Ментальная связь (джен)

Может ли человек поменяться под влиянием обстоятельств? На самом дело, фигня — вопрос. Конечно может. Тут, прежде всего, нужно разбираться, в какую именно сторону он поменяется и, что потом с этим делать. Потому что, очень часто, эти изменения происходят не в лучшую сторону. А совсем даже наоборот. Особенно если человека круглые сутки окружает негатив.

А вот в лучшую сторону человек меняется гораздо реже. И этому, как правило, способствует внутренняя, личная трагедия. Только лишь она может повлиять на человека положительно, особенно если он сам, при этом, многое передумал и пережил, пытаясь разобраться в себе. Но, в любом случае, перемена характера производится плавно и незаметно.

И если бы кто-нибудь спросил почему начал меняться Гарри Джеймс Поттер, то как раз с ним-то и случилась эта самая внутренняя, личная трагедия. Хотя, он этого поначалу и не понял, но тем не менее, меняться он начал. А вот, однозначно ли в только в лучшую сторону, то так, пожалуй, сразу и не скажешь. Тут все зависит от мнения каждого. Каких именно людей считает хорошими эти самые "каждые".

Вот, давайте возьмем самого Гарри. Своего друга Рона Уизли он считал очень хорошим человеком. Да и не мог бы он дружить с плохим человеком. Например, с Драко Малфоем он дружить ни за что не стал бы. Ведь Малфой у нас кто? Тёмный маг и слизень поганый. Так Рон сказал. А Рон является другом, почти братом, так что врать он не будет.

К тому же он вырос в магическом мире и лучше знает, что к чему. И, раз сказал он, что все слизеринцы плохие, то значит так оно и есть. И Тёмная магия тоже плохая. Так тоже Рон сказал. Простым и понятным языком. Чтобы Гарри его понял без труда. Вот только он ещё сказал, что все гриффиндорцы хорошие. А этого этого Гарри уже не понимал. Как так-то? Если гриффиндорцы хорошие, то какого чёрта они устраивали ему в прошлом году обструкцию из-за потерянных баллов? Близнецы, например, их только и делают, что теряют, но их, почему-то, все любят.

А в этом году опять всё повторилось. Только сейчас все поверили, что он является наследником Слизерина из-за парселтанга. И снова от него все бегали, как от прокаженного. И чего спрашивается поверили-то? Никакой Гарри не наследник.

Не понимал этого Гарри, но и не сильно из-за этого «заморачивался». Да и зачем, если у него есть друг Рон, с которым так классно валять дурака. Тем более, что раньше Гарри был лишён такой возможности. «Пахать» ему приходилось, как рабу на галере. Быть эдаким Золушком в семье его тётки, в которой он жил до Хогвартса.

Учёба? Ну этим Гарри тоже не особо «заморачивался». Еще в семье у тетки ему объяснили, что он не может хорошо учиться. Даже не не может, а не имеет права. Доходчиво объяснили, используя весьма весомые аргументы в виде дядиного ремня. Особенно — лучше своего кузена. Вот, видимо из-за этого, Гарри не особо-то и старался. А тут еще и Рон, который считал учебу ненужным времяпрепровождением. А учиться лучше Рона Гарри считал… неправильным, что ли. Или, стал так считать, со времен.

Так, что не лежала у него душа к изучению школьных предметов. Единственным предметом, к которому у Гарри лежала душа, был квиддич. Поэтому он записался на те же дополнительные предметы, которые начнут изучаться на третьем курсе, что и Рон: споткнется на чем-нибудь — рядом плечо друга, почти брата.

А еще он очень жалел, что квиддич не входит в число этих самых дополнительно изучаемых предметов. Вот тут бы, да. Тут бы Гарри себя проявил.

Кстати, история из-за которой Гарри начал меняться случилась в день, когда, словно по иронии судьбы, должен был проходить квиддичный матч. А дело было так.

Утро этого дня встретило их ярким солнечным светом и лёгким прохладным ветерком.

— Идеальные условия для квиддича! — капитан команды Оливер Вуд стоял у гриффиндорского стола и, бурля энтузиазмом, нагружал омлетом тарелки своей команды.

После завтрака, выйдя из Большого зала, друзья отправились к себе в башню взять снаряжение для матча, так как Гарри был ловцом квиддичной гриффиндорской команды. Но, вдруг до его слуха вновь донеслось:

— В этот раз убей.

— Пусти, я разорву! Разорву сам!

Гарри вскрикнул, Рон с Гермионой бросились к нему.

— Голос! — воскликнул Гарри, озираясь вокруг. — Я только что опять слышал его!

Рон, широко открыв глаза, уставился в замешательстве на Гарри, а Гермиона вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:

— Гарри, я, кажется, поняла! Бегу в библиотеку! — И она умчалась вверх по лестнице.

И если уточнить, что это был за голос, который услышал Гарри, то дело было в том, что в этом году по школе изредка ползал, а может и не ползал, а летал, в общем, передвигался какой-то монстр. Который, к счастью никого не убивал, а только как-то окаменял учеников. И теперь окаменевшие находились в больничном крыле, ожидая когда наконец созреют мандрагоры, чтобы можно было сварить зелье для их раскаменения.

Услышав голос Гарри застыл в нерешительности. Он силился уловить что тот ещё скажет, но из Большого зала повалили ученики, спеша на стадион и громко переговариваясь. Поэтому Гарри больше ничего не услышал.

А потом, помедлив еще пару мгновений, Гарри махнул рукой и побежал в гриффиндорскую башню. Взял свой «Нимбус-2000» и тут же влился в толпу, устремившуюся через луг к стадиону. И, как-то забыл про голос. Тем более, что все будут на квиддичном поле и монстру не на кого будет нападать.

Он, даже, успел выбежать на квиддичное поле, настроиться на игру и скочить на метлу, так как матч вот-вот должен был начаться. Но, как вдруг появилась профессор Макгонагалл и объявила, что матч отменяется. А переполненные трибуны взорвались криками и свистом.

После чего она жестом подозвала Гарри:

— Тебе, Поттер, лучше пойти со мной.

Недоумевая, в чем его опять подозревают и именно сегодня, Гарри посмотрел на Рона. Но тот лишь удивлённо плечами пожал. Кстати, Рон их догнал по пути в замок. И к удивлению Гарри, профессор Макгонагалл не посчитала присутствие Рона лишним.

— Пойдём и ты с нами, Уизли, — сказала она.

А дальше, Рон и Гарри поднялись по мраморной лестнице вслед за профессором. Но, на сей раз она повела их не в свой кабинет, а в больничное крыло.

— Вас это очень расстроит, — произнесла профессор Макгонагалл непривычно мягким тоном, когда они подошли к двери больницы. — Потому что, было еще одно нападение… Двойное...

И как только Гарри это услышал, то внутри у енго всё похолодело. Да и не только похолодело, наверное. А ещё его мозг вдруг пронзила страшная догадка о том на кого могло быть совершено нападение. Так, что профессор Макгонагалл так и застыла с поднятой рукой. Она хотела открыть дверь в больничное крыло, вот только открывать уже было нечего.

Гарри и сам не понял как, вдруг, словно по волшебству перед ним распахнулась дверь, а сам он оказался у кровати на которой лежала…

— Гермиона! — охнул вбежавший следом Рон.

Гермиона лежала необычно тихая, глаза ее были открыты и словно остекленели. И глядя на нее Гарри вдруг понял насколько СИЛЬНО он привязался к девочке за время их дружбы. Рон, тоже конечно, был друг и почти брат, но… с Гермионой всё было как-то немного по другому.

И Гарри почувствовал… как бы это сказать? Что из него неожиданно выдернули какую-то очень-очень важную составляющую его часть, так наверное. Он вдруг, на какое-то время, превратился в такую же статую как и Гермиона. У него разом исчезли все эмоции и только рывки чьей-то руки привели его в чувство.

Оказалось, что это профессор Макгонагалл. Она как раз показывала им маленькое, круглое зеркальце и спрашивала его и Рона знают ли они что это означает. Но они не знали.

Затем она проводила их в гостиную, где собрались все гриффиндорцы и выступила с речью. Которую закончила словами:

— Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно.

Но Гарри её почти не слушал. Перед его глазами все еще была Гермиона, лежащая на больничной койке, точно мраморная статуя. И Гарри занялся тем, чем не занимался уже очень давно. В последний раз он занимался этим в доме у тетки, когда был изолирован родственниками от окружающих. Он начал думать и рассуждать.

И, если посмотреть с точки зрения логики, то между этими понятиями разницы-то и не было, но вот с точки зрения самого Гарри такая разница была. Например, если хотелось ему… ну, скажем поесть перед ужином, то он не рассуждая мчался в Большой зал. Где, собственно, и происходил этот самый ужин. А чего рассуждать-то, если все равно больше поесть нигде нельзя. Как-то так. Вот Гарри и занялся рассуждениями.

— Ну, конечно, обращайтесь, — в первую очередь пронеслось у него в голове, — как же, помогут они. Обращались уже, в прошлом году. И что? Помогли? Ага, щаз-з-з. Самим пришлось в Волдиком «бодаться».

Но эта мысль, как быстро появилась, так же быстро и исчезла. А вот мысль о том, что случится с окаменевшими учениками, если школу закроют, прочно засела у него в голове. Ведь мандрагоры-то вот вот должны… как сказать, дойти до кондиции, что ли. И из них можно будет приготовить зелье раскаменения. Или, как оно там правильно называется? А если школу закроют до этого? А если зелье приготовить не успеют? Кстати, Гарри почему-то даже не подумал о том, что мандрагоры могут расти не только в хогвартских теплицах.

За себя-то Гарри не особо беспокоился. Конечно, возвращение к родственничкам особого восторга у него не вызывало, но он знал, что справится. А то, что ему нельзя колдовать на каникулах, то это не самая большая проблема. Он что-нибудь придумает. В конце концов выяснилось же, что он разговаривает на парселтанге, а это умение открывало перед ним большие перспективы. Очень даже большие.

Он даже мысленно усмехнулся, представив себе, как он на каникулах достанет из кармана какую-нибудь змеючку и они на глазах у родственничков начнут друг другу шипеть. И если еще пригрозить родственничкам натравить на них змейку, то будут они… как «шёлковые». Тем более, что отловить таковую на опушке Запретного леса не составит особого труда.

А вот дальше, мысли посетившие Гарри были какие-то… взрослые наверное. Не должен был двенадцатилетний мальчишка о таком задумываться, не должен был бы, но вот взял да и задумался. Он подумал, а что будет, если с Гермионой что-то случится? Вот не успеют приготовить зелье и что дальше? Как к этому отнесутся её родители?

— Кстати, — подумалось ему вдруг, — а какие у Гермионы вообще отношения с родителями?

Сам-то Гарри знал только две семьи. Свою семью, ну, не совсем свою, а семью тётки и, семью Уизли. После того как он побывал у них в гостях и провел там часть каникул, он безоговорочно влюбился в эту семью. В общем, с семейством Дарсли, а такова была фамилия его родственничков, даже сравнивать было… как? Гарри и сам не знал такого слова. Но вдруг ему подумалось, что зря он остановился на числе два. Ведь, вполне может быть, что отношения в семье Грэйнджеров это что-то третье.

А еще Гарри вдруг ощутил чувство стыда за поведение мистера Уизли в Гринготтсе, когда он увидел родителей Гермионы. Вот не смог он представить себе мистера Грэйнджера орущего при виде семейства Уизли: «Маги. Настоящие маги». Не мог и все тут. А вот папаша рыжего семейства не постеснялся и проорал на весь банк: «Магглы. Настоящие магглы».

— Чего ж ты не орал так при виде гоблинов-то? — подумалось вдруг Гарри. — Боишься небось, когда страшно, сука рыжая.

Гарри представил как мистер Уизли кричит посреди банка: «Гоблины. Настоящие гоблины» и как через несколько секунд его утаскивает гоблинская стража.

После чего он немного посмеялся над ситуацией, которую представил, но потом дал сам себе мысленный подзатыльник. И запретил себе так думать о мистере Уизли. Ведь это же отец Рона, а Рон у нас… сами знаете кто. Да и не специально он так про родителей Гермионы. Просто, мистер Уизли очень увлечённый человек.

Вот только, несмотря на то, что Гарри запретил себе так думать, осадочек почему-то остался. И ещё Гарри задумался о том, почему он так себя ведет. Странно как-то получается, что он, прошедший весьма суровую школу выживания в семье своей тётки, неоднократноудачно сбегавший от кузена и его компашки, что бы не отпинали, любивший отсиживаться в библиотеке, ведёт себя… как кто? Впрочем, об этом можно будет подумать попозже.

Сейчас нужно придумать как пробираться к Гермионе в больничное крыло на регулярной основе. Они-то тут все вместе, а она там одна. А вдруг она что-то чувствует и слышит. Нет, у Гарри конечно не было оснований не доверять мадам Помфри, но вдруг она не совсем права.

Наконец Гарри отвлёкся от своих мыслей, осмотрелся вокруг и прислушался к разговорам. В гостиной в это время находился весь факультет и шло активное обсуждение того, что теперь делать. Громче всех разглагольствовал Ли Джордан. Он предлагал выгнать из школы всех слизеринцев. А обосновывал он это тем, что среди окаменевших ни одного слизеринца не было.

А еще Гарри обратил внимание на Перси Уизли, одного из старших братьев Рона. Кстати, сейчас на факультете Гриффиндор одновременно, помимо самого Рона, учились учились сразу три его старших брата и младшая сестрёнка. Перси был из них самым старшим. Кроме того он был старостой и всегда был не прочь высказать свое мнение. Но сейчас он молча сидел в кресле позади Ли и совсем не спешил огласить свое видение ситуации. Напротив, выглядел он потерянным и удрученным.

— Перси совсем убит, — шепнул Гарри Джордж, еще один брат Рона. —

Та девушка из Рейвенкло, вторая пострадавшая, Пенелопа Клирвотер, — староста. А он и мысли не допускал, что чудище решится напасть на старосту.

— Что??? — сказать, что Гарри удивился было… слишком мягко сказать. На самом деле он не удивился. Нет, он был поражен абсурдностью данной мысли. — Это как так-то? Что, если ученик становится старостой, то он что, автоматически становится неприкасаемым и бессмертным, что ли? Нет, я коннчно сочувствую Персивалю, но он чего, совсем ку-ку что ли?

— Что нам делать? — шепнул Рон ему на ухо. — Думаешь, они подозревают Хагрида?

— Хагрида? — Гарри задумался. — Может его и подозревают, но это точно не он открывал тогда Тайную комнату. Хотя, поговорить с ним, пожалуй надо. Скорее всего, он может знать, где находится Тайная комната, ведь в прошлый-то раз он точно был замешан.

— Но Макгонагалл сказала, что башню можно покидать только на время уроков, да и то под присмотром учителей.

— И когда нас это останавливало, Рон?

Позже, вечером когда все их софакультетники наконец уснули, Гарри и Рон, укрывшись Гарриной мантией-невидимкой, отправились к Хагриду. Вот, только поговорить им с ним не удалось. Как только они уселись за стол, в двери раздался стук и мальчики вынуждены были опять спрятаться под мантией. К Хагриду пожаловал сам министр магии Корнелиус Фадж в сопроводжении профессора Дамблдора. А позже, ещё и Люциус Малфой заявился.

В результате, дело закончилось тем, что Хагрида увёл Фадж, а Дамблдора отстранили от должности. Единогласным решением попечительского совета, главой которого был сам Малфой. Единственное, что успел сказать Хагрид, перед тем как его увели:

— А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идет, за пауками, говорю. Они-то уж выведут куда надо. Я всё сказал.

Фадж изумленно уставился на него.

— Да иду я уже. Иду, — успокоил его Хагрид, залезая в свое кротовое пальто. — И насчёт еды… кому-то надо будет кормить Клыка. Пока… это… ну, то есть пока я не вернусь.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон сбросил мантию-невидимку.

— Да-а, нам крышка, — упавшим голосом сказал он, — без Дамблдора. А, потом продолжил, — Мы-то, что дальше делать будем? За пауками пойдем?

— За пауками? — переспросил Гарри, — хм-м, пожалуй нет.

Вспомнилось вдруг Гарри то, что он увидел в дневнике Риддла. А именно, то существо которое Хагрид держал в школе. И был это огромный паук. А ещё Гарри вспомнилось, что перед отъездом в Хогвартс, он перечитал все учебники.

В частности, ему вспомнился учебник Ньюта Скамандера «Фантастические звери: места обитания». Так вот, насколько Гарри помнил, ни один из пауков никогда никого не окаменял. Так, что идти за пауками Гарри не захотел. Тем более, что большие пауки были хищниками и соваться к ним в логово он был категорически не согласен.

Дальше, после отстранения Дамблдора страх поселился почти во всех сердцах. Во всей школе, среди учеников, нельзя было встретить ни одного безмятежного лица. За исключением Малфоя. Вот уж кто разошёлся, так разошёлся. Впрочем Гарри не волновали ни обстановка в школе, ни Малфой. Он делил своё время между уроками, теплицей с мандрагорами, больничным крылом и избушкой Хагрида. Клыка-то нужно было кормить, а кроме Гарри, похоже, это было никому не нужно.

А ещё ему пришлось с боем вырывать разрешение у мадам Помфри, так как больничное крыло было закрыто для посетителей. Мадам Помфри, в конце концов сдалась. Время, за разговорами с окаменевшей Гермионой летело быстро и иногда медведьма была вынуждена оставлять его на ночь. Чтобы Гарри не шлялся в одиночку по школе.

А ещё, как-то раз в больничном крыле случилось следующее. Он, в этот раз, рассказывал Гермионе о своей идее поймать змеючку и припугнуть на каникулах своих родственничков. Как вдруг Гарри показалось, что Гермиона ему отвечает. Неодобрительно отвечает. И, как только ему это показалось, примчалась мадам Помфри:

— Где она, мистер Поттер? — сходу последовал ее вопрос.

— Э-э-э… Простите, мадам Помфри, но она это кто? Если вы про Гермиону, то она вот, лежит на кровати.

— Да нет же, мистер Поттер. Где змея?

— Какая ещё змея? — удивился Гарри. — Нет тут никакой змеи.

— Но, как же нет. Я отчётливо слышала змеиное шипение.

Тут Гарри задумался. О том, как мадам Помфри могла шипение змеиное услышать. Если тут, в больничном крыле, отродясь змей не водилось. И появиться им тут просто было неоткуда. А потом до него «дошло»:

— Прошу прощения, мадам Помфри, но я кажется догадался, кто это тут шипел. На самом деле это был я. Сам не знаю почему, но я заговорил с Гермионой на парселтанге. А ещё знаете, что? Мне вдруг показалось, что Гермиона мне ответила.

После чего они уставились друг на друга. Гарри ждал, что скажет мадам Помфри, а медведьма задумалась.

— А знаете, мистер Поттер, — наконец заговорила Помфри, после того как осмыслила информацию, — если предположить, в качестве бреда, конечно же, то всё может быть. Так, что продолжайте в том же духе. Только выучите заклинание от подслушивания. А то, когда вы говорите по змеиному, почему-то аж мороз по коже.

Сказав ему это, мадам Помфри отправилась в свой кабинет, а по дороге она задумчиво разговаривала сама с собой. До Гарри даже донеслись отрывки ее рассуждений:

— Почему бы и нет… немного другие звуковые частоты, —услышал Гарри. А потом ещё что-то про Мерлина и Мордреда. И ещё, вроде бы, про Асклепия и Парацельса.

Много лет спустя Гарри вспомнит этот разговор и проверит. И убедится, что действительно, звуковые колебания издаваемые звуками парселтанга будут немного другой частоты. И они, почему-то, пугали окружающих. Поэтому-то ученики его так и испугались тогда, когда он на нём заговорил. Но, это будет гораздо позже. А пока Гарри начал разговаривать с окаменевшей Гермионой исключительно на парселтанге.

И это, как ни странно, дало положительный результат. Так что, постепенно, монологи Гарри стали превращаться в почти полноценные диалоги. Сначала, разумеется, Гарри не понимал, что хочет ему сказать Гермиона. Понятными были только эмоции. Но, постепенно, наверное потому, что связь усиливалась он стал понимать её лучше. А может, у них с Гермионой происходила настройка друг на друга. Как в радиоприемнике, когда его настраивают на нужную волну. Гарри этого не знал, да и не интересовало его это, очень уж сильно. Главным было то, что их разговоры, с каждым днём становились всё более полноценными.

И так длилось до тех пор, пока Гарри не обнаружил в руке у Гермионы лист старого пергамента, вырванного из какой-то библиотечной книги. И он, с большим трудом, но всё-таки вытянул этот лист из её сжатой ладони. А потом прочёл написанное на нем:

«…из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Королём Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. На свет он рождается из куриного яйца, жабой высиженного. Смерть же несёт путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих. Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный. Сам же оный Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него…».

А ещё на нем были написаны от руки, аккуратным Гермиониным почерком, два слова «трубы» и «Миртл». И Гарри вдруг понял. Понял он, кто такой монстр Слизерина, почему его слышал только сам Гарри и как он передвигается по замку. А ещё он понял, что монстром кто-то управляет:

— Пусти, я разорву!

Вот, что сказал или прошипел тогда, перед матчем по квиддичу, василиск.

И ещё он вдруг понял, что вход в Тайную комнату находится, скорее всего, в туалете. Почему в туалете? Да потому, что единственная Миртл которую знал Гарри обитала именно там, из-за того, что она была не человеком, а привидением.

