Думай, Гарри, думай! (джен)

Проснувшись поутру, Гарри долго лежал в кровати и вспоминал, что стряслось вчера. Солнце весело светило сквозь занавески, и казалось, что вчерашнего кошмарного вечера не было вовсе. Странно, но никаких неприятных ощущений у мальчика не было, даже спина совсем не болела. Ещё больше его порадовало, что не болела голова. Гарри почувствовал, что проголодался и встал. Хоть он и понадеялся вчера, что Хедвига принесёт ответы от друзей утром, на самом деле он понимал, что вряд ли это произойдёт так скоро. Именно поэтому он даже не обратил внимания, что… никакой птичьей клетки на столе вообще не было. Его больше интересовало, как поживает Дадли после вчерашнего, перестал ли злиться дядя Вернон, и может ли он, Гарри, рассчитывать на завтрак, хотя бы в благодарность за совет дать Даддерсу шоколадку. Поспешно одевшись, мальчик отправился на кухню. Тётя Петуния стояла у плиты и готовила завтрак.

— Доброе утро, — осторожно, с намёком в голосе на сожаление о вчерашнем, поприветствовал её Гарри.

— Доброе утро, — кивнула тётя, не поворачиваясь. Вполне миролюбиво.

Мальчик перевёл дух.

— Как Дадли?

— Почему ты спрашиваешь? — миссис Дурсли умудрилась выразить недоумение даже спиной. — С ним всё нормально. …Или я чего-то не знаю? — тут она всё-таки обернулась и подозрительно взглянула на племянника.

— Нет-нет, тётя Петуния, я просто так спросил, — Гарри замотал головой, а сам подумал: «Ну, раз она не хочет говорить о вчерашнем, значит, с её ненаглядным Дадличкой и вправду порядок».

— Ешь.

Она поставила перед ним тарелку. Яичница с беконом. Вполне нормальная порция, вовсе не микроскопическая. Уже тут Гарри мог бы заподозрить что-то, но он очень хотел кушать, поэтому просто схватил вилку и кусок хлеба…

…И хорошо, что он успел всё смести с тарелки, когда к завтраку явился Дадли. Иначе ему кусок поперёк горла встал бы. Вместо вчерашнего перекачанного боксёра-тяжеловеса, за стол плюхнулся точно такой же жиртрест, какой был года два назад.

— Привет, — угрюмо, но не злобно, хрюкнул Дадли. — Чего ты на меня вылупился? Мам, я голодный.

— Сейчас-сейчас, пирожочек мой, — заворковала тётя Петуния, бросаясь за сковородой.

Гарри, очень удивлённый, поспешил исчезнуть из кухни, не забыв, впрочем, поблагодарить тётю. А в своей комнате он огляделся уже внимательнее, начиная тревожиться. И заметил, что нет совиной клетки. Мальчик едва не бросился назад, к Дурсли, с вопросом, куда и зачем они её убрали, но вместо этого он на ослабевших от предчувствия ногах подошёл к своему школьному сундуку и открыл крышку. Гарри не поверил глазам: там было всё, как обычно. Скомканные мантии, зимний плащ, шляпа… учебники, свитки, перья…

ВСЁ, кроме… его метлы. Мальчик со стоном рухнул на кровать, он решительно не понимал, что же произошло. Последняя надежда вспыхнула в его мозгу, и он бросился к подкроватному ящику. Там, под отставшей фанерой, он прятал самые главные свои сокровища: письма от друзей и плащ-невидимку. Но надежда разлетелась вдребезги. Тайник был пуст. Причём, было пыльно так, словно ничего там и не лежало. Никогда. В отчаянье Гарри закрыл лицо ладонями… И тут — последний удар. Никакого шрама под пальцами на лбу. Волшебник (ну, хоть это осталось прежним!) метнулся к шкафу, распахнул дверцу и уставился на себя в зеркало. На вид ему, как и Дадли, было года на два меньше. Вообще-то, внешность его не слишком изменилась за то время: всё те же взлохмаченные чёрные волосы, ярко-зелёные глаза, круглые очки. Только теперь совершенно обычный лоб, без каких-либо отметин. И тут мальчишка вспомнил, как отчаянно он вчера хотел стать «просто Гарри»… Что ж, не зря, видно, говорят «опасайтесь своих желаний: они могут исполниться». И кому он теперь нужен, «просто Гарри»?!

