Возвращение Цветной леди (гет)

Катаре дают воды ровно столько, чтобы поддерживать жизнь — по капле. Луна растёт, и она всё яснее ощущает собственную густую и жаркую кровь. Будто нехотя, кровь медленно течёт по жилам.

Катара уже начинает чувствовать и чужую кровь. Огненные, сменяющие друг друга… Их кровь тоже горячая, но жидкая, как вода, как солнечный свет, как пламя…

— Зачем я вам? — хрипло спрашивает она их. Каждое слово — как горсть песка во рту.

— В столице скоро будет переворот, — словоохотливо сообщает ей генерал Огненных. Видно, списал её со счетов. — Мой отряд не будет участвовать, вдруг всё провалится. Но представляешь, какова будет награда от Лорда Огня Азулы, если мы подарим ей тебя?

Иногда слава победительницы принцессы не благо…

— А что будет, если дело не выгорит? — Надтреснутым голосом трудно изобразить ехидство. — Представляешь, какова будет “награда” от Аватара и Лорда Огня Зуко, когда они обнаружат меня здесь?

Катара почти видит, как лицо генерала каменеет.

— В любом случае мы получим ястреба с вестями заранее. Если эти неудачники провалятся, тебя уже никто не найдёт. Это была моя идея — захватить именно эту жалкую деревеньку и ловить тебя на живца! — хвалится он. — Твой Аватар или Огненный принц-предатель не успеют примчаться на крыльях любви — уж не знаю, чья ты там подстилка.

Ах ты!.. Катара стискивает сухие, как кора дерева, пальцы. И тянется к нему остатками иссохшей магии. К его крови. И вроде бы из ненавистной глотки вырывается удивлённо-сдавленный возглас… Катара дёргает за нить сильнее… И нить лопается, больно ударив по пальцам. Луна далеко. И в Катаре почти не осталось воды.

* * *

Надо было верить себе! Это просветление может подождать — вон гуру пережил сто лет заточения Аанга в айсберге, и возраст лишь отточил его концентрацию. А сейчас из-за промедления можно лишиться самого любимого человека в этом мире и воплощении!

Встречный ветер привычно сечёт лицо скоростью. Аанг мчится к знакомой рыбацкой деревне, будто за ним гонится дракон. Только бы успеть!.. Но наконец над горизонтом встают щербатые трубы завода — словно хищные когти. Ноги мягко встречают землю, и тишина после свиста ветра в ушах оглушает. Прищурившись, Аанг всматривается в деревню и завод с другого берега. Огненные даже не считают нужным скрываться. Господами они ходят по дощатым настилам, а жители деревни сутулыми тенями шмыгают мимо. Как будто ничего не поменялось и страна Огня по-прежнему владычествует повсеместно. Аватар качает головой. Будто не сидит их бывший Лорд в темнице, лишённый магии… Только годы и поколения мирного сосуществования исправят их… И тех, кто привык подчинять, и тех, кто привык подчиняться.

Аанг набирает в грудь побольше воздуха и ныряет в реку. И с помощью магии Воды создаёт вокруг головы воздушную полость — нужно подобраться к деревне незаметно. Он не хочет без разведки являться в сиянии и блеске Аватара. Дипломатия… Кажется, когда они скрывались, было почти проще.

Он выныривает ровно под тем причалом, под которым удерживался, страхуя Катару, когда она в образе Цветной леди изгоняла Огненных захватчиков. Она была не одна, хоть они видели только её… Неужели теперь рискнула в одиночку? Воистину, яркая одарённость порождает излишнюю самоуверенность. Ему ли не знать.

На причал тяжело ступает Огненный генерал в потёртых доспехах. Одна доска почему-то выломана, и Аангу хорошо видна мускулистая нога Огненного. Более лёгкая поступь — подходит ещё один солдат.

— Ну что? — грубо интересуется генерал.

— Она плоха, — отвечает женский голос. Всё внутри у Аанга замирает. — Надо увеличить порцию воды, или она может погибнуть.

— Увеличь этой твари паёк — и она накинет водяную петлю тебе на шею, — цедит Огненный. — Или ещё чего похуже…

— Но она не доживёт до восстания!

— Если бы я не знал тебя, Ченг, я бы подумал, что тебе её жаль.

— Нет, просто…

— Урезать порцию вдвое.

