Пиратская песнь (джен)

Всё пошло не по плану с самого начала.

Нет, погоня за ней не началась с момента пропажи. Зная, что её будут разыскивать, Вероника оставила письмо, сопровождающее пригласительный на бал близ Порт-Ройал, на видном месте. Начало погони будет направлено не в ту сторону. Никто не видел, как она едва ли не с разбега запрыгнула на корабль. Да и какая «она» — на шлюп прыгнул бойкий мелкий мальчишка в бандане и простой одежде. Всё складывалось отлично.

А затем она увидела тех, кого только слышала ночью. Хорошо, что они приняли её за оробевшего парнишку, дважды хорошо, что капитан провёл ей экскурсию по кораблю, трижды — что не пришлось объяснять никому свою молчаливость. Но это была худшая команда из всех, что она когда-либо видела! В Санто-Доминго, притворяясь сиротой из приюта, чтобы лично познакомиться с обыденной жизнью простого люда, она видела рыбаков, которые выглядели лучше, чем этот… эта… это!

Команда, мягко говоря, выглядела откровенно никчёмной. Глядя на подобный сброд, Вероника едва находила в себе силы, чтобы не сказать чего-то лишнего. Даже такие убогие пираты — всё равно пираты. Да, с первым кораблём вышел блин комом, как их кухарка обычно говорила. Но кто сказал, что на ближайшем пиратском пристанище она не перебежит на судно получше? С капитаном из романов, а не этим…

— Обычно, друг мой… кстати, как тебя зовут? — поинтересовался капитан, пока едва ли не под руку сопровождал её по палубе.

— Моё имя Ник, сэр… капитан, — немедленно ответила она, чуть сбившись в конце.

Книги многозначительно помалкивали о порядках на борту пиратского суда. Капитан и старпом являлись первыми среди равных — об этом гласили все романы. А в мелочах наступало расхождение. Обращались ли к капитану по имени, или соблюдались правила субординации? Донья не стала рисковать, выбрав второе.

— Итак, Ник, — с добродушной улыбкой, полной здоровых зубов, продолжил Стид, — обычно, если пират не грабит — он не ест. Это сильно давит на психику. Поэтому я плачу команде жалование, стабильно, каждую неделю. Несмотря ни на что.

От таких новостей донья едва не оступилась. Впрочем, неподготовленные к постоянной качке ноги то и дело грозились подвести свою хозяйку. Будто не дочь адмирала, сестра двух талантливых моряков и потомок марсианки, способной своей особой походкой даже самую страшную качку преодолевать. Кровь в её случае основательно подвела.

Вслед за капитаном гордо вышагивал его писарь — Люциус Сприггс. Лицом он вышел куда более пригожим, чем все матросы судна. Да и аккуратная причёска с бакенбардами почти вызывала взаимную улыбку, но… Всё же что-то не то! Он выглядел, как бродяга, вёл себя, как побитая собака, и явно сам был не рад находиться на своей роли, что изрядно отталкивало от него Веронику.

— Конечно, не все прониклись этими нововведениями, — продолжал капитан, — но я организовал некоторые удобства, которые им понравятся. Зал отдыха!

Трюм, оборудованный для забавы по перебрасыванию мячика через натянутую сеть, высотой до половины человеческого роста, выглядел весьма воодушевляюще. Про такое Вероника никогда и нигде не читала, но идея отталкивать мячик через сетку странными плоскими дубинами казалась весьма увлекательной. В свете такого «удобства» шлюп начал выглядеть милым и даже романтичным судном. Сразу вспомнилась носовая фигура в виде единорога. Отец предпочитал классические образы греческих богинь, лица которых чем-то неуловимо напоминали матушку. Галка Марии щеголяла птицей. Единорогами ещё никто не славился.

Но всё же самым устрашающим членом экипажа в зале отдыха был раздражительный Чёрный Пит. Возрастом будто ровесник отца, лысый, морщинистый, как чернослив, и всегда презрительно недовольный. Удивительно, что никто не страшился с ним играть. Право слово, игроком он вышел незадачливым и никакие поддавки не сделали бы его победителем, но реагировал на своё поражение этот пират такими беспощадно грубыми проклятиями, что Вероника бледнела. Влюбиться во вспыльчивого грубияна, способного в любую секунду вызвать на дуэль — невозможная задача!

— Современнейшая уборная! — радостно продемонстрировал Боннет гальюн, и только вся сила духа не позволила Веронике вывернуть наружу всё съеденное накануне.

Нужник. Корабельный нужник. Корабельный мужской нужник. Корабельный мужской пиратский нужник. Он. Был. Ужасен. От вони резало глаза, а воздух вокруг ощущался липким и приставучим. Даже покинув зловонное помещение, она ощущала на своей коже, одежде и волосах этот тошнотворный смрад.

Но как же так? Да, раньше донья выходила в море как тщательно оберегаемый пассажир и только на отцовском галеоне, но не подозревала, сколь разительными могут оказаться отличия! Пиратский гальюн явил себя верхом отвратительного, с которым хочешь-не-хочешь, а приходилось мириться. От природного зова не сбежать. Даже в момент поспешного шага подальше от смрадного места, Вероника чувствовала, что скоро ей захочется посетить его по естественной нужде.

