Мой будущий (гет)

Дафна часто шутила, что если бы всякий раз, когда кто-либо прочил ей Малфоя в женихи, она получала по одному галлеону, то к окончанию Хогвартса накопила бы уже на домик у моря. Тем ироничнее казался тот факт, что едва минуло четыре месяца со дня отгремевшей Победы, как лорд Гринграсс позвал дочь к себе, чтобы сообщить, что уже нашел для нее выгодную партию и готов заключить помолвку; и, конечно же, этой «партией» оказался никто иной, как Драко Малфой.

— Довольно хмуриться и поджимать губы. Малфои — великий род, сумевший, несмотря на непростые обстоятельства (так лорд Гринграсс отзывался о членстве Малфоев в рядах Пожирателей Смерти) сохранить и богатство, и влияние, и положение в обществе.

Нет, отец, дело не в Малфоях, а в тебе, инвестировавшем все семейные активы в бизнес, контролируемый Пожирателями, хотелось было высказаться Дафне, но она сдерживалась. В итоге половина его «деловых партнеров» погибла в Битве, вторая половина отправилась на заключение в Азкабан, и лорд Гринграсс закономерно остался ни с чем. А теперь желал исправить положение через брак дочери с наследником Малфоев.

Желания спасать семейный корабль от финансового краха у Дафны не было; точно так же, как и у Драко — приглашать ее на свидания. И тем не менее, хоть и без желания, но дважды они встречались и даже «мило» прогуливались по территории Косого Переулка. Оба раза физиономия Малфоя была тухлой, как скисшее молоко, а Гринграсс смотрела на часы каждые пять минут и размышляла о том, может ли она хоть что-то сделать, чтобы сорвать эту помолвку.

«Избавление» пришло откуда не ждали: Малфои заявили, что перед подписанием магического брачного контракта будущая невеста должна пройти унизительную процедуру проверки на девственность, аргументируя свое требование якобы висящим над их родом проклятием, из-за которого «подпорченная» женщина не могла родить Малфою здорового наследника. (Дафна, впрочем, была уверена, что единственное «проклятие» их спесивого рода — это собственничество и гордыня, но ее мнения по данному вопросу, увы, никто не спрашивал.)

Не дожидаясь позорной проверки, она отправилась к отцу, чтобы (с плохо скрываемым злорадством) рассказать тому о «темной стороне» своей жизни, которая, по иронии, теперь должна была стать для нее избавлением.

Дафна знала, что грянет взрыв, но недооценила масштабы. Даже тот факт, что Астория (к великой радости отца) к тому моменту все еще хранила невинность и незамедлительно была предложена Малфоям взамен скомпрометировавшей себя старшей дочери, гнев лорда Гринграсса никак не смягчил. В приступе ярости он называл Дафну «блудницей», «падшей женщиной» и «позором рода Гринграсс», чего гордая наследница стерпеть не смогла:

— Счастливо оставаться в Средневековье, — бросила отцу в лицо и аппарировала в неизвестность.

А несостоявшегося жениха в шутку нарекла на самый что ни на есть волшебный манер: «бывший номер один и три четверти».

— Хи-хи, а «три четверти», это, надеюсь, не размер его... кхм... ну ты поняла, — пьяно смеялась Дэвис, прикрывая рот ладошкой.

Дафна решила, что после таких потрясений самое время аппарировать в гости к школьной подруге, которую не видела уже несколько месяцев со дня аттестации — аналога ЖАБА, которую в тот год проводили в упрощенном порядке (и практически на свежем воздухе, поскольку Хогвартс все еще лежал в руинах).

— Брось, до «хи-хи-хи» мы даже не дошли, — закатила глаза Дафна, крутя в пальцах недопитый бокал с вином. — И вообще, откуда ты набралась всей этой пошлости?

Трейс смутилась и что-то невнятно промямлила, затем попыталась перевести тему. Дафна решила надавить, результатом чего стало ошеломляющее открытие: ее лучшая подруга встречалась с Майклом Корнером.

— Даф, только не осуждай. Я не такая, как ты, у меня нет отца, который сосватал бы меня за перспективного молодого мага, а мать больше озабочена собственной личной жизнью, чем моей. К тому же они сейчас в фаворе, — пьяно икнув, подруга вдруг подняла на нее слишком осмысленный для количества выпитого ею алкоголя взгляд. — Таким как я неплохо бы держаться поближе к героям.