Гарри поговорил об этом с Гермионой, кстати, она совершенно не помнила, чтобы вырывала лист из учебника, и они решили, что нужно, наконец, рассказать об этом взрослым. После чего он попрощался с Гермионой и мадам Помфри и помчался искать профессора Макгонагалл. Нашлась она только в гостиной Гриффиндора. Для чего профессор вновь собрала весь факультет, Гарри не знал, да и не интересовала его это. Он влетел в гостиную со словами:

— Профессор Макгонагалл, простите что перебиваю, но я знаю, кто этот монстр и знаю откуда он появляется. Только последнее утверждение нужно проверить. И, если оно подтвердится, то можно будет вызывать авроров.

— И куда же нам, по вашему, следует пройти, что бы удостовериться, мистер Поттер? — спросила профессор.

— В туалет «плаксы» Миртл.

— Вот как? — Макгонагалл на секунду задумалась, — а ведь очень даже может быть. Идёмте, мистер Поттер. Дай-то Мерлин, что бы вы оказались правы. Глядишь и школу закрывать не придется.

— А что опять случилось-то? — спросил Гарри. — Что было очередное нападение?

— Да, Гарри, — устало ответила профессор. И Гарри вдруг увидел, насколько же сильно устала за прошедшее время Макгонагалл. — Только на этот раз всё было немного по другому. Преступник похитил жертву и оставил надпись: «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно».

Так они дошли до туалета и Гарри поговорил с привидением:

— Привет, Миртл. Или быть может ты предпочитаешь имя Лиз?

— О, это опять ты? — удивилась она, увидев Гарри. — Зачем пришел? И… Миртл вполне достаточно.

— Спросить тебя, как ты умерла, — ответил Гарри.

— О-о-о! Это был кошмар! — заговорила она, смакуя каждое слово. — Я умерла прямо здесь, вот в этой кабинке. Как сейчас помню… — Миртл стала рассказывать почему она оказалась здесь, как спряталась, и как потом услышала чей-то разговор на другом языке.

— Один из говоривших был мальчик. Я, естественно, отпёрла дверь и сказала ему, чтобы он шёл в свой туалет. Тут-то это и произошло. — Миртл надулась от важности, лицо её просияло. — Я умерла.

— Но как?

— Сама не знаю. — Миртл сбавила торжественность тона. — Помню только два огромных-преогромных жёлтых глаза.

Гарри на секунду задумался и попросил:

— Покажи точно, где ты видела эти глаза.

— А-а, где-то там. — Миртл неопределенно махнула в сторону умывальника перед ее кабинкой.

Затем Поттер и Макгонагалл внимательно осмотрели умывальники и на одном из них обнаружили небольшую, совсем крошечную гравировку. Изображающую змею. Поттер прошипел: «Откройся», кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Ещё мгновение — умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал из глаз, открыв разверстый зёв широкой трубы, приглашавший начать спуск в Тайную комнату.

Макгонагалл отправила в Аврорат сообщение с Патронусом. Оставалось только дождаться авроров и дальше действовать по обстановке. Но, не тут-то было. В туалет ввалились Локхарт и Рон Уизли. Причем, последний тыкал первому в спину волшебной палочкой. А вот дальнейшее помнилось для Гарри в какой-то почти прозрачной дымке, что ли. И было непонятно, какого… да именно, какого Мерлина, Мордреда, чёрта лысого или профессора Снэйпа он делал то, что делал?

— Что вы здесь делаете, мистер Уизли? — напустилась на Рона Макгонагалл. — Я же приказала сидеть всем в гостиных факультетов. И зачем вы привели сюда этого… профессора?

— Потому что он у нас герой. Вот пусть и делает то, что умеет лучше всего, — пробормотал Рон в ответ. Кстати, взгляд у Рона был в этот момент… абсолютно бессмысленным. И, вот тут-то Гарри что-то и «приложило». Именно с этого момента он стал видеть окружающее словно через пелену.

— Право пойти первым принадлежит вам, профессор — сказал Рон и толкнул Локхарта в проход. Затем, неожиданно, он схватил за мантию Гарри и они тоже полетели вниз. Хорошо ещё, что приземлились они на Локхарта. А дальше Гарри сделал то, что сделал бы любой нормальный пацан на его месте. Он встал и «зарядил» Рону прямо в глаз, кулаком, от всей души.

— Какого Мордреда ты творишь, Рон!.. — начал орать Гарри, но тут, как говорится, «слово перешло» к Локхарту. Он умудрился вскочить и выхватить у Рона его палочку.

— Ну, вот и всё, мальчики, — издевательски улыбаясь произнес профессор, направив на них палочку Рона, — конец приключению. Обливиэйт.

Гарри, к счастью для него, успел отбежать в тоннель. А волшебная палочка Рона, почему-то, взорвалась с мощью хорошей гранаты.

С потолка туннеля начали рушиться громадные глыбы. В мгновение ока перед ним вырос каменный завал, отрезавший его от остальных.

— Эй, там, — закричал Гарри, — есть кто живой?

— Это я, Рон, — донеслось в ответ, — я в порядке.

— Что это было, Рон? — опять закричал Гарри.

— А это моя волшебная палочка. Помнишь, когда мы врезались в Драчливую иву, она тогда повредилась. А сейчас, когда падали, видимо окончательно доломалась. Кстати, Локхарта здорово шибануло.

— Жаль, что только Локхарта, — подумалось Гарри.

А Рон, меж тем, продолжил:

— Гарри, раз уж ты там, то посмотри, что там с Джинни.

— А Джинни-то тут при чем?

— Так ведь это её наследник утащил в Тайную комнату.

— Ладно, сейчас гляну.

И Гарри отправился дальше по коридору. А самое интересное в данном случае было то, что он даже не задумался, зачем он вообще идет её искать и, что он будет делать когда её найдет. Да и найденный по дороге гигантский змеиный выползок ничего не всколыхнул в его разуме. Он двигался вперёд. Пока не дошел до гладкой стены на которой были вырезаны свившиеся в кольца змеи. А вместо глаз у них были огромные драгоценные камни зелёного цвета. Гарри посмотрел на змей и вновь прошипел:

— Откройся.

В стене появилась щель, расширилась и Гарри двинулся дальше. Только в этот раз перед ним был не тоннель, а простирался огромный зал. Потолок зала поддерживали многочисленные, увитые змеями, колонны. А в конце зала, у его задней стены стояла гигантская статуя. Гарри окинул ее взглядом и у ее основания он увидел чьё-то маленькое тельце.

— А это, наверное, Джинни, — подумал Гарри и бегом бросился вперед. И точно, это оказалась она. Со стороны казалось, что она просто спит.

— Вставай, Джинни, — начал тормошить ее Гарри, — нужно убираться отсюда. А то здесь становится… несколько неуютно.

— Она не очнётся, — произнес чей-то тихий голос.

Разумеется, услышав его, Гарри обернулся и увидел высокого, темноволосого юношу. Тот стоял, прислонившись к ближайшей колонне, и наблюдал за ним. Контуры его фигуры были странно расплывчаты. Впрочем, Гарри, и так смотревший на всё словно сквозь пелену, видел его как сквозь мутноватое стекло. Но, тем не менее, он узнал его. Ошибиться было почти невозможно:

— Том Риддл, — полувопросительно, полуутвердительно произнес Гарри. И продолжил, после того как Том кивнул в ответ, — а я Гарри Поттер. Ладно, Том. Приятно было с тобой познакомиться, всё такое, но нам пожалуй пора.

— Нет, нет, Гарри, — улыбаясь ответил Том, — куда же ты так торопишься. Ты что, даже не хочешь узнать почему девочка не сможет очнуться?

— И, почему же?

— Дневник, — пояснил Риддл. — Мой дневник. Малышка Джинни писала в нём много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Джинни изливала душу, которая, как раз, и была мне нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые потаённые секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Поэтому, скоро я стану совсем живым.

— Бред какой-то, — подумал Гарри, а вслух добавил, — всё это, безусловно, очень и очень интересно, Том, но мы все же пойдем. Дела, знаешь ли, не стоят на месте. Да и василиск тут где-то ползает.

— Никуда вы не пойдете, — разозлился Том и зашипел на парселтанге.

— Ответь мне, Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки, — зашипел Том.

Челюсть статуи опустилась, открылся тоннель и послышалось, как что-то большое ползёт по нему. А Гарри вновь повернулся к Джинни, присел перед ней на корточки, опять потряс её, якобы, чтобы разбудить, а сам в это время прихватил дневник и спрятал его в кармане мантии. Зачем? Он и сам не понял. Просто почувствовал, что так будет правильно. А затем, чтобы отвлечь внимание Тома и еще потому что ему вдруг стало любопытно, он спросил:

— Ты чего это собираешься делать, Том?

— Как, что? Натравить на тебя василиска, конечно.

— Хм-м. Странно. Я-то тебе когда успел «насолить»? На меня-то, вроде как, Волдеморт охотился? — Гарри понимал, что сейчас, скорее всего, его жизнь оборвется, но вот любопытство было сильнее его. Да и сдаваться так просто он не собирался.

— Волдеморт! — воскликнул Том. — Глупец, ты так и не понял, что Волдеморт это моё прошлое, настоящее и будущее. А теперь беги, спасайся если сможешь.

И Том захохотал, как сумасшедший. Но Гарри, собравшийся убегать, вдруг услышал в своей голове голос:

— Ну, наконец-то. Слава богу еще один змееуст. Ну-ка, надень-ка мне на ядовитый клык этот дневничок.

— Э-э-э-э… — Гарри не сразу понял кто к нему обратился. Поэтому уточнил. — Простите, а вы кто?

— Кто? Кто? Василиск, конечно, не видишь что ли?

— И вы не собираетесь меня убивать?

— А зачем мне это? Ты давай, не разговаривай, а дневник уничтожь. А то, «задолбал» меня этот наследничек.

Так что, Гарри не стал медлить раз предлагают. И как только василиск подполз к нему, и слегка приоткрыл пасть, он тут же насадил на его клык дневник Тома. После чего, сразу же, по ушам ударил долгий, продирающий до мозга костей вопль Риддла. Из дневника потоком хлынули чернила и по рукам Гарри потекли целые ручьи, заливая пол. Тома корчило и выворачивало, а потом… Потом он сгинул.

Гарри аккуратно снял с клыка остатки дневника и, почему-то, снова положил их в карман. И, отошёл на пару шагов. Но, василиск опять приблизил к нему свою голову и обследовал его языком. Гарри захихикал.

— Ты, чего? — удивился василиск. Теперь он шипел в голос. И как у него получилось выразить удивление своим шипением было непонятно. Но, Гарри готов был поклясться чем угодно, что именно удивление оно и выражало.

— Щекотно, — еще раз хихикнул Гарри, — а что теперь, уважаемый… э-э-э… как к вам обращаться? Имя-то у вас есть?

— Имя-то у меня есть, но очень уж оно заумное, даже на парселтанге, прошипел в ответ змей. — Так что, зови меня просто, Бэйзил.

— Бэйзил? — переспросил удивленный Гарри. Ну ещё бы ему было не удивиться, когда тысячелетний змей предлагает звать его вот так, по-простому. Тут у кого угодно голова кругом пойдёт.

— Ну, хорошо. Бэйзил, так Бэйзил, — согласился наконец Гарри, — так что теперь будет? И, кстати, а почему вы не стали выполнять приказ Тома, ведь он же кричал что бы вы меня убили? Я хорошо это слышал.

— Да потому, что этот идиот разорвал свою душу и теперь не может считаться истинным наследником Салазара. Как и приказывать мне. И это только, во-первых. А, во-вторых, я не убиваю учеников.

— А как же Миртл? — спросил Гарри.

— А кто это?

Гарри объяснил, а василиск задумался, ненадолго, и прошипел, что с той смертью до сих пор очень много непонятного. Так что, вполне возможно, что не сильно-то он и виноват.

— А почему вы тогда подчинялись Тому и нападали на учеников? — задал Гарри новый вопрос.

— Во-первых, я не подчинялся, — последовало разъяснение, — а делал вид, что подчиняюсь. И, потом, я ведь никого не убил. Они только оцепенели. И, во-вторых, мне было интересно поползать по школе, посмотреть, как тут стало и что изменилось. Ну, и еще, я развлекался.

— Э-э-э… Развлекались??? — пораженный Гарри уцепился за волосы и привел их в творческий беспорядок. А потом немного подумал и сказал, — Хм-м, знаете, уважаемый Бэйзил, что бы понять, что вы всего лишь развлекались, нужно, наверное, самому быть змеей. Н-да.

Затем, прежде чем продолжить разговор Гарри еще немного подумал и спросил:

— Ну, хорошо, развлеклись и ладно, а с нами-то что теперь будет?

— Да, ничего́, — ответил ему Бэйзил. — Заберешь эту предательницу и отправишься обратно. Я бы её, конечно сожрал её, но, вижу, что ты пока морально не готов к такому решению вопроса.

— Но, почему она предательница? — спросил Гарри. — Ведь это же просто обзывательство.

— А вот и нет, — на сей раз в шипении Бэйзила слышалась злость. — Не обзывательство это. Кто-то из её не очень далеких предков совершил самое гнусное предательство. Он или она предали свою семью. Поэтому и предатели. Забирай её и можете уходить. Эх, жаль, что куснуть тебя нельзя.

И как только он это... прошипел, тут же раздалось хлопанье птичьих крыльев. Откуда-то сверху. Гарри поднял голову и увидел как с вершины ближайшей колонны слетел… феникс Дамблдора. Змей тоже увидел феникса и… обрадовался.

— О как славно! — прошипел он, — теперь-то тебя точно можно будет куснуть.

— А может не надо? — Гарри вдруг стало страшно.

— Да не бойся ты, — Бэйзил «отмахнулся» от Гарри и обратился к фениксу.

— Здорово, Птиц, — зашипел он, — как же давно мы не виделись.

— Привет, Змеюка, как поживаешь? — феникс запел в ответ и Гарри мог поклясться, что понимает его пение.

— Э-э-э… А вы что, знакомы, что ли? — казалось бы, что Гарри сегодня больше ничего не удивит, но, он опять удивился. Ведь фениксы вроде бы не ладили с василисками. И, тем не менее, вот они, не воюют, а болтают, как две кумушки.

— Ну, конечно знакомы, — на этот раз ответил Фоукс. — Бэйзил был фамилиаром Сала, а я — Рика. Так чего бы нам не познакомиться.

— Сала? Рика?

— Ну, Салазара и Годрика, что тут непонятного-то?

— Ну, конечно, чего тут непонятного-то? — Гарри опять хихикнул. Салазар и Годрик, основатели школы и небожители, ну, по меркам самого Гарри, оказывается всего лишь Сал и Рик.

— Да, кстати, — пропел Фоукс, — я слышал как Бэйзил предлагал тебя куснуть. Моё мнение такое будет. Соглашайся.

И они, василиск и феникс, стали вдвоем наперебой убеждать Гарри в необходимости данного шага. Плюсы от него были, несомненные. Тут и увеличение уровня магической силы, и иммунитет к ядам и всяким хитрым зельям, которые вроде бы и не яды, но навредить могут так, что… мама не горюй. Всякие там амортенции и прочие зелья вражды и дружбы. И ещё кое-что.

Но, самое главное, а это и Фоукс, и Бэйзил обещали с полной уверенностью, у Гарри исчезнет, со временем, ментальный паразит. А еще, Бэйзил станет фамилиаром Гарри, и он, благодаря этому, сможет установить связь с замком. Со временем, конечно.

— Стоп, — Гарри прервал словоизлияния своих собеседников, — ментальный паразит, говорите? Вообще-то, Дамблдор говорил, что пытаясь меня убить Волдеморт передал мне часть своих сил. Кстати, отсюда и мой парселтанг.

— А, вот, это чистейшей воды вранье, — сообщил ему василиск. — Парселтанг у тебя появился как вира. За попытку твоего убийства. Он уже никуда не денется. И дети твои теперь будут говорить со змеями.

— Ну, понятно. А что это за паразит такой?

— Осколок томовской души, — охотно пояснил он дальше. — Помнишь, я сказал, что этот идиот разорвал свою душу на части? Так вот, это такой осколок и есть. Только он какой-то хиленький. Случайно наверное откололся.

В общем, Гарри согласился и Бэйзил цапнул его клыком за руку. Последнее, что он услышал, перед тем как погрузиться во тьму, были его слова:

— Давай Фоукс, строго по моей команде.

А дальше, после кратковременного пребывания во тьме, оказался Гарри в каком-то месте. Правда, толком там ничего рассмотреть не успел. Увидел только… ребёнка, наверное. Это было маленькое, человекообразное, очень уродливое существо, которое стонало и скулило. И было видно, что его корёжит от боли. А затем Гарри «утащило» обратно и он очнулся в своем теле.

После чего, они втроем: Гарри, Фоукс и Бэйзил, придумали легенду. Ну, надо же будет Гарри что-то рассказать там, наверху, когда его начнут расспрашивать. Тут, очень кстати, пришлось то, что Фокс притащил с собой шляпу Годрика. Внутри шляпы было расширенное пространство и там хранился меч самого Гриффиндора. Фоукс предложил Гарри попробовать его извлечь и у Гарри это получилось.

— Да, — на сей раз удивляться пришлось Фоуксу, — не ожидал, если честно. Эта железяка так просто в чужие руки не дается. Впрочем, давай-ка, Бэйзил, капни на него ядом.

Змей накапал ядом на клинок, яд впитался и Гарри, со всеми мерами предосторожности, поместил его обратно в шляпу. Фоукс подхватив шляпу и улетел, а Гарри ещё рассказал Бэйзилу про предполагаемую колонию пауков в Запретном лесу. Этому известию Бэйзил откровенно порадовался.

А потом Гарри привел в чувство Джинни и они отправились обратно. Джинни, по дороге, плакала и оправдывалась, но, Гарри её не слушал. Ему было все ещё не очень хорошо, после укуса василиска. Так что, он больше был сосредоточен на том, чтобы дойти обратно и не свалиться где-нибудь по пути.

А с той стороны завала уже во всю пытались орудовать авроры, вот только строить — не ломать. Не обладали они нужными навыками и удалить завал у них не получилось. А может и особого желания не было. Но, узкий лаз они через завал проделали. Так что, когда Гарри и Джинни вывалились из него, их подхватили и доставили наверх. Только не в больничное крыло, как этого ожидал Гарри, а в кабинет профессора Макгонагалл.

В котором Гарри увидел родителей Джинни и Рона, самого Рона и… Дамблдора. Который стоял у камина и улыбался. И именно эта улыбка Гарри разозлила. Да, что там разозлила. Взбесила она его.

— Вот скотина! — мысленно выругался Гарри. — Стоит тут, улыбается. Козёл бородатый.

Хорошо, что в этот момент в кабинет влетел Фоукс и опустился Дамблдору на плечо. А затем посмотрел на Гарри и подмигнул ему пару раз. И Гарри успокоился.

— Вы спасли её! Спасли! Как вы это сумели? — причитала миссис Уизли.

— Да, нам всем очень бы хотелось это узнать, — произнесла профессор Макгонагалл утратившим обычную твердость голосом.

— А мне, — ответил Гарри, — прежде всего хотелось бы, что бы я оказался в больничном крыле и получил медицинскую помощь от мадам Помфри. Но, кое-что я вам сейчас всё-таки расскажу.

— Вот это, — он выложил остатки дневника на стол Макгонагалл, за который уже успел усесться Дамблдор, — причина одержимости Джинни. Дневник некого Тома Марволо Риддла.

И пока все охали и ахали вокруг Джинни и ругали её за то, что она пользуется незнакомыми предметами, а её ведь предупреждали, Гарри начал тихонько выбраться из кабинета. Чтобы потом отправился в больничное крыло. И, это ему удалось.

Не то, чтобы Гарри так сильно сейчас нуждался во врачебной помощи. Слабость-то, которую он испытывал после укуса, почти прошла. Но, видеть сейчас всех остальных, рассказывать о том что произошло в Тайной комнате, отвечать на чьи-то глупые вопросы ему не хотелось. К тому же в больничном крыле все ещё была Гермиона и это «перевешивало» все остальное.

Поэтому, удрал от них, от всех Гарри. Хоть и понимал, что без расспросов дело не закончится. Впрочем, ему, видимо, пошли навстречу, когда он про больничное крыло упомянул. Поэтому в тот день его так и не побеспокоили. Лишь на следующий день Гарри забрала Макгонагалл и и отвела его в кабинет к Дамблдору. В котором уже находились другие деканы и Гарри рассказал им придуманную накануне историю. Про Тома Риддла, василиска и феникса. И о том, как ему, вдвоем с Фоуксом, конечно, удалось отбиться от василиска, используя меч Годрика, и о том, что раненый василиск куда-то уполз. И про то, что сам он был ранен и выжил только благодаря слезам феникса. И, ещё, про то, что лезвие меча напиталось ядом.

Сомнение, впрочем, как и всегда, выразил Снэйп:

— Что, — начал он, — меч самого Гриффиндора и василиск самого Слизерина?! В жизни своей не слышал более нелепого вранья.

Разумеется, Гарри не стал ничего ему доказывать, тем более что это было бесполезно. Вместо этого он подошел к шкафу на котором обычно коротала свое время шляпа. А потом, с её разрешения, конечно, снял её со шкафа и подошел к столу, за которым сидели деканы.

— Значит, никогда не слышали, профессор? — Гарри посмотрел на Снэйпа с иронией, — а что вы скажете насчет этого?

Гарри вытащил из шляпы меч и… ему показалось, что меч ухмыльнулся.

— Да что там у них, у основателей? Все артефакты разумные что ли? — успел подумать Гарри, прежде чем меч сам «крутанул восьмерку», а потом застыл, едва не касаясь острием шеи Снэйпа.

