Альфи (гет)

1 сентября, 1991 г.

Где-то в Шотландии

Над Запретным Лесом показались первые золотые лучики ещё по-летнему тёплого солнца. Птицы заливались трелями. Чёрное Озеро, ещё недавно безжизненное, покрылось задорной рябью; то и дело на поверхность выглядывали щупальца Гигантского Кальмара. Гремучая Ива с редким усердием размахивала корявыми ветками — даже прохладный ветерок, казалось, старался обходить стороной темпераментное дерево.

Из небольшой хижины на опушке Леса под звонкий собачий лай вышел лесничий. Хагрид небрежно пригладил огромной ручищей непослушную шевелюру и, смачно зевая, вытянулся во весь свой недюжинный рост. Затем, пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, двинулся к огороду — нужно проверить тыквы.

Ожил и замок. Профессора, позабыв про завтрак, бегали друг к другу, в контрольный раз сверяя расписания и уточняя прочие учебные моменты. То тут, то там мелькали тени — это домовики готовили Хогвартс к прибытию студентов. Вредный полтергейст Пивз с огромным удовольствием добавлял им работы. По коридорам бесцельно летала толпа привидений. Они вели пылкий спор, не замечая ничего вокруг, отчего время от времени через них проходили столь же увлечённые своими мыслями профессора. В такие моменты и те и другие дружно морщились, приносили друг другу вежливые извинения и вновь продолжали свой путь. Особым оживлением отличались стены: нарисованные волшебники и волшебницы безостановочно метались с одной картины на другую, желая незамедлительно обсудить с другими свежие сплетни от нарисованных счастливчиков, что имели возможность покидать замок.

Занятые своими делами, никто и не догадывался, что в директорских покоях, куда нет ходу ни домовикам, ни привидениям, а стены которых не украшает ни единая картина, распахнулись удивительные сиреневые глаза маленького волшебника.

* * *

Альфи проснулся от настойчивого звона серебряного колокольчика — одного из многих странных артефактов, которые дедуля собирал годами. Колокольчик звонил каждый день в одно и то же время, за исключением четвергов, выпадающих на нечётные числа, и первой субботы каждого лунного цикла. Альфи никогда не понимал, зачем кто-то создал такой сложный механизм, но привык к его странностям. Дедуля проверил волшебную вещицу всеми известными ему заклинаниями, но это ничуть не приблизило его к разгадке её истинного назначения, поэтому, убедившись в отсутствии вредоносного колдовства, он предложил Альфи использовать волшебный колокольчик в качестве будильника. С тех пор так и повелось.

Не вставая с кровати, Альфи потянулся к тумбочке и принялся на ощупь что-то искать. Нужная вещь нашлась быстро. Это были очень странные часы — подарок дедули на десятый день рождения. Стрелок было целых двенадцать, а вместо цифр безостановочно вращались по кругу маленькие планеты. Однако Альфи, по-видимому, понимал в них достаточно, чтобы выяснить нужную информацию — детское личико озарила улыбка чистого счастья.

Дедули в комнате не оказалось, что неудивительно — наверняка у него много дел в преддверии начала учебного года. На столе, рядом с привычно оставленным завтраком, Альфи заметил какой-то кулёк и записку. На клочке пергамента знакомым мелким почерком с завитушками было выведено:

«Мой дорогой Альфи!

Надеюсь, ты простишь мне моё отсутствие в столь важный для тебя день. Оставь вещи в Хогвартсе, я попрошу домовиков перенести их в твою новую спальню. Тебя ждёт долгая дорога, думаю, тебе пригодятся эти чудесные сэндвичи. Счастливого пути!

Твой дедуля.

P.S. Быть может, немного лимонных долек помогут мне загладить вину?»

Альфи бросил на кулёк заинтересованный взгляд и тепло улыбнулся. Пусть он и не думал сердиться на любимого дедулю, это вовсе не помешало ему без зазрения совести принять извинительный подарок. День обещал быть по-настоящему волшебным!

Ровно в половину одиннадцатого некоторые посетители платформы девять и три четверти могли лицезреть, как из одного из постоянно вспыхивающих зелёным пламенем каминов вышел крохотный мальчонка, на вид едва дотягивающий до восьми лет, в школьной мантии, пока ещё без факультетской символики, и с круглыми очками в золотистой оправе — конечно же, волшебными и не имеющими никакого отношения к зрению. В отличие от других детей, рядом с ним не было ни сопровождающих, ни громоздких сундуков. Мальчик огляделся по сторонам, отчего его пепельно-белые кудряшки забавно задёргались, и по-детски очаровательно улыбнулся.

