Зуб глупости (джен)

Гермиона, уложив детей, осела в кресло и устало прикрыла глаза. Ну почему первый выпавший молочный зуб — всегда такое событие? Она же говорила и Розе, и даже Хьюго: зубы меняются. У взрослых они не такие, как у детей. Всё растолковала, показала картинки, рассказала, для чего это необходимо…

И всё равно: стоило зашататься передним зубам, как Роза впала в натуральную истерику. А потом заважничала: дескать, скоро будет взрослой, не то что некоторые малявки… Теперь уже пришлось успокаивать Хьюго. И так без конца.

«Представь, что будет лет через шесть, когда у Розы начнутся месячные, — ехидно заметил внутренний голос. И, вконец утратив представление о том, что стоит, а чего не стоит говорить усталой молодой ведьме, добавил: — Надеюсь, Хьюго хотя бы не будет бегать кругами и орать: «А у меня когда? А у меня когда?»

Гермиона неслышно застонала и призвала из мини-бара бутылку белого вина. Креплёного. Для вечера при свечах прекрасен утончённый сухой рислинг, но после всего пережитого Гермиону мог поставить на ноги только портвейн (рекомендация повитух, ведьм и домохозяек Туманного Альбиона с семнадцатого века).

Вообще, для работающей, разведённой (то есть свободной) женщины с двумя детьми — Гермиона справлялась прекрасно. Вот только бы не сойти с ума, не спиться и не показать детям плохой пример (они уже и так вдохновенно орали «Мерлиновы кальсоны!» при любом удобном случае — а ведь Гермиона не сдержалась всего один раз…).

Портвейн постепенно расслаблял её мышцы с упорством и нежностью тайского массажиста, веки Гермионы отяжелели, и она провалилась в приятную дрёму…

Бах! Шмяк!

— Драккловы магловские дома!

Гермиона рефлекторно выпалила из палочки в направлении голоса и только потом распахнула глаза.

Несмотря на высказанное вслух неуважение к магловскому дизайну, представшее её взгляду… создание — на беглого сторонника Волдеморта, пожалуй, не тянуло: упитанная золотоволосая блондинка в коротком платьице с бахромой и дурацкими серебряными крылышками была похожа скорее на бухгалтера, одевшегося на новогодний корпоратив девочкой-снежинкой.

Комическая картина. Если не обращать внимание на то, что Инкарцеро и Ступефай прошли прямо через нелепую визитёршу, не причинив ей никакого вреда. И на то, что защитные заклинания дома она тоже как-то преодолела.

— Они не выставляют блюдечки молока для духов, они не носят красную нитку оберега от фейри, они… запирают зубы в сейф вместо того, чтобы класть их под подушку! И в довершение всего, — лицо феи-бухгалтера исказила гримаса боли, — они расставляют везде проклятые пуфики из ИКЕИ!

Она без сил рухнула на вышеупомянутый пуфик (тот жалобно скрипнул), жеманно прикрыла глаза и изрекла:

— Впрочем, чего ещё ждать от девчонки, удалившей себе все четыре зуба мудрости… Видно с ними вся мудрость и повывелась. Мир… — она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, — где не чтят традиции, обречён…

Гермиона, которую «девчонкой» не называли с детского сада, вскочила с дивана и пошла на «фею», угрожающе засучивая рукава. Раз палочка не помогла, она собиралась выкинуть нарушительницу спокойствия «проклятым магловским способом» — голыми руками.

— И с каких это пор «традиции» позволяют вломиться в дом без разрешения… не представившись… и хамить хозяйке дома?! Вы кто вообще такая?

Блондинка с крылышками впечатлённой не выглядела. Она смерила Гермиону наглым взглядом из-под полуприкрытых век и лениво спросила:

— А на кого я похожа, детка?

— На одну из тех неудачниц, которые в дурацих костюмах раздают на улице приглашения в стоматологическую клинику!

«Детка»! Это ещё хуже, чем «девчонка»! Гермиона была вне себя от ярости, но стоило ей сказать «стоматологический», как она вдруг ясно различила — по подолу платья и вокруг декольте блондинистого недоразумения была вовсе не бахрома. Подол был вышит изображениями маленьких серебристых человеческих зубов.