Что коробило ещё больше, в нужнике совершенно спокойно мылся в бадье Таракан — местный кок. Казалось, что вонь, от которой нос отказывался служить, этому человеку нипочём. Даже среди отвратительного смрада он не расставался со своим тесаком и ничуть не стеснялся своей наготы. Впрочем, а перед кем ему стесняться? Женщин на корабле нет, только краснеющий юноша Ник. На лицо кок выглядел немного пугающим. Причина заключалась не в мавританском происхождении, множестве уродливых шрамов по всему телу, отсутствию части зубов на жутковатой улыбке или клочковатых волосах, растущих и на голове и на лице. Или дело было как раз в этом.

— Ядрёный зал! — очередная тесная каморка вызывала больше вопросов, чем восхищения.

Крохотное пространство, заполненное немереным количеством ядер, которые частенько полировал странно шепелявящий матрос по кличке Швед. Он щеголял длинными светлыми волосами, которые ухитрялся держать в чистоте, перетягивая их узорной повязкой у лба, чтобы не падали на лоб. Одежду Швед носил розовую. Это выглядело почти очаровательным, если не думать, что именно могло послужить красителем для устойчивого бледно-красного оттенка. Да, донья ведала, что кровь обычно коричневеет, однако пират мог пытаться вывести её каким-то средством, способным вызвать розовый оттенок. Лицом Швед тоже не вызывал желания в него влюбляться. Слишком старый, хоть и значительно моложе отца, беззубый и, да — тоже некрасивый. Не капитан мечты, хотя волосы блондина вызывали искреннее восхищение.

— Музыкальная комната! — для пущего эффекта Боннет привёл Нику в трюм под верхней палубой именно в тот момент, когда комната была «в употреблении».

В основном в полутьме экипаж создавал свою музыку — грохотал всем, что хоть как-то могло создавать шум: половником по бочке, ложкой по бутыли в корзине, ладонями по деревянному тазу или двумя медными тарелками друг о друга. И всё же среди команды нашёлся смуглый кудрявый мужчина с музыкальным талантом по прозвищу Французик. В его лице, скрытом за чёрной щетиной, просматривалось что-то арабское и немного турецкое. Он казался даже по-благородному привлекательным, к тому же беспечно улыбался, когда начинал петь:

— Жизнь пирата — красота.

Я скажу и раз, и два —

Жизнь пирата хороша,

Хоть не стоит ни шиша.

Бей и режь, души, коли —

Жизнь пирата вся в крови

Жизнь пирата коротка,

Хороша ша-ши-шу-ша!

А вот сочинительство оставляло желать лучшего. Вероника почти наслаждалась его голосом, но старалась не вслушиваться в слова, стараясь снисходительно относиться к песнопевцу. Он не умел ни читать, ни писать, а все рифмы подбирал на ходу из скудного словарного запаса. Спустя несколько дней она даже безумно радовалась, что ни в одной из глуповатых песенок Французика она не слышала ни одного по-настоящему скабрезного слова, которых на борту хватало с лихвой. Он даже при первом взгляде казался неплохим мужчиной сердца, но не таким она представляла свою любовь. Совсем не капитан и едва ли когда-нибудь таковым станет.

«Камин?! На корабле? Как это? Разве такое может быть? Это ведь опасно!» — ошарашенно косилась она на совершенно ненужную и опасную часть самого роскошного места корабля.

— И, наконец, моя обширная библиотека! — с ослепительной улыбкой завершил экскурсию Стид в своей каюте. — В которой вся команда может свободно читать книги. По желанию я могу составить личную рекомендацию.

При виде этого шикарного, почти королевского великолепия Вероника улыбнулась. В окружении богатого изобилия она себя чувствовала почти как у отца на галеоне. Диего де Очоа очень ценил комфорт, и капитанская каюта была воистину роскошной. Однако он никогда не стал бы занимать половину стен стеллажами с книгами, и треть каюты ни за что не превратил бы в непомерную гардеробную с дорогими дворянскими одеждами. Но в остальном сходство имелось. Впрочем, чего лукавить, Вероника при виде книг загорелась. Хоть что-то приятное на этом корабле.

— Но сэр, читать умею только я! — привлёк внимание капитана Люциус, поставив юнгу Ника перед дилеммой — стоит ли раскрывать свои знания.

В выборе между полным сокрытием своей персоны и хоть каким-то удовольствием от чтения второе триумфально победило. Старательно пряча лицо, она робко подняла руку и негромко сообщила, что тоже умеет. В свете шока капитана, что остальная часть команды неграмотная, это признание осталось почти незаметным.

