Ментальная связь (джен)

Позже, вечером когда все их софакультетники наконец уснули, Гарри и Рон, укрывшись Гарриной мантией-невидимкой, отправились к Хагриду. Вот, только поговорить им с ним не удалось. Как только они уселись за стол, в двери раздался стук и мальчики вынуждены были опять спрятаться под мантией. К Хагриду пожаловал сам министр магии Корнелиус Фадж в сопроводжении профессора Дамблдора. А позже, ещё и Люциус Малфой заявился.

В результате, дело закончилось тем, что Хагрида увёл Фадж, а Дамблдора отстранили от должности. Единогласным решением попечительского совета, главой которого был сам Малфой. Единственное, что успел сказать Хагрид, перед тем как его увели:

— А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идет, за пауками, говорю. Они-то уж выведут куда надо. Я всё сказал.

Фадж изумленно уставился на него.

— Да иду я уже. Иду, — успокоил его Хагрид, залезая в свое кротовое пальто. — И насчёт еды… кому-то надо будет кормить Клыка. Пока… это… ну, то есть пока я не вернусь.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон сбросил мантию-невидимку.

— Да-а, нам крышка, — упавшим голосом сказал он, — без Дамблдора. А, потом продолжил, — Мы-то, что дальше делать будем? За пауками пойдем?

— За пауками? — переспросил Гарри, — хм-м, пожалуй нет.

Вспомнилось вдруг Гарри то, что он увидел в дневнике Риддла. А именно, то существо которое Хагрид держал в школе. И был это огромный паук. А ещё Гарри вспомнилось, что перед отъездом в Хогвартс, он перечитал все учебники.

В частности, ему вспомнился учебник Ньюта Скамандера «Фантастические звери: места обитания». Так вот, насколько Гарри помнил, ни один из пауков никогда никого не окаменял. Так, что идти за пауками Гарри не захотел. Тем более, что большие пауки были хищниками и соваться к ним в логово он был категорически не согласен.

Дальше, после отстранения Дамблдора страх поселился почти во всех сердцах. Во всей школе, среди учеников, нельзя было встретить ни одного безмятежного лица. За исключением Малфоя. Вот уж кто разошёлся, так разошёлся. Впрочем Гарри не волновали ни обстановка в школе, ни Малфой. Он делил своё время между уроками, теплицей с мандрагорами, больничным крылом и избушкой Хагрида. Клыка-то нужно было кормить, а кроме Гарри, похоже, это было никому не нужно.

А ещё ему пришлось с боем вырывать разрешение у мадам Помфри, так как больничное крыло было закрыто для посетителей. Мадам Помфри, в конце концов сдалась. Время, за разговорами с окаменевшей Гермионой летело быстро и иногда медведьма была вынуждена оставлять его на ночь. Чтобы Гарри не шлялся в одиночку по школе.

А ещё, как-то раз в больничном крыле случилось следующее. Он, в этот раз, рассказывал Гермионе о своей идее поймать змеючку и припугнуть на каникулах своих родственничков. Как вдруг Гарри показалось, что Гермиона ему отвечает. Неодобрительно отвечает. И, как только ему это показалось, примчалась мадам Помфри:

— Где она, мистер Поттер? — сходу последовал ее вопрос.

— Э-э-э… Простите, мадам Помфри, но она это кто? Если вы про Гермиону, то она вот, лежит на кровати.

— Да нет же, мистер Поттер. Где змея?

— Какая ещё змея? — удивился Гарри. — Нет тут никакой змеи.

— Но, как же нет. Я отчётливо слышала змеиное шипение.

Тут Гарри задумался. О том, как мадам Помфри могла шипение змеиное услышать. Если тут, в больничном крыле, отродясь змей не водилось. И появиться им тут просто было неоткуда. А потом до него «дошло»:

— Прошу прощения, мадам Помфри, но я кажется догадался, кто это тут шипел. На самом деле это был я. Сам не знаю почему, но я заговорил с Гермионой на парселтанге. А ещё знаете, что? Мне вдруг показалось, что Гермиона мне ответила.

После чего они уставились друг на друга. Гарри ждал, что скажет мадам Помфри, а медведьма задумалась.

— А знаете, мистер Поттер, — наконец заговорила Помфри, после того как осмыслила информацию, — если предположить, в качестве бреда, конечно же, то всё может быть. Так, что продолжайте в том же духе. Только выучите заклинание от подслушивания. А то, когда вы говорите по змеиному, почему-то аж мороз по коже.

Сказав ему это, мадам Помфри отправилась в свой кабинет, а по дороге она задумчиво разговаривала сама с собой. До Гарри даже донеслись отрывки ее рассуждений:

— Почему бы и нет… немного другие звуковые частоты, —услышал Гарри. А потом ещё что-то про Мерлина и Мордреда. И ещё, вроде бы, про Асклепия и Парацельса.

Много лет спустя Гарри вспомнит этот разговор и проверит. И убедится, что действительно, звуковые колебания издаваемые звуками парселтанга будут немного другой частоты. И они, почему-то, пугали окружающих. Поэтому-то ученики его так и испугались тогда, когда он на нём заговорил. Но, это будет гораздо позже. А пока Гарри начал разговаривать с окаменевшей Гермионой исключительно на парселтанге.