Ему было интересно всё: клубы белого дыма над головами волшебников, разноцветные кошки, шмыгавшие под ногами, уханье сов и кваканье жаб, детский смех и прощальные напутствия родителей. Альфи завороженно слушал, как ученики Хогвартса делились с друзьями летними впечатлениями. Всё это было для него таким непривычном, но ужасно захватывающим!

Раньше Альфи никогда не покидал Хогвартс в одиночку, да и пересекаться с другими детьми прежде не приходилось. О его существовании знали всего с дюжину человек — только самые близкие друзья дедули. Даже в Хогвартсе его никто никогда не видел. Дедуля говорил, что так нужно для его безопасности, и Альфи всегда ему верил. Впрочем, он никогда и не жаловался: по мнению Альфи, его жизнь была прекрасной. Разве может быть иначе, когда твой любимый и, без сомнения, любящий дедуля — самый замечательный волшебник во всём мире? По крайней мере, так думал Альфи.

И всё же, сейчас его ладони стали мокрыми от пота, а трясущиеся ноги почти не слушались, но вовсе не от страха — от предвкушения. Чуть ли не вприпрыжку Альфи пробирался сквозь толпу к алому паровозу. «Хогвартс-экспресс»! Абсолютно каждый маленький волшебник мечтает на нём прокатиться, и Альфи не был исключением. Вдоволь налюбовавшись волшебным паровозом, Альфи с лёгкостью пушинки заскочил внутрь и без стука заглянул в первое попавшееся купе.

— Привет! — он широко улыбнулся. — Можно войти?

В ответ на звонкий детский голосок на него уставились три пары девичьих глаз. Какое-то время девочки, явно первокурсницы, молча разглядывали неожиданного посетителя, Альфи даже чуть было не начал думать, что сказал что-то не то, как вдруг одна из них, с золотистыми локонами, воскликнула:

— Ой! Какой он миленький!

В следующее мгновение Альфи оказался буквально затащен в купе сразу тремя парами рук.

* * *

Раздался громкий гудок. Поезд двинулся. Альфи, бесцеремонно развалившись на коленях у троих девочек, мечтательно смотрел в потолок. Аккуратные мальчишечьи губы растянулись в блаженной улыбке. Лаванда, хорошенькая блондинка, назвавшая Альфи миленьким, водила по его лицу нежными подушечками пальчиков, время от времени начиная мять розовые щёчки. Другие две девочки — сёстры, оказавшиеся наполовину индианками — сидели по бокам от Лаванды. Пусть они и близняшки, похожего было мало как в их характерах, так и во внешности. Парвати, что перебирала локоны Альфи, более открытая и живая, уверенно смотрела на мир большими выразительными глазами. Вторая, Падма, гладила лежащие на её коленях ноги. Она была чуть выше сестры и казалась старше, держалась тихо и сдержанно, в её взгляде виднелось скрытое достоинство.

Альфи наслаждался каждым мгновением: тёплые колени Лаванды, нежные прикосновения Парвати, восхищённые взгляды Падмы. Он ловил каждое движение, каждый вздох, словно боялся, что это волшебство вот-вот исчезнет. Но внезапно дверь купе распахнулась, и ворвавшаяся девочка с короткой стрижкой нарушила идиллию. «Поттер, Поттер! Всем нужен мордредов Поттер! Сбежал, как только услышал, будто какая-то фанатка!» — выпалила она, и Альфи почувствовал, как в груди закипает непонятная злость. Гарри Поттер? Почему он крадёт его счастье?

Бегло окинув присутствующих резким взглядом и явно не удовлетворившись увиденным, неожиданная посетительница уже было собиралась уйти, но в последний момент передумала.

— Хочет, чтобы я бегала за ним по всему поезду? Да кем этот Драко себя возомнил? — и, гордо вздёрнув носик, грациозно опустилась на сиденье.