Мальчик без сил рухнул за письменный стол, схватил первый попавшийся лист бумаги и ручку (пергаменты и перья он привык убирать в сундук, на всякий случай, чтобы не раздражать вошедших в его комнату Дурсли, хотя своими визитами они его обычно не баловали). Если действительно он стал не только «просто Гарри», но и вернулся во времени на два года назад, а сомнений в этом чуде у него почти не осталось, то… То — что? Ручка торопливо побежала по бумаге, едва успевая «отлавливать» мечущиеся в мозгу вопросы: «Нет шрама — нет Воландеморта. Нет вообще, или он охотится теперь на другого бедолагу вместо меня? Дурсли, похоже, нормально ко мне относятся, это хорошо. Нет метлы — я не играю в команде??? УЖАС!!! Нет писем от Рона и Гермионы — а это ЧТО значит??? Я с ними… — это он даже написать до конца не смог. — Где мой плащ-невидимка??? Совы у меня тоже нет, значит… Хагрид со мной не…»

Тут он опять не дописал и выронил ручку. Сколько всего у него теперь нет… Гарри уставился на жуткий перечень своих потерь и горько усмехнулся: «Хотел стать Просто-Гарри-без-всякого-шрама? Вот, получи-ка! Друзей нет, квиддича нет, даже Хедвиги нет… И, наверняка, «особого отношения» учителей и ректора, которое так всех бесило, тоже нет. А что есть? Нормальное отношение семейки Дурсли! Не сойди с ума от счастья, Гарри-без-шрама».

Мальчик опять вскочил и принялся ходить туда-сюда по комнате: «Думай, Гарри, думай… Разве всё потеряно? Я же теперь на самом деле имею право на спокойную жизнь без всякого Воландеморта! Друзья? Я снова подружусь с ними! Квиддич? Я хорошо играю и смогу войти в команду! Я теперь не обязан искать всякие приключения на собственную… э-ээ… голову. Ну, если честно, я и раньше не обязан был… Так, в чём моя сила? Эх… Я знаю, что должно произойти в этот год. И в следующий. Надо этим воспользоваться. Стоп, а что произойдёт в этом году? — он приложил ладонь ко лбу. Так непривычно было НЕ ощущать шрам… — СИРИУС! Мерлинова борода! Сириус Блэк сбежал из Азкабана! Весь магмир на ушах стоял из-за этого! Да и в магловских новостях тоже твердили о сбежавшем убийце. А сейчас? Надо узнать. Так, что же ещё… О нет… Тётка Мардж! Это из-за её гнусных намёков о моих родителях я вышел из себя. Если она приедет, и я опять потеряю контроль над своей магией… Я точно вылечу из Хогвартса, за «просто Гарри» заступаться никто не будет. Так, ладно. Продержаться бы до Хогвартса, там-то будет легче…»

…Зря он так думал.

Легче оказалось именно с Дурсли, которые относились теперь к Гарри без злобы и ненависти, а просто равнодушно. Конечно, если надо было что-то сделать или помочь, тётя с дядей просили его, а не сыночка, но это были действительно поручения, а не приказы. Дадли теперь не пытался его отлупить при каждом удобном случае, а просто не замечал, как и (чаще всего) его родители. Ну, разве что, толкнёт толстенным плечом, идя мимо, так, что кузен отлетает прочь как мячик, но по сравнению с тем, что Гарри терпел раньше — это были сущие пустяки. Теперь у него была даже собственная одежда и обувь, а не только то, что больше не налезало на двоюродного братца. Так что, в целом, жизнь на Тисовой стала для Гарри вполне терпимой. Через несколько дней из Хогвартса пришло письмо, в котором, кроме обычных извещений, находился и бланк разрешения посещать Хогсмид. Не зная, чего ожидать, Гарри понёс его на подпись мистеру Дурсли.

— Дядя Вернон… — осторожно позвал мальчик, оставаясь на безопасном расстоянии от толстяка, который расположился с неизменной газетой в гостиной на диване.

Широкая физиономия мистера Дурсли, недовольно шевеля усами, показалась из-за газетного разворота.

— Чего тебе? — буркнул он.

Всё-таки мальчик ещё не привык к иному отношению: раньше дядя Вернон начал бы орать, даже не разобравшись, что к чему.

