Забытая королева (гет)

— Еще вчера я сомневалась, что Бог есть, а сегодня по уши в мифологии.

— Открою один служебный секретик: Бог не любит, когда его относят к мифологии.

«Догма»

Я шла в пустой темноте. От каждого шага гулкое эхо разлеталось вокруг, постепенно затихая где-то вдали. Эта темнота не была страшной. Я чувствовала, что в ней не таится ни тварей, ни чудищ. Эта темнота мягко и тепло обнимала, дарила спокойствие и безмятежность.

Не знаю, как долго это продолжалось. Вряд ли здесь вообще существовали понятия времени и пространства. Меня словно тянуло в определённую сторону, и я покорно следовала этому чувству. Вдруг я заметила, что пустота отступает: под ногами стали видны черные плиты пола, а вокруг появились иногда перемигивающиеся огоньки. Их становилось всё больше и больше, они сбивались в стайки. Их бледное трепещущее мерцание высвечивало из темноты очертания резных колонн и статуй.

И вот наконец я пришла. Бесконечный коридор или колоннада — я так и не поняла, что это было, — закончился полукруглым помещением. По стенам от самого пола до скрывающегося в серой дымке потолка были развешаны картины. Как ни силилась, я не могла разглядеть, что на них изображено. Посреди зала возвышался огромный трон с величественной фигурой мужчины. На нём была черная, словно безлунная ночь, мантия, а из-под покрывающего голову капюшона виднелась лишь нижняя часть лица. Мужчина раскрыл приветственно ладони и заговорил:

— Здравствуй, дитя. Печальные события привели тебя в мои Чертоги до срока, и ещё более печальна теперь твоя доля. Имя мне — Намо, Судия. Ты ныне в Мандосе — месте, где феа детей Единого ожидают своей участи. Дар твой украден, и душа твоя ныне лишилась бессмертия. Нет тебе пути дальше. Людские души после смерти тела отдыхают здесь недолго, а потом уходят за грань мира, где ожидает их Единый. Это Его Дар людям — короткоживущее хроа и вечное феа. Тебе же уходить более некуда. Покинув Залы Ожидания, твоя душа растворится во Внешней Пустоте. Я могу продлить пребывание в Мандосе, отложив на время момент ухода, но не в моей власти совсем отменить его для людей.

Витиеватая речь Намо звучала непривычно, но мне всё же удалось понять, что наше хэллоуинское колдовство оказалось не таким уж и хорошим.

— Это из-за того глупого ритуала? Но он же… как там… «для счастья и долголетия», он же хороший, не злой!

— Светлая магия никогда не потребует платы кровью, — в ровном голосе Намо засквозило осуждение и даже что-то вроде обиды.

— Да там была капелька всего… И Марина не стала бы такого делать специально, я в это не верю! Может, эти её знакомые ведьмы лапши на уши навешали, или в ритуале этом дурацком ошибка была…

Владыка Душ поднял ладонь, прерывая меня:

— Ведали вы о последствиях или нет — ныне неважно. Результат ворожбы той отменить я не в силах.

— Получается, еще лет тридцать, ну сорок в лучшем случае, и всё… — я горестно выдохнула.

— У тебя нет этого времени. Нисколько, увы.

— Чего? Подождите, подождите! Я когда умереть успела? Всё же было хорошо!

— Тёмная магия, похитив Дар, искалечила твою феа. И когда хроа нуждалось в поддержке и исцелении, феа не смогла оказать помощи. Пусть утешит тебя знание, что хроа не испытало боли и погибло быстро.

