Ольховый Король (гет)

Солнце почти село, когда у Сары зазвонил мобильник.

— Милая?

Прижав телефон к уху, одновременно копошась в сумке, Сара прошипела, узнав голос:

— Тише, я в библиотеке. Что случилось?

— Я хотела напомнить тебе о концерте, — прошептала Карен.

Сара судорожно открыла свой ежедневник и, сверившись со своими записями, нахмурилась. Двадцать первое декабря было отмечено цветными ручками.

— Да… ох.

— Что значит «ох»?

— Я думала, концерт будет завтра вечером, но видимо, он состоится сегодня?

— Да, сегодня! Тоби с таким нетерпением этого ждал, он только что звонил мне домой из концертного зала. Ты же взяла билеты? — встревожилась Карен.

Сара закусила губу. Ее мачеха была великолепной, когда дело касалось организации свадеб, чего нельзя было сказать о ее умении выстраивать отношения с людьми. Тем не менее несколько лет назад они все же смогли прийти к примирению… казалось, что это было так давно. А в сложившейся ситуации виновата была только Сара. Лицо несчастного Тоби встало у нее перед глазами. Сара вздохнула.

— Да, его билет у меня, — Сара проверила конверт с билетами, надежно заложенный между страниц ежедневника. — Я как раз недалеко.

Бросив взгляд в окно, выходящее на запад, где лучи заходящего солнца окрашивали здания в алый, Сара быстро зашагала к выходу.

— Я уже выхожу, — показав пропуск охраннику, Сара проскользнула через турникет и побежала по коридору. — Буду через пять минут.

— Спасибо, дорогая. Я знаю, что тебе нужно готовиться к экзаменам, но для Тоби этот концерт так много значит. Он всю прошлую неделю только о нем и говорил и… — Карен замолчала, когда Сара вскрикнула — как только за ней закрылась дверь библиотеки, Сару обдало порывом ледяного воздуха.

— Все хорошо?

Вести беседу, пытаясь при этом надеть шарф и не выронить сумку с телефоном, было не так-то просто. Быстро сдавшись, Сара ответила:

— Да, на улице хренов дубак.

— Не выражайся.

Сара закатила глаза.

— Клянусь, так говорилось в каком-то фильме!

Из трубки донесся смех.

— Ну, ладно. Еще раз спасибо. Надеюсь, мы с отцом скоро увидим тебя на ужине.

— Обязательно, — Сара улыбнулась, подумав о цыпленке à lʼorange (Карен прекрасно готовила), но тут же нахмурилась. — Подожди, если ты сейчас дома, то кто тогда отвез Тоби на концерт?

На другом конце послышался вздох.

— Я высадила его, когда мы проезжали мимо. Знаю, что прошу много, но…

— Не волнуйся, — прервала ее Сара. — Я его заберу. Будем считать это расплатой за мою забывчивость.

— Как дела с экзаменами?

— Завтра последний. Я готова насколько это вообще возможно. Запомнить больше мозг просто не в состоянии.

Пробираясь через сугробы, чтобы ненароком не поскользнуться на льду, Сара мельком взглянула на часы. Пятнадцать минут до начала, она успевала. Замедлив шаг, она сосредоточилась на разговоре с Карен.

— … он прилетел из самого Чикаго, неудивительно, что Тоби хочется услышать его выступление. Его руководитель хора полностью одобряет интерес твоего брата, он уверен, что Тоби обладает большим потенциалом….

Сара улыбнулась, представив, как Тоби с сияющим над головой нимбом поет своим чистым голоском песни, а парящие рядом ангелочки подыгрывают ему на арфах.

— Да, признай, малыш хорош.

— Да, — согласилась Карен. Сара практически видела ее улыбку. — Хотя я понятия не имею, откуда в нем это. В нашей семье никто не обладал талантом к музыке.

Сара обошла обледеневший участок тротуара, прослушав остальную часть разговора.

— Так, я добралась, отключаюсь. Мы же не можем испортить концерт мистеру Заносчивый-Немецкий-Певец неожиданным звонком.

— Еще раз спасибо, дорогая. Береги себя.

— Пока, — с этими словами Сара выключила мобильник и остановилась, переводя дыхание после спринта. Перед ней возвышалось округлое приземистое здание концертного зала, окруженное высокими соснами, чьи густые тени придавали ему мрачный вид. Сара оглянулась. Видневшиеся мраморные стены библиотеки в лучах заходящего солнца отливали нежнейшим розовато-оранжевым оттенком с золотыми вкраплениями.

Сара вздохнула, облачко пара взвилось ввысь. Она думала, что уехав в колледж, будет редко видеться с родными (от Сент-Пола до Уэстчестера было примерно как от Земли до Луны), но затем отца перевели в другое отделение и ее неугомонная любимая семья стала ближе, чем раньше...

Хотя все было не так уж плохо. Лицо Сары приобрело то серьезное и задумчивое выражение, с каким она обычно обсуждала классическую литературу, великих философов и кафе, где можно пообедать. Да, ее мачеха, отец и Тоби жили с ней в одном городе, но у Сары была своя собственная жизнь, и она сама принимала решения.

Сделав глубокий вдох, Сара чуть не поперхнулась — морозный воздух вошел в легкие словно острый нож.

— Черт! — мечтательное настроение было испорчено. —Идиотская страна!

Сара повернулась и зашагала к дверям концертного зала.

— Идиотская зима, идиотский снег и я идиотка, раз решила переехать в главный морозильник Америки…

Огромные двери неприветливо возвышались перед посетителями, с карниза опасно свисали не сбитые уборщиком сосульки. Краем глаза Сара уловила блеск. Подняв голову, она взглянула на покрытый инеем диковинный орнамент каменного дверного проема и вздрогнула. Нимфы в легких одеяниях, игривые сатиры, а может змеи, обвившие деревья так напугали ее? Каждый раз одно и тоже.

«Это всего лишь твое воображение».

Встряхнув головой, Сара взялась за кованую ручку (даже сквозь перчатки ощущая холод металла) и, открыв дверь, шагнула внутрь.

* * *

Внутри было жарко и Сара, одетая в свитер и пальто, мгновенно вспотела. Решив не продираться сквозь толпу, она шмыгнула в угол у подножия богато украшенной лестницы.

«Ну, где же он? Он же не мог выйти на улицу… черт, наверное, так и есть. Они разминулись и теперь он…».

— Сара! — разнесся над перешептывающейся толпой высокий взволнованный голос.

Сара посмотрела вверх и улыбнулась.

На верху лестницы стоял Тоби, за ним виднелись старинные часы с маятником…

Внезапно перед глазами все начало расплываться.

— Что за…? — Сара заморгала и раздраженно смахнула с волос растаявший снег, который падал ей на ресницы.

«На заметку: в следующий раз не забыть надеть шапку».

Перепрыгивая через ступеньки, Тоби слетел вниз по лестнице и сразу залез к Саре в карманы.

— Эй, полегче, приятель, — Сара улыбнулась и жестом фокусника вытащила билеты. — У меня есть то, что тебе нужно, так что можешь не устраивать обыск.

Лицо Тоби осветилось радостью.

— Ты удивительная! Я люблю тебя! — он выхватил один билет. — Мне нужно написать эссе для школы и сделать доклад для хора, мистер Маркус сказал, что мне стоит посетить концерт мистера Тойфеля, и я ждал, ждал и ждал тебя и….

— Помедленнее… — Сара взяла его пальто и перекинула через локоть вместе со своим.

Стягивая шарф, она размышляла над словами Тоби. Мистер Маркус был руководителем хора, мистер Тойфель⁽¹⁾ (ну и имечко) — бас-баритон, прибывший из Германии, а она — та несчастная, которой не повезло оказаться на концерте, когда вместо этого она должна заниматься…

Сара отогнала эту мысль, прежде чем та успела пустить корни.

