One Way Ticket (джен)

Солнышко припекало... Ин Хо прищурился: ну ещё бы, лето в Калифорнии жаркое, а он по привычке запаковался в черный костюм-тройку. Глупо. Впрочем, не так глупо, как то, что в таком виде намеревался следить за Ки Хуном. Соблазн развернуться был огромен, но... Вербовщик ясно дал понять, что победитель сезона две тысячи двадцатого года его узнал, гнался и вообще выглядел так, будто не сегодня так завтра отправится нанимать частную армию, чтобы найти их.

Учитывая, что Сон Ки Хун целый год не притрагивался к выигрышу, то опасения были справедливы. Ин Хо с самого начала показалось странным, что такой, как Ки Хун, выжил. Отличался он и от предыдущих победителей. Отличался и от него самого. И всё же их обоих выбрал старик О.

Всё же они отличались среди обезумевшей толпы озверевших людей, что за деньги были готовы рвать младенцев на части. Только Ки Хун оказался много лучше, чем от него можно было ожидать.

Он закончил игру и не мог простить себе, что выжил, а другие нет. Хотя, по сравнению с Ин Хо, на его руках почти не было крови. Ки Хун был чист, но продолжал строить святого... Это раздражало и кололо его сильнее, чем можно было представить.

А ещё ему было к кому возвращаться. И всё же год тот потерял, прожив как нищий. Ин Хо это было знакомо. Он так прожил не год, а больше, но он и вернулся к пепелищу и к куда более сильному чувству вины. Господину О и тут пришлось вмешаться. Только старик не предложил Ки Хуну работу, он дал ему большее: увидеть свою смерть и поверить, что игры умерли вместе с ним.

Так игрок 456 смог отпустить прошлое и жить дальше. По крайней мере, так казалось по отчётам, которые Ин Хо просматривал лично. Ки Хун регулярно видел дочь, выучил английский и открыл ресторанчик, назвав как свой родной район. Он почти не тратил призовые, был прижимист, но точечно помогал отчаявшимся.

У Ки Хуна была неплохая жизнь... Но всё рухнуло, стоило тому заметить вербовщика. Ин Хо потёр виски. Какова была вероятность, что они встретятся?

Почти нулевая. ВИПам наскучила Корея, да и долго в одной стране работать — чревато. Они наняли больше людей и разослали по всем штатам. Так какова была вероятность встретить знакомого вербовщика, если тот не знал адреса ресторана Ки Хуна? Это снова была судьба.

Очень злая к тому, кто выжил во многом благодаря её улыбке. Возвращать в ад того, кто снова нашёл мир в себе, жестоко. Тем более что всё бесполезно. Найми Ки Хун хоть армию, у создателей игры и солдат, и денег, и продажных политиков с прочими ресурсами больше. Это даже бесполезнее борьбы с мельницами Дон Кихота. Поэтому Ин Хо и решил лично пронаблюдать, как поступит Ки Хун, узнав, что игры продолжаются. Возможно, удастся его остановить без... лишнего кровопролития.

Поэтому он не стал переодеваться. Пусть Ки Хун думает, что он белый воротничок, переехавший из Кореи за большой карьерой. Хотя это и далеко от правды. В гробу Ин Хо видел такую карьеру. Но иначе не мог.

Жизнь была лишена смысла. Он выжил неясно для чего. Да и выжила лишь какая-то его часть, причём настолько уродливая, что от общения с ней он и отгородил брата и мачеху.

Новый смысл дал старик О, так обрисовав его работу: стать стражем между игроками, солдатами и ВИПами: неукоснительно следить за исполнением правил — вот твой новый закон. А миссия — давать надежду нищим, дать им последнюю возможность вырваться из порочного круга. Высокопарно и лживо... Ин Хо пришёл в игру не для этого, а чтобы убедиться, что не он один чудовище — чудовищна сама игра. Он много пил, а на играх особенно, и поэтому порой удавалось забыть, что он не только не проигнорировал зло, но и возглавил его, стал винтиком в индустрии смертельных игр.

