Солнечная мозаика (джен)

Цирцея убирала зал после солдат — свиньи, как есть свиньи! Волосы давно перехвачены лентой, одежда сидела хорошо и не пыталась кокетливо сползти с плеча. Все идеально.

Цирцея поморщилась, вспомнив пьяные крики и брань. Каждый случайно заплывший на остров корабль лишь подтверждал ее мнение о мужчинах. Хорошо, что она не оставалась безоружной, ведь нельзя... Сердце стиснул ледяной, застарелый страх, и Цирцея тряхнула головой, отгоняя прошлое. У нее есть, за что бороться и что терять, а значит, она должна быть сильной.

Задумавшись, она не сразу заметила, что больше не одна в зале: Гермес легко парил над полом неподалеку, с любопытством склонив голову на бок. Кудрявые волосы падали на лоб, шлем, украшенный крыльями, скрывал лукавые глаза.

— Дорогая моя Цирцея, — Гермес дурашливо поклонился и протянул ей цветок, сорванный у нее же в саду, — давненько мы не виделись! У меня к тебе есть ма-аленькая просьба, — он состроил умильное выражение лица.

Цирцея забрала цветок, старательно запрещая себе краснеть от такого жеста внимания. Гермес всегда такой... Гермес, что глупо было предполагать, что за пустой формальностью кроется что-то большее. Цирцея не сомневалась, что так Гермес обращается со всеми знакомыми, поэтому отступила на шаг назад и предупреждающе подняла руку.

— Дорогой мой Гермес, — в тон визитеру ответила она, — я, конечно, всегда тебе рада, но сейчас не самое подходящее время. Видишь ли, у меня другие гости. Озвучь же скорее свою просьбу, и я займусь ими.

Гермес беспечно рассмеялся, приобнимая ее за плечо.

— О, не волнуйся, у тебя полно времени. Твои гости — те, что не хрюкают — сидят на корабле и готовы сбежать в любой момент. Я перекинулся парой слов с дриадами, они задержат единственного героя, который решил спасти товарищей. Так что времени у нас полно.

Цирцея нахмурилась, сняла его руку. Она была против общения Гермеса с нимфами и против того, чтобы ее девочки как-то задерживали смертного, но спорить с богом не решилась, тем более реального вреда он не причинял.

— Что ж, в таком случае, выпьешь со мной? — Цирцея скрыла все чувства за приветливой улыбкой. — У меня есть прекрасный отвар.

— Всего лишь отвар? — с ноткой разочарования протянул Гермес. — Без сюрпризов?

— Без, — мысли о нимфах наполнили Цирцею неподдельной нежностью. — Но мои девочки, знаешь ли, ходят рядом.

Гермес расхохотался.

Он сидел на кухонном столе, будто стол — самое удобное место во вселенной, болтал ногами, повествуя о Троянской войне, а солнце странно-уютно заглядывало в окно, играя золотистыми пылинками в воздухе. Цирцея делала вид, что ей вот ни капли не интересно, но временами не могла сдержать смешка или едкого замечания.

— Ладно, дорогой, ты достаточно меня развлек, — уже искренней улыбнулась Цирцея. — Чего же ради ты так стараешься?

— Ах, ты меня ранишь в самое сердце! — Гермес театрально отшатнулся. — Разве я не могу зайти к своей подруге просто так?

— Ты начал с того, что у тебя ко мне просьба.

— Ну да, — хмыкнул он. — В общем-то просьба — сущий пустяк, тебе даже стоить ничего не будет. Отпусти солдат, а?

— Что? — вся веселость покинула Цирцею. — Они мужчины, я не могу пойти на такой риск! Нет, даже не проси!

— У того героя из леса холи моли, — предупредил Гермес.

— Есть и другой путь, — Цирцея жестко сверкнула глазами. Ее магия, золотистая, солнечная, гневно затанцевала вокруг. — Я не проявляю милосердия к убийцам.

— Ладно тебе, дорогая, — Гермес взлетел и стал кружить по кухне. — Они не так уж плохи. Одиссей так уж точно.

Цирцея иронично вздернула бровь.

— Он хитрый, умный и вежливый, — сказал Гермес

— Тоже мне достижение, — отмахнулась Цирцея.

— Он любит жену и сына, — сказал Гермес.

— Да что ты? Даже не изменяет?

— Ни разу за десять лет войны!

— Серьезно? — Цирцея рассмеялась. — Мне кажется, ты заврался, дорогой.

Гермес сделал преувеличенно обиженное выражение лица.

— Как можно обвинять меня во лжи? Я недоговариваю, умалчиваю, но не вру.

— Все равно я тебе не верю, — хмыкнула она.

— А ты проверь, — хитро улыбнулся Гермес. —Как насчёт пари? Если Одиссей устоит перед твоим божественным, внеземным обаянием, ты отпустишь его и всю команду. Если нет — только его, — он протянул руку, но Цирцея отступила.

— Я бы согласилась, но почему я должна отпустить Одиссея в любом случае, м?

— Он мой внук. Или правнук, — Гермес прищурился, словно пытаясь определить степень их родства.

По спине Цирцеи пробежали мурашки: внук? Интересно, насколько он похож на Гермеса? Также ли его глаза лучатся лукавством, а речь многословна и красива, но обманчива? Несмотря на внезапную озадаченность, Цирцея осталась холодна.

— Надо было с этого начинать, дорогой, — а вот теперь можно и поиграть. В куклы.

Конечно, крайне самонадеянно думать, что можно манипулировать богом, однако Гермес позволял Цирцее чувствовать себя главной. За это она, пожалуй, была готова снизить цену.

— Мне тут нужно кое-что для острова, — томно начала Цирцея. — Сущая малость, — в ее руках возник список, заготовленный как раз для таких внезапных просьб Гермеса.

— Дорогая, тебе не кажется, что ты перегибаешь? — покачал головой Гермес. — Быть может, по старой дружбе...

Он потянулся к ее причёске, намереваясь заправить прядь за ухо, но Цирцея танцующим движением шагнула в сторону.

— Конечно, по старой дружбе я даже не включила сюда цветок папоротника, слюну Цербера и чешую сирен, хотя мне они тоже нужны.

— Половина, если я выиграю пари, — он так же изобразил что-то вроде танца и легко провел рукой от плеча до локтя.

Нечестный прием, от которого замирало сердце. Совершенно напрасно.

— По рукам.

"Возможно, если его внук хотя бы каплю похож на него, я могла бы", — но эту мысль Цирцея задушила на корню. Как бы ни выглядел Одиссей, кем бы ни приходился Гермесу, он мужчина. Цирцея не сомневалась, что он поддастся на ее женские чары, а значит... Она не пощадит просто так. В конце концов, этот мир прощать не умеет.