— Вы, можете, конечно, рискнуть и порезаться об этот… ножичек, — тут Гарри мысленно попросил у меча прощения, — вот только я не знаю как долго вы после этого проживете. Фоукс, ты же не будешь плакать над порезом этого… профессора?

А затем он снова спрятал меч в шляпу и вернул её на место.

После этого Дамблдор отпустив деканов, стал убеждать Гарри в том, на каникулах ему опять нужно вернуться к родственникам. Кстати, сам Гарри этот вопрос не затрагивал.

Правда, слишком долго Дамблдор поговорить не успел. Потому что в кабинет ворвался Люциус Малфой. В сопровождении домовика по имени Добби. Того самого, который периодически «спасал» Гарри весь этот год.

— Как это понимать, Дамблдор? — Люциус буквально «сверлил» директора своим взглядом, — вас отстранили, но вы, как я вижу, пренебрегли мнением совета. И посмели вернуться в Хогвартс.

— А понимать это, следует так, любезный мой Люциус, — Дамблдор вновь изображал из себя доброго дедушку огорченного поведением внуков, — что моё отстранение было временным. Время это закончилось и попечители попросили меня вернуться.

— И почему же я, как глава попечительского совета об этом ничего не знаю?

— А потому, что вы Люциус, больше не его глава. Да и в самом совете, тоже, больше не состоите.

— Да вы успокойтесь, Люциус, — вступил в разговор Гарри, — подумаешь из совета "выперли". Тут у вас проблема посерьезней образовалась.

После этих слов на Гарри уставились три пары глаз. Малфой смотрел с удивлением, Дамблдор — с интересом, а Добби — с вниманием.

— И что же это за проблема, мистер Поттер? — иронично спросил Малфой.

— А, вот это, — Гарри взял в руку и показал Люциусу то, что осталось от дневника. По счастливой случайности оказавшееся на директорском столе.

— Первый раз вижу, — тон Малфоя стал еще более ироничным.

— Разумеется, — ответил Гарри, — вот только все мы знаем о том, что вы знаете о том, что мы знаем. Так что, на вашем месте я бы присматривал за своей спиной. А то Артур Уизли, при всей его безалаберности, за детей и «порвать» может. Но, пока он ещё не в курсе, то мы можем… заключить сделку.

Малфой немного помолчал, а затем… расхохотался.

— И, после того что я сейчас услышал, мой сын называет вас гриффиндурком? Да вам самое место на Слизерине.

— Так ведь шляпа мне предлагала.

А дальше события слегка «закрутились». Дамблдор взывал, почему-то, к совести, Малфой смеялся, а Добби выжидал. Но, в результате, всё закончилось мирно. Малфой отправился к Снэйпу, видимо, чтобы «пропустить» стаканчик и снять стресс, Дамблдор остался в кабинете, ему ещё нужно было поработать с документами, а у Добби появился новый хозяин. Великий и непревзойденный волшебник, добрейшей души маг и победитель всех Тёмных и не очень лордов и, просто хороший парень. Гарри Поттер, сэр.

А Гарри выйдя из кабинета Дамблдора, отправил Добби, по совету самого Добби, на хогвартскую кухню, а сам со всех ног помчался в больничное крыло. Зелье из мандрагор было наконец готово и поэтому Гарри несся к Гермионе. Их длительное ожидание завершилось и он надеялся увидеть её уже не окаменевшей. И поговорить с ней нормальным, ну, в смысле человеческим языком.

А вечером, как обычно перед каникулами, состоялся пир посвященный окончанию учебного года. Первое место опять должен был занять Слизерин, но Дамблдор снова подкинул баллов Гриффиндору. И, первое место снова занял «львиный» факультет. Гриффиндорцы радовались, а Гарри вдруг подумал, что баллы-то, как и в прошлом году, присуждены не за учебу, а за какие-то непонятные, «левые» делишки. И, пожалуй впервые, посочувствовал слизеринцам.

Впрочем, все эти баллы и место факультета в школьном соревновании как-то вдруг перестали его заботить. Школа-то рано или поздно будет закончена и никого не будет волновать сколько ты заработал во время учёбы этих самых баллов.

Гораздо больше его озаботила связь, образовавшаяся у него и Гермионы. Нет, против-то он не был. Но вот, слова мадам Помфри о том, что всё не так просто, повисли над ним «дамокловым мечом». И Гарри пытался понять, во что же это все «выльется».

А узнал он об этом так.

В больничное крыло Гарри успел вовремя. Там как раз начиналась «разморозка» пострадавших. И, у каждого это происходило немного по своему. Например, кошка Филча миссис Норрис, после того как ожила, ещё некоторое время лежала на кровати и недоумённо пялилась на окружающих. А вот Джастин Финч-Флетчли, как только очнулся и увидел в больничном крыле Гарри, подскочил как ужаленный и умчался прочь.

Наконец дошла очередь и до Гермионы. И как только она пришла в себя, то тут же, безошибочно, повернула голову в сторону Поттера.

— Гарри, — улыбнулась она счастливо, — я так и знала, что ты тут. Мне подсказало твое нетерпение. Я его почувствовала. Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что не бросил тут в одиночестве. За то, что был со мной каждую свободную минуту. За то, что поддерживал, и разговаривал со мной.

— То, что вы смогли слышать, а тем более общаться с мистером Поттером в вашем состоянии, мисс Грэйнджер, это самое настоящее волшебство. Которое называется парселтанг, — включилась в разговор мадам Помфри. — В связи с чем рекомендую вам на каникулах поговорить с родителями и отправиться во Францию.

— А зачем, мадам Помфри? Со мной же, вроде, теперь всё нормально, — уточнила Гермиона.

— Нормально-то, нормально. Но, вот эта ментальная связь, которая у вас образовалась… Н-да. Не смогу я этого объяснить. Знаний не хватает. И чем она обернется для вас двоих, я даже не представляю. Просто, если вы начали чувствовать эмоции друг друга, то и эмоции окружающих вы тоже можете почувствовать.

Тут мадам Помфри прервалась, чтобы взять перо и пергамент, а затем продолжила:

— Поэтому сейчас я напишу вам письмо, а в Париже, если вы там окажетесь, обратитесь в их госпиталь имени Святого Франциска Клавье, к мэтру Жану Бетанкуру.

— А почему именно к нему? — спросила Гермиона.

— Потому что, мисс Грэйнджер, он, в своё время, десять лет прожил в Индии и общался со змееустами. Да и менталист не из последних.

— Ладно, отдыхайте, — мадам Помфри закончила письмо, — а обо все остальном поговорим после каникул. Когда освоитесь в своем новом состоянии.

Разумеется, от этого предложения отказываться они не стали. И Гарри, подхватив под локоток Гермиону, утащил её на берег Черного озера. В укромное местечко. Там он вызвал Добби и попросил его организовать им небольшой пикник. Гермиона разумеется, начала уточнять, кто такие домовики и не является ли их положение в магмире рабством. Но, Добби быстро ей все пояснил:

— Мисси Грэйнджи, Гарри Поттера, сэра, — рассказывая, Добби даже поднял вверх указательный палец своей правой лапки, — никакое это не рабство. Просто, каждый должен заниматься своим делом. Маги — делами магическими, а домовики — домовиковскими. Помните, вы же не возражали, в детстве, когда родители вытирали вам нос или завязывали шнурки? А тут ситуация такая же.

— А зарплата — Гермиона продолжала уточнять, — выходные, отпуск?

— Так нам хозяева и платят. Своей магией. А всё остальное нам не нужно, мы не люди, у нас свои ценности.

Наконец её вопросы к Добби закончились и Гарри стал рассказывать о том, что с ним произошло за время, пока Гермиона была «выключена» из жизни. А ещё пообещал после каникул поближе познакомить её с Бэйзилом. И, если получится, то и с Фоуксом.

Тем временем в кабинете директора тоже состоялся разговор. Дамблдор вызвал Снэйпа и поинтересовался:

— Скажи-ка мне, Северус, какое ты сегодня испытал ощущение, когда слушал рассказ юного Гарри?

— Даже не знаю, что сказать. Я просто не могу полностью поверить в то, что рассказывал Поттер. Как вы считаете, Альбус, он нам не наврал?

— Да нет, не наврал. Ну, по крайней мере про Тайную комнату. Это и Фоукс подтвердил. Но, вот чувствую я, что правду они нам рассказали не всю, а только ту, которую они хотели, чтобы мы услышали.

— Они? — уточнил Снэйп.

— Да, они. Поттер и Фоукс.

— Но Фоукс же ваш фамилиар? Как так-то?

— Фамилиар-то он фамилиар, но… — пояснил свою точку зрения Дамблодр. — Знаешь, Северус, иногда, пусть и очень редко, но возникает у меня чувство, что он только позволяет мне считать его своим фамилиаром.

Маги на некоторое время замолчали, занявшись поглощением великолепного чая, который всегда был в запасах у Альбуса. А затем Дамблдор продолжил:

— И самое прискорбное знаешь что, Северус? Что юный Гарри больше не «читается».

— Да, я тоже это заметил. И, что мне совершенно непонятно, как такое возможно. Ведь, вот, же он, Поттер. Сидит перед нами и эмоции его ощущаются. А вот дальше… пустота.

— И у меня тоже самое. Впрочем, ладно. План этого года выполнен, а в следующем, если понадобится, мы подправим. Кстати, Люциус тебе рассказал, как Поттер его облапошил? И ведь как мастерски все обыграл, засранец.

— Мне тут одно непонятно, — Снэйп, собравшийся было уходить и даже привставший с кресла, вновь присел, — я не стал интересоваться у Люциуса, а он не уточнил. Он, что действительно так испугался Артура Уизли?

— Это потому, что ты не знаешь Артура также хорошо как я. Он, конечно человек мягкий и подкаблучник, но поверь мне на слово, Северус, лучше его не провоцировать. «Попрёт» вперед как громамонт, сметая по пути все препятствия.

— Ну и что? — все еще не мог понять Снэйп, — Ну, «попрёт», ну что-нибудь «сломает»… Так ведь, Люциус-то, имеет опыт как останавливать таких "громамонтов"... Уж, простите за откровенность, но выпустить где-нибудь, где никто не видит Аваду в Артура ему раз плюнуть.

— А то, что разговор состоялся в моём присутствии, Северус, — пояснил Альбус, — и я, как Верховный чародей Визенгамота, не смогу остаться в стороне. Так что, понятно будет, в случае чего, что Люциус тут замешан. И у него уже не получится сослаться на Империо.

— Н-да, — согласился по поводу Поттера Снэйп, — действительно… засранец.

Впрочем, ни Гарри, ни Гермиона этот разговор не слышали. Да даже если бы и услышали, то не заинтересовал бы он их. А заинтересовало их, что в поезде, с ними, наконец случилось то, о чём невнятно намекала мадам Помфри. Про то, что они могут почувствовать эмоции других людей. И, что пока, конечно, это были ещё только отголоски, что ли. Скорее даже, это было, как… как раскат грома, громыхнувшего где-то там, далеко, на другом краю Британии. То есть, там громыхнуло так, что аж стекла в домах повылетали, а тут — всего лишь едва слышный шёпот.

Но, чувствовать они уже начали. А ещё компанию, в купе, помимо Рона им составил Невилл Лонгботтом. И они обратили внимание, что с Невиллом им комфортно, а вот с Роном как-то, теперь, не очень.

Пока, конечно, всё это было в стадии… зарождения, наверное. И что с этим делать они не знали. Гарри даже расстроился. Получалось, если порассуждать, что он непроизвольно втянул в это Гермиону. Как бы, не предоставив ей выбора. Но Гермиона его успокоила.

— Даже не вздумай себя в чём-то винить, — она отрицательно покачала у него перед носом пальцем, — я всё равно ни о чем не жалею. И, очень рада, что так произошло.

— Это вы о чём? — не понял Рон.

— О моем окаменении. Я ведь всё слышала, только ответить не могла. Знаешь, как одиноко было бы лежать там, если бы Гарри не приходил, и не разговаривал бы со мной?

А по приезду к родственничкам, Гарри всё-таки осуществил задуманное. Он прихватил из Запретного леса змеючку. Молодую, чтобы ей легче было перенести отсутствие магического фона Запретного леса. Да и не собирался Гарри оставлять её на все каникулы.

В общем, когда дядя попытался заставить его занести школьный сундук в чулан, он вытащил из-за пазухи змейку, склонил к ней голову и, они стали друг другу шипеть. А когда они с ней поговорили, то поднял он голову, посмотрел на дрожащих от ужаса родственничков и, наконец, перешёл на английский язык.

— Что ты говоришь? — спросил он, поглядывая то на змейку, то на родню. — А-а-а, ты хочешь их укусить и сожрать. А у тебя получится? Смотри какие они большие. Что, что? Не сожрать, а только покусать. Ну, тогда ладно. Но, давай мы всё же договоримся, если они ведут себя мирно, то и кусать их ты не будешь.

— Кстати, дядя, тётя, Дадлик, — Гарри обратился уже непосредственно к семейству Дарсли, — если вы будете вести себя хорошо, то я, перед моим днем рождения, вас покину. Возможно, что и до конца каникул. Или может мне всё-таки подольше у вас задержаться?

— Нет, уж, — замахал руками Вернон, — не надо у нас задерживаться. Считай, что мы договорились.

Так что, школьный сундук Гарри оказался в самой маленькой спальне. А там, как чертик из табакерки, из него выскочил Добби и пару раз щелкнув пальцами навел в комнате порядок.

— Эй, эй, Добби, подожди, ты чего это делаешь-то?- забеспокоился Гарри. — Хочешь, что бы мне опять предупреждение из министерства прислали?! — возмутился Гарри.

— Пусть Гарри Поттер, сэр, не волнуется. Никто ничего ему не пришлет.

— А в прошлом году, что было?

Тут Добби начал проявлять стеснительность. Смотреть в пол, шаркать ножкой, крутить своё ухо и примериваться к настольной лампе.

— Стоять, — скомандовал Гарри, прекрасно понимая что сейчас может произойти, — себя не наказывать, отвечать на вопрос.

— В прошлом году Добби подделал магию волшебной палочки Гарри Поттера, сэра.

— Вы, что и это умеете? — удивился Гарри.

— Нет, так умеет только Добби. И ещё умели его предки, — пояснил домовик.

— Хм-м… родовой дар у домовиков. Первый раз о таком слышу. Впрочем, что я о вас, о домовиках знаю?

Так прошло примерно три с половиной недели, а затем Гарри, как и обещал, покинул Литтл Уингинг. Кстати, за это время Хедвиг, сова Гарри, смогла наконец хорошо размять свои крылья. Всё-таки во Францию был путь неблизкий. А ближе к концу пребывания Грэйнджеров в отпуске, Гермиона прислала Гарри блокнот с протеевыми чарами. Так что, дата их встречи была оговорена уже письменно.

Дарсли распространили слух, что Гарри на остаток лета едет в лагерь для трудных подростков и вопросов ни у кого не возникло. А Гарри отправился к Грэйнджерам. По предварительной договоренности, конечно. И только когда он увидел Гермиону, то понял как же сильно по ней соскучился.

Обнялись они сразу, при встрече. И казалось, что никакая сила в мире не способна оторвать их друг от друга. А чувствовали они... Тут, наверное правильно было бы сравнить их с теми кто испытывал длительную жажду. Когда после этого пьешь и не можешь напиться.

Хватило, правда, вежливого покашливания от родителей Гермионы.

— А вам не рановато так проявлять чувства, молодые люди? — спросила миссис Грэйнджер.

— Ну, — Гарри покраснел, — вы же понимаете, что у нас особый случай. Надеюсь Гермиона вам все рассказала?

— Разве что, в общих чертах, — сообщил мистер Грэйнджер.

— Н-да, — Гарри взлохматил по привычке макушку. — Тогда, пожалуй, нам нужно серьезно поговорить.

В общем, Гарри остался у Грэйнджеров. А ещё они с Гермионой посовещались и рассказали её родителям обо всем произошедшем в школе. И, разумеется, попросили совета в том, что им делать. На что, Дэн и Эмма, так звали родителей Гермионы, переглянулись и взяли тайм-аут. Нужно было обдумать то, что они услышали. Тем более, что не был Дэн простым стоматологом. Довелось ему в свое время и с автоматом побегать, и с парашютом попрыгать.

Правда, был он больше по медицинскому обеспечению, но и пострелять ему тоже довелось. К тому же, примерно процентов сорок их клиентов, сейчас составляли бывшие сослуживцы Дэна. И были среди них не только боевики, но и оперативники.

А Эмма всегда хорошо умела анализировать. В этом Гермиона пошла в неё. В общем, родители у Гермионы были людьми имеющими немалый жизненный опыт и, вполне, могли дать разумный совет. Так что, посоветоваться с кем было.

А, пока Дэн и Эмма занимались обдумыванием, Гарри с Гермионой обсудили то, что рассказал и, что порекомендовал им мэтр Бетанкур. Пообщалась таки с ним Гермиона когда они были во Франции и, вот, что выяснилось.

Оказалось, что парселтанг, это прежде всего язык не змеиный. Точнее не совсем змеиный. Вообще-то это был язык нагов. Были когда-то в Индии такие магические существа, выглядевшие как гибрид змей и людей. Снизу, вместо ног, у них был змеиный хвост, а выше было все почти как у людей. Но они, как и легендарные сидхе, жившие когда-то в Ирландии и Шотландии, тоже ушли в какой-то свой собственный мир.

И, разумеется, как и сиды, так ещё сидхе называли, в связь с людьми вступали очень и очень редко. Поэтому их, таких... гибридов, как и потомков людей и сидхе, было очень и очень мало. А ещё, судя по всему, наги были ментально одаренными существами. И они превосходили людей в этом плане. И, наверное, поэтому на таких людей, потомков нагов, не оказывало никакого влияния ментальное воздействие человеческих волшебников.

То есть, не действовали на них всякие там Конфундусы, Империо и Обливиэйты. Да и легилиментить их было невозможно. Но, про это мэтр Жан рассказывал Гермионе постоянно используя в разговоре слова: «Вполне возможно», «Если допустить» и «Я предполагаю». А вот, про случившееся с Гарри и Гермионой он сказать вообще ничего не смог. Не было у него ни предположений, ни догадок.

И даже в том, что поведал мэтр Бетанкур было множество противоречий и логических несостыковок. А единственное, что он посоветовал дельного, так это поискать артефакты снижающие силу воздействия окружающего эмоционального фона.

В общем, Гарри и Гермиона решили пока отложить этот вопрос на будущее, а сами отправились на Диагон Аллею, за учебниками. Не дожидаясь писем из Хогвартса. Единственный учебник, с которым они повременили, был по ЗОТИ. А «Чудовищную книгу о чудовищах» присланную Хагридом, как подарок на день рождения Гарри, они решили Гермионе не покупать.

А ещё у Гермионы появился кот. Не прямо сейчас , конечно. А когда они с за новыми учебниками отправились. Ну, как кот? Вообще-то, это был полукниззл по имени Косолапус. Но имя Косолапус, для этой наглой рыжей морды, имеющей размеры чуть поболее, чем у взрослого мейн-куна, не подходило вообще. Поэтому ребята посовещались и решили, что имя его будет Живоглот, оно ему больше соответствовало.

Помимо этого, Гарри и Гермиона, с их слегка повышенным уровнем чувствительности, ощущали, что помимо интеллекта присущего книззлам, он ещё и очень своенравен. И не позволит он кому угодно тискать и гладить себя. Не зря же он столько лет просидел в зоомагазине.

Ну, и, разумеется, Гарри сравнивал. И после некоторого времени проведенного у Грэйнджеров, семья Уизли, до этого занимавшая первое место на его «пьедестале почета», вынуждена была потесниться. Нет, Уизли тоже, конечно были неплохой семьей, но… . Всё-таки были они слишком… бесцеремонными, наверное. И навязчивыми. Даже когда Гарри уединялся в туалете то и тогда, кто-нибудь обязательно дежурил за дверью. Ну, это когда он у них дома гостил. Так что, не получалось больше у Гарри любить их так же как прежде.

А еще через некоторое время, у Гарри и Гермионы состоялся разговор со старшими Грэйнджерами.

Старшие Грэйнджеры выразили согласие и, они поговорили. Обо всём. После чего родители Гермионы попросили предоставить им время на обдумывание. А то слишком уж фантастично прозвучало то что они узнали.

И, когда, наконец, старшие Грэйнджеры сочли, что они всё обдумали и пришли к соответствующим выводам, то поговорили они ещё раз. Ну, серьёзно, имеется в виду. Случилось это в тот день когда по телевизору показали беглого преступника Сириуса Блэка. Гарри, увидев которого, на какое-то время замер. А потом подхватился и убежал из гостиной, как оказалось, за альбомом с колдографиями родителей и их друзей.

— Смотри, Гермиона, — Гарри полистал альбом и указал ей на колдофото из альбома, — как считаешь, похож?

Гермиона привлекла родителей и после общего просмотра постановили, что — похож, процентов на девяносто.

— А знаете, что самое интересное? — спросил Гарри после обсуждения, — что он, помимо всего прочего, ещё и мой кузен. Полистал я на досуге справочник «Кто есть кто в магической Британии», когда вы во Франции были, и выяснил, что у меня оказывается куча родни. По отцовской линии.

— Но, почему…

— Почему меня не передали на воспитание кому-нибудь из них? Да кто же знает-то? Но, думается мне, — подвел итог Гарри, — что, наверное, есть в этом и свои плюсы. А то, попал бы в семью к кому-то типа Малфоев.

— Малфоев? — поразилась Гермиона.

— Ага, — Гарри ответил посмеиваясь, — Дракусик-то, представляешь, оказывается мой племянничек. А Уизли — кузены. И, как тебе… будущая родня?

