Разбитые. Том I (джен)

Прошла неделя в доме на площади Гриммо, и напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Орден Феникса шептался за закрытыми дверями, миссис Уизли суетилась, готовя всех к отъезду в Хогвартс, а Гарри с Синией — всё ещё в образе Сандры — старались не привлекать лишнего внимания. Гермиона продолжала бросать на «Сандру» подозрительные взгляды, но пока не нашла повода для серьёзных вопросов, а Рон, Фред и Джордж, казалось, приняли её как новую часть компании. Сириус, провожая Гарри взглядом, лишь ухмылялся, будто подозревал, что эта «однокурсница» не так проста, но молчал.

Утро перед отъездом было суматошным. Чемоданы громоздились в прихожей, Хедвига ухала в клетке, а Синия, сидя на своём новеньком сундуке (купленном на деньги Гарри), лениво подкидывала в воздух маленькие искры, которые гасли, не долетая до потолка. Её иллюзия «Сандры» теперь была отточена до мелочей: веснушки, чуть вздёрнутый нос, мантия с аккуратной нашивкой Гриффиндора. Но Гарри знал, что под этим фасадом прячется суккубка с трагедией, которая могла бы сломать кого угодно.

— Ну что, мелкий, — сказала она, поймав его взгляд, — едем в твой замок? Будем учиться варить зелья и махать палочками? Или там тоже все будут пытаться тебя прикончить?

Гарри хмыкнул, затягивая ремень на своём чемодане.

— Скорее всего, и то, и другое, — ответил он. — Но там хотя бы не Дурсли. И ты держи себя в руках — никаких поджогов, поняла?

Синия закатила глаза, но кивнула.

— Ладно, ладно, Поттер, буду паинькой, — сказала она с насмешкой. — Но если кто-то полезет ко мне с дурацкими вопросами, я не виновата, если у него мантия случайно загорится.

Они спустились вниз, где миссис Уизли уже загоняла всех к камину для перемещения на вокзал Кингс-Кросс. Синия впервые попробовала летучую сеть и чуть не вывалилась из камина на платформе 9¾, кашляя от сажи и ругаясь шёпотом:

— Черт, мелкий, это что, ваш способ путешествий? В аду и то комфортнее!

Но в «Хогвартс-Экспрессе» она быстро освоилась, заняв место в купе рядом с Гарри, Роном и Гермионой. Пока поезд мчал их к школе, она развлекалась, подшучивая над Роном, который пытался впечатлить её рассказом про квиддич, и даже заставила Гермиону улыбнуться, когда изобразила в воздухе крошечного огненного Снейпа, шипящего про «минус десять баллов». Гарри смотрел на неё и думал, что, может, она и правда сможет вписаться — хотя бы на время.

* * *

Хогвартс встретил их привычным шумом Большого зала, гудящего от голосов учеников. Распределение первокурсников прошло быстро, и Синия — Сандра — сидела за столом Гриффиндора, старательно изображая скромницу, пока Гарри шепнул ей:

— Не переигрывай, а то МакГонагалл заподозрит.

Но веселье закончилось, когда Дамблдор поднялся для приветственной речи. Его голос был как всегда спокойным, но в этот раз в нём чувствовалась тень тревоги. А потом он объявил:

— В этом году у нас будет новый преподаватель Защиты от Тёмных искусств. Прошу поприветствовать профессора Долорес Амбридж, назначенную Министерством магии.

Двери зала распахнулись, и вошла она — невысокая, в розовом костюме, с приторной улыбкой и глазами, холодными, как лёд. Зал зашушукался, а Гарри почувствовал, как внутри всё сжалось. Он знал, что Министерство не просто так прислало её сюда, и это означало проблемы.

Синия наклонилась к нему, шепнув:

— Это что за жаба в розовом? — сказала она, её голос был полон отвращения. — От неё воняет властью и дерьмом. Не нравится мне эта тётка, мелкий.

— Мне тоже, — буркнул Гарри, глядя, как Амбридж поднялась к трибуне и начала свою речь — слащавую, полную намёков на «порядок» и «контроль». Её слова звучали как предупреждение, и Гарри понял, что этот год будет не просто сложным — он будет адом.

* * *

Первая неделя в Хогвартсе подтвердила худшие опасения. Амбридж быстро захватила власть, вводя указы, запрещающие всё подряд — от собраний до шуток в коридорах. Её уроки были пародией на Защиту: вместо заклинаний ученики читали скучные учебники, а она ходила между партами, улыбаясь так, что хотелось её придушить. Гарри, Рон и Гермиона шептались о том, как ей противостоять, но Синия, сидя с ними в гостиной Гриффиндора, была на удивление молчалива.

Однажды вечером, после урока, где Амбридж заставила Гарри переписывать строчки за «распространение лжи», он вернулся в гостиную с кровоточащей рукой и мрачным лицом. Синия, лёжа на диване с учебником по зельям (который она явно не читала), подняла взгляд и нахмурилась.

— Это что за мракобесие? — сказала она, кивнув на его руку, где проступали слова «Я не должен лгать». — Эта жаба тебя пытала, что ли?

Гарри кивнул, сжимая кулаки.

— Это её перо, — буркнул он. — Пишет моей кровью. Она хочет, чтобы я молчал про Волдеморта.