— Что?..

— Исполнять.

— Есть, генерал Мунг.

От Аанга не ускользает крошечная пауза. Похоже, от генерала тоже.

— Твоё дежурство кончилось. Я сам буду поддерживать огонь.

— Но я не устала!

— Я чую, скоро прилетит почтовый ястреб из столицы. Ты ждёшь вестей, Ченг? И каких вестей?

— Да. Я жду вестей, мой генерал. — Аанг слышит щелчок каблука по ветхим доскам, и на голову сыплется древесный мусор.

Он закрывает глаза. К духам дипломатию. Лететь прямо сейчас! Но каких вестей они ждут?.. Только недавно удалось обнаружить и погасить очередную попытку мятежа в столице. У Зуко волосы дыбом встали, когда он узнал, что за ней стояли родственники Мэй. Они хотели доказать, что у них больше прав на огненный венец, чем у нынешнего Лорда Огня.

Аанг подныривает, чтобы всплыть в другом месте, ближе к заводу. Стена мышастого цвета с прозеленью тины. А в выбитом речной волной окне — танец огненных бликов. Огонь и вода. Это только кажется, что они противоположны. Ещё одна иллюзия… Аанг мягко подлетает в вихре воздуха к окну и заглядывает внутрь. И увиденное чуть было не сносит к духам все мирные установки, которые он сам себе внушил во время полёта сюда. Вздрагивают внутри могучие стихии…

Она лежит на дне плавильного котла. Тёмные волосы разметались по наплывам металла, руки неестественно вывернуты. Она даже не сжалась в позу защиты, а от нападения кажется бесконечно далёкой. Вся она — словно бурдюк, из которого выпустили почти всю воду. Нет, она не успела так сильно истощиться внешне, но Аанг видит её иначе. В ней почти не осталось магии её родной стихии. Великая сушь, пустыня — безбрежная и оторванная от всего, что символизирует жизнь. Поднимается в груди сдобренная состраданием нежность. И вместе с ней — мгновенно — гулкая жажда возмездия. Он уже поддавался ей… Когда увидел скелет наставника Гиацо. Или когда кочевники надели намордник на Аппу. Когда генерал Земли утопил Катару в песке… Поддаться — оглушающе сладко. Как освобождение. Поддаться — бесконечно стыдно по пробуждении, когда меркнет сияние в глазах…

Разумнее, незаметнее — спасти её простым магом Воздуха. Юрко нырнуть в разбитое окно, прытко подлететь к краю котла и подхватить под мышки и коленки, как когда-то. И только и видели похитители важную пленницу!

Но что-то противится былой лёгкости, прижимает к земле, давит водой, сжигает изнутри огнём. Сейчас Аанг видит рядом с котлом солдата с пламенем на ладони — мучителя Катары. Сейчас он знает, где их генерал, отдавший этот приказ. Когда-то Аанг сам говорил Катаре о том, что легко быть равнодушным, но прощать — тяжело. И пусть теперь ему предстоит испытать на прочность собственные убеждения, Аанг уже не препятствует боли и гневу — они заполняют всё его существо, пробуждая мощь четырёх стихий. Как могучая река, они растекаются по рукам и ногам, заполняют голову, заострившись на кончиках стрел. Огонь, Земля, Вода и Воздух обвивают его сферой, и если бы он заговорил сейчас, то речью его стали бы голоса сотен предыдущих Аватаров. Аанг готов разнести к духам весь этот завод, не оставить от него камня на камне, сдуть с лица земли, выжечь жарким пламенем, а само место, где он стоял, — затопить навсегда. И пусть Огненные спасаются бегством. Если успеют. Киоши не стала бы интересоваться, сколько человек упало в разлом, образованный при отделении её острова. Жизнь человека — высшая ценность… Так что у него есть пара секунд убраться с пути стихий.

Кружащиеся камни бьют в металл стены — гром ужасающий. Солдат Огня внизу в панике — он ещё не знает, что происходит, не видит, не понимает, бежать ли ему наутёк или добить пленницу. Аанг заносит руку для удара… И вдруг к товарищу опрометью бросается женщина Огня — Аанг придерживает камни. Обострённым слухом он слышит разговор.

— Дай ей воды! — кричит Огненная, и Аанг узнаёт голос Ченг.