Смеялся он, радуясь удачной, как ему показалось, шутке. Вот, захотелось ему пошутить. Чтобы немного разрядить обстановку. А то, слишком уж Дэн и Эмма были напряженными, а Дэн еще и чем-то удручённый. И, разумеется, Гарри надеялся, что Грэйнджеры посмеются вместе с ним.

Вот только чего не ожидал он, что после его немудрёной шутки, в гостиной тишина наступит. И пристальных взглядов от Дэна и Эммы. Заинтересованных и… изучающих, что ли.

И того, что Гермиона смутится и покраснеет, он тоже не ожидал. Так что, Гарри и сам смутился и покраснел, ну, когда осознал, что сказал что-то не то. Зато разрядить обстановку в гостиной ему удалось.

— Ну, ладно. — начал разговор Дэн. — Мы с Эммой рады, что ты Гарри уже сейчас задумываешься о будущем. Но, давайте, вернемся к настоящему, к тому, что актуально в данный момент. Начну, пожалуй, с хорошей новости. С магами, как вы убедились прямо сейчас, наше правительство сотрудничает, и не только.

— Интересно, почему? — не могла не спросить Гермиона. — Статут секретности же.

— А потому, дочка, что Статут принимался и подписывался не только магами, но и тогдашними правителями стран. Королями там всякими, царями и прочими султанами, шейхами и эмирами. А все потому, что у каждого уважающего себя правителя, в то время, был свой придворный маг. И не важно, назывался ли он придворным магом или просто советником, главное, что таковой имелся.

-Э-э-э.. — Гарри и Гермиона переглянулись.

При этом, почувствова себя пристыженными. Дескать, как, так-то? Они, маги и ничего об этом не знают, а родители Гермионы вроде и не маги нифига, но — знают.

— Хм-м, папа, — Гермиона задала отцу вопрос, — а как вы с мамой об этом узнали?

— Не скажу, что было просто, дочка, — ответил Дэн, — но мы справились. Среди друзей моих бывших сослуживцев отыскались знающие люди. И, если не вдаваться в технические детали, и не перечислять все звенья цепочки, по которой нам пришлось пройти, то мы смогли пообщаться с адвокатом, работающим в обеих мирах.

— А вот, дальше, — тут Дэн стал выглядеть удрученно, — хорошие новости заканчиваются.

— Простите, сэр, что вообще ничего хорошего? — задал вопрос Гарри.

— Нет, кое-что хорошее, конечно есть, но об этом попозже.

Дальше он принялся рассказывать о том, что стало им известно.

— Во-первых, что меня выводит из себя больше всего, — говорил Дэн, — что мы с твоей мамой в вашем мире никто и звать нас никак. Вот если бы были мы хотя бы сквибами, то разговор был бы другой.

Во-вторых, забрать вас из этой школы или перевести в другую не получится. Контракт с Хогвартсом составлен так хитро, что вы, не менее пяти лет, обязаны отучиться в этой школе, причем пребывая при этом в её стенах. А разрыв контракта может для вас закончиться очень плачевно, вплоть до летального исхода.

Сказав это, Дэн сделал небольшую паузу и затем продолжил:

— Так что, хотите вы того или нет, но вам на оставшееся время придется стать самыми примерными учениками, изучить Устав школы и строго его соблюдать. А также всегда иметь в виду, что у вас есть свой адвокат, о котором я только что сказал. И, разумеется, ни в коем случае не влезать в какие либо авантюры.

— Особенно, это касается тебя, Гарри, — в разговор включилась Эмма.

— А почему, особенно, меня?

— А потому, что из тебя, скорее всего, готовят террориста-самоубийцу, эдакого камикадзе… или, скорее, ассасина. По методу Старца Горы. И будут подталкивать тебя к тому, что бы в них поучаствовать. По крайней мере всё указывает на это.

— Старца Горы? — переспросили Гарри и Гермиона.

— Да, потом расскажу подробнее. Вот, сами смотрите. Сначала для тебя, Гарри, создают довольно тяжелые, почти невыносимые жизненные условия. Потом тебе открывают мир магии. Вот, как ты его воспринял?

— Ну, — Гарри подумал немного, а потом ответил, — как сказку, наверное.

— Вот именно. — продолжила Эмма. — А на каникулах тебя, всего такого героического, из сказки возвращают обратно. И тут, вступают в игру твои родственники. Которые относятся к тебе как к… э-э-э, ну в общем плохо относятся. То есть вновь переносят тебя из сказки в суровую реальность.

— Подожди, мама, — вновь включилась в разговор Гермиона, — иными словами, Гарри дают понять, что в этом мире для него всё плохо, а там, в магмире все хорошо. И, там он герой. Н-да. А ведь в мирное время-то герои никому и не нужны. И, хороший герой, это мертвый герой. Так, что ли?

— Ну, примерно так.

Тут Гарри попросил минутку на размышления. Прервав их разговор. Затем немного подумал и продолжил:

— Знаете что? — сообщил им Гарри, — что-то мне, в последнее время, не хочется отдавать жизнь за тот мир. То нам бойкот за потерю баллов объявляют, то я наследником Слизерина становлюсь. В общем, не способствуют эти события взращиванию у меня любви к магмиру. И отдавать за него жизнь мне не хочется. Особенно, в последнее время. Так что, будем посмотреть. А если ещё найдется кто-нибудь кто помочь сможет...

— Уже нашлись, — обрадовал их Дэн. — В ближайший выходной мы с вами съездим в одно место и вам под кожу вживят порталы экстренной эвакуации.

— Но, — возразила Гермиона, — из Хогвартса же нельзя аппарировать.

— Насколько я понял, эти порталы снабжены чем-то вроде пробойников пространства. В общем, какая-то хитрая разработка, — пояснил Дэн. — От тех ребят, которые не только сотрудничают с магмиром, но и держат творящееся там на контроле.

Вот такой у них состоялся разговор, через несколько дней после которого, хогвартские совы доставили ребятам списки учебников и они отправились на Диагон Аллею. Там они узнали некоторые подробности о побеге Сириуса Блэка. Оказалось, что в Азкабане, тюрьме из которой он сбежал, Блэк провел целых двенадцать лет. И сбежал он не просто так, а для того чтобы убить Гарри Поттера.

— Ну, разумеется, меня, кого же еще, — Гарри расстроился. — Нет, ну вот чего ему не сиделось-то? — возмущенно спрашивал он у Гермионы. — И ведь сбежал именно сейчас, когда нам разрешили выход в Хогсмид. Вот, попомни мои слова, Гермиона, наши профессора всё сделают, что бы меня из школы не выпускать.

Гермиона же, не стала ни в чем его разубеждать. Она, просто, затащила Гарри в кафе Фортескью и стала кормить его мороженым. А когда он успокоился, то их их нашел Рон. Сначала он похвастался полученным их семьей выигрышем в лотерею и поездкой в Египет. А потом, рассказал ещё кое-что про Сириуса Блэка.

Оказывается Блэк был крестным Гарри и, предателем. Именно за предательство семьи Поттеров он и сидел в Азкабане. Вот, только Гарри данная информация не впечатлила. Он подумал и заявил, что все это полная хрень. А потом ещё подумал и ещё добавил, что даже если и не полная, то, все равно хрень.

— Нет, — сказал Гарри Рону, — я допускаю, конечно, что всё так оно и было. Но, все равно, хрень какая-то получается. Так, что перепроверить не помешало бы.

С чем они и расстались. После чего отправились в зоомагзин, за кормом для Хедвиг. Вот там-то у Гермионы кот и появился. Он ей прямо на руки взял, да и запрыгнул.. В которого Гермиона тут же влюбилась. Да и сам Гарри не устоял перед его обаянием. В общем, купили они его. Потому что, кат-то почувствовали, что ли, что правильно это будет. И, выяснили, заодно, что кота Косолапусом зовут. Но, как уже говорилось ранее, неправильно это было для него имя. Живоглот больше подходило.

Дальше, до отъезда в школу, ничего особенного не происходило. Ребятам вживили портключи и они во всю развлекались тестируя их. Обычно они отправлялись куда-нибудь на прогулку, желательно подальше. А там найдя укромное место мысленно произносили «Грэйнджер-Хаус» и через секунду оказывались в гостиной Гермиониного дома.

А вот на Хогвартс-Экспресс они чуть не опоздали. Нет, приехали-то они заблаговременно, но на платформе 9 и 3/4, перед посадкой, их задержал министр Фадж. Он счел необходимым лично проводить Гарри и, проинструктировать его, что ли. А так же он попросил его ни в коем случае не пытаться охотится на Блэка лично. И исключить из своего распорядка посещения Хогсмида. Пока Блэка не поймают. А Гарри, в свою очередь, спросил:

— Уважаемый министр, скажите пожалуйста, а почему все убеждены, что Блэк охотится именно за мной?

— А за кем же ещё, Гарри? — вопросом на вопрос ответил министр.

— Вот и мне интересно, за кем? Нет, если бы он сказал вам об этом лично, то тогда вопрос бы отпал. Но мне кажется, почему-то, что вам он такого не говорил.

— Разумеется, не говорил, Гарри. Но охранники слышали, как в ночь перед побегом, Блэк неоднократно повторял: «Он в Хогвартсе».

— А это, как раз ничего и не доказывает, уважаемый министр. — вступила в разговор Гермиона. — Сами же понимаете, что этот самый «Он», может быть кем угодно.

— Не может такого быть. Министерство не ошибается.

— Хорошо, давайте зайдем с другой стороны, — предложила Гермиона. — Скажите, а перед его побегом не произошло чего-нибудь необычного? Например, у него мог побывать посетитель и что-то ему сообщить.

Но министр уверенно ответил, что никто его не посещал. Ну, почти. Потому что накануне была ежегодная инспекция Азкабана, которую проводил сам Фадж, лично. Которая включала в себя и осмотр тюремных камер. Разумеется с находящимися в них заключёнными. Так что видел он в от день Блэка. И единственным, что запомнилось министру, было то, что Блэк выпросил у него газету.

— А, что такого было в этой газете? Может быть в ней была какая-нибудь информация про Гарри, да ещё и с его портретом? — незамедлительно последовал вопрос от Гермионы.

— Нет, нет, мисс Грэйнджер. Никакой информации про Гарри там не было. Вот, колдофото семьи Уизли там было. Их всех вместе сфотографировали, когда те были в Египте.

Они бы и дальше расспрашивали министра, но тут паровоз дал первый гудок. Ребята извинились перед Фаджем, заметив что Хогвартс-Экспресс, к сожалению, никого ждать не будет, даже министра и поспешили в вагон. А тут и Уизли появились.

Те, скорее всего, как и в предыдущие годы, собирались в последний момент, поэтому садились в поезд почти на ходу. Вот и пришлось Гарри, Гермионе садиться в поезд в суматохе организованной Уизли, а потом в компании Рона искать свободное купе. Каковое и нашлось в конце вагона, правда, там уже находился спящий пассажир, предположительно, их будущий профессор ЗОТИ.

Впрочем, он им не помешал, к тому же спал он настолько крепко, что его не разбудило даже громкое хлопанье купейной дверью. Дверью, кстати, изо всех сил хлопнул Рончик, когда разозлился на Гарри и Гермиону и выскочил из купе.

А получилось как? Гермиона начала расстегивать ремни на корзинке, в которой был Живоглот.

— Не выпускай! — крикнул Рон, но было поздно.

Живоглот легко выпрыгнул из корзины, потянулся и вскочил к нему на колени. Внутренний карман у Рона задрожал, и Рон довольно грубо отшвырнул кота:

— Пошёл вон!

— Как не стыдно, Рон! — возмутилась Гермиона.

Рон хотел было возмутиться в ответ, но не успел. Живоглота подхватил Гарри и принялся ему выговаривать:

— Вот, что по твоему ты делаешь, Глотик? Ты же прекрасно видишь, что ты сильный, но — лёгкий. Тут нужно действовать по другому. А на твоем месте, Рон, я бы теперь присматривал за спиной.

— Вот, еще. Буду я из-за какого-то кота за своей спиной присматривать. — отмахнулся Рон.

— А придётся. Потому что, во-первых, это не простой кот, а полукниззл. И он очень умён, и сообразителен. Ну, и во-вторых, в предках у этого кота были мантикоры. — тут, конечно, Гарри слегка «приукрасил действительность». — Так, что если оставить в запертом купе вас двоих, то на твою победу я бы не поставил.

— Да, ну вас, вместе с вашим котом! — разозлился Рон и выскочил из купе, громко хлопнув дверью.

А потом состоялась встреча с дементором. Сначала стало очень холодно. Гарри еще успел подумать, что зря в маггловской религии описывается только один вариант ада. Да и сами дементоры… чувствовалось в них что-то потустороннее, не от мира сего. А потом он ощутил, как в его разум настойчиво пытается что-то вторгнуться. Что бы сломать его волю, поработить разум и превратить… во что именно, Гарри и сам не понял. И, если бы он был один, то еще неизвестно, чем бы закончилась эта встреча. Но, он почувствовал страх Гермионы и разозлился.

— Какого чёрта, — пронеслось у него в голове, — какая-то тварь пытается забрать у меня самое дорогое. Ну, иди сюда, сука, сейчас я тебе устрою.

А затем Гарри «подпитал» своей злостью Гермиону и они вдвоём так «шибанули» дементора, что тот начал пятиться. Еще и проснувшийся, наконец, маг помог. Он что-то наколдовал, в дементора ударило светом и тот с визгом умчался.

Кстати, проснувшийся маг действительно оказался их новым преподавателем ЗОТИ. Представился он, как Римус Джон Люпин. А Гарри и Гермиона узнали в нём еще одного из друзей Гарриных родителей. Вот только, интересоваться у него где он был всё это время и почему не обеспокоился судьбой сына друга, Гарри не стал. Люпин, если судить по его виду, сам переживал после школы далеко не лучшие времена. Да и не был он другом самого Гарри. Так что, никаких претензий.

И разумеется, их приезд в Хогвартс не был бы таковым если бы не состоялась стычка с Драко Малфоем. Драко был сыном того самого Люциуса, который оказал Гарри «спонсорскую» помощь в виде домовика и его школьным недругом. А еще Гарри не понимал.

— Нет, — думалось ему, — точно ерунда какая-то со мной произошла когда я в Хогвартс попал. Как будто мне на голову что-то надели и я, вдруг, другие слова кроме как «Заткнись, Малфой» позабыл, и думать разучился. А ведь там, в Литтл Уингинге всегда находил, что ответить Дадлипупсику и его амбалам. Неужели только несчастье с Гермионой заставило меня вынуть голову из… ну откуда там её обычно вынимают?

— Эй, Поттер, — выкрикнул Малфой, когда Гарри с Гермионой входили в Большой зал, — я слышал, что ты чуть не упал в обморок после встречи со стариной дементором.

— А я слышал, что ты, Дракушонок, после встречи со стариной дементором поменял свои штаны. Но, ты не переживай. Подумаешь, обосрался, с кем не бывает.

Следившие за их разговором слизеринцы начали посмеиваться. А один из них, Блэйз Забини, подлил «масла в огонь».

— Поттер, не мог бы ты объяснить, а вот это слово «дракушонок», это что такое?

— Да тут-то все просто, Забини. Маленькая лягушка, это — лягушонок. А маленький дракончик, соответственно, — дракушонок. И как мне думается, что этот дракушонок никогда не станет драконом.

Тут уж слизеринцы не выдержали и начали, даже не смеяться, а ржать, самым натуральным образом. А ещё Гарри ощутил, что со стороны слизеринцев, отношение к нему, в целом, доброжелательное. И он понял, что не каждый слизеринец — враг. И что далеко не каждый гриффиндорец, обязательно — друг.

Так для Гарри закончились каникулы и начался новый учебный год.

Первым, что сделал Гарри после традиционного пира, так это отправился к Макгонагалл что бы поменять прорицания на руны. Вот, только не вышло. Пришлось добавлять руны к ранее выбраным предметам. А всё почему? Потому что, Макгонагалл ясно дала понять, что просто заменить прорицания на руны она не сможет. Так как их ему рекомендовал сам директор. И она, как человек подневольный, не может это решение отменить.

— Ну, не можете и не можете, — решил Гарри и не стал раздувать из этого конфликт.

Решил он, что лучшим выходом в данном случае будет «итальянская забастовка». То есть, ходить-то на прорицания он будет, но вот учиться, исключительно «спустя рукава».

И, разумеется, его решения менять прорицание на руны не понял Рон.

— А зачем тебе руны, Гарри? — недоумевал рыжий.

— А зачем мне прорицания? — задал ему Поттер встречный вопрос.

— Ну, там легко. Знай себе выдумывай.

— А тут даже и выдумывать ничего не нужно, — объяснил Гарри. — Бери себе да читай.

В общем, Рон Гарри так и не понял. Как это, просто брать и читать? Их же, руны, ещё сначала выучить нужно.

Что еще Гарри сделал, так это, в первую же ночь, отправился в Тайную комнату. Возникла у него одна мысль. И первым делом, когда он там оказался, он попробовал вызвать Добби. Домовик появился. И тогда они с Добби взяли, да и окончательно завалили проход в комнату из туалета Миртл. Конечно, стопроцентной гарантии это не давало, но как временная мера подходила.

А то ведь появится, вдруг, идея у того же Снэйпа, например, взять да и поохотиться на василиска. Ценные ингредиенты, все дела. А так, раз пройти почти невозможно, значит и соблазнов будет поменьше. Кстати, он не понял, а почему собственно до сих пор такая охота не была организована.

Но, оказалось, что всё не так просто. Выяснилось это позднее. Когда Гарри и Гермиона выучили Устав Хогвартса. И получалось, что василиск приравнивался к имуществу школы. А охота на него являлась умышленной порчей школьного имущества. А за такую порчу что Дамби, что Снэйпу могло неслабо «прилететь» от магии самого замка. Как-то так.

Кстати, как и предсказывал Бэйзил Гарри начал «чувствовать» замок. Нет, сам замок конечно был всего лишь артефактом, не обладающим разумом. Но, вот, то что летающие вокруг дементоры, своим присутствием непроизвольно влияют на его работу, он ощущал. Пока еще слабо и на уровне подсознания, наверное, но, ощущал.

Так же Гарри и Гермиона, дождались когда директор отлучился из школы отправились в Тайную комнату, уже вдвоем. Нужно было подгадать момент, когда и Бэйзил не будет спать, и Фоукс будет свободен от директорского внимания. В первую очередь, это нужно было для того, что бы Бэйзил куснул Гермиону. Очень уж понравились Гарри те «плюшки», которые у него появились.

Только, не учёл Гарри того, как он сам перенесет данную процедуру. Хотя кусали и не его, но не прошло это для Гарри безболезненно. Его-то куснули когда Гермиона была окаменевшей, да и не было у них тогда такой связи как сейчас. Послабее она была. А сейчас Гарри пришлось испытать весь спектр чувст, которые испытывают люди во время смерти близкого человека. У них на руках.

Хотя, даже такое сравнение было неправильным. Гарри фактически опять умер, но только вместе с Гермионой. Сначала его пронзила сильная боль. Это когда на Гермиону стал воздействовать яд. А потом, когда у неё стало меркнуть сознание, он испытал настоящее бессилие. От того, что сделать он ничего не может. Потому что, Бэйзил заблокировал его своим хвостом. И он, как бы, вновь ненадолго умер и ожил, ну, когда Гермиона опять начала дышать.

В общем, не желал Гарри никому проходить через то, через что сам он прошел. Ну, разве что, злейшему врагу. А Гермиона, после того как очнулась, первым делом завалила Бэйзила вопросами.

— Да, уж, — подумалось Гарри, — если бы она этого не сделала, то я бы подумал, что в нее вселился кто-то другой.

Кстати, Гермиона, после процедуры, стала и сама говорить на парселтанге. Так что, от вопросов Бэйзил не отвертелся. А Гарри и самому было интересно послушать старого змея. А то прошлый раз у него времени на это не хватило.

Главный вопрос, который интересовал Гермиону, касался создателя Бэйзила. Правда ли, что Слизерин так сильно не любил магглорожденных? Но, оказалось, что всё было совсем наоборот.

— Как мог не любить их Сал, если его лучшим другом был сын магглов? — рассказывал Бэйзил. — К тому же он ещё и первым директором школы был.

— Э-э-э... подождите уважаемый Бэйзил, — не поняли ребята, — это вы сейчас про кого?

— Как про кого, про Рика разумеется, первого директора школы.

— Тогда откуда тогда пошли все эти разговоры?

— А эту сплетню, после смерти Сала, запустил в массы Армандо Гонт. Вот уж кто действительно не любил магглорождённых. А запустил он его потому, что за него вышла замуж Каридад Мария Асунсьон Слизерин, дочь Сала. Но, быть мужем дочери магглофила он не мог, не по статусу это было такому снобу как он. Вот и запустил такой слух. И все поверили. Со временем.

А дальше Бэйзил ещё кое-что рассказал. О тех временах.

— Кстати, — змей пустился в воспоминания, — почему первым директором школы выбрали именно Рика? Дело в том, что Рик, в свое время, командовал отрядом наёмников. Так что, опыт командования у него был. Сал еще, в шутку, называл Рика «рыцарь без страха и мозгов». Мол, гибче иногда нужно мыслить.

— И как, — заинтересовались ребята, — Годрик на это реагировал?

— А Рик ему обычно отвечал, что раз он рыцарь, то значит и думать не ему не нужно. Так что, за мозгами это к Ровене. А за гибкостью, так это к самому Салу. Ибо более хитрожопого засранца Рик в жизни не встречал.

Еще Бэйзил рассказал откуда появилась идея создания школы. Точнее, от кого. Оказалось, что от Ровены.

