Маги, винейды и прочие (джен)

Хэллоуинская вечеринка вышла, пожалуй, получше луау. Что не удивительно, ведь за оформление и закуски отвечал женский клуб Амлуха. Поэтому общественный центр радовал глаз традиционными светильниками из тыквы и картонными скелетами с паутиной из ниток, а гости без боязни отравиться накладывали полные тарелки и многажды подходили за добавкой. Никите особенно понравились свиные рёбрышки и «Ведьмины пальцы» с креативным маникюром из разноцветной глазури вместо миндального ореха. От чесночного соуса и крепких напитков он благоразумно отказался, памятуя о планах на после вечеринки.

По счастью, карнавальные наряды благополучно скрадывали разницу между модными предпочтениями местных и приезжих. Практически все были в самодельных костюмах, кроме жены Лоуренса, что нарядилась Золушкой, той, которая в бальном платье. В целом, ей очень шло, но объёмная юбка занимала слишком много места и постоянно за что-то цеплялась. По счастью вокруг Золушки вместо птичек вились крёстные феи, которые не только послушно выполняли все команды своей предводительницы, но и без лишних напоминаний выручали её из очередной неприятности.

За приключениями юбки с ехидным предвкушением следила тройка местных ведьм, которые очень похожи, но не сёстры. Они с удовольствием отыгрывали роль злобных старух и, не стесняясь близкого соседства светлой коалиции, предрекали злосчастному платью новые бедствия. Как по секрету шепнул Сайкс (он без затей надел старый рабочий халат, устроил на голове воронье гнездо и на полном серьёзе заявил, что у него костюм безумного учёного), кто-то из станционных даже затеял тотализатор: останется ли жена Лоуренса в целой юбке до конца вечера или проклятия старух сделают своё чёрное дело. Особенно рисковые ребята делали ставки на причины катастрофы. В общем, развлекались, как могли.

Никита решил не связываться с чужими юбками, тем более что у него была своя печаль. После недолгого обсуждения они с Джулией нарядились ковбоями из «Истории игрушек». С толстой косой и кукольным макияжем Джулс была чудо, как хороша. А уж в сочетании с задорным настроением из неё получилась вылитая Джесси: смешливая и едко подтрунивающая над хмурым Никитой.

А у него, между прочим, был уважительный повод для плохого настроения. Причём именно Джулия их и обеспечила. Точнее её аппетитная попа, обтянутая узкими брюками. Никита вначале очень обрадовался при виде этой картины, но не учёл, что подобное зрелище понравится не только ему. Поэтому он не отходил от жены и без зазрения совести отыгрывал роль ершистого ковбоя, который только и ждёт повода для драки, конечно, стараясь не переигрывать, чтобы не навести Джулс на ненужные ассоциации. Разумеется, Никите не нравились откровенные взгляды, которые собирала её пятая точка, но и бить морду каждому смотрящему он не намеревался. Тем более что женщина не велась на чужие комплименты и не стряхивала его руку, которая пару раз проверяла на мягкость предмет беспокойства. И это был очень обнадёживающий знак.

Развлечения оставили на откуп приезжим, и местные жители, наученные горьким опытом прошлых праздников, кто с печалью, а кто и со злорадством ожидали занятное зрелище. Причём немалым поводом для радости им послужил старый медный таз, который чья-то креативная душа приспособила в качестве реквизита.

Первый звон этого таза прозвучал, когда жена Лоуренса объявила о начале развлекательной программы. Вместо привычных конкурсов на лучший костюм вечера, креативного вырезания страшных морд из тыкв или шуточных гаданий, она устроила тематическую викторину с жутко заумными вопросами. Эту тягомотину не спасли ни по-настоящему неплохие призы для победителей, ни откровенные подсказки помощницы ведущей. Под конец подвыпившие мужики стали выкрикивать с места глупости, а временами и пошлости, что явно злило Лоуренс, но успокаивать их никто не спешил. Поэтому она скомкано завершила викторину и вручила награды назначенным наобум победителям.

