Что с вашей палочкой, мистер Уизли? (джен)

Гарри уткнулся носом в землю в саду у Норы, едва не переломав ноги о клетку с Хедвиг. Перемещение порталами грозило стать его самым нелюбимым видом магического транспорта.

— Гарри, дорогой, как ты быстро! — всплеснула руками миссис Уизли, углядевшая его приземление в открытое окно кухни. — Я думала, ты появишься не раньше обеда… Давай хоть мороженого тебе сообразим!

— Спасибо, миссис Уизли! — улыбнулся Гарри, отряхивая вытертые спортивные штаны, и тут же открыл клетку, выпуская взъерошенную Хедвиг на волю. — Рон у себя?

— У него занятия с репетитором, как раз успеешь перекусить, пока закончит, — сказала миссис Уизли, левитируя его багаж в дом.

Локхарт после фиаско в конце учебного года был уволен с позором и теперь таскался в суд, как на работу, по поводу многочисленных обвинений в мошенничестве. За нападение на Рона бывший профессор попал на приличную компенсацию и теперь по решению суда оплачивал своей жертве частных преподавателей, чтобы бедняга не пошел во второй раз на первый курс.

Гарри считал, что прошлый год, пусть и прошел кошмарно, как какой-то фильм ужасов, завершился удачно. Героический Рон спас сестру, наказал злодея и получил девушку, а Гарри получил немного злорадной мести и восстановил пошатнувшуюся репутацию. Он все еще был уверен, что Гермиона в Больничном крыле соврала, но Рон был будто бы не против… И потом, на их курсе еще никто ни с кем не встречался, так что это были дополнительные баллы крутости, а для Рона (до потери памяти — так точно) были очень важны баллы крутости. Вишенкой на торте оказалась встреча с Люциусом Малфоем: Гарри пригрозил, что Том Риддл, если Рон ему прикажет, начнет сплетничать, и все сразу узнают, кто именно подкинул опасный артефакт школьнице. Но они промолчат, если мистер Малфой будет себя хорошо вести и в качестве жеста доброй воли… освободит своего домового эльфа. Дамблдор, который был свидетелем этого разговора, от себя добавил, что одного этого инцидента с дневником Волдеморта достаточно, чтобы заново открыть дело о причастности некоего лица к террористической группировке «Пожиратели Смерти», и что школе не помешало бы квиддичный инвентарь и кухонный персонал подновить. Крыть Малфою было нечем, и теперь Добби счастливо пасся на кухне Хогвартса, получал зарплату и больше не пытался спасти Гарри жизнь, что не могло не радовать.

Тем временем большую часть каникул Гарри опять провел на Тисовой улице, и это мог быть сущий кошмар… Но вмешался случай.

Уизли выиграли денежный приз от «Ежедневного пророка» и ломанули на две недели в Египет, но провозить джинна через границу было незаконно, а запирать его в Норе — не особо безопасно. И поскольку Гермиона, самая разумная из их троицы, поехала во Францию с родителями, Рон незатейливо послал Риддла и его расписной кофейник к Гарри. Наследник Слизерина, который все еще выглядел и вел себя как чрезмерно драматичный шестнадцатилетний подросток, воплотился в комнате у Гарри, с опасением посмотрел на соткавшуюся у него над головой грозовую тучу, поежился и сказал, что в этом доме даже чихнуть не сможет, потому что защита его тут же разорвет на мелкие духовные кусочки, и не хочет ли Гарри, часом, отправить его куда-нибудь еще, ну пожалуйста?

Гарри кинул в него старыми комиксами Дадли, посоветовал говорить потише, чтобы дядя Вернон не попытался облить кофейник бензином и поджечь — он мог, — а затем поинтересовался, что защита думает насчет невинных шалостей. Дядя Вернон говорил, что тетушка Мардж собирается в гости, а Гарри не хотел видеть тетушку Мардж. Тетя Петунья тоже, если бы говорила откровенно на этот счет, не хотела видеть тетушку Мардж. Даже Дадли радовался не встречам с тетушкой Мардж, а бумажкам с изображениями королевы Елизаветы, на которые эти встречи были богаты.

Риддл, который мог становиться невидимым и двигать предметы силой мысли, мог бы сойти за полтергейста, немного понервировать Дурслей, и тогда дядя Вернон всеми правдами и неправдами отговорил бы свою сестру от поездки.

