то, что творилось за дверью. Возможно, зелья наконец-то оказали должный эффект или же её услышал сам Мерлин, Сириус проснулся на третий день и узнал её.

— Тётя Юфи, они здесь? — настороженно спросил он и окинул взглядом палату. — Они пришли за мной?

— Кто, милый? О ком ты говоришь? — обеспокоилась Юфимия.

— Стражи… тюрьмы. Они… меня заберут?

— Солнышко, за что им тебя забирать?

— Из-за Беллы, она… она ведь… она… м-мертва?

У него, как у человека, готовившегося к худшему, был такой несчастный вид, что у Юфимии облилось кровью сердце.

— Нет, конечно, Белла тоже в больнице, — заверила она, взяв ладонь мальчика в свою. — И потом, милый, разве ты виноват в том, что у тебя случился выброс? Ещё не бывало такого, чтобы детей за подобное наказывали и сажали в тюрьму, даже не думай об этом.

— Выброс?.. — растерянно повторил Сириус, и Юфимия приложила вторую ладонь к его голове.

— Да, милый, всего лишь выброс, это не твоя вина, — заверила она, поглаживая мальчика по волосам. — Мы скоро с тобой домой вернёмся, Джеймс по тебе так соскучился… и ягодки на огороде уже поспевают… Вот целители разрешат, и домой вернёмся, а там выйдем вместе урожай собирать.

Поглаживаемый ею Сириус понемногу успокоился и перестал настороженно посматривать в сторону двери.

— Домой… — лишь тихо повторил он и, расслабившись, прикрыл глаза.

* * *

Как и Поттеры, погрязшие в заботах, Сигнус Блэк тоже не мог спокойно сидеть дома. Его дочь отправилась повидать кузена и разузнать, как погибла её тётка, а что же она получила? Сама оказалась на грани жизни и смерти, а вконец потерявший страх Поттер ещё пытается выставить её чудовищем! Вот это наглость! Сигнус, конечно, мог бы узнать, как отыскать Тёмного Лорда и напрямую обратиться к тому, вот только этого ему не позволяла гордость. Почему это он, Лорд Блэк, должен унижаться, как какая-то грязнокровка, и о чём-то просить Волан-де-Морта? Вот когда тот пожалует к нему, тогда да, тогда можно будет прямо смотреть ему в глаза и говорить, как много рядом развелось каких-то тварей, а сейчас надо было действовать самому, надо было каким-то образом поставить на место Поттера, а то этот магглолюб слишком сильным и смелым себя стал чувствовать.

Поскольку самому заниматься грязной работой Сигнусу не хотелось — он уже вышел из того возраста, когда размахивал палочкой и смотрел на того, кто корчится у его ног, — то ему пришло на ум задействовать брата зятя. Рабастан Лестрейндж как-никак тоже был в бешенстве, что его брат вдруг попался мракоборцам в какой-то деревне и вот-вот мог быть отправлен в Азкабан. По этой же причине Рабастану пришлось быстро менять место жительства, ведь в особняке Лестрейнджей тоже побывали сотрудники Министерства. Сигнус отправил к нему сову, всего лишь вложив в пустой конверт свою карточку. К его облегчению, Рабастан правильно расценил его предложение и прибыл к нему под вечер.

— Надеюсь, вам есть что мне сказать, мистер Блэк, и вы не сотрудничаете с Министерством, — произнёс Рабастан, вывалившись из камина.

— Сотрудничаю с кем? С теми, кто ищет способ, как бы меня на чём-то поймать и начать кормиться с моих рук? — презрительно откликнулся Сигнус, сидящий в кресле. — Мерлин упаси с этими… недалёкими людьми сотрудничать. Выпить хочешь?

— Не откажусь.

Мистер Блэк распорядился, чтобы домовик налил гостю, а также почистил тому ботинки и отряхнул мантию. Домовик очень быстро исполнил распоряжение, и Рабастан тоже вскоре опустился в кресло.

