История длинною в жизнь (гет)

«Уж попала, так попала!» — именно с такими мыслями я открыла глаза.

И всего-то нужно было пожелать оказаться «где угодно, только не здесь» да провалиться в канализационный люк. И зачем?! Чтобы оказаться посреди зала, полного вампиров, в теле пятилетнего ребёнка.

Повезло еще, что эти самые вампиры фактом явления народу меня были шокированы столь же, сколь и я сама. Если не больше.

А что было дальше? Ц-ц-ц... Как же болит голова. Я поморщилась.

Так, один из вампиров вроде как меня узнал и принялся заливать что-то про Стихий и то, что мне лучше сдаться на его милость, ибо всё равно помру, а он сделает всё быстро и безболезненно. Ну не нахал ли?

Благо мой девятнадцатилетний разум умирать не спешил и привёл маленькое тело в действие.

Уж не знаю, куда я попала, но жизнь у девчонки, которую я вытеснила, явно была не сахар. Минуты не прошло, как появился ещё один желающий забрать распрекрасную меня. Этот, благо, был человеком.

Не то чтобы я прониклась к нему симпатией, но существо одного с тобою вида вызывает на порядок больше доверия, чем тот, кто хочет тебя убить. Детское тело, судя по всему, рассудило так же, потому как другого объяснения тому, что я вцепилась в пришельца, как в самое дорогое, что есть на свете, просто не могло быть.

Перекинувшись с вампиром парой фраз, человек растворился вместе со мной. Ощущения были приятными, словно тебя окутывает что-то мягкое и тёплое, а затем аккуратно выпускает на свободу.

Почувствовав, что перемещение закончилось, я огляделась. Лес. Многообещающе.

— Что, прости? — повернулся ко мне «спаситель».

Оказывается, я сказала это вслух.

— Ничего-ничего. А мы где?

— В лесу.

Я уже было хотела высказать всё, что я думаю о сложившейся ситуации в целом и о нем в частности, и… уснула. Вот прям взяла и уснула!

Что ж, хоть что-то в этом мире остается неизменным. На стресс я по-прежнему реагирую так, как и в прошлой... прошлом... Как и раньше, в общем.

Но все-таки где же я теперь нахожусь? Э-эх! Говорила мне мама: «Формулируй желания точнее», — а я что? Лежи теперь тут. Жди. А чего? Кого? Пёс его знает!

Призадумалась. Для начала нужно как-то разложить всё по полочкам.

Итак, мое поведение не должно сильно отличатся от поведения пятилетнего ребенка. Для моей же безопасности — это раз. Нужно узнать, где я и кто я — это два. И не плохо было бы разобраться, почему я до сих пор не паникую — это три.

Словно в ответ на мои мысли накатил страх. Ну вот, а я-то уже обрадовалась...

Следующие несколько минут пришлось глубоко дышать, убеждая свое маленькое тело, что воздуха нам хватает, стены не сужаются и ничего плохого с нами не случится. Как оказалось, убедить себя в этом было не так-то просто.

Довольно странно, на самом деле. Я справедливо полагала, что за последние девятнадцать лет научилась справляться с любым проявлением панической атаки в любое время суток. Да, сделать это в детстве, безусловно, было сложнее, но в детстве была мама.

А может, в этом всё и дело? Сейчас-то я «в детстве», а мамы — нет.

Слишком занятая своей проблемой, я не сразу почувствовала теплую широкую ладонь на своей спине.

— Тише. Успокойся.

Очень хотелось огрызнуться, но по телу вдруг прошла холодная волна, и страх отступил. Я выдохнула. Громко и с чувством. Затем задрала голову и, покрепче обхватив колени руками, посмотрела на «спасителя».

А он немолод. Дала бы лет шестьдесят-семьдесят. Не очень длинные седые волосы и борода, зеленые, очень живые и яркие глаза и теплый, почти отеческий взгляд.

Видимо, удостоверившись в том, что со мной всё в порядке, дедушка отошёл и, указав на кровать, поинтересовался:

— Можно?

Я кивнула. Мужчина присел на противоположный край моего койкого места и снова задал вопрос:

— Как тебя зовут?

— Нея. А вас?

— Мирион. Я лекарь. Живу в этом лесу.

— А я?

— Ты тоже можешь жить здесь, если хочешь. А если нет, я могу помочь тебе вернуться домой.

«Вот это вряд ли», — подумала я. Рассказывать ему, откуда пришла на самом деле, было как минимум рано, а как максимум — опрометчиво. Хотя негативных чувств Мирион во мне и не вызывал. Нет, я, конечно, терпеть не могу это пресловутое снисходительное отношение, но мне же всё-таки в данный момент пять. Да и не чувствуется в нем такого уж сильного покровительства. Присматривается? А что, возможно. Я ведь, вроде, теперь какая-то Стихия. А ну как магией шарахну?

Еле сдержала порыв засмеяться. Интересно, это я от природы такая весёлая или от переутомления?

Мирион тем временем, заметив, что я погружена в свои мысли, нахмурился:

— Ты помнишь, где твой дом?

— Далеко, — пожала плечами.

Нет, ну а что? Ему можно, а мне нет? Да и в конце концов, я же ребенок. Грех не воспользоваться.

Ох, Нейка, не нравишься ты мне. Откуда в тебе это разгильдяйство?

— А родители где?

— Мама ушла, а папы нету, — нижняя губка слегка задрожала.

И ведь не соврала. Отца я и правда не помнила, а мама вчера утром ушла на работу.

И как она теперь там? Изведёт же себя.

Да, дела. Остаётся надеяться на то, что тот, кто заварил эту кашу, озаботился хотя бы тем, чтобы стереть меня из памяти близких.

Стало совсем грустно.

— Ясно, — лекарь перестал спрашивать, видимо заметив, что я расстроилась. — Пойдём-ка, покажу тебе кое-что.

И он, поднявшись, протянул мне руку. Горько вздохнула, но спорить не стала. Нечего хандрить. Не до того сейчас.

И мы пошли.

О-о-о, это было хорошей идеей. Оказавшись на улице, я забыла обо всем на свете. Это действительно был Лес. Именно так. С большой буквы.

Вокруг нас сплошной стеной стояли деревья не младше пятисотлетних, а то и старше. Яркие, мощные, здоровые и отчего-то такие родные. Посмотришь вниз, и вот они, грибы, как в сказках, всех видов и размеров. Приглядишься получше и разглядишь чернику, что спряталась в кустах. Где-то вдалеке виднеется малинник, под ногами переливаются рыжие ягоды отцветших ландышей. А запахи-то, запахи!

Вдохнув полной грудью, засмеялась. В ответ на мой смех радостно запели птицы. И так здесь было хорошо, что я заплакала.