И он привык. К человеческой подлости и прочим зверствам уже и вне игры, видя шакалий оскал за милой улыбкой. Жизнь стала ещё более невыносимой и полной разочарований в человечестве и самом себе, чем была. Порой он сам себе напоминал робота, идеальную машину для проведения справедливых игр... И только иногда искорками люди, подобные Ки Хуну, будили в нём что-то, казалось бы, безвозвратно отмершее.

Они переехали. Теперь брат не найдёт его при всём желании. Часть Ин Хо испытала облегчение, другая, оказавшись в Америке, — грусть и тоску. Поэтому в Ссанмундон он вошёл с настоящим тёплым чувством ностальгии.

Ки Хун выглядел... чрезвычайно задумчивым. Аж в стакане дырку чуть не протёр. Но на него взгляд поднял до того, как Ин Хо успел изучить всё меню вдоль и поперёк, а также все морщины на лице у Ки Хуна.

Что ж... Соджу Ки Хуну поставляли отменное. Странно, но за опустошением бара на играх, сплошь и рядом состоящего из европейского алкоголя, он как-то подзабыл этот вкус. А может, и осознанно избегал: тот у него крепко завязался в сознании с их посиделками после службы. Вот и сейчас воспоминания нахлынули не вовремя. Чтобы отвлечься и завязать разговор, Ин Хо, сам от себя не ожидая, заговорил о транслируемом за спиной Ки Хуна матче го.

Удивительно, но с Ки Хуном было легко. Разговор завязался непринужденно, обход острых углов дался сложнее, но Ин Хо справился. По счастью, господин Сон не вспомнил его голос. Поэтому он и сам не заметил, как стал специально спустя пятнадцать лет снова смотреть бейсбол, чтобы было потом что обсудить. Как стал читать что-то помимо философов в попытке — очередной и тщетной — оправдать себя.

Где-то на третьем месяце почти ежедневных визитов Ин Хо неожиданно понял, что улыбался над тем, какую ересь напридумывал этот невозможный. А на шестой — что улыбался уже и в своей почти стерильно пустой квартире при одной только мысли, что вечером его ждёт тёплая компания. В душе поднывало.

Ки Хун не выглядел тем, кто готов очертя голову броситься останавливать игру ценой жизни. И он знал, кто его сдерживал. Не единожды видел, как Ка Ён уходила из ресторанчика сытая и пересказавшая нехитрые новости... У Ки Хуна слишком светились глаза после визитов дочки, чтобы решиться рискнуть и ей.

По-хорошему Ин Хо давно следовало прекратить сюда ходить. Но он не мог. Вечера в Ссанмундоне стали его новым смыслом. Все иное выцветало и становилось серым, лишь в ресторанчике обретая яркие краски. Это было неправильно... марать такого, как Ки Хун, дружбой с таким, как он.

Собственная уродливость и обман начали постепенно вытеснять из него радость. Ин Хо не заслужил. Естественно, это не могло укрыться от Ки Хуна. И то, что тот переживал за него искренне, ранило ещё сильнее.

Последней каплей стала новая американская версия. Естественно, он исчез из Лос-Анджелеса на неделю, а вернулся застывшим, словно цементная пыль сковала легкие, а самим мешком его как следует ударили по голове. Участливость Ки Хуна, что вечером после отпаивал его по рюмочке, добила.

Ин Хо рассказал. Рассказал всё. Надеясь, что красноречиво молчавший, весь серый Ки Хун просто разобьёт ему бутылку о висок и всё кончится. Но тот не сделал ничего. Даже не ударил. Просто... указал на дверь.

Никогда ещё Ин Хо не ощущал себя настолько паршиво. Алкоголь больше не лез в обожженное горло, а разбередённые чувства требовали выхода, которого не было. Павильон с игрой и со всеми доказательствами взорвут раньше, чем он успеет их сдать. До высокого руководства не добраться — они никогда не появляются лично, он не знал ни их лиц, ни имён. Единственное, что он мог сделать, — это доставить начальству мелкую неприятность, поставив перед необходимостью заменить сломанный винт. Своё заявление об уходе он намеревался написать кровью.