— То есть, ты хочешь, чтобы я хлопал дверьми, включал радио во внеурочный час и разговаривал с ними из невидимости? — Риддл поднял бровь, изображая, как же сильно он не впечатлен.

— Ага, — не поддался на провокацию Гарри. — В прошлом году они были не в курсе, что нам нельзя колдовать летом, и я отлично развлекался, пока меня домовик не подставил, и мне письмо от комиссии по злоупотреблению не прилетело.

— Разве это не твоя семья? — уточнил Риддл.

— Да, но они не очень милые, — пожал плечами Гарри. — И потом, тебе же все равно делать нечего.

«Полтергейстом» Риддл был достаточно ленивым: пару раз поиграл в приставку Дадли (Гарри пришлось втихаря показывать ему, что делать), иногда включал по ночам MTV и канал с криминальными новостями, один раз выдернул из-под Дадли стул. Дурсли нервничали и, как водится, обвинили во всем Гарри, но тот только напомнил, что никаких писем насчет применения магии вне школы им не приходило, и «предположил», что в его чемодан в школе мог вцепиться какой-нибудь призрак с хулиганскими наклонностями. Тетя Петунья и дядя Вернон уже начали втихаря обсуждать, насколько этому дому поможет экзорцист и охотники за привидениями, и что Мардж в этом году лучше бы не приезжать в Литтл-Уингинг. Гарри, тихо радуясь, потирал руки.

За два дня до теоретического приезда тетушки Мардж, когда семейство Дурслей плюс Гарри (относительно) спокойно завтракали, по телевизору крутили клип Мадонны «Как молитва», и Риддл вдруг едко сказал из невидимости:

— Мне кажется, эта песня не про любовь к Иисусу, а про минеты.

Тетя завизжала, дядя Вернон вылил на себя с пинту горячего кофе, Дадли пулей вылетел на улицу. Гарри хохотал, закрыв чудовищно покрасневшее лицо руками.

Спустя час дядя уже грузил чемодан в машину. Скажи Мардж, что у мальчишки какой-то опасный вирус, инструктировала его тетя Петунья. Вернон, так жить нельзя, я попробую связаться с этими, чтобы от призрака избавились, поживете у Мардж пару недель.

Когда машина отъехала, Гарри с сомнением посмотрел на тетю Петунью.

— Вы хотите одолжить мою сову, тетя Петунья?

— Пока нет, — мрачно сказала тетя, снимая трубку и набирая номер — Гарри только успел заметить, что звонок был междугородний. — Здравствуй. Петунья Эванс, у меня в доме какой-то паразит завелся, по твоей части. Не как семьдесят пятом, но похоже. Литтл-Уингинг, Тисовая улица, четыре. Когда будешь? Жду.

Гарри почувствовал легкое беспокойство. Про Риддла и его прокол с рабством пока мало кто знал… И потом, тетя же всегда волшебников терпеть не могла? И какие волшебники умеют пользоваться телефоном?! Кроме Гермионы и чудаков вроде Артура Уизли, конечно.

— Эм… тетя? И много у вас знакомых волшебников, которым можно вот так просто позвонить? — протянул Гарри.

— Нет, — лаконично ответила тетя.

Гарри уже успел узнать на ее лице выражение «и не задавай мне вопросов, мальчик» и пошел на кухню, прибирать оставшийся после последнего прикола «полтергейста» бардак.

Он уже подумывал, как бы незаметно отослать Хедвиг с кофейником из дома, полетать и вернуться, когда раздался звонок. Что было странно, потому что волшебники обычно стучали. Тетя Петунья открыла дверь, и Гарри почувствовал, что его челюсть направилась в сторону пола.

Черные остроносые сапоги с металлическими пластинами, черные джинсы, черная косуха, черная фанатская футболка Black Sabbath. И поверх этого вышедшего из семидесятых прикида — прекрасно знакомая Гарри ненавистная рожа профессора Зельеварения в окружении знакомых сальных волос, которые в сочетании с косухой несли внезапный флер многодневных рок-фестивалей, а не проблем с гигиеной.

— Ну привет, — процедил Снейп, оглядывая прихожую. Гарри он пока, будто бы, не заметил. — Дом с белым заборчиком в пригороде и никакой работы? Смотрю, все твои мечты сбылись.

— А твои — нет, раз я до тебя дозвонилась, — в тон ему ответила тетя Петунья, и Гарри впервые в жизни почувствовал легкую гордость за свою тетю.