Синия резко села, её глаза — даже под иллюзией — вспыхнули гневом.

— Серьёзно? — сказала она, её голос стал низким, почти рычащим. — Эта тварь в розовом мучает тебя, как тех ублюдков из моей деревни? Мелкий, дай мне пять минут с ней, и она будет визжать, как свинья на вертеле.

— Не надо, — быстро сказал Гарри, хотя часть его хотела согласиться. — Она под Министерством. Если ты что-то сделаешь, они тебя вычислят, и тогда…

Он замолчал, не договорив. Тогда её заберут. Или хуже. Синия посмотрела на него, и её лицо смягчилось, но гнев никуда не делся.

— Ладно, Поттер, — сказала она тихо. — Пока не трону. Но если эта жаба ещё раз тебя заденет, я забуду про свою маскировку и устрою ей ад. Ты мне слишком дорог, чтобы я смотрела, как тебя ломают.

Гарри замер, глядя на неё. Её слова — «ты мне слишком дорог» — эхом отозвались в нём, и он понял, что она не просто играет роль. Она защищает его, как защищала бы тех, кого потеряла в прошлом. И он кивнул, чувствуя, что их связь становится сильнее с каждым днём — даже под тенью Амбридж, которая, похоже, только начала свой террор.

* * *

Прошёл месяц с начала учебного года, и Хогвартс под пятой Амбридж превратился в подобие тюрьмы с розовыми обоями. Указы сыпались один за другим: запреты на собрания, проверки палочек, даже смех в коридорах стал подозрительным. Ученики шептались, профессора хмурились, а Гарри чувствовал, как стены замка сжимаются вокруг него. Его рука всё ещё болела от наказаний Амбридж, шрамы от её пера проступали красными линиями, и он старался держать голову ниже, чтобы не дать ей нового повода. Но внутри него кипело — не только из-за неё, но и из-за молчания Дамблдора, из-за лжи Министерства, из-за того, что Волдеморт где-то там, а он тут, бессильный.

Синия — Сандра — держалась рядом, как тень. Её иллюзия стала второй натурой: она сидела на уроках, делала вид, что записывает, и даже пару раз получила похвалу от Флитвика за «неплохое заклинание света» (хотя Гарри знал, что она просто щелкнула пальцами под столом). Но он видел, как её когти — скрытые под фальшивой кожей — сжимались, когда Амбридж проходила мимо, как её глаза вспыхивали настоящим огнём, когда та начинала свои слащавые речи. Она сдерживалась ради него, и Гарри это ценил больше, чем мог сказать.

Однажды вечером, после очередного урока с Амбридж, где она заставила весь класс читать главу про «безопасное использование магии» в полной тишине, Гарри, Рон, Гермиона и Синия сидели в гостиной Гриффиндора. Огонь в камине горел слабо, отражая настроение всех четверых. Рон теребил обугленный пирог от близнецов, Гермиона листала книгу, а Синия лежала на диване, подбрасывая в воздух маленький шарик света и ловя его пальцами.

— Эта жаба меня доконает, — буркнул Гарри, потирая руку, где шрамы снова начали кровоточить после последнего «перевоспитания». — Она хочет, чтобы я сломался. Чтобы все сломались.

Гермиона подняла взгляд, её лицо было напряжённым.

— Мы не можем просто сидеть, — сказала она тихо. — Она не учит нас ничему полезному. Если Волдеморт вернётся — а он вернётся, Гарри, — мы будем как слепые котята. Надо что-то делать.

— Например? — Рон фыркнул, откусив кусок пирога и тут же сплюнув, когда тот заискрил. — Она следит за каждым шагом. Даже Фред с Джорджем притихли.

Синия вдруг села, её шарик света лопнул с лёгким хлопком.

— А давайте устроим ей веселье, — сказала она, её голос был низким, с ноткой угрозы. — Я могу поджечь её дурацкий кабинет. Или подсунуть ей что-нибудь, от чего она будет неделю квакать, как настоящая жаба.

Гарри хмыкнул, но покачал головой.

— Не надо, Си… Сандра, — поправился он, бросив взгляд на Рона и Гермиону. — Это только хуже сделает. Но Гермиона права. Нам нужно учиться защищаться. Настоящей магии, а не этой чуши из учебников.

Гермиона кивнула, её глаза загорелись.

— Мы могли бы собрать группу, — сказала она. — Тайно. Учиться самим. Ты же знаешь заклинания, Гарри, ты можешь нас научить.

Рон вытаращился на неё.

— Ты серьёзно? — сказал он. — Если Амбридж узнает, она нас всех в Азкабан отправит!

— А если не узнает? — Синия ухмыльнулась, подмигнув Гарри. — Я могу помочь с маскировкой. У меня талант к таким штукам. Ну что, мелкий, будешь нашим героем-учителем?

Гарри задумался. Идея звучала безумно, но в ней было что-то правильное. Он устал чувствовать себя беспомощным, устал смотреть, как Амбридж душит всё, что он любил в Хогвартсе. И если Синия с её хитростью будет рядом, у них может получиться.

— Ладно, — сказал он наконец. — Давайте попробуем. Но нужно место, где она нас не найдёт.

Гермиона просияла.

— Я знаю, — сказала она. — Выручай-комната. Она появляется, когда тебе что-то нужно. Идеально для тайных уроков.