— Но ещё рано, — возражает солдат, боязливо оглядываясь. — Если генерал Мунг узнает…

— Ох Агни! Просто дай ей воды! — нетерпеливо настаивает Ченг.

— Что это был за шум и грохот?

— Откуда я знаю!.. Ветер!

Одно мгновение Аанг глядит взглядом белого пламени на солдата Огня сквозь оконный проём… И закрывает глаза. Падают оземь камни, изливается обратно в реку вода… Гаснет огонь. Остаётся лишь воздух — напоённый окалиной, но с каждым вздохом ветра всё более чистый и свежий. Ноги касаются земли. Но, немного опустошённый, как всегда после состояния Аватара, Аанг тут же взмывает на крыльях магии Воздуха и видит: Ченг торопливо, оглядываясь, поит Катару из металлического ковшика. А потом кидает взгляд в окно, видит по-человечески серые глаза Аанга — и уходит. Огненные… Может быть, хватит одного поколения для вас.

Он вытаскивает Катару в лучшем стиле магии Воздуха — неслышно и хитроумно, практически из-под носа задремавшего стража. Ченг не видно, но Аанг даёт себе слово вытащить её из рядов мародёров и отщепенцев — она, возможно, спасла его от того, о чём бы он жалел до конца этого воплощения. И вдруг она выглядывает из-за не доломанной в тот раз трубы. Миг — и его ладони сами собой складываются в жест мира. Колебание — руки Ченг зеркалят движение даже в не совсем агрессивной традиции народа Огня. Но Катара, до этого безжизненно покоившаяся в его объятиях, хрипло стонет — и он забывает об Огненной. Биение магии Катары живо, но так слабо…

И он ветром летит с нею на руках к реке, скорее воссоединить её с родной стихией. Погружает её в воду — волосы веером расплескались по поверхности. А тело начинает голубовато светиться — слава духам и её самоисцелению! Он видит, как ярко наливается сияющей голубизной полузажившая рана на лодыжке, как въелся в кожу не смытый вовремя ягодный сок… Узоры Цветной леди теперь останутся с Катарой надолго. Аанг не отводит от неё взгляда, словно сама она — живительная влага, которой ему так не хватало. Запоздалый страх учащает дыхание — он мог потерять её.

— И не было бы никакого “потом”... — вторит невысказанным мыслям дух Цветной леди, что явился неслышно и неощутимо. — Нет прошлого и будущего, всегда — лишь то, что происходит здесь и сейчас.

В этом они удивительно сходятся с гуру Патиком.

— Любовь — не то, что нужно сдерживать и откладывать… — Цветная леди печально склоняет голову на плечо, и в её вздохе то́чно кроется одна из бесчисленных несчастливых историй, что потом хранятся в памяти поколений — Аанг вспоминает короткую жизнь Юи, которая стала духом Луны.

Аанг переводит взгляд на Катару — она всё ещё без сознания, хотя тело её выглядит здоровым.

— Её раны не только внешние… — шелестит дух. И, опускаясь на колени, склоняется над Катарой, проводит мерцающей ладонью над её лицом, грудью… Судорога проходит по её телу, она выгибается и стонет. А Цветная леди поднимает глаза на Аанга. — Её душа тоже нуждается в исцелении. И залечить её можешь только ты. Ты нужен ей, Аанг.

Он вздрагивает от этих слов, которые, кажется, преследуют его всю жизнь — во сне и наяву.

Цветная леди мягко взлетает над рекой и, прохладно, невесомо коснувшись лба Аанга, тает в наплывшем тумане — уже почти ночь! Краем глаза Аанг замечает в разрыве тумана птицу. Это же почтовый ястреб народа Огня! Наверное, тот самый, которого так ждёт генерал Мунг. С вестями из столицы! Недостойно Аватара — но Аанг в переживаниях о Катаре совершенно забыл о случайно подслушанном. Опять какое-то восстание…

Он легко взлетает в воздушном вихре и ловит испуганную и явно уставшую птицу за крыло. Несколько мгновений возни, увернуться от острого клюва — и в руки Аанга ложится лаконичная записка. “Проиграли”. И хорошо. Значит, хотя бы Зуко вне опасности и можно пока не нестись на другой конец мира…

Аанг привязывает записку обратно и отпускает ястреба на волю — не лишать же генерала удовольствия. Мягко приземляется у кромки воды. Катара уже не светится голубым, и Аанг бережно поднимает её и кладёт на влажный песок.