— Эм… Откуда вы друг друга знаете? — осторожно подал голос Гарри.

Лицо профессора Снейпа скривилось, словно он не рассчитывал застать Гарри. Тетя Петунья пожала плечами:

— Жили по соседству. Это Северус Снейп, лучшая подружка твоей мамы.

— ВЫ?! — Гарри вытаращился на Снейпа, который выглядел крайне недовольным этим развитием событий.

— Постой, вы что, знакомы? — нахмурилась тетя Петунья.

— Профессор Снейп преподает в Хогвартсе, — на автомате ответил Гарри, все еще пытаясь осмыслить фразу «лучшая подружка твоей мамы».

— В Хогвартсе? — вдруг захихикала тетя Петунья. — Вот это анекдот, что ты там можешь преподавать? Как быть расистом?

— Поттер, отвернись и закрой уши, или я сотру тебе память, — раздраженно сказал Снейп.

Гарри тут же отвернулся, заткнув уши пальцами, но он отвернулся в сторону серванта, и поэтому отлично видел в отражении, как его профессор Зельеварения поворачивается к его тете, поднимая два средних пальца, и с очень очевидной артикуляцией выговаривая посыл в далекое путешествие, который на ТВ обязательно бы запибикали. Тетя Петунья, не медля ни секунды, сняла с ноги тапок и в ответ съездила Снейпу по лицу. Профессор тут же схватил ее за волосы, и Гарри было подумал, что надо повернуться и… что он мог сделать? Вцепиться ему в руку зубами? Но тетя Петунья среагировала быстрее и ударила Снейпа локтем в пах. Гарри тут же зажмурился, чтобы профессор не узнал, что он все видел в отражении, и не придушил его как единственного свидетеля.

Поправка: теперь Гарри гордился своей тетей очень сильно.

В итоге ему, конечно, пришлось объясниться: что Рон прислал ему своего джинна на время поездки в Египет, и что Гарри выпускал его погулять, и что тете Петунье все равно никогда не нравилась тетушка Мардж, потому что мисс Дурсль и сама та еще свинина, а бульдоги ее — и того хуже. И — для тети Петуньи — кто такой, собственно, этот джинн. На этом моменте Риддлу пришлось явить себя и представиться. Снейп за всю эту историю предсказуемо пообещал вывести Гриффиндор в минус на двести баллов в первый же учебный день.

— Так вы правда дружили с моей мамой… сэр? — недоверчиво спросил Гарри, пока тетя Петунья договаривалась по телефону насчет доставки кеги лагера из ближайшего паба в качестве альтернативного способа оплаты «за беспокойство».

Глаза все время косили в сторону надписи «Black Sabbath», выглядывавшей из-под косухи. Гарри подозревал, что теперь, когда будет видеть, как Снейп шатается по коридорам Хогвартса огромной, мрачной летучей мышью, ему будет мерещиться не мелодия из «Бэтмена», а рифф из «Iron Man».

— И что? — процедил Снейп.

— Да мне в конце первого курса Хагрид альбом с фотографиями родителей собрал, вас даже на свадьбе нет.

— Во-первых, я не хотел идти к ним на свадьбу: папаша ваш, Поттер, мудак, и друзья его — мудаки. Можете у вашей тетушки спросить, почему она покинула торжество в первые пятнадцать минут. — Снейп недовольно засопел, что-то вспоминая. — Во-вторых… к несчастью, я фотографировал этот кошмар. Всегда пожалуйста.

Оставшуюся неделю до возвращения семейства Уизли из Египта Гарри провел в компании с тетей, которая пользовалась возможностью не ликвидировать бардак за Дадли и дядей Верноном на ежечасной основе и шаталась по чайным посиделкам с соседками, и Риддлом, который перестал прятаться и громко издевался над Гарри, тыкая в пунктуационные и орфографические ошибки в его сочинениях.

Теперь, подъедая мороженое, пока миссис Уизли где-то во дворе загоняла кур в сарай, и поглядывая на сверкавший узорами в углу разделочного стола кофейник, Гарри вздыхал с облегчением, потому что скучающий школьник-Темный Лорд наконец будет доставать кого-нибудь другого.

— Не могу больше сидеть, у меня сейчас отвалится жо… — громко возвестил спускавшийся по лестнице Рон. — О, Гарри! Здорово, друг!