Следующие дни они потратили на сбор группы. Рон и Гермиона шептались с гриффиндорцами, Фред с Джорджем подключили своих друзей, а Синия, к удивлению Гарри, оказалась мастером убеждения: она уговорила даже парочку хаффлпаффцев, мило улыбаясь и слегка подправляя их сомнения лёгким мороком (Гарри сделал вид, что не заметил). Вскоре собралась небольшая команда — «Отряд Дамблдора», как назвала её Гермиона, — и первая встреча прошла в Выручай-комнате, скрытой от глаз Амбридж.

Гарри стоял перед группой, чувствуя себя неловко, но твёрдо. Синия сидела в углу, скрестив ноги, и наблюдала, как он учит всех заклинанию «Экспеллиармус». Её присутствие успокаивало, даже когда она подшучивала над Роном, чья палочка улетела в потолок вместо того, чтобы обезоружить Невилла.

Но Амбридж не дремала. Её указы становились всё жёстче, а слухи о «подрывной деятельности» начали просачиваться в её уши. Однажды, после урока, она вызвала Гарри к себе в кабинет — розовый кошмар с кошечками на тарелках и приторным запахом духов. Синия настояла, чтобы пойти с ним, спрятав свою настоящую сущность под иллюзией «Сандры».

— Мистер Поттер, — начала Амбридж, её голос был слащавым, как сироп, — мне сообщили, что вы… собираете учеников. Это правда?

Гарри сжал кулаки, но ответил ровно:

— Нет, профессор. Просто болтаем с друзьями.

Амбридж улыбнулась ещё шире, глядя на Синию.

— А вы, мисс… Блейк, кажется? — сказала она, прищурившись. — Вы всегда рядом с мистером Поттером. Почему бы это?

Синия — Сандра — пожала плечами, её улыбка была идеально невинной.

— Он мой друг, профессор, — сказала она. — А друзья помогают друг другу. Разве не так?

Амбридж хмыкнула, но отпустила их, хотя её взгляд обещал неприятности. Когда они вышли в коридор, Синия схватила Гарри за руку и прошипела:

— Эта жаба что-то знает, мелкий. Она нас выследит, если мы не будем осторожнее.

Гарри кивнул, чувствуя, как её когти — скрытые иллюзией — слегка сжали его запястье.

— Тогда будем умнее её, — сказал он. — Вместе.

Синия посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то тёплое.

— Вместе, Поттер, — ответила она. — И пусть эта тварь попробует нас остановить. Я ей устрою ад, если она тебя тронет.

И они пошли дальше, зная, что Амбридж — лишь начало их проблем, но с каждым шагом их связь становилась сильнее, как сталь, закалённая в огне.

* * *

Прошёл ещё месяц, и Хогвартс под гнётом Амбридж превратился в поле битвы, где каждый шаг был под прицелом её розовых когтей. «Отряд Дамблдора» набирал обороты: тайные уроки в Выручай-комнате шли полным ходом, Гарри учил всех от «Экспеллиармуса» до «Патронуса», а Синия — Сандра — помогала с маскировкой, добавляя мелкие иллюзии, чтобы сбить с толку любопытных. Гермиона переключила своё внимание на борьбу с Амбридж, придумывая всё новые способы обойти её указы, и временно оставила расспросы про «Сандру». Но затишье было обманчивым.

Однажды на уроке зельеварения, где Снейп, как обычно, язвил над всеми подряд, Драко Малфой, сидящий за соседней партой, вдруг прищурился, глядя на Синию. Она небрежно мешала зелье, притворяясь, что слушает, но её пальцы под столом слегка подрагивали — признак того, что ей было скучно. Малфой, со своей обычной гадкой ухмылкой, наклонился к Крэббу и шёпотом что-то сказал, бросив взгляд на неё. Гарри заметил это краем глаза и напрягся, но урок прошёл без происшествий. Пока.

Позже, в коридоре, Малфой перехватил их с Роном и Гермионой, а Синия шла чуть позади, болтая с Невиллом про его мандрагоры. Драко шагнул к ней, скрестив руки и растягивая слова:

— Блейк, да? — сказал он, его голос был полон презрения. — Странно, что я тебя раньше не замечал. Ты ведь гриффиндорка, а у нас с Поттером обычно все на виду. Откуда ты вообще взялась?

Синия остановилась, её иллюзия «Сандры» сияла невинностью, но Гарри видел, как её глаза на миг вспыхнули настоящим огнём. Она повернулась к Малфою, улыбнувшись так мило, что это выглядело почти пугающе.

— О, Малфой, ты меня заметил? — сказала она, её голос был лёгким, но с острым краем. — Я просто скромная девочка, люблю книги и тишину. Не всем же быть такими звёздами, как ты, правда?

Рон хмыкнул, а Гермиона сжала губы, явно сдерживая улыбку. Но Малфой не отступил, прищурившись ещё сильнее.

— Скромная, говоришь? — сказал он. — А вот мне кажется, что ты врёшь. Я спрошу у папы, он знает всех чистокровных в Хогвартсе. И если ты какая-то грязнокровка или хуже… — он сделал паузу, — я это выясню.