— Ты долго ждал? — Наклонившись, она поправила воротник рубашки Тоби. — Надеюсь, не брал конфеты у незнакомых людей?

Тоби закатил глаза.

— Ты ведешь себя как мама.

— Просто волнуюсь за тебя, — улыбнувшись, ответила Сара и повела Тоби к очереди.

— Я уже большой, чтобы кататься на скейтборде, и даже езжу в школу на велосипеде. Так что я не собираюсь садиться в лимузин к какому-то непонятному типу и просить: «Эй, подвези меня до школы»; а он такой: «парень, а не хочешь ли конфетку?»; а я бы ответил: «Гони сюда деньги!»; а он такой: «А-а-а», и мне достался бы его лимузин и…

— Боже, — рассмеялась Сара. — Понятия не имею, откуда ты только берешь все эти истории.

— Мисс Мак говорит, что у меня творческое мышление, — с гордостью заявил Тоби, а затем взглянул на нее — Ты когда-то тоже рассказывала мне истории.

Затаив дыхание, Сара взглянула на брата. Замерев, тот смотрел на нее с какой-то необычайной серьезностью, которую Саре доводилось наблюдать, когда он в первый раз слушал подаренный ею диск, или новую песню по радио…

Сара улыбнулась ему.

— Знаю. Это моя вина.

Тоби ухмыльнулся и потянул ее за свитер. Обернувшись, Сара заметила контролера, требовательно протягивающую ладонь за билетом.

Обменяв билеты на программки, они прошли в зрительский зал, где сверкающие люстры освещали ряды кресел, обитые красным бархатом. Сара и Тоби отыскали свои места и, сложив одежду на подлокотники, принялись изучать репертуар.

— Что значит «неотложный»?

— Срочный.

— А правд... правд…

— Правдоподобие.

— Точно, что это?

— Реалистичный. Наиреалистичнейший.

—…Такое слово вообще существует?

— Кто бы говорил, гений.

Они продолжали болтать между собой («Не хочешь сходить в уборную?»; «Нет!»; «Уверен?»; «Да!»), пока не раздались аплодисменты, на сцену вышли исполнитель с пианистом, и концерт начался.

* * *

Спустя примерно час после начала, щурясь в полумраке, Сара перечитывала программу выступления. «Winterreise». «Зимний путь», Франц Шуберт. Одно из последних произведений композитора, написанное в 1827 году. «Исполнитель приглашает слушателя на одинокую зимнюю прогулку и размышляет о потерянной любви и самоубийстве». Просто потрясающе. Сара вздохнула. Пожалуй, не стоит показывать программку Карен: чересчур заботливая мачеха обязательно углядит даже в признанных шедеврах культуры нечто тревожное. Воцарилась тишина — Сара подняла взгляд на сцену; глубокий баритон затянул новую песню, и Сара вновь уткнулась в программку. «Ворон», перед ним были «Седины». Боже, сколько еще будет длиться концерт? Сара посмотрела на часы, затем перевела взгляд на Тоби.

И еще долго не могла оторвать от него взгляда.

Его рот был приоткрыт, а взгляд устремлен на певца. Сара отметила, что он даже лишний раз не шелохнулся и почти не дышал. Так странно. Ему ведь всего девять лет. Девятилетняя ребятня едва ли спокойно высидит концерт классической музыки, какой бы красивой та не была.

А звучащая музыка была прекрасна. Сара замечталась. Она сама пела в хоре— это был обязательный предмет в средней школе — но к музыке относилась спокойно, отдавая предпочтение театру. Когда ей было столько же, сколько Тоби, она сочинила историю о сотворении мира, в конце которой принцесса на единороге улетала на другую планету. А став старше, выдумала целый…

«Нет, — Сара поспешно одернула себя. — Я не буду об этом думать».

Вместо этого Сара вернулась к воспоминаниям о школьном хоре. Брамс, «Реквием». Wie lieblich sind deine Wohnungen… Прекрасны как Твои жилища.

Какой же изумительной была музыка. Сара коснулась своей подвески. Моргнув, она вновь сосредоточилась на исполнителе. Мистер — Сара зыркнула в программку — Тойфель. Она улыбнулась, припомнив свой скудный словарный запас немецкого. Имя дьявола, голос ангела. Куча наград, в том числе и Грэмми. А теперь он был здесь, в Сент-Пол, похожий на пингвина переростка, исполняющего песни Шуберта. Его сильный голос то поднимался, то резко опускался, как качели, беря ноты.

Восхитительно.

Сара вздрогнула. «Дай волю воображению». Она почти видела, как звучание нот — как они плавно плыли по воздуху серебряными нитями, вздымаясь и опадая кристальными перезвонами. Краем глаза она заметила золотисто-серебряное мерцание света. Кружась в золотом вихре, музыка надвигалась на восторженных зрителей, обволокла впереди стоящее кресло и, потянувшись к Саре, нежно коснулась ее лица, унося Сару куда-то далеко-далеко, в невыразимо прекрасный край…

Сара закрыла глаза и отдалась музыке. Прекрасный край. Lieblich. Прекрасный, волшебный и…

Внезапный шум чуть не заставил ее подпрыгнуть. Зал аплодировал.

Тоби, сияя от радости и хлопая в ладоши, взглянул на нее.

— Ты уснула! — упрекнул он.

Сара встряхнула головой и моргнула. «Волшебный. Ну-ну». Удивительная греза вымывалась из памяти, но Сара не обратила на это внимания и присоединилась к аплодисментам.

1) Teufel (нем.) — дьявол, демон.

Вернуться к тексту

Тоби болтал без умолку, пока они проталкивались к выходу. Сара слушала его вполуха. Она протянула ему пальто и осмотрелась.

— Сара, куда все идут?

— Ну, — она вытянула шею, чтобы получше рассмотреть. — Думаю, там что-то вроде приема.

Тоби едва не запищал от волнения.

— А мы можем пойти? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?

Сара бросила взгляд на часы — стрелки циферблата показывали семь. Тоби был так взбудоражен, что вернувшись домой начнет скакать по потолку. Ничего страшного не случится, если они немного задержатся.

— Хорошо, — Сара улыбнулась, когда Тоби запрыгал от радости. — Но пообещай не наедаться сладким. Теперь успокойся, я не хочу, чтобы ты распугал всех гостей.

— Я буду хорошо себя вести, обещаю! — Тоби всучил ей обратно свое пальто и исчез в толпе. Достав мобильник, Сара отправила сообщение Карен, чтобы мачеха не волновалась.

Внезапный шум привлек ее внимание. Обернувшись, она не смогла удержаться от смешка — грузный мужчина, державший два огромных противня, безуспешно пытался втиснуться через узкий дверной проем. Его помощник кинулся вперед и открыл двери. Мужчина вошел, поставив противни на стол и принялся растирать руки. Сара не слышала, что он говорил, но по жестам и выражению догадалась, что тот проклинал погоду…

Она еще несколько мгновений наблюдала за ними. Видимо, с заходом солнца температура сильно упала, по фойе гулял сквозняк, и еще это странное чувство в области живота…

Должно быть, она просто проголодалась. Успокоив себя этой мыслью, она вошла в банкетный зал в надежде что-нибудь перехватить: ей удалось подцепить тарелку с закуской и бокал пунша.

Стоило только Саре войти в зал, как на нее накатили воспоминания. Сияющие люстры, но не такие массивные как в концертном зале, яркие огни, зеркальные стены. Здесь проходил бал второкурсников — Саре запомнился укромный уголок возле камина (где, набравшись храбрости, она призналась в чувствах «любви всей своей жизни» на тот момент), оглушающая музыка, бросаемые вспышками огней отблески на портреты (отчего казалось, что их персонажи только что очнулись после многовекового сна).