Гарри обнялся с Роном — тот улыбался по-братски тепло, словно никто не стирал ему память, и был на редкость спокоен. Наверное, ему на фоне всей истории с потерей памяти перепало столько внимания от родителей, сколько он в жизни своей не получал, предположил Гарри.

— Рад видеть, что у тебя все в порядке, — сказал Гарри прежде чем всучить Рону кофейник. — Забери у меня наконец эту сволочь.

— Что он сделал? — деловито поинтересовался Рон.

— Заслушал до дыр весь тетин винил, плясал под религиозную рок-оперу какой-то стремный чарльстон…

— Чего, прости?

— Еще увидишь, я сомневаюсь, что отсутствие аудиосистемы и кабельного его остановит, он уже знает все слова. Посмотрел «Звездные войны», сказал, как сильно ему не понравилось, но теперь шутит на тему этого фильма, и это жутко.

— Например?

— Там фишка в том, что злодей оказывается отцом главного героя. «Ты как с отцом общаешься, юноша», вот это все. Издевался над качеством моей домашки. И достал, скотина, ныть, как ему хочется в нормальное тело — поесть, покурить, выпить, и, простите, подрочить.

— Что-о-о-о? — возмущенно выдохнула миссис Уизли, которая только вернулась из сада и успела услышать последнее предложение. — Этот негодяй тебя не растлил?!

Как, однако, люди меняются — Гарри еще помнил, как маму Рона от упоминания имени «лорд Волдеморт» корежило. А теперь — пожалуйста: «этот негодяй».

Рон с сомнением посмотрел на кофейник и коротко приказал:

— Вылазь.

Риддл вихрем вылетел из тонкого носика. Школьная форма ему страшно наскучила: в этот раз он навоображал себе черный приталенный костюм в стиле Гамлета. Костюм был архаичный и нелепый, но Риддлу очень шел, что Гарри считал страшно несправедливым.

— Какое же ты трепло, сын мой, — зубасто улыбаясь, сказал Риддл, прежде чем повернуться к пышущей гневом миссис Уизли. — Я никого не растлил, мадам. Я дух, мне нечем.

— Смотри у меня! — пригрозила ему миссис Уизли.

— Сам-то много разболтал, пока хозяин был в отъезде? — мрачно поинтересовалась Джинни, присевшая на последнем лестничном пролете. — Привет, Гарри.

С одной стороны, покушение на ее жизнь не прошло для Джинни бесследно: Рон писал, что она первую неделю в одном доме с Риддлом дергалась и явно чувствовала себя неуютно. С другой стороны — она целый год считала его другом и кем-то вроде своей жилетки для слез. Такое предательство бесследно не проходит. Гарри бы на ее месте, наверное, очень хотел бы дать мерзавцу в нос.

Риддл медленно повернул голову к Джинни, зловеще растягивая губы в мягкой улыбке.

— Я совсем не упоминал тебя. Меня до сих пор тошнит от твоего почерка и девчачьих проблем.

— Эй! — в один голос возмутились Рон и миссис Уизли.

Джинни не ответила. Она зло смотрела на Риддла, и у нее на пальцах раскручивался образ какого-то сглаза — одного из тех, которые не каждый взрослый умел выполнять, для которого не нужна была палочка.

— Да, почувствуй ненависть, — сверкнул глазами Риддл.

Гарри со стоном впечатал в лоб ладонь.

— Прекрати цитировать этот чертов фильм!

Джинни, словно выйдя из транса, моргнула и развеяла почти завершенный сглаз.

— Если тебе вдруг удастся заполучить настоящее тело для твоих низменных желаний, Том, — зло сказала Джинни, — ты будешь первым, на ком я опробую тот сглаз.

— Не жду меньшего от моей лучшей ученицы, — протянул Риддл.

Джинни запустила ему в голову тапком, но Риддл был условно бесплотен, так что тапок прилетел прямо Гарри в нос.

* * *

— Дети, — объявил мистер Уизли вечером тридцать первого августа, — завтра нас доставит на вокзал министерский транспорт, прибывают ребята всегда вовремя, так что будьте готовы к девяти утра, хорошо?

— С какой радости нам оказывают такую честь? — справедливо заметил Фред.

— Это из-за поисков Сириуса Блэка, — вздохнул мистер Уизли.

Гарри, не удержавшись, пошутил:

— Он не на меня охотится, случайно?

Из-за отъезда Дадли и дяди Вернона и внезапных открытий в лице «профессора-Снейпа-друга-мамы» Гарри в эти каникулы общался с тетушкой чуть больше обычного. «Опасного беглого преступника», которого показали по ТВ, она не сразу, но опознала.

