Форма Памяти (гет)

Небо за окном начало розоветь. Сначала у кромки горизонта появился розовый акварельный мазок. И с каждой минутой краска растекалась по небосклону все больше, захватывая темное пространство и высветляя его рассветом. Чем больше проходило времени, тем насыщеннее становилось небо над землей. Оно краснело и краснело пока, наконец, не появилась округлая макушка солнца.

Найдя узкий проход между плотно выстроенными домами, солнце пустило лучи в единственное окно комнаты на втором этаже. Пока слабый свет разогнал тьму по углам, но не смог победить полностью. И во мраке можно было рассмотреть спартанскую обстановку. Письменный стол, офисный стул на колесах, кровать. Классический торшер с абажуром в виде усеченного конуса, занимавший место между столом и кроватью. Широкое окно обрамляли темно-бежевые шторы. Под окном стояла кровать. У противоположной стены стоял шкаф гардероб с приоткрытой дверцей. Стены оклеены обоями в полоску: узкая зеленая, широкая песочная, узкая зеленая, широкая…

Кровать занимал лежащий на боку Люпен. Словно он сидел, прислонившись спиной к окну и, когда сон совсем его сморил, просто завалился на правую сторону. Одна нога согнута в колене, вторая — почти выпрямлена, ступня в сером носке свешивается с края кровати. Правая рука прижата между телом и матрасом — она наверняка затекла до ощущения чуждости и покалывания белым шумом. Левая рука покоилась на матрасе чуть поодаль от груди. Пальцы касались погасшего экрана небольшого планшета.

Люпен всхрапнул и перевернулся на спину, выпростав руку из-под себя и откинув ее над головой. Согнутая нога теперь опиралась на край подоконника и, дернув коленом, Люпен опрокинул стоящую там пивную бутылку. Она покачнулась и упала на одеяло, скатившись в угол. Еще две бутылки стояли рядом с кроватью на полу. На подоконнике так же стояла пепельница, забитая раздавленными окурками. Пустая пачка сигарет и зажигалка лежали рядом. Курение в кровати — нарушение всех пожарных норм. Да еще и под алкоголем.

Снова короткий всхрап и Люпен, сведя брови друг к другу, закрыл рукой глаза. Все так же, не просыпаясь из своего пьяного забытия.

-М-да-а, ну и волчий угол. Знал бы, во что ты превратишь мою квартиру, не стал бы ее тебе завещать.

На старческий трескучий голос, доносящийся со стороны двери, Люпен приоткрыл правый глаз и посмотрел в щель между рукой и лицом. Дед стоял в распахнутом настежь проеме и осматривал комнату, сомкнув руки на набалдашнике трости. На плечах повис старомодный плащ-накидка без рукавов.

Веки соприкоснулись друг с другом, отрезая рассветный мир и возвращая в приятную темноту.

— Моя квартира, что хочу, то и делаю, — сипло изрек Люпен, размыкая сухие слипшиеся губы.

— А обои мог бы и переклеить, — старик подошел к противоположной стене и поскреб ногтем по песочной полоске. — Они мне и тогда не нравились, а сейчас и подавно. Хотя, ты сейчас себя то поднять не можешь, что уж о ремонте говорить.

Старик едко хмыкнул и оставил стену в покое. Снова заводил цепкими глазами по комнате, не присматриваясь к своему непутевому внуку.

Люпен надул щеки и шумно выдохнул через рот. Он планировал спать настолько долго, как это возможно. До вечера, весь следующий день, два дня, неделю, месяц, год. Впасть в спячку на столетие, прирасти к этой кровати как ископаемое, превратиться в самое Сон.

— Дед, я тебя не звал.

— Это точно, — старик подошел к кровати, беря в руки планшет.

— Ты помер уже давно.

— Давненько, — сухим пальцем медленно поводил по экрану из стороны в сторону.

— Не хватало еще от тебя нравоучений выслушивать.

— Ну да, куда мне воспитанием заниматься, — Люпен Первый заинтересованно приподнял бровь и пару раз ткнул в пластиковую подсвеченную поверхность. — В конце концов, можно довериться сухим отчетам и потом упиться вусмерть. Так же ведь проще, да, внучок?