— Это всё Поттеры, возомнили вдруг себя праведниками и делают вид, будто забрали чужого ребёнка из сострадания, — твердил Сигнус.

— Я слышал, они отказали даже вашей дочери, когда она нашла способ, как помочь Белле, — заметил Рабастан.

— Да, прикрываются тем, будто мы хотим провести некий тёмный ритуал и навредить ребёнку, — подтвердил Сигнус. — Хотя и так понятно, что бесятся только потому, что боятся, как бы мы их не лишили источника обогащения в лице этого самого ребёнка.

— Говорят, их сын ударил моего брата и тем самым помог мракоборцам его задержать…

— Верно, яблоко от яблони недалеко падает. Маленький паршивец тоже понимает, что ему нельзя подпускать к Сириусу посторонних, чтобы они чего-нибудь не углядели...

Рабастан не выдержал и ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— Поганые твари! Мог бы, наказал бы их за брата! — горячо сказал он. — Но, я знаю, они хорошо прячутся… даже брату вместе с Беллой не сразу удалось их отыскать.

— Есть такое, — снова согласился Сигнус и решил, что его гость уже достаточно разогрет для того, чтобы перейти к сути дела. — Я бы тоже с удовольствием их наказал. Так, чтобы они молили их пощадить и помогли моей дочке и твоему брату, разумеется. Он ведь никого и не трогал, а мёртвая маггла… да Мордред её разберёт, от чего эта безродная тварь умерла. Волшебной палочки, с которой бы спустили убийственное заклинание, никто из прибывших сотрудников так и не нашёл. Они, конечно, могут сказать, что она сгорела, но, опять же, кто её сжёг? Кто-то из детей Поттеров. Случайность? Совпадение?

Рабастан молчал, вероятно, о чём-то думая, и Сигнус подошёл к самому главному.

— Знаешь, если бы у нас был рычаг давления на этих крайне осмелевших Поттеров, они бы сделали для нас всё, что угодно. Возможно бы, даже помогли сменить пожизненное заключение для твоего брата лишь на два-три года. Подумаешь, напал на мракоборцев… может, он не разобрался в ситуации… пытался защитить детей, которые его разыграли, и только.

Он, конечно же, кривил душой, ведь его зять имел на руке тёмную метку, что уже считалось пособничеством известному преступнику, но Рабастан слишком загрузился от свалившихся на него проблем, что едва поспевал за ходом мыслей собеседника.

— Подождите… рычаг давления? — переспросил он. — Что вы имеете в виду?

— А что тут иметь в виду? — вопросом ответил Сигнус. — Поттеры дорожат только одним… своим несравненным и единственным наследником. Если он окажется у нас в руках, то, считай, и они тоже.

— Да как же это он окажется у нас в руках? — возразил запутавшийся Рабастан. — Поттеры же скрываются, брат мне рассказывал, под защиту их дома даже домовик не смог пройти. Смысла снова тащиться в деревню теперь уж точно нет, а про школу и говорить нечего: там такая защита, что легче на вокзале…

— Рабастан, ты что несёшь? — остановил его Сигнус. — Поттеры, может, и придумали, как скрыться и основательно защитить дом, но безвылазно они же не сидят, да и их сын, я думаю, тоже. Так что… нужно лишь выманить его из укрытия или же пробраться туда. Смотри.

Он наклонился, подобрал со стола клочок пергамента и протянул гостю.

— Я тут навёл, как говорится, справки, и узнал, что у их сынка есть ещё друзья, помимо моего племянника. Можно навестить одного из них и через него попасть в дом.

— И кого лучше навестить? — смотря в клочок пергамента, спросил хмурящийся Рабастан. — Лайелла Люпина или семью Петтигрю?

— А это зависит от того, как ты собрался действовать.

— В смысле?

— Если грубой силой, то можешь мучить Люпина, он упрямый как Поттеры, без боя не сдастся, если умом, то тогда стоит идти к Петтигрю.

— А почему это к ним?

— Да потому что они глупые и бедные как церковные мыши.