Я села на пол прямо там же, где стояла. Светлячки-огоньки подлетели поближе и замельтешили рядом, словно утешая. В голову отчего-то пришла мысль, что смерть в тридцать три — это как-то слишком по-библейски. Да только я — не лучший кандидат для подобных сравнений. Верить в Бога — верила в некотором роде, но по церквям не ходила, посты не соблюдала. И не молилась никогда. Получается, каждому воздаётся по вере его? И по моей дано — забвение и растворение в Пустоте. Я, конечно, всегда любила более научный подход, но всё равно хотелось верить, что смерть — не конец существования. Получается, не ошибалась, но для меня это всё-таки конец. Грустно. В жизни всякое бывало, но жить я всё-таки скорее люблю, чем нет. С надеждой я решилась спросить:

— И что дальше? Ведь наверняка можно что-то придумать! Может, я могу каким-то призраком вернуться, чтобы отомстить или хотя бы напугать ту ведьму, что Маришу ритуалу научила?

— К чему говорить о мести, если не свойственно тебе это чувство? Увы, не сможешь ты вернуть Дар. И я не смогу. Даётся он лишь раз, и лишь волей Единого.

— Может, мне просто нужно хорошо помолиться…

— За тебя уже молили. И молитве той ответили. Много новых нитей вплелись в судьбы миров. Тебе предложен другой путь, хоть и не сравнится он с тем, чего ты лишилась.

Я замерла, боясь поверить в услышанное. То есть, растворяться не обязательно? Могу ещё пожить?

— Дан тебе выбор — либо остаться и ждать своего часа, либо привязать феа свою к Эа до её конца.

— Привязать… О! То есть, это как у эльфов? Но я же простой человек, разве так можно…

Я попыталась вспомнить, писал ли что-то Толкин о становлении людей эльфами. Полуэльфы, вроде бы, больше эльфы, так как могут жить до момента выбора судьбы многие тысячи лет. Лютиэн, наоборот, была эльфом и приняла людскую судьбу. Разве что Туор из первой Эпохи… Но точной информации о нём вспомнить не могу. В любом случае, я ничем не заслужила такой чести.

— Да, ты верно поняла. Лишь немногим был предоставлен выбор, и всегда их заслуги в борьбе с Врагом были огромны. Ты же… Не ведомо мне, что с тобой было или будет. Это сокрыто от моего взора, и не пелось о тебе в Песне. Не было такого ранее, чтобы появилась в Мандосе людская душа из-за пределов Эа. Но вот ты здесь.

— Да разве можно считать настоящим выбором выбор между забвением и эльфийским бессмертием… — с недоумением пробормотала я.

— Бессмертны лишь Айнур — своею сутью, и люди — благодаря Дару. Эльфийские тела не знают смерти от старости, но души их привязаны к Арде и будут здесь до конца мира. Что случится с ними далее — не ведомо даже мне.

— И если я соглашусь, то просто останусь в Мандосе вместе с феа других погибших эльфов?

— Останешься. И, если будет твоя воля, если не будет в твоей феа большой печали или вины, однажды ты сможешь переродиться. Сроками того заведует сам Единый, не могу я сказать, как скоро это случится. Восстановить хроа и выйти из Мандоса ты не сможешь, ибо не было у тебя эльфийского хроа, увы.

— Ох, знаю, там столько условий для перерождения, что дождались его лишь единицы. Но это всё равно лучше, чем ничто и небытие. Да и «до конца времен» — настолько долгий срок для человека, особенно для уже мёртвого человека, что выбор очевиден, — отмахнулась я.

— Да будет так! — громко сказал Намо и хлопнул в ладоши.

И… ничего не поменялось. Я даже поднялась на ноги и ощупала себя. Потрогала уши, но они как были кругленькими, так и остались. Абсолютно никаких изменений.

— Раз выбор сделан, могу я ныне читать в твоей душе…

— Ныне? Владыка, но разве ты раньше не мог? Тебе же ведомы мысли всех феа в чертогах, — я не удержалась и перебила Намо.

— Не всех. Мне дано судить лишь перворождённых. Души смертных я привечаю только на время, и они отправляются дальше. Их помыслы закрыты от меня. Твои же теперь доступны, и вижу я многое. Мысли твои не назвать невинными, но тьмы в них нет, и зла ты не совершала. Если пожелаешь того, дано тебе будет право на перерождение…

Вдруг Намо замер, а кружащие до этого вокруг меня светлячки рванули к нему. Он слегка отвернулся и наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, затем медленно кивнул и вновь обратился ко мне:

— Воистину, удивительные времена настали. И многое происходит впервые. Феа твоя горит жаждой жить и творить, и есть тебе путь выйти из Чертогов до срока. Но он сложен и опасен. Желаешь ли узнать о нём?