Люстры, зеркала, танцы… Сара откусила заварного пирожного с кремом, затем попробовала ломтик яблока, возвращаясь с небес на землю. Она давным-давно спрятала те воспоминания в самом дальнем уголке своей памяти. Сара улыбнулась самой себе. Никаких фантазий во время экзаменов.

Гомон зрителей раздражал. Сара поморщилась, когда кто-то толкнул ее, и осушила свой бокал с безалкогольным пуншем. «Очень кстати, учитывая, что я за рулем». Сара вгляделась в толпу, ища Тоби, и, услышав голос брата, направилась к нему…

Ох, только не это.

Сара обреченно вздохнула, когда увидела машущего ей Тоби, стоящего прямо за спиной со звездой вечера. Сара направилась к нему, стараясь как можно незаметнее стереть с пальцев крем о донышко одноразовой тарелки. Брось Тоби, ты же не хочешь беспокоить его своей…

— Чем именно беспокоить? — раздался над толпой голос с явным акцентом. Сара на секунду прикрыла глаза, затем взглянула на Тоби.

— Это ты виноват, братишка.

Тоби широко улыбнулся.

— Мистер Тойфель?

Мужчина перед ними отвесил легкий поклон. Саре он напомнил пингвина, но она подавила смешок.

— Да, молодой человек?

С умоляющим выражением лица Тоби протянул тому скомканную программку.

— Можно ваш автограф?

Знаменитый певец выглядел польщенным, расплывшись в довольной улыбке.

— Да, да, конечно! Как радостно видеть, что такой молодой человек интересуется музыкой!

Он протянул руку — кто-то вложил ему в ладонь ручку — и нацарапал на программке свой автограф.

— Вам нравится музыка, юноша?

Тоби нетерпеливо кивнул.

— Да. Я люблю Шуберта.

Тойфель удивленно моргнул и внимательно посмотрел на Тоби.

— Шуберт, правда? Что нравится из его произведений?

— Ну… — Сара с гордостью наблюдала, как ее брат в раздумьях нахмурил лоб. — Песни, которые вы пели грустные, но все равно очень хорошие. Я очень люблю песню о рыбе. Мистер Маркс играл ее для нас на хоре.

— Ах, «The Trout»*! Так юн, и знает «The Trout»! Прекрасно! — Тойфель улыбнулся Тоби. — Значит, вам нравятся как веселые песни, так и трагичные…

Он наклонился и заговорщицки подмигнул Тоби.

— Не хочешь услышать еще одну песню?

Присутствующие изумлено зашептались, у Тоби перехватило дыхание.

— Да, пожалуйста!

Певец выпрямился и лукаво оглядел толпу.

— Я рад приветствовать здесь моих друзей, и мне жаль, что я не вышел на бис. Так что с вашего позволения, я спою для вас сейчас.

Взрыв аплодисментов прервал его речь, Тойфель поднял руку, призывая присутствующих к тишине.

«Королева драмы», — усмехнулась Сара.

— Да, дамы и господа, я исполню для вас… Der Erlkönig.

Со всех сторон послышалось взволнованное бормотание. Тойфель снова наклонился к Тоби и заговорил вполголоса, так что Саре пришлось напрячь слух:

— Она страшнее, мой юный друг, но не бойся, это всего лишь песня.

Тоби усмехнулся.

— Круто!

Сара поежилась, ощутив, как волосы на затылке встали дыбом.

Стоящая рядом полная женщина в розовом повернулась к ней.

— Что-то не так?

— Нет… — Сара постаралась взять себя в руки. — Просто почувствовала холод.

Женщина рассмеялась.

— Ах, кто-то прошелся по вашей могиле.

Сара ошеломленно застыла, но звучный голос Тойфеля прорезался сквозь ее мысли.

— Да, Erlkönig! Erlkönig! Исполнять его одно наслаждение, надеюсь, как и слушать.

Рассмеявшись, певец похлопал по плечу стоящего рядом мрачного человека.

— Мой пианист, господин Шредер, и я расскажем вам эту прекрасную историю.

Они отошли к роялю в углу. Пианист пробежался по клавишам и скривился.

Тойфель приготовился петь, и толпа замерла в ожидании.

— Итак, — объявил он. — Erlkönig. Erlkönig — это история о мальчике, его отце и злом духе, но вы все это уже знаете, верно?

В ответ раздалось и «Да», и «Нет».

У Сары по спине побежали мурашки.

Возьми себя, наконец, в руки.

— Нет? — Переспросил Тойфель, явно заигрывая с толпой. — Как жаль это слышать! Творческий дуэт господина Гете и господина Шуберта просто великолепен.

Тойфель подозвал к себе Тоби.

— В балладе четыре действующих лица. Рассказчик, отец, ребенок и лесной дух. А рояль — лошадь, которая несется вперед, верно, господин Шредер?

Пианист хмуро кивнул. Тойфель рассмеялся.

— Господин Шредер расстроен: партия очень, очень трудная.

По толпе прокатилась волна смеха; пианист, наконец, улыбнулся, и размял пальцы.

— Очень сложно играть и не менее сложно петь! Как думаешь, мой юный друг, как я отделю рассказчика, отца, ребенка и духа?

Тоби нахмурил лоб. Сара молча наблюдала за ними.

Почему ей вдруг стало так холодно?

Она поставила тарелку на столик и небрежно накинула на плечи пальто.

Оглянувшись через плечо, она нахмурилась. Свет от изящного бра мигал, будто лампочка вот-вот готова была перегореть. Сара огляделась. В свете люстр толпа пестрила красками: расшитые блестками платья искрились, костюмы сияли. Сара вздрогнула и переключила внимание на певца. Ответ Тоби она пропустила.

— Совершенно верно! Партия ребенка поется в высоком тоне, — Тойфель звонко пропел «ла-ла-ла». — Отец же — в более низком. — Глубоким баритоном Тойфель протянул «ло-ло-ло». — Рассказчик — в диапазоне между «ла-ло». А партия духа… Ольхового Короля.

Он выдержал паузу для драматического эффекта.

— Перетекает вверх и вниз, «ла-ми-мамо-лало»!

Тоби возбужденно перекатывался с ноги на ногу. Публика весело перешептывалась.

— Кроме того, Шуберт делает удивительные музыкальные переходы. Отец в миноре, мальчик в миноре, рассказчик в основном, тоже в миноре, но Ольховый Король поет о веселье и радости в мажоре!

Тойфель хлопнул в ладоши.

— Но хватит разговоров, дамы и господа. Для вас, Der Erlkönig!

Зрители зааплодировали, Тойфель откинул назад полы смокинга. Улыбнувшись Тоби, он достал из кармана свернутый лист бумаги. На мгновение он замер в замешательстве, но затем просиял, увидев рядом Сару.

— Прошу, юная леди, — он протянул ей листок. — Перевод на английский специально для вас.

Сара моргнула. Было что-то знакомое в этом жесте — протянутая рука, изогнутые брови, улыбка…

Перестань.

Сара взяла сложенный пополам листок.

Тоби метнулся к ней.

— Сара, дай посмотреть, дай посмотреть!

Сара взглянула на перевод. Внезапно на нее навалилась усталость. Аккуратно выведенные чернилами слова красиво контрастировали с шероховатой поверхностью бумаги.

Сара дернулась, едва зазвучала зловещая музыка. Тойфель выпрямился, напряженно слушая вступление, а затем запел.

Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?

Es ist der Vater mit seinem Kind;

Er hat den Knaben wohl in dem Arm,

Er faßt ihn sicher, er hält ihn warm.

Сара внимательно вчиталась в текст.

Кто скачет так поздно сквозь ветер и ночь?

Отец вместе с сыном проносятся прочь.

Отец крепко обнял ребенка и он

В объятье согрелся отцовским теплом.⁽¹⁾

Она плотнее запахнула пальто, как Тойфель в более низком тембре завел партию отца.

Что прячешь, скрываешь лицо ты, дитя?

Сара закусила губу, Тойфель с испуганной интонацией в голосе пропел ответ мальчика.