Всё-таки быть ребенком не очень весело. Опять переизбыток эмоций сказывается. Принялась было вытирать глаза, но Мирион меня остановил.

— Ты поплачь, — улыбнулся он. — Это хорошие слезы. Ими душа очищается.

Что-то внутри треснуло, и больше я сдерживаться не могла. Разрыдалась по-настоящему. Мирион поднял меня на руки и пошел по тропинке в глубь Леса.

И почему все так сумбурно? Словно сон. Яркий, красочный, но такой ненастоящий. Может, и правда сплю? А и какая разница!? Хорошо ведь. Хорошо.

* * *

Гуляли мы с дедушкой Мирионом до самого вечера. Вдоволь наревевшись и наругавшись на себя для порядку, я вывернулась из его объятий и убежала заниматься своими чрезвычайно важными делами.

Закончив с оными, я снова осмотрелась и решила, что таких возможностей упускать нельзя. Спустя минут десять Мириону пришлось снимать меня с дерева. Всё-таки свои возможности я слегка переоценила. Ну да и ладно.

Пообедали мы в местной столовой. Высечена она была прямо внутри огромного древа и, что удивительно, не мешала ему расти и цвести. Кормили пусть и просто, но вкусно. И, разумеется, грибами, ну а что вы хотели? Еда вон под ногами растет. Чего ж не воспользоваться дарами природы?

Ближе к вечеру мы наткнулись на ёжика, вернее, ежиху с ежатами. И Мирион минут пять восхищался вместе со мной. Вроде бы даже искренне. Нет, не вызывал он во мне негатива. Не Дамблдор. Не Гессер.

Он скорее напоминал старца из русских сказок. Были там такие, калики перехожие. Вот на них он и был похож. Старый, мудрый, добрый.

Оказавшись дома, я сразу же нырнула в кровать. Вернее, попыталась, но была перехвачена и отдана на попечение молодой девушки, как оказалось, с целью приведения меня в человеческий вид. В бане (да-да, моемся по старинке) девушка умилилась моей самостоятельности и не стала наседать. Ну в самом деле, мне ж не пя... Кхм... В любом случае, я и в своем-то мире в этом возрасте уже всё умела, ещё и за братьями следила. Здесь уж как-нибудь справлюсь.

Через полчаса чистая и довольная я всё-таки заползла в постель. Вскоре появился Мирион. Попросил лечь на спину, поводил руками над телом (я снова почувствовала холодок) и, видимо, остался доволен. Пожелал хорошей ночи и собрался уходить.

Э, нет. Так не пойдет.

— Деда, а кто такие Стихии?

Он замер и обернулся. Так-то. Игры играми, а мне важно знать, во что я вляпалась.

— Понял-таки, — горько вздохнул лекарь и, придвинув стул, сел в изголовье кровати.

Я молча смотрела на него и ждала. Хмурый, как туча. Честное слово, ну не говорить же ему, что мне на самом деле не пять.

«А по поведению очень даже...» — активизировался ехидный голосок в голове.

«Тихо ты! Надоел».

— Стихии — это силы природы. Земля, Огонь, Вода и Воздух, — начал объяснять Мирион, и перед глазами у меня появились картинки. — Они помогают людям испокон веков. Следят за порядком, — передо мной радостно плясали человечки, ловя капли дождя, а вот они же собирают ягоды и грибы, жарят пищу на костре, выходят в море под парусами, строят дома, топят печи, охотятся и рыбачат. — Иногда, если мир уж очень им нравится, они одаривают его магией. В каждом из миров она, как правило, своя, — снова замелькали картинки: техника, целительство, палочковая и беспалочковая магия, — такая разная и такая похожая, она тоже помогает людям. Но всё, что ни дай человеку, всё он сможет превратить в оружие, — перед взором замелькали более страшные картинки, но, что интересно, бескровные. Заботиться. — Сначала природа предупреждает. Болезни, наводнения, землетрясения — всё это её знаки. Знаки того, что люди свернули с пути. К ним редко прислушиваются... Однако рождаются дети ведающие, как правило, в семьях консервативных, но любящих. Эти дети всё видят, но не всё понимают. И из-за этого бунтуют. Против всех. Против семьи. Против традиций. Против правил. Так они пытаются понять... Это редко приводит к хорошему, — он помолчал. — Но есть и другие дети, более спокойные. Такие дети просят. Просят, чтобы пришел хоть кто-нибудь. Кто угодно, лишь бы он мог остановить неведомое это. И на их просьбу отвечают, если она действительно искренна и сильна. Откликаясь на их зов, рождаетесь вы — Стихии. Человеческая ипостась сил природы. В какой-то степени их дети, — на его ладони распустился цветок, а внутри заворочался маленький ребенок, лепестки ласково поглаживали малыша. — Дети природы. Ваша задача — помочь, подсказать, подарить любовь. Казалось бы, что может быть проще? Но на зов маленьких неразумных детей приходят и другие, — в воздухе материализовался человек, дёргающий за ниточки, привязанные к куклам. — Их называют кукловодами. Они перестраивают мир по собственному усмотрению и постепенно губят. Пускай некоторые делают это неосознанно, считают свои действия оправданными и единственно верными, пускай они иногда бывают правы, но в любом случае вам необходимо убрать кукловода, который завелся в мире, призвавшем вас на помощь. Иначе мир обречён.

— А дальше?

— А дальше — жить. Хорошо и счастливо, собрав вокруг себя как можно больше людей. Ты пойми, Нея, хороших людей, их очень много. Просто плохие лучше объединены. Ваша задача как раз и состоит в том, чтобы объединить хороших. Вот и всё.

Он замолчал, а я задумалась. Влипла ты, Нея, не просто конкретно, а по самые гланды.

— И что мне делать? — задала я самый простой и самый главный вопрос.

— Расти, — просто ответил Мирион. — Такие, как я, рождаются тоже не случайно. Мы созданы как наставники и учителя. В первую очередь для вас — Стихий. Но я давно на пенсии. Если ты хочешь, то я, разумеется, обучу тебя всему, что знаю, не оставлять же тебя совсем необразованной, ну а дальше решай сама. Захочешь, вернёшься в свет, а не захочешь, живи здесь. Лекари всегда нужны, да и я старею. Поэтому не терзай себя понапрасну, кидать тебя в гущу событий, дабы закалить твой характер перед финальной битвой, я не стану. Отталкивать тебя, якобы чтобы защитить, тоже не стану. И несмотря на то, что отошёл от дел, на произвол судьбы не брошу. Зря пугаешься.

— Почему? — спросила я, чувствуя, как слезы в который раз подступают к глазам.

— Потому что устал. Потому что ты мне понравилась. Потому что даже таким, как я, нужен покой. И я свой заслужил.

Не до конца понимая, что делаю, я кинулась ему на шею. Неужели? Неужели мне повезло в самом главном?