Мистер Уизли резко побледнел, и Гарри понял, что попал в точку.

— Что, серьезно? — простонал Гарри. Ну его, ни одного спокойного года! — Он хочет отомстить за то, что мама в школе наслала на него проклятие импотенции?

— Э… Что, прости? — с округлившимися глазами переспросил мистер Уизли.

«Татуированного любителя каблуков и бусиков», как выразилась тетя Петунья, Гарри с некоторым трудом узнал в отцовском шафере, когда пересматривал альбом. В молодости Блэк был мужиком красивым и эпатажным — буквально потерянный брат Планта и Боуи. В ретроспективе Гарри понял, что по меркам уличной моды семидесятых, на которые пришлась молодость его родителей, шокировавший его наряд для «выхода в магглы» профессора Зельеварения был бы вполне в тему.

— Тетя рассказала, — пожал плечами Гарри. — Его же по маггловскому телевидению показывали. Удивилась, что он, оказывается, сидел все это время, а не спился. Но тут я ей не особо верю, она и моих родителей до моих одиннадцати лет алкашами называла.

— По официальной версии, Сириус Блэк — правая рука Сам-Знаешь-Кого, — осторожно сказал мистер Уизли.

— И он был у отца шафером, — сказал Гарри. Год назад он бы разгневался, он бы спрашивал, как это получилось… Но лимит удивления за это лето, начиная со спуска в Тайную Комнату, он уже исчерпал. — Если честно, после того, как оказалось, что Снейп с моей мамой в школе дружил, я уже ничему не удивлюсь. Как думаете, Блэк хорошо играет в шахматы?

Гарри уже просек фишку: с какой бы злобной штукой они бы ни столкнулись, в конце года Рону приходилось играть в шахматы не на жизнь, а на смерть.

* * *

— Вроде и выехали заранее, а свободных мест — кот наплакал, — сокрушалась Гермиона, пробираясь сквозь переполненный вагон.

Огромный рыжий кот с приплюснутой мордой, которого она сжимала в объятиях, смотрел через ее плечо немигающим взглядом на правый карман Рона, где трясся больной, лысеющий Скабберс. Сам Рон не видел этого хищного взгляда, потому что был занят: тащил сразу два чемодана, свой и Гермионы, который он еще на платформе непоколебимо отобрал. Гарри про себя думал, что Гермиона выбрала питомца под стать своему парню: рыжего, уютного снаружи, опасного внутри.

Риддл, снова сменивший образ Гамлета на образ старосты, которого Рон послал вперед, на разведку, помахал им от купе в конце вагона и (с явным удовольствием) шуганул пару первокурсников, чтобы те искали себе места в другом месте.

Когда они дошли до купе, оказалось, что один (неожиданно взрослый) пассажир там уже был. Но он спал, завернувшись в плащ, а Риддл тем временем уже копался в его вещах.

— И чем это ты занимаешься? — возмущенно прошипела Гермиона.

— Я — не физическое лицо, меня нельзя привлечь к ответственности, — беззаботно ответил Риддл, просматривая какие-то бумаги. — Поздравляю, это ваш новый преподаватель Защиты, и у него даже есть научная степень по нужному профилю. — Он кинул дипломы нового профессора в чемодан и закрыл крышку. — С другой стороны, если и этот захочет на вас напасть, обезвредить его будет сложнее.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — мрачно сказал Гарри.

Рон достал палочку и Левиосой загрузил все чемоданы на полки. Программу первых двух курсов ему начитали неплохо, хотя оплаченные Локхартом репетиторы явно предпочитали эффективность академичности. Преподаватель Заклинаний, например, заставлял его начитывать скороговорки, аргументируя тем, что со всякими невербальными заклинаниями можно не заморачиваться, если скорость твоей речи составляет больше трехсот пятидесяти слов в минуту.

Когда они расселись, Криволап медленно потянулся лапой к карману Рона. Рон, заметив это, шлепнул его по лапе.

— Отстань ты от него, животное, он больной! Дай крысе помереть спокойно. — Рон поднял взгляд на Гермиону, которая пыталась оттащить Криволапа подальше от него. — Ты забыла его покормить, или он один из тех котов-маньяков, которые убивают ради веселья?

— Надеюсь, это просто профдеформация, — сказала Гермиона, засовывая кота в корзинку. — А вот миссис Норрис действительно похожа на серийную убийцу.