Ольхового видишь, отец, короля?

В блестящей короне и с длинным хвостом…

— То света полоска в тумане ночном.

Успокаивал отец, но все, что услышала Сара, было: «Ольховый Король!

С короной из листьев и длинным хвостом!»

Во рту пересохло. Ольховый Король.

Меж тем Тойфель продолжил в мягких и манящих тонах, и Сара почувствовала озноб.

Du liebes Kind, komm, geh mit mir!

Gar schöne Spiele spiel' ich mit dir

Дитя дорогое, пойдём же со мной,

В веселые игры сыграем с тобой

Средь чудных цветов у реки, где тебя

Ждет золотом шитый прекрасный наряд

Дрожащими руками Сара застегнула пальто. Голос мальчика в страхе спрашивал отца:

Отец мой, отец мой, не слышишь ли, что ль,

Что мне обещает ольховый король?

Отец уверенно отвечал ему:

Дитя успокойся, прошу я тебя,

То листья сухие шуршат, шелестя

А затем вступила светлая и радостная тема Erlkönig.

О, мальчик прелестный, ты хочешь со мной

Пойти к дочерям моим, чтобы с тобой

Могли танцевать в хороводе ночном,

А после качать и баюкать пред сном

Сара ощутила подступающую тошноту и сглотнула подступающую желчь. Только бы меня не вырвало.

Дрожа от холода, она сунула перевод в руки Тоби, проигнорировав его вопросительный взгляд, и направилась в уборную, протискиваясь сквозь толпу.

Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt;

Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt.

Следующий куплет Сара пропустила, но последние строки — слова Erlkönig 's, Ольхового Короля — Тойфель своим манящим чарующим голосом рассек ими воздух словно ударом кнута, — отпечатались в сознании.

Но у Сары не было под рукой перевода, она так не узнала, что значили эти слова.

Единственное, что она запомнила — бурные аплодисменты, ознаменовавшие окончание песни.

1) Стихотворение Гёте "Erlkönig" дано в переводе Бориса Бериева. (http://www.stihi.ru/2015/09/08/5388)

Вернуться к тексту

Дрожащими руками Сара ухватилась за край раковины. Какого черта? Что могло вызвать этот странный приступ паники, из-за которого она теперь стояла посреди дамской комнаты на ватных ногах, с трудом сдерживая рвотные позывы?

Сара взглянула на свое отражение. За рамой, подсвеченной вкрученными по бокам лампочками, уместнее смотревшейся бы в гримерной, на нее смотрела бледная изможденная девушка. Облизнув сухие губы, Сара расстегнула пальто, аккуратно выпутав пряди волос из цепочки подвески.

Наверное, она съела что-то не то. Сара повернула кран и подставила руки под горячую струю воды. Что происходит? Сделав глубокий вздох, Сара постаралась успокоиться. Все утро она занималась, в обед перехватила яблоко и вновь вернулась к зубрежке, затем — спринт от библиотеки до концертного зала по лютому морозу… минуточку.

Сара взглянула на свое отражение и с облегчением улыбнулась. Теперь все ясно: в обед она перекусила одним лишь яблоком, а на приеме угостилась жирными колбасками, пирожным с кремом и приторно-сладким пуншем — любому на ее месте стало бы дурно.

Несколько секунд она еще приходила в себя и очнулась только, когда горячая вода обожгла руки.

Закрыв кран, Сара вытерла руки об пальто, затем подхватила волосы лентой в хвост и, повязав шарф, собралась уходить. Пора убираться отсюда. Было уже поздно, Тоби пора спать. Когда она отвезет его домой, то только попросит Карен, и та наготовит ей еды на всю сессию. Да что там, на всю зиму!

Бросив взгляд в зеркало, Сара недовольно нахмурилась. Стянув ленту, она достала из сумки расческу и начала расчесывать непослушные локоны. Немного расслабившись, она скользнула рассеянным взглядом, отмечая приятный интерьер: за ней пристроились точно такие же раковина и зеркало. Стены пестрели обоями с цветочным принтом, а в углу расположилась софа, обитая запылившимся от времени розовым бархатом с оборками. Над ней висела картина — ваза с букетом гвоздик? Или подсолнухов? Сара прищурилась. Живопись казалась знакомой… кажется, это была репродукция Ван Гога. Яркие цвета идеально сочетались между собой: желто-оранжевые цветы удивительным образом гармонировали с голубым фоном…

Пожав плечами, Сара отвернулась к зеркалу. Закончив прихорашиваться, она критически осмотрела прическу и осталась довольна результатом. Наклонившись к зеркалу заправить выбившуюся прядь за ухо, Сара отметила, что отражавшиеся в зеркале позади нее голубые цветы с картины создавали впечатление, будто она носила диковинную шляпку…

Сара дернула молнию пальто. Та заела. Она никак не могла оторвать взгляд от картины. Что-то в ней было не так.

Подождите-ка.

Медленно, Сара обернулась.

На картине искусно были изображены желтые и оранжевые соцветия на голубом фоне. Задрожав, Сара снова обернулась к зеркалу.

В гладкой поверхности отчетливо отражались блестящие насыщенные сине-зеленые цветки. И пока Сара, замерев, ошеломленно глядела в зеркало, синий цветок подался к ней и нежно коснулся щеки…

Сара бросилась к двери и отчаянно рванула ручку. Та не поддалась. Ромашки и розы на обоях вдруг зашелестели, протянулись к ней гибкими стеблями и обвились вокруг запястья.

Сара услышала шепот, и не сразу узнала свой собственный голос.

Manch' bunte Blumen sind an dem Strand…

Лепестки невесомо коснулись лица. Издалека послышались звуки музыки.

Средь чудных цветов у реки, где тебя…

* * *

В воздухе разлились звуки прекрасной мелодии, золотое солнце играло лучами. Выглянув в окно, Сара увидела спускающуюся к реке долину, пестро поросшую цветами.

Что?

Зажмурившись от слепящих лучей, Сара опустила взгляд вниз, на рукава: легкая, как паутинка, ткань, но Сара не чувствовала холода. Прикрыв глаза, она подставила лицо ласковым солнечным лучам, слушая звонкий смех детей, играющих в долине.

— Дитя мое, — раздался позади нее голос.

Сара не узнала его, но могла с уверенностью сказать, что тот определенно принадлежал женщине и… как-то странно звучал. Но это не имело значения. Аромат цветов, стоящих в изящной вазе на подоконнике одурманивал, прогоняя все тревоги.

— Дитя мое?

Сара заставила себя ответить.

— Да?

Собственный голос звучал как эхо.

— Я принесла твое платье.

— Спасибо.

Сара слезла с подоконника и пошатнулась. На секунду ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Перед глазами раскрылись бутоны цветов, слух ласкал радостный смех ребятишек.

Позади раздался шорох, и в ту же секунду Сара ощутила на плечах вес тяжелой ткани. Она не испытывала ни удивления, ни страха, только отстраненное любопытство, когда взглянула вниз и увидела золотую парчу, переливающуюся на солнце замысловатыми узорами.

— Оно восхитительно.

— Спасибо. Мы только что закончили его.

Сара улыбнулась.

— Тогда это я должна поблагодарить тебя.

Веки потяжелели; захотелось спать. Легкий ветерок лизнул плечи. Сара отошла от окна и, встав перед высоким зеркалом, взглянула на свое отражение.

Meine Mutter hat manch gülden Gewand…

Великолепное золотое платье струилось до пола, локоны темных волос распались по плечам.

Ждёт золотом шитый прекрасный наряд

Сара коснулась плотной ткани и нахмурилась: платье немного топорщилось спереди.

— Ты не могла бы… — закончить просьбу Сара не смогла, воздух выбили из легких, резко дернув шнуры на корсете.

— Конечно, прелестный ребенок, стой смирно.

— Ах… — тихий вдох.