А дело было так. Рик, как командир отряда наёмников, заключил контракт на доставку. Нужно было, откуда-то с континента, доставить в целости и сохранности невесту к своему жениху. Сал же, к тому времени, уже успел подружиться с Риком и поучаствовать, в составе его отряда, в выполнении нескольких контрактов.

— Так вот, — продолжил рассказ Бэйзил, — по какой-то непонятной случайности, этой невестой оказалась леди Ровена. А Хельгу они по дороге случайно встретили. Та, как раз, ставила на место десяток придурков вздумавших её домогаться. Нет, вообще-то она была добрейшей души женщина. Но, только до тех пор пока её не «заводили». Вот тогда-то она превращалась в сущего дьявола и от нее убегали все. И враги, и друзья.

В общем, Ровена наняла Хельгу, как свою телохранительницу и так сформировалась их компания.

А жених Ровены был владельцем замка, который впоследствии и стал школой Хогвартс. После его смерти, конечно. Потому что он, при своей жизни про школу и слышать не хотел. Да и вообще, дрянной оказался человечишко. Так что, через некоторое время после женитьбы он скончался. То ли с лошади неудачно упал во время конной прогулки, то ли грибочков поел. Отравленных. История об этом умалчивает.

— А что, родни у него никакой не было? — спросила Гермиона.

— Ну почему же не было, была конечно. Вот, только отряд Рика, к тому времени, прочно обосновался в Хогсмиде. Так что, все их поползновения были пресечены в зародыше.

— Слушай, Бэйзил, — спросили еще ребята, — прости за нескромный вопрос, но почему ты такой умый?

— Да нет, вопрос нормальный. Это Сал и Ров чего-то накрутили, когда меня создавали. Салазар был менталистом, зельеваром и химерологом, а Ровена — артефактором. И, вершиной их совместной деятельности стали частично разумные артефакты.

— Шляпа и меч Годрика? — тут же спросил Гарри.

— Ну, да, — согласился Бэйзил. — В общем, чего-то они понакрутили и на свет появился я. А то обычные-то василиски были более тупыми и злобными. Поэтому их и истребили, как неудачный эксперимент.

— Н-да, — подвели итог ребята, «переваривая» такие известия. — Не зря говорят: «Историю пишут победители».

Дальнейшее пребывание в школе проходило для них без особых приключений. Они спокойно учились и старались никуда не лезть. А ещё у них потихоньку усиливалась эмпатия. Прежде всего это касалось их самих. И мысли друг друга они стали улавливать. Что, иногда, «выливалось» в их взаимодействие, без слов.

И, разумеется, они стали чуть лучше чувствовать эмоции других учеников. Например, то чувство дискомфорта, которое они испытали в присутствии Рона никуда не делось. Да и общение с остальной рыжей семейкой больше не доставляло им удовольствия. Скорее, общение с ними походило на работу. Тяжёлую, нелюбимую, но необходимую.

А вот с Невиллом ребята таких проблем не имели. Поэтому они стали частенько привлекать его к вечерним посиделкам в гостиной. А уж если Невиллу задавался вопрос про его любимые растения, то старающийся не отходить от ребят Рон, мгновенно вспоминал про какие-то срочные дела. И шёл их решать.

Ещё ребята подружились со слизеринцем Забини. Ну, как подружились? Многолетнюю вражду Слизерина и Гриффиндора никто не отменял, поэтому полноценной дружбы пока не получалось. Но, общались они вполне дружелюбно.

Тут следует сказать, что Блэйз Забини не был... типичным, что ли, слизеринцем. Начать с того, что он был темпераментным итальянцем, а не чопорным английским снобом. Парнем ярким, красивым и более простым в общении. Кстати, имя Блейз не было его настоящим. Звали его Паоло. А прозвище Блейз ему придумал седьмой мамин муж. В общем, не чувствовал он себя очень комфортно на Слизерине. Так, что дружба с Поттером и Грэйнджер стала для Забини эдаким «глотком свежего воздуха».

Рон, разумеется не понимал, как это можно дружить со слизеринцем.

— Гарри! — кричал он брызгая слюной, — как можно с ним общаться?! Ведь он же со Слизерина!

— И, что? — спрашивал в ответ Гарри.

— Как, что? Сам-знаешь-кто учился на Слизерине. Значит все они...

— Полегче, Рон. Ничего это не значит. Вот, сейчас за мной, якобы охотится Блэк. А на каком факультете он учился, Рон?

— На Слизерине, конечно.

— А вот и нет. На Гриффиндоре он учился. На самом, что ни на есть, мать его, красно-золотом Гриффиндоре.

Но, данному аргументу Рон, почему-то, внимать отказывался. А ещё ближе к Новому Году его постигло горе. Исчез его крыс. Гарри, конечно, знал куда тот подевался. Не зря же он объяснял, в своё время, Живоглоту, что охотиться на Коросту лучше всего из засады. А еще, если Живоглот сделает вид, что Короста его совершенно не интересует, то шансы удачной охоты увеличатся.

В общем, добегался крысёныш. А его трупик Гарри забросил в один из проходов ведущих к Тайной комнате. Таких, кстати, оказалось несколько. И, разумеется, Бэйзил показал их ребятам.

Рон, конечно, пытался орать на Гермиону и предъявлять ей и Живоглоту претензии. Но, как только попытался, так тут же и перестал. Затащили они его в пустой класс и прижали к стенке уперев ему в горло свои волшебные палочки. И поговорили с ним. Шипящими голосами.

— Слушай, Рон, — шипела Рону в лицо, чуть ли не паселтанге, Гермиона, — ты же не видел лично, что именно Живоглот прикончил твоего крюсюка? Нет? Тогда, Мерлином тебя заклинаю, прекрати свои бездоказательные обвинения.

— И ещё, помни мои слова, Рон, насчет пригляда за спиной, — добавил Гарри. — Как, впрочем, и за языком своим следи, а то ведь, договоришься как-нибудь и... тоже куда-то исчезнешь. Или, что будет для твоей семьи ещё хуже, твоих родителей заставят заплатить штраф за клевету и принести Гермионе публичные извинения. Но, ты же этого не хочешь, не так ли, Рон?

— И не забудь вот ещё о чём, Рон, — дополнила Гарри Гермиона, — в письме-приглашении говорилось по сову, кошку и жабу. Но, ни слова про крыс. Так, что если мы натравим на вас нашего адвоката, то плохо будет всем. Включая директора Дамблдора. Вот, только, Дамблдор-то положим «отмажется», а твоя семья может и пострадать. Подумай об этом, Рон.

И еще, Гарри и Гермиона ощущали, что с Коростой, было что-то не то. Вспомнили и они разговор состоявшийся с Фаджем на платформе 9 и 3/4. И достали колдофото семьи Уизли, которое было в газете выпрошенной Блэком у министра. Ничего особенного на том фото не было. Разве что, на нём присутствовали старшие сыновья Уизли Билл и Чарли, которых они знали только заочно.

В конце концов догадались Гарри с Гермионой, что не так было с крысёнышем. А началось все с занятия по ЗОТИ, когда Люпина заменял Снэйп и задал им задание про оборотней. Ребята сначала не поняли, при чем тут оборотни, но сопоставив некоторые факты, пришли к выводу, что Люпин, как раз-то самый, что ни на есть натуральный, оборотень и есть.

А дальше начались гонки за Люпином. Он категорически не хотел идти с Гарри на контакт. Но, как-то раз, обстоятельства сложились для ребят благоприятным образом и им удалось выловить Люпина. Выловить и «прижать». Ну, и расспросить о том, как он учился-то? Ведь отношение к таким как он всегда оставляло желать лучшего. Люпин, конечно юлил и крутился, как уж на сковородке, но потом признался, что его одноклассники и друзья нормально к этому отнеслись. Настолько, что стали анимагами. Ещё в школе. Чтобы не оставлять Люпина в одиночестве во время полнолуния. И, самое главное, выяснили они, что анимаформой их четвертого друга, ныне покойного Петтигрю, была крыса.

В общем, догадаться-то ребята догадались, вот только что с этим делать они не знали. Да и не успели понять, если честно. Потому что, в игру вступил Живоглот и крысёныш приказал долго жить. Так что, вопрос закрылся сам собой. Поэтому-то Гарри с Гермионой решили забыть про крысу.

Да и, Рон не долго убивался по крысюку. В «Ежедневном Пророке» все чаще, и чаще стали проскакивать сведения, что Блэка видели в Хогсмиде. И, у Рона появилась новая идея. Потому что, за поимку Блэка была обещана премия и он решил, что Гарри, используя свою мантию-невидимку должен выбраться в Хогсмид. А там, снявши мантию, продефилировать разок-другой по улицам. Поработь «живцом». Глядишь, Блэк увидит Гарри и попробует захватить его в плен.

— А дальше что, Рон? — спросил его Гарри.

— А дальше ты нам с Гермионой передашь мантию, мы под ней спрячемся, а когда Блэк попробует тебя пленить, мы его схватим.

— И, как ты себе это представляешь, Рон? — на этот раз вопрос последовал от Гермионы. — Как мы вдвоем захватим Блэка? «Правую руку» Того-которого-все-боятся-назвать-по имени. Который умудрился сбежать из Азкабана. И с чего ты взял, что он, непременно захочет захватить Гарри в плен, а не убить на месте?

Рон их выслушал и отстал, на некоторое время. И даже стал задумываться после этого разговора. Скорее всего, разрабатывал новые планы по поимке Блэка. Продолжалось это до тех пор, пока он не встретился с ним «нос к носу».

Той ночью Сириусу каким-то образом удалось проникнуть в спальню к мальчикам-третьекурсникам и исполосовать ножом полог кровати Рона.

В общем, на пользу это всем пошло. Потому что Рон перестал мечтать о несбыточном и пытаться втравить Гарри с Гермионой в очередную авантюру. Ну, а ребята вздохнули посвободней. Им и без них, этих самых авантюр жилось неплохо. Единственное, что им хотелось узнать наверняка, как так получилось-то, что Блэк в тюрьме оказался. Но, сами искать его, они не собирались, конечно. Оставалось только ждать. А там что-нибудь да произойдет. Либо Блэка поймают, либо ему повезет и он встретится с Гарри. И Гарри наконец узнает, что на самом деле произошло в Хеллоуин восемьдесят первого года.

Дальше школьная жизнь пошла прочти тихо, и почти мирно. Почему почти? Да потому, что было три фактора мешающих её нормальному ходу. Первым фактором был Драко Малфой. Впрочем, ни на что особо не влияющим. Просто Дракусик попробовал несколько раз восстановить свой пошатнувшийся авторитет. Которого в общем-то и не было.

Как рассказал Гарри и Гермионе Блейз Забини, Драко с самого начала повёл себя неправильно. Он, наверное, думал, что раз он Малфой, то и весь Слизерин ему по жизни должен. Только не учёл, что авторитет среди прочих магов их круга был у его папы. А сам он был всего лишь маленьким куском белобрысого дерьма.

Но, с ним старались не связываться и не только потому, что помимо авторитетного папаши ещё и их декан был его крёстным. Просто, как говорится: если не хочешь нюхать вонь, то не трогай дерьмо.

А вот, после того как авторитет самого Малфоя-старшего слегка пошатнулся среди других взрослых, положение Малфоя-младшего тоже изменилось. Этому поспособствовало то, что Малфой-старший «добровольно» оставил пост главы попечителей и, как ни странно... домовики.

Вот, казалось бы, они-то здесь причём? Оказалось, что, таки, причем и, очень даже существенно. А дело было в том, что они, домовики, во-первых, всё друг про друга знали. Была у них какая-то своя связь. Ну, и, во-вторых, они были в каждой семье. В которой они могли проживать, конечно. Вот, например, у Уизли их не было. Да и сами домовики, даже под страхом смерти, отказывались жить в Норе, в доме у рыжих.

Так, вот. Скорее всего, кто-то из хозяев услышал как их домовик вслух завидует Добби. Дескать, как ему повезло. Что, разумеется, не могло не заинтеоесовать. Так что, заинтересовался этот самый хозяин и узнал, что Добби теперь домовик самого Гарри Поттера. И, что Поттер не выкупал Добби, а отобрал его у Люциуса, внаглую. Но, самым главным было то, что Поттеру после этого ничего не было. А потом, видимо, поделился этой новостью с друзьями.

В общем, после таких известий, так называемый «авторитет» самого Дракусика приказал долго жить. А сам он, хоть и не стал пока ещё всеобщим посмешищем у себя на факультете, но уверенно двигался в этом направлении. Да и прозвище «Дракушонок» к Малфою, что называется, «прилипло намертво». Вот он и попытался «проехаться» по поводу Поттера и хоть как-то реабилитироваться.

В первый раз он обозвал Гарри трусом. Прилюдно, принародно. И добавил, что будь он Поттером, уж он-то Блэка отловил бы. И отомстил. А Поттер из замка носа не кажет. Значит — трус. Прежний Гарри разумеется «бросился бы в бой» доказывая, что он не трус. Но сейчас он просто... расхохотался.

— Н-да, — ответил он, гляда на Малфоя с жалостью, — думается мне, Дракушонок, что ты действительно никогда ты не станешь Драконом.

А потом посерьезнел и добавил:

— Ты что, придурок, думаешь я не разгадал твою простейшую двухходовку?

— Было бы интересно послушать ход твоих рассуждений, Поттер — поинтересовался кто-то из слизеринцев.

— Да тут все просто и примитивно. Сначала он меня берёт на «слабо». Я, пытаясь доказать всем, что не трус, бегу охотиться на Блэка. На взрослого мага, которому при нашей встрече, достаточно сделать вот так, — Гарри щелкнул пальцами, — и меня сотрёт в порошок. Затем самого Сириуса целуют дементоры и Малфой становится очередным Лордом Блэком.

В следующий раз, Малфой вообще, просто и незатейливо, получил в нос от Гермионы. Что-то он там про чистоту крови «ляпнул». Все случилось так быстро, что никто ничего не понял. Удар, и Малфой валяется на полу, зажимая разбитый нос. А Крэбб и Гойл, сквайры Малфоя и, по совместительству его секьюрити, тупо на все это пялятся и ничего в ответ не предпринимают.

Ну да, попробуй что-то предприми, дураков-то нет. Особенно, если тебе в лицо тычет волшебная палочка Поттера, а сам Поттер, злющий как мантикора, что-то шипит на парселтанге. И, очень может быть, что многих учеников, ставших свидетелями этому событию, появилась мысль, а не рановато ли они исключили Поттера из списка вероятных наследников Слизерина. Вот, и не захотел никто связываться.

Кроме Малфойя разумеется. Вынашивал тот, видимо, какие-то планы мести. Вот только отомстить у него всё не получалось и не получалось. Во-первых, Гарри «чувствовал» Хогвартс и, если на них пытались организовать засаду, то замок его «предупреждал». А, во-вторых, его оповещал Забини.

В конце концов, Гарри и Гермионе надоели поползновения Драко и они «слили» свои воспоминания, Бэйзил научил их как. А затем, через адвоката отправили их Малфою-старшему. С убедительной просьбой приструнить сынка.

Вторым фактором были дементоры. Негатив в ментальной сфере, от их пребывания вокруг школы, накапливался и это сказывалось на школьниках не лучшим образом. Гарри и Гермиона, даже раз в месяц, на пару ночей подряд, уходили ночевать в Тайную комнату. А то слишком уж сильно на них иногда начинало давить.

А, чтобы ребята не испытывали неудобств, Добби притащил им из Выручай комнаты, была и такая в замке, шатёр с расширенным пространством и кучей бытовых удобств. Так что, эта проблема тоже была решена.

Третьим фактором был Снэйп. Но, зельевар был злом неизбежным и тут поделать ничего было нельзя. К его наличию следовало относиться... по философски. Самым полохим, было то, что он был умен и никогда не переходил очерченых для преподавателя рамок. А вот в пределах допустимого, он изощрялся как хотел. И как бы Гарри иногда не хотелось надеть Снэйпу котёл на голову, но... тут в дело вступал школьный Устав.

Впрочем, со времен, Гарри привык и к эскападам Снэйпа. И если раньше бы такого не случилось, потому что и Рон подзуживал, и сам Гарри будучи хоркруксом, вспыхивал как порох, то теперь, когда осколок томовской душонки рассосался, Поттер стал смотреть на происходящее более... критично, что ли.

А зелья, за которые на уроках Снэйп ставил «тролля», Гарри потом варил в Тайной комнате. Так что, экзамен он сдавать был готов.

Так бы наверное и продолжилось до летних каникул, но в последний день зимы случилось два события. Дементоров вернули в Азкабан. Но, это было во-вторых.

А, во-первых, накануне, исчез Римус Люпин. Сначала он не появился на ужине, хотя до полнолуния было еще далеко. Затем, с утра, он отсутствовал на занятиях. Начались поиски, оказавшиеся недолгими. Нашел его Хагрид. Недалеко от Дракучей ивы. Точнее не его, а их. Люпина и Блэка поцелованных дементорами.

Школу, тут же, наводнили авроры во главе с министром Магии, главой Аврората и главой ДМП. И, расследование, разумеется, проведено было. Не каждый же день погибает преподаватель. Но, только, без положительных результатов. А всё потому, что Блэк был беглым зэком, а Люпин — оборотнем. Вот и не старались особо авроры во время его проведения. Так что, заняло оно всего один день.

В итоге, «стрелки́ перевели» наодного из покойников. Люпина. Дескать, был он сообщником Блэка. Поэтому и «втёрся» в доверие Дамблдору и устроился в школу. Да и вообще, оборотни те ещё твари. Не зря им не доверяют. Дело закрыли. Гарри выразили соболезнование. Блэк-то, какой-никакой, а все таки был Гарри крёстным. И, удалились восвояси.

А, еще через день в Хогвартсе появился старый, измождённый домовик. Звали его Кричер и был он домовым эльфом древнешего и благороднейшего рода Блэк. Он тихонько поговорил с Гарри и в ближайшие выходные, когда Гарри наконец выпустили в Хогсмид, они с Гермионой предстали перед портретом Вальбурги Блэк. Матери Сириуса.

Сначала, конечно, Кричер и Добби тайно аппарировали их в Лондон. На площадь Гриммо, прямо на порог дома номер двенадцать.

В результате беседы и Гарри, и Гермиона были признаны достойными продолжателями рода. Впрочем, даже и без беседы это было понятно, что никто кроме них не подойдёт. А понятным это стало потому, что ручка на входной двери в дом Блэков, была артефактом и выполнена в виде змеи. Так вот, когда Гарри и Гермиона оказались на пороге дома, эта самая змея вдруг ожила и зашипела. Ребята, разумеется, зашипели ей в ответ. А потом дали вкусить ей своей крови. И, дом весьма ощутимо тряхнуло.

<Идею с артефактной ручкой на двери у Блэков, я позаимствовал, дай бог памяти, у Дины Воробейки. Из её «Лучшей ведьмы Хогвартса».>

А потом, в дом Блэков были приглашены и доставлены поверенный Блэков из Гринготтса и родители Гермионы. И, в их присутствии, Гарри сначала надел перстень Главы Блэков, а ещё они с Гермионой помолвились.

А на вопрос Гарри, мол не рановато ли, Вальбурга только фыркнула и ответила:

— Перстень Главы ты покажешь администрации школы, если тебе начнут предъявлять претензии из-за твоего отсутствия в Хогсмиде. А, помолвка нужна, что бы все вопросы возникшие к твоей девочке, адресовались тебе. Да и ваша связь к этому подталкивает. И, чем больше пройдет времени, тем она будет крепче. Так что, сам Мерлин велел.

— А как насчет того, что в вашем доме находятся магглы? — задал Гарри ещё один вопрос. На который Вальбурга тоже сначала фыркнула и пояснил:

— Девиз нашего рода «Всегда чисты», так что, если магглы чистокровные, то и вопросов нет.

— А, вы что скажете? — Гарри обратился к родителям Гермионы.

— А, что мы можем сделать, Гарри? — вопросом на вопрос ответил Дэн. — Предотвратить-то у нас не получится, значит — нужно возглавить. Да и потом, если у вас появится ещё один уровень защиты, то кому от этого плохо?

— Очень мудрое решение, — добавила Вальбурга.

А Эмма настоятельно порекомендовала не приступать к ранним экспериментам, ну, понятно в какой области, и не сделать их с Дэном бабушкой с дедушкой в ближайшее время.

Поверенный Блэков, гоблин по имени Нагнок, тоже поздравил Гарри и Гермиону с помолвкой, самого Гарри с лордством и спросил, что делать с капиталом Блэков.

— Деньги должны приносить прибыль, — заявил Нагнок. — Нет, Гринготтс и сейчас, разумеется, получает свою прибыль за аренду сейфов, Но, разве это настоящая прибыль? Это же слёзы.

Гарри задумался, а Гермиона мгновенно решила что делать.

— Папа, мама, — спросила она, — скажите, а может среди знакомых ваших знакомых найдётся бухгалтер, знающий про мир магии? Адвокат-то нашёлся. А то боюсь, что ни я, ни Гарри про финансы не знаем ничего. Ну, кроме того, что они есть и, что их можно потратить.

Нагнок такое решение одобрил и добавил, что с финансами Поттеров тоже надо что-то делать. А то их поверенный стал слишком жадным в последнее время и у него появились... тут гоблин задумался, как бы получше выразиться.

— Незадекларированные доходы. — подсказал Дэн.

— Да. Именно так. — согласился Нагнок и добавил, — Мне-то, по большому счету, всё равно. Потому как не вмешиваемся мы в дела магов. Но, его действия могут подпортить нашу репутацию.

— И, что вы предлагаете? — поинтересовался Дэн.

— Обратиться к директору Рагноку с просьбой назначить аудиторскую проверку.