Наставник. Настоящий. Не жестокий тиран, желающий захвата власти. Не «добрый дедушка», жертвующий тобой ради всеобщего блага. Не равнодушный родитель, преследующий какие-то свои неведомые цели, а человек. Просто человек. Уставший, одинокий, слегка равнодушный, но человек. А большего мне и не надо.

Потекли годы. Оказавшись в таком странном положении, я разрешила себе «вырасти во второй раз». Делать ошибки, учиться на них, плакать и смеяться, обижаться и прощать, дружить и ссориться, и самое главное — доверять. По-детски наивно и искренне. Пускай только дедушке, но оно того стоило.

За эти годы он и правда стал для меня дедушкой, гораздо более родным, чем мои прошлые родственники.

Вопреки моему мнению, он не оказался отшельником. Его все знали, все любили и все уважали. Кроме того, я стала далеко не первой его ученицей. У него в обучении уже находились мальчик и девочка примерно моего возраста. Сан — темноволосый мальчишка с индейской внешностью, и Нина — смуглая, русая девушка с черными глазами. Поладили мы не сразу. Они присматривались ко мне, я к ним, но в итоге присмотрелись. Даже подружились.

Ребята были целителями, вдобавок эльфами. По их меркам пять человеческих лет равнялись шестидесяти пяти эльфийским, что меня несколько удивило. Стало быть, растут эльфы очень быстро, пусть к ним и относятся как к детям. Тогда вопрос: «Почему Саня и Нина выглядят как мои ровесники?» Они довольно быстро разъяснили, в чем дело.

Оказалось, время в Лесу течет иначе, чем где бы то ни было. Дедушка забрал их к себе чуть ли не сразу после их рождения. Были у них на родине какие-то проблемы, в связи с чем родители отдали их Мириону. В Лесу они росли как люди, а когда придет время возвращаться, они просто пройдут сквозь нужное количество времени, оказавшись дома с правильным возрастом.

Я так до конца и не поняла, как это происходит, но когда спросила Мириона, он только ещё больше меня запутал.

— Время — это ведь тоже магия. И в этом Лесу оно живёт своей жизнью, подстраиваясь под внутренние потребности человека. Здесь может пройти всего год, а за пределами — столетия. Здесь можно прожить больше пятисот лет и не постареть, в свой мир вернёшься таким же, как и уходил. Время может идти вровень с внешним миром, а может и замереть. Я так до конца и не научился им управлять. Порой мне кажется, что мы просто привыкли друг к другу, вот оно и идёт мне навстречу, как с Саном и Ниной. Как с тобой. Я нашёл твой мир. Время там и здесь течёт одинаково.

Слова про найденный мир я проигнорировала, успеется. Да и на течение времени пока махнула рукой. И без того проблем выше крыши.

Учить ведь приходилось много. Что-то было интересно (управление своей Стихией — Землёй, словесная и невербальная магия, палочковая и беспалочковая, магия пространства и времени, целительство), что-то нет (техника ведения боя, этикет и так далее), но дедушка поблажек не давал, хотя и не мешал нашим детским играм. Он вообще, в принципе, учил нас играючи, я поначалу удивлялась, а потом мысленно долго раздавала себе затрещины. Тебе пять, балда ты этакая! Запомни уже.

Через год в нашей дружной компании появилась ещё одна девочка. Тихая и какая-то очень далёкая. Мирион в тот день был хмур и просил меня присматривать за ней, очень внимательно присматривать. Я пообещала, а что ещё было делать?

Девочка тоже была эльфийкой, у нее были длинные золотые волосы и ярко-зеленые, но потухшие глаза. Назвалась она Верой.

Казалось, ничто в этом мире не может вызвать у нее улыбку. Она вообще ко всему была равнодушна. Когда в один из дней я застала её одну, смотрящую на водоворот в реке, как на последнюю надежду, мне многое стало ясно.

Что ж, иногда нужно идти на отчаянный шаг.

— Ты что по деревьям лазаешь? — хрипловато поинтересовалась я.

Девочка не повернулась.

— Никогда не понимала самоубийц, — зло произнесла я. — Что, оказалось, что мама с папой тебя никогда не любили, и ты решила им так отомстить? Замечательная идея, ничего не скажешь.

Жестоко, знаю, но в нашем случае лучше злость, чем пустота.

— А нет, подожди, я поняла. Неразделённая детская любовь, — снова попробовала я.

Какую же ахинею несу, но в моем детстве только такое и работало. Было бы на что обижаться, на самом деле, но ведь обижались. Ещё как, уж я-то знаю.

— Или подруга бросила? — ещё одна попытка. — О, да это так...

Закончить свою пламенную речь я не успела, потому что в ту же секунду, как прозвучал последний вопрос, Вера бросилась на меня со скоростью, который позавидовал бы вампир.

А не плохо она мне заехала. Для шестилетки-то. Н-да, значит, всё-таки подруга. Что же могло случиться? Умерла?

— Не смей, — тем временем шипела Вера. — Не смей её поминать! Не смей осуждать меня! Ты понятия не имеешь, что это такое! Когда твой отец рубит голову твоей подруге на твоих глазах, прикрываясь какой-то мелочной местью! И всё потому, что сам слишком слаб, чтобы добраться до её отца! Ты себе представить не можешь, как кричит мать убитой дочери, за секунду до того, как умрёт сама! Тебе и в самом страшном сне не приснится, что твой родной брат — трус и лжец! Предатель!

Твою мать... Я смотрела на девочку снизу вверх, позволяя ей держать себя за грудки, и лихорадочно соображала. Это не просто потеря, тут не подобрать слов. Не утешить. Здесь вообще ничего нельзя было сделать!

И всё-таки я рискнула:

— Ты права. Я не знаю, не представляю, мне и не снилось. Я понятия не имею, что с этим делать, — Вера отступила. — Однако... — глаза её вновь загорелись. — Однако, — твёрже проговорила я, — прыгать в омут рано.

— Рано? — прошипела она не хуже змеи.

— Рано. Если бы кто-то внимательнее слушал на уроках, то знал бы, что один раз Стихия может задержать на земле насильно умерщвлённую душу.

Вера замерла. О том, что она Стихия, я знала давно, как-то сразу почувствовала. Как почувствовала и то, что от своей роли она отказалась, внутренне, неосознанно, но отказалась, однако это уж её личное дело. А вот подругу я ей вернуть помогу. По крайней мере, попытаюсь.

— Повтори, — тихо потребовала девочка.

Я вздохнула. Ну и везёт же мне на неразумных подруг, что в этой жизни, что в той.

* * *

Вот с того памятного дня и завязалась наша дружба. Сначала Вера просто не отходила от меня ни на шаг, потом её как-то вызвал Мирион, вернулась она зареванная, но в принципе спокойная. Затем дедушка вызвал меня и долго распинал, не зная, то ли убить за жестокость, то ли расцеловать за продуктивность.