С каждым мгновением тревожное предчувствие, охватившее Сару, только усиливалось, пока она наблюдала, как затягивают на корсаже золотые ленты.

Становилось трудно дышать.

— Не слишком туго, пожалуйста.

— Но так полагается, дорогая, — теперь незнакомый голос прозвучал совсем близко.

— Я не уверена что… — воздуха стало катастрофически не хватать: корсаж словно тиски сдавил ребра.

Чужое дыхание коснулось плеча.

— Мой сын скоро будет здесь.

Сара схватилась за раму зеркала, чтобы не упасть.

— Что?

— Мой сын скоро будет здесь.

Позолоченный цветочный орнамент рамы впился в ладони.

— Твой сын? — слабо переспросила Сара.

— Остался последний штрих.

Саре оставалось только беспомощно наблюдать, как золотая лента обвилась вокруг горла — один виток, второй, третий — и затем резко затянулась.

Она не могла дышать.

«Нет, — собственный голос отдался эхом в голове. Сара вцепилась в ленту. — Нет. Нет!»

* * *

Нет!

Сара вскрикнула, больно ударившись о раковину. Задыхаясь, она лихорадочно оглядела себя: пальто, джинсы, свитер, побелевшие пальцы, сжимающие подвеску.

Сара всхлипнула и дикими глазами уставилась на свое отражение в зеркале. Перед ней были та же комната, тот же диван, тот же свет, те же цвета на картине…

Сара схватила сумку, не глядя на обои и картину.

Нужно убраться отсюда как можно скорее.

Громко хлопнув за собой дверью, она выбежала в холл.

Сара влетела в банкетный зал.

Тоби. Где Тоби? С ним ведь ничего не случилось? Чем бы ни были вызваны эти галлюцинации — пуншем или духотой — у Сары не было ни малейшего желания больше здесь оставаться. Протискиваясь сквозь толпу, она старалась не слушать голос Тойфеля, который теперь исполнял пронзительную песню на французском.

Публика хлопала в такт песне. Держась за руки и громко смеясь, мимо пробежала свора детей. Сара с отчаянием проводила их взглядом. Отражавшийся свет в зеркалах ослеплял. Сара покосилась на веселящихся мальчиков и девочек. Может, Тоби был среди них?

На пороге двое детей, все так же держась за руки, обернулись.

Под их торжествующим взглядом все тело словно налилось свинцом. Словно зачарованная Сара смотрела на них и не могла отвести глаз. По коже пробежал холодок. Две маленькие девочки. Рука об руку.

Сара зажмурилась, но когда открыла глаза, девочки стояли уже ближе. Стоило только протянуть руку. Их взгляды встретились. Когда они протянули к ней свои руки, Сару вновь охватило странное тревожное предчувствие…

Meine Töchter sollen dich warten schon…

Маленькие пальчики легко уместились в ее ладони. Издалека послышались звуки музыки.

Пойти к дочерям моим, чтобы с тобой

* * *

В воздухе разлились звуки прекрасной мелодии. На небе серебрилась луна. Сара стояла посреди поля, усеянного цветами. Рядом, змеясь, текла река.

Что это за меcто?

Сара в замешательстве моргнула и оглядела себя — золотое платье, искрясь, переливалось в лунном свете. Две маленькие девочки держат ее за руки и внимательно наблюдают за ней. Сара сжала их ладошки. Они улыбнулись ей.

— Ты потанцуешь с нами?

Их голоса звучали странно, но в то же время так знакомо — в них как будто таилась некая сила…

Магия?

Сара оступилась, ощутив, как странная волна поднялась от живота к горлу.

Девочки рассмеялись:

— Мы танцуем не так! — рассмеялись дети.

Сара тряхнула головой, отгоняя странное наваждение, и улыбнулась девочкам.

Они были так красивы.

Судя по всему, они были одного возраста. Их глаза сияли, пусть Сара и не могла разобрать цвета; темные локоны волос распались по плечам; бледная кожа сияла в лунном свете. Девочки глядели на нее с нескрываемым обожанием.

— Тогда покажите мне, как нужно танцевать, малышки, — с нежностью произнесла Сара.

Девочки взялись за руки и закружили в хороводе.

— В хороводе, — начала одна.

— Кружить и кружить, — подхватила другая.

Meine Töchter führen den nächtlichen Reihn…

Сара с радостью присоединилась к танцу. Втроем, они кружились в хороводе, но она не чувствовала головокружения.

Могли танцевать в хороводе ночном

Сара огляделась вокруг. Река, казавшаяся в неверном свете луны черной, тихо журчала. Внезапно с берега налетел порыв ветра и взметнул юбку платья. Сара рассмеялась — было так приятно ощущать кожей, не скованной более тяжелой тканью, приятную свежесть вечернего бриза.

— Пой и танцуй, — пропела одна девочка.

— Пой и танцуй, — вторила ей вторая.

Сара взглянула на малышек. Их бледные личики сияли от радости, как жемчужины на черном бархате.

— Да, — рассмеялась Сара, пытаясь отдышаться. — Но мы уже танцуем. Кто же будет петь? Ты? — она легонько сжала одну ладошку.

— Или ты? — Сара улыбнулась другой девочке.

— Отец скоро будет здесь.

Сара споткнулась.

— Что?

— Отец скоро будет здесь.

Сара остановилась, девочки взглянули на нее.

— Ваш отец? — слабо переспросила Сара.

Девочки кивнули.

— Отец будет петь для нас.

Сара беспомощно наблюдала, как девочки вновь закружили ее в хороводе, кружа и кружа на берегу реки, пока не вошли в темную воду, увлекая ее за собой все дальше и дальше.

Она не могла дышать.

«Нет, — собственный голос вторгся в сознание, пока Сара пыталась вырваться. — Нет. Нет!»

* * *

Нет!

Сара вскрикнула и выронила сумку.

Стоящие рядом люди обернулись к ней. Песня закончилась, и гости беседовали между собой. На секунду присутствующие умолкли, но увидев Сару, перепуганную и дезориентированную, вернулись к разговору.

Сара с опаской посмотрела на двери зала. Стоявшие около них дети бросили на нее мимолетный взгляд и, смеясь, убежали прочь. Среди них были две девочки — самые обычные девочки: одна пухленькая и рыжая, другая — худенькая с острыми локотками.

Что-то коснулась ее локтя. Сара вскрикнула.

— Привет. Сара, ты в порядке? — Тоби смотрел на нее снизу вверх.

Дрожащими руками Сара пригладила волосы и обернула вокруг шеи шарф.

— Да, малыш. Нам пора, я должна отвезти тебя домой.

Она протянула Тоби его пальто. Тоби без возражений продел руки в рукава и застегнул пуговицы. Сара с беспокойством оглядела брата.

— Как насчет тебя? C тобой все хорошо?

— Угу.

Лицо у Тоби было бледным.

— Ты уверен? — Сара потрогала его лоб.

Тоби теребил пуговицу.

— Мне понравилась песня, но одна часть была очень страшной…

— Но остальное тебе понравилось?

Тоби улыбнулся, и беспокойство Сары рассеялось.

— Было здорово, Сара… Я заполучил автограф мистера Тойфеля! И он пел для меня, — Тоби протянул ей программку и перевод, Сара машинально положила их в карман пальто. Тоби зевнул.

— Было классно, но я немного устал.

Если бы Сара не чувствовала себя так, будто только что пробежала марафон, то непременно бы улыбнулась. Она сжала руки, пытаясь унять дрожь.

— Я тоже. Пойдем к машине. И надень шапку, на улице очень холодно.

Тоби послушно натянул шапку и варежки. Сара надела перчатки и взяла его за руку. Они вышли из зала в холл. Зеркала и старинные часы блестели в свете люстр. Сара вздрогнула и быстро зашагала с Тоби к выходу, не глядя по сторонам.

Жгучий холод окутал их, стоило им только выйти на улицу.