И я еще, наивная, когда-то думала, что Шляпа ошиблась, выбирая факультет для Трейс, усмехнулась Дафна. Теперь же Гринграсс четко видела перед собой истинную слизеринку, быстро смекнувшую, где и среди кого выгодно искать бойфренда.

Подход Дэвис заставил Дафну задуматься. В конце концов, она тоже осталась сейчас сама по себе. Связи с семьей разорваны, да и среди других аристократических семейств вскоре поползут слухи о ее нецеломудрии. Не время ли подыскать новый круг общения?

— Среди ваших есть еще кто-то свободный? — перебарывая брезгливость, спросила Дафна.

Я выпускница факультета хитрых и расчетливых, а оба эти качества не могут существовать без гибкости, увещевала сама себя Гринграсс. Мы переживаем эпоху перемен; лишь такие, как мой отец и Малфои, закоснели и не способны принять очевидное. Прежняя элита — чистокровная аристократия — безнадежно уходит в прошлое, ее место занимает новая — герои Второй магической. Дафне они не нравились: ни их ценности, ни манера общения, ни состав. («Если не считать того, что их лидер — мой будущий», — ехидно напомнил противный внутренний голос, который Гринграсс тут же отогнала прочь.) Но сложные времена требовали отчаянных решений.

— Есть один, с Хогвартса по тебе сохнет. Эрни Макмиллан, помнишь такого?

— Ну хотя бы чистокровный, — это единственное, что Дафна, знавшая фамилии из списка «Священных двадцати восьми» наизусть, могла о нем сказать.

Также припомнилась его принадлежность к Хаффлпаффу; что отнюдь не радовало, но это, по мнению Гринграсс, как-то можно было пережить. Остальное вспоминать пришлось при помощи Дэвис, поскольку во время учебы Дафна крайне мало интересовалась студентами-ровесниками, тем более не со Слизерина.

На первом свидании Эрни сиял как начищенный сикль, пожирая Дафну глазами, пока та со скукой смотрела на него, пытаясь найти хоть какие-то достоинства. Чуть выше ее ростом, смазливое лицо, не толстый. На этом список заканчивался. И тем не менее, второе свидание состоялось, а затем и третье. Тогда выяснилось еще одно (пусть и сомнительное) «достоинство»: желая похвастаться перед всем миром своей новой подружкой, Макмиллан активно водил ее на различные встречи и мероприятия, где присутствовала та самая «новая элита».

Особо запомнился Гринграсс один вечер, кажется, день рождения Ханны Аббот. Макмиллан был приглашен на правах друга, а еще половина Отряда Дамблдора — ради престижа.

Вечеринка Дафну не впечатлила: слишком узкое пространство съемной квартирки и чересчур много народа. Любой уважающий себя (и гостей) аристократ давно бы использовал заклятье Расширения, но среди «новой элиты» стало модно жить по-маггловски. Джинсы, кроссовки, кожанки, маггловские сигареты вместо изящных трубок и толкучка пьяных тел, гордо именуемая «танцами». И в довесок взбудораженный Макмиллан, как назойливая муха вертевшийся рядом (чтобы никто, Мерлин упаси, не усомнился, что Дафна Гринграсс пришла сюда именно с ним).

Когда Эрни наконец угомонился, она отошла к стене, подальше от толчеи, и скучающим взглядом окидывала присутствующих; неожиданно взгляд ее остановился на Поттере.

А он изменился, подумала Гринграсс. Все та же внешность, но глаза смотрели теперь как будто взрослее, сосредоточеннее и даже жестче. Интересно, замечает ли это рыжая Уизли, которая весь вечер бегает за ним по пятам? Та тем временем вульгарно уселась на край стола, зажав в зубах краешек шоколадки, и всяко-разно подзывала к себе Поттера, чтобы он откусил второй кусок, тем самым соприкоснувшись с ней губами. Гарри (как Дафне показалось) участвовать в ее шоколадно-слюнявых экспериментах не горел желанием.

«Что, мой будущий, тебя тоже раздражают эти щенячьи восторги, подобострастные взгляды и попытки вцепиться в тебя и удержать любой ценой? — старая глупая привычка называть его "будущим" и вести внутренние монологи снова дала о себе знать. — Да, понимаю. В этом вопросе и красивым, и героям одинаково не повезло».