Синия пожала плечами, но Гарри заметил, как её рука сжалась в кулак под мантией. Малфой ушёл, бросив напоследок злобный взгляд, а она шепнула Гарри:

— Этот белобрысый гад мне не нравится, мелкий. Если он полезет дальше, я ему яйца поджарю.

— Не надо, — быстро сказал Гарри, хотя часть его хотела посмеяться над этой картиной. — Он просто трепло. Но будь осторожнее.

Малфой, однако, не ограничился угрозами. Через пару дней он шепнул что-то Амбридж во время урока, и её слащавая улыбка стала ещё шире, когда она посмотрела на Синию. На следующий день «Сандру» вызвали в её кабинет. Гарри настоял, чтобы пойти с ней, и они стояли перед розовой дверью, пока Синия шипела:

— Если эта жаба меня тронет, я за себя не ручаюсь, Поттер.

— Просто держись, — сказал он, сжимая её руку под иллюзией. — Мы справимся.

Амбридж встретила их своей приторной улыбкой, сидя за столом с чашкой чая и стопкой бумаг.

— Мисс Блейк, — начала она, её голос был как патока, — мне сообщили, что вы… необычная ученица. Некоторые сомневаются в вашем прошлом. Вы ведь гриффиндорка, верно? Расскажите о своей семье. И о том, как вы попали в Хогвартс.

Синия села, скрестив ноги, и её улыбка была зеркальным отражением той, что носила Амбридж — фальшивой до тошноты.

— О, профессор, я из простой семьи, — сказала она, её тон был идеально невинным. — Тётя воспитала меня в деревне, а потом пришло письмо из Хогвартса. Всё как у всех. Я просто люблю учиться и помогать друзьям, вроде Гарри.

Амбридж прищурилась, её пальцы сжали чашку.

— Письмо, говорите? — сказала она. — Интересно. Я запросила списки учеников у профессора МакГонагалл, и знаете что? Вас там нет, мисс Блейк. Как вы это объясните?

Гарри напрягся, но Синия не дрогнула. Она наклонилась чуть ближе, её голос стал тише, но острее.

— Может, ошибка в бумагах, профессор? — сказала она. — Бюрократия ведь такая путаная штука. Я здесь, учусь, ношу мантию Гриффиндора. Разве этого не достаточно?

Амбридж хмыкнула, но её глаза сверкнули любопытством — опасным, как у кошки, заметившей мышь.

— Мы это выясним, — сказала она. — А пока вы под моим наблюдением, мисс Блейк. И вы, мистер Поттер, тоже. Можете идти.

Они вышли, и в коридоре Синия сжала кулаки так, что Гарри услышал треск её когтей под иллюзией.

— Эта тварь копает под меня, мелкий, — прошипела она. — Она не знает, с кем связалась, но я ей устрою сюрприз, если она полезет дальше.

— Не надо, — сказал Гарри, но его голос был твёрже. — Мы её перехитрим. Она думает, что умнее всех, но это её слабость.

* * *

Тем временем другие профессора — МакГонагалл, Флитвик, даже Снейп — молчали. Они видели «Сандру» на уроках, но никто не поднимал шума. Гарри подозревал, что МакГонагалл что-то знает — её острый взгляд иногда задерживался на Синии чуть дольше обычного, но она не вмешивалась. Возможно, она видела в этом вызов Амбридж, а может, просто доверяла Гарри. Снейп же, как всегда, язвил, но про «Блейк» не говорил ни слова — то ли ему было плевать, то ли он ждал момента.

Синия, однако, менялась. Она всё чаще сидела с Гарри, Роном и Гермионой не просто ради маскировки, а потому что ей нравилось их общество. Рон заставлял её смеяться своими неуклюжими шутками, Гермиона — спорить о магии, а Гарри… с ним она могла быть собой, хоть и не до конца. Её прошлое — та термоядерная трагедия — всё ещё тяготило её, но их дружба стала лучиком света, пробивающим тьму. Она не говорила об этом вслух, но Гарри видел: её ухмылки становились теплее, её гнев — реже.

Однажды ночью, в Выручай-комнате после урока ОД, когда все разошлись, она осталась с Гарри. Он смотрел, как она играет с маленьким огненным шариком, и вдруг сказал:

— Ты ведь не такая, какой была раньше, да?

Синия замерла, шарик погас в её руке. Она посмотрела на него, и её иллюзия дрогнула — на миг проступили тёмная кожа и горящие глаза.

— Может, и нет, мелкий, — сказала она тихо. — Вы трое… вы как заноза, но хорошая. Я не хочу вас потерять, как всех до вас. И это пугает меня больше, чем эта жаба в розовом.

Гарри кивнул, чувствуя, что её слова — шаг к чему-то большему. Раскаяние, настоящее и глубокое, ещё не пришло к ней — для этого нужно было время, боль и честность перед собой. Но оно зрело, как семя в тёмной почве, и он знал: они помогут ей его найти. А пока Амбридж копала под неё, не понимая, что роет себе яму, из которой Синия однажды вырвется — не как демон, а как кто-то новый.