Сигнус щёлкнул пальцами и у стола появился домовик, по хозяйскому приказу он снова исчез и вернулся с мешочком, в котором звякнули монеты.

— Расскажи им какую-нибудь байку о том, как тебе срочно нужно повидать Поттеров, за что ты готов даже заплатить, и они не только сына уговорят связаться с другом, но и наверняка с радостью предложат воспользоваться их камином.

Рабастан немного помолчал и, хмыкнув, подобрал мешочек с деньгами со стола.

— Я могу у вас задержаться ненадолго, мистер Блэк? Который день на ногах, не спал и не ел нормально…

— Конечно, я распоряжусь, чтобы домовик о тебе позаботился, — согласился Сигнус и поднялся с кресла.

Уходя из гостиной, он думал только об одном: Поттерам нужно преподать урок, и он его им преподаст. Они ещё пожалеют, что перестали уважать Блэков.

В то время, когда его жена разрывалась между домом и больницей, Флимонт Поттер тоже не мог спокойно отдыхать и не думать о словах Сигнуса Блэка. Он всяких людей повидал, прежде чем поднялся на ноги и заработал состояние, а потому имел чутьё и оно подсказывало ему, что твердолобый Сигнус от своего не отступит. Про него всякое поговаривали, начиная от того, что одни его недруги тяжело болели и вымаливали себе прощение, и заканчивая тем, что другие недруги бесследно исчезали. Что из этого было правдой, а что нет, оставалось на совести сплетников, но одно было точно — Сигнус может пойти на принцип и связаться даже с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Джеймс, мне надо уйти по делам, не вздумай уходить далеко от дома! — в один из дней наказал сыну Флимонт и исчез в изумрудной пламени камина.

Он мог бы навестить друзей, занимающих места в Визенгамоте, но идти к ним лишь с опасениями было неразумно, поэтому Флимонт отправился к начальнику Отдела магического правопорядка. Однако в первый же день попасть к тому не удалось, и Флимонт пришёл на второй.

— Сэр, боюсь, вам лучше записаться на следующую неделю… — предложила ему секретарь и сообщила, что её начальник отбыл по делам и вряд ли вернётся в Министерство магии в ближайшие дни.

— А что, он теперь рабочее место совсем не посещает? Или разговоры с жителями волшебного сообщества ниже его достоинства? — спросил не очень довольный Флимонт, но секретарь лишь тяжко вздохнула и развела руками.

Возможно, он бы так и ушёл, без результата, но к столу секретаря приблизился ещё один сотрудник из Отдела магического правопорядка.

— Сэр, может быть, я могу вам чем-то помочь?

Флимонт повернул голову и узнал подошедшего. Бартемиус Крауч, заместитель начальника Отдела, как поговаривали некоторые сотрудники, бесстрашно шёл по головам и явно вознамерился сам возглавить Отдел. При других обстоятельствах Флимонт предпочёл бы подождать, но сейчас, когда каждый день думалось, что его семью может поджидать опасность, было не важно, кто способен помочь — сам начальник или же тот, кому не терпится каким-либо образом проявить себя и занять место получше.

— Да, возможно, вы сможете, вот только… буду откровенен… видите ли, дело касается… Того-Кого-Нельзя-Называть, — предупредил мистер Поттер.

Бартемиус Крауч, в отличие от секретаря начальника, даже не вздрогнул, более того, в его глазах стал заметен разгорающийся интерес.

— Похоже, дело крайне серьёзное. Прошу, пройдёмте ко мне, — предложил он и жестом указание направление.

Флимонт не стал думать и двинулся по коридору, в конце конов, возможно, тот, кому не терпится продвинуться по службе, сейчас ему и нужен. Они могут помочь друг другу, а значит, это взаимовыгодная сделка, подсказывало ему чутьё.

— Прошу, присаживайся, мистер Поттер, — предложил Крауч и, бросив мантию на спинку стула, опустился за стол.

Флимонт присел и изложил всё то, что его беспокоит.