Второй звон ознаменовал начало марлезонского балета. Никита смутно помнил, что это на самом деле означает, но как иначе назвать конкурс, когда играет странная музыка, а участники должны по команде принимать нелепые позы, танцуя в не менее странных стилях? Никита и ещё несколько молодых парней на кураже как-то справлялись, но прочие несчастные уже на третьей смене поз покинули соревнования. Слишком уж креативным оказался этот конкурс.

Следующий проводила Отэм Сайкс, и он вышел вполне забавным и традиционным: участники вначале с закрытыми глазами рисовали портрет чудовища, а потом придумывали ему подходящее имя и образ жизни.

Но не успела последняя команда презентовать своего жутика, как грянул гром. Кто-то опрокинул на шикарное платье Золушки тарелку с мясными колбасками и прочими жирностями, и заведённая женщина взорвалась. Досталось всем: и искренне извиняющемуся мужику, и метнувшимся к ней на помощь подружкам, и подошедшему на крик благоверной Лоуренсу. Естественно, не обошлось без высказывания обид на провинциальный Амлух в целом и его жителей в частности.

Разумеется, её вопли не остались безответными, и тройка заклятых врагинь с превеликой радостью озвучила свой список накопившихся претензий. В общем, разразилась некрасивая ссора, которая многим испортила настроение. Одна богиня в тоге из кружевной занавески попыталась всех успокоить, крича «Порядок!» и со всей силы ударяя в медный таз, но лишь раззадоривала вошедших в раж спорщиц, а под конец и вовсе оборвала импровизированный гонг, когда вдарила по нему со всей силы.

На этой символической ноте Никита предложил Джулии покинуть сей праздник жизни. Благо, что они не входили в организационный комитет, и не было необходимости оставаться и приводить в порядок поле сражения.

Но домой они попали не сразу, Никита сознательно затягивал возвращение, чтобы Джулс немного отвлеклась от событий в общественном центре и настроилась на романтический лад. Вначале они подбросили Сайксов и по пути вволю посплетничали о героях вечера. Потом полюбовались растущей луной над водами залива, благо что вечер был ясным и довольно тёплым. Что не помешало Никите приобнять Джулию за талию и прижать к себе покрепче, когда та оступилась на каменистом берегу. Она без промедления обняла его в ответ, и они уютно переплетённой кракозяброй (совсем как подростки на первом свидании) побрели к форду, время от времени наступая друг другу на ноги и глупо хихикая.

В машине Джулс бросала на него лукавые взгляды и загадочно улыбалась, отчего Никита решил, что его намёки были правильно поняты, ведь на предложение продолжить вечер перед разожжённым камином, она ответила многозначительным: «Знаешь, я бы не отказалась чего-нибудь выпить».

Дома они разделились: он вызвался навести романтику в гостиной, а Джулс ушла на кухню за вкусняшками к вину. Но сделав буквально пару шагов, Никита замер на месте. Какое-то странное несоответствие карябало сознание. Кот, вместо того, чтобы нарезать вокруг него приветственные круги, сгорбился на обувной тумбочке и напряжённо гипнотизировал стенку у камина.

‒ Кас, ты чего? — усмехнулся Никита. — Неужели мышь?

Кот, естественно, не ответил, лишь беспокойно переступил лапами и встопорщил шерсть на загривке, отчего Никита на всякий случай огляделся. Комната, как комната, всё на привычных местах, с кресла свешивается плед, на журнальном столике громоздятся книги, газеты и неубранная кружка.

Он направился к столику, чтобы убрать неподходящие желаемой обстановке вещи, когда услышал вскрик Джулс. Искренний испуг, прозвучавший в её голосе, заставил мгновенно подобраться, но броситься ей на помощь он не успел. Подозрительная тень пришла в движение, и к ней с утробным воем сорвался со своего места Кас. При виде балахонистой фигуры, возникшей из ниоткуда, Никита вскинулся, но среагировать не успел. Его тело пронзила чудовищная боль, сравнимая с ударом тока, ноги подогнулись, и он плашмя рухнул на пол, просто чудом не разбив при этом нос.