Как только экскурсия подошла к концу, Люциус выпроводил Ника на палубу и передал её под управление мистера Пуговки — старпома Мести. Отчего именно пират носил такое имя, девушка не отважилась спрашивать. Мистер Пуговка казался самым страшным морским волком на судне, а ведь помимо него были молчаливый Джим Хименез, прячущий бородатое лицо в тени и неплохо орудующий кинжалами, да Крошка Джон Фини — самый большой человек из всех, кого она когда-либо видела. Казалось, в его жилах текла кровь великанов из сказки. Что Джим, что Джон — оба не отличались дружелюбным нравом, выражая свою гостеприимность отсутствием порывов немедленно убить новичка. И всё же частично лысеющий и длинноволосый мистер Пуговка, несмотря на тщедушное телосложение, висящую кожу и внешне замученный вид, пугал одними глазами и улыбкой людоеда. Он даже носил при себе вставную челюсть с железными акульими зубами.

Слова старпома дали понять Веронике, что спать ей предстоит, как и всему экипажу, в гамаке. Либо в трюме, либо прямо на палубе, в зависимости от ситуации. В единственной каюте, не считая капитанской, уже обитали Олуванде и Джим. Какой бы замечательной эта каюта ни была, девушка туда не стремилась. В одиночку зелёному юнге хорошее место не занять, а сосед очень уж быстро сможет раскрыть её. Но спать вместе со всеми? В одном душном трюме или под дождём и ветром?! Казалось, что может быть хуже? А хуже стали щётка с ведром и приказ начинать драить палубу от кормы и до ужина.

Ни единого слова протеста от Ника не прозвучало. Припоминая шутливые слова старших братьев, что юнге пристало именно драить палубы, донья не решилась сказать что-то, кроме «так точно, сэр». Пришлось молча закатать рукава, понадеяться, что вскоре появится настоящий пиратский корабль с настоящим капитаном пиратов, а пока отыгрывать свою роль, вспоминать шуточки братьев и понимать, что правды в них скрывалось немало.

«Не сотри нежные руки о канаты, ме-ме-ме, или пока будешь драить палубы, бе-бе-бе!» — мысленно передразнивала она то ли Антонио, то ли себя, попавшую в эту не слишком приятную ситуацию.

С другой стороны было совсем не лишним присмотреться к экипажу, который на первый и второй взгляд выглядел обыкновенным сбродом. Да, немного пугающим, но всё же ничего грозного, благородного или флибустьерского в них не было. Неужели такое может хоть кого-то ограбить? Смех один! Да её старшие братья в период, когда Антонио даже десяти не было, и то казались более внушительной бандой, особенно если вспомнить их нападение на Виргинские острова. Навели шороху среди британцев! Отец наказывал сорванцов с долей гордости во взгляде.

— Тыш, не прхавильнош, дрхаишь палубу! — заявил ей Швед, удивив, помимо наблюдательности, ещё и особенностью говора. Казалось, у него во рту застрял ком каши, сквозь которую он пытается что-то ей сказать.

Этот любитель полировать ядра и сам драил палубу, но с другого конца. При виде неумелых потуг Вероники блондин, размахивая своими длинными волосами на ветру, решительно пошлёпал к ней, вылил всю воду из ведра на пол и вручил ей щётку.

— Вотш, теперхь дрхаишь, — авторитетно заявил он. — Двха рхаза хорошош!

— Спасибо, — кивнула она робко и решила не упускать момента для знакомства: — Я — Ник.

— Швхед. Дрхай палубу! В обхед рхазговорыш.

Знакомство состоялось практически хорошо. На радостях Вероника не жалея рук скребла вполне чистые доски щёткой. До самого обеда она старательно выполняла наказ Шведа, но справилась примерно до половины первого захода. И это притом, что ближе к закату появился Таракан и, обменявшись не самым чистым рукопожатием, присоединился к их общей работе. Шустрый кок справился с дневной работой за час.

— Как-то раз мне оторвало руку, — делился он историями, не слишком интересуясь, хочет ли кто-то их слушать. Для усиления эффекта он продемонстрировал своё правое плечо с уродливым шрамом и следами неумело наложенных швов. — Это было во время нападения на наш торговый кораблик пиратами. Я тогда был простым торговцем, и тут трах-ба-бах — взрывы, пальба, порох, что-то опасно шипит, как змея. Потом меня несколько раз швыряло то в воду, то в лодку. Нихрена не слышал ещё неделю. Всё перед глазами вертелось. Смотрю — а руки тю-тю! Видать, не взрывом, а чьей-то железкой. Лежит на палубе, а я лупаю на неё, обалдевший. Беру руку, беру нитку с иголкой и начинаю пришивать на место. Мне кричат, что я дурак и от пиратов надо бежать, а куда я побегу?! Что, и руку им оставить? Хрена там! Я сам нашёл её и пришил! Меня пираты так уважали, что сами сопроводили до берега…

— Ой, нам только не гони! Сопроводили его, сего есё набресесь… — отмахнулся от него Чёрный Пит. Шепелявящий из-за недостатка передних зубов — Вот я…

— …ходил под одним парусом с Чёрной Бородой! — хором закончили за него все.

Новоявленная юнга усиленно надраивала палубу, стараясь не выделяться, а команда не утихала. То тут, то там слышались насмешливые крики.

— Брехня!

— Тебе никто не поверит!

— С Чёрной Бородой он ходил, ну конечно.