Луна светит ярко. Дыхание Катары уже не сухое и поверхностное, как раньше, — глубокое, ровное. И когда Луна становится белее и выше, Катара наконец вздыхает, вытягиваясь, и открывает глаза — блестящие, почти чёрные во тьме ночи. Она смотрит на него. Нестёртые узоры придают её лицу сходство с маской: острые скулы, запавшие глаза полудуха-получеловека, тёмно-кровавые губы, серп луны на лбу. Аанг вдруг думает, как они похожи сейчас, в сером лунном свете, — оба изукрашенные тайными знаками, которые в этот час лишены цвета.

Едва осознав, что она спасена, с кем она, Катара кидается ему навстречу, сжимает в объятиях, замирая и слегка дрожа. Её кожа горячая, несмотря на ночную прохладу.

— Аанг! Ты вернулся! — Её бесхитростная, искренняя радость словно возвращает их к начальной точке, когда он открыл глаза у неё на руках, выпав из айсберга. И нет между ними появившихся позже недомолвок, непонимания, ревности — неважно, беспочвенной или нет. Самой одинокой ревности — ко времени, проведённому порознь. Самой горькой — к лучшему другу…

— Ты нужна мне, Катара! — шепчет он ей в макушку, ответно сжав её в объятиях. Да, он теперь выше её, давно выше, но всегда он искал обходной путь…

Она с изумлением отстраняется от него, ищет его взгляд. Да, это его упущение — он никогда не говорил ей таких слов. Говорил только гуру — о ней.

— Правда?..

— Правда, как и то, что эта Луна сейчас на небе! — истово уверяет он.

Она безотчётно поднимает глаза — Юи уже почти полностью в этом мире. Луна серебрится монетой. Середина ночи. Пик магии воды.

— Я не смогла спасти себя сама… — с неподдельным удивлением произносит Катара. Поднимает руку, и послушный водяной хлыст срывается с чернильной, полной отражений речной глади.

— Так иногда бывает, — тихо отвечает Аанг. Он помнит, как его убивала Азула. Точнее помнит пронзительно яркую вспышку — и тьму. Катара быстро смотрит на него — тоже вспомнила. И стремительно обхватывает его руками, прильнув всем телом.

— Я думала, я умру там, в этом ужасном котле… — в забытьи шепчет она. — Мы так много сражались, но никогда я всерьёз не верила, что могу умереть… А теперь!.. — Она смотрит на него, и в глазах — слёзы. Он никогда не видел, чтобы она плакала о себе. Или от страха. Всегда — из-за других. Из-за него… — Ты теперь снова улетишь? К своему гуру? — безнадёжно спрашивает она.

И это последний рубеж. Сквозь прореху тумана лунный луч ласкает её влажную кожу, блистают в глазах капли. Аанг смотрит на неё и понимает, что то, чего он так боялся, больше не тревожит его душу. Нельзя отвергать одну стихию в угоду другой. Не существует Инь без Ян. В нём слишком много трепетной заботы о ней, непреходящего восхищения ею, сковывающего страха за неё, чтобы избегать своего влечения к ней. Он чувствует, что гуру Патика в эту часть жизни он больше не пустит.

— Нет, — решительно произносит Аанг. — Всякую минуту, что мир не требует внимания Аватара, я буду проводить с тобой!

Она качает головой в неверии, судорожно всхлипнув… А он, большими пальцами стирая слёзы с её глаз, мягко привлекает к себе. Короткий, в один вздох, миг, и он срезает обходной путь, целуя её со всей силой обострённого разлукой чувства. Луна уже наполнила магией и силой её тело: Катара отвечает, как волна — ветру. Страстью на касание. Гребнем на порыв. Долгим, незатихающим ритмом на ласку…

Узоры их тел едины. Один — продолжение другого, они танцуют, свиваясь и переплетаясь всё в новых очертаниях. Серое и серое. И те, что при свете дня небесно-голубые, не наливаются изнутри свечением, ведь огненная страсть — лишь часть творящейся любви. Забота заземляет. Окрыляет восхищение. А вода роднит всё сущее.

…И когда они наполнены друг другом досыта — на несколько часов, — Аанг тихонько смеётся.

— Этот обходной путь был на редкость длинным.