Непрекращающаяся судорога сводила тело, воздух с трудом поступал в лёгкие, происходившее вокруг заглушал шум в ушах, глаза застилали невольные слёзы. Кажется, он стукнулся затылком о ножку столика, когда бился по полу в припадке. Отпустило его спустя вечность и как-то внезапно.

Из того положения, в котором застыло его скрюченное тело, Никита смутно увидел тени, мелькающие на фоне горящего пламени. Пара ленивых морганий, и зрение прояснилось. Теперь перед камином в прорехах разорванной мантии плясали грязные ботинки на волосатых ногах, которые раз за разом атаковал разъярённый Кас. Сквозь противный звон в ушах временами прорывался отборный кошачий мат и визгливые вопли.

Пространство над головой вспыхнуло сиреневым, со столика на него посыпались осколки кружки, черканув по щеке, а в воздух взметнулись бумажное конфетти. Никита попытался сгруппироваться, но тело плохо слушалось, и он скорее откатился, чем отполз под защиту дивана. Немного помедитировав на близкий пол, Никита сплюнул кровь из прикушенного языка и попытался встать. Хотя бы на четвереньки. И где-то с третьей попытки это ему удалось. Подволакивая левую ногу, он дополз до угла и осторожно выглянул, чтобы проанализировать боевую ситуацию.

Кас действовал в лучших традициях уличной драки: нечестные приёмы и уклонение от прямого боя. Он крутился вокруг противника, яростно полосуя незащищённые брюками ноги, совершал невероятные прыжки в попытках расцарапать лицо и виртуозно уворачивался от разбрасываемых наугад заклинаний. Несколько раз он нырял в тени, чтобы возникнуть в совершенно другом месте.

Вначале Никита решил, что это какой-то глюк, но когда Кас повторил этот фокус ещё раз, отчего-то подумал: если кот способен на такое, то какого хрена постоянно устраивает истерики из-за закрытых дверей?

Пока он так рефлексировал, Кас ухитрился повиснуть на левой руке пожирателя смерти (а кем ещё мог быть мужик в мантии, который разбрасывается Круциатусами в доме добропорядочного маггла?), и с утробным воем драл её задними ногами. Мужик взвыл, безуспешно пытаясь отодрать кровожадную зверюгу и не выронить при этом палочку. Отчего-то прицельно выпустить в кота заклинанием ему от неожиданности не пришло в голову, а Никита понял, что более удобного случая у него не будет.

Вцепившись в диван, он с трудом оторвал себя от пола и неверной, но целеустремлённой походкой направился на помощь Касу. К сожалению, мужик это заметил. Он всё же отшвырнул от себя кота, разбрасывая капли крови, и с воплем «Круцио!» махнул палочкой.

По счастью, Никиту повело на слабых ногах, и он естественным образом уклонился от непростительного. Внезапно за спиной пожирателя в камине вспыхнул яркий огонь, мужик тоненько взвизгнул и схватился за задницу. Никита сгруппировался, спружинил на всё ещё непослушных ногах и невероятным напряжением всех сил организма выбросил правую руку вверх. Чужая голова дёрнулась от мощного апперкота, и мужик, как подкошенный, рухнул на пол. Сверху на него свалилась тяжёлая тушка Никиты, который не смог устоять на ногах и по инерции налетел на поверженного врага.

Немного отдышавшись, Никита наконец-то разглядел в ярком свете огня пожирателя смерти. Им оказался молодой дрищ с жиденькими уродскими усиками. Расслабленное лицо застыло в презрительной гримасе, на вид ему было лет восемнадцать, не старше двадцати, сквозь прорехи рукава на окровавленном левом предплечье виднелась характерная татуировка. Неподалёку валялась палочка, и Никита не отказал себе в маленькой мести и сломал её. Не сказать, чтобы легко, но с величайшей радостью и, пожалуй, почти забытой гордостью победителя.