— Боже, — простонал Тоби, — где ты припарковалась?

Сара плотнее укуталась в шарф, жалея, что не захватила с собой шапку.

— Перед библиотекой. Десять минут ходьбы, а потом врубим обогреватель, хорошо?

Тоби не ответил. Выпустив ее ладонь, он разбежался и проехался на гололеде.

— Эй! Осторожнее, держись рядом, чтобы я тебя видела.

В ответ ей донеслось выразительное фырканье.

— Ты даже хуже, чем мама.

Сара поежилась и запахнула пальто.

— Так ты хорошо провел время? Что понравилось больше всего?

Плотину прорвало… Тоби, казалось, только и ждал этого вопроса — он с жаром принялся делиться своими впечатлениями о концерте, заветном автографе и посвященной ему песне.

Его песни.

Сара вздрогнула, заслышав тихую мелодию. Она обернулась, всматриваясь в тусклый свет от фонарей, и заметила женщину в розовом платье: та, кутаясь в теплую шубу, спускалась по ступеням, напевая себе под нос, пока не растворилась в сумерках.

Здание концертного зала темной махиной выделялось на фоне усыпанного звездами неба.

Казалось, что это какой-то огромный затаившийся хищник, готовящийся к прыжку.

Сара отвернулась и взяла Тоби за руку: тот увлеченно продолжал изливать свои восторги.

Сара его не слушала: она опасливо вглядывалась в темную чащу соснового леса и с подозрением осматривала заметенные снегом дорожки. Ледяной воздух обжигал легкие.

Возьми себя в руки. Это был всего лишь приступ паники. Два странных приступа паники за десять минут. Успокойся. Возьми себя в руки, просто успокойся.

Но сердце бешено колотилось, и Сара вздрагивала от любых шорохов: скрип веток. Хруст снега под ботинками Тоби. Звук ее собственных торопливых и нервных шагов.

Она прикусила губу, злясь на саму себя. Это было просто смешно. Парочка странных наваждений, и вот она уже трясется как маленький ребенок, ожидая, что кто-то вот-вот выпрыгнет из-за деревьев…

Мой сын скоро будет здесь.

Сара резко остановилась, когда слова пугающе отчетливо всплыли в памяти.

Отец скоро будет здесь.

Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь вернуть самообладание; с губ сорвался стон.

— Сара? Тебе плохо? — Тоби с беспокойством взглянул на нее.

— Нет, — поспешила успокоить его Сара. — Не знаю, Тоби… думаю, я подцепила грипп или что-то еще.

— Хочешь позвонить маме?

— Нет, не стоит. Я смогу управлять машиной. Просто… — она оглянулась через плечо на темные силуэты деревьев. — Нам лучше поскорее вернуться домой.

Мой сын скоро будет здесь.

Сара сглотнула подступающую к горлу желчь.

Отец скоро будет здесь.

— Хорошо?

Ответом была тишина.

Сара замерла и медленно повернула голову.

— Тоби?

На месте, где секундой ранее стоял Тоби, теперь клубился туман.

Густой туман низко стелился над землей, и в свете фонарей казалось, что это полчища змей, подбирающихся к ней все ближе и ближе…

Сара пронзительно вскрикнула и попятилась назад. Деревья перекрыли ей путь, точно пики, пронзая небо острыми черными верхушками.

Siehst du den Erlkönig nicht?

Клочья тумана обвились вокруг Сариных лодыжек. Издалека послышались звуки музыки.

Ольхового видишь, отец, короля?

* * *

В воздухе разлились звуки музыки. На ночном небе серебрилась луна. Дрожа от холода, Сара глянула по сторонам.

Почему так холодно? В прошлых ее — галлюцинациях? Видениях? Грезах? — было тепло.

Сара оглядела себя: знакомое платье из золотой парчи, только на этот раз без рукавов, отчего обнаженные плечи и ключицы покалывало от мороза.

Сара повернулась — тяжелая ткань обернулась вокруг нее в такт движению. Острые сосновые ветви преградили ей путь. Сара протянула к ним руку, чтобы расчистить себе путь сквозь переплетение ветвей, и тут же, вскрикнув, отдернула — колючая еловая ветка порезала ей ладонь.

Музыка стихла. Даже лес безмолвствовал.

Сара обернулась.

По тропе — грязной, испещренной старыми корнями и заросшей дикой ежевикой, стелился туман. Клубясь, он то вздымался, то опадал, укрывая собой замерзшую траву и опавшие листья, забираясь под сухие корни.

Вихрясь, туман стал сгущаться, пока размытые очертания не приобрели подобие человеческой формы.

Стоящую вокруг мертвую тишину тревожило только неровное дыхание девушки.

Застыв, Сара прерывисто глотала ледяной воздух, наблюдая за кружащимся в холодном свете звезд туманом. Внезапно налетевший порыв ледяного ветра придал туману новые черты — лунный свет выхватил раскинутые в стороны руки, поблескивал на обращенном к небу лицу —

Siehst du den Erlkönig nicht?

Den Erlenkönig mit Kron und Schweif?

— воскрешая в ее памяти того, кто был ей очень хорошо знаком. Новый порыв ветра обрушил непроглядное небо, усыпанное звездами ему на плечи —

Ольхового видишь, отец, короля?

В блестящей короне и с длинным хвостом…

Раскрыв рот, Сара наблюдала, как взметнулся сотканный из тьмы плащ, как звезды мягко опустились на распущенные волосы и переплелись в корону.

У Сары кровь застыла в жилах от ужаса, когда мужчина повернулся и двинулся к ней, легко ступая по скрюченным корням. Острые ветви бесшумно расступались на его пути.

В памяти всплыла фраза, услышанная на концерте.

— То света полоска в тумане ночном... (es ist ein Nebelstreif)… всего лишь игра света…

Мужчина остановился перед ней и улыбнулся.

— Я так не думаю, Сара.

Все остававшиеся сомнения рассеялись, когда впервые за последние семь лет Сара услышала голос Джарета.

Напряженное молчание повисло между ними.

Сара смотрела на своего старого врага: бледное лицо с аристократическими чертами (столь же красивое), обрамленное непослушными волосами. Только в этот раз он носил корону из звезд и плащ, сотканный из самой тьмы, а еще этот странный блеск в глазах, которого она раньше не помнила.

Стараясь не дрожать (Почему я боюсь? Я ведь победила его однажды. В нем что-то изменилось… что-то важное) и тщательно подбирая слова, Сара произнесла:

— Король Гоблинов, — она запнулась, увидев, как дернулись уголки его губ. — Почему ты здесь?

Джарет небрежно пожал плечами, отчего плащ всколыхнулся черной волной.

— Я проходил мимо, когда услышал, как произнесли мое имя. Затем зазвучала моя любимая песня, и я остановился насладиться ею, — он склонил голову. — Не уверен, когда, но в какой-то момент я заметил тебя.

По-прежнему было очень тихо, но теперь Сара слышала мягкий шелест потревоженных ветром ветвей, скрипы и стоны старых деревьев.

Король Гоблинов пристально смотрел на нее, прежде чем медленно проговорить.

— Это было неожиданно, — Джарет сделал паузу. — Но не нежеланно. — Сдержанная улыбка. — Ты изменилась, Сара. Настолько, что не побоюсь сказать — он запнулся, будто подбирая правильные слова, прежде чем произнести их. — Надеюсь, тебе столь же приятно видеть меня, как мне — тебя.

По позвоночнику пробежала волна мурашек. Как только она могла забыть звук его голоса?

Джарет шагнул к ней навстречу. Сара отступила и поморщилась, когда острая ветка неприятно впилась ей в спину.

Поймав ее полный боли взгляд, Король Гоблинов нахмурился.

— Как непочтительно с их стороны.