— Мистер Блэк так и… выразился? Что может обратиться к Тому-Кого-Нельзя-Называть? — переспросил Крауч.

— Именно так, мистер Крауч, — подтвердил Флимонт. — Думаете, я стал бы беспокоиться без повода? Об этих Блэках и раньше немало всего болтали… не то чтобы я верил слухам, но… Знаете, я не удивлюсь, если Сигнус не напрямую, а косвенно связан с Тем-Кого-Нельзя-Называть и может при желании с ним связаться или даже встретиться.

— Хм… и впрямь крайне смелое заявление от мистера Блэка, — поразмыслив, согласился Крауч. — А знаете что, я готов вам помочь, мистер Поттер, но для этого вы должны… как бы это лучше выразиться…

— Дать вам основание для действий? — догадался Флимонт. — Что ж, давайте сюда бумагу, мистер Крауч, я изложу всё письменно, мне нечего стыдиться, я не замышляю ничего плохого против других, а только хочу защитить моих близких.

Он изложил всё то, что уже сказал, письменно и протянул пергамент Бартемиусу.

— Мистер Поттер, я не могу заверить вас в том, что отправлю людей защитить ваш дом или патрулировать улицы в Годриковой Впадине, — сказал тот, — но я могу заверить вас, что у меня есть все основания отправить людей присматривать за мистером Блэком. Если он вздумает связаться с Сами-Знаете-Кем или же иным образом совершить что-то преступное против вас или нашего общества, я позабочусь о том, чтобы он или его подельники не избежали наказания.

— Что ж, этого будет более чем достаточно, — поднявшись, согласился Флимонт, — я вижу, вы тоже человек дела, а значит, на вас можно положиться.

Он протянул было руку, но Бартемиус не поспешил встать из-за стола и продолжил смотреть в пергамент.

— Мистер Поттер… простите моё любопытство, но это может быть важно для дела… — произнёс он и поднял на гостя взгляд. — А как так вдруг вышло, что племянник Сигнуса Блэка оказался у вас? Я думал, Блэки очень дорожат…

— Да очень легко вышло, — сердито перебил Флимонт, — когда мальчик оказался в больнице после трагедии, родственники посчитали его то ли проклятым, то ли умалишённым… честно говоря, я не вникал… и когда мы с женой изъявили желание взять над ним опеку, никто не выразил против этого возражений и мальчик оказался у нас.

— Вот как…

— Да, никаких махинаций мы для этого не совершали. И знаете что, мистер Крауч, если для того, чтобы оградить Сириуса от этого… с позволения сказать, человека, нужно его усыновить, то я готов это сделать, но я всегда думал, что мальчику дорога его фамилия и принадлежность к роду Блэков, поэтому и не рассматривал такой вариант. Мы с Юфимией взяли его не ради обогащения, как вдруг вздумал твердить Сигнус и его родня.

— Да, я… понимаю ваше возмущение, — согласился Бартемиус и поднялся из-за стола. — Благородное дело, мистер Поттер, — прибавил он и пожал протянутую руку. — Буду тоже с вами откровенен… это уже не первый случай, когда мистер Блэк или же его родственники участвуют в крайне… сомнительных делах. Думаю, вместе с вами мы наконец-то сможем во всём разобраться и вернуть в наше общество мир и порядок

— Буду этому рад, — лишь хмуро сказал на прощание Флимонт и отправился домой.

Через день его наконец-то ждала приятная новость — Юфимия с улыбкой сообщила в больничном коридоре, что Сириусу стало лучше и он узнал её, а значит, нужно было лишь попросить Нормана пообщаться с коллегами, узнать план лечения и помочь Поттерам забрать мальчика домой. Дома ведь безопаснее и куда приятнее, чем в больнице.

* * *

Сириус вернулся домой на седьмой день. Несколько растерянный, как будто не способный поверить, что покинул Мунго, он появился у дома вместе с мистером Поттером.