Удовлетворив кровожадный порыв, он потянулся к креслу за пледом, чтобы на всякий случай связать пожирателя, но увидел лишь обгоревшие куски обивки и торчащие пружины. Тогда Никита спеленал неподвижное тело его же мантией (слава Богу, под нею пожиратель оказался не натюрель, а в подштанниках модели «трусы семейные шёлковые») и закрепил получившийся тюк собственным ремнём.

К этому времени адреналин худо-бедно разогнал кровь по непослушному телу, а слух и зрение пришли в норму. Поэтому Никита без пятен перед глазами рассмотрел некогда уютную гостиную, машинально отмечая убытки: минус одно кресло и потолочный светильник, столик с дырой посередине также на выброс, диван, вроде, можно спасти, там всего-то небольшая подпалина. Ещё одна, побольше на стене над уютно потрескивающим камином.

При взгляде на горящий огонь Никита задумался: он не успел разжечь камин, пожирателю это делать и вовсе без надобности. Неужели дрова загорелись от случайного заклинания? Какая-то мысль комаром зазудела в гудящей голове, но её спугнуло резкое осознание: он же вернулся домой с Джулс!

Понимание, что пожиратель сто процентов был не один, адреналиновым ударом подкинуло его тело. Запала хватило на несколько шагов, потом левая нога подогнулась, Никита рухнул на карачки и с ускорением пополз на кухню.

Чем ближе становилась закрытая дверь, тем сильнее его захлёстывала паника. Ему помог Кас, да что там, он его практически спас, когда напал на урода и сбил тому концентрацию. Но почему не Джулию, неужели уже не́кого было защищать? Из кухни не доносилось ни звука, а когда Никита попытался позвать жену, то из перехваченного горла вырвался еле слышный сип.

Он осторожно приоткрыл дверь, и ему предстала картина полной разрухи. Свет на кухне горел, пол покрыт смесью сахара, крупы и мелких осколков и исчерчен следами ног. Кое-где валялись кастрюли, сковородки, практически рядом, только руку протяни, обнаружилась испачканная кровью скалка и воткнутый в пол нож. Из-под перевёрнутого стола виднелась верхняя половина одетого в мантию тела. Тело не двигалось, а лицо и шея этаким сюрреалистичным лицехватом были замотаны кухонным полотенцем в цветочек. Никита попытался выдернуть из пола нож, но ему не хватило на это сил.

‒ Он там хоть живой?

Никита завертел головой, чтобы понять, откуда донёсся еле слышный голос. Полулежащая Джулия обнаружилась в углу за отъехавшим в сторону холодильником. Припорошенная чем-то белым, она буквально сливалась со стеной, выражение лица не разобрать, руки обессиленно повисли. На её коленях разлёгся Кас, взметая яростно плещущим хвостом вихри пыли.

‒ Так живой или нет?

Никита полез проверять и заметил, что из-под головы пожирателя натекла маленькая лужица крови. Он привычным жестом нащупал ровно бьющуюся жилку и хрипло прокаркал:

‒ Жив.

‒ Слава Богу, — проронила Джулия и заплакала навзрыд. Искренне и горько, как плачут маленькие дети.

Кас встревоженно замяукал, а Никита замер в растерянности, чтобы через мгновение рвануть к ней. Ну, как рвануть. Скорее, неуклюже потопать на четвереньках, будто неурочно разбуженный посреди зимы медведь. Левая нога по-прежнему не слушалась и то и дело норовила подогнуться.