Гарри фыркнул в кулак. На сцепленные мизинчики Рона и Гермионы он старательно не смотрел — если быть честным, он сомневался, что они делали что-либо кроме как держались за руки, но все равно немного им завидовал.

— Чаю бы… — вздохнул Рон, глядя на собиравшуюся на улице пасмурную серость.

— Если бы кто-то дал мне палочку, — намекнул Риддл. — Я мог бы что-нибудь с этим сделать.

Несмотря на громкое «джинн», дух школьника-Волдеморта был ни разу не всесилен: он мог аппарировать, передвигать предметы, не прикасаясь к ним, читал текущие мысли окружающих, но для чего-то более серьезного ему нужна была палочка, как любому волшебнику. Чай семейству Уизли, когда Рон озвучивал такое желание, он заваривал ручками.

— Ты же говорил, что еда относится к пяти исключениям кого-то там, — ехидно протянул Рон.

— Гэмпа, — сказал Риддл. — Но к ним не относится мелкое воровство. Мы еще не выехали из Лондона, я могу призвать упаковку чая из ближайшего дома.

— Какая же ты шпана, — покачала головой Гермиона и полезла в свой чемодан. — Не нужно ничего красть! Я всегда беру с собой термос.

— Ты же запретил ему красть палочки? — поинтересовался Гарри у Рона.

— Естественно, — пожал тот плечами. — Только если кто-то, кого я одобрю, даст временно попользоваться, добровольно. А он еще и нос воротит — ива моя ему не нравится!

— Ивовые палочки — для хаффлпаффцев, — презрительно фыркнул Риддл, складывая руки на груди.

— Знаешь, у моей мамы была палочка из ивы с волосом единорога, — сказал Гарри, и Рон, глядя на вытянувшееся лицо Риддла, захихикал Гермионе в плечо, да так, что та чуть не разлила чай.

Риддл плохо воспринял историю о двадцатилетней волшебнице маггловского происхождения, которая умудрилась поймать на слове темного мага, который на тот момент больше десяти лет наводил ужас на всю магическую Великобританию.

— Тебе, наверное, моя подойдет при случае, — хмыкнул Гарри, принимая у Гермионы чай в стаканчике. Стаканчик изначально был бумажный, но Гермиона экспромтом трансфигурировала картон в фарфор, чтобы чаепитие было более цивилизованным. С формой, правда, ничего не вышло: они должны были подробнее разобрать этот момент ближе к концу третьего курса. — В моей палочке перо того же феникса, что и у тебя.

Риддл озадаченно посмотрел на него и медленно ответил:

— В моей палочке не перо феникса. С чего ты это взял?

Гарри подумал, какова вероятность, что Олливандер забыл за давностью лет, что и кому продал, и зачем ему захотелось бы врать Гарри по поводу палочки. «Палочка-сестра палочки темного мага, убившего твоих родителей» — так себе реклама.

— Олливандер сказал. Тис и перо феникса, — просто сказал Гарри, надеясь, что Риддл прояснит ситуацию.

— Интересный факт, — вклинилась Гермиона в их переглядки. — Каждый третий волшебник ломает или теряет свою первую палочку еще в Хогвартсе и приходит к Олливандеру за новой. Мало кто проживает всю жизнь с одной палочкой.

— «Каждый третий» есть даже в этом купе, — хмыкнул Рон, указывая на себя.

— А, — выдохнул Риддл, складывая пальцы домиком под подбородком. — Логично. Последнее, что я помню перед заточением — это убийство моих богатых, чопорных и надменных папочки, деда и бабки. — Гермиона подавилась чаем — ну да, ее не было в Тайной Комнате, и разглагольствований Риддла на этот счет она не слышала. — Возможно, я избавился от палочки, чтобы это дело не связали со мной. Или она перестала мне подходить после этого. Наверняка какое-то время после убийства я был в шоке. Тис — дерево колдомедиков-реаниматологов и убийц.

— А ты не передергиваешь? У моей сестры палочка из тиса, — сказал Рон, которого пафосные монологи Риддла с самого начала не впечатляли.

— …ее выбрала палочка из тиса, серьезно? В одиннадцать лет? — моргнул Риддл, которому явно стало неуютно. — Я думал, что она ей в наследство досталась.

— И откуда у тебя вообще вся эта информация… — проворчал Гарри.

— Методичка Олливандера. В школьной библиотеке. Кроме меня ее никто не читал?