— Привет! — едва входная дверь открылась, бодро произнёс поспешивший навстречу Джеймс.

— Привет... — отозвался Сириус, застыв в прихожей, и к нему подошла миссис Поттер.

— Здравствуй, мой хороший, — обняв его, произнесла она. — Что же ты, не стой у порога, проходи, раздевайся. Давай мантию, я её постираю. Идём наверх, переоденешься, отдохнёшь. Идём-идём, мой милый, идём…

Миссис Поттер общалась с ним столь ласково и, приобняв за плечи, вела по лестнице, как будто Сириусу вдруг снова стало лет пять-шесть. Джеймсу, посматривающему им вслед, было немного не по себе.

— Сириус что… всё ещё плохо соображает? — помолчав, спросил он у отца, повесившего мантию в прихожей.

— Не сказать, чтобы прям плохо, просто… м-м… ему нужно время прийти в себя, — ответит тот и тут же вскинул палец в предупреждающем жесте: — И, Джеймс, очень тебя прошу, не надо ему каждый раз о случившемся напоминать. Сириусу и так досталось, незачем ему про его родню и всё прочее говорить, понимаешь меня?

— Э-э… да, понимаю, — растерянно отозвался Джеймс, думавший совершенно о другом.

Этим же вечером, как только все разошлись после ужина по спальням, он немного подождал и зашёл в комнату к другу.

— Ты чего? — настороженно спросил Сириус, уже лежавший постели и поглаживающий мурлыкавшую под его боком Белку.

— Пока ты болел, я клей опробовал, — поделился энергичный Джеймс и забрался к другу на кровать. — Ну тот, пищевой клей, который мы с тобой обсуждали, — уточнил он, заметив недоумение в лице друга.

— А-а… для первого этапа анимагии, — вспомнил Сириус. — И… как он?

— На два дня хватает, — ответил Джеймс, устроившись поудобней. — А потом надо заново мазать, чтобы всё держалось. Но это ерунда, в принципе если лист мандрагоры нельзя вынимать из рта, значит, можно смазывать его прям… э-э… там. Короче, ты мне в этом сможешь помочь, а я — тебе.

— Ну… да, это решаемо.

— Вот-вот, а ещё я опробовал заклятие уменьшения, но его действия максимум часа на два хватает, замучаешься его обновлять, проще мелкий лист мандрагоры взять и нормально будет.

— Да… наверное.

— Надо будет посмотреть. Возможно, Спраут можно сказать, что мы хотим за её цветами поухаживать и она сама нас пустит в теплицы, ну а если нет, тогда возьмём отцовскую мантию и…

Пока Джеймс делился всеми мыслями, что у него созрели, Сириус совсем расслабился и стал хлопать глазами.

— Джей… а давай… завтра поболтаем? — сонно предложил он и обнял кошку, свернувшуюся клубком.

— А почему… — Джеймс хотел возразить, но заметил, что друг уже засыпает и слез с кровати. — Ладно, спокойной ночи, — произнёс он и сам погасил ночник на прикроватной тумбочке.

Утром Джеймс думал, что Сириус ещё спит, но внезапно застыл в столовой, увидев из окна и друга, и мать. Они что-то делали на грядке и сидели к окну спинами.

— Пап, а что это Сириус с мамой делают на огороде? — поинтересовался Джеймс, опустившись за стол.

— Морковь прореживают, — не отрываясь от чтения газеты, ответил тот. — Мама всё переживала, что семена плохие, ничего не взошло, — прибавил он, перелистнув страницу, — но тут ты прислал рецепт подкормки, я её изготовил и морковь очень хорошо пошла в рост… прям слишком хорошо…

Джеймс не нашёлся с ответом, смазал себе хлеб маслом, налил чай, затем снова посмотрел в окно и усмехнулся. Миссис Поттер и Сириус действительно прореживали морковь. Что-то они отбрасывали, а что-то оставляли. В руке Сириуса был виден внушительный букет из мелких тоненьких морковок. Миссис Поттер лишь раз взмахнула палочкой, как они все очистились от земли. Морковок хватало на один, максимум на два укуса, но Сириус сделал перерыв и с аппетитом их ел. Не то чтобы Джеймс не делал этого сам, когда выходил с мамой на огород… но это было тогда, когда ему было от силы лет пять-семь.