Он тяжело осел рядом и аккуратно ощупал её. Одежда была в порядке (от понимания этого на сердце отлегло), крови тоже не было видно. Кое-как перетащив жену на колени, Никита крепко её обнял и торопливо заворковал, время от времени целуя, куда попадётся:

‒ Юленька, красавица моя, ну, ты чего? Испугалась? Ну, не надо, не надо плакать. Всё закончилось, мы молодцы. Это же ты его полотенчиком спеленала? Ты ж моя умница! А как у тебя это получилось, Юль, расскажешь? Ясно, не сейчас… А кот-то у нас боевой, настоящий теневой акробат… Это же ты камин разожгла? Я так и подумал. Знаешь, какой огонь у тебя замечательный? И так вовремя задницу тому, что в гостиной, прижёг. Как думаешь, шрам останется, или вылечат? А знаешь что, не расстраивайся, раз такое дело, давай на кухне ремонт сделаем, всё равно ведь собирались. Как раз к Новому году и успеем.

Он нёс, что в голову взбредёт, гладил её по спине, вытирал слёзы и отстранённо думал, что надо бы вызвать Вира. Лишь бы телефон уцелел. И сам себе выдал мысленный подзатыльник: какой на хрен телефон, у них ведь филин имеется.

Джулс всё никак не успокаивалась, к тому же её била такая крупная дрожь, что Никита и сам вскоре затрясся. Хотя, скорее всего, это наступил отходняк.

Внезапно в кухонное окно забарабанили. Но не успел Никита испугаться, как понял, что кто-то зовёт их по именам и требует впустить в дом. Он с трудом вывернул шею и столкнулся взглядом с встревоженную Филоменой. Она облегченно улыбнулась и знаками показала, что будет ждать у входа.

‒ А что им мешает вскрыть дверь или выбить окно? — спросил у пустоты Никита.

‒ Похоже, что я, — внезапно спокойным, но слабым голосом ответила Джулс. — Меня миссис Диффин предупреждала, что при стрессовой инициации возможны всякие выверты. У меня вот дом перешёл на осадное положение и теперь никого к нам не пускает. Нечто похожее у двоюродного деда было. Я в семейных хрониках читала.

‒ Ясно… И надолго?

‒ Не знаю… Не хотелось бы, а то мне как-то не очень и ощущения странные, — пожаловалась она.

‒ Думаешь, я смогу их впустить?

‒ Скорее всего.

‒ Ладно, я тогда пошёл, а ты пока тут посиди, — решился Никита. — Хорошо?

‒ Куда я денусь с подводной лодки? — с усилием улыбнулась Джулия и получила от него утешающий и крепкий поцелуй. Ну не смог удержаться. Он бы вообще не спускал её с рук, но понимал, что в нынешнем состоянии на такое не способен, себя бы в руках удержать.

До выхода он доковылял в неплохом темпе, по пути проинспектировав военнопленных. И кухонный, и гостинный смирно лежали на своих местах и даже дышали, что вызвало искреннее облегчение. Становиться невольным убийцей этакой мрази Никите не хотелось. К тому же было бы не лишним выяснить, кто прислал их в дом к Эвансам и с какой целью. Причём именно в ночь Хэллоуина. Хотелось верить, что Вир узнает, где пожиратели достали их адрес.

Входная дверь, несмотря на открытый замок, немного покапризничала, но признала хозяйскую руку и с недовольным скрипом распахнулась перед хмурым Виром и его взволнованной женой.

По счастью, Филомена обошлась без причитаний и шустро пробежалась по дому, выискивая возможные сюрпризы, пока Вир проводил первичный осмотр гостиной и кухни. Он уважительно хмыкнул, когда узнал, что Никита завалил своего одной правой, и восхищённо присвистнул при виде трофея Джулии. А после того, как бросил на пожирателей какие-то чары, со всеми предосторожностями перенёс Джулс на диван. Вернувшаяся Филомена с ходу поставила ей диагноз: «Ой, ничего страшного, просто истощение после инициации, щас будет, как новенькая», — и зарылась в аптечку с зельями.

Никита притулился рядом, привычным движением подгрёб жену поближе и задумался о случившемся. Азарт битвы и первая тревога улеглись, оставив после себя противное чувство никчёмности. Ему впервые в жизни было по-настоящему страшно. Немного радовало, что страх пришёл постфактум, и Никита не застыл из-за него на месте испуганным зайцем. Но это было так себе утешение.