В результате ходатайство было составлено и Нагнок отправился к себе, предвкушающе потирая лапки. Нет, то что гоблин преследовал какие-то свои цели, было понятно. Но если его действия пойдут, так сказать «на пользу» поттеровским финансам, то и бог с ним.

А, ближе к вечеру, Добби и Кричер доставили ребят в Хогсмид и они вместе со всеми вернулись в за́мок. Кричер, кстати, после всего случившегося перестал выглядеть изможденным. Нет, стариком-то он так и остался. Но, теперь это был весьма шустрый и деятельный старичок.

Кстати, их отсутствия, в этот раз, никто и не заметил. Даже младшие Уизли. Что было весьма удивительно.

— Ну, не заметили и ладно, — решили ребята.

Дальше учёба снова покатилась по накатанной. До тех самых пор, пока не случилось ещё одно событие, нарушившее её плавное течение. И получилось тут по принципу: Не было бы счастья, да несчастье помогло. Хорошо еще, что в этом учебном году оно было последним.

А дело было так. Ближе к концу мая ребята шли на ужин. И вдруг замок подал им сигнал тревоги. Кстати, Гермиона тоже в этот раз почувствовала его. Сигнал этот представлял из себя Зов. И отражались в нем мольба, страх и... безнадёжность, наверное. Словно просящий не надеялся на помощь. И, само собой, что не могли они не отреагировать. Поэтому, не сговариваясь бросились к тому месту откуда шёл зов.

А когда они прибежали на место, то... разозлились. Уж очень они не любили хулиганов. Пришлось им пострадать, в свое время, от действий последних, вот поэтому и не любили. А увидели как пять или шесть рейвенкловок издеваются еще над одной своей софакультетницей.

— Добби, — позвал Гарри домовика, — доставь-ка этих... девочек к нам. Я о них «позабочусь». Гермиона, а ты позаботься об этой девочке. Пожалуйста.

Добби щёлкнул пальцами и через секунду, все на кого указал Гарри оказались в Тайной комнате. Там Добби лишил всех их волшебных палочек и артефактов и развесил их на стене.

— Спасибо, Добби, — поблагодарил Гарри домовика. — Можешь отправляться к Гермионе, возможно ей понадобится твоя помощь. А мы с Бэйзилом тут сами разберёмся.

Что происходило с ними дальше никто из девчонок не помнил. Но, Луну, так звали девочку над которой издевались, они больше не трогали. Наоборот они старались держаться от неё подальше, а когда кто-нибудь произносил в их присутствии фамилию Поттер, то на их лицах проступал ужас и они начинали мелко дрожать.

Пока Гарри «заботился» о хулиганках, Гермиона позаботилась о Луне. Оказалось, что девочка наполовину сирота. А ещё она могла видеть магию. Ну, во всяком случае, ни Гарри, ни Гермиона, не могли придумать другого объяснения про мозгошмыгов, лунопухов и прочих невидимых зверушек о которых рассказывала Луна.

Вот только она рассказывала об этом окружающим. А те посчитали её не совсем нормальной и прозвали Полуумной Лунатичкой. А некоторые из них пошли ещё дальше и сочли, что «подшутить» над ней будет весьма... забавно. Вот и дошутились.

Зато у Гарри и Гермионы появился в окружении еще один человек, в чьем присутсвтвии они чувствовали себя комфортно. А уж когда они отвели Луну в Тайную комнату и познакомили с Бэйзилом, то восторгу её небыло предела. А сам Бэйзил, пообщавшись с Луной вынес вердикт, что есть в ней что-то нечеловеческое. Скорее всего, предположил змей, Луна является далеким потомком кого-то из ушедших. Например, сидхе. Отсюда и её способность видеть магию.

А дальше начались каникулы. Гарри снова отправился к Дарсли. Но, до их дома не доехал. Они с Верноном заехали в соответствующую контору и сделали доверенность, что бы Гарри мог беспрепятственно выехать с Грэйнджерами куда-нибудь за границу.

Поэтому вернулся Гарри в Литтл Уингинг только через месяц: загоревший и отдохнувший. А там, показавшись наблюдателям, на случай если таковые были, он на следущий день тайно отправился к Грэйнджерам.

И были бы эти каникулы ещё лучше предыдущих, если бы не финальный матч Чемпионата мира по квиддичу. Нет, к самому-то матчу у ребят претензий не было. Но вот к его организациии и тому, что случилось после, были. И, разумеется, тогда они ещё не знали что события после матча, станут началом еще более страшных дел. В которых Гарри была отведена не самая последняя роль.

Кстати, о каникулах — поподробней. После того как Гарри вернулся из Франции, где он провёл замечательный месяц вместе с Грэйнджерами, они с Гермионой связались с Невиллом, Блейзом и Луной. И стали их «выдёргивать» из мира магического в обычный мир. И если Блейз с обычным миром был немного знаком, то Невилл и Луна оказались в нём впервые. И разумеется пришли от него в полный восторг.

Помимо посещения парков аттракционов, Гермиона организовала им экскурсии по разным историческим местам. И, во время их посещений, выяснилось, что многие события проходили немного по другому. Потому, что в те времена ещё не был принят Статут секретности и многие исторические личности были если не магами, то имели с ними плотную связь.

Гарри и Гермиона рассказывали ребятам про мир немагический, а сами интересовались магмиром. Особенно про всякие неписанные законы и правила, о которых не прочтёшь ни в одной книге. Потому что, и так все знают. Разумеется, не обошлось и без обсуждений некоторых их знакомых. Так, во время одной из таких бесед Гарри и Гермиона узнали почему от Уизли лучше держаться подальше. А ещё лучше вообще исключить их из круга своего общения.

— Знаешь, Гарри, это сейчас, многое стало понятно. Ну, когда мы узнали в каких условиях ты вырос и, что про магию тебе стало известно только перед самим Хогвартсом. А поначалу, мы просто... очень сильно удивились. — говорил Блейз. — Мы поверить не могли, что тот, кого мы увидели, это — Поттер. А уж когда увидели тебя в компании предателей, то многие, да что там многие, считай все подумали, что Поттерам финиш.

— Это хорошо, что ты вовремя «взялся за голову» — добавил Невилл.

А Луна сказала что у Уизли очень заразные мозгошмыги. И избавиться от них очень тяжело.

— А почему, кстати, их называют предателями? — спросила Гермиона. — Я вот заметила, что так зовут только их.

— Да, тут толком никто не знает. — ответил Нэвилл. — Знают только, что отец Артура Уизли что-то сотворил. Но, вот что именно, точно неизвестно.

— Так может из-за этого в их доме живет упырь? — поинтересовался Гарри.

— Кто?! — на Гарри одновременно уставились три пары глаз. — Ты! Сказал! Упырь?!

— Ну, да. Именно так я и сказал.

— Этого не может быть, — слово взял Блейз, — потому что упырь, это самая примитивная форма вампира, практически хищный зверь. Не поддающийся дрессировке. И держать такого в доме, полном детей, могут только самоубийцы или идиоты.

— Значит это не упырь, — сделал вывод Невилл. — Кто угодно, но не он. Ладно, гадать не будем. Да и не нужно оно нам. Но очень, очень, очень и очень вероятно, что факт предательства и наличие того, кого ни считают упырём, как-то связаны между собой.

Вот так и проходили каникулы у ребят. И всё бы было хорошо, но тут им пришло приглашение на финальный матч чемпионата мира по квиддичу, от самого министра. Так что, посовещавшись с родителями Гермионы, решили они принять приглашение. К тому же, Гарри и самому хотелось бы побывать на матче и посмотреть как играют профи. Да и не в том они были еще положении что бы отказываться от ТАКИХ приглашений.

А дальше получилось по принципу — не было бы счастья, да несчастье помогло. Потому что, после матча их связь перешла на следующий уровень и у них появились появились новые умения.

Во-первых, они смогли, наконец, полностью абстрагироваться от окружающего их ментального фона. Нет, он конечно, никуда не делся, но и такого сильного давления, как раньше уже не оказывал. Скорее всего у ребят включился защитный механизм. И, во-вторых, у них появилось умение выделять из общего фона эмоции отдельных людей.

Отправились они на матч используя портключ, присланый им вместе с билетами. А, так как места у них были рядом с министром, то им не пришлось прибывать заранее, ставить свой шатер и жить в палаточном лагере в ожидании матча. А ведь некоторым пришлось прибывать чуть ли не за неделю, так много было зрителей. Поэтому и пришлось разработать график их прибытия.

Сразу по прибытии их встретил один их из секретарей Фаджа и провел в ВИП-ложу. Там уже присутствовали министр Магии Болгарии и Малфои. Со старшими Малфоями ребята обменялись взаимоуважительными приветствиями. Нарцисса Малфой, в девичестве, кстати, носившая фамилию Блэк, смотрела на ребят ещё и с интересом. Потому как, не каждый день увидишь подростка сумевшего облапошить её мужа.

С Драко они только поздоровались, а потом даже внимания не обращали. Подумашь, выразил он свое недовольство и даже лицо скривил. А вот болгарский министр, Иван Яблански, их... развеселил. Он усиленно делал вид, что совершенно не понимает Фаджа, когда тот к нему обращался. То ли он был очень весёлым человеком, то ли ему захотелось слегка поиздеваться над Корнелиусом. Но от нахождения рядом с болгарином ребята получили огромное удовольствие.

Которое было прервано когда на поле появились талисманы болгарской команды. Ими оказались вейлы. Вообще-то во аремя их визита во Францию, сталкнулись они с этими созданиями. И у них выработался на последних кое-какой иммунитет. Но вот ментальный удар шармом, который наносит одновременно сотня этих... существ, это было очень сильно и неожиданно. И если бы они были поодиночке, то и не известно, что могло бы случиться.

А вот эмоции вызванные матчем были для Гарри с Гермионой более-менее привычны, поэтому и переносились полегче. В школе-то Гарри сам играл в квиддич, а Гермиона неизменно за него «болела». Так что кое-какая закалка у них была. Да и сама игра вызвала у ребят интерес и море позитива.

Но вот профессионально играть в квиддич у Гарри желание пропало. Нет, его и раньше-то особо не было. Разве что, иногда. А окончательно пропало оно как раз после того как ловцу болгарской сборной попало в лицо бладжером. Да и вид комментатора матча Людо Бэгмена, ранее игравшего в квиддич профессионально, тоже как-то... заставлял задуматься, наверное, о целесообразности избрания карьеры квиддичиста.

А дальше, как раз и случилось то, что позволило им... э-э-э... достичь следующего утовня. Так, наверное.

В общем, когда после матча, они уже собрались уходить, Фадж утащил их на фуршет организванный министерством для ВИП-персон. Там ребята познакомились с ловцом болгар Виктором Крамом, посмеялись вместе с болгарским министром, когда тот заговорил на прекрасном, чистейшем английском и, только после этого отправились домой.

Вот тогда-то и случилось то, о чём ранее шла речь.

Сначала они вдруг почувствовали как к ним движется что-то большое и враждебное. А потом, в свете немногих еще горевших костров они увиде­ли людей, что двигалось к ним через поле, выпуская во все стороны лучи заклинаний. А затем последо­вала мощная вспышка зелёного света, осветившая местность. И они рассмотрели более подробно, ту плотную толпу волшебников, что с поднятыми волшебны­ми палочками медленно двигалась по полю.

И, что к этой марширующей толпе, присоединилась часть зрителей. Которые издевательски хохотали, указывая на извивающиеся в небе тела. Палатки сминались и падали под наступающей толпой. А остальная часть народа, среди которой находились Гарри с Гермионой, вруг сплотилась и пустилась в бегство. И они, непроизвольно, при этом оказались разделены.

Именно в тот момент у них включилась ментальная защита. Потому что эмоции, которые испытывали бегущие: страх, ужас, отчаяние, как-то объединились и усилились. И невозможно, наверное, было бы остаться нормальным после такого ментального удара, если бы эта самая защита не включилась.

На Гарри вдруг перестали воздействовать чувства окружающих. Страх за Гермиону и злость на толпу из которой он не может вырваться заполнили Гарри без остатка. И поэтому, когда толпа остановилась, Гарри взял, да и зашипел на парселтанге. И вокруг него быстро образовалось свободное пространство.

— Добби, Кричер, — позвал Гарри своих домовиков, — перенесите меня к Гермионе.

И уже там, куда его перенесли домовики, он увидел Гермиону, закрывающую собой троих девчонок, лет десяти-одиннадцати от четверых полупьных придурков. А уж когда он целенаправленно почувствовал эмоции весело гогочущих гопников, то его страх исчез, а злость наоборот усилилась. И он всадил ближайшему Жалящее в задницу. Да, всего лишь Жалящее, но изо всей силы. И пока полупьяные идиоты недоуменно пялились на катающегося от боли по траве компаньона, Гарри в мгновенье ока оказался возле Гермионы.

— Добби, Кричер, защищайте «мелких» — успел еще крикнуть Гарри, а затем произошло «это».

Позднее Гермиона назвал «это» слиянием. Гарри обнял тогда за талию Гермиону, она его и, через секунду они почувствовали, что у них теперь все одно на двоих. Один разум, одна магия, одно тело: четырехрукое, четырехногое и двухголовое. К тому же магия не просто объединилась, но, скорее всего, еще и усилилась. Даже голос их объединился и стал каким-то... шипяще-рокочущим, что ли.

И слияние это не было кратковременным. В общем, не поздоровилось этим четверым. А потом еще и мистеру Бартемиусу Краучу, главе Отдела международного сотрудничества. И, хорошо что не прошло, потому что недалеко от них кто-то запустил в небо «Чёрную метку». А аппарировавшие через мгновение авроры, во главе с Краучем, начали пулять в них заклинаниями. По команде этого самого Крауча.

Впрочем, они не пострадали. Девочек прикрыли домовики, а Гарри и Гермиона успели закрыться магическим щитом. А потом залпом пальнули в ответ. И снова закрыться щитом. Пальнули же они в самого Крауча, который начал кричать на них и обвинять не пойми в чём.

Авроры же, увидев как нокаутированный Крауч, после спаренного Ступефая, отлетает в дальние кусты хотели было открыть пальбу в ответ. Но, не успели.

— Прекратить! — раздался вдруг окрик. Откуда ни возьмись появился злой как мантикора Фадж с главой Аврората Руфусом Скримджером, главой ДМП Амелией Боунс, болгарским министром Иваном Яблански и несколькими аврорами.

— Какого Мордреда, авроры? Что тут происходит? Почемы вы здесь а не там, откуда запустили метку? Кто тут командует?

— Мистер Крауч, — успел ответить аврор.

— А какого Мерлина лысого он командует? — ещё больше разозлился Фадж. — Кто он вообще такой? Руфус, что там у вас в Аврорате, проходной двор, что ли?

— Немедленно прошерстить место откуда запустили метку.- начал командовать не менее злой Скримджер, — заглянуть под каждый камень, каждый лист, каждую травинку, но что бы результат мне был. Приступить немедленно. Бегом. А тут мы сами разберемся.

Авроры отправились «шерстить», а Гарри приступил к рассказу. И только выслушав его, Фадж дал команду извлечь Крауча из кустов и привести его в сознание. После чего тот имел что послушать.

— Слушайте меня внимательно, Бартемиус, — «рычал» на него Фадж, — мне надоело, что вы постоянно ищете врагов. И, почему-то, совсем не в тех местах где их можно найти. В общем так, сейчас проведёте Турнир в Хогвартсе, а дальше будем разбираться, нужны ли еще ВАШИ услуги НАШЕМУ министерству.

— А я бы его и сейчас «выпёр», — якобы про себя заметил Поттер. — без выходного пособия, а то нифига «мышей не ловит», то есть должности своей не соответствует.

— Что вы имеете в виду, Гарри? — заинтересовался министр.

— Только то, уважаемый министр, — ответила Гермиона, — что этих девочек зовут Антуанетта Дюбуа, Франсуаза Бонне и Габриэль... де Ла Кур.

— Что-о-о?! Твою же... Блин! — не сдержался Фадж.

— Вот именно. Ладно, вы тут разбирайтесь, — сообщила им Гермиона, — а мы отведём детей к их родителям.

— Может вым выделить аврора для охраны?

— Не беспокойтесь. С нами домовики.

И они уже собрались было уходить, как вдруг возник у них еще один вопрос:

— Скажите уважаемый министр, — спросил Гарри, — а не будет ли наглостью с нашей стороны поинтересоваться, о каком Турнире шла речь?

— Вообще-то, пока об этом никто знать не должен. Но, так уж и быть, просвещу я вас. Заслужили. В этом году в Хогвартсе будет проведен Турнир трёх волшебников, — раскрыл им секрет министр. — Но, в случае чего, я вам этого не говорил.

— Турнир трёх волшебников? — переспросил Гарри и переглянулся с Гермионой. И поняли они, что не нравится им услышанное.

Потому как, читали они, в свооё время, про этот самый Турнир. Правда сведения о нём были краткими, как не заслуживающие особого внимания. Сообщалось только, что давно их проведение прератили. Лет, примерно, триста назад. Но вот почему, об этом ни слова сказано не было. И для чего их проведение вообновлять именно сейчас, тоже непонятно было.

Поэтому-то и пришлось им «рукава засучить» и начать узнавать всё что можно про этот самый Турнир. А после того как им удалось достать правила его проведения, и ознакомиться с ними, то появилось у них появилось стойкое ощущение, что это «жу-жу» неспроста. Вот за каким спрашивается дьволом, Мерлином, Мордредом или Морганой было возобновлять этот Турнир? Ведь прекратили-то их из за чего? Из-за частой гибели участников.

Так что, когда Гарри с Гермионой это выяснили, то у них, вполне закономерно возник вопрос. А кому, спрашивается сейчас понадобилось его возобновлять? Вот, зачем? Разве что, кто-то хочет отомстить какому-нибудь своему врагу. Втравив его сына или дочь в этот самый Турнир.

Правда, не очень было понятно как это провернуть можно. Потому что, выбор участников проводился с помощью так называемого Кубка огня, древнего артефакта. А, самым плохим в этом деле было то, что если имя участника было названо, то «соскочить» было почти невозможно.

Но, если всё же подобное можно будет осуществить, тем или иным образом, то тогда возникает верятность что Гарри самого в него втравят. Если о том, что будет Турнир, каким-то образом прознает Волдеморт. И вероятность того что Гарри, при этом попытаются убить становилась, если и не стопроцентной, то всё равно, очень высокой. Процентов девяносто пять, девяносто восемь. А мысли такие появились у них потому, что Поттер, уже два раза столкнулся с ним за время учёбы в школе.

Да и родители Гермионы, тоже с ними согласились. И ещё добавили, что, скорее всего, тут не обошлось ещё и без Дамблдора.

— Весь прошлый год вас не трогали, — сказал им Дэн, — и поэтому очень даже вероятно, что в этом году он может сделать свой ход.

— Кстати, Гарри, — сказал Блейз Забини, когда Гарри с Гермионой встретились с друзьями и поделились мыслями про Турнир, — а не хочешь ли ты немного подзаработать?

— В смысле? — не понял Гарри.

— Да всё очень просто. В школе развлечений мало, вот народ и изощряется, как может. И одним из таких развлечений явлется подпольный тотализатор. Так что, можно будет сделать ставку.

На что Гарри только рукой махнул. И сказал:

— Делайте, если хотите. Меня не интересует.

— Эх, не азартный ты человек, Гарри.

— Да мне этого азарта и так в жизни хватает. Так что без меня, без меня.

События на чемпионате по квиддичу они тоже обсудили. И выводы были также неутешительные. Что-то определенно назревало, но что именно?

А на платформе 9 и 3/4, в этот раз, ребята почему-то, увидели всю семью Уизли, включая тех братьев которых раньше знали заочно. Разрушителя проклятий Билла и драконолога Чарли. С одной стороны увидели, и увидели. Ничего таког в этом не было. Ведь могли же оказаться старшие братья в отпуске в этот момент. Вот и решили проводить в школу младших. И хорошо что так получилось. Потому как одна фраза драконолога Чарли указали Гарри и Гермионе на то, каким будет первое задание предстоящего Турнира.

А поняли они это, сразу после того как Чарли заметил на прощанье, что в этом году он увидится с братьями и сестрой гораздо раньше.

— Нужно, пожалуй, раскрыть информацию нашему азартному другу Блейзу. Всё таки на двух ставках заработать можно больше чем на одной. — сказал Гарри Гермионе когда они оказались в купе. — Ну, это когда в школу приедем.

Потому как в купе вдвоем они были. Пока ещё. Блейз ехал со своими, а Невилл и Луна сгрузили свои вещи в купе к Гарри и Гермионе, а сами выскользнули через проход обратно в Лондон. Появился в прокате какой-то новый фильм который они непременно хотели посмотреть. Непременно сегодня и, непременно в кинотеатре. А на станцию Хогсмид они и через камин доберуться.

Ну, а дальше, как и ожидалось, когда поезд тронулся, то дверь в купе распахнулась и в него ввалились Рон и Джинни, с очень недовольными лицами. И Гарри с Гермионой, перглянувшись, мысленно вздохнули. Не теми стали Уизли людьми с кем им хотелось разделить дорогу. Поэтому, дорога обещала быть долгой.

Ну, и ещё, помимо рассуждений о внешних факторах, влияющих на их жизнь, Гарри с Гермионой не раз задали себе вопросы о самих себе. Если так выразиться можно. Самым главным из которых, на который у них не находилось ответа, был, пожалуй, почему они до сих пор остаются в трезвом уме и здравой памяти. Ведь чувства-то и разум связаны? Связаны. По логике, из-за того давления которое оказывал на них эмоциональный фон, их «крыша» давно уже должна была «уехать» далеко и надолго. А еще, то слияние, которое случилось на чемпионате? Это вообще что такое было? И как такое стало возможным?