* * *

К середине ноября Хогвартс под властью Амбридж стал похож на клетку, где каждый вдох был под контролем. Её мотивы проступали всё яснее: власть ради власти, страх перед правдой, ненависть к любому, кто осмеливался бросить вызов её порядку. Она не просто хотела сломать Гарри — она видела в нём символ хаоса, угрозу Министерству, которое цеплялось за иллюзию стабильности, отрицая возвращение Волдеморта. Но теперь её взгляд всё чаще падал на «Сандру Блейк», эту загадочную гриффиндорку, чьё присутствие раздражало её аккуратный мир. Амбридж не понимала, кто такая Синия, но её инстинкт хищника чуял подвох, и она решила выкорчевать его любой ценой.

Амбридж начала с мелочей, но её действия быстро превратились в кошмар. Она издала новый указ — «О проверке лояльности учеников», — требующий от каждого доказать своё происхождение и чистоту намерений. Для Гарри это означало ещё больше допросов и наказаний: её перо теперь вырезало на его руке не только «Я не должен лгать», но и «Я должен подчиняться». Кровь текла по запястью, а она смотрела с приторной улыбкой, мурлыча: «Это для твоего же блага, дорогой». Но Синия стала её новой мишенью.

Малфой, подстрекаемый своим любопытством и жаждой угодить, доложил Амбридж о странностях «Сандры»: её слишком ловкие ответы, отсутствие упоминаний в старых списках, её постоянная близость к Гарри. Амбридж вызывала Синию снова и снова, заставляя переписывать выдуманные правила, пока та не сжимала кулаки под столом так, что иллюзия дрожала. Однажды она оставила её в кабинете на всю ночь, приказав написать «Я должна быть честной» тысячу раз — без пера, просто чернилами, которые стекали по пальцам, пока Синия не начала шептать проклятия на давно мёртвом языке.

Гарри, Рон и Гермиона видели, как она возвращается с этих «воспитаний» — бледная, с потемневшими глазами, но всё ещё ухмыляющаяся, чтобы скрыть ярость. Её выдержка трещала, и Гарри знал: буря в её душе назревала, готовая вот-вот вырваться. Он чувствовал то же самое — гнев, бессилие, желание разнести всё к чертям. Их уроки в Выручай-комнате стали единственным спасением, но и там тень Амбридж витала, как ядовитый дым.

* * *

В один из редких свободных дней Гарри, Рон, Гермиона и Синия сбежали к хижине Хагрида, надеясь на передышку. Хагрид вернулся недавно, весь в синяках и ссадинах, но с привычной улыбкой. Он был рад их видеть, хотя его глаза тревожно блестели, когда он говорил о своих «поездках» — явно миссиях для Ордена. Но настоящим сюрпризом стал Грохх, его младший брат-гигант, которого Хагрид притащил из гор.

Грохх сидел на опушке леса, огромный, как скала, с грубой кожей и глазами, полными дикой тоски. Он не говорил, только рычал и смотрел на лес, будто ждал чего-то. Хагрид хлопал его по плечу, приговаривая:

— Он хороший парень, просто… непривычный к людям. Но вы не бойтесь, он вас не тронет.

Синия, стоя рядом с Гарри, наклонилась к нему и шепнула:

— Этот Грохх выглядит, как я себя чувствую, мелкий. Большой, злой и хочет всех разнести.

Гарри кивнул, глядя на гиганта. В Грокхе было что-то первобытное, неукротимое, как буря, что зрела в них самих. Хагрид, заметив их взгляды, понизил голос:

— Слушайте, ребят, тут дело худо, — сказал он, косясь на замок. — Эта Амбридж… она не просто злая. Она что-то затевает. И я слыхал, в лесу неспокойно. Что-то движется, тёмное. Не знаю, связано ли это с ней или с… ну, вы поняли с кем.

Гермиона нахмурилась, сжимая руки.

— Ты про Волдеморта? — спросила она тихо.

Хагрид кивнул, и его борода дрогнула.

— Ага. И ещё про тварей в лесу. Будьте начеку, ладно?

Синия хмыкнула, но её глаза были серьёзны.

— Буря идёт, мелкий, — сказала она Гарри. — И не только в лесу. Я чую её в этой жабе. Она нас дожмёт, если мы не двинем первыми.

На следующий день Амбридж объявила «инспекцию» — обыск комнат и личных вещей. Она ворвалась в гостиную Гриффиндора с отрядом слизеринцев, включая Малфоя, и начала рыться в сундуках. Когда она добралась до вещей «Сандры», её улыбка стала ещё шире. Среди учебников и мантий лежала маленькая деревянная фигурка — подарок от Гарри, наколдованный им на уроке трансфигурации. Амбридж подняла её, вертя в руках.

— Это что, мисс Блейк? — сказала она, её голос сочился ядом. — Подарок от мистера Поттера? Как мило. Похоже, вы слишком близки для простой дружбы. Может, вы замышляете что-то против школы?

Синия сжала кулаки, но ответила ровно:

— Просто безделушка, профессор. У нас в Гриффиндоре принято дарить друг другу всякое.

Амбридж хмыкнула, но фигурку не вернула, бросив её в ящик с «конфискованным». Потом она повернулась к Гарри.

— А вы, мистер Поттер, будете сегодня со мной, — сказала она. — Ещё одно занятие. И мисс Блейк тоже. Я хочу видеть вас обоих в моём кабинете. Сейчас.

