История длинною в жизнь (гет)

Потекли годы. Оказавшись в таком странном положении, я разрешила себе «вырасти во второй раз». Делать ошибки, учиться на них, плакать и смеяться, обижаться и прощать, дружить и ссориться, и самое главное — доверять. По-детски наивно и искренне. Пускай только дедушке, но оно того стоило.

За эти годы он и правда стал для меня дедушкой, гораздо более родным, чем мои прошлые родственники.

Вопреки моему мнению, он не оказался отшельником. Его все знали, все любили и все уважали. Кроме того, я стала далеко не первой его ученицей. У него в обучении уже находились мальчик и девочка примерно моего возраста. Сан — темноволосый мальчишка с индейской внешностью, и Нина — смуглая, русая девушка с черными глазами. Поладили мы не сразу. Они присматривались ко мне, я к ним, но в итоге присмотрелись. Даже подружились.

Ребята были целителями, вдобавок эльфами. По их меркам пять человеческих лет равнялись шестидесяти пяти эльфийским, что меня несколько удивило. Стало быть, растут эльфы очень быстро, пусть к ним и относятся как к детям. Тогда вопрос: «Почему Саня и Нина выглядят как мои ровесники?» Они довольно быстро разъяснили, в чем дело.

Оказалось, время в Лесу течет иначе, чем где бы то ни было. Дедушка забрал их к себе чуть ли не сразу после их рождения. Были у них на родине какие-то проблемы, в связи с чем родители отдали их Мириону. В Лесу они росли как люди, а когда придет время возвращаться, они просто пройдут сквозь нужное количество времени, оказавшись дома с правильным возрастом.

Я так до конца и не поняла, как это происходит, но когда спросила Мириона, он только ещё больше меня запутал.

— Время — это ведь тоже магия. И в этом Лесу оно живёт своей жизнью, подстраиваясь под внутренние потребности человека. Здесь может пройти всего год, а за пределами — столетия. Здесь можно прожить больше пятисот лет и не постареть, в свой мир вернёшься таким же, как и уходил. Время может идти вровень с внешним миром, а может и замереть. Я так до конца и не научился им управлять. Порой мне кажется, что мы просто привыкли друг к другу, вот оно и идёт мне навстречу, как с Саном и Ниной. Как с тобой. Я нашёл твой мир. Время там и здесь течёт одинаково.

Слова про найденный мир я проигнорировала, успеется. Да и на течение времени пока махнула рукой. И без того проблем выше крыши.

Учить ведь приходилось много. Что-то было интересно (управление своей Стихией — Землёй, словесная и невербальная магия, палочковая и беспалочковая, магия пространства и времени, целительство), что-то нет (техника ведения боя, этикет и так далее), но дедушка поблажек не давал, хотя и не мешал нашим детским играм. Он вообще, в принципе, учил нас играючи, я поначалу удивлялась, а потом мысленно долго раздавала себе затрещины. Тебе пять, балда ты этакая! Запомни уже.

Через год в нашей дружной компании появилась ещё одна девочка. Тихая и какая-то очень далёкая. Мирион в тот день был хмур и просил меня присматривать за ней, очень внимательно присматривать. Я пообещала, а что ещё было делать?

Девочка тоже была эльфийкой, у нее были длинные золотые волосы и ярко-зеленые, но потухшие глаза. Назвалась она Верой.

Казалось, ничто в этом мире не может вызвать у нее улыбку. Она вообще ко всему была равнодушна. Когда в один из дней я застала её одну, смотрящую на водоворот в реке, как на последнюю надежду, мне многое стало ясно.

Что ж, иногда нужно идти на отчаянный шаг.

— Ты что по деревьям лазаешь? — хрипловато поинтересовалась я.

Девочка не повернулась.

— Никогда не понимала самоубийц, — зло произнесла я. — Что, оказалось, что мама с папой тебя никогда не любили, и ты решила им так отомстить? Замечательная идея, ничего не скажешь.

Жестоко, знаю, но в нашем случае лучше злость, чем пустота.

— А нет, подожди, я поняла. Неразделённая детская любовь, — снова попробовала я.

Какую же ахинею несу, но в моем детстве только такое и работало. Было бы на что обижаться, на самом деле, но ведь обижались. Ещё как, уж я-то знаю.

— Или подруга бросила? — ещё одна попытка. — О, да это так...

Закончить свою пламенную речь я не успела, потому что в ту же секунду, как прозвучал последний вопрос, Вера бросилась на меня со скоростью, который позавидовал бы вампир.

А не плохо она мне заехала. Для шестилетки-то. Н-да, значит, всё-таки подруга. Что же могло случиться? Умерла?

— Не смей, — тем временем шипела Вера. — Не смей её поминать! Не смей осуждать меня! Ты понятия не имеешь, что это такое! Когда твой отец рубит голову твоей подруге на твоих глазах, прикрываясь какой-то мелочной местью! И всё потому, что сам слишком слаб, чтобы добраться до её отца! Ты себе представить не можешь, как кричит мать убитой дочери, за секунду до того, как умрёт сама! Тебе и в самом страшном сне не приснится, что твой родной брат — трус и лжец! Предатель!

