Ольховый Король (гет)

Тоби болтал без умолку, пока они проталкивались к выходу. Сара слушала его вполуха. Она протянула ему пальто и осмотрелась.

— Сара, куда все идут?

— Ну, — она вытянула шею, чтобы получше рассмотреть. — Думаю, там что-то вроде приема.

Тоби едва не запищал от волнения.

— А мы можем пойти? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?

Сара бросила взгляд на часы — стрелки циферблата показывали семь. Тоби был так взбудоражен, что вернувшись домой начнет скакать по потолку. Ничего страшного не случится, если они немного задержатся.

— Хорошо, — Сара улыбнулась, когда Тоби запрыгал от радости. — Но пообещай не наедаться сладким. Теперь успокойся, я не хочу, чтобы ты распугал всех гостей.

— Я буду хорошо себя вести, обещаю! — Тоби всучил ей обратно свое пальто и исчез в толпе. Достав мобильник, Сара отправила сообщение Карен, чтобы мачеха не волновалась.

Внезапный шум привлек ее внимание. Обернувшись, она не смогла удержаться от смешка — грузный мужчина, державший два огромных противня, безуспешно пытался втиснуться через узкий дверной проем. Его помощник кинулся вперед и открыл двери. Мужчина вошел, поставив противни на стол и принялся растирать руки. Сара не слышала, что он говорил, но по жестам и выражению догадалась, что тот проклинал погоду…

Она еще несколько мгновений наблюдала за ними. Видимо, с заходом солнца температура сильно упала, по фойе гулял сквозняк, и еще это странное чувство в области живота…

Должно быть, она просто проголодалась. Успокоив себя этой мыслью, она вошла в банкетный зал в надежде что-нибудь перехватить: ей удалось подцепить тарелку с закуской и бокал пунша.

Стоило только Саре войти в зал, как на нее накатили воспоминания. Сияющие люстры, но не такие массивные как в концертном зале, яркие огни, зеркальные стены. Здесь проходил бал второкурсников — Саре запомнился укромный уголок возле камина (где, набравшись храбрости, она призналась в чувствах «любви всей своей жизни» на тот момент), оглушающая музыка, бросаемые вспышками огней отблески на портреты (отчего казалось, что их персонажи только что очнулись после многовекового сна).

Люстры, зеркала, танцы… Сара откусила заварного пирожного с кремом, затем попробовала ломтик яблока, возвращаясь с небес на землю. Она давным-давно спрятала те воспоминания в самом дальнем уголке своей памяти. Сара улыбнулась самой себе. Никаких фантазий во время экзаменов.

Гомон зрителей раздражал. Сара поморщилась, когда кто-то толкнул ее, и осушила свой бокал с безалкогольным пуншем. «Очень кстати, учитывая, что я за рулем». Сара вгляделась в толпу, ища Тоби, и, услышав голос брата, направилась к нему…

Ох, только не это.

Сара обреченно вздохнула, когда увидела машущего ей Тоби, стоящего прямо за спиной со звездой вечера. Сара направилась к нему, стараясь как можно незаметнее стереть с пальцев крем о донышко одноразовой тарелки. Брось Тоби, ты же не хочешь беспокоить его своей…

— Чем именно беспокоить? — раздался над толпой голос с явным акцентом. Сара на секунду прикрыла глаза, затем взглянула на Тоби.

— Это ты виноват, братишка.

Тоби широко улыбнулся.

— Мистер Тойфель?

Мужчина перед ними отвесил легкий поклон. Саре он напомнил пингвина, но она подавила смешок.

— Да, молодой человек?

С умоляющим выражением лица Тоби протянул тому скомканную программку.

— Можно ваш автограф?

Знаменитый певец выглядел польщенным, расплывшись в довольной улыбке.

— Да, да, конечно! Как радостно видеть, что такой молодой человек интересуется музыкой!

Он протянул руку — кто-то вложил ему в ладонь ручку — и нацарапал на программке свой автограф.

— Вам нравится музыка, юноша?

Тоби нетерпеливо кивнул.

— Да. Я люблю Шуберта.

Тойфель удивленно моргнул и внимательно посмотрел на Тоби.