Метод вывода на эмоции, как он потом объяснил, был хорош, но для более взрослых людей и эльфов. Поэтому ругался он по делу, ему пришлось сильно постараться, чтобы восстановить душевное равновесие Веры. И на следующее утро он снова забрал её.

Что уж он там сделал, не знаю, но девочка стала походить на обычного ребенка, просто немного стеснительного, чему я, конечно, была рада, но на всякий случай уточнила, всё ли она помнит. Оказалось, не всё.

Дедушка как-то так хитро подчистил ей память, что произошедшее как факт она помнила, а вот подробности — нет. Может оно, конечно, и к лучшему. Помнить, как убили твою лучшую подругу, то ещё удовольствие. Меня и то время от времени передёргивает, а какого было Вере... Даже представлять не хочу.

Вечером того же дня меня ждал ещё один сюрприз. Мирион заявил, что теперь займётся со мной не только техникой защиты разума, но и методами его лечения. Во избежание, так сказать.

— Ты должна понимать, что каждое твоё слово и каждое действие к чему-то приводит. И особенно сильно оно отпечатывается здесь, — он коснулся лба, — и здесь, — следом сердца. — Всё, что ты делаешь, запечатляется в разуме и душе, твоей и твоих близких. Я хочу, чтобы ты знала, когда и что говорить. Чтобы понимала, как вылечить раны от сказанного другими. Понимаешь?

Я понимала и не возражала.

Вот так, год за годом, мы и росли. Весело и сумбурно. С каждым годом становясь всё сильнее и ярче. Дедушка называл нас не иначе как: "Мои звёзды". У нас даже прозвища были звёздные, чем мы очень гордились.

Потихоньку менялась и Вера, нет, она вовсе не стала резко другим человеком, и про подругу не забыла, только и делала, что искала информацию о возвращении души. Я ей в этом помогала. Не только чтобы поддержать, чувствовала, что может пригодиться. А у подруги наконец-то появилось главное — надежда.

Так что шаловливой и громкой, как Санька и Нина, Вера, конечно, стать не могла, но она взрослела, тихо, как в «Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях»:

«Но царевна молодая,

тихомолком расцветая,

между тем росла, росла,

поднялась — и расцвела...»

Так и Вера расцветала. В свои десять лет она уже была потрясающе красива, добра и очень ласкова. Красота в купе с такими качествами часто приносит одни лишь проблемы, но на этот случай у неё есть я.

Как-то так сложилось, что мы стали не просто подругами, а почти сёстрами. Сказалась ли связь Стихий или мы просто были похожи, не знаю, но только рядом с ней мне было по-настоящему хорошо и комфортно. Ну, может быть, ещё с дедушкой, но это не считается, с ним всем комфортно. А вот с Верой мы установили крепкую, нерушимую связь.

* * *

Моё десятое день рождения, отмечаемое в мае, Мирион омрачать не стал. Однако на следующий же день вызвал меня на разговор и рассказал две вещи. Первая: мой мир — «Гарри Поттер» (кто бы сомневался, сама напросилась), вторая: за мной охотятся. И да, только за мной. Потому что о Вере, слава Богам, никто не догадывается.

Что ж, чего-то такого я и ожидала. Это прошлой хозяйке можно было спрятаться в Лесу, а я подданец и должна сделать хоть что-то.

Замечательное начало первого юбилея, ничего не скажешь. Просто замечательное.

Замечательное начало первого юбилея, ничего не скажешь. Просто замечательное.

— Кто именно за мной охотится? И зачем?

— Его зовут Кан. Это тот самый вампир, который пытался забрать тебя пять лет назад, — пояснил дедушка, — но есть и хорошая новость. Он ищет тебя в прошлом. Когда мы вошли в Лес, то перенеслись на сто лет вперёд. Что удивительно, вместе с нами перенёсся и твой мир, и это никак не повлияло на его историю. Всё-таки Лес хранит поистине колоссальное количество загадок, — Мирион тряхнул головой, — но вернёмся к Кану. Сейчас он ни о чём не подозревает. Но пройдёт десять лет, двадцать, и он догадается. Ты окажешься в опасности, как и твоя семья. Настало время решать, остаёшься ли ты здесь или уходишь в подопечный тебе мир. Я понимаю, что дать ответ сразу нелегко, подумай, но помни, у тебя остался лишь один год.

— Всего год? Ты же говорил, что Лес подстраивается под человека, почему же он даёт мне так мало времени? Я понимаю, Хогвартс, но я не готова! Что может сделать маленькая десятилетняя девочка?

— Твои слова не лишены смысла, но ведь Лес знает всё.

Сердце ушло куда-то в пятки.

— Как давно? — хрипло выдохнула я.

— Ну чего ты так напряглась? Я знал с самого начала. И нет, ты неплохо притворялась, просто мне по статусу положено всё знать, — он помолчал. — Я так полагаю, ты до сих пор считаешь, что заняла чужое место. Спешу тебя обрадовать, ты изначально была Стихией. Что касается игр с возрастом, я думаю, дело в том, что основная часть событий начнёт разворачиваться в Хогвартсе именно в тысяча девятьсот семьдесят первом (1971) году, соответственно, тебе нужны друзья-ровесники. Но поскольку, как ты и сама заметила, одиннадцатилетний ребёнок и правда мало что способен понять, тебе дали время. Двадцать четыре года, конечно, не ахти какой опыт, но всяко лучше, чем ничего. Как считаешь?

— Странно это всё, — потерев переносицу, я снова подняла глаза. — Я рада, что ты не сердишься.

— На что? — засмеялся дедушка. — Ты-то здесь причём?

— Хо-ро-шо... — глубокий вдох. — Я согласна. На самом деле, всегда знала, что не смогу остаться в стороне.

Мирион, казалось, задумался.

— Что ж, другого ответа я не ждал. Вера, я так понимаю, уже в курсе и идёт с тобой? Ясно, — кивнул он. — Эх вы! Придётся из-за вас возвращаться в свет. Не бросать же.

Никогда в жизни я ещё не была так счастлива.

* * *

Посовещавшись, мы всё-таки решили уговорить Мириона остаться в Лесу. В конце концов, он сам сказал, что на пенсии, а нам будет где спрятаться в случае чего. Да и Санёк с Ниной смогут всегда его найти.

Пришлось попотеть, дедушка на все наши аргументы только ворчал:

— И почему мне кажется, что вы решили сделать из меня целителя на побегушках?

Сложно с ним на самом деле, упрямый жуть. А потом удивляется, в кого мы. В общем, долго ли, коротко ли... Уговорили.

Отыгрался он на нас во время учёбы.