— Да, поселуйте все меня в зад! — вновь вышел из себя Пит, громко выругался и пнул ведро около Вероники, едва не попав ей ногой по лицу.

Этого урожденная де Очоа не смогла стерпеть. Вскочив на ноги она, позабыв о необходимости вести себя незаметно, изо всей силы ткнула пирата кулаком в плечо и гневно рявкнула:

— Смотри, куда прёшь! — слова, неподобающие дочери губернатора, сами сорвались с языка, едва удержавшись на мальчишеском низком тоне.

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Слысь, малявка, у тебя какие-то проблемы?! — грубо выкованный кинжал, вспоровший воздух, делал вопрос почти риторическим.

Лезвие направилось в живот юнги быстрым медвежьим рывком, но, слава маминым урокам, прошло далеко от цели. Для увальня Пита мальчишка оказался юрким и неуловимым, как ящерица, что ещё больше его разозлило. Несмотря на своё английское происхождение, этот пират в гневе напоминал настоящего мадридского быка, сорвавшегося в бешеную атаку. Именно в этот момент вся команда прохлаждалась на палубе, чтобы посмотреть на разворачивающееся шоу.

Вероника не планировала паясничать и строить из себя неубиваемую надоеду, которую ближайшей ночью кто-то из мести удавит. Всё случилось само собой. После первого неудачного в ней разгорелся азарт, и донья уже намеренно заставляла Пита гоняться за собой с видом тореадора. Некоторые его особенно опасные размашистые удары она успешно парировала кинжалом, подаренным матерью. Для усмирения пирата она несколько раз ощутимо его колола, даже немного пустив кровь, когда ткнула остриём кинжала в плечо. Но перед ужином, после долгого дня в завершении плана побега, чистки палубы и стольких впечатлений, она быстро устала. Вероника завершила их беготню подлым приёмом из маминой науки Дим-Мак, тем самым повалив Пита на палубу, выбила из рук оружие и приставила кинжал к его горлу.

— У тебя какие-то проблемы, бугай? — повторила она вопрос пирата.

— Едрить всё в три прогиба, а ты скользкий скет! Тсёрт меня дери! — поток бранной речи вроде бы звучал почти как комплимент. — Звиняй, пацан, что сбил ведро. Усёк я, сто ты дикий!

Глупая выходка неожиданно принесла относительную симпатию от экипажа. Пока прохладную, но за показанное шоу Ник получил место за общим столом и откровенные расспросы, относительно неожиданных умений. Молчун Джим даже предоставил ей место подле себя.

— Ты где научился так ловко железкой махаться? — проявил интерес Французик.

— Матушка научила. Она мастер во многих вещах, особенно в кинжалах, — не без гордости ответила Вероника и опомнившись добавила: — Была мастером, а потом… сами знаете как бывает… голод, холод и болезни.

Под всеобщее «да-да, болезни чёртовы, лихорадка там…» она едва заметно выдохнула с облегчением. Вечер складывался вполне хорошо. Пит после заварушки на палубе стал вести себя вполне цивилизованно. Он рассказывал забавные небылицы про себя, легендарного пирата Чёрного Бороду и их похождения против англичан, голландцев и французов.

Особенным испытанием на прочность стала ночёвка. Да, по большей части она была неприятной. Вероника впервые не приняла ванну и даже нормально не умылась перед сном. Напротив, ей пришлось задержать дыхание и быстро сделать все свои дела в зловонный нужник. Призрак ближайшего мытья полностью исчез с горизонта, оставив неприятное ощущение нечистого тела. Спать приходилось в одежде, волосы ни в коем случае не освобождать из банданы, и под конец дня голова откровенно чесалась. Безумно хотелось хотя бы почистить зубы, но никак. Зато предложенный гамак оказался неожиданно чистым и ещё никем не ношенным. А перед сном пришёл капитан с детской книжкой и начал читать команде сказки. И не просто читать, а с чувством, разными голосами и эффектными паузами. Дрёма накатывала сама.

«Это не пираты моей мечты, конечно, но я найду тот самый корабль с тем самым капитаном флибустьеров. А пока привыкну к этим», — пообещала донья себе перед сном.

Ночью голова нестерпимо зачесалась, из-за чего Вероника упала с гамака на твёрдый пол и едва не взвыла. Это не ровная и неподвижная кровать. Дурацкий корабль постоянно качает. Хорошо, что от этой качки её никогда не тошнило, но ходить приходилось осторожно, чтобы приноровиться к ускользающей поверхности.

Потирая ушибленное плечо, она вспомнила, что в каюте крепко спящего капитана имеется личный чистый умывальник, а могла скрываться и целая ванная комната. Оставалось только вспомнить мамину науку разведчиков и всё тщательно обыскать. Стид Боннет с первого взгляда создавал впечатление слишком уж мягкотелого человека. Такой если и поймает на преступлении, то скорее попросит больше так не делать, чем сам ответит чем-то решительным.