— Шуберт, правда? Что нравится из его произведений?

— Ну… — Сара с гордостью наблюдала, как ее брат в раздумьях нахмурил лоб. — Песни, которые вы пели грустные, но все равно очень хорошие. Я очень люблю песню о рыбе. Мистер Маркс играл ее для нас на хоре.

— Ах, «The Trout»*! Так юн, и знает «The Trout»! Прекрасно! — Тойфель улыбнулся Тоби. — Значит, вам нравятся как веселые песни, так и трагичные…

Он наклонился и заговорщицки подмигнул Тоби.

— Не хочешь услышать еще одну песню?

Присутствующие изумлено зашептались, у Тоби перехватило дыхание.

— Да, пожалуйста!

Певец выпрямился и лукаво оглядел толпу.

— Я рад приветствовать здесь моих друзей, и мне жаль, что я не вышел на бис. Так что с вашего позволения, я спою для вас сейчас.

Взрыв аплодисментов прервал его речь, Тойфель поднял руку, призывая присутствующих к тишине.

«Королева драмы», — усмехнулась Сара.

— Да, дамы и господа, я исполню для вас… Der Erlkönig.

Со всех сторон послышалось взволнованное бормотание. Тойфель снова наклонился к Тоби и заговорил вполголоса, так что Саре пришлось напрячь слух:

— Она страшнее, мой юный друг, но не бойся, это всего лишь песня.

Тоби усмехнулся.

— Круто!

Сара поежилась, ощутив, как волосы на затылке встали дыбом.

Стоящая рядом полная женщина в розовом повернулась к ней.

— Что-то не так?

— Нет… — Сара постаралась взять себя в руки. — Просто почувствовала холод.

Женщина рассмеялась.

— Ах, кто-то прошелся по вашей могиле.

Сара ошеломленно застыла, но звучный голос Тойфеля прорезался сквозь ее мысли.

— Да, Erlkönig! Erlkönig! Исполнять его одно наслаждение, надеюсь, как и слушать.

Рассмеявшись, певец похлопал по плечу стоящего рядом мрачного человека.

— Мой пианист, господин Шредер, и я расскажем вам эту прекрасную историю.

Они отошли к роялю в углу. Пианист пробежался по клавишам и скривился.

Тойфель приготовился петь, и толпа замерла в ожидании.

— Итак, — объявил он. — Erlkönig. Erlkönig — это история о мальчике, его отце и злом духе, но вы все это уже знаете, верно?

В ответ раздалось и «Да», и «Нет».

У Сары по спине побежали мурашки.

Возьми себя, наконец, в руки.

— Нет? — Переспросил Тойфель, явно заигрывая с толпой. — Как жаль это слышать! Творческий дуэт господина Гете и господина Шуберта просто великолепен.

Тойфель подозвал к себе Тоби.

— В балладе четыре действующих лица. Рассказчик, отец, ребенок и лесной дух. А рояль — лошадь, которая несется вперед, верно, господин Шредер?

Пианист хмуро кивнул. Тойфель рассмеялся.

— Господин Шредер расстроен: партия очень, очень трудная.

По толпе прокатилась волна смеха; пианист, наконец, улыбнулся, и размял пальцы.

— Очень сложно играть и не менее сложно петь! Как думаешь, мой юный друг, как я отделю рассказчика, отца, ребенка и духа?

Тоби нахмурил лоб. Сара молча наблюдала за ними.

Почему ей вдруг стало так холодно?

Она поставила тарелку на столик и небрежно накинула на плечи пальто.

Оглянувшись через плечо, она нахмурилась. Свет от изящного бра мигал, будто лампочка вот-вот готова была перегореть. Сара огляделась. В свете люстр толпа пестрила красками: расшитые блестками платья искрились, костюмы сияли. Сара вздрогнула и переключила внимание на певца. Ответ Тоби она пропустила.

— Совершенно верно! Партия ребенка поется в высоком тоне, — Тойфель звонко пропел «ла-ла-ла». — Отец же — в более низком. — Глубоким баритоном Тойфель протянул «ло-ло-ло». — Рассказчик — в диапазоне между «ла-ло». А партия духа… Ольхового Короля.