Его губы сжались в тонкую линию, и в ту же секунду Сара ощутила, как острые ветви уступили место мягким сосновым лапам, нежно приобнявшим ее. Сара прикусила губу, и, скрестив руки, взглянула на Джарета.

— Король Гоблинов, — снова начала она, но тут же остановилась, заметив, как он широко улыбается. Она помнила эту улыбку. — Что смешного?

Он снова пожал плечами.

— Король Гоблинов, Ольховый Король, Erlkönig. Не так часто я слышу, чтобы все мои титулы упоминались в столь короткое время. Добавь к этому то, что сейчас самая темная ночь в году, — Джарет рассмеялся и обвел рукой лес; черный плащ всколыхнулся, едва не коснувшись лица Сары, заставив ее вздрогнуть, — когда граница между мирами истончается, и я люблю прогуливаться по другим реальностям. К тому же, то, что мы встретились спустя семь лет, когда ты повзрослела, и слушала мою любимую песню… Что за чудесное совпадение.

Его голос — ровный, как водная гладь, и холодный, как лед, с легкими нотками веселья, завораживал. Только вот незнакомый огонек в глазах, несколько настораживал.

Наконец смысл произнесенных им слов начал доходить до Сары. Стараясь сосредоточиться, она спросила:

— Твои титулы… значит… — она запнулась, снова чувствуя себя неуверенной четырнадцатилетней девочкой. — Значит ты Erlkönig?

Джарет рассмеялся.

— Да, Erlkönig. Эти немцы с Шварцвальда имели больное воображение. Да, моя дорогая. Erlkönig, Ольховый Король, Король Гоблинов — все сводится к одному. Я всего лишь случайный прохожий, удостоенный чести облегчать участь тем несчастным, кто страдает от своенравных и непослушных детей.— Джарет улыбнулся, но улыбка так не достигла его глаз. — Хотя люди столь неблагодарны. Как ты семь лет тому назад. Однако до тебя еще никому еще не удавалось отказаться от своего желания!

Сара отняла руки от локтей, и сморгнула выступившие слезы, когда разогнула замерзшие пальцы. В этом платье было слишком холодно. Налетевший ветер лизнул шею и осыпал затылок кристалликами льда. Дрожа от холода, она с отчаянием подумала о шарфе и шляпе, пальто и перчатках… о Тоби…

Сара резко вскинула голову, дыхание перехватило, от того, насколько близко Король Гоблинов подошел к ней. Она прижала руки к груди, молясь, чтобы бешено колотящееся сердце не выскочило из груди.

У нее чуть душа не ушла в пятки, когда Джарет, глядя ей в глаза, нежно расцепил ее руки и бережно взял пострадавшую ладонь в свои руки. Он до сих пор носил перчатки, как и в их первую встречу в Лабиринте.

— У тебя кровь, — тихо заметил он.

Сара продрогла. Почему-то ей стало еще холоднее, чем раньше.

— Случайно поранилась о ветку.

Смутная тревога сменилась сковавшим сердце ужасом, когда Джарет наклонился и поднес ее ладонь к своим губам, нежно целуя.

Сара вздрогнула — прикосновение губ обожгло кожу — но потом Джарет подул на ранку, и жжение сменилось легким морозным покалыванием, словно на ее ладонь опустилась снежинка.

Смутно осознавая, что происходит, Сара взглянула на свою ладонь. Рана полностью затянулась. Джарет выпрямился и нежно коснулся ее щеки, отчего Сара дернулась.

— Шшш, Сара, дорогая, — его брови изогнулись в развлечении, нежели настоящем раздражении. В глубине его глаз таилось еще что-то. Что-то, чего она не помнила раньше.

— Моя леди, — тихим голосом сказал Король Гоблинов. Он был слишком близко. Сара чувствовала его холодное дыхание на своей шее. — Скажи мне, какое дерево ранило тебя — я выкорчую его и сожгу.

Ветер протяжно завывал.

— Не нужно, спасибо, — пискнула Сара.

Джарет на мгновение замер, внимательно разглядывая девушку, а затем легко рассмеялся.

— Такая нежная, — он погладил ее по щеке.

Сара вжалась в мягкие сосновые ветви.

— Что ты делаешь?

Ее вопрос, казалось, позабавил его.

— Что ты имеешь в виду?

— Это! — Сара сбросила его руку. Джарет отступил назад и нахмурился. — Что, черт возьми, происходит? Эти галлюцинации наслал ты? Почему спустя столько времени я вижу тебя именно сейчас? Что все это значит?

Король Гоблинов застыл.

— Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?

— Чего не знаю? — Сара нервно сглотнула.

Его лицо — бледное и красивое, словно выточенное из слоновьей кости — было совершенно непроницаемым.

— Моя дорогая Сара, разве ты не слушала мою любимую песню?

Саре казалось, что она промерзла до костей.

— Я… я слышала отрывки.

— Отрывки. Я ранен в самое сердце, — поддразнил Джарет. — Эта строка не кажется знакомой? Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt … Ну?

У Сары от холода так стучали зубы, что она с трудом выговорила ответ.

— Что означает эта часть?

Взгляд Короля Гоблинов похолодел.

— Ты потеряла перевод, который я любезно дал тебе?

Сара постаралась мыслить ясно.

— Он остался в кармане моего пальто.

— Ах, великолепно. Но… — Постукивая пальцем по губам, Джарет сделал вид, что размышляет. — Твоего пальто здесь нет, не так ли?

— Ну, это вряд ли моя вина! — разгневалась Сара.

Король Гоблинов улыбнулся и бросил на нее лукавый взгляд.

— Кстати, прекрасное платье.

— Не для такой погоды.

— Я бы и не заметил, если бы ты не сказала, — его смешок скрипом прокатился по лесу.

Пока Сара пыталась отогнать от себя отзвуки его смеха, Король Гоблинов шагнул к ней и обнял, крепко прижав к себе.

Сара не могла пошевелиться — холод сковал все тело. Ей оставалось только беспомощно наблюдать, как Джарет наклонил голову, коснувшись губами ее уха.

— Милая, Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Люблю тебя, облик прельстил меня твой; или красота твоего лица пленила меня; а может, твоя красота возбуждает меня — Он тихо рассмеялся ей в плечо, щекоча обнаженную кожу своим дыханием; белоснежная прядь волос мазнула Сару по щеке. — У второй фразы много вариантов перевода, но первая ясна как день — я люблю тебя.

Тошнотворный страх расцвел в животе, встав комом в горле, когда Джарет поднял голову и посмотрел Саре в глаза.

Она почти забыла, какие странные у него глаза — разные зрачки, сверкающие то ли магией, то ли безумием, то ли и тем, и тем…

Он стоял так близко, что Сара отчетливо различала каждое изменение в его взгляде, когда он улыбнулся, когда прошептал:

— Ich liebe dich — я люблю тебя, — когда поцеловал ее.

* * *

В голове лихорадочно метались мысли. Саре вспомнился случай, произошедший с ней во втором классе. Ее друг, насмотревшись комедийных фильмов, подкараулил ее на перемене и на спор вынудил лизнуть флагшток. В тот день стоял жуткий мороз. Сара приняла вызов.

Мать, конечно, сразу вызвали в школу, где у Линды случилась чуть ли не истерика, и она в панике позвонила отцу на работу. Отец не нашел иного выхода, чем сказать им считать до трех, чтобы дернуть Сару за голову на счет «два»…

Ощущение было странное и пугающее — чувствовать, как губы и язык коснулись чего-то холодного, и, знать, что будет больно, когда отстранишься.

Сейчас было точно такое же чувство.

Сара ощутила вкус его губ на своих губах — хвоя, морозная свежесть и что-то еще — звезды? Магия? — она не могла это описать. Биение пульса, барабанами отдавалось в ушах, когда одна рука Короля Гоблинов запуталась в ее волосах, а другая аккуратно легка на затылок, пронзая кожу холодными шипами.