Чёрной кошкой в чёрной комнате она кралась по палубе, пока сама едва не завизжала от неожиданности. Только родительские уроки позволили ей зажать рот и юркнуть в тень, чтобы её не заметил стоящий на мостике у штурвала мистер Пуговка. Стоящий под лунным светом мистер Пуговка. Стоящий абсолютно голым под лунным светом мистер Пуговка. Ещё и разговаривающий с прилетевшей чайкой, как с собственным другом. Но это выглядело лишь милым дополнением к странностям пирата. Он и в одежде выглядел непривлекательно, но без одежды совсем внушал панические крики. И всё же умыться хотелось сильнее, чем пугала голая задница старпома.

* * *

— Судно прямо по курсу, капитан! — громко объявил мистер Пуговка, занимая должность рулевого.

Казалось, этого момента ждала не только Вероника, чтобы посмотреть, как происходит тот самый грабёж пиратов, но и вся команда во главе с капитаном. Стид радовался больше остальных, едва не прыгая от счастья. Хорошо, что по ночам крепкий сон не позволял ему проснуться от тихого шныряния по капитанской каюте одной переодетой девицы.

— Ну вот! По местам! Все по местам! — командовал Боннет, на ходу поправляя свой дивный бирюзовый дворянский наряд, разумеется, по самому последнему писку французской моды. — Примите страшный вид!

Вероника, а по «шпионскому имени» просто Ника, растерянно осмотрела себя. Ей до грозного или пугающего вида не хватало роста и стати. В свои пятнадцать она ещё была субтильной и по-мальчишески сложенной девушкой. Помимо не торопящейся расти груди, к костям весьма неохотно прирастало мясо, которое сделало бы из нескладного длинного ребёнка молодую привлекательную девушку. Аделаида, глядя на недовольство дочери, доверительно гладила ту по плечам и честно ведала, что и сама была «позднего расцвета». Но очень уж трудно было поверить, что до двадцати лет её привлекательная матушка, срывающая завистливые взгляды женщин, голодные — мужчин и один очень ревнивый — отцовский, была гадким утёнком. Но если так, значит, Ника вынуждена терпеть до своих двадцати прежде, чем начнёт покорять мужские сердца? Ну что за несправедливость?! А теперь ещё и слишком мелкая, чтобы пугать… Кстати, кого они собрались грабить?

— Эй, на шлюпке! Сдавайтесь! Вам не сбежать!

Капитан, конечно, изо всех сил отыгрывал попытку абордажа, но это никак не помогало ситуации. Во-первых, он выглядел настолько потешно, что вся команда подыгрывала ему нехотя. Во-вторых, они грабили обыкновенную рыбацкую шлюпку с двумя престарелыми рыбаками, которые смотрели на них, как на странную диковинку, а не на угрозу. А в-третьих, и без надуманных угроз рыбаки не думали сопротивляться, тем паче что не имели на борту совершенно ничего. В-четвёртых, предупредительным выстрелом стало выброшенное Шведом в воду ядро.

— Это был предупредительный выстрел! Вам некуда бежать! — продолжил капитан, неловко спускаясь по веревочной лестнице к рыбакам.

У них было немного рыбы, но на Мести хватало еды, Таракан вполне аппетитно готовил густую похлёбку. Единственное, что смог отобрать в грабеже Боннет — ведёрко с каким-то худеньким зелёным кустиком непонятного растения.

Глядя на такой улов, Ника возвела к небу глаза, умоляя послать ей или большой корабль с настоящими пиратами, или большую стоянку там, где эти пираты обитают. Прискорбно, что стараниями отца Тортуга прекратила своё существование в качестве флибустьерской базы. Оставалась только таинственная Республика Пиратов, находящаяся неизвестно где. Молва шептала, что где-то на территории английских колоний.

Краденый цветочек получил своё место на бочке. Перед взорами разочарованной команды. Ника не лезла ни в какие разговоры, но таким грабежом тоже не слишком была довольна. Да, никто не пострадал, нет ни одного погибшего, но как-то скучно! Неужели пираты нынешнего времени такие неинтересные?

— Поздравляю с успешным набегом! — продолжил сиять полуденным солнышком Стид. — Но я должен кое-что отметить. Моя вступительная речь была в меру вдохновляющей, а вам следует действовать энергичнее. Мы разбойничаем, грабим. Так давайте веселиться.

Ника сама схватилась за ведро со щёткой. Не её дело. Она будет драить палубу от кормы и до обеда, а там уже видно будет. Ещё чего не хватало, стать участницей бунта на корабле. Или одной из его жертв.

— Кража цветка — такое себе веселье, — негромко и невнятно отметил кто-то.

— Позорняк, да и только! — громко добавил великан с именем Крошка Джон под смех Таракана.

— Что-что-что? — в своём возмущении капитан стал похож на вздорную барышню. — Кто это сказал?

На глазах Ники великан попытался опустить свою голову настолько низко, чтобы скрыться за спинами Шведа и Пита, но получилось не слишком убедительно. Даже согнутый, как фигура коня в шахматах, он на добрую голову был выше всех на судне. Будучи пойманном на горячем, он уже не стеснялся своих слов.

— Крошка Джон, это ты?

— А чё, если и я?