Тем временем Уизлетта (как прозвал ее когда-то Малфой, и Дафне эта кличка понравилась) перешла к решительным действиям: схватив Поттера за куртку, притянула к себе, все же вынуждая его откусить злосчастную шоколадку. Наблюдавший за действом из-за их спин Корнер тем временем эффектно изобразил, как его тошнит под стол.

Дафна тогда расхохоталась. Еще смешнее стало, когда Поттер и Уизли синхронно повернулись в ее сторону. Она — с негодованием, он — изумленно, так и не поняв, что же именно «эту странную слизеринку» так рассмешило.

Гарри смотрел на нее на удивление внимательно; взгляд же Гринграсс сфокусировался на темных пятнах от шоколада на его губах. На мгновение в голову пришла шальная мысль (подогреваемая, очевидно, выпитым алкоголем) подойти и стереть их самостоятельно... Но Дафна удержалась; слишком была наслышана про Летучемышиный сглаз, посему решила не рисковать и ограничилась простой левитацией платка Поттеру в руки.

Позже Гринграсс практически спасла отношения Трейси и Майкла, успокоив взбешенную подругу и убедив, что ее бойфренд хоть немного разбавил этот скучнейший вечер. Отношения Корнера и Дэвис потекли своим чередом, а вот в личной жизни Дафны все было отнюдь не радужно. Слишком многое ей не нравилось в бойфренде: его дурацкая привычка барабанить пальцами по столу; храп по ночам; ворчливость, мелочность, подозрительность. («Почему задержалась на работе? А что это за курносый маг, с которым ты двадцать минут разговаривала? Вы с Дэвис будете гулять только вдвоем, без парней?»). Ну и приглашение гостей без ее ведома в их общую съемную квартиру.

К слову, окружение Макмиллана начало постепенно привыкать к Дафне, но «своей» среди них она не стала. Трейси повезло больше — та сумела как-то найти общий язык с Боунс, затем с Аббот; кажется, ее даже приглашали на приватный девичник. Дафна же чаще вызывала своим присутствием лишь зависть у женской половины, интерес и желание покрасоваться — у мужской (последнее, в свою очередь, было поводом для ревности со стороны Эрни).

Вожделенное геройское общество, частью которого она так стремилась стать, надоело Дафне до чертиков. Она отстранилась, вернувшись к привычному обособленному образу жизни. Даже общение с Трейси сократилось до минимума — у той появились новые подруги, с которыми она чаще проводила время, а не в привычках Гринграсс было кому бы то ни было навязываться. Макмиллан отчаянно метался между дружбой и любимой девушкой, чей образ жизни давался ему с трудом; в итоге он все же выбрал Дафну и даже повел ее знакомиться с родителями... Но, увы, к тому моменту сама Гринграсс осознала, что их отношения себя окончательно изжили.

Расставание было бурным, слезливым, полным бестолковых «ну все же было хорошо!» и «что мне сделать, чтобы ты осталась?». Да ничего, Эрни. Просто найди себе другую. Уходя от него в ночь со всеми вещами, собранными в сумку, зачарованную на расширение и облегчение веса, Гринграсс ощутила наконец вкус свободы.

— Это правда, Даф?! — Дэвис, которая как раз готовилась окончательно сменить фамилию на Корнер, нагнала и поймала ее за рукав прямо в Косом Переулке. — Ты без всяких объяснений бросила Эрни после полутора лет отношений?

— Я тоже тебя рада видеть, Трейси, — едко напомнила ей Дафна о правилах приличия. — И да, как ты верно успела подметить, я уже потратила полтора года своей жизни на бесперспективные отношения. Пора было это закончить.

— Бесперспективные?! Да он жениться на тебе хотел! Все наши уже знают, что он готовился сделать тебе предложение на двадцать первый день рождения.

От мысли, что экс-бойфренд уже успел растрепать свои личные планы всему свету, Дафне стало вдвойне противнее. Правильно она сделала, что ушла. Очень захотелось сказать в адрес второго бывшего что-то едкое, и Гринграсс не стала сдерживаться:

— Если бы мне предложили поцеловать соплохвоста или стать Дафной Макмиллан, я бы выбрала первое.