— Да! Конечно! — я старательно закивала.

— Одной душе нужна помощь. Она долго сопротивлялась окружающей тьме, но время её почти вышло. Ты можешь занять её хроа, а она прибудет в Чертоги для исцеления. Вижу те вопросы, что желаешь задать. Да, это женщина, и да, ты займешь её тело. Чужое для тебя тело. И да, будут последствия. Феа всегда влияет на хроа, и её хроа тоже в какой-то степени изменится под влиянием твоей души. Но не жди того облика, что был тебе привычен. Да, твоя память полностью останется с тобою, но и обрывки памяти прежней владелицы могут остаться. Да, тело очень слабо, но пламень твоей феа поможет ему исцелиться со временем. Согласна ли ты принять это бремя?

Ждать тысячелетия, пока появится возможность переродиться, или вновь жить прямо сейчас? Опять довольно очевидный выбор. Внешность моя меня в целом устраивала, но я за неё никогда не цеплялась. А некрасивых эльфов не бывает, так что хуже точно не будет. Слабость и болезненность? Выздоровлю! Ох, вот только…

— Владыка… Ты же увидел, что мне об Арде известно многое. Должна ли я…

— Воля твоя свободна, — теперь уже Намо перебил меня. — Валар могут лишь давать советы детям Единого, а не указывать. Но мы давно удалились из Средиземья, так что и советов теперь от нас мало. Но всё же могу дать один. Если не знаешь, как поступить, постарайся поступать так, чтобы тьмы и искажения в мире не стало больше. Их и так в Арде достаточно. И помни — все решения имеют последствия, будь готова принять их. Большего тебе посоветовать не могу. Готова ли ты решиться?

Получается, я получила разрешение на изменение канона от самого Намо? И могу хоть сильмарилли из короны Моргота стащить, если в Первой Эпохе окажусь?

— Враг давно вне пределов мира. Что же до камней Феанора — один сияет в небесах, а два других укрыты в глубинах вод и тверди, — губы Намо слегка тронула улыбка. — И всё же, надеюсь на твою разумность.

* * *

Какой странный сон! Никогда раньше мне не снилось ничего про Средиземье, даже когда я устраивала марафон просмотра фильмов или чтения книг. А тут вдруг приснился разговор с самим Мандосом, Владыкой Душ! Ох, нужно Марише звякнуть и рассказать, как её выдумки на меня подействовали, и что моё подсознание о её увлечениях думает.

Я открыла глаза, но темнота осталась прежней. Ещё ночь? Попыталась перевернуться на бок, и тело отозвалось ноющей болью. Отлежала, что ли, себе всё? Проспала ночь, день и проснулась следующей ночью? Что происходит?

С трудом удалось приподняться на локтях и сесть. Провела вокруг руками и не нащупала спинку родного дивана, служившего мне постелью последние пять лет. Может, я просто ещё сплю? Осознанных снов у меня никогда не было, но раньше мне и Средиземье не снилось. Вот только, если это сон, почему мне так плохо? Совсем нет сил. Я даже дышу словно через раз, и от каждого действия появляется отдышка. Такую же слабость чувствовала, когда много лет назад сильно болела и чуть не померла.

Ой. А что если… Да нет, ну не бывает такого.

Не бывает же?

Или…

Собрав силы, подняла руку и ощупала лицо. Непонятно ничего. Провела по щеке к уху и… Ох. Определённо острый кончик. Но ведь оно может быть острым, и если я просто сплю!

Мои душевные метания были прерваны скрипом двери. Я повернула голову на звук и сощурилась. В приоткрытом дверном проёме стояла девушка с чем-то вроде небольшой лампы в руке. Свет был мягким и достаточно тусклым, но смотреть на него всё равно было тяжело. Силуэт девушки словно и сам источал еле заметное мерцание. Наши глаза встретились, она вздрогнула и, испуганно защебетав что-то, захлопнула дверь, снова оставив меня в темноте.