Знание канона, оно, конечно, полезно, но в повседневной жизни не очень-то и помогает. Ведь непонятна ни ненависть муглорождённых и чистокровных друг к другу, ни что за игры ведут Вольдеморт и Дамблдор, и ведут ли вообще. Является ли кто-нибудь из них кукловодом? Как устроено Министерство и Визенгамот? По какому принципу работает Хогвартс? Откуда взялся статус «предатель крови»? О каких традициях всё время твердят чистокровные, почему так стремятся сохранить эту самую чистоту крови? Почему рождаются муглорождённые и швахи? Да и историю магической Британии в целом было бы неплохо подучить.

Со временем оказалось, что всё не так уж и плохо, как я думала. Мирион дал нам очень хорошую базу, схватывали мы всё буквально на лету. Он иногда даже шутил, что при желании можем сойти и за чистокровных. Желания не было.

Изучив всё, что только можно было, мы до многого додумывались сами. Вот, например, швахи, откуда они берутся? Ответит любой, кто знает хотя бы основы генетики.

Вырождение. Кровушку разбавлять иногда не мешало бы. Отсюда вопрос: «Почему же высокое общество так ею (новой кровью) брезгует?» А дело оказалось вот в чём.

Современные чистокровные волшебники были твёрдо уверены в том, что муглорождённые дети — это ни что иное, как последствия их шалостей. В какой-то степени они были правы. Но была у этой медали и другая сторона. Абсолютно мугловские дети. Вот их-то как раз одаривала сама магия, как когда-то теперешних чистокровных. За такими детьми охотились. И мугловская кровь уже не была помехой. Почему? Да потому что одарённые усиливают магию рода. Нетрудно догадаться, что такими детьми были, например, Лили Эванс, Тед Бомс или Гермиона Грейнджер. Беда была в том, что одарённые рождались нечасто и их было трудно отличить от обычных детей. Более того, к ним тянули руки и полукровки. Тогда, чтобы в будущем никто и не догадывался о существовании одарённых, чистокровное общество начало массово разыгрывать сцену ненависти. Со временем эта ненависть прижилась, а причины забылись. Вот мы и получили то самое «и хочется, и колется».

С одной стороны, вроде муглорождённая, а с другой — посильнее многих, глянешь — вроде мугродье, а на деле помог зачать метаморфа. Смотришь на неё и с души воротит, а внутри что-то ворочается-ворочается, и так и тянет подойти.

Были, конечно, и другие семьи, которые, наоборот, забыли о том, почему нужно ненавидеть, но помнили об одарённых. В результате в принципе перестали видеть разницу. Что на самом деле не так плачевно, как в первом варианте, мы просчитали. Даже не очень сильные муглорождённые волшебники, а иногда и муглы (при условии, что у них сильная энергетика) здорово разбавляют кровь. А, например, дети двух муглорождённых волшебников вообще становятся чистокровными в первом поколении. А таких семей много. Вот и пошла она, свежая и сильная кровь, гулять по свету.

Итак, с ненавистью вроде как разобрались. Теперь о законе сохранения чистой крови. Что же это значило? Мы покопались всё в тех же источниках и вот что нашли. Кровь волшебника, она доминирующая и поэтому должна быть чистой, только вот чистая означало здоровая. Без патологий, без зависимостей и без прочей дряни. Поэтому-то так и стремились брать девушек и юношей из знакомых семей, у тех, у которых вся подноготная видна, а тех, кто таскался по кабакам и брал в жёны/мужья не пойми кого, и называли предателями крови. Так что дело тут было не в общении с муглами, а в непорядочных связях.

Но, как известно, идут годы, источники теряются, информация забывается или уничтожается, и в итоге мы получаем сухие правила, а отчего, почему, зачем, всё ли правильно, никто не знает, да и не стремится узнать. И вот с этого-то и начинаются все проблемы.

Что эта информация давала мне? Очередные проблемы. Непонятно теперь было, кто есть Поттеры, Блэки и Уизли. Знал ли Дамблдор, догадывался ли Вольдеморт? Канон — это ведь голые факты, а фанон... Ну нет, сюда точно лучше не лезть. Сами с усами. Разберёмся. Найти бы ещё того, кто меня позвал...

* * *

За месяц до начала операции дедушка познакомил нас с двумя парнями. Оба рыжие, оба эльфы и оба полукровки. Причём от магического зверя. Ого! Это интересно.

Магическими зверями назывались, как нетрудно догадаться, звери, созданные магией. Они были разумны и оберегались самой магией. Разумеется, убив такого зверя, ты получал его силу, и, разумеется, вместе с проклятьем. Частенько это была либо мгновенная смерть, либо сумасшествие. Зависело от силы зверя и человека. Так вот, эти звери, они были как вервольфы. Умели превращаться в людей. Но делали это редко, только чтобы защитить себя. Поэтому появление полукровок вызывало интерес.

Парни были братьями. Старший прожигал нас глазами-топазами, а младший исподлобья сверкал двумя обсидианами. Им явно было не по себе.

— Я решил, что будет не лишним вас познакомить. Лейсэн в этом году тоже идёт в Хогвартс, будете не одни. Да и Арис школу хоть и закончил, но очень хорошо ладит с учителями. Имеет доступ к школе. Так что, если что, обращайтесь, он поможет.

По лицу Ариса было видно, что данная ситуация ему не нравится. Собственно, ну и пожалуйста, ну и не нужно, ну и... Сами справимся. На этом наше знакомство закончилось, и я утащила бледную Веру.

— Что случилось?

— Арис. Это он меня забрал. Он узнал меня.

— И?

— Что и? Он расскажет отцу! Брату!

— До сих пор ведь не рассказал.

Вера махнула рукой и отвернулась.

— Ты не понимаешь... Мы по-другому устроены. Ему просто невыгодно было...

— Сама-то в это веришь?

— Не знаю, но если я права...

Я встряхнула ее за плечи.

— Так. Стоп. Общаться нам с ним не обязательно. Мы скоро уйдем в другой мир, и поминай как звали!

— Мир, в который у него есть доступ...

— Вера! Будут бить, и будем плакать! И вообще, у нас есть Мирион. Так что всё. Закрыли тему.

Подруга глубоко вздохнула, но согласилась.

Через неделю она совсем успокоилась (с братьями мы не пересекались), и тут дедушка снова нас удивил.

— Вера, тебя может забрать семья Люпинов.

— То есть как? У них же Рем — оборотень, они вроде как ответственно к этому относятся.

— Именно. Просто я пустил пару слухов. Якобы в одном приюте по ночам раз в месяц слышат вой, ну и... — он улыбнулся.

— Но я-то не оборотень. Нет, не то чтобы я против, это отличный шанс оградить Рема от проблем, но как я буду им всё объяснять?

— А вот как.

Вера согласилась и на следующий же день уехала в приемную семью. План Мириона мне был ясен. У нее снова появится отец и брат, теперь совершенно другие. Остаётся надеяться, что с ними она сможет найти своё счастье.