Тут Альфи сообразил, что под его спиной больше не было тоненьких угловатых ножек. Одним рывком он принял сидячее положение и удивлённо, с доброй долей обиды наблюдал за удаляющимися спинами Лаванды, Парвати и Падмы, на ходу бурно обсуждающих Гарри Поттера — мальчика, который выжил после Смертельного Проклятия. Альфи показалось, будто от его души оторвали кусок... три куска. Он тут же возненавидел наглого воришку, посмевшего украсть ЕГО девочек.

Альфи был расстроен. Такое с ним бывало нечасто, но всё же время от времени случалось. В такие моменты ему могло помочь лишь одно. Альфи сунул руку в карман мантии и, порывшись в нём несколько мгновений, достал кулёк, размерами явно превосходивший то, что можно было бы положить в простой карман, — очевидно, дело не обошлось без волшебства. Он аккуратно развернул кулёк, выложил из него пакет, после чего спрятал оставшиеся без внимания сэндвичи обратно в карман. С видом гоблина, увидевшего гору золота, Альфи вынул из пакета совершенно магловскую засахаренную лимонную дольку, поднёс её к носу, сделал глубокий вдох, улыбнулся — выдох — и, не кусая, целиком положил в рот.

Его попутчица наблюдала за всеми манипуляциями со старательно сдерживаемым любопытством.

Вслед за первой долькой такая же судьба постигла и следующую. Затем третью, четвёртую... На пятой девочка не сдержалась и всё же спросила:

— Эй, ты что там жуёшь?

Альфи вздрогнул от неожиданности и тут же закашлялся — кусочек лимонной дольки попал не в то горло. Он уже успел позабыть, что сидит не один, да ещё и в купе «Хогвартс-экспресса», а не в родных директорских покоях дедули. Расправившись с неудачливой сладостью, Альфи обратил внимание на попутчицу.

— Прости, что?

Девочка брезгливо сморщила носик — приступ кашля явно не пришёлся ей по нраву. Она скрестила руки на груди и холодно уставилась на Альфи. Какое-то время она смотрела оценивающе, будто раздумывая, стоит ли ей отвечать. В конце концов любопытство победило, и она надменно произнесла:

— Я спросила: что это? То, что ты ешь.

Альфи удивлённо переводил взгляд на пакет с лимонными дольками и обратно. Как кто-то мог не знать об этом райском деликатесе? Это же просто немыслимо! Он хотел было возмутиться, но не смог: мысли путались, как клубок змей, категорически отказываясь формироваться в слова. Но вот Альфи поймал тяжёлый взгляд девочки и тут же взял себя в руки.

— Это лимонные дольки, — и, с нескрываемой гордостью, добавил: — Дедулины!

Девочка задумчиво посмотрела на пакет со сладостями. Она никогда не видела ничего подобного и уж точно не пробовала. Что же тогда колыхнулось в её памяти? Кажется, родители как-то упоминали... Неужели?..

— Ох, прошу прощения, я не представилась. Пэнси Паркинсон, а ты?

— Альфи.

В него упёрся вопросительный взгляд голубых глаз — очевидно, такой ответ Пэнси не устраивал.

— Альфиас Дамблдор, — исправился Альфи.

Глаза Пэнси наполнились удивлением, но было в них и кое-что другое — удовлетворение или, скорее, торжество от подтвердившейся догадки.

— Значит, Альбус Дамблдор — твой дедушка? — нарочито бесстрастно, как бы между прочим, спросила Пэнси.

— Нет, — твёрдо произнёс Альфи и, прежде чем прозвучал вопрос, так, словно это всё объясняло: — Альбус Дамблдор — мой дедуля!

Пэнси медленно, не отрывая от него взгляда, кивнула, но этот кивок предназначался скорее её мыслям, чем словам Альфи. Тот, в свою очередь, не ощутил подвоха, приняв молчаливый ответ на свой счёт.

Наступила тишина. Пэнси следила за каждым движением Альфи, будто ожидала, что он вот-вот выкинет что-то необычное. Альфи вернулся к поглощению лимонных долек и совсем не замечал на себе изучающего взгляда. Поезд продолжал путь.

Вечерело. Солнце опустилось за горизонт, уступив дорогу звёздам. Лимонные дольки давно кончились, та же судьба постигла и сэндвичи. В купе заглядывала добродушная проводница с тележкой сладостей, но ни на «шоколадные лягушки», ни на драже всех вкусов «Берти Боттс», ни даже на лакричные палочки Альфи так и не соблазнился. Пэнси ушла глубоко в свои мысли и ни на что не реагировала — казалось, она спала с открытыми глазами. Ни Лаванда, ни Падма с Парвати, к большому разочарованию Альфи, больше не появлялись. Гарри Поттер ему решительно не нравился.