— Можно вас попросить подписать вот это? — Гарри подал ему бланк и ручку.

— Ну-ка, что это ещё за?.. — дядя взял лист и стал читать вслух: — «Своею подписью я удостоверяю…» Ишь ты, «удостоверяю»! — мистер Дурсли довольно улыбнулся, он очень любил канцелярские обороты. — «…что студенту третьего курса Школы Чародейства и Колдовства Хогвартс…» — а вот тут он нахмурился и опять пошевелил усами. Гарри замер, боясь даже вздохнуть. — «…Гарри Дурсли…»

Тут юный волшебник едва не заорал в голос: «ЧТО-О-О?!» но, хотя ему чудовищным усилием воли (натренированной прежними Дурсли) и удалось смолчать, он всё-таки содрогнулся, и дядя Вернон это заметил.

— Чего трясёшься? Как будто тебя наша фамилия чем-то не устраивает. Интересно, как надо было тебя регистрировать, если тебя подбросили нам на порог без единого документа, а? Гарри Джон Доу*? Мне самому не больно-то хотелось записывать тебя на мою во всех смыслах достойную фамилию, но Петуния уговорила. Она даже хотела, чтобы тебе вторым именем записали «Вернон», но тут уж я упёрся.

…При мысли, что он мог бы быть не просто Гарри Дурсли, хотя и этого хватит, чтобы гореть в Школе от стыда каждый раз, когда его будут так называть, но Гарри ВЕРНОН ДУРСЛИ, мальчик почувствовал, что его лоб-без-шрама залил холодный пот. «Я теперь настолько «просто Гарри», что даже не Поттер… Как бы мне вернуть всё обратно, а?! Обязательно спрошу у Гермионы!» — беспомощно думал он. Дядя Вернон тем временем стал читать дальше: «…Гарри Дурсли разрешено посещать по определённым дням близлежащую деревню Хог…-смид».

— И что? — дядя принялся сверлить его подозрительным взглядом.

— И всё, — вздохнул Гарри не-Поттер. — Просто подпишите. Пожалуйста.

— В чём подвох?

— Никакого подвоха. Просто я вместе с другими ребятами буду ходить прогуляться за территорию школы.

— И что вы там будете делать?

— Не знаю. Я же там никогда ещё не был. Наверное, просто гулять.

Мистер Дурсли задумчиво разглядывал лист в руке.

— Ладно, — вымолвил он после очень долгого молчания, — только ты должен пообещать…

Гарри чуть сознание не потерял от изумления: «Ладно? Он сказал «ладно»?! Вот просто так подпишет?! О Мерлин, да я почти люблю этих Дурсли!!! Хотя, я ж теперь тоже… Дурсли, такой же, как они…»

— Да, дядя Вернон.

— …Пообещать вести себя прилично и не позорить мою фамилию. Достаточно и того, что её носит к… ко…

— …Да, дядя, я понял. Я очень сожалею об этом, — очень искренне сказал мальчик.

— Ну-ну… — мужчина опять неодобрительно пошевелил усами… и поставил на бланке свою очень официальную, под стать министру какому-нибудь, подпись. — Так, теперь вот что.

Гарри протянул руку за листом, но дядя не отдавал его.

— Завтра приезжает моя сестра Марджори. Я очень не хочу, чтобы она опять сердилась и расстраивалась из-за тебя. Поэтому ты должен как можно меньше попадаться ей на глаза. Я кое-что сделал для тебя, — помахал он подписанным бланком, — поэтому уж расстарайся, парень. В идеале, вообще не выходи из комнаты всю неделю, пока она будет здесь гостить.

Мальчик неистово кивал, он и сам не хотел видеться с тёткой, прекрасно помня, что произошло… в тот раз.

— М-может, вы меня запрёте?

Гарри сам не ожидал, что скажет это. Решительно, его жизнь перевернулась с ног на голову: он сам просит Дурсли посадить его под замок! Дядя Вернон, похоже было, тоже так подумал:

— Запереть тебя? Хм… Мысль хорошая. Но ты сделаешь вот что. Там, в коридоре, висит ключ от твоей комнаты. Закрывайся сам. Быстренько сбегал… куда тебе надо — и снова закрылся. Понял?

— Да, дядя.

Гарри получил подписанное разрешение и вихрем унёсся в свою комнату, прихватив из коридора ключ.