К тому же, даже когда скончался отец или он пришёл в себя после попадания в Эванса, Никита не чувствовал себя беспомощным. Растерянным, дезориентированным — да, но ощущения пустоты под ногами не было. Он всегда верил в свои силы и находчивость, но сейчас понятия не имел, как поступить.

Это просто чудо, что они выжили и обошлись малой кровью, а Джулия так и вовсе оказалась с прибытком. Он специально выбрал Амлух в надежде, что их семья не столкнётся с подобным. Но вышло, что напрасно. Первая магическая война добралась даже в эту глушь. А ещё с горечью признавал: даже будь в кобуре Маузер, он не успел бы его достать, не то, что сделать хоть один выстрел.

Завтра или послезавтра им с Джулс предстоит решить, как они будут жить дальше. Сегодня она держалась молодцом, но кто знает, что взбредёт ей в голову, когда успокоится и придёт в себя. Бросать всё и переезжать в другое место ужасно не хотелось. Но их жизнь явно не будет прежней.

Очнулся Никита от внимательного взгляда Вира и постарался улыбнуться и изобразить готовность к разговору. Нечего тут разнюниваться, чай не малый пацан.

Начало беседы было стандартным: во сколько вернулись, не заметили ли чего странного на улице, а дома? Расскажи, что произошло…

Никиту немного передёргивало от воспоминаний (хотя, пожалуй, дело было в зудевшей левой ноге, куда, по всей видимости, угодил луч Круциатуса), но он постарался вспомнить мельчайшие детали, а под конец, старательно юморя, рассказал об эпичной битве кота со злом и своём посильном участии, надеясь, что никто не задастся вопросом, почему он так долго возился в гостиной. Мысль о том, что он забыл про жену, опять вылезла на первый план, оседая горечью на языке.

Филомена усердно записывала за ним в классической блокнот на пружинке, время от времени изумлённо вскидывая брови или хмурясь. Вир слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, и от его непрошибаемого спокойствия постепенно становилось легче.

Когда Никита закончил, Джулс уже пришла в себя и больше не напоминала сломанную куклу. Но её рука то и дело принималась теребить висящий на шее камешек, выдавая, что до привычного спокойствия ещё очень далеко.

Её рассказ тоже не занял много времени. Всё произошло быстро и неожиданно как для неё, так и для неудачливого пожирателя.

‒ Мне, наверное, повезло, что он вначале решил поглумиться, — призналась она, а Никита еле сдержался, чтобы не заматериться, но только крепче сжал её в объятьях. — Я, как его увидела, конечно, испугалась, но когда он начал размахивать палочкой и что-то там пафосно вякать про величие чистой крови, подумала: «Какого чёрта, это мой дом, моя кухня, и нечего мне угрожать». Тут что-то случилось, я не знаю, что. И потом я могла только смотреть, как в него полетела сахарница, посуда из сушилки, а потом мебель. Наверное, я как-то ею управляла, полотенцем уж точно… И скалкой… А насчёт обожжённой задницы — не уверена... А потом в какой-то момент поняла, что лежу на полу, сил нет даже моргнуть, в голове пустота и странное понимание, что в доме четыре человека и кот. Потом и вас каким-то образом ощутила. Ну, что вы на улице и войти не можете.

‒ У них у обоих странная татуха на левой руке, — воспользовался подходящим случаем Никита. Предплечье кухонного пожирателя он не осматривал, но надеялся, что змея с черепом всё же имеются. — Причём одинаковая. Были бы они магглами, подумал, что из одной банды.

‒ У тех, что снаружи, тоже, — пробормотала Филомена, отвлекаясь от ведения протокола.

‒ Снаружи? — ахнула Джулс и вцепилась Никите в руку.

‒ Да, — скривился Вир, явно недовольный, что жена проговорилась. — Мы ведь не просто так появились. На доме стандартные чары отслеживания волшебства, и когда они сработали, причём на непростительное, мы сразу же рванули к вам.