От усталости или, может быть, от скуки глаза Альфи стали закрываться сами собой. Спустя пару мгновений неравной борьбы, он уже лежал на сидении, свернувшись калачиком, и мирно посапывал. Объявление машиниста о скором прибытии Альфи не услышал.

* * *

— Пенни, думаешь, он правда Дамблдоровский? — Рудеус Клируотер, четверокурсник-пуффендуец, потрепал сестру за рукав.

— Руди, говори тише, — отчитала брата староста Когтеврана, но, увидев виноватое лицо Рудеуса, смилостивилась: — Я не знаю, так сказала та девочка.

— Я не слышал, чтобы у профессора Дамблдора были дети, не говоря уже о внуках, — задумчиво пробормотал Персиваль Уизли, староста Гриффиндора, симпатизирующий мисс Клируотер. — Если верить общедоступной информации, из родственников директора в живых остался только его брат Аберфорт Дамблдор, трактирщик в «Кабаньей Голове».

— Может, его дедушка — этот Аберфорт? — тут же предположил Рудеус.

— Да какая разница? Пусть хоть сам Мерлин! — вполголоса воскликнула прежде молчавшая Джуди Саммерс, подруга Пенелопы с Пуффендуя. — Вы только посмотрите, какой он лапочка!

Взоры всех присутствующих устремились на противоположную сторону кареты. Безмятежно спящий на сидении мальчик был само очарование: светлые кудряшки небрежно растрепались, очки съехали набок, розовый ротик чуть приоткрыт.

— Разве ему есть одиннадцать? — с сомнением спросил Рудеус. — Выглядит младше.

— Возможно, он очень сильный волшебник, — сказал Персиваль, и наткнувшись на непонимание окружающих, принялся пояснять лекторским тоном: — Как вам должно быть известно, волшебники живут дольше маглов.

Пенелопа, Джуди и Рудеус дружно кивнули.

— Данное явление является следствием замедленного старения, что, в свою очередь, объясняется влиянием личной магии на организм волшебника. У детей, как правило, запас магии сильно ограничен, из-за чего они растут с нормальной скоростью. Магический потенциал достигает своего апогея к семнадцати годам — тогда волшебник считается совершеннолетним. Однако, чисто гипотетически, если ребёнок будет обладать запасом магии, сравнимым с потенциалом взрослого волшебника... В теории это может замедлить его взросление. Такой ребёнок будет отставать в физическом развитии от сверстников, но, думаю, годам к четырнадцати-шестнадцати должен с ними сравняться.

Ребята посмотрели на Альфи уже совершенно другими взглядами: с долей уважения и научного интереса.

— Пе-ерси, — протянул Рудеус. — А от чего зависит, насколько волшебник сильный?

Пенелопа опередила своего ухажёра, авторитетно заявив:

— Магический потенциал — наследственный признак.

— Верно, — подтвердил Персиваль. — Маглорождённому волшебнику, вне зависимости от его усердия, ни при каких условиях не сравниться с чистокровным по чистой силе.

— Но... То есть получается... Сами-Знаете-Кто... Он, ну... как бы был прав? — неуверенно уточнила Джуди, испугавшись собственных слов.

— Ну разумеется нет! — голос Персиваля был полон праведного возмущения. — То, что чистокровные волшебники сильнее, не даёт им права ставить себя выше других! Взять для примера тех же маглов. Они же не убивают тех, кто недостаточно красив или ниже ростом? А это, между прочим, тоже преимущественно определяется генетикой!

Какое-то время все молчали под впечатлением от речи Персиваля. Первым прервать тишину решился Рудеус.

— Выходит, он, — кивок в сторону Альфи. — Чистокровный волшебник и, к тому же, родственник Дамблдора?

Но никто ему не ответил: в этот момент зашевелился Альфи. Он принял сидячее положение и сонно проморгался. Альфи ещё не успел отойти ото сна и осознать, что находится не в поезде, поэтому, удивлённо озираясь по сторонам, воскликнул:

— Этот Гарри Поттер что, украл ещё и Пэнси?!