В кабинете было хуже, чем обычно. Амбридж заставила Гарри писать кровью, пока он не зашипел от боли, а Синию — стоять в углу, читая вслух её указы, пока голос не сел. Она наблюдала за ними, мурлыча про «дисциплину», но её глаза сверкали злобным triumphом. Синия, дочитав очередной лист, посмотрела на Гарри, и он увидел в её взгляде бурю — ту же, что бушевала в нём. Они оба были на грани.

Когда их отпустили, уже за полночь, они вышли в коридор, дрожа от гнева. Синия схватила Гарри за руку, её иллюзия дрогнула, показав тёмную кожу и когти.

— Эта тварь меня достала, мелкий, — прорычала она. — Я хочу её разорвать. Прямо сейчас.

Гарри сжал её руку в ответ, его голос был хриплым, но твёрдым.

— Не сейчас, — сказал он. — Но скоро. Мы найдём способ. Она не понимает, с кем связалась.

* * *

На следующее утро они сидели с Роном и Гермионой в Выручай-комнате, планируя новый урок ОД. Но напряжение было осязаемым. Рон смотрел на шрамы Гарри с тревогой, Гермиона кусала губы, а Синия мрачно подбрасывала огненный шарик, который то и дело вспыхивал ярче обычного. Их дружба стала их якорем, но буря в их душах росла — гнев, боль, жажда справедливости.

Синия вдруг сказала, глядя в пустоту:

— Знаете, я думала, что хуже ада ничего нет. Но эта жаба… она хуже. И вы трое — вы единственное, что держит меня от того, чтобы спалить всё к чертям.

Рон хмыкнул, но кивнул.

— Мы с тобой, Сандра, — сказал он. — Даже если ты странная.

Гермиона посмотрела на неё мягче, чем обычно.

— Мы справимся, — сказала она. — Вместе.

Гарри кивнул, чувствуя, как их связь — их свет — становится сильнее. Синия не ответила, но её шарик погас, и она сжала руку Гарри под столом. Буря назревала — в Хогвартсе, в лесу, в их сердцах. И Амбридж, слепая в своём тщеславии, не знала, что сама подливает масла в огонь, который однажды её сожжёт.

* * *

Зима в Хогвартсе наступила с ледяным ветром и ещё более холодной хваткой Амбридж. Её беспредел достиг новых высот: коридоры патрулировали её «Инквизиторский отряд» под предводительством Малфоя, который с садистским удовольствием выискивал нарушителей. Указы сыпались как снег: «Запрет на использование магии вне уроков», «Контроль переписки через сов», «Обязательные проверки личных вещей каждую неделю». Ученики ходили с опущенными глазами, профессора скрипели зубами, а Гарри, Синия, Рон и Гермиона чувствовали, как их надежда тает под этим гнётом. Амбридж не просто правила — она наслаждалась, упиваясь своей властью, подкреплённой протекторатом министра Фаджа.

Фадж, ослеплённый страхом перед правдой о Волдеморте, дал ей карт-бланш. В его письмах, которые Амбридж с гордостью зачитывала на учительских собраниях, звучали фразы вроде: «Необходимы решительные меры для поддержания порядка» и «Полная поддержка Министерства в борьбе с подрывной деятельностью». Это была её индульгенция, её щит, и она размахивала им, как мечом, срезая всё, что не вписывалось в её розовый мир.

* * *

Амбридж начала «инспекции» преподавателей, превращая их в унизительные допросы. Она сидела в своём кабинете, окружённая кошечками на тарелках, с пером в руках и той же слащавой улыбкой, которая скрывала стальные когти. Первым под удар попал Флитвик. Она заставила его доказывать свою квалификацию, задавая вопросы вроде: «А как вы можете обучать заклинаниям, если сами столь… невысоки?» Флитвик, краснея от гнева, отвечал сухо, но держался — он знал, что любое слово против неё долетит до Фаджа.

* * *

МакГонагалл была следующей. Амбридж мурлыкала про «излишнюю лояльность к Дамблдору», намекая, что её методы устарели. МакГонагалл, с прямой спиной и ледяным взглядом, ответила:

— Мои методы, Долорес, воспитали поколения волшебников, в то время как ваши указы воспитывают только страх. Если Министерство считает это прогрессом, то я сожалею о будущем.

Амбридж лишь улыбнулась шире, записав что-то в свой блокнот. Но её настоящая цель вскоре проявилась — Хагрид.

* * *

Хагрид вернулся к преподаванию, но его уроки стали мишенью для Амбридж. Она явилась к его хижине в своём розовом пальто, с Малфоем и несколькими слизеринцами на хвосте, и начала «оценку». Хагрид, с его обычной добродушной неуклюжестью, показывал первокурсникам нюхлеров, но Амбридж прервала его, ткнув пером в воздух.

— Мистер Хагрид, — сказала она, её голос был приторным, как сироп, — объясните, где вы были всё это время? Ваше отсутствие вызвало… вопросы. Министерство требует полной прозрачности.

Хагрид замялся, потирая затылок огромной рукой.

— Ну, я… был в отъезде, по делам, — буркнул он. — Ничего такого, о чём стоит беспокоиться.

— По делам? — Амбридж прищурилась, её улыбка стала хищной. — И какие же дела у лесничего могут быть важнее его обязанностей? Может, вы связаны с… нежелательными элементами? С Дамблдором, например?