К обеду за окном зарядил дождь. Гарри, Рон и Гермиона неспешно допили чай из термоса, Риддл тиснул из чемодана Гермионы учебник по Прорицаниям — сказал, что в его время этого предмета не было, — и у Гарри появилось подозрение, что директор-то действительно не шутил по поводу любви Темного Лорда к гороскопам. Новый профессор Защиты, некий Р. Дж. Люпин, как сообщал его чемодан, пока так и не проснулся.

Когда совсем стемнело, поезд вдруг затормозил.

— Еще слишком рано, — сказала Гермиона, выглядывая в окно. — Кажется, кто-то хочет сесть на в поезд?.. Я не уверена, слишком темно…

— Позволь мне, — насмешливо сказал Риддл и высунул голову из окна, прямо через стекло.

Гарри понял, что что-то не так, когда учебник по Прорицаниям упал на стол, прямо сквозь руки Риддла. Через полсекунды он вернул голову в купе и вжался в сиденье. На нем лица не было.

— Дементоры. Там дементоры. Твою м-м-мать. Будите профессора, срочно!

— Что…

— Эти существа питаются эмоциями и душами! — рявкнул Риддл, на последнем слове указав на себя. — У меня сейчас нет физического тела в качестве барьера, я для них еда, и даже если бы у меня была палочка — я не умею вызывать Патронуса! Уизли, ты можешь дать мне побыть в твоем теле, пока они не уйдут?!

Свет в вагоне погас.

— При условии, что ты освободишь мое тело, как только они уйдут на безопасное для тебя расстояние — разрешаю, — оттарабанил Рон, уже привыкший общаться со своим невольным джинном, словно с желавшим выжать из него последний кнат гоблином.

— Спасибо, — едва слышно прошелестел Риддл в темноте.

— Люмос!

Купе осветил огонек палочки нового профессора, которого как раз добудилась Гермиона.

— Профессор, в поезд садятся дементоры, — сказал Рон, хотя Гарри слышал, что интонации были не его. — Вы же можете дать им понять, что их здесь быть не должно?

— Вот тебе и с корабля на бал, — помотал головой профессор. — Никуда не выходите.

Он вышел из купе, и Гарри услышал сквозь закрывшуюся дверь команду разойтись по купе и запереть двери.

Стало холодно. В голову полезли неприятные воспоминания. Охота на Гарри… мерзкие комментарии профессора Снейпа… Жуткое змеиное лицо на затылке профессора Квирелла… Мертвый единорог… Пауки… Неподвижная Гермиона на больничной койке… Риддл мило улыбается и говорит, что Джинни уже не очнется… Рон спрашивает, кто он такой…

У двери в купе появилась завернутая в плащ фигура, и Гарри немного привыкшими к темноте глазами увидел, как Рон со стоном сполз на пол и затрясся, будто в судороге.

— Рон! — встревоженно воскликнули одновременно Гарри и Гермиона.

— Риддл… сука… предупреждать надо… — сквозь стиснутые зубы выдавил Рон, болезненно жмурясь, и обмяк.

По коридору пронеслось ослепительно сияющее нечто на четырех лапах, будто кусая завернутые в плащи фигуры, и те ускользали, словно и правда боялись сотканных из света зубов.

Гарри не смотрел на битву дементоров с… чем бы это ни было. Он бил Рона по щекам, пытаясь привести его в себя. Гермиона всхлипывала, вцепившись Рону в плечо так, что должны были остаться синяки, и повторяла его имя снова и снова. Последний дементор покинул вагон, зажегся свет, и Рон открыл глаза, заходясь сухим кашлем. Риддл вылетел из его тела, как только поезд тронулся.

— Что случилось? — сердито спросил Гарри. — Почему Рона так вырубило?

Рон ответил вместо Риддла, который, казалось, был чем-то потрясен до глубины души:

— Технически, вырубило не меня, вырубило его. — Он оглянулся на своего джинна и покачал головой. — Чувак… У тебя не воспоминания, а…

Рон выругался, и миссис Уизли обязательно вымыла бы ему рот с мылом за такие слова, если бы слышала. Гермиона нервно засмеялась, наконец разжимая пальцы, и Рон, болезненно поморщившись, потер плечо и поднялся с пола.