Для доказательства собственной уверенности Крошка Джон выпрямился и показательно расправил плечи. Рядом с таким даже в мирное время Ника побоялась бы стоять. Одними только своими огромными ручищами длиной, как у Кракена, он мог обхватить всю команду и задушить. И как после таких громадных мужиков верить маминым словам, что не существует никакого Кракена?

— Что же, в таком случае, я бы попросил заменить критику приемлемым и стоящим предложением! — деловито потребовал капитан, быстро вернув себе уверенность. — Что бы ты изменил здесь, если бы мог?

Великан заметно стушевался. Ника его не винила. Когда словарный запас крохотный, а идеи не складываются во внятные предложения, то действительно начинаешь чувствовать себя неуверенно перед человеком, обладающим знаниями. Так донья чувствовала себя, когда хотелось высказать что-то безумно важное и серьёзное, но в четыре года она знала недостаточно слов, чтобы объяснить родителям или братьям свои чувства. Хорошо, что большую часть они понимали без слов.

— Ну… У нас нет флага. Никакого, — всё же внёс предложение Крошка Джон. Как ни странно с ним согласились все. Даже брови капитана вздёрнулись вверх.

— Точно…

— Верно!

— У всех приличных пиратов есть флаг, — закончил мысль здоровяк.

— Верно, без флага никак.

Итогом стало весьма странное, но вполне ожидаемое решение — на палубу капитан выгрузил две полные корзины дорогих тканей, видимо, из оставшихся запасов на новые одежды. Команде было дано задание сшить от каждого по флагу, а по завершению работы будет выбран самый лучший и гордо поднят над кораблём. Ника изо всех сил стремилась избежать подобного занятия, но её волоком притащил Швед, чтобы она не отрывалась от команды. Олуванде и Джим шили совместно, что позволяло схитрить — прибиться к кому-нибудь в пару. Самостоятельно шить Ника боялась. Не потому, что не умела. Напротив, она умела шить слишком хорошо для мальчика-бродяжки — матушка не настаивала на вышивании, но шить учила сама и гордым орлом стояла над душой. Не потому, что занятие обязательное для женщин. Практическая медицина обязывала уметь шить, как и базовые навыки выживания, преподаваемые матушкой лично.

«Каждому необходимо уметь разводить костёр, подавать сигналы дымом, добывать пресную воду, учиться отличать ядовитые растения от безопасных, искать себе еду и шить-вязать!» — повторяла матушка. Братья кивали и показывали маленькой Нике, как вдевать нитку в игольное ушко. Матушка учила выживанию всех детей одинаково.

«Хватит уже вспоминать родителей!» — одёрнула себя Ника, пытаясь сосредоточиться на том, к кому бы присоединиться.

К её немалому удивлению, Чёрный Пит весьма дружелюбно пустил юнгу в пару к себе. Казалось, ещё вчера у них произошла глупая и безобразная склока, а сегодня он совершенно спокойно предлагает ей выбрать, какой материал лучше всего подойдёт на фон. Это было настолько неожиданно, что Ника ещё больше заробела. При этом Пит громче всех кричал, что швейное дело бабское, и он заниматься им не намерен. Суровый шрам Таракана и общее осуждение заставили его замолчать. Вся команда умела шить, подтверждая науку матушки.

Начался день так называемой самореализации. Ника бессловесно подтаскивала Питу подходящую ткань, вдевала нитку в иголку, помогала правильно обрезать края, а в остальном намеренно демонстрировала мальчишескую криворукость и неопытность в шитье, чтобы случайно себя не выдать. Второй день на пиратском судне ей нравился больше, чем первый. Потрясение от несовпадения её ожиданий с действительностью спало, она пережила первую ночь без каких-либо проблем и помогала одному из пиратов шить. В целом, приятно, почти как дома.

Грузный темнокожий пират Олуванде, располагающий к себе не внешностью, но приятным голосом и вполне галантными с точки зрения пиратства манерами, обсуждал с капитаном идею нашить на флаг бахрому, которая на ветру могла бы красиво развеваться. Крошка Джон творил молча и сосредоточенно, завернувшись в золотой шёлк. Увидев его ровные стежки на будущем флаге, Ника завистливо присвистнула. И это она боялась демонстрировать слишком хороший навык!

— Ого! — вырвалось у неё.

— Я раньше шил платья для моей матери, — ответил он, чуть порозовев от произведённого эффекта.

Таракан, не смотри, что шов на плече был вполне добротным и заслуживал уважения, страдал от отсутствия идей и нервно терзал мешковину. Порой между ним и Шведом начиналась драка, когда оба вцеплялись в один отрез ткани и никто не хотел делиться. В такие моменты Ника съёживалась и незаметно доставала свой кинжал. Так, на всякий случай. Разнимать дерущихся брался капитан со своим жизненным кредо: «Многие парни в глубине души просто душки. Они просто сильно настрадались».

— Стоп-стоп-стоп, разойдись! Во-первых, следовало попросить, — голосом строгого родителя повторял капитан сначала Таракану, а потом перешёл и к Шведу: — А во-вторых?.. Что надо сделать с таким большим отрезом ткани?