Хагрид побагровел, но сдержался, пробормотав что-то про «личное». Амбридж не отступила. Она заставила его предоставить отчёт о каждом дне отсутствия, угрожая увольнением, если он откажется. В тот же вечер Гарри, Синия, Рон и Гермиона застали его у хижины, где он мрачно кормил Грокха, сидящего за деревьями.

— Эта жаба меня доконает, — сказал Хагрид, его голос дрожал от гнева. — Хочет выгнать меня, как и Сивиллу. А я ей ничего не скажу про Орден, будь она хоть трижды министерской.

Синия, стоя рядом с Гарри, сжала кулаки, её иллюзия дрогнула.

— Эта тварь всех нас под землю загонит, мелкий, — прошипела она. — Хагрид — хороший мужик, а она его как таракана травит.

Гарри кивнул, чувствуя, как его собственный гнев вскипает. Грокх зарычал где-то в тени, и лес ответил шорохом — буря назревала не только в их душах, но и вокруг.

* * *

Амбридж усилила давление. Она запретила Гарри играть в квиддич, обвинив его в «агрессивном поведении», и конфисковала его «Молнию». Синию она заставила носить специальный значок «Под наблюдением», утверждая, что её «происхождение вызывает сомнения». Наказания стали ежедневными: Гарри писал кровью, Синия читала указы, пока голос не срывался, а Рон и Гермиона получали выговоры за любую попытку их защитить. «Отряд Дамблдора» висел на волоске — Малфой и его шайка рыскали по коридорам, вынюхивая тайные собрания.

Однажды ночью, после очередного допроса, Гарри рухнул на кровать в спальне Гриффиндора, чувствуя, как шрамы на руке пульсируют. Синия, сидя на подоконнике в общей комнате, смотрела на него через открытую дверь, её глаза горели даже под иллюзией.

— Мы не выдержим долго, мелкий, — сказала она тихо. — Эта жаба нас раздавит, если мы не ударим первыми.

Гарри кивнул, но сил спорить не было. Он закрыл глаза, и сон накрыл его, как чёрная волна.

* * *

Он был не собой. Он был длинным, скользким, с глазами, горящими злобой. Пол холодил чешую, запах крови манил. Он полз по тёмному коридору, где эхо шагов отражалось от стен. Впереди был человек — рыжий, высокий, в потёртой мантии. Он шёл, ничего не подозревая, проверяя что-то в Министерстве. Змея напряглась, её клыки сверкнули, и она бросилась вперёд. Кровь брызнула на пол, крик человека разорвал тишину, и Гарри почувствовал вкус железа во рту.

Он проснулся с криком, весь в поту, сердце колотилось, как молот. Рон вскочил с кровати, а Синия влетела в спальню, её иллюзия дрогнула, показав когти.

— Что с тобой, мелкий?! — сказала она, схватив его за плечи. — Ты орал, как будто тебя режут!

Гарри задыхался, хватая ртом воздух.

— Мистер Уизли… — выдавил он. — На него напали… Это было реально, я видел!

Рон побледнел, а Синия сжала его плечи сильнее.

— Черт, Поттер, это не просто сон, — сказала она, её голос был твёрдым, но встревоженным. — Буря началась. И эта жаба в розовом — только её предвестник.

Гарри кивнул, чувствуя, как буря в его душе сливается с той, что надвигалась на их мир. Амбридж, Волдеморт, Хагрид, Грокх — всё сплелось в один клубок, и он знал: им нужно действовать, пока их не раздавило окончательно.

* * *

Хогвартс утопал в предпраздничной суете, но для Гарри, Синии, Рона и Гермионы она была лишь фоном к их тревогам. Сновидение о нападении Нагайны на Артура Уизли не отпускало Гарри: вкус крови, крик, холод чешуи — всё это пульсировало в его голове, как открытая рана. Он ворвался в кабинет Дамблдора вместе с Роном и Синией, задыхаясь от ужаса, пока Гермиона бежала за МакГонагалл. Дамблдор, выслушав его сбивчивый рассказ, не стал терять времени: его взгляд стал острым, как лезвие, и он тут же отправил сообщение Ордену через камин.

— Гарри, ты видел это через связь с ним, — сказал он тихо, его голос был тяжёлым, как камень. — Мы найдём Артура. Оставайтесь здесь.

Синия стояла рядом, её иллюзия «Сандры» дрожала от напряжения, а когти под фальшивой кожей сжимались и разжимались. Она посмотрела на Гарри, её глаза — настоящие, горящие — были полны беспокойства.

— Мелкий, ты в порядке? — шепнула она, пока Дамблдор говорил с портретами бывших директоров. — Ты выглядел, как будто сам там был.

Гарри кивнул, хотя его руки всё ещё дрожали.

— Я чувствовал её, Синия, — сказал он хрипло. — Змею. И Волдеморта. Это было… слишком реально.

Рон, бледный как мел, сжал кулаки.— Если с папой что-то случится… — начал он, но замолчал, не в силах договорить.

МакГонагалл вернулась, её лицо было суровым, но голос мягким.

— Орден уже в Министерстве, — сказала она. — Артура нашли. Он жив, но ранен. Его везут в Святого Мунго.