Но, к сожалению, ответов на эти вопросы у них не было. И узнать было не у кого. Поэтому Гарри с Гермионой посовещались и решили: работает — не трогай. И, раз уж появилась возможность, выделять эмоции отдельных личностей, то — пользоваться ею. И начать с младших Уизли.

Поэтому, первым делом, когда в купе ввалились недовольные Рон и Джинни, они попробовали понять, а почему рядом с ними им так некомфортно. И выяснили, что Рон завидует Гарри. И иногда не просто завидует, а делает это, что называется, «по чёрному». А Джинни ревнует и жадничает. Дескать, Гарри мой и нечего возле него всяким тут «ошиваться».

— Вот, странно, — подумалось тогда Гарри, — она чего это, считает меня своей собственностью, что ли? Может еще она думает, что если я вытащил её из Тайной комнаты, то теперь и жениться на ней обязан? Ну, конечно. А на остальной незамужней части магической Британии я жениться не должен? На всех девушках, женщинах, бабушках и девочках. Н-да. Смотрю, кое у кого совсем уже ум за разум заходит.

А ещё ощущалась в эмоциях Уизли что-то непонятное. Причём, не мысли, а вроде как... запахи, что ли. Что-то вроде... гнили или... разложения. Правда, непонятно было как так-то? Ведь мысли, как и эмоции не пахнут. Видимо, решили потом Гарри и Гермиона, так чувствуется предательская печать.

С одной стороны их было жалко. Ведь не виноваты же потомки в грехах своих предков. А с другой — если они ничего сами не делют, что бы нивелировать воздействие этой печати, то и жалость к ним вся улетучивалась.

В общем, решили они оставить всё как есть. Все равно ничего Уизли им не сделают, особенно после того как и Гарри, и Гермиону Бэйзил «вакцинировал». Так что, пусть живут. Пока. А там дальше видно будет.

Так они и ехали некоторое время. Джинни бросала томные взгляды на Гарри, а Рон «заливался соловьем» рассказывая про чемпионат по квиддичу, даже не поинтересовавшись, а были ли они там. Гарри и Гермиона сначала поохали в нужных местах, а потом применили радикальное средство для изгнания Уизли из купе. Достали толстенную книгу. И Уизли сразу вспомнили о неотложных делах.

А в школе все пошло, как было... запланировано, что ли.

Сначала, согласно традиции, Дамблдор объявил, что поменялся преподаватель ЗОТИ. В этом году, в качестве учителя, был привлечен отставной мракоборец Аластор Муди. Вот только, ощущали в нем Гарри и Гермиона... как бы это сказать? Ну, как будто бы Муди играл роль самого себя. Да и его постоянные прихлебывания из фляжки тоже не внушали доверия. Ведь спиртным-то от него не пахло.

А еще из школы исчез профессор зельеварения Северус Снэйп. Это известие было встречено криками радости и одобрительным свистом. Вместо него зельям стал обучать преподававший до Снэйпа Горацио Слагхорн. Что, кстати, весьма положительно сказалось на учебном процессе. Он же был ранее и стал вновь деканом Слизерина.

Последним, было объявление о предстоящем Турнире трёх волшебников, который в ближайшее время будет проведен. Прямо здесь, в Хогвартсе.

Разумеется, школьников охватил ажиотаж в ожидании Турнира. И разочарование. Когда Дамблдор добавил что участвовать в нем могут только признанные совершеннолетними.

Новую «порцию дров в костёр» ажиотажа Гарри и Гермиона подкинули когда в Хогвартс приехали делегации Дурмстранга и Шармбатона, других школ, участниц Турнира.

Дурмстранг находился где-то в горной местности, в Западной Европе. И был школой многогациональной. Помимо немцев там учились предствители всех стран Балканского полуострова. Встречались и русские. И, что бы недопустить межнациональных конфликтов, в Дурмстранге поддеживалась железная дисциплина.

А Шармбатон был французской школой. Нравы там были подемократичней. Поэтому в ней спокойно учились маги имеющие в числе своих предков магических существ. Таких как вейлы, например. А директриссой Шармбатона была Олимпия Максим, и только слепой не увидел бы её дальнего родства с великанами.

Разумеется, в честь прибытия иностранных делегаций был организаван пир. Приезжих, при этом, усадили за столы Слизерина и Рейвенкло, как самых малочисленных факультетов. Дурмстранговцев, соответственно — к первым, а шармботонцев — ко вторым.

И, так вышло, что в составе делегации Дурмстранга оказался Виктор Крам. Тот самый ловец сборной Болгарии по квиддичу с которым они на Чемпионате мира познокомились. Разумеется, место рядом с ним тут же «застолбил» Малфой-младший. Ну как же? Крам мировая известность и кто же еще рядом с ним должен сидеть? Разумеется, только Малфой.

И, какова же была его досада, когда Гарри и Гермиона подошли к слизеринскому столу и запросто поздоровались с Виктором. Он тут видите ли распинается, на Крама впечатление старается произвести, а Поттер с Грэйнджер подходят и всю «малину обламывают».

Рон, также не был в восторге. Он видите ли всю дорогу рассказывал Гарри про Крама, а тот оказывается с ними знаком. Как так-то? И почему Рон узнает об этом только сейчас? Ведь он же лучший друг Гарри.

А уж когда Гарри и Гермиона на глазах у всех обнялись и расцеловались с Флёр де Ла Кур, ученицей Шармбатона, то он вообще чуть не лопнул от зависти.

— Ну, как же так-то? — недоумевал и завидовал Рон. — Почему опять всё Поттеру? И с Крамом он знаком, и с самой красивой девчонкой из Шармбатона. Почему на его месте не я, Рон Уизли?

Флёр, кстати, была старшей сестрой Габриэль. Той девочки которую Гарри с Гермионой спасли на чемпионате от пьяных гопников. Так что, не познакомиться они просто не могли.

Ну, а на следующий день Гарри и Гермиона провели для Флёр и Виктора ознакомительную экскурсию по Хогвартсу и заодно предупредили.

— Ребята, — сказали они, — если сегодня вечером, когда будет проходить отбор чемпионов случится что-то непредвиденное, то вы не удивляйтесь. У нас тут вещи и покруче случаются.

— И что такого у вас тут случается? — спросили Виктор и Флёр.

— Да всякое. То горные тролли по коридорам разгуливают, то василиски ползают. То одержимый учитель преподаёт. И, что самое поганое, во всем этом мы бываем замешаны. Когда косвенно, а когда и напрямую.

— Расскажете? — глаза у Флёр засветились от любопытства. Да и Виктор, хоть и держал покер-фейс, тоже явно заинтересовался.

— Да куда мы денемся-то? Расскажем, конечно.

В общем, рассказ их, как говорится, подготовил Виктора и Флёр к тому что вечером произошло. Во время избрания участников Турнира. Или чемпионов, как их называли по старой традиции. Кстати, этими самыми чемпионами от Дурмстранга и Шармбатона были выбраны Виктор и Флёр. От Хогвартса был выбран Седрик Диггори, ученик Хаффлпаффа. И вот, когда казалось отбор закончен, случилось то, о чём Гарри с Гермионой и предупреждали. Кубок Огня, артефакт осуществлявший отбор, «подумал-подумал» да и выдал имя четвертого чемпиона, Гарри Поттера.

Так что, когда Гарри оказался еще одним, незапланированным участником, то ни Флёр, ни Виктор не были ошарашены и не возмущались. Недовольство выражали директор Дурмстранга Каркаров и директор Шармбатона Максим. И ученики самого Хогвартса. Особенно, факультета Хаффлпафф. Они, видите ли, посчитали, что Поттер хочет отнять славу у Диггори. Впрочем, их возмущение было ожидаемо, так что Гарри и Гермиона отнеслись к нему как к рабочим моментам. Потому что, ожидали он чего-то подобного. Впрочем, знали они, что, повозмущаются ученики и перестанут.

И, что тоже было ожидаемо, уровень зависти Рона превысил допустимый предел и они разругались с Гарри. Вдрызг. Впрочем, мнение Рона интересовало Гарри в последнюю очередь.

Нужно было решать, как с драконом справиться в первом задании. Кстати, про первое задание Турнира Гарри Флёр и Виктору рассказал, но так же честно предупредил:

— Вы-то, вон «лбы» какие здоровые, — сказал он посмеиваясь, — а я всего лишь маленький, бедненький, худенький, несчастненький четверокурсник. Куда мне против вас? Так что, буду жульничать.

И, сжульничал, как и обещал. По условиям первого задания нужно было забрать из драконьего гнезда золотое яйцо. Вытащить из-под драконихи сидящей на кладке. Что собирались делать остальные Гарри не знал, но он воспользовался помощью Добби. Сначала он призвал свою метлу для квиддича и принялся «наворачивать» круги вокруг драконьего гнезда. А домовик, в это время, стал невидимым и пристроился сбоку.

Потому как, решили Гарри с Гермионой, что пока он будет «раздраконивать» дракониху, то всё внимание будет приковано к нему и Добби никто из судей не заметит. Несмотря на то, что маги они все взрослые и опытные.

Так оно и получилось. Гарри летал вокруг гнезда и злил дракониху, помахивая для вида палочкой. И когда разъярённая дракониха привстала над гнездом, Добби щелкнул пальцами и золотое яйцо по широкой дуге прилетело Поттеру в руки.

Трибуны «взорвались» аплодисментами. Добби — аппарировал. А Гарри благоразумно «сделал ноги» подальше от разъяренного зверя.

Условия второго задания Гарри разгадал вместе с друзьями. Когда выяснилось, что нужно будет нырять в Черное озеро, то способ решения подсказал Блейз. С Забини вообще получилось интересно. Он оказался в Хогвартсе только потому что предпоследний муж его мамы оказался англичанином и привез их в Лондон.

А вырос он вообще-то в Неаполе. И в детстве увлекался мемуарами Джан-Карло Анджелотти, жившего в шестнадцатом веке искателя кладов, путешественника и авантюриста. Из его книг он узнал про жабросли, водное растение превращающее, на некоторое время, мага в земноводное. Вот Блейз, будучи ребенком, и исследовал дно Неаполитанского залива, используя эти самые жабросли. Разумеется, вместе с инструктором, нанятого для этого мамой Блейза.

Так что, ребята скинулись и заказали их в аптеке. После чего, сначала они их опробовали в бассейне, который заказали в Выручай комнате. Была у неё такая возможность. Можно было затребовать что угодно: хоть лес, хоть поле, хоть морское дно или кабинет Дамблдора. Комната воспроизводила все.

И, когда они освоились с жаброслями, то Гермиона придумала воссоздать копию Черного озера. Так что, изучили они его дно и пришли к выводу, что прятать самое дорогое будут скорее всего в русалочьей деревне. Жили в их озере русалки и было у них там своё поселение. Оставалось только выяснить, что именно похитят у чемпионов.

Проводимый в рамках турнира Рождественский бал прошел для ребят весело. Гарри пригласил Гермиону. Невилл — Луну. Блейз — свою однокурсница со Слизерина Дафну Гринграсс. Виктор — свою невесту, которая училась с ним Дурмстранге. Только Флёр не повезло. Она была вейлой и её партнёр оказался слабоват против вейловского шарма. Впрочем, ребята объединились, быстренько «отшили» Роджера Девиса, партнёра Флёр и танцевали с неё по очереди. Так что, Флёр в накладе не осталась.

А после второго тура разразился скандал. И не простой, а международный. Потому что, самым дорогим для чемпинов оказались их партнёры по балу. Кроме Флёр. Её «самым дорогим» оказалась сестрёнка Габриэль, приехавшая с родителями «поболеть» за неё.

И, главное, что провернули-то всё по быстрому, так что никто и пикнуть не успел. Сначала, под каким-то благовидным предлогом собрали чемпионов и отвлекли родителей Флёр и Габриэль. Потом тех кого предстояло спасать передали русалкам. И только затем, когда чемпионы были уже на пристани объявили что, точнее кого, нужно будет спасти со дна озера.

Чемпионы, конечно, сначала взбеленились. Но, потом Гарри всех успокоил, рассказав что знает где заложники. А потому предложил объединиться и плыть всем вместе. Так они и поступили. А уже потом, когда заложники оказались на берегу и в безопасности, разразился скандал. Дамблдор, конечно, попытался его погасить, дескать, ничего же не случилось но, не удалось это ему.

И если, так сказать "Забежать немного вперёд", то ни для кого из судей это событие даром не пройдёт. Олимпия Максим, директрисса Шармбатона «слетит» с должности и будет вынуждена покинуть Францию в частности и Европу вообще. Игорь Каркаров, директор Дурмстранга, предстанет перед судом и получит пожизненно. Были за ним, оказывается, ещё грехи.

Людо Бэгмена, после Турнира первыми «сцапают» гоблины. Потому что, был игроком, букмекером и «кидалой». Не самым удачливым. Вот и скопилось у него долгов перед многими, включая гоблинов. А становиться должником зеленошкурых коротышек мог только сумасшедший.

Крауч-старший будет убит собственным сыном, а Дамблдор, для начала, лишится должностей Главы МКМ и Верховного чародея Визенгамота.

Но, это все будет позже, а пока ребята отправились отпраздновать окончание второго испытания и обсудить что их ещё ожидает.

А вот перед третьим испытанием случилась парочка событий. Так или иначе связаных с Турниром и, с самим Гарри. Во-первых Добби и Кричер нашили в Выручай комнате диадему Ровены Рейвенкло. «Шерстили» они её время от времени в поисках разных интересностей. Вот и нашли.

Но, совсем не то, что диадема была давно утеряна и неожиданно найдена, возбудило Добби. А то, что она оказалась еще одной "злой вещью". А Кричер, при этом, смотрел на украшение задумчивым взглядом.

И у Гарри, при виде задумчивого Кричера, сработала интуиция. Вот и поговорил он с домовиком.

— Скажи-ка, Кричер, ты видел что-нибудь подобное? — спросил он для начала.

— Кричер видел, — ответил старый домовик.

— Принести сможешь?

Кричер принёс. Второй «злой вещью» оказался медальон Салазара Слизерина. А когда «злые вещи» увидел Бэйзил, то сначала долго ругался, а потом сказал что очистить их можно. Но, нужен ритуал. Который ребята сейчас не «потянут» из-за отсутствия опыта их проведения. Так что, хоркруксы поместили в особую шкатулку, препятствующую их магии воздействовать на окружающих и спрятали в Тайной комнате. До лучших времён.

И, во-вторых, был убит Барти Крауч-старший. Как потом узнали ребята, убил его собственный сын Барти Крауч-младший. Который, якобы, много лет тому назад умер в Азкабане. По официальным данным.

Вообще-то, что с Краучем-старшим творится что-то неладное, начали подозревать ещё на чемпионате мира по квиддичу. Причём подозревать стали министерские. Как раз тогда, когда он обвинил Гарри в запуске «Чёрной метки». После этого он совершил ещё несколько весьма нехарактерных для себя поступков. А уж когда он «заболел» и стал руководить отделом из дома, отправляя предписания по почте, подозрения переросли в уверенность, что с Краучем что-то не так.

В конце концов в дом к Краучу отправили мракоборцев в компании с разрушителем проклятий. Дом оказался пуст, а по родовому гобелену установили, что сам Крауч-старший мёртв. Но, Крач-младший, оказался жив. Такой вот был преподнесён неожиданный сюрприз от Краучей.

И пока выясняли как Барти-младший остался в живых и сбежал из Азкабана, пока пытались его найти, время шло. И подошло к дню проведения третьего, заключительного этапа Турнира. Закончившегося смертью Седрика Диггори и недолгим возрождением Волдеморта.

Утром, в день третьего задания сокурсники Гарри отправились сдавать экзамен по истории магии, а к самому Гарри подошла профессор Макгонагалл:

— Поттер, все участники Турнира собираются после завтрака в комнате, примыкающей к залу.

— Позвольте полюбопытствовать, профессор. А зачем?

— Там, в комнате собрались семьи уча­стников Турнира, — последовало разъяснение. — Они приглашены посмотреть после­днее состязание. И ты сегодня сможешь провести со сво­ими весь день. — этими словами она отошла от стола.

— Моя семья? — сказал удивленный Гарри ей вслед. — Интересно, это что еще за самозванцы объявились?

Он собирался потихонечку взглянуть на тех кому это вдруг взбрело в голову претендовать на звание его семьи, но его перехватил Корнелиус Фадж:

— Скажите, Гарри, вы не будете против если я на время отвлеку вас?

— Разумеется, не буду, министр. Вот только взгляну, кто это там, — Гарри указал на комнату в которую отправились чемпионы.

— Да я вам и так скажу. Молли Уизли и её старший сын Билл.

— Кто-о-о? А эти-то когда успели ко мне в семью записаться? Впрочем, бог с ними. Пойдемте лучше прогуляемся, если вы не против.

Гарри и министр отправились на берег Чёрного озера. Там они на протяжении некоторого времени неторопливо прогуливались и беседовали. Беседа, по мнению Гарри, вышла весьма... продуктивной. Во всяком случае, после беседы с Фаджем, Поттер сделал вывод, что Корнелиус совсем не тот «клоун», каким он, оыбчно, выглядел в глазах окружающих. И, что с ним можно иметь дело.

— Понимаете, Гарри, наша с вами беседа, тогда на вокзале, произвела на меня определённое впечатление. Очень уж правильные вопросы вы задавали. Я заинтересовался и... «копнул поглубже». И знаете, что самое удивительное? Что над Блэком не было суда, вообще.

— Вот как? Ну, сейчас вы удивитесь еще больше, министр. Помните, во время его задержания погиб Питер Петтигрю? Так вот. Он тогда не погиб, а скрылся. И благополучно жил все это время.

— А где он сейчас? — уточнил министр.

— А нету. — ответил Гарри. — Неудачно повстречался с Живоглотом.

— С кем? — не понял Фадж.

И Гарри рассказал про четверых друзей, трое из которых стали анимагами. Ещё в школе. Про крысиную анимаформу Петтигрю. И про кота Гермионы Живоглота, который в прошлом году задавил крысу Коросту.

— А в той газете, — добавил он в конце рассказа, — которую выпросил у вас Сириус, было колдофото семьи Уизли. И на плече у их младшего сына Рона восседал Питер Петтигрю, собственной крысиной персоной. Так что, не меня Блэк «рванул» убивать, а мстить крысёнышу. Впрочем, бог с ним, с Петтигрю. Дело прошлое. А вот что вы здесь делаете, министр? Позвольте полюбопытствовать.

— Позволяю, — ухмыльнулся Фадж. — И, разумеется, удовлетворю я ваше, мистер Поттер, любопытство.

В общем, слово перешло к Фаджу. И, для начала, рассказал он Гарри про смерть Крауча-старшего. А затем сообщил, что есть еще и Крауч-младший. И про то, что его пока не могут найти. Ну, и про то, что на этом этапе Турнира Фадж вынужден будет выполнять роль одного из судей. А Гарри задумался про Крауча-младшего.

— Знаете, министр. На вашем месте я бы пригляделся к нашему нынешнему учителю ЗОТИ. Как-то слишком уж часто он прикладывается к фляжке. А спиртным от него не пахнет. И до меня только сейчас дошло. А не оборотка ли это?

— Откуда такие мысли, Гарри, и почему только сейчас? — заитересовался Фадж.

— Да вот вы рассказали, и сразу они, эти самые мысли, и появились. Нет, может это, конечно, какое-то лекарство, но почему бы и не проверить? Да и Турнирные дела раньше не давали мне б этом подумать.

А дальше закончился экзамен у поттеровских друзей, они его нашли и Фадж откланялся. Так что, когда остались они одни, то поздравил сначал Гарри их всех с успешной сдачей последнего экзамена и предложил устроить пикник, в честь этого. Прямо тут, на берегу Черного озера. Где они и просидели до самого начала третьего этапа Турнира. Которым был лабиринт. А что такое лабиринт? Извилистый маршрут, тупики, ловушки и разные зверушки. Гарри даже пришлось отгадывать загадку Сфинкса, которого специально привезли из Египта. А затем схватиться с акромантулом и совершить финальный рывок к кубку. Кубок этот представлял из себя портключ и должен был перенести победителя прямо к судейскому столу.

И вышло так, что к кубку Поттер и Диггори добрались одновременно. После чего их и перенесло. Куда-то. Гарри сначала даже и не понял куда. Понял только, что в засаду. Потому как, едва они переместились сразу раздались чьи-то слова:

— Убей лишнего.

— Авада Кедавра.

И Седрик упал рядом с кубком, а самого Гарри что-то сильно толкнуло в спину и он кубарем покатился по земле. Хорошо еще очки не слетели, их Гермиона давно заколдовала так, чтобы кроме самого Гарри их с него никто не мог снять. В общем, всё произошло очень быстро. Настолько, что возможность оглядеться у Гарри появилась лишь когда он оказался привязан верёвками к каменной статуе.

Ну, и увидел он, что статуя, на поверку, оказалась памятником, потому что перенесло их на какое-то кладбище. Вот к памятнику его и привязали. А в спину Гарритолкнула большая змеюка, «нарезающая» круги вокруг места где они расположились. И ещё увидел Гарри, что рядом с ним присутствовали какой-то маг и... ребёнок, наверное. По крайней мере выглядел он именно так.

Маг, меж тем не бездействовал. Он нацедил в пробирку поттеровской крови, притащил большой каменный котёл и принялся варить зелье. Мага, кстати, Гарри узнал. Хоть тот и замаскировался. Он, чтобы остаться неузнанным, даже нацепил на себя бесформенный былахон, накинул капюшон на голову, затемнил под капюшоном пространство и изменил голос. Впрочем, напрасно он это сделал.