— Никак не можешь спуститься с небес на землю и выйти из амплуа «самой красивой девчонки Хогвартса»? — в голосе Дэвис зазвучали вдруг злые едкие ноты. — Может, еще и мечтаешь, чтобы на тебя сам Поттер запал?

Почему-то именно эта фамилия больно резанула слух и вызвала волну злости.

— Всего каких-то два года назад ты говорила, что Поттер — худшая пара для меня из всех, что можно придумать, — сухо напомнила Дафна.

— Два года назад он и был худшим вариантом, поскольку находился вне закона.

Дэвис говорила как настоящая слизеринка — расчетливая и завистливая. Похоронив собственные надежды на брак по любви из-за трусости и нерешительности, простить Дафне, что та не пошла по ее стопам, Трейси так и не смогла. В тот момент Гринграсс осознала, что очень сильно в ней разочаровалась.

— Знаешь что, иди-ка ты домой.

Та аппарировала, не попрощавшись. Итого, минус одна подруга и ноль в сухом остатке. Ни подруги, ни парня; может, она действительно что-то делает не так?

С личной жизнью с тех самых пор не ладилось, и Дафна решила сосредоточиться на профессиональной деятельности. Редактор в издательстве — не лучшая, но и не худшая работа. В основном в обязанности Гринграсс входила редактура текстов, и если бы это еще были не «сенсации» от Скитер, работать было бы даже приятно. Любимым героем для статей этой непотопляемой журналистики был, разумеется, ее «будущий».

Дафна уже не в первый раз задумалась о том, что стоило бы избавиться от привычки называть так Гарри Поттера даже мысленно, да и вообще забыть ту детскую историю. Случись, не дай Мерлин, где-то сболтнуть по пьяни — окружающие решат, что она просто одна из десятков безответно влюбленных в национального героя дурочек. Для Гринграсс, ни на миг не забывающей о своем благородном происхождении, это было бы равносильно позору.

Хотя и без того случались в ее жизни весьма постыдные ситуации. Одной из них снова стал Блейз Забини, заглянувший в редакцию по каким-то деловым вопросам. Разговорились, вспомнили школьные и послевоенные годы, условились после работы по-дружески посидеть в кафе, выпить, поделиться планами. Дафна потом сама не могла понять, как и когда они очутились в ее квартире, а затем в постели.

А может, попробовать снова? — размышляла Дафна, лежа в темноте и глядя на сопящего рядом Блейза. Он ведь уже не тот, что был раньше; война меняет всех, даже тех, кто напрямую в ней не участвовал.

Увы, под утро ее иллюзии разрушились как карточный домик; выяснилось, что тот крутил роман с какой-то из сестер Патил (Дафна никогда не умела их различать), а ее рассматривал исключительно в категории «секс по старой дружбе». Оскорбленная Гринграсс не просто выгнала его из жилья, но и установила индивидуальный блок на аппарацию, чтобы тот больше никогда не появлялся ни в ее квартире, ни в жизни. Так на собственном опыте она убедилась, что возвращаться к бывшим — отвратительная затея.

Потом была попытка завязать отношения с красавцем-загонщиком из «Пушек Педдл» — дошло лишь до поцелуя, насколько влажного и грубого, что Гринграсс, невольно вспомнив Флинта и почти давясь от отвращения, аппарировала со свидания без объяснений.

Затем два месяца полуотношений по переписке с французским магом. Из положительного — Дафна неплохо подтянула язык; в остальном же запланированное на отпуск путешествие порталом во Францию обернулось одним сплошным разочарованием: выяснилось, что месье «забыл» упомянуть в письмах, что старше Дафны на двадцать восемь лет, глубоко и основательно женат и воспитывает четырех детей, старший из которых почти ей ровесник.

Коротая остатки неудачного отпуска уже в родной Англии, однажды вечером Дафна зачем-то зашла в «Волшебный Зверинец». К животным Гринграсс страсти не питала, предпочитая «любить» их на расстоянии, но одинокие вечера дома порой вгоняли в тоску. Купить хотя бы золотую рыбку — шуметь не будет, но все же появится ощущение присутствия еще хоть одной живой души в доме, помимо нее.

Однако на вопрос о молчаливом звере продавщица — невзрачная волшебница в темно-оливковом платье в пол — к удивлению указала на кота.