* * *

Рождество пришло с запахом еловых веток и звоном колокольчиков, но в доме на площади Гриммо, куда Гарри, Синия, Рон, Гермиона и остальные Уизли прибыли на каникулы, праздника не чувствовалось. Артур лежал в больнице Святого Мунго, его грудь была перевязана, а лицо осунулось от боли и яда Нагайны. Лекари колдовали над ним сутками, вводя зелья через капельницы и бормоча заклинания, чтобы вытянуть остатки тьмы из ран. Орден, включая Дамблдора, сделал всё, чтобы спасти его вовремя, но без видения Гарри этого могло бы не случиться.

Гарри сидел у кровати Артура вместе с Роном, чувствуя вину и облегчение одновременно. Мистер Уизли слабо улыбнулся, похлопав его по руке.

— Ты спас мне жизнь, Гарри, — сказал он хрипло. — Не вини себя. Это не твоя вина.

Синия стояла у окна палаты, глядя на заснеженный Лондон. Её иллюзия «Сандры» была на месте, но она молчала, скрестив руки. Её взгляд был далёким, и Гарри знал: она думает о своём прошлом, о тех, кого не смогла спасти. Когда они вышли в коридор, она вдруг сказала:

— Ты молодец, мелкий. Твой Артур жив благодаря тебе. Я… я бы не справилась, если бы потеряла кого-то из вас.

Гарри посмотрел на неё, чувствуя тепло в её словах.

— Мы все справились, — ответил он тихо. — Вместе.

Рождественский вечер прошёл скромно: миссис Уизли испекла пироги, Сириус включил старый граммофон, а Синия, к удивлению всех, помогла Джинни украсить ёлку, ворча про «дурацкие магловские обычаи». Но её глаза светились, и Гарри видел, как её душа, израненная веками, медленно оттаивает в этом тепле.

* * *

После каникул Хогвартс встретил их ещё более мрачной тенью. Амбридж не ослабляла хватку — напротив, она словно почуяла кровь и удвоила усилия. Её «Инквизиторский отряд» теперь шнырял по замку днём и ночью, выискивая малейшие нарушения. Она запретила все клубы, включая шахматный, и ввела «комендантский час» после восьми вечера. Наказания стали ещё жёстче: Гарри теперь писал кровью почти каждый день, а Синию заставляли стоять в её кабинете часами, читая указы, пока голос не превращался в хрип. Малфой, ухмыляясь, шептал ей на уроках гадости вроде «Скоро мы узнаем, кто ты такая, Блейк», и её терпение трещало по швам.

«Отряд Дамблдора» собрался в Выручай-комнате через неделю после возвращения, и настроение было мрачным. Фред и Джордж ворчали, что их эксперименты конфискуют, Невилл дрожал от страха перед Амбридж, а Рон сжимал кулаки, глядя на шрамы Гарри.

— Это невыносимо, — сказал он, его голос дрожал от гнева. — Она нас всех загонит в могилу.

Гермиона кивнула, её глаза были полны решимости.

— Мы должны продолжать, — сказала она. — Если она узнает про ОД, будет хуже, но мы не можем сдаться.

Синия, сидя в углу, вдруг швырнула огненный шарик в стену, где он лопнул с треском.

— Эта жаба меня достала, — прорычала она, её иллюзия дрогнула, показав когти. — Я хочу ей горло перегрызть. Сколько ещё мы будем терпеть?

Гарри посмотрел на неё, чувствуя, как его собственный гнев сливается с её.

— Недолго, — сказал он твёрдо. — Мы найдём способ. Но пока держимся.

* * *

Той ночью Гарри не мог уснуть. Шрам ныло, мысли о мистере Уизли и Амбридж кружились в голове, как рой ос. Он закрыл глаза, и тьма сомкнулась вокруг него.Он был не в спальне. Он был в холодном, тёмном зале, где эхо шагов отражалось от мраморных стен. Перед ним возвышалась фигура — Волдеморт, его лицо было бледным, как смерть, а глаза горели красным. Он стоял перед полкой, полной стеклянных шаров, и его голос шипел, как змея:

— Пророчество… оно здесь, в Отделе Тайн. Оно объяснит всё. Я должен его взять.

Гарри чувствовал его нетерпение, его жажду. Волдеморт протянул руку к шару, но вдруг замер. Его голова резко повернулась, и красные глаза уставились прямо на Гарри — нет, в него. Холодный смех разрезал воздух.

— Ты здесь, Гарри, — прошипел он. — Смотришь моими глазами? Ну что ж, смотри. Скоро ты придёшь ко мне сам.

Гарри проснулся, задыхаясь, его шрам горел, как раскалённый уголь. Он сел на кровати, хватая ртом воздух, пока Рон и Синия — она ворвалась в спальню, услышав его стон — не подскочили к нему.

— Мелкий, что опять? — сказала Синия, её голос был резким, но полным тревоги.

— Волдеморт, — выдавил Гарри, потирая лоб. — Он хочет пророчество. В Отделе Тайн. И он знает, что я его видел.

Рон побледнел, а Синия сжала кулаки.

— Черт, Поттер, это плохо, — сказала она. — Если он тебя чувствует, он нас всех найдёт.

Гарри кивнул, чувствуя, как буря в его душе сливается с той, что надвигалась извне. Амбридж, Волдеморт, пророчество — всё сплеталось в один узел, и он знал: им нужно готовиться. Синия посмотрела на него, её глаза были полны решимости, и он понял: она с ним до конца, даже если впереди их ждёт ад.