— Все не так было.

— Именно так все и было. — Старик бросил планшет обратно и наконец то посмотрел на внука. — На пятой странице занятный момент, посмотри его получше.

Люпен Третий открыл глаза и уставился в притолоку. Настенные часы, пристроенные над дверью, показывали четверть первого. Солнце пылало светом, щедро заливая им комнатушку. Тихо, пусто, светло.

Свесив ноги с кровати и перенеся руки над голову, Люпен затяжно потянулся, старательно растягивая мышцы после долгого и не вполне удобного сна. Кровь живее побежала по артериям, глубокий вдох расширил грудную клетку и насытил легкие кислородом. Отдохнувшее тело было готово к новому дню, но вот разум пребывал в прострации. Люпен повернул голову вправо — планшет лежал там, где ночью выпал из опьяневших рук. Содержимое накопителя, полученного от Яты, Люпен прочитал запоем, быстро, словно это был увлекательный детектив. Вот только вместо восторга, это чтиво вызвало нервозность и при попытке перечитать информацию буквы прыгали, предложения наскакивали одно на другое, абзацы изгибались волнами. Или в этом была виновата третья бутылка пива, за которой Люпен сбегал в бар, холодя ступни на каменных ступенях.

Люпен перевернулся на живот и подтянул планшет к лицу. Уставился на свое отражение в темном стекле. От мысли, что все придется перечитывать и желательно на трезвую голову, стало тошно и непреодолимо тоскливо. Он не помнил прочитанное связно и целиком, от ночного экскурса в прошлое его женщины осталось только ощущение горечи. Ему не хотелось снова погружаться в эту пропасть, но неизбежность этого была очевидна, сколько ни откладывай. Монитор осветился заставкой блокировки и Люпен провел пальцем графический пароль. Лучше сейчас, потому что завтра не наступит никогда.

Имя: Фуджико

Фамилия: Минэ

Место рождения: Япония

Происхождение: японо-американка

Дата рождения: 7 июня

Возраст: 34

Язык: полиглот

Род деятельности: шпионаж, организованная преступность

При двукратном перечитывании этого краткого досье у Люпена нервно задергалась мышца на щеке. Рост, вес, отпечатки пальцев, группа крови, ДНК, размер ноги — здесь столько личной информации, что стало не по себе. Даже Интерпол не владел такой полнотой сведений, как эта секретная контора. Боже мой, Фуджико, во что ты ввязалась и для чего.

Дойдя до графы «особые приметы», Люпен не без удовольствия отметил, что шрам за левым ухом указан не был. Здесь был даже образец почерка: черной ручкой исписано две страницы на всех языках, которыми владела Фуджико. А короткое видео с её фотографиями с разных ракурсов, он пересмотрел несколько раз. Рассматривая лицо, красивый прямой нос, прикрытые верхними веками карие глаза.

Медицинское заключение с полным обследованием, да таким, словно каждый орган под микроскопом рассматривали. Удаленный в тринадцать лет аппендицит и в двадцать один перенесенная пневмония. Легкая форма клаустрофобии. На нижней челюсти удалены оба третьих моляра, один в восемнадцать, второй в период обследования.

Читая эти данные, подробные и личные, Люпен чувствовал дискомфортное смятение. Это было как-то неправильно, так досконально узнавать о женщине, появляющейся в его жизни из ниоткуда и исчезающей в рассветном тумане. Они знали друг о друге достаточно мало. Да и не требовали никогда излишней откровенности. Как от партнера он ожидал от нее усердия, как от любовницы — страсти. Он был уверен, что Фуджико, несмотря на свою ветреность и склонность к подставам, не оставит его подыхать с дыркой в боку. И этого хватало.

Люпен моргнул и пальцем сдвинул текст, перемещаясь к следующему пункту. «Оперативное задание». Проникнуть в компанию «Вефиль», действующую на базе института компьютерной инженерии и выкрасть вторую часть кода приложения для обеспечения безопасности и контрразведки. Дело приобрело дурной запах. Будь это типичная корпоративная возня — и десятая доля не стоила бы интереса. Так, счета совета директоров обнулить. Но это была политика, что усугубляло обстоятельства.