И это, как ни странно, дало положительный результат. Так что, постепенно, монологи Гарри стали превращаться в почти полноценные диалоги. Сначала, разумеется, Гарри не понимал, что хочет ему сказать Гермиона. Понятными были только эмоции. Но, постепенно, наверное потому, что связь усиливалась он стал понимать её лучше. А может, у них с Гермионой происходила настройка друг на друга. Как в радиоприемнике, когда его настраивают на нужную волну. Гарри этого не знал, да и не интересовало его это, очень уж сильно. Главным было то, что их разговоры, с каждым днём становились всё более полноценными.

И так длилось до тех пор, пока Гарри не обнаружил в руке у Гермионы лист старого пергамента, вырванного из какой-то библиотечной книги. И он, с большим трудом, но всё-таки вытянул этот лист из её сжатой ладони. А потом прочёл написанное на нем:

«…из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Королём Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. На свет он рождается из куриного яйца, жабой высиженного. Смерть же несёт путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих. Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный. Сам же оный Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него…».

А ещё на нем были написаны от руки, аккуратным Гермиониным почерком, два слова «трубы» и «Миртл». И Гарри вдруг понял. Понял он, кто такой монстр Слизерина, почему его слышал только сам Гарри и как он передвигается по замку. А ещё он понял, что монстром кто-то управляет:

— Пусти, я разорву!

Вот, что сказал или прошипел тогда, перед матчем по квиддичу, василиск.

И ещё он вдруг понял, что вход в Тайную комнату находится, скорее всего, в туалете. Почему в туалете? Да потому, что единственная Миртл которую знал Гарри обитала именно там, из-за того, что она была не человеком, а привидением.

Гарри поговорил об этом с Гермионой, кстати, она совершенно не помнила, чтобы вырывала лист из учебника, и они решили, что нужно, наконец, рассказать об этом взрослым. После чего он попрощался с Гермионой и мадам Помфри и помчался искать профессора Макгонагалл. Нашлась она только в гостиной Гриффиндора. Для чего профессор вновь собрала весь факультет, Гарри не знал, да и не интересовала его это. Он влетел в гостиную со словами:

— Профессор Макгонагалл, простите что перебиваю, но я знаю, кто этот монстр и знаю откуда он появляется. Только последнее утверждение нужно проверить. И, если оно подтвердится, то можно будет вызывать авроров.

— И куда же нам, по вашему, следует пройти, что бы удостовериться, мистер Поттер? — спросила профессор.

— В туалет «плаксы» Миртл.

— Вот как? — Макгонагалл на секунду задумалась, — а ведь очень даже может быть. Идёмте, мистер Поттер. Дай-то Мерлин, что бы вы оказались правы. Глядишь и школу закрывать не придется.

— А что опять случилось-то? — спросил Гарри. — Что было очередное нападение?

— Да, Гарри, — устало ответила профессор. И Гарри вдруг увидел, насколько же сильно устала за прошедшее время Макгонагалл. — Только на этот раз всё было немного по другому. Преступник похитил жертву и оставил надпись: «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно».

Так они дошли до туалета и Гарри поговорил с привидением:

— Привет, Миртл. Или быть может ты предпочитаешь имя Лиз?

— О, это опять ты? — удивилась она, увидев Гарри. — Зачем пришел? И… Миртл вполне достаточно.

— Спросить тебя, как ты умерла, — ответил Гарри.

— О-о-о! Это был кошмар! — заговорила она, смакуя каждое слово. — Я умерла прямо здесь, вот в этой кабинке. Как сейчас помню… — Миртл стала рассказывать почему она оказалась здесь, как спряталась, и как потом услышала чей-то разговор на другом языке.

— Один из говоривших был мальчик. Я, естественно, отпёрла дверь и сказала ему, чтобы он шёл в свой туалет. Тут-то это и произошло. — Миртл надулась от важности, лицо её просияло. — Я умерла.

— Но как?

— Сама не знаю. — Миртл сбавила торжественность тона. — Помню только два огромных-преогромных жёлтых глаза.

Гарри на секунду задумался и попросил:

— Покажи точно, где ты видела эти глаза.

— А-а, где-то там. — Миртл неопределенно махнула в сторону умывальника перед ее кабинкой.

Затем Поттер и Макгонагалл внимательно осмотрели умывальники и на одном из них обнаружили небольшую, совсем крошечную гравировку. Изображающую змею. Поттер прошипел: «Откройся», кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Ещё мгновение — умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал из глаз, открыв разверстый зёв широкой трубы, приглашавший начать спуск в Тайную комнату.

Макгонагалл отправила в Аврорат сообщение с Патронусом. Оставалось только дождаться авроров и дальше действовать по обстановке. Но, не тут-то было. В туалет ввалились Локхарт и Рон Уизли. Причем, последний тыкал первому в спину волшебной палочкой. А вот дальнейшее помнилось для Гарри в какой-то почти прозрачной дымке, что ли. И было непонятно, какого… да именно, какого Мерлина, Мордреда, чёрта лысого или профессора Снэйпа он делал то, что делал?

— Что вы здесь делаете, мистер Уизли? — напустилась на Рона Макгонагалл. — Я же приказала сидеть всем в гостиных факультетов. И зачем вы привели сюда этого… профессора?

— Потому что он у нас герой. Вот пусть и делает то, что умеет лучше всего, — пробормотал Рон в ответ. Кстати, взгляд у Рона был в этот момент… абсолютно бессмысленным. И, вот тут-то Гарри что-то и «приложило». Именно с этого момента он стал видеть окружающее словно через пелену.

— Право пойти первым принадлежит вам, профессор — сказал Рон и толкнул Локхарта в проход. Затем, неожиданно, он схватил за мантию Гарри и они тоже полетели вниз. Хорошо ещё, что приземлились они на Локхарта. А дальше Гарри сделал то, что сделал бы любой нормальный пацан на его месте. Он встал и «зарядил» Рону прямо в глаз, кулаком, от всей души.

— Какого Мордреда ты творишь, Рон!.. — начал орать Гарри, но тут, как говорится, «слово перешло» к Локхарту. Он умудрился вскочить и выхватить у Рона его палочку.

— Ну, вот и всё, мальчики, — издевательски улыбаясь произнес профессор, направив на них палочку Рона, — конец приключению. Обливиэйт.

Гарри, к счастью для него, успел отбежать в тоннель. А волшебная палочка Рона, почему-то, взорвалась с мощью хорошей гранаты.

С потолка туннеля начали рушиться громадные глыбы. В мгновение ока перед ним вырос каменный завал, отрезавший его от остальных.

— Эй, там, — закричал Гарри, — есть кто живой?

— Это я, Рон, — донеслось в ответ, — я в порядке.

— Что это было, Рон? — опять закричал Гарри.

— А это моя волшебная палочка. Помнишь, когда мы врезались в Драчливую иву, она тогда повредилась. А сейчас, когда падали, видимо окончательно доломалась. Кстати, Локхарта здорово шибануло.

— Жаль, что только Локхарта, — подумалось Гарри.

А Рон, меж тем, продолжил:

— Гарри, раз уж ты там, то посмотри, что там с Джинни.

— А Джинни-то тут при чем?

— Так ведь это её наследник утащил в Тайную комнату.

— Ладно, сейчас гляну.

И Гарри отправился дальше по коридору. А самое интересное в данном случае было то, что он даже не задумался, зачем он вообще идет её искать и, что он будет делать когда её найдет. Да и найденный по дороге гигантский змеиный выползок ничего не всколыхнул в его разуме. Он двигался вперёд. Пока не дошел до гладкой стены на которой были вырезаны свившиеся в кольца змеи. А вместо глаз у них были огромные драгоценные камни зелёного цвета. Гарри посмотрел на змей и вновь прошипел:

— Откройся.

В стене появилась щель, расширилась и Гарри двинулся дальше. Только в этот раз перед ним был не тоннель, а простирался огромный зал. Потолок зала поддерживали многочисленные, увитые змеями, колонны. А в конце зала, у его задней стены стояла гигантская статуя. Гарри окинул ее взглядом и у ее основания он увидел чьё-то маленькое тельце.

— А это, наверное, Джинни, — подумал Гарри и бегом бросился вперед. И точно, это оказалась она. Со стороны казалось, что она просто спит.

— Вставай, Джинни, — начал тормошить ее Гарри, — нужно убираться отсюда. А то здесь становится… несколько неуютно.

— Она не очнётся, — произнес чей-то тихий голос.

Разумеется, услышав его, Гарри обернулся и увидел высокого, темноволосого юношу. Тот стоял, прислонившись к ближайшей колонне, и наблюдал за ним. Контуры его фигуры были странно расплывчаты. Впрочем, Гарри, и так смотревший на всё словно сквозь пелену, видел его как сквозь мутноватое стекло. Но, тем не менее, он узнал его. Ошибиться было почти невозможно:

— Том Риддл, — полувопросительно, полуутвердительно произнес Гарри. И продолжил, после того как Том кивнул в ответ, — а я Гарри Поттер. Ладно, Том. Приятно было с тобой познакомиться, всё такое, но нам пожалуй пора.

— Нет, нет, Гарри, — улыбаясь ответил Том, — куда же ты так торопишься. Ты что, даже не хочешь узнать почему девочка не сможет очнуться?

— И, почему же?

— Дневник, — пояснил Риддл. — Мой дневник. Малышка Джинни писала в нём много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Джинни изливала душу, которая, как раз, и была мне нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые потаённые секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Поэтому, скоро я стану совсем живым.

— Бред какой-то, — подумал Гарри, а вслух добавил, — всё это, безусловно, очень и очень интересно, Том, но мы все же пойдем. Дела, знаешь ли, не стоят на месте. Да и василиск тут где-то ползает.

— Никуда вы не пойдете, — разозлился Том и зашипел на парселтанге.