Первая Академия (джен)

— Приятно познакомиться, — сказал Доктору сосед. — Меня зовут Джулиан Башир. Я начальник медицинской службы станции «Глубокий космос 9».

— Взаимно. Я Доктор, — сказала голограмма, а затем добавила: — Просто Доктор. Начальник медицинской службы станции «Юпитер».

— Доктор! — восторженно воскликнул человек. — Та самая голограмма «Вояджера». Я прав?

Джулиан начал яростно трясти руку нового знакомого.

— Без сомнения. Вы тоже на курсы по повышению квалификации? — спросил Доктор.

— И это тоже. На самом деле я собираюсь делать доклад по виду 9018. Мы нашли его в последней экспедиции в Бета-квадрант.

— О, новая форма жизни. Интригует.

— Ещё бы! — выпалил Башир. — Такое увидишь не каждый день. Раса метаморфов. Нам посчастливилось посетить их ежегодный праздник плодородия и изобилия. Только представьте, что они там вытворяют. Самое впечатляющее — это их зажигательные танцы, во время которых аборигены меняют свою внешность и одежду буквально за секунду. Нечто невероятное. Даже констебль Одо на такое не способен, а он-то уж мастер, поверьте мне на слово.

— Звучит заманчиво. С нетерпением буду ждать вашей лекции.

— А вы с чем пожаловали? Уверен, вернувшемуся из Дельта-квадранта есть про что рассказать.

— Да, безусловно. Я буду делать доклад о нанозондах боргов.

В воздухе повисла неловкая пауза.

— Да, — наконец разрядил обстановку Джулиан. — Новое слово в современной медицине. Но вам не кажется, что общественность ещё не готова к таким кардинальным переменам? У боргов и их технологий плохая репутация.

— Вы же знаете, что первое правило моей программы — «не навреди». Если бы технология даже теоретически оказалась опасной, я бы ни за что не стал применять её на пациентах. Уверяю, при должном внимании нанозонды станут если не панацеей, то весьма эффективным средством против многих болезней. Рак, лейкемия, болинская чума, андориаский обструктивный синдром…

— Да, да, я понял. Ну что ж, вполне внушительный список. Вы уже получили перечень предстоящих мероприятий?

— Да, конечно. Эта неделя будет насыщенной.

— Не сомневаюсь, — резюмировал Джулиан.

Доктор вошёл в аудиторию. Это был большой полукруглый зал, спускающийся амфитеатром к низу с трибуной для лектора и голографической доской. Он восторженно оглядывался по сторонам. Возле кафедры толпился народ. Это были люди и представители других рас Федерации. Теллариты, болианцы, андорианцы, парочка клингонов, вулканцы — кого здесь только не было. Доктор намеревался познакомиться если не со всеми, то хотя бы с самыми выдающимися личностями. Он стоял в буквальном смысле разинув рот, ошеломлённый таким обилием информации. Неожиданно его толкнул в спину какой-то незнакомец.

— Прочь с дороги! — рявкнул черноволосый мужчина средних лет.

Доктор возмущённо заявил:

— При всём уважении, коллега, разве вас не учили хорошим манерам в детстве?

— Я тебе не коллега, — зло процедил человек.

— А кто же, позвольте спросить?

— Вот ещё, я не намерен отчитываться перед компьютером. Твоё место в лаборатории, а не здесь.

— Позвольте дать вам совет…

— Если я захочу посоветоваться, то сделаю это со своим трикодером. Наплодили голограмм.

Люди обходили спорящих стороной. В воздухе повисло напряжение, да такое, что хоть ножом режь. Неожиданно откуда-то из толпы появился Джулиан. Он встал рядом, намереваясь понять, в чём дело.

— Мы с вами цивилизованные люди. Давайте решать разногласия мирным путём, — сказал Башир.

— О, ещё один голограммолюб выискался. Что вы скажете, когда эти штуковины захватят мир и станут вами помыкать? Пусть отправляется в свою лабораторию на станции «Юпитер» и сидит там тише воды и ниже травы.

Доктор сделал максимально надменную гримасу, глядя свысока на проявление человеческого упрямства и невежества. Его когнитивные подпрограммы захлестнуло волной негодования.

— Как вам не стыдно! — выпалил он. — Я такой же полноправный член общества, как и вы. Какое право вы имеете меня оскорблять? Я не сделал вам ничего плохого!

— О, ещё и огрызается. Давно пора разогнать шарашку вашего Зиммермана. Куда только смотрят власти! Как будто синтетиков и Марса им мало.

Неожиданно даже для самого себя Доктор вскинул вверх руку, намереваясь ударить наглеца. Оскорбления в свой адрес он ещё мог стерпеть, но вот в адрес своего создателя, своего отца — это уж слишком. К счастью, он вовремя остановился, сжав руку в кулак. Ему стало очень стыдно за свой поступок. Он должен служить жизни, а не причинять вред. Даже если эта жизнь его не ценила и не понимала.

— Успокойтесь! — крикнул Башир, стараясь встать между собеседниками. — Что на вас нашло?