Девушка едва не улыбнулась. Так с ней и братьями разговаривала нянечка, обучая маленьких сорванцов азам хорошего поведения. Перед родителями они всегда ходили по струнке, зато без их присмотра могли шкодить, сколько душе угодно.

— Пхоговхорить об этомш? — тем временем Швед попытался угадать правильный ответ.

— Нет, поделиться! Нужно поделиться, — тоном точь-в-точь как у няни закончил свою лекцию капитан и, довольный, что дал всем творческое задание, удалился в каюту.

Стоило Боннету исчезнуть с горизонта, как Пит сбросил свой начатый флаг на Нику и с деловитым видом хитрого торговца заявил:

— Ну сто, думаю, самое время.

— Для чего? — оторвался от своего флага Олуванде.

— Грохнуть капитана, — самодовольно закончил он и со всем своим пафосом воткнул знакомый Нике кинжал в импровизированный стол для шитья, выставленный на палубе.

Типичный пиратский жест вызвал возмущение Французика, чей флаг продырявил Пит своим неосторожным действием.

— Да ладно, мужик, мне теперь это зашивать?! — тихо, но действенно осадил его музыкант.

Увы, это было только начало. Пит распетушился и, в отсутствие капитана, начал расхаживать по палубе, всё больше подталкивая команду к бунту. Ника с показательным усилием дошивала за него флаг.

— По-васему, команда Тсёрной Бороды сьёт? Нет! — продолжал он. — Мы были слиском заняты убийствами и-и-и-и пьянками после убийств! Ну-ну, а… вот когда мы не пили и не убивали, мы строили козни, плели интриги или просто были крутыми засрансами.

— Ты никогда не ходил в море с Чёрной Бородой, — отрезал Крошка Джон, и такому здоровяку было весьма непросто что-то противопоставить в аргументации.

Экипаж, всё ещё не вдохновлённый идеями о бунте, продолжил шить флаги. Задание капитана имело свои плоды. Спустя пару часов шитья парни вежливо просили друг друга передать нитки или иголки, больше не пытались драться на отрезы ткани и казались действительно душками. Разве что критиковали выбор друг друга. С трудом нашедший вдохновение Таракан снисходительно смотрел на флаг Французика с чёрной кошкой, считая эту идею недостаточно ужасающей. Аргумент, что кошки это воплощение ведьм с ножами на лапках и вообще жуткие твари, был принят с переменным успехом. Но Пит не утихал:

— Давайте на минутку забудем о флаге и поговорим о бунте?

— Бунт или нет, но нам очень нужен страшный флаг! — оставался невозмутимым Французик.

— Послусайте! — вновь начал выходить из себя Пит, но с явным усилием продолжил спокойным тоном: — Мы долзны грабить. Нынесний капитан долзен уйти. Кто со мной?

Ника опустила голову в свой флаг. Да, капитан далёк от идеала, их разбой — это посмешище, а его попытки в лидерство вызывают у неё сравнение с нянечкой, но она на этом шлюпе меньше одного полноценного дня и её ещё ни разу не обидели и не оскорбили. Да, драить палубы не очень приятно, но даже с этим можно жить. Точнее, дожить до ближайшего настоящего пиратского корабля. Что будет, если капитаном станет Пит? Припомнит он ей нож у горла?

— Если мы его сожжём, я в деле, — пожал плечами Крошка Джон.

— Один есть, — повеселел шепелявый пират, — кто есё?

Таракан покосился на свой кривенький флаг и тоже поднял руку. Уже набралось трое желающих. Девушка спрятала голову в плечи, насколько смогла. К их тихому уголку бунта и корабельных переворотов приблизился Люциус. При свете для со своим нелепым платком на шее и причёсанными тёмными бакенбардами он смотрелся потешно.

— Парни, ну э-э-м, Пуговка вас сдал, — сообщил он.

— Тысятся Тсертей!

— Но я с вами, к слову сказать, — добавил писарь.

Дело принимало скверный оборот. Но далее началась ещё более оживлённая часть планов на бунт — кто же станет капитаном. Сначала вызвался шепелявый Пит, считая себя самым опытным. Его подняли на смех. Никто не желал себе вспыльчивого шепелявого капитана. Таракан выдвинул кандидатуру Джима как опытного и не горланистого, но обратной стороной спокойного бородача и эксперта по метанию кинжалов была полная неспособность говорить. После отрезания языка Джим оставался немым и мрачным, даже трапезничать предпочитал отдельно, чтобы не пугать народ. Олуванде, отмахивающийся от предложений стать капитаном и ни разу не сказавший слова за бунт, в конце концов был вынужден сказать:

— У меня нет претензий к капитану. Он нам на ночь сказки рассказывает. Мне это нравится. Если мы его убьём, то не узнаем, что случилось с деревянной куклой, которая хотела стать мальчиком. Никто из нас не умеет читать.

Речь произвела сильное впечатление на команду. Даже Джим перестал точить свои кинжалы.

— Люшиус умхеетш, — уточнил Швед.