С большим усилием преодолев онемение, Сара положила руки Джарету на грудь и оттолкнула от себя.

Раздался крик боли. Сара не сразу поняла, что голос принадлежал ей самой, и что ее губы кровоточат.

В лесу снова воцарилась тишина. Деверья поглотили ее крик и замерли в ожидании.

Сара сморгнула слезы и вытерла губы рукавом золотого платья. Преодолев сковавший тело мороз, она с трудом выпрямилась и посмотрела на Джарета.

Лицо короля Гоблинов было словно вырезано из льда. Сара вздрогнула, заметив застывшие, подобно рубинам на мраморе, капли крови на губах мужчины.

Пытаясь найти слова, она, наконец, прохрипела:

— Я не люблю тебя. Я победила тебя.

Джарет молчал, глядя на нее потемневшими глазами.

— У меня есть своя жизнь, я счастлива и не просила, чтобы ты приходил за мной.

— Песни было достаточно. Я услышал, как было произнесено мое имя, и пришел на зов. Там я увидел тебя, и ты слушала мою песню.

— Ты не слышишь меня?! — в отчаянии закричала Сара, ощущая на языке металлический привкус. — Я не люблю тебя! Я не звала тебя! Зачем ты это делаешь?

Король Гоблинов медленно подобрал свой плащ и отвернулся.

— Я не обязан объясняться перед тобой. Песни было достаточно. Песни и моего подарка.

У Сары голова пошла кругом.

— Какого подарка?

— Ты взяла листок с переводом. Было довольно легко зачаровать певца, чтобы он отдал его тебе. Не столь впечатляющий подарок в отличие от тех, которыми я одарю тебя, но главное — его значение, — он приподнял голову, но так и не взглянул на Сару. — На этом жалком клочке бумаге я показал тебе будущее. Рассказал, о чем пелось в песни. Я хотел, чтобы ты все знала. Хотел, чтобы ты смирилась.

Сара с трудом разлепила посиневшие губы.

— Смирилась с чем?

— Песня несет в себе как предупреждение, так и неизбежную истину — Джарет бросил на Сару взгляд и тихо рассмеялся. — Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Любимый, как взору ты мил моему! — Король Гоблинов легко пропел строки и вскинул голову к звездам. — Твоя красота возбуждает меня, — он умолк, размышляя о чем-то. — Думаю, этой ночью предпочту более смелую версию. — Другой смешок. — И думаю, что знаю, почему, — его слова прозвенели в воздухе серебряными нитями, прежде чем раствориться.

Шелестя сухими ветвями, сквозь лес пронесся порыв ветра, а затем все смолкло.

— Тебя я люблю и пленяет твой стан, — так тихо произнес он, что Саре пришлось напрячься, чтобы уловить слова.

— Но песня не закачивается на этом, любовь моя.

Он улыбнулся, и бусинки крови скатились с его губ.

— Что… что говорится дальше? — прошептала Сара.

— Ты не помнишь? — улыбка на лице Короля Гоблинов стала шире. — Тогда услышь мое самое сокровенное желание во всех мирах, моя возлюбленная, моя леди, моя невеста. — Он вознес к верху руки в куртуазном жесте, расправив складки плаща, и пропел:

— Ich liebe dich, mich reizt deine schöne Gestalt. Und bist du nicht willig, so brauch ich Gewalt.

Замерев от страха и холода, Сара ждала.

— Люблю тебя, облик прельстил меня твой. Согласен иль нет, только будешь ты мой, — глаза Короля Гоблинов пылали, заворожив Сару.

Повисшая тревожная тишина казалась почти осязаемой.

Джарет приподнял бровь, когда понял, что придется объяснять смысл сказанного.

— Gewalt. Сила. Насилие — хотя это не совсем точно. Мощь. Власть… — он явно наслаждался ситуацией. — brauchen перевести достаточно трудно. Дословно будет звучать как: «я силу применю», но этой трактовке не хватает некоторой…. Определенности. Тебе так не кажется?

Когда Сара не ответила, Джарет хищно улыбнулся, блеснув острыми зубами.

— Почему так тиха, милая? Или идея тебя не прельщает? Потому что… — Он протянул руку и в ладони, затянутой в перчатку, материализовалась хрустальная сфера. — В эту самую темную ночь из всех ночей, когда ты стала взрослой и слушала мою любимую песню…

Все еще улыбаясь, он задумчиво изучал кристалл.

— Должен сказать, мне очень нравится эта идея.

Сара вздрогнула.

— Нет.

— Нет? — на его губах застыла холодная улыбка. — Ах, драгоценная, почему «нет»?

— Нет, — срывающимся голосом повторила Сары. — У тебя нет власти…

Быстрее мысли, Джарет оказался перед ней, обжигая кожу холодным дыханием. Сара с ужасом поняла, что кровь на губах замерзла, не позволяя проронить ни слова.

— Ну, ну, не произноси этого, любовь моя, — предостерег Король Гоблинов. — Может я и не властен над тобой, но у меня есть власть над ветром и снегом, над солнцем и луной, над звездами. Дважды за сегодняшний вечер ты соприкоснулась с моей магией и наслаждалась солнечным теплом и сиянием луны. И только в третий раз твой разум смог осознать происходящее. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе сбежать, теперь, когда ты стала женщиной, когда внимала моей любимой песни, — его бархатный голос зазвучал ниже. — Теперь, когда я вновь узрел твою красоту и впервые вкусил ее?

Джарет наклонился и слизнул замершую кровь с губ Сары, а затем поцеловал…

Крик ужаса застрял у Сары в горле; Джарет улыбнулся ей в губы, очертил пальцами линию челюсти до уха, затем скользнул ладонью на плечо. Его прикосновения обжигали холодом, несмотря на перчатки.

— Сара, — Джарет немного отстранился. На его губах играла ленивая довольная улыбка. Он убрал ладонь с плеча, чтобы перехватить кристалл, все еще танцевавший в другой руке взглянул девушке в глаза. — Мы оба знаем, чем заканчивается эта песня.

С каждой секундой Саре становилось труднее дышать — холод проник в легкие, проморозив горло. Она отчаянно замотала головой.

— Правда? Какая жалось, что ты приняла мой подарок и слушала мою любимую песню, не зная, что они значат для твоего будущего, — Джарет перестал улыбаться, его лицо стало похожим на маску. — Я предлагаю тебе прочитать окончание, дорогая. Или я спою тебе, когда мы встретимся вновь.

Корона из звезд сверкала и переливалась, бросая в темноту отблески, когда Джарет протянул Саре кристалл.

— Du liebes Kind, komm, geh mit mir … Дитя дорогое, пойдем же со мной… Хотя ты больше не ребенок, нет, и это прекрасно… — он ловко перекатывал кристалл в ладони, пока тот не начал сиять. Сара отшатнулась назад, и ветви тут же обвились вокруг рук и ног.

— Пойдем, Сара. Ты можешь пойти со мной сейчас, по своей воле. Или я приду за тобой позже, но тогда, боюсь, тебе придется испытать много боли. Так или иначе, ты пойдешь со мной, — Джарет оскалил острые зубы. — В любом случае ты станешь моей.

Сара не могла дышать.

«Нет, — собственный голос отдался эхом в голове, когда она попыталась закричать. — Нет. Нет!»

* * *

Нет!

Сара вскрикнула и упала на колени. Девушка слепо зарылась пальцами в снег, тяжело дыша.

— Сара! — раздался испуганный голос Тоби. — Что случилось?

Волна паники накрыла Сару, она не могла дышать.

— Сара! Сара! — Тоби неловко затряс ее за плечи. — Перестань! Что случилось?

— Тоби… — выдохнула она.

Успокойся, успокойся, ты пугаешь его, это просто головокружение, нет, нет, он идет за тобой, нужно убираться отсюда, беги, беги, беги!

Вскочив на ноги, Сара схватила Тоби за руку и кинулась к машине.