‒ Всё согласно протоколу, — перебила его Филомена.

‒ Аппарировали на улицу, но не успели осмотреться, как нас атаковали, — продолжил невозмутимый Холвен.

‒ Скорее попытались.

‒ Просто молодые, да самоуверенные, а реакция никакая, — недобро усмехнулся Вир. — В общем, пока мы их скрутили, пока досмотрели.

‒ Всё согласно протоколу.

‒ Менни! — всё же не выдержал Холвен. — В общем, пока с ними разобрались — они-то в нас не банальным конфундусом бросались. Пока Менни случайного свидетеля отловила и память ему подправила. Короче, когда попытались в дом войти, выяснилось, что нас не пускают. Аппарировать не получилось, алохомора не сработала.

‒ Ой, Джули, представляешь, я даже окно не смогла разбить ни бомбардо, ни камнем.

‒ Если честно, с трудом. Я вообще слабо представляю, как это сотворила, и как это прекратить. Мне как-то вышивка на одежде ближе.

‒ Сколько их было? — поинтересовался Никита.

‒ Трое, — опередила мужа Филомена. — Что?

‒ Согласно протоколу мы не должны раскрывать тайну следствия.

‒ Да какая разница, сколько их было, если они пришли нас убивать? — внезапно взорвалась Джулия. — Святая Лаурентия, я как подумаю, что Туни могла остаться дома. Или вернуться раньше нас. Оуэн!.. — Она извернулась, чтобы заглянуть ему в глаза. В её плескалась дикая паника. — Туни…

‒ Всё с ней в порядке, — затараторила Филомена. — Джули, я лично видела их с Петси, когда пришёл вызов. Не волнуйся.

‒ Я должна позвонить Элспет, — встрепенулась в его объятиях Джулс.

‒ Так полпервого ночи, все спят давно, — мягко окоротила её порыв Филомена.

Джулс с надеждой оглянулась на него, потом взглянула на уцелевшие часы и с тяжёлым вздохом откинулась обратно.

‒ Ладно, мне всё более-менее понятно, надо тут заканчивать, — прервал повисшее молчание Вир.

‒ Ты что, просто заберёшь их? — опешил Никита.

‒ Нет, конечно, у нас же протокол. Сейчас Артура вызову, как старшего по званию, чтобы он всё тут зафиксировал и свежим глазом пробежался. Тем более это по его профилю. Заодно познакомитесь.

Со словами «Экспекто Патронум» Вир взмахнул палочкой, формируя комок серебристого тумана, который превратился в меланхоличную капибару. Зверь невозмутимо выслушал послание, хрюкнул и резво сорвался с места, а Холвен вышел на улицу, чтобы встретить там Артура.

‒ Немного неожиданно, — признался Никита. — Я думал, у него медведь будет или кабан. В общем, что-то солидное.

‒ Ой, это жутко интересная и романтичная история, но я её потом как-нибудь расскажу, — пообещала развеселившаяся Филомена. Вот уж у кого лёгкий характер.

‒ Может, я пока в душ схожу? — спросила Джулс. — Не хотелось бы, чтобы меня запомнили таким чучелом.

‒ Надо дождаться Артура.

‒ Тогда чаю заварю? Вдруг кто захочет.

‒ Джули, ну какой чай? — удивилась Филомена. — Сиди спокойно, ты сейчас не хозяйка, а пострадавшая. Хотя, тебе, пожалуй, не помешает. Но всё равно, давай Артура дождёмся, и я сделаю.

На этих словах Никита почувствовал, как Джулс вздрогнула и опять вцепилась в его руку. Пожалуй, завтра у него предплечья будут в лиловую пятнышку, как лапы леопарда.

Он привлёк её поближе и успокоительно прошептал на ухо: «Не бойся, всё уже закончилось». А потом горько усмехнулся. Его планы на вечер, пусть и каким-то извращённым образом, но сбылись: они в обнимку сидят на диване и любуются огнём в камине. Да он просто гений планирования.