— Так не должно было быть… — прошелестел Риддл, невидящим взглядом упершись в собственные ладони. — Когда я был в своем теле, они на меня не действовали… Да, я не мог вызывать Патронуса, но в моем теле… я ничего не чувствовал, они будто принимали меня за своего. — Он обнял себя руками, словно стараясь стать меньше, и продолжал бормотать, разговаривая сам с собой. — Я ведь не знал, где его искать, это вышло случайно… Когда я шел туда, я не собирался… я не хотел никого убивать…

Дверь в купе открылась: вернулся профессор Люпин.

— Все живы? — спросил он, окинув взглядом купе. Он вытащил из кармана пальто плитку шоколада и зашуршал оберткой. — Оправиться после встречи с дементорами помогает шоколад, подставляйте лапки.

— Ему нужнее, — кивнул Рон в сторону свернувшегося в комок у окна Риддла, — но он, вроде как, кушать не может.

— А. Так это и есть тот джинн, о котором предупреждал директор Дамблдор, — поднял брови Люпин, но взгляд задержал не на Риддле, а на Гарри. — Ладно, ребята, вижу, вы молодцом, так что я схожу, переговорю с машинистом.

Шоколад он убирать не стал, и Гарри подумал, что под «разговором с машинистом» профессор имел в виду «утешу пару рыдающих от страха первокурсников».

Гарри, Рон и Гермиона расселись по местам. Риддл все еще выглядел едва живым.

— Жуткие создания, — поежился Гарри. — Вспомнил сразу все дерьмо, что случилось в моей жизни.

— Будто я осталась совсем одна, будто у меня никогда не было друзей, и никогда не будет… — кинула Гермиона.

— Мне-то вспоминать особо нечего после Обливиэйта, — пожал плечами Рон. — Просто стало… жутко. А потом я увидел то, что видел он, — Рон кивнул в сторону Риддла, — и меня просто снесло. Говоришь, никогда не действовали на тебя? Так почему сейчас?

Риддл встрепенулся, вынырнув из транса. Он задумчиво посмотрел на Рона, явно стараясь поскорее забыть пережитый кошмар.

— Возможно, дело в том, что я был в твоем теле, а не в своем. Я уже давно подозревал, что кто-то из родителей баловался приворотными зельями. А тот, кто был зачат под приворотными… проклят. — Риддл невесело усмехнулся. — На меня не действуют дементоры, и не видят смеркуты, но я не могу вызывать Патронуса…

— Кстати, что это? — спросила Гермиона.

— Высшая магия, защита от дементоров, очень сложная в исполнении, — пояснил Риддл. — Для меня весь раздел светлой магии, которую Дамблдор любит называть «магией любви», недоступен. А, и у меня иммунитет от приворотных. Ведет немного, как от алкоголя, но не более. А теперь получается, что если я подселяюсь в чужое тело, проклятие снимается.

— Но тогда выходит, — заметил Рон, — что в моем теле наколдовать этого Патронуса ты сможешь.

— Да… — язвительно сказал Риддл. — У меня отлично получится наколдовать его из обморока, охеренная идея, Уизли, ты просто гений.

— Значит, мы просто будем держаться от дементоров как можно дальше, — закатил глаза Гарри. — Не знаю, как вы, а я не хочу встречаться с ними больше никогда.

* * *

— Ну охренеть теперь, — кисло сказал Рон, когда Дамблдор объявил, что Хогвартс по настоянию Министерства будут охранять дементоры. Риддл ждал его в кофейнике, в теплой гриффиндорской спальне, от греха подальше. — Эти твари мало того, что нашими эмоциями питаются, так еще и хотят сожрать моего джинна. Я не хочу быть тем, кто сообщит ему эту радостную новость.

— Пахнет подставой, — решительно сказал Гарри. — Блэк Блэком, но чует мой зад, что отправку в Хогвартс жрущих души чудиков мог проплатить Люциус Малфой, чтобы избавиться от свидетеля.

— Я составлю договор, а Перси проверит, он мастер формулировок, чтобы Риддл мог в кого-нибудь из нас быстро подселяться в случае опасности, — отстраненно сказала Гермиона, продолжая слушать речь директора. — Риддл и так наказан, а вот спускать Люциуса Малфоя с крючка я бы не стала. Заметили, какой Драко Малфой смирный в этом году? Еще ни разу никого не подколол, даже не пришел в поезде поздороваться.

Рон посмотрел на нее со сложным лицом и попросил:

— Гермиона, напомни, пожалуйста, что у нас за дела с этим Драко Малфоем, и как он выглядит?