Дед любил повторять, что политика — это продолжение войны другими средствами. Сам он к старости стал тем еще пацифистом и своим внебрачным сыном — отцом Люпена — иногда был крайне недоволен. Потому как у Люпена Второго было некое пристрастие заняться этим грязным, но непыльным делом из тени. Зато внуком гордился: младший отпрыск на пути к добыче мог ненароком и развалить какой-нибудь диктаторский строй мелкого пошиба.

Вернувшись к документу, Люпен вскользь просмотрел информацию о Вефиле. Компания занимается разработкой разнообразных технологических продуктов: от дронов до чипов. Код от загадочной программы был разделен на две части. И первую половину пару месяцев назад удалось скопировать внедренному агенту. Местонахождение второй половины не было установлено. И тут на сцене появляется Фуджико. Взломать человеческое сердце было гораздо проще, нежели сервер сверхсекретной компании. Удалось найти одного из разработчиков и оставался лишь вопрос времени, когда убедительная красотка разговорит свою жертву. Если бы не внезапная расконспирация.

Происшествию была посвящена оставшаяся часть файла. Спецслужба, разумеется, открестилась от причастности, предоставив расследование местным органам внутренних дел. Так что весь отчет, пугающе-подробный, был составлен полицией. Мощное взрывчатое вещество сложило ее дом как игрушечную поделку. Маленький радиус сказался на эффективности — концентрированный взрыв уничтожил только одно строение, оставив после себя обломки дома, детали мебели, обрывки тканей. Да человеческая тень на куске устоявшей стены.

Большая часть обломков обуглилась, но возгорания не было. Соседи отделались лишь выбитыми стеклами и испорченным вечером. Судмедэксперты находили под обломками пряди волос и кусочки кожи. В полицейском отчете они значились неустановленными, но курсивом был дописан результат независимой экспертизы спецслужбы: проведенные анализы подтвердили принадлежность биологических фрагментов и были признаны фрагментами тела Фуджико.

Чувствуя, как у него холодеет затылок, Люпен перечитал заключение еще раз. Вслух, словно пытаясь донести до разума смысл каждого слова.

— … при отсутствии тела, признать Фуджико Минэ пропавшей без вести. Задание считать проваленным.

Руки, держащие планшет, затряслись, а выдох смешался со стоном и рвано вышел из легких.

Темно-карие глаза снова забегали по словам, перескакивая со строчки на строчку все ниже и ниже. Записи с камер наблюдения были стерты до и после происшествия. Неизвестно, кто приходил к ней домой, как вышел — два часа просто исчезли и унесли с собой возможные ответы. Вживленный в предплечье датчик слежения перестал подавать сигналы в 21:36, тогда же, когда и произошел взрыв. Каких-либо сведений об организаторе нет. Люпен нажал на дисплей пальцем и двинул им вверх, но текст не обновился. Сухая констатация о неизвестности причастных заканчивала этот отчет. Бесцельно он продолжал водить пальцем по светящейся поверхности планшета, невидящим взглядом уставившись сквозь буквы.

Взявшись за изучение материала, Люпен твердо решил поработать над информацией. Но это было час назад. Теперь же завязавшийся в горле узел мешал дыханию, словно воздух отяжелел, а гортань сузилась, напряглась. Как и все тело. Вдохи давались с трудом, выдохи получались рваными и судорожными. Люпен медленно отложил планшет и сел, свесив ноги с кровати. Сделал глубокий вдох через нос и на несколько секунд задержал дыхание. Медленно выдохнул. Закрыл глаза и снова втянул в себя воздух. Крылья носа разошлись, втягивая спертый, застоявшийся за ночь воздух. Одна секунда. Две, три, четыре — медленный выдох.

Надо выйти на улицу. Пройтись, дохнуть свежего кислорода, проветрить голову, разогнать кровь по телу. Хоть что-то сделать, потому что здесь он задыхается. Люпен открыл глаза и сунул ногу в левую кеду, стоявшую прямо перед кроватью. Правая валялась на боку чуть далее.