Он выдержал паузу для драматического эффекта.

— Перетекает вверх и вниз, «ла-ми-мамо-лало»!

Тоби возбужденно перекатывался с ноги на ногу. Публика весело перешептывалась.

— Кроме того, Шуберт делает удивительные музыкальные переходы. Отец в миноре, мальчик в миноре, рассказчик в основном, тоже в миноре, но Ольховый Король поет о веселье и радости в мажоре!

Тойфель хлопнул в ладоши.

— Но хватит разговоров, дамы и господа. Для вас, Der Erlkönig!

Зрители зааплодировали, Тойфель откинул назад полы смокинга. Улыбнувшись Тоби, он достал из кармана свернутый лист бумаги. На мгновение он замер в замешательстве, но затем просиял, увидев рядом Сару.

— Прошу, юная леди, — он протянул ей листок. — Перевод на английский специально для вас.

Сара моргнула. Было что-то знакомое в этом жесте — протянутая рука, изогнутые брови, улыбка…

Перестань.

Сара взяла сложенный пополам листок.

Тоби метнулся к ней.

— Сара, дай посмотреть, дай посмотреть!

Сара взглянула на перевод. Внезапно на нее навалилась усталость. Аккуратно выведенные чернилами слова красиво контрастировали с шероховатой поверхностью бумаги.

Сара дернулась, едва зазвучала зловещая музыка. Тойфель выпрямился, напряженно слушая вступление, а затем запел.

Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?

Es ist der Vater mit seinem Kind;

Er hat den Knaben wohl in dem Arm,

Er faßt ihn sicher, er hält ihn warm.

Сара внимательно вчиталась в текст.

Кто скачет так поздно сквозь ветер и ночь?

Отец вместе с сыном проносятся прочь.

Отец крепко обнял ребенка и он

В объятье согрелся отцовским теплом.⁽¹⁾

Она плотнее запахнула пальто, как Тойфель в более низком тембре завел партию отца.

Что прячешь, скрываешь лицо ты, дитя?

Сара закусила губу, Тойфель с испуганной интонацией в голосе пропел ответ мальчика.

Ольхового видишь, отец, короля?

В блестящей короне и с длинным хвостом…

— То света полоска в тумане ночном.

Успокаивал отец, но все, что услышала Сара, было: «Ольховый Король!

С короной из листьев и длинным хвостом!»

Во рту пересохло. Ольховый Король.

Меж тем Тойфель продолжил в мягких и манящих тонах, и Сара почувствовала озноб.

Du liebes Kind, komm, geh mit mir!

Gar schöne Spiele spiel' ich mit dir

Дитя дорогое, пойдём же со мной,

В веселые игры сыграем с тобой

Средь чудных цветов у реки, где тебя

Ждет золотом шитый прекрасный наряд

Дрожащими руками Сара застегнула пальто. Голос мальчика в страхе спрашивал отца:

Отец мой, отец мой, не слышишь ли, что ль,

Что мне обещает ольховый король?

Отец уверенно отвечал ему:

Дитя успокойся, прошу я тебя,

То листья сухие шуршат, шелестя

А затем вступила светлая и радостная тема Erlkönig.

О, мальчик прелестный, ты хочешь со мной

Пойти к дочерям моим, чтобы с тобой

Могли танцевать в хороводе ночном,

А после качать и баюкать пред сном

Сара ощутила подступающую тошноту и сглотнула подступающую желчь. Только бы меня не вырвало.

Дрожа от холода, она сунула перевод в руки Тоби, проигнорировав его вопросительный взгляд, и направилась в уборную, протискиваясь сквозь толпу.

Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt;

Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt.

Следующий куплет Сара пропустила, но последние строки — слова Erlkönig 's, Ольхового Короля — Тойфель своим манящим чарующим голосом рассек ими воздух словно ударом кнута, — отпечатались в сознании.

Но у Сары не было под рукой перевода, она так не узнала, что значили эти слова.

Единственное, что она запомнила — бурные аплодисменты, ознаменовавшие окончание песни.

1) Стихотворение Гёте "Erlkönig" дано в переводе Бориса Бериева. (http://www.stihi.ru/2015/09/08/5388)

Вернуться к тексту