— Вот же городской дурачок, — подметил он, с улыбкой посматривая на друга, — как кролик прям разошёлся…

— Может, ему витаминов не хватает… да и молодая морковь вроде очень вкусная, — предположил мистер Поттер. — Ты бы сам вышел, они бы и тебе нарвали.

— Да ну, не хочу я, — отказался Джеймс и вернулся за стол, — что я молодую морковь никогда не ел?

Отец ничего не ответил, и в столовой повисла тишина. Не прекратилась она и когда мистер Поттер положил газету на стол. Он был так задумчив, что не замечал на себе взгляда сына. Возможно, отца занимали какие-то важные дела, потому он очень скоро ушёл в рабочий кабинет.

— О, Джеймс, доброе утро, мой милый, — пройдя в столовую, ласково сказала миссис Поттер. — Смотри, какие ягоды мы с Сириусом собрали.

Сириус прошёл следом с корзиной, наполненной крупной спелой садовой клубникой, и отправился на кухню её мыть. Очень скоро они с Джеймсом с аппетитом её ели, хорошенько размяв и приправив сахаром и молоком. Миссис же Поттер осталась на кухне с внушительной чашей и сказала, что наварит им варенье. День шёл настолько хорошо, что к вечеру Джеймс тоже вышел на огород и взял лейку.

— Мальчики такие молодцы, Флимонт, — хвалила их за ужином миссис Поттер, — и поливать мне помогают, и урожай собирать, настоящие мужчины растут.

Если Джеймс гордо улыбался и говорил, что ему это несложно, то Сириус смущённо посматривал в тарелку и молчал. Однако это не мешало миссис Поттер касаться его руки или плеча, чтобы погладить или привлечь внимание. Спустя несколько дней Джеймс тоже перестал смотреть на это, как на что-то необычное. Мама уделяла внимание им обоим, ни в чём не упрекала и, что самое главное, больше не утирала слёзы по возвращении домой из Мунго, да и Сириус никоим образом не походил на подхалима. Словом, Джеймс был доволен, что с июля его матери и приёмному брату стало получше, разве что не понимал, почему его радость не разделял отец. Мистер Поттер, наоборот, стал ещё строже и упрямее в некоторых вопросах. Например, он больше не разрешал ходить с матерью в деревню.

— А почему ей тогда можно, а нам нельзя с ней? — не понимал Джеймс.

— Потому что мама взрослая женщина и может о себе позаботиться, — отвечал отец, — а если вы будете рядом с ней, то ей уже будет не до себя.

— Но…

— Нет, сын, хочешь погулять, выйди из дома, у тебя хватает места, чтобы мяч погонять или полетать, главное не уходи дальше, чем вот от того дерева, что я тебе показал, и всё.

Помимо этого, он ещё закрыл камин, и теперь через тот нельзя было никуда отправиться или же кого-то позвать к себе.

— Да как это так? — допытывался до отца Джеймс за столом. — Почему я не могу к Римусу или к Питеру сходить в гости, они же мои друзья!

— Потому что я так сказал, — коротко отвечал мистер Поттер и не хотел слушать возражения.

Впрочем, возражать ему, кроме Джеймса, было и некому: миссис Поттер вечно с ним соглашалась, а Сириус… видимо, считал, что у него не такие большие права в этом доме, и молчал. Джеймс, не привыкший к тому, чтобы его в чём-то ограничивали, заходил к другу в комнату и высказывал возмущение.

— Класс! Ещё бы в доме нас запер! — гремел он, пока Сириус сидел с книжками за столом, пытаясь освоить материал за прошлый год. — В деревне даже собак, которые на цепи сидят, отпускают погулять, а мы как будто щенки у него в загоне! Нет, это надо было такую паранойю заиметь на старость лет, а?