По каменной лестнице он практически сбежал, оскальзываясь на ступенях. Так же быстро дошел до входной двери, повернул замок и вышел на улицу. Дверь позади щелкнула замком. Широко шагая, Люпен направился в сторону дороги. Ноги зачастили, шаги становились все чаще, пока не превратились в бег. Он бежал, огибая попутных прохожих — встречные отклонялись с его пути сами. Бежал мимо пекарни, где брал хлеб и другую выпечку. Мимо остановки в сторону центра страны. Пересек двухполосную дорогу, уложенную столетней брусчаткой. Проскочил перед носом у желтого фольксвагена, взвизгнувшего тормозами и обругавшим раздраженным гудком.

Люпен бежал, пока впереди не показалась береговая линия и волны пролива Па-де-Кале. Притормозив в нескольких метрах от воды, он сбросил кеды, сдернул рубашку и задергал ремень на джинсах. Оставив одежду бесформенной кучей на песке, Люпен рванул по мелководью, уходя на глубину, пока не скрылся под холодными водами.

План дальнейших действий был собран в голове Люпена раньше, чем он вышел из воды. Горячность ушла в мышцы, кровь пошла по венам, разогревая конечности. Волны смыли отчаяние. Разум прояснился. Мысли, четкие и ясные, словно напечатанные на машинке, проносились бегущей строкой. Найти перепрошитую технику, ноутбук, два телефона. Навестить свой склад с гаджетами в Гивельде. Портативный принтер для изготовления масок и синтезатор голоса всегда могут пригодится. Несколько флешек с шифраторами. Моноколь дополненной реальности тоже стоит забрать.

Люпен размашисто шел с пляжа под взгляды двух девушек. Одна из них смотрела на него с интересом, разглядывая плечи, подтянутые руки, крепкую спину. Ее подруга явно недоумевала, как можно плавать в этой холодной воде. Погруженный в свои мысли, Люпен не обратил внимание на любопытных туристок. Лишь встряхнул футболку, сбрасывая приставший песок и натянул ее на еще не успевшее обсохнуть тело. Все, что его занимало в этот самый момент — это взять ли свой Фиат или поберечь его.

Раздобыть электронику было делом несложным. Ради нее пришлось ехать на юг Франции, потратить два дня на дорогу туда и обратно и отвалить круглую сумму. Не откладывая в долгий ящик, следом Люпен посетил и свое хранилище. Обычный гараж, у входа которого стоял желтый Фиат, прикрытый брезентом так, что едва виднелись колеса. У противоположной выезду стены расставлены шкафы с рабочим столом между ними.

Люпен открыл все шкафы, рассматривая и то и дело вынимая какой-нибудь присмотренный девайс. Кажется, вид своих и украденных изобретений пробудили спящие нейроны в мозгу, и они начали передавать друг другу импульсы удовольствия, пробуждая приятные воспоминания прошлых побед.

Откинув брезент и вызволив из темноты желтые бока Фиата, Люпен не смог сдержать довольной улыбки. Открыл дверь, сел на водительское сидение и сжал пальцами рулевое колесо, прикрывая глаза. Оплетка, которой он как-то перекрутил обод руля, приятно бугрилась под ладонями. В салоне стоял плотный запах пыли и куда более слабый — сигаретного дыма, который не вытравишь уже ничем. Люпен взглянул в зеркало заднего вида и руками зачесал волосы назад. Приподнял одну бровь и растянул рот в ухмылке, оскалив зубы.

Ай, да к черту, какое новое дело и без верного тарахтящего друга. Выудив ключи из-под сидения, Люпен вставил их в замок зажигания и крутанул. Фиат бодро отозвался работающим двигателем. Осталось только покидать свое барахло в кабину, сунуть запаску и канистру с топливом в багажник и можно отправляться домой. Закупиться полуфабрикатами на какое-то время и погрузиться в работу, нырнуть с головой в сетевое пространство с поисками информации о «Вефиле». О неизвестной конторе, на которую работала Фуджико. Найти хоть какой-нибудь след, за который можно зацепиться.

В зелени, окружавшей проселочную дорогу, маленькая желтая машинка выглядела очень органично. Бежала по грунту, скрываясь за прореженной лесополосой с одной стороны и высокой травой поля с другой. Люпен впервые за долгое время ощущал себя на своем месте. Сидя в кожаном кресле, сжимая одной рукой руль, а другую свесив в открытое окно.