— А на разные голоса? — вступил Крошка Джон. — Капитан умеет.

На разные голоса писарь читать не умел, и единственная попытка вышла никудышной и смехотворной. Казалось, вот-вот ребята передумают, но жизнь капитана они отмерили ровно до того, как сказка будет рассказана полностью.

И всё же появились капитан с новой воодушевляющей речью и большой корабль на горизонте. Речь Ника пропустила мимо ушей, просто отметила, что в этот раз вышло хорошо. Почти по-пиратски. Капитан быстро сместил внимание на плывущую на горизонте громадину и позвал всех поскорее готовиться к бою, а Крошке Джону позволил корабль сжечь, отчего тот радовался, как дитя малое.

Французик на общем настроении начал петь:

— На смерть идём, на верную смерть

Одна надежда — быстро умереть

Клинки из ножен вынимай,

Ножи свои точи

Наполни ветром паруса,

К финалу жизни мчи!

Капитан, поначалу улыбающийся от произведённого эффекта, разом побледнел, когда увидел кровожадный пыл своего экипажа. Даже мистер Пуговка подготовился к кровавой бане, вставив в рот железную челюсть с акульими зубами, намереваясь продемонстрировать те в бою. Ника же с трудом старалась не поддаваться панике. Одно дело уметь постоять за себя, учиться владению оружием, и совсем другое идти и нападать. Не только нападать, но и убивать! Просто так! Руки сами потянулись к щётке, чтобы играть бурную деятельность, а не дрожать от страха. Корабль с белыми парусами становился всё ближе, а она лишь слышала, как сердце безумно колотится в ушах. Почему он так близко? Почему он так далеко?

Пушечный залп стал большой неожиданностью, заставив всех нервно подпрыгнуть на месте. Веселое предвкушение грядущей резни моментально прекратилось.

— Что за чёрт это был? — выскочил из своей каюты капитан. Такой же бледный и растерянный, как и Ника.

— Предупредительный выстрел, капитан, — объявил мистер Пуговка, намертво прикипев к штурвалу. — Мы их наконец-то догнали.

Корабль оказался не только большим, но и военным. На глаз не слишком знающая английские корабли Ника определила его в 70-пушечный линейный корабль третьего ранга Королевского флота. Очень уж он был похож на модельку судна «Экспедишн», которую подарил дядя Жека Грегорио на десятилетие. Да, третий ранг — не первый, но размазать их, не испортив себе аппетит, вполне способен. 10-пушечный шлюп «Месть» ему даже в подмётки не годился. Ещё один выстрел задел по касательной мачту, заставив всю команду панически прижаться животами к палубе.

Но следом отчего-то англичане отправили шлюпку с явно мирными целями. Три старших офицера, два гребца и двое музыкантов едва ли располагали к объявлению грядущей битвы.

— Доброго полудня, джентльмены. Послушайте, — громко объявил самый напудренный из офицеров, — среди вас случайно нет Стида Боннета? Мы знаем, что вы здесь. Мы вас видели.

«Так отчего спрашиваете, если видели?» — удивилась Ника, прижимаясь к борту, пока капитан робко вставал на ноги и усиленно делал вид, что всё так и запланировано.

Следом пришло и вовсе неожиданное — капитан военного судна по фамилии Бэдминтон, от имени которого явились офицеры, передавал привет, извинялся за выстрелы и напрашивался на чай с капитаном. Ника шумно выдохнула. Возможно, всё закончился неплохо. Команда приняла идею чаепития с ужасом, но выбора не было. Все бросились в каюту Стида, где он в спешном порядке переодевал пиратов, чтобы сойти за любое другое мирное судно. Досталось даже Нике, но на её размер мало что нашлось, так что пришлось только чуть умыться и пригладить ту одежду, что на ней была.

Бэдминтон со свитой прибыли на двух шлюпках. Теперь судьба всего экипажа зависела от способности пиратов притворяться мирными гражданами. Ника с умытым лицом и чуть облагороженными мальчишескими одеждами тщательно смотрела в пол, будто кланяясь всем, кто поднимался на борт. Всё же какой шанс, что эти высокородные господа обратят на неё внимание?

Долгое приветствие завершилось, и офицеры уже направились в трюм для чаепития, возглавляемые Бэдминтоном и Боннетом, когда в ногу Ники неожиданно вцепился маленький лиловый зубастый зверь, похожий одновременно и на ящера, и на крокодила со сплюснутой мордой. Три пары когтистых лап обхватили её до самого колена.

«Кроко?!»

А следом тяжёлая рука, передавшаяся от Эдварда Кенуэя в наследство его сыну, подняла Нику за шиворот. Не успела она пикнуть, как оказалась в закутке между трюмом с провизией и ядрёным залом.

— Ну и какого дьявола, Вероника? — прошипел ей гневный, знакомый с самого детства голос.

— Привет… Шэй, — неловко улыбнулась она в ответ.

Примечания:

Шэй http://ipic.su/img/img7/fs/SHej_2.1680771342.jpg

Ника http://ipic.su/img/img7/fs/Nika_2.1680771366.jpg