Сириус, как правило, предпочитал не высказываться на этот счёт или же пожимал плечами, поэтому Джеймс быстро выдыхался и уходил: повторять с другом то, что он уже освоил за учебный год, было не так интересно, как ставить всякие эксперименты в своей комнате или опробовать на улице новые трюки на метле. В августе им пришли письма из Хогвартса и в тот же вечер семья собралась за столом.

— Дети, я должен сказать вам нечто важное… — привлёк к себе внимание мистер Поттер и положил ладонь поверх ладони жены. — Мы с Юфимией серьёзно подумали и надеемся, что вы с пониманием отнесётесь к нашему решению.

— Какому это… ещё решению? — спросил Джеймс, переглянувшись с Сириусом.

— Мы с мамой решили, что не можем в этом году дать вам разрешение на посещение Хогсмида, — ответил отец. — Это не безопасно, дорогие мои, лучше...

— В смысле, не можете?! — поразился Джеймс. — Ты что, хочешь, чтобы мы всё время в замке торчали?!

— Почему же в замке, — заметил мистер Поттер, — у вас есть поле для квиддича, школьный двор, прилегающая к школе территория… места погулять, отдохнуть и порезвиться вроде хватает.

— Да, а другие будут в Хогсмид ходить, веселиться, пиво сливочное пить, а мы как мелкота зелёная в замке торчать и гулять возле него! — не унимался Джеймс. — «Здорово» ты придумал, пап!

— Не преувеличивай, Джеймс! — повысил голос мистер Поттер. — Вы в этот Хогсмид не каждый день ходите, ничего с вами не случится, если несколько раз пропустите…

— Конечно же ничего! Мы всего лишь будем торчать в школе как дураки, когда другие будут развлекаться! — разгорячился Джеймс. — Ты…

— Мне всё равно что будут делать другие! — воскликнул мистер Поттер, разгорячившись не меньше. — Меня заботит только ваша с Сириусом безопасность, а если другим не терпится…

— Это из-за меня? — внезапно спросил Сириус, и мистер Поттер на мгновение растерялся.

— Нет, Сириус, что ты, — смягчившись, ответил он, — ты тут совершенно ни при чём, это всё…

— Конечно же ты тут ни при чём, — с жаром подхватил Джеймс. — Тут наверняка замешана твоя чокнутая родня! Похоже, они так застращали па…

Бам! — и от удара кулака на столе вздрогнули тарелки. Мистер Поттер не часто выходил из себя, но этим вечером терпение ему отказало.

— Я смотрю, я много стал тебе позволять, сын! — рассержено сказал он. — Что ж, я это исправлю… А ну марш к себе в комнату и хорошенько подумай над своим поведением! Быстро!

Джеймс уходил мрачный, словно туча, и качал головой, закрывшись в комнате.

— В Хогсмид ходить он мне запретит, — немногим погодя тихо ворчал он и прятал мантию-невидимку под одну из половиц. — Можно подумать, туда других проходов нет…

Усевшись у кровати, Джеймс тяжко вздохнул и серьёзно задумался. Под Дракучей ивой, как он знал от Римуса, находился потайной ход, ведущий в Визжащую хижину, а из неё можно было попасть в деревню, но что, если он не один? Мародёры и раньше находили всякие проходы за портретами или тайники за статуями, а ещё доводили до белого каления запечатлённых на портретах волшебников, желая поспорить или вызнать от чего-нибудь пароль. Сколько ещё секретов в этом замке?

«Надо их все записать, — подумал Джеймс и подошёл к письменному столу. — Или зарисовать… Блин, да тут карта не помешала бы!» Немного поразмыслив, он разложил пергаменты и стал делать зарисовки. Получалось не так, как хотелось, но Джеймс тоже был упрям и не отступал. «Вот чем надо будет заняться в этом году, — решил он, посматривая на скромные наброски, — надо изучить этот грёбаный замок!»