Таким образом, визит «тётушки Мардж» прошёл для Гарри почти безболезненно. Конечно, встречать её пришлось всем Дурсли полным составом и, как только её туша явилась на пороге, тётя Петуния больно ткнула племянника в спину, чтобы он забрал чемоданы гостьи и отнёс их наверх. Гарри так и сделал, хотя багаж весил, наверное, целую тонну. После этого он нырнул в свою комнату, закрылся и перевёл дух. Всю неделю ему приходилось вставать рано-рано, чтобы, осторожно озираясь, скользнуть в туалет, потом в ванную комнату, потом быстренько (опять же, прислушиваясь, не затопает ли кто наверху) метнуться на кухню, позавтракать — и успеть спрятаться до того, как проснётся гостья. Ну, а поздно ночью, точно так же крадучись, он выбирался поужинать. Конечно, Дадли, который был тётиным любимцем, перепадали от неё и подарки, и карманные деньги, но для Гарри самым лучшим и драгоценным подарком стало то, что она не вспомнила про его существование до самого отъезда.

Наконец, Мардж отбыла восвояси, а из уважения к ней (хотя, может, от радости, что она не загостилась), чемоданы тащил вниз сам Вернон, вместе с сыном, который явно рассчитывал получить с тётки на прощание ещё пару фунтов. Так что, Гарри высунул нос из комнаты только когда дверь за гостьей захлопнулась.

До начала учебного года оставалось не так уж много времени, и будущий третьекурсник Хогвартса забеспокоился, каким образом ему придётся теперь доставать всё то, что написано в списке для учёбы. Он знал, что в Банке волшебников «Гринготтс» есть — во всяком случае, раньше был — сейф с деньгами его родителей, точнее, отца. Но ведь теперь он не Поттер, и, наверняка, не имеет права на эти деньги. Тем более, что он понятия не имел, где взять ключ от этого хранилища. И что же ему делать? Неужели опять идти на поклон к дяде?! Конечно, разрешение для Хогсмида он подписал не протестуя, но ведь это ему ни пенни не стоило. А Гарри даже не знал, во что обойдутся все вещи и учебники в пересчёте на магловские деньги… Вообще-то, можно было бы узнать у Гермионы, родители которой были маглами, но, к своему стыду, Гарри не знал ни её адреса, ни телефона. Что ж, значит, придётся «просто Гарри» набираться наглости и идти к дяде…

Мальчик решил, что вечером после ужина, когда у мистера Дурсли обычно самое благодушное настроение, попытается заговорить об этом. Но разговор не понадобился: прилетевшая сова вручила мальчику письмо.

«Уважаемый м-р Г. Дурсли! По приезду в Хогвартс прошу Вас зайти в мой кабинет и получить Ваши учебники и принадлежности на учебный год по утверждённому списку. Всё оплачено из средств Совета попечителей Школы. С уважением, П. Помфри».

Гарри успокоился, но вечером всё равно пошёл в гостиную, где отдыхали дядя с тётей, он хотел наконец посмотреть новости и узнать, не сообщают ли о побеге «кошмарного убийцы» Сириуса Блэка. Нет, никаких объявлений не было. Он подумал, что побег не состоялся, и его крёстный по-прежнему сидит в Азкабане. Ему было жаль Сириуса, но он не мог не испытать облегчения, что никакие дементоры возле Хогвартса шнырять не будут.

…Первого сентября мистер и миссис Дурсли очень торопились: им нужно было отвезти племянника в Лондон на вокзал Кингс Кросс и ещё успеть потом на праздник в школу «Смылтингс», где сейчас учился Дадли, а раньше — сам Вернон. Поэтому они высадили Гарри у входа в вокзал, выгрузили его школьный сундук, торопливо помахали руками (точнее, отмахнулись), и тут же уехали. Мальчик нашёл тележку, водрузил на неё свой багаж и покатил к платформам 9 и 10, между которыми был барьер с проходом на невидимую для маглов волшебную платформу 9 и ¾.

Очень непривычно и неуютно чувствовал себя Гарри: совсем один, и среди маглов, и, похоже, среди волшебников. Он так привык, что в магмире с ним всегда рядом были друзья. Да ещё волнение за Сириуса нет-нет, да и царапало его сердце: как он там, в страшной тюрьме Азкабан? Неужели настолько замучен дементорами, что потерял сам себя? Быстро оглядевшись, мальчик пробежал через барьер между платформами и оказался в волшебном мире. Который раньше не сводил глаз со знаменитого Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, и которому теперь не было никакого дела до Гарри Дурсли.