* * *

Лайелл и Хоуп Вере понравились. Во-первых, они сразу объяснили ей ситуацию и спросили её мнения. Вера заверила их, что проблемой это не будет.

— Я потомственный оборотень. Вервольф. Я могу контролировать себя во время полнолуния, и я сильнее среднестатистического оборотня. Вдобавок оборотень может подружиться с другими зверьми, а уж с волками и подавно! Они ведь к этому и стремятся в полнолуние. Сбиться в стаю.

— Это мы знаем, но не пойми нас неправильно... Просто... Ты девочка.

Вера хихикнула.

— Волки обычно ухаживать начинают, когда волчица знак даёт, а я, повторюсь, разум не теряю. Да и потом, может, он меня и в волчьем обличии сестрой признает, а родственные связи для волков — табу. Так что не волнуйтесь.

К вечеру они пришли к соглашению. Документы были подписаны, и Веру забрали домой. Мирион расстарался на славу, всё прошло как по маслу. Никаких проблем. Да ещё и в документах было указано, что взяли её, когда ей было около шести лет. Вера уговорила приёмных родителей оставить всё как есть. Они удивились, конечно, но спорить не стали. Вера выдохнула. Это должно было снизить интерес Дамблдора, ну уж об этом им знать не обязательно.

Рем о плане родителей не знал, и появление в доме девочки был настолько шокирован, что замер посреди комнаты с открытым ртом. Вере пришлось здороваться первой, чтобы вывести его из ступора. Затем Хоуп отвела её наверх, оставив сына поговорить с отцом.

Новоявленный брат пришел к Вере вечером.

— Так значит, ты тоже оборотень? — неловко начал он.

— Вервольф, — поправила девочка.

— Ясно.

Они помолчали.

— Ты правда не боишься?

— Чего?

— Меня...

— Да ты вроде не страшненький, — оценивающе окинула она его взглядом зелёных глаз, — а очень даже симпатичный.

Рем покраснел и, пробормотав что-то вроде: «Доброй ночи», — ретировался.

— Н-да, работать с тобой ещё и работать, — улыбнулась Вера и легла в кровать.

Не Там. Он не Там. Это хорошо.

* * *

«Чувство юмора Мириона меня порой пугает», — думала я, стоя перед Дамблдором в приюте Вула.

Это же надо было засунуть меня туда, откуда директор несколько лет назад забрал Редла. Юморист драконов!

Мы играли в гляделки с директором вот уже минут пять. Может, приколоться? Хотя нет, не стоит. Нам лишнее внимание ни к чему. Будем на жалость давить.

— Вы мой дедушка? — робко спросила я. — Я помню, у меня был дедушка.

Дамблдор, казалось, опешил. Так-то, лучшая защита — нападение.

— Нет. Я не твой дедушка, — взгляд его, однако, потеплел, — я директор школы волшебства и чародейства Хогвартс.

— Нехорошо так издеваться, — я скрестила руки на груди, — а ещё взрослый.

Дамблдор улыбнулся, и меня окатило водой. Я взвизгнула, скорее от неожиданности, и еле сдержала магический порыв.

— Вы всех так проверяете или только избранных? — сердито поинтересовалась я.

— Теперь веришь?

— Если высушить сможете, поверю.

На этот раз Дамблдор достал палочку и произнес заклинание.

— Держи. Тут всё написано, — и он протянул мне письмо. — До встречи, Нея.

— До свидания.

И только когда он ушёл, я поняла, что это было. Он пытался проникнуть ко мне в разум! Однако не смог. Ещё бы! Щиты Мириона попробуй пробей. Знать бы теперь ещё, что он думает. Упаси Мерлин, решит, что я дочь Волди. Кранты мне. Кранты.

Ох, ну вот и за что мне это? Как же они фамилию мою исковеркали! Вместо благозвучной фамилии Славинская красовалась надпись Виринее Свинкс. Ну всё, пиши пропало. Можно идти вешаться. Найду того, кто меня вызвал, убью. Как пить дать.

Раздражённо передёрнув плечами, я вернулась в свою комнату и принялась читать письмо. Так, ну здесь по классике: «Рады сообщить...», «Вы приняты», «...приобрести...», «на платформе 9 и 3/4». Список прилагается. Ага, пробежала глазами. Стандарт.

Я уже было хотела предаться печали идеальной, как вспомнила ещё один важный момент: мне не выдали сопровождающего! И даже не сказали, где его ждать! Так, спокойно, без паники, до 1 сентября ещё неделя, подождём.

Но ни на следующий день, ни через три дня никто не пришел. 31 августа я плюнула на всё и пошла к воспитательнице, она выслушала меня и проводила до автобуса.

«Тоже мне препятствия, — злилась я в дороге, — ничего, без сопливых обойдёмся. Как говорится, если Хогвартс не идёт к Виринее, Виринея идёт к Хогвартсу!»

С этими мыслями я спрыгнула на остановку и направилась к «Дырявому котлу».

Ну что, кто не спрятался, я не виновата!

— Извините, мисс, Вы мне не поможете?

Юная леди Блэк, она же Нарцисса, будущая Малфой, удивлённо повернулась в сторону голоса. Увидев перед собой девочку лет одиннадцати, бедно, но опрятно одетую, она сделала для себя логичный вывод. Муглокровка.

* * *

В «Дырявом котле» я осторожно огляделась. Да, ну и публика. Благоразумно решив, что чем меньше здесь нахожусь, тем лучше, прибилась к первой же уходящей ведьме и выскользнула вслед за ней на Диагон-аллею.

Путем недолгих логических умозаключений пришла к выводу, что сначала нужно в банк, сиротам Хогвартс выдавал какое-то содержание. Не мешало бы ещё к кому-нибудь прицепиться, а то мало ли.

На ловца и зверь бежит. Около книжного магазина я заметила высокую светловолосую девушку. Определить в ней Нарциссу-пока-ещё-наверное-Блэк было несложно.

То, что такая леди 31 августа находится на Диагон-аллее, да ещё и одна, не иначе как удачей назвать было нельзя. Оставалось придумать, как бы ее разговорить?

Ага, вспомнила. Как там мама учила? Правильно. Вид надо иметь лихой и придурковатый.

— Извините, мисс, Вы мне не поможете? — и, не давая опомниться, сразу обескураживаем. — Вы такая красивая, и глаза у вас добрые. Вы наверняка сможете мне помочь. Понимаете, я из приюта. Ко мне приходил директор Хогвартса и сказал, что я зачислена. Письмо вот оставил. Только сопровождающего не дал, но так, наверное, надо. Это проверка, да? Конечно, зачем в школе волшебники, которые даже дороги до нее найти не могут. Но я же не об этом. Оказалось, что тут другие деньги нужны. Но это и понятно, я глупая, не догадалась сразу. Мне теперь в банк надо. Вы не подскажете, как его найти, пожалуйста.