Вот только подписать ему не дал телефонный звонок. Мысленно настроившись на короткий и емкий разговор с начальством, которое каким-то образом прознало о его намерениях, он чуть не выронил телефон, увидев там имя Ки Хуна. Гипнотизируя экран, Ин Хо долго не мог решиться, пока всё же после третьей попытки дозвониться не принял звонок. Удары надо принимать. Возможно, Сон переварил и теперь готов вывалить на него весь гнев. Пускай прокричится... Хоть кому-то станет легче. Правду ведь говорить легко и приятно!

— Ещё не застрелился, отлично!

Чего Ин Хо не ожидал, так это услышать облегчение в голосе.

— С чего вы взяли, господин Сон? — вернул он дистанцию их отношениям. Так будет правильнее, должно быть легче для Ки Хуна.

— С твоего выражения лица, придурок! — прорычал тот. — Диктуй адрес. И не смей сдохнуть до моего приезда!

— Вам ни к чему марать об меня руки... — Ин Хо покачал головой, хоть и знал, что тот его не видит. — Но, если так хотите, можете поприсутствовать... — и послушно продиктовал адрес. В конце концов, семьи жертв по желанию пускают взглянуть на казнь.

— Дождись меня! — рявкнул Ки Хун.

Ин Хо отложил пистолет. Что ж, можно и подождать... Пусть тот его ненавидит, но всё же умирать рядом с Ки Хуном будет приятнее, чем в гулком одиночестве.

* * *

— Что это? — Ки Хун, едва заявившись, ткнул ему под нос письмо с ключами к зашифрованным счетам.

— Вы этими деньгами лучше распорядитесь. Только прошу, не тратьте на ветряные мельницы. Надеюсь, я внятно вам объяснил, что к чему, — Ин Хо вздохнул. Брат и мачеха деньги не приняли бы. Начали бы копать и неизбежно пришли бы к опасным выводам. Единственное, он смог подстроить мачехе выигрыш в лотерею на пятьсот миллионов вон. И то Чун Хо насторожился, что говорить о большем.

— Доходчиво, — кивнул Ки Хун рвано. — Но зачем? — он глазами уперся в пистолет, что лежал под рукой сидевшего в кресле Ин Хо.

— А разве я не заслужил смерти? — ему и правда было любопытно, что тот скажет. Удивительно, но Сон не походил на того, кто готов был его растерзать.

— Умереть и спрятаться от собственной вины очень легко, — глухо ответил тот. — Куда сложнее жить и принимать последствия своих решений.

— Я, как и вы, буддист, — пожал плечами Ин Хо. — Отработаю тысячами рождений с неблагой кармой... Вам-то какое дело? — тихо спросил, решившись и взглянув на него прямо.

— Считаю, что ты не заслужил смерти, — выдержал его взгляд Ки Хун. — Не спихивай всё на новые реинкарнации. Отрабатывай в этой. Не поверю, что из твоей конторы нельзя уволиться и стать меценатом. Думаешь, я, — он снова ткнул пальцем в письмо с явками и паролями от счетов, — знаю, что делать со всеми этими деньжищами? Я со своей-то кровавой частью понятия не имею, как поступить!

— Значит, — растерянно моргнул Ин Хо, — ты предлагаешь вместе... поискать?

— Сделать хоть что-то правильно, да! — горячо закивал Ки Хун. — Один я не смогу... а ты... умеешь управлять и организовывать. Так воплоти во благо. Столько людей вокруг глубоко страдает. Но мы можем помочь хоть кому-то. Ты сказал, что был неплохим копом... Так докажи. Можем сделать сеть бесплатных частных детективных агентств... Или ловить маньяков и передавать полиции! Или поехать в Африку — да что угодно можем сделать!

— Ты псих, — тихо сказал Ин Хо, но пистолет засунул в ящик стола. — С тобой я согласен на любую авантюру! Не связанную с игрой, — спешно прибавил Ин Хо, чувствуя, как цемент внутри крошится и он снова начинает дышать полной грудью.