9-1-1: Передислокация (гет)

Солнце Сан-Луиса, бившее в лобовое стекло на прощанье, сменилось бескрайним, выжженным горизонтом I-10. В моем внедорожнике царил хаос — половина жизни, уместившаяся в сумки и пару чемоданов, была наспех закинута в салон и багажник.

Первая сотня миль пролетела под аккомпанемент моих многочисленных плейлистов. Пустота дороги была наполнена пространством, ветром, возможностями. Я открыла окно, впуская свежий апрельский воздух.

В голову лезли самые разные мысли. Все чувства смешались. Было и волнение, и облегчение, и даже сожаление. Я задумалась. Сожаления... По поводу чего? По Аризоне? Нет. Сожаления, что не уехала раньше. Тот гнет, та рутина, то чувство "ресурса" — все это теперь позади, и мне осталось только надеяться, что в принимающей части не такая же атмосфера. Я прибавила громкость, позволив музыке вытряхнуть последние негативные мысли. В дороге хотелось расслабиться. Облегчение сменялось легким, щекочущим нервы предвкушением. И неизбежным легким волнением.

Несмотря на заверения Говарда, отдел кадров прислал мне только документы о переводе. Никакой информации о части, на которую я так рассчитывала, мне не предоставили. Мне оставалось лишь надеяться, что импровизация на месте спасет меня от всяких неудобных ситуаций.

Через какое-то время голод напомнил о себе где-то посреди бескрайней пустыни. Я свернула на заправку, островок цивилизации посреди красновато-коричневого безмолвия. Воздух здесь всегда особенный — смесь бензина, горячего асфальта и жареной пищи из мини-кафе. Купила огромную бутылку воды (гидратация — святое), сомнительного вида сэндвич с индейкой и, на сладкое, пакет M&M's — маленькая слабость для бодрости духа. Кофе из заправочного автомата был похож на жидкую грязь, но кофеин есть кофеин. Стоя у машины, быстро съела сэндвич, запивая его водой и наблюдая, как редкие фуры проносятся по шоссе. Одиночество дороги было комфортным. Здесь я была сама по себе, и это было нормально. Никто не ждал отчетов.

Дорога катилась дальше. Пейзаж медленно менялся. Пустыня поредела, появились холмы, потом первые признаки пригородов. И вот он — знак: "Los Angeles County". Сердце екнуло. Мандраж усилился, смешиваясь с любопытством.

А потом... потом начался Лос-Анджелес. Не сразу, не вдруг. Сначала — бесконечные развязки, потоки машин, неприглядные промзоны, в которых я бы точно заблудилась без навигатора. Я уже почти разочаровалась, как вдруг... шоссе вынесло меня на возвышенность. И открылась панорама.

Я невольно сбросила газ. Город лежал внизу, как гигантское, мерцающее одеяло, раскинувшееся до самого горизонта. Миллионы огней — белых, желтых, красных — зажигались в наступающих сумерках, сливаясь в золотисто-оранжевое море. Где-то там, в дымке, угадывались силуэты небоскребов. А дальше... океан. Темно-синяя бескрайность Тихого океана, сливающаяся с небом на горизонте, подернутая розоватыми отсветами заката. Яркая полоска набережной Санта-Моники горела, как ожерелье.

— Вау, — непроизвольно вырвалось у меня вслух.

Я не ожидала такой красоты. Такого масштаба. Это был другой мир — планета Лос-Анджелес. Впервые за всю дорогу я почувствовала не просто облегчение или предвкушение, а настоящий, щемящий восторг. Город манил. Манил своей энергией, своими огнями, своей атмосферой.

Казалось, он дышал — как огромный, живой, шумный организм.

Я включила поворотник и съехала на ближайшую смотровую площадку (точнее, просто расширенную обочину, где уже стояли несколько машин). Вышла. Свежий, соленый ветер с океана обнял меня. Шум трассы ниже смешивался с далеким гулом мегаполиса. Я стояла, опершись о капот, и просто смотрела. Вдыхала этот воздух — уже не пустынный, а городской, с примесью выхлопов, океана и чего-то неуловимого, свободного. Легкий трепет пробежал по коже. Не только от вида. От осознания, что я здесь. Я в Лос-Анджелесе. Это новое начало.

Мандраж никуда не делся. Завтра — первая смена. Первая встреча с коллегами. Смогу ли я? Найду ли свое место?

Но глядя на этот бескрайний, сияющий город, на океан, теряющийся во тьме, я почувствовала прилив смелости. Здесь можно затеряться. А можно — найти себя. И, может быть, то самое "как дома".

— Ну что, Лос-Анджелес, — прошептала я ветру, — Встречай.

Я села обратно в машину, поставила новую песню (что-то бодрое и ритмичное), и съехала со смотровой площадки, растворившись в потоке огней, ведущих в самое сердце города. Временный приют ждал в скромном мотеле где-то в долине Сан-Фернандо. Всего на пару недель, пока не найду квартиру. Временная база. Как на вызове. Завтра начнется новая жизнь. И пусть тревога щекотала нервы, ее перекрывало гораздо более сильное чувство: азарт перед стартом и глубокая, спокойная уверенность, что прыжок в эту сияющую бездну был самым правильным решением в ее жизни. Дорога закончилась. Начиналось что-то интересное.

* * *

Гостиница "Сансет Вью" видела многое, судя по ее состоянию. Полосатый ковер на полу хранил тайны тысяч постояльцев, а из окна, к моему огромному сожалению, открывался вид не на далекие пляжи океана, а на парковку супермаркета. Но тем не менее, за такие деньги меня все более, чем устраивало: постельное белье было чистым, душ — освежающим. Все что нужно после утомительной дороги.

Я скинула сумки и побежала в ванную. После поездки я всегда себя чувствовала себя особенно грязной, поэтому хотелось поскорее смыть с себя не только дорожную пыль, но и последние несколько дней в принципе.

Когда я наконец снова стала человеком, решила заказала еду в номер. Идти в магазин за продуктами сил не было, готовить — тем более. Спустя минут двадцать мне наконец принесли пасту и салат. Я была настолько голодной, что даже не заметила, как опустели тарелки. Ягодный лимонад, который мне предоставили как комплимент от заведения, приятно дополнил оставшуюся пустоту в моем желудке.

После такого ужина захотелось спать. Я взбила подушки и выключила свет. Яркая вывеска супермаркета светла в комнату даже через шторы, оставляя на полу и краю кровати розово-бирюзовые полосы. Я лежала и не могла избавиться от мыслей, не могла унять это почти детское предвкушение перед завтрашним днем. Будто у меня завтра день рождения. Какое-то время я еще ворочалась, но усталость все-таки дала о себе знать