Ву-у-ух... Думала, задохнусь. А интересно она теперь выглядит, даже рот слегка приоткрыла.

Очень хотелось улыбаться, но я держала невинную мину, чуть закусив губу.

— Подожди, — наконец отмерла Нарцисса, — ты что, здесь одна?

Быстро соображаем. Я кивнула.

— Ну да.

— С тобой точно никого не было?

— Говорю же, я одна. А это что, плохо? — удивлённо похлопала глазами. — Я думала, так всех проверяют.

Ответить девушке не дали.

— Цисси! Цисси, вот ты где, — сквозь толпу к нам пробирался слегка взъерошенный блондин, — я тебя обыскался. А это кто?

Ага, сеньор Павлини пожаловали. Уже презрительно окидывают взглядом, а мы молчим. Молчим и ждём, когда нас представят.

— Люциус, познакомься, мисс...

— Славинская.

— Прошу прощения?

— Сла-вин-ска-я, — по слогам произнесла я.

— Не слышал раньше такой фамилии. Кто твои родители?

Батюшки, сколько гонору-то.

— Не знаю. Я в приюте выросла.

Его лицо приобрело ещё более мерзкое выражение, и парень обратился к своей невесте на французском:

— Narcisse, depuis quand as-tu parlé avec du sang sale?

Ну началось. Я подавила порыв закатить глаза. Время, между прочим, не резиновое. Обижаться на данные высказывания я, разумеется, не собиралась, мы себя не на помойке нашли, но в банк мне реально было надо.

— Désolé d'avoir dérangé les grands messieurs, — обиженно произнесла я на том же французском, приправив слова ядом, но Люциус этого, кажется, не заметил.

Он с минуту молчал, а затем лениво протянул:

— А ты умнее, чем кажешься.

— На то, чтобы понять, что тебя оскорбили, много ума не надо.

— Хватит! — шикнула Нарцисса. — Не обращай на него внимания, идём.

Я засеменила вслед за ней, и вскоре мы вышли к банку. Люциус, явно обидевшись на невесту, шел рядом с лицом, что называется: «морда кирпича просит». Впрочем, это я ещё успею.

В банке девушка сразу подвела меня к гоблину и объяснила ситуацию.

— Как ваше имя, мисс?

— Виринея Славинская.

Гоблин вскинулся.

— Как вы сказали? Славинская? — надо же, почти не исковеркал. — Скажите, пожалуйста, мистер Мирион Славинский не приходится вам родственником?

— Это мой дедушка, только я давно его не видела.

— Вот как. А были ли у него какие-то отличительные черты?

— У него были длинные седые волосы и борода, и он одевался, как друид. Его за это не очень любили, — добавила я.

— Что ж, вы совершенно правы. И это действительно вы, — он порылся в бумагах. — Ваш дедушка завещал вам почти всё свое имущество. Там немного, но на обучение и на некоторое время после него вам хватит. Можем, конечно, провести дополнительные проверки...

— Под нож не дамся.

Мне показалось или гоблин улыбнулся?

— Так боитесь боли?

— Так боюсь свою кровь кому попало отдавать. Я, может, к вашему миру и не привычная, но не совсем... — я постучала по голове.

— Ступайте, мисс. Гриммбракк вас проводит. А вас, мистер и мисс, я попрошу остаться... — обратился он к будущей ячейке общества.

Хихикнув про себя, я скрылась вслед за гоблином. Ай да Мирион, ай да мастер. Теперь я понимаю, почему он хотел пойти с нами. Он бы действительно смог нас защитить.

Но какие же всё-таки аристократы непрошибаемые. Хотя с Нарциссой можно и поработать. Лишь бы Павлини не лез.

* * *

Выходя из хранилища, я ожидала, что молодые люди уже ушли, но они ждали меня около входа. И отчего-то лицо Люциуса, ставшее вдруг очень вежливым и заинтересованным, не внушало мне доверия. Но всё оказалось весьма прозаично.

Нарцисса, умница, как-то смогла убедить его в том, что если втереться ко мне в доверие, то можно ткнуть Дамблдора носом в его ошибки. В связи с этим Павлини вытаскивал из меня все подробности встречи с директором, ну а я что? Мне не жалко.

К концу разговора Люциус был доволен, аки кот. Нет, ну ей-богу, что в шестнадцать лет, что в сорок. Один Дамблдор на уме. Намекнуть что ли Цисси? Чтоб пыл остудила.

Но до чего же он наивный! Ходит тут, хвост распускает. Дамблдора поймать пытается. Нет, милый мой, если Дамблдор из школы и уйдет, то на моих условиях. Да и не уверена я, что это нужно. А то привыкла: «Дамбигад, Дамбигад», а он, может, и не гад вовсе. Манипулятор — это да. Но будем честными, кто из нас не без греха, а там посмотрим.

Совершать покупки с Циссой оказалось быстро, она знала расположение всех нужных нам магазинов. Продавцов я просила уменьшить и облегчить каждую покупку, а затем показать, как вернуть всё в первозданный вид. Нарцисса чему-то улыбалась, а Люциус прибывал в шоке. Так-то, а то привык с идиотами общаться.

К вечеру мы вернулись в Дырявый котел.

— Спасибо за помощь. Не знаю, как бы я без справилась.

— Тебя завтра проводить?

— Неа, не надо, я сама. Вам теперь и так влетит.

Они замолчали.

— Ой, да ладно, как на нас пялились, только слепой бы не заметил. Да и считаю я хорошо. Складывать умею. До свидания.

Кажется, последние слова они не поняли, ну и ладно. Откуда им шутку про два плюс два знать?

А хорошо всё-таки сегодня получилось.

Один-один, директор. Один-один.

* * *

Утром я спросила у Тома, ещё молодого, как вызвать «Гранд-Улет», и, заплатив за ночь, вышла. Автобус появился почти сразу.

— Вас приветствует служба для ведьм и колдунов, попавших в затруд... Ты кто?

Вот нахал!

— До платформы 9 и 3/4 сможете довезти?

— Мы можем сразу до Хогвартса.

— Не-не. Мне до платформы надо.

— До вокзала подбросим. Десять сиклей.

— Спасибо.

«Я никогда больше не сяду в эту адскую машину. Никогда», — твердо решила я, выпрыгивая из автобуса. Осмотревшись, заметила платформу девять, затем платформу десять, ага. Подкатив тележку к барьеру, я сняла с нее чары. Тяжёлая. Так, осталось собраться с духом. Это просто. Берешь и проходишь.

Но, хотя я всё это и понимала, заставить себя пройти сквозь барьер никак не могла.

— А ты муглорожденная? — раздался вдруг голос прямо над ухом.