— Вот, познакомьтесь, наш особенный котик — совершенно не умеет мяукать, но смотрит так, будто все понимает...

«Какой я тебе "котик", глупая ты ведьма! Зовите меня сэр Ульрих Короткошерстный», — раздалось у Дафны в голове.

Продавщица, кажется, ничего подобного не слышала и продолжала указывать на недовольное животное пальцем.

«Сэр... кот?» — также мысленно (и, признаться, уже сомневаясь в собственной вменяемости) переспросила Гринграсс.

«Ульрих. Короткошерстный. Так сложно запомнить? О времена, о нравы!»

И до чего же я докатилась? — раздраженно подумала Дафна. Два (с лишним) бывших, ноль настоящих, один дракклов будущий, ноль подруг и разговариваю с котами. Звучит как выписка из истории болезни.

Впрочем, о таком явлении, как фамильяр, она слышала — правда, исключительно из детских сказок, которые читала ей матушка перед сном, и в которые ни один уважающий себя волшебник (за исключением, пожалуй, читателей «Придиры») не поверил бы. Хотя Гринграсс и раньше много во что не верила: в предсказания, в победу Поттера над Лордом, в возможность собственного романа с хаффлпаффцем, в зависть и предательство Трейси и почти полный разрыв с собственной семьей; но жизнь умела удивлять.

«Вы хотите стать моим фамильяром, сэр Ульрих?» — мысленно обратилась к нему Гринграсс.

«Не дождешься, даже не проси. Быть фамильяром — слишком энергозатратно. Мне лень».

И тем не менее «Зверинец» Дафна покидала с сэром Короткошерстным в переноске.

«И все же почему я тебя слышу, а та продавщица нет?» — допытывалась Гринграсс уже вечером, сидя на балконе и медленно выпуская струйку сигаретного дыма; вредная привычка осталась еще со времен отношений с Эрни, а вот новый квартирант ее категорически не оценил. Поэтому, возможно, именно в знак протеста демонстративно задрал заднюю лапу, вылизывая неприличные места.

«Ох, так и придется ответить, чтобы ты наконец оставила меня в покое! Предки твои, видимо, неплохо постарались, храня свою кровь от связей с магглами, потому остатки древних способностей все еще пробуждаются в потомках».

О подобном Гринграсс слышала тоже лишь из сказок, но уже без излишнего изумления приняла как данность. Хм, видимо и в чистокровности есть своя польза, с иронией подумала Дафна, уставившись в потолок.

Минусов, впрочем, тоже хватало; один из них — строгий конверт с приглашением на бракосочетание — сиротливо лежал на столе. Подумать страшно, уже более двух лет она не поддерживала никаких связей с родственниками; втайне, конечно, ждала, чтобы хоть Астория соизволила отправить ей короткое письмецо, но тщетно. Казалось, Гринграссы напрочь вычеркнули старшую дочь из семейной родословной (слава Мерлину, отец хоть не поддерживал архаичную идею украшать стены фамильными гобеленами, как другие древние семьи, иначе Дафна не сомневалась, что тот давно выжег бы ее лицо). И вдруг скупое приглашение.

В процессе подготовки Дафну несколько раз посещала крамольная мысль послать родственничков (как старых, так и новоиспеченных) к дементорам и проигнорировать приглашение. В конце концов, удовольствия от вечера она всяко не получит; косые взгляды, перешептывания и многозначительные паузы, стоит ей появиться в поле зрения. Для старой аристократии она стала слишком чужой. Осквернительницей крови (конечно, после войны подобное вслух никто бы произнести не решился, но Дафна слишком много лет общалась среди чистокровных, а посему научилась «читать воздух»).

Чужая. Красивая, отстраненная, одинокая и чужая для обоих миров — старого и нового. Такой ощущала себя Дафна Гринграсс. «Не забывай, зато ты будущая девушка Гарри Поттера», — привычка иронизировать снова пыталась, как могла, спасти психику и скрасить невеселые думы. Шутки шутками, а Дафна многое бы отдала, чтобы увидеть, как вытянулись бы лица отца, сестры и Малфоев, приди она вдруг на эту дракклову свадьбу под ручку с главным героем войны.

«Ты слишком громко мечтаешь, ведьма, и мешаешь мне спать!» — услышала она тут же мысленно ворчливый голос. И зло рассмеялась.