* * *

Сегодня Морвайн послала меня проверить госпожу. Когда я только попала во дворец, всё никак не могла понять, почему о ней никто не говорит, словно у Лихолесья и вовсе нет королевы. Почему с ней не находятся весь день целители и служанки? Почему в её покоях всегда темно и закрыты все окна? Пока меня не отправили проведать её первый раз.

Госпожа лежала на постели, словно бледное привидение из древних арнорских курганов, рассказами о которых в детстве пугал меня брат. Когда я зажгла светильники, тьма вокруг её тела словно бы стала гуще и злее. И потянулась ко мне, стоило мне лишь приблизиться. Никогда ещё до того момента я не испытывала такого смертельного страха… Сейчас я уже знаю, что если тьма не рассеивается при освещении комнаты, нужно бежать к Амренту. Он песней прогонит тьму, и госпоже станет легче.

Я дошла до комнат госпожи и зажгла принесённую с собой лампу. Не было смысла зажигать её ранее, ведь в коридорах дворца всегда светло. Когда я приоткрыла дверь, свет лампы выхватил из темноты широкую кровать посреди покоев. Госпожа сидела и смотрела прямо на меня! Я так испугалась, что смогла лишь пролепетать извинения и захлопнуть дверь.

Морвайн рассказывала, что иногда госпожа приходит в себя. Но с каждым разом это длится всё меньше времени, а перерывы всё дольше. И если поначалу она даже выходила в тронный зал и принимала посетителей, то последний раз она лишь открыла глаза и сказала несколько слов. И случилось это ещё до моего появления во дворце.

На верхнем ярусе стражи почти нет, лишь несколько эльфов охраняют двери в покои короля и принца. В дальнем коридоре и вовсе бывают только служанки. Как мне говорили, это и так самое защищённое и безопасное место дворца, там нет нужды в большой охране.

Испуганная, я и не заметила, как добралась до комнаты Морвайн, не встретив никого по пути. Не стучась, я распахнула дверь и вбежала внутрь.

— Пинэль! Ты что творишь, где твои манеры? — возмущённо крикнула Морвайн, вскакивая с кресла. — Ох, да на тебе лица нет… Опять? Сиди здесь, я найду Амрента…

Я замотала головой, прерывая её.

— Нет! Там… Госпожа очнулась! Я дверь открыла — а она сидит и смотрит на меня!

— Я уж думала, никогда больше… — Старшая служанка ахнула и снова свалилась в кресло, прижав руку к груди. Несколько раз глубоко вздохнув и собравшись, она вновь заговорила: — Так. Найди на кухне Мормериль и Орлин и отошли их ко мне. Владыка в Зале Совета на совещании, но рядом должен быть Баллорд, сообщи ему. И возвращайся в комнаты госпожи. Поняла? Тогда ступай!

Девушек удалось найти быстро. От новости они испугались едва ли не больше меня. А вот Баллорда около Зала Совета не было. Я не посмею зайти внутрь. Я уже собралась кинуться к проходящим мимо стражникам с расспросами, как двери в Зал распахнулись. Сам Владыка вышел в коридор первым, и я чуть не влетела в него. От переживаний едва вспомнив о приличиях, я поприветствовала его и сообщила весть о госпоже. Конечно, я и не ожидала, что он, как и мы, тут же кинется к её покоям, но… Владыка лишь поджал губы, и на мгновение показалось, что на его лице мелькнула брезгливость. Затем он слегка кивнул, показывая, что услышал, и проследовал в тронный зал.

Примечания:

Morvain (Морвайн) — темная красота / красавица

Pinel (Пинэль) — звездочка, маленькая звезда

Orlin (Орлин) — мелодия / песня деревьев

Mormeril (Мормериль) — черная роза

Ballordh (Баллорд) — сильный, мощный дуб

Amrent (Амрент) — жаворонок