Гарри шёл вдоль «Хогвартс-Экспресса», продвигаясь в толпе к последним вагонам. По пути он ещё успевал вертеть головой в поисках своих приметных друзей: рыжеволосого Уизли и взлохмаченной Грэнджер. Ну, вот, наконец-то он заметил длинного тощего Рона! Ни Гермионы, ни братьев рядом с ним не было, зато был Невилл Лонгботтом. Гарри радостно бросился к ним, но, присмотревшись, сбавил шаг: что-то в его однокурсниках было странное. Может быть, уверенный вид Невилла, которого Гарри привык считать застенчивым, робким, даже трусоватым? Или то внимание, с которым обращался к нему Рон, прежде едва замечавший его? «Ладно, разберёмся», — подумал Гарри и подошёл к однокурсникам:

— Привет, Рон, привет, Невилл. Как отдохнули? Рон, ты чего мне не писал? Со мной такое произошло, ты не поверишь…

Мальчик говорил торопливо, но, заметив почти одинаковое изумление на лицах приятелей, смолк. Они смотрели на Гарри так, как он сам смотрел бы на какого-нибудь совершенно незнакомого младшекурсника, вздумай тот поинтересоваться, словно старый друг, как он провёл каникулы. Или как если бы вдруг заговорил, к примеру, магловский фонарный столб.

— Привет, Гарри, — наконец, произнёс Рон, но голос его был каким-то очень неестественным. — Рад, что у тебя прекрасное настроение, но с чего бы я стал с тобой переписываться? — и он тут же снова посмотрел на Лонгботтома: — Невилл, ты не подумай, я не обещал Дурсли, что буду ему писать…

— Да ладно, — тон Невилла показался Гарри слегка высокомерным, — я и не думал. Привет, Гарри. Как жизнь? Как твои маглы? — и не дожидаясь ответов, он вновь заговорил с Роном: -…И вот, когда Августа привезла меня в Блэкпул…

Невилл продолжил что-то увлечённо рассказывать, Рон его внимательно слушал — и оба мальчика даже не смотрели больше в сторону Гарри. Тот совершенно растерялся и вдруг подумал, что он и Лонгботтом непонятно почему внезапно поменялись ролями. И точно: налетевший сквозняк откинул стильную чёлку со лба Невилла — там виднелся тонкий шрам в виде молнии…

— Шрам… — вырвалось у Гарри.

Невилл резко мотнул головой, вернув волосы на место, и сердито глянул на него:

— Ну, и что? Первый раз увидел? Да, я победил Того-кого-нельзя-называть, я выжил после его заклятья. Всё ещё завидуешь, Дурсли? …Пошли, Рон, скоро поезд отправится.

Лонгботтом и Уизли поднялись по лесенке в вагон. Гарри побрёл дальше, в самый хвост поезда. Нет, это решительно не укладывалось в его голове. Шрам — у Невилла. Лонгботтом — хогвартская знаменитость, Мальчик-который-выжил! Да и ладно, если бы только это. Но Рон! Как он мог?! Неужели его лучший друг был всегда рядом только потому, что он — знаменитый?! Не может быть. «Я обязательно поговорю с ним, — решил Гарри. — Я должен это выяснить! И странно, что нет Гермионы… Ладно, может, я просто её не заметил. Найду в Школе. Я поговорю с ней, она ужасно умная и наверняка мне всё объяснит».

Мальчик с облегчением нашёл пустое купе, уселся и отвернулся к окну, оставаясь наедине со своими очень невесёлыми мыслями. Поезд резко дёрнулся, и платформа с провожающими волшебниками поплыла назад. Гарри глубоко вздохнул. Хогвартс не отводил глаз от знаменитого Гарри Поттера, но, похоже, там вовсе не рады будут Гарри Дурсли.

Примечания:

*Джон Доу (англ. John Doe) — таким именем записывают в документах неопознанных мужчин, в том числе, неопознанные трупы. И, между прочим, англ. doe переводится как лань, самка оленя, так что такая фамилия «просто Гарри» подошла бы идеально)))