Твою мать... Я смотрела на девочку снизу вверх, позволяя ей держать себя за грудки, и лихорадочно соображала. Это не просто потеря, тут не подобрать слов. Не утешить. Здесь вообще ничего нельзя было сделать!

И всё-таки я рискнула:

— Ты права. Я не знаю, не представляю, мне и не снилось. Я понятия не имею, что с этим делать, — Вера отступила. — Однако... — глаза её вновь загорелись. — Однако, — твёрже проговорила я, — прыгать в омут рано.

— Рано? — прошипела она не хуже змеи.

— Рано. Если бы кто-то внимательнее слушал на уроках, то знал бы, что один раз Стихия может задержать на земле насильно умерщвлённую душу.

Вера замерла. О том, что она Стихия, я знала давно, как-то сразу почувствовала. Как почувствовала и то, что от своей роли она отказалась, внутренне, неосознанно, но отказалась, однако это уж её личное дело. А вот подругу я ей вернуть помогу. По крайней мере, попытаюсь.

— Повтори, — тихо потребовала девочка.

Я вздохнула. Ну и везёт же мне на неразумных подруг, что в этой жизни, что в той.

* * *

Вот с того памятного дня и завязалась наша дружба. Сначала Вера просто не отходила от меня ни на шаг, потом её как-то вызвал Мирион, вернулась она зареванная, но в принципе спокойная. Затем дедушка вызвал меня и долго распинал, не зная, то ли убить за жестокость, то ли расцеловать за продуктивность.

Метод вывода на эмоции, как он потом объяснил, был хорош, но для более взрослых людей и эльфов. Поэтому ругался он по делу, ему пришлось сильно постараться, чтобы восстановить душевное равновесие Веры. И на следующее утро он снова забрал её.

Что уж он там сделал, не знаю, но девочка стала походить на обычного ребенка, просто немного стеснительного, чему я, конечно, была рада, но на всякий случай уточнила, всё ли она помнит. Оказалось, не всё.

Дедушка как-то так хитро подчистил ей память, что произошедшее как факт она помнила, а вот подробности — нет. Может оно, конечно, и к лучшему. Помнить, как убили твою лучшую подругу, то ещё удовольствие. Меня и то время от времени передёргивает, а какого было Вере... Даже представлять не хочу.

Вечером того же дня меня ждал ещё один сюрприз. Мирион заявил, что теперь займётся со мной не только техникой защиты разума, но и методами его лечения. Во избежание, так сказать.

— Ты должна понимать, что каждое твоё слово и каждое действие к чему-то приводит. И особенно сильно оно отпечатывается здесь, — он коснулся лба, — и здесь, — следом сердца. — Всё, что ты делаешь, запечатляется в разуме и душе, твоей и твоих близких. Я хочу, чтобы ты знала, когда и что говорить. Чтобы понимала, как вылечить раны от сказанного другими. Понимаешь?

Я понимала и не возражала.

Вот так, год за годом, мы и росли. Весело и сумбурно. С каждым годом становясь всё сильнее и ярче. Дедушка называл нас не иначе как: "Мои звёзды". У нас даже прозвища были звёздные, чем мы очень гордились.

Потихоньку менялась и Вера, нет, она вовсе не стала резко другим человеком, и про подругу не забыла, только и делала, что искала информацию о возвращении души. Я ей в этом помогала. Не только чтобы поддержать, чувствовала, что может пригодиться. А у подруги наконец-то появилось главное — надежда.

Так что шаловливой и громкой, как Санька и Нина, Вера, конечно, стать не могла, но она взрослела, тихо, как в «Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях»:

«Но царевна молодая,

тихомолком расцветая,

между тем росла, росла,

поднялась — и расцвела...»

Так и Вера расцветала. В свои десять лет она уже была потрясающе красива, добра и очень ласкова. Красота в купе с такими качествами часто приносит одни лишь проблемы, но на этот случай у неё есть я.

Как-то так сложилось, что мы стали не просто подругами, а почти сёстрами. Сказалась ли связь Стихий или мы просто были похожи, не знаю, но только рядом с ней мне было по-настоящему хорошо и комфортно. Ну, может быть, ещё с дедушкой, но это не считается, с ним всем комфортно. А вот с Верой мы установили крепкую, нерушимую связь.

* * *

Моё десятое день рождения, отмечаемое в мае, Мирион омрачать не стал. Однако на следующий же день вызвал меня на разговор и рассказал две вещи. Первая: мой мир — «Гарри Поттер» (кто бы сомневался, сама напросилась), вторая: за мной охотятся. И да, только за мной. Потому что о Вере, слава Богам, никто не догадывается.

Что ж, чего-то такого я и ожидала. Это прошлой хозяйке можно было спрятаться в Лесу, а я подданец и должна сделать хоть что-то.

Замечательное начало первого юбилея, ничего не скажешь. Просто замечательное.