Провокатор ничего не сказал в ответ, а лишь презрительно усмехнулся и исчез в толпе.

Доктор был в панике. Он только что чуть не ударил человека. С голограммой было явно что-то не так. Доктор стремительно покинул аудиторию. Он быстро шёл по дорожке парка, куда глаза глядят, а затем сел на первую попавшуюся скамейку и закрыл лицо руками.

Боже, он не выбирал свою судьбу. За него это всегда делали другие: сначала доктор Зиммерман, затем капитан Джейнвей, теперь какой-то незнакомец. Что, что он делал не так? Он всегда мечтал быть хорошим, мечтал делать этот мир лучше, мечтал служить людям. А что в итоге? Его все вокруг ненавидят, ему желают зла и вообще он не нужен и не важен, как какая-то безделушка из лаборатории, как какой-то микроскоп или трикодер. Бездушный инструмент.

Но ведь это неправда! У него была душа! Он был живым! Он чувствовал себя живым! Почему он стал именно врачом? Простая игра слепого провидения? Он никогда не сомневался в своём предназначении, он просто делал свою работу и всё, но сегодня…

Когда он был частью команды «Вояджера», они были его семьёй, его друзьями. Они были всем, что он знал. Реальный мир оказался не таким гостеприимным местом, как казалось на первый взгляд.

— Доктор, Доктор! Вот вы где! — раздался откуда-то со стороны запыхавшийся голос Джулиана. — Пойдёмте. Первая лекция вот-вот начнётся. Сядете рядом со мной. А на невежд не обращайте внимания. Они просто боятся всего нового и непонятного, не вписывающегося в их картину мира.

Доктор тяжело вздохнул и поднялся со скамейки. У него ещё будет время погрузиться в пучину саморефлексии. Вечером. В конце концов, приехать на курсы и просидеть всю неделю в общежитии не входило в его планы. Он подхватил планшет и, сделав как можно более непринуждённый вид, пошёл за доктором Баширом.

Сегодня был насыщенный день. Доктор пролистал план мероприятий на завтра. Так, «Сравнительная паразитология Бета-Ауриаского сектора», «Новые практики целителей Вулкана», «Психология ференги» и, наконец, его лекция. Он с трепетом ещё раз прочёл: «Классификация и применение на практике нанозондов».

Даже несмотря на то, что день начался не самым лучшим образом, в массе своей коллеги воспринимали его положительно. Он познакомился со многими и даже завёл парочку новых друзей. В целом всё было не так уж и плохо.

Вечер полностью принадлежал ему. Чем бы заняться? Доктор отправился гулять по городу. Огни ночного Сан-Франциско мерцали на противоположном берегу залива. Огромная сентябрьская луна неспешно выкатывалась из-за горизонта. Академия активно расширялась, строились новые жилые и учебные корпуса. Казалось, этот город не спит никогда. Доктор долго стоял на смотровой площадке, с которой открывался вид на мост Золотые Ворота. Раньше здесь шёл нескончаемый поток машин, теперь на мосту разместили солнечную электростанцию, а Форт Пойнт накрыли прозрачным куполом, позволяющим сохранить историческую достопримечательность для будущих поколений.

Доктор шёл среди небоскрёбов огромного мегаполиса. И там, где раньше были аккуратные маленькие двухэтажные домики, рыбацкие причалы и казармы военно-морской базы, теперь высились огромные конструкции из стали и металла, высоко в небе сновали шаттлы, а на вершинах навигационных вышек поблёскивали красные огни.

Любопытство разгорелось в нём с новой силой. Голограмме хотелось изучить буквально всё вокруг. Он восхищался красотами ночного города. Даже сделал парочку фото на память. Он решил, что вечером пошлёт их Хейли. Ох, Хейли. Как она там справляется, бедняжка? Зиммерман опять, наверно, допоздна сидит в своей лаборатории и пьёт литрами кофе. Сколько раз он говорил ему, что подобная привычка до добра не доведёт, но Льюис, похоже, постоянно пропускал его замечания мимо ушей. Доктор решил, что когда вернётся на станцию, то попросит Гарри Кима перепрограммировать репликатор и поставить ограничение на количество чашек кофе в день. Зиммерман, конечно, будет в бешенстве, но здоровье прежде всего.

Вечером в своей комнате он лёг на койку и, так как голограммам не нужно спать, прокручивал в голове моменты прошедшего дня. Его огорчало невежество некоторых людей, их самодовольство и нежелание слышать никого, кроме себя. Но, с другой стороны, Доктора восхищал энтузиазм и открытость других. И он решил, что люди в массе своей всё-таки доброжелательные создания.

Ещё он думал об облаках и птицах: почему они созданы для полёта, почему в галактике так мало миров с низкой гравитацией, где люди могут также непринуждённо летать среди белых и пушистых облаков. Ещё он думал о красных розах. Он мечтал однажды ощутить их аромат. Потом он вспомнил вечерние улочки Сан-Франциско, купающиеся в светодиодном свете. А потом… потом наступило утро.