Через мгновение я дикими глазами смотрела на лежащего на земле Сириуса Блэка. Да что ж мне на них так везёт!?

— Ты нормальный? — очень тихо спросила я. — У меня чуть сердце не остановилось.

— Да понял, я понял. Драться-то зачем?

Неплохо я ему вмазала. Чётко в нос.

— Рефлексы.

Он поднялся и снова подошёл, я краем глаза заметила спешившую к нам мадам Блэк. Вот блин! Думай, Нея. Думай.

— Не подходи! — воскликнула я и отпрыгнула.

— Сириус, немедленно отстань от девушки! — а вот, кажется, и отец парня.

— Да я же...

— Немедленно, я сказал!

Сириус отступил. Так, а мы глазки долу и не шевелимся. Авось пронесёт.

— Ты когда уже успел? — возмутилась мадам Блэк, рассматривая повреждённый нос сына. — Столько внимания из-за тебя привлекаем. Идём.

Я стена. Я стена. Я кирпич.

Ушли. Ну слава...

— Мама, а почему та девочка одна!?

— Джеймс, не кричи так, это неприлично.

Да что ж такое-то, а? Так всё, валим. И я нырнула в барьер.

Быстро отыскав свободное купе, села и выдохнула. Только отдышавшись, я поняла вот что: Сириуса привели родители. Интересно. По многочисленным заверениям фанона, провожали его не иначе как домашний эльф в руки и вперёд. Или это я не те фанфики читала?

Хотя, если подумать, что там у него в семье, я пока не знаю, а вот «первый раз в первый класс» — это святое. Строгость строгостью, а проводить будьте любезны.

Спустя какое-то время в купе заглянула рыжая девочка. Лили. Ну, поехали.

— Привет. Я Нея, а ты?

— Лили. У тебя свободно?

— Да, проходи.

Лили затащила свой чемодан и села рядом.

— А ты из какой семьи?

— А ни из какой. Я из приюта.

— Ой, прости, я не знала...

— Да ладно тебе. А ты, стало быть, из обычной. Не волшебной.

— С чего такие выводы?

— А чистокровные волшебники себя вопросами бы вряд ли утруждали. Это я уже поняла.

— И то верно. Мне друг немного рассказывал про здешнее общество.

Поезд тронулся, а в купе вошли Сириус и Джеймс. Поздоровались, представились, а затем...

— Это ты! — в один голос сказали они.

— 10 баллов за наблюдательность.

— Ну и влетело же мне из-за тебя, — пожаловался Блэк.

— О чем это он? — нахмурилась Лили.

— А я ему нос разбила.

— Ох. За что?

— За дело.

В купе повисло молчание. Я вздохнула.

— Не знаю, как у вас, но в моем детстве, если к тебе кто-то подкрадывался со спины, было принято сначала бить, потом спрашивать.

И опять я не врала. Русские СОШ — это то ещё местечко. Впрочем, и в лицеях не лучше.

Лили же, естественно, подумала, что я говорю о приюте. На лице у нее проступило сочувствующее выражение. Сириус откашлялся.

— Насчёт извинений...

— Можешь считать, что прощён.

Джеймс прыснул. Отойдя от шока, улыбнулся и Сириус.

— Премного благодарен.

— Не за что, — раздельно и немного тягуче ответила я.

Именно в этот момент заглянул Злотеус. Поздоровался.

Мать честная, да он же Блэк! Да, внешность принцовская, видела я их в хрониках, но всё остальное... Правду говорят, Блэков за версту чуешь. Вот только почему это заметила одна я?

Погруженная в свои раздумья, я отреагировала только на подпрыгнувшую Лили, схватив ее за запястье.

— А с каких это пор о человеке судят по факультету? Ну хочет он на Слизерин. Подругу туда зовёт, что с того? — быстро сориентировавшись, поинтересовалась я. — Лицемерненько, Блэк, с твоей-то колокольни.

Сириус вспыхнул.

— Не твое дело, мугр... муглокровка.

А так всё хорошо начиналось.

— Уж лучше с грязной кровью, чем с гнилой душой, — мило улыбнулась я.

Лили рядом побледнела.

— Нея, твои глаза. Они ведь были серыми.

Я моргнула. Наваждение спало.

— А сейчас что, серо-буро-малиновые?

— Нет... Показалось, наверное. Пойдем отсюда.

— Идите. Через три двери от нас есть свободное купе. Там два места. Я останусь.

— Ней...

— Иди, Лили, иди.

Дверь за ними закрылась. Так, этих спровадила. Займёмся воспитательным процессом.

— Значит так, да, я муглорожденная. И я это осознаю. Однако падать в обморок или ниц от этого осознания не собираюсь. Затевать с вами войну тоже, но оскорблять себя и своих друзей не позволю. И советую это запомнить. А вам, молодой человек, — я повернулась к Сириусу, — отдельно бы порекомендовала иметь собственное мнение, а не подстраиваться под чужое. Если вам кажется, что друг отвернется от вас, если вы ему возразите, спешу вас огорчить: он вам не друг. А вы, — развернулась к Джеймсу, — уж если выбрали своим факультетом Гриффиндор, будьте любезны соответствовать. Не думаю, что Годрику было бы приятно узнать, что его подопечные травят скопом тех, кто на них не похож.

Закончив свою пламенную речь, я приземлилась на седушку и закрылась книгой по этикету. В купе какое-то время стояла тишина, а затем снова открылась дверь, и внутрь заглянула Нарцисса.

— Сириус, вот ты где. Твоя мама попросила присмотреть за тобой. Пойдем в наше купе.

— А мне и здесь неплохо! — тут же взвился парень, а ведь только что был тише воды, ниже травы. — А маман можешь передать, что я уже не маленький!

— Зря ты так, — укорила Цисса, — тетушка волнуется.

— Знаю я, о чем она волнуется... — пробурчал Сириус. — Уходи.

— Нелегка жизнь старшей сестры, — я выглянула из-за книжки. — Здравствуйте, леди Нарцисса.

— Нея? Как добралась?

— На автобусе.

Нарцисса моргнула, но промолчала. Потом вдруг посмотрела на Сириуса и, улыбнувшись мне, произнесла:

— Что ж, в таком случае оставлю вас. С тобой братец не пропадет.

И ушла. Краем глаза я заметила, как вытянулось лицо Сириуса. Вот то-то же. А то привыкли считать, что муглорожденных под забором делали. Не-ет, ребята, я ещё сделаю из вас людей. Даже не сомневайтесь.

________________

1) Нарцисса, как давно ты якшаешься с мугродьем?

Дословный перевод: Нарцисса, с каких пор ты стала разговаривать с нечистой кровью?

2) Извините, что потревожила высоких господ.

Дословный перевод: Извините, что побеспокоил высоких господ.