Потому что, во-первых, перчатки забыл надеть и походку слегка подправить. А уж когда он стал готовить зелье у Гарри отпали всякие сомнения в личности этого мага. Снэйп это был. Довелось Поттеру пару раз видеть как тот варит зелья. Случайно. Но снэйповскую манеру варки он запомнил на всю жизнь. Ну, и во-вторых, ребёнок назвал его по имени. Так что, не мог это быть никто другой.

В общем, Снэйп варил какое-то зелье, змеюка вокруг ползала, а ребёнок канючил и поторапливал. Типа, давай быстрее Северус. Но, всё равно варка зелья зняла какое-то время. Так что не сразу дошло оно нужной кондиции. Но, когда дошло, то Снэйп вынул младенца из пелёнок и опустил в котёл. Затем он начал что-то декламировать, вроде бы это называлось катренами, Гарри точно не знал. А затем наступил заключительный этап ритуала. Сначала Снэйп вынул волшебную палочку, закрыл глаза и произнес:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына.

И из-под земли, под ногами у Гарри, выпорхнула струйка праха, которую Снэйп движением палочки направил прямо в котёл. После чего он снял ботинок с левой ноги, отсек два или три пальца, Гарри точно не рассмотрел, выпил четыре зелья и бросил пальцы в котёл со следующими словами:

— Плоть слуги отданная добровольно оживи своего хозяина.

И напоследок он вылил в котёл поттеровскую кровь, со словами:

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси сво­его врага.

А дальше над котлом сгустился пар и затем из него вышел... вышла... нет, все таки вышло какое-то человекоподобное существо. Судя по отсутствию... ну, того, что у нормальнонго человека между ног.

— Ну и урод же ты, братец. — подумалось Гарри когда он его рассмотрел.

Снэйп одел существо в мантию и, с поклоном, вручил ему волшебную палочку. Затем закатал свой рукав и Гарри увидел на его руке изображение Черной метки. Такой же как на чемпионате. Человеческий череп и выползающая из него змея. Существо дотронулось до метки пальцем и принялось расхаживать взад-вперёд, чего-то ожидая. Однако через минуту оно остановилось и повернуло к Гарри.

— Ты, Поттер, стоишь на останках моего покой­ного отца, — тихо прошипело оно. — Он был маглом и ду­раком... как и твоя дорогая мамочка.

— Хрен тебе. — разозлился Гарри. — Моя мама никогда не была дурой.

— Круцио! Не смей перебивать Лорда Волдеморта.

Но тут, к счатью для Гарри, послышались хлопки аппараций и на кладбище стали прибывать маги, одетые в черные мантии с белыми масками на лицах. Так что, существо отменило Круциатус на Поттере, с шумом вдохнуло носом воздух и произнесло:

— Лорд Волдеморт чувствует запах вины. Воздух насквозь провонял ею.

А дальше начался рассказ существа о том насколько оно разочаровано прибывшими и, что оно ни на грамм не верит в их раскаяние. И, что только круциатотерапия позволит им по настоящему раскаяться и вновь стать теми Пожирателями смерти, которыми они когда-то были. А дальше она и началась. Круциатотерапия. Так что, прибывшие маги корчились от боли валяясь на земле и криком крича.

— Да уж, — думал в это время Гарри, — Круцио это больно. Но, какое же у него самомнение. Говорить о себе в третьем лице. Обалденное ЧСВ.

Наконец сущуство закончило экзекуцию и подождав пока маги слегка отойдут от Круцио продолжил вещать:

— Но, не все, не все заслужили гнев Лорда Волдеморта. Сейчас в Хогвартсе находится наш человек, благодаря которому мистер Поттер присоединился к нам. Кстати, как тебе моё возрождение, Гарри? Понравилось?

— Ага. Особенно Круцио, — с сарказмом ответил Поттер.

— Ну, раз понравилось, то я не буду жадничать. Круцио!

Боль была совершенно невыносима, а когда она закончилась, то Гарри обессилено повис на верёвках.

— Гарри Поттер избежал смер­ти по счастливой случайности, — вновь стало вещать существо — и сейчас Лорд Волдеморт докажет это, убив его прямо здесь, у вас на глазах. Но, Лорд Волдеморт милостив. Он даст ему шанс. Поттер сможет сражаться, что бы никто не никогда не усомнился в благородстве Лорда Волдеморта. Отвяжите его и верните ему палочку.

— Мы должны поклониться друг другу, Гарри, — ска­зало существо, слегка склонившись. — Ну же, прили­чия надо соблюдать. Я сказал, поклонись. Империо!

Гарри слегка поклонился в ответ. Вообще-то, Империо он в этом году научился сбрасывать, на занятиях по ЗОТИ. Но, раз уж так сильно просят, то почему бы и нет? Да и убраться с этого кладбища он мог бы прямо сейчас. Те аварийные портключи, которые им с Гермионой вшили под кожу никто не извлекал. Но, оставлять на кладбище тело Седрика Гарри не хотелось. Над ним, телом, могли поглумиться, а это было бы неправильно.

Да и вообще. Гарри подумал, что ему повезло. Если бы существо не захотело поиздеваться над ним и самоутвердиться за его счет, то жизненный путь Гарри мог бы уже завершиться. А так — шанс выжить был. Только для того, что бы он стал стопроцентным, нужно было побегать. И Гарри... побежал. К телу Седрика. Падая по пути, уклоняясь от заклинаний выпускаемых в него существом, кувыркаясь и «уходя» в перекаты.

И когда он наконец добрался до тела Седрика, то прихватил еще и кубок, на всякий случай. И не успел он подумать «Грэйнджер-Хаус», как его дернуло в районе пупка и их унесло с кладбища.

Когда их перенесло обратно, Гарри шлепнулся лицом в траву. А потом превернулся на спину и у увидел как к нему несется толпа.

— Добби, — позвал Гарри, и когда домовик появился попросил, — премести нас в больничное крыло. И доставь ко мне Гермиону.

— Что опять, мистер Поттер? — спросила мадам Помфри, когда Гарри оказался в больнице.

— Круцио. Два раза. И Диггори убили. — ответил Гарри.

— Да что за день такой сегодня, — начала выражать недовольство медведьма. — У вас — Круцио, у мисс де Ла Кур — Круцио. Диггори убили и Муди из сундука извлекли чуть ли не при смерти.

Тут в больничном крыле появилась Гермиона, доставленная Добби, и мадам Помфри смогла вплотную пролжить заниматься Аластором Муди. Потому что, его состояние было более тяжёлым. А Гарри увидев Гермиону в «целости и сохранности» успокоился. Значит не успел добраться до неё тот тайный Пожиратель, который был все это время в школе.

— Как же хорошо, что ты в порядке, Гермиона. А то тут, в школе, оказывается тайно Пожиратель пребывал.

— Да со мной-то почти всё нормально, только трясло два раза как при судорогах.

— Это хорошо, что ты была далеко, а то трясло бы сильнее и было бы очень больно. Чертово Круцио.

— Что? Круцио? — тут Гермиона вцепилась в Гарри как утопающий в соломинку.

— Ну всё, всё, моя хорошая. Главное, что всё хорошо закончилось.

А когда Гермиона успокоилась, то рассказала про арест того самого Пожирателя, о котором столь хвастливо упомянул Волди. Им, как и предположил Гарри, был Барти Крауч-младший. Оказалось, что это он все это время успешно выдавал себя за Аластора Муди и учил школьников. Арестовали его сразу, как только портключ в лабиринте сработал, а чемпион не переместился к судейскому столу.

— А теперь отдыхай и воостанавливайся, — сказала ему в конце Гермиона. — А то я чувствую, что с тобой в порядке далеко не всё.

Ну, и осталась она с ним до утра. Чтобы им обоим спокойней было.

А с утра, когда мадам Помфри разрешила Гарри покинуть больничное крыло, с ним побеседовали Дамблдор и Фадж. Гарри честно рассказал почти обо всем что с ним случилось на кладбище. Только про Снэйпа он умолчал и не утверждал что возродился именно Волдеморт. Но Дамблдор, почему-то, настаивал, что это возродился именно Волди. А Гарри «отбрыкивался» и ни в какую не желал это подтверждать.

— Да, — говорил он, — какое-то существо из котла вылезло. Да, оно называло себя Лордом Волдемортом. Но, был ли это он на самом деле, я не знаю.

А Фадж сказал что, мол, панику пока поднимать не будем. Разобраться нужно сначала. Наконец Гарри освободился и они с Гермионой отправились в гости к Бэйзилу. Василиск выслушал рассказ Гарри и ненадолго задумался.

— Вот что, — прошипел он после раздумья, — нам нужно узнать где оно сейчас находится. Отправляй домовиков, Гарри.

Гарри, в помощь Добби, вызвал Кричера и через два часа домовики доложили, что «змеиный волшебник» находится в поместье у Малфоев. Дальше у Добби состоялся разговор с малфоевскими эльфами. Он указал им, что хорошие домовики должны заботиться о хозяевах, а наличие в Малфой-маноре «змеиного волшебника» пользы их хозяевам не принесёт. А также его змеюки и того кто провел ритуал возрождения.

В общем, Добби и Кричер все сделали сами. Гарри и Гермионе даже не пришлось напрягаться. Через полчаса, после обнаружения места где существо решило обустроиться, оно, его змея и Снэйп были доставлены в Тайную комнату. А там на них Бэйзил взял, да и взглянул. Одним глазком.

Только змеюка и Снэйп после взгляда Бэйзила окаменели до смерти, а существо еще можно было оживить используя мандрагоровое зелье. Потом домовики разбили на куски тела змеи и зельевара и, используя их как кирпичи, замуровали окаменевшее существо в одну из стенных ниш Тайной комнаты.

— Вот пусть его теперь и возрожают, — прошипел Бэйзил, — если получится.

— Да даже если его и найдут... когда-нибудь, что очень маловероятно, — добавили Гарри и Гермиона, — то после длительного пребывания в месте без света и звуков возрождать будет бесполезно.

Так закончилось кратковременное возрождение Волдеморта. Об чём Гарри и сообщил Фаджу. Без подробностей. Хотел и Дамблдору, но Фадж попросил повременить. Гарри не стал уточнять зачем ему это нужно и со спокойной совестью отправился на каникулы.

Во время которых они с Гермионой решили вообще держаться от всех и от всего подальше. И от Британии вообще. И от Дамблдора с Уизли в частности. Как-то очень уж сильно не понравилось Гарри что Уизли попробовали выставить себя семьей Поттера. Тогда, перед третьим заданием Турнира. И было вполне возможно, что какую-то интригу они затеять попытались. Но, если Поттера и Грэйнджеров в Британии не будет, то и пусть себе интригуют. Только без них. И они отправились во Францию.

Почему ещё Гарри с Гермионой решили поехать во Францию? Подумали они и пришли к выводу, что ещё одна, а может и не одна, консультация мэтра Бетанкура совсем не помешает. Для этого они собрались отправиться во Францию пораньше, а уже там встретить родителей Гермионы. А дело было в том, что Гарри стал сниться один и тот же сон. Еженощно. Какой-то мужчина, судя по голосу Волдеморт, хохотал дьявольским смехом, а потом всё осещалось вспышкой зеленого цвета.

Появился сон в последовавшие за третьим этапом Турнира ночи. То ли слова возродившегося существа, то ли двойной Круциатус разбудили и переместили на поверхность памяти Гарри этот эпизод. И, в связи с этим, не могло не возникнуть желание сделать так, чтобы данный сон стал... менее частым, что ли.

И, кстати, был у уже Гарри такой же момент, когда фраза взбешённого дяди Вернона про мотоциклистов всколыхнула его память. Только тогда он вспомнил про летающий мотоцикл. И себя на нём. Разумеется, управлял им кто-то другой. Но вот кто это был Гарри так и не вспомнил.

Да и последствия Круциатуса хотелось преодолеть как можно быстрей. Конечно, мадам Помфри составила для него список необходимых зелий, но если во французском госпитале добавят зелье-другое, то и не помешает это.

В Париж Гарри и Гермиона переместились потключом от Грэйнджеров. Портключ же был предварительно заказан во Франции, через Флёр. Багаж и живность, сову Хедвиг и кота Живоглота, с утра переместил Добби. Прямо к Гермионе домой. Так что, оставалось им только войти в поезд, закрыться в купе и мысленно произнести "Грэйнджер Хаус". А на следующее утро отправиться прямо в госпиталь имени святого Франциска Клавье, к мэтру Жану Бетанкуру.

Мэтр, выслушав их истории, рассказал им, что про подобного рода слияние ему в Индии рассказывал один змееуст. Правда, поведал он это в виде легенды. Дескать, считается, что было такое умение у нагов. Потому как, сами-то наги были созданиями мирными и ни к кому не лезли, но защищаться умели. Так как, среди людских правителей периодически находился «самый умный» и пытался их завоевать. Или вообще истребить. Вот тогда-то вступала в действие их «боевая тысяча». И уже она, сначала, побеждала армию захватчиков, а затем еще уничтожала всех причастных и не только: правителей, его семью и родственников. В общем, проходила по стране завователей огнём и мечом.

И, потом нагов долгое время опять никто не трогал. Общего же у Гарри и Гермионы с «боевой тысячей» было то, что они могли объединять свои разумы в один. И поэтому ни разу они не проиграли. Ни одну войну.

Про блокировку детских воспоминаний мэтр тоже поведал. Как он сказал, что в принципе ничего сложного в этом нет. Методика отработана. Нужно только провести соответствующий ритуал. Вот только, в случае Гарри он может и не сработать. Точнее, вероятность того что он сработает составляет всего пятьдесят процентов. Или, если всё же сработает то тоже далеко не сразу.

А почему так? Потому что теперь, из-за их уникального случая, на них зелья ментальной направленности действовать не будут. Впрочем, как и ментальные заклинания и закладки. Вот поэтому-то и с ритуалом гаринтии полной нет. Ну, с тем о котором им рассказл мэтр. И, про скачкообразно увеличившийся уровень магической силы он тоже сказал, что это вполне возможно. Правда объяснить из-за чего так случилось он так и не смог. И ещё о некоторых моментах, про которые никто им до этого не рассказывал. Да и кто им расскажет-то? Бэйзил, что ли? Так он змей, а не целитель.

Кстати, про Бейзила Гарри и Гермиона решили никому не говорить. Такая полезная змеюка и самим сгодится. А про рост магических сил были у них предположения. Но, насколько они соответствовали действительности тоже было непонятно. Может быть укус василиска заставил магию каждого из них усиленно работать, чтобы не дать им умереть. На пределе своих возможностей. Отсюда и рост.

Но, это было предположение. А как там на самом деле никто не знал. Да и проверять экспериментально было не на ком. Даже несмотря на то, что и феникс, и василиск были в наличии.

В общем, мэтр провёл с Гарри ритуал, выписал ему еще пару зелий и они отправились в гости к де Ла Курам. Непонятно было когда это Флёр успела нарваться на Круциатус, и от кого. Ну, и родителей у них подождать будет проще. Не по гостиницам же мыкаться. Кстати, после ритуала сны Гарри перстали сниться. Так что, результат после посещёния мэтра, всё же был.

Оказалось, что Круцио на Флёр наложил Крам, которого заимперил Крауч-младший. Хорошо ещё, Империо удалось сбросить когда Флёр заорала. Так что Круцио было недолгим.

— И что теперь? — спросили Гарри и Гермиона у Флёр.

— Да ничего. Виру они нам заплатили, за неосознанное приченение вреда. А дальше всё по старому будет. Связь с Крамами разрывать не будем. Не последняя они семья там у себя. — ответила Флёр.

А еще Апполин де Ла Кур посоветовала им держаться от Уизли подальше. А то этот их старший сын попробовал Флёр "захомутать", воздействуя на неё хитрыми артефактами. Как раз в тот день, когда Уизли попытались изобразить из себя семью Гарри.

— Да уж, представляю себе такого зятя, — сказала тогда Гермиона. — Нет, я Уизли понимаю, конечно, в их стремлении улучшить свое благосостояние. Вот только они, судя по всему, хотят всего и сразу, и за чужой счет.

— Ну, насчет того, что Уизли нам совсем не друзья мы уже давно в курсе. Жаль, что пока в Британии заправляет Дамблдор ничего с ними не сделаешь. — добавил Гарри.

А потом приехали родители Гермионы и они все вместе отправились на курорт.

После Франции Гарри заскочил было на денёк в Литтл Уингинг, отметиться. Вот только каково же было его удивление, когда он увидел что в доме Дарсли теперь живут совсем другие люди. Оказалось, что в начале августа, Дадли со своей компашкой и миссис Фигг подверглись непонятному воздействию. То ли вирус какой-то экспериментальный кто-то испытал, то ли инопланетяне на них напали. Никто ничего не знал. Да и следов воздействия никаких вообще не обнаружили. Просто, как-то неожиданно и одновременно, все шестеро превратились в "овощей", прожили еще пару дней и одновременно умерли.

Дальше Гарри пораспрашивал соседей и выяснил, что обнаружили всех шестерых на улице Магнолий. После чего вызвал домовиков и попросил обследовать то место где нашли потерпевших. Кричер и Добби взглянули своих эльфийским взглядом, посовещались и вынесли вердикт:

— Тут были большие и черные, приносящие стужу и страх.

— Это кто же такие? — не понял сначала Гарри. А потом до него дошло. — Дементоры, что ли? Но, чёрт возьми, как? И, зачем?

Впрочем, вопрос о том как здесь оказались дементоры, так же как и зачем так и остался открытым. Нет, то что их могли прислать по его душу, было вполне вероятно. Но, если его в Литтл Уингинге в этот момент не было, то за каким Мордредом нужно было заставить их напасть на Дадли и Ко? И как там оказалась миссис Фигг? Она-то с какого бока тут причастна?

В общем, вопросов оказалось много. Ответов на их — мало. И Гарри отправился к Грэйнджерам.

Дальше было обсуждение произошедшего и Дэн посоветовал поставить в известность министра Фаджа. Корнелиус, получив послание от Гарри, поблагодарил за информацию и сообщил, что он уже в курсе.

И добавил, что расследование, к сожалению, всё еще проводится, потому как с уликами пока плоховато. И предупредил о новом преподавателе ЗОТИ. Что им в следующем году станет заместитель министра Долорес Амбридж. И ещё министр попросил Гарри держать его в курсе её преподавательской деятельности. И действий Дамблдора.

А Эмма Грэйнджер после прочтения ответа от Фаджа сказла, что министерство, скорее всего, затевает какую-то свою интригу. Причем, не только в Хогвартсе, но и где-то у себя, на самом верху.

— Сами подумайте, — объяснила она свой вывод, — кто приказал, на вашем третьем курсе, дементорам охранять вашу школу? Министерство. А кто в министерстве командует дементорами? Наверняка кто-то из верхушки. И, скорее всего, в этом деле замешана эта самая Амбридж. В противном случае зачем ей заниматься преподаванием? Всё-таки, отправиться учительствовать в школу будучи заместителем министра, это как-то несостыкуется. А уж если она будет пытаться совмещать эти две должности, то тут явная интрига.

Остаток каникул прошел... как каникулы. Гарри с Гермионой во всю развлекались, встречались с друзьями и вообще отодвинули будущие проблемы подальше.

А первого сентября, после праздничного пира, Гарри вызвал к себе Дамблдор. Только теперь он уже не был Главой МКМ и Верховным чародеем Визенгамота. Не прошли для него даром промахи допущенные во время проведения Турнира. Но, вот директором школы пока оставался. И разговор с Гарри он начал с предъявления непонятных претензий.

Началось-то правда с соболезнований, но потом плавно «перетекло» в завуалированные обвинения. Дескать из-за того что Гарри не было дома погибли его кузен и миссис Фигг, славная женщина присматривавшая за Гарри когда тот был ребенком. Да и вообще, где Гарри находился? И почему Дамблдор об этом ничего не знал?

— Где я был? — удивился его вопросц Гарри. — Так, лечилсяя, сэр. Я ведь только Авады запросто могу лбом отбивать, а вот двойной круциатус безболезненно для меня не прошёл. И почему я должен был вас об этом оповещать?

— А потому, что я твой магический опекун, Гарри. И обязан был меня предупредить.

— Вы? Мой опекун? А-а-а, это наверное как с правдой. Самой прекрасной и самой опасной вещью на свете. И узнал бы я об этом когда бы стал готов, так что ли?

Гарри с интересом уставился на Дамблдора, как будто увидел его впервые в жизни.

— Тогда мне вообще непонятны ваши претензии, как опекуна. Или вы хотели, чтобы меня тоже поцеловали? Странные пожелания, вы не находите?

— Разумеется, нет, Гарри. В том смысле, что не желал я этого. Как ты вообще мог такое подумать? — возмутился Дамблдор.

— А что я, по вашему, ещё подумать мог? Кстати, такой вот вопрос у меня появился. А помочь-то чем бы я смог? Как бы моё присутствие предотвратило гибель кузена, его друзей и миссис Фигг? Колдовать-то мне на каникулах нельзя, это во-первых. А во-вторых, я понятия не имею каким заклинанием можно воздействовать на дементоров. Пусть даже для спасения собственной жизни.

Вообще-то Гарри знал как справиться с дементорами. Ещё тогда, на третьем курсе, Бэйзил и Фоукс предложили Гарри и Гермионе попробовать на дементорах экзорцизм. Было в них что-то демоническое. А лучше всего против демонов действует именно экзорцизм.

Гарри и Гермиона нашли тогда такое заклинание в Запретной секции школьной библиотеки, изучили и испробовали. И парочкой дементоров стало меньше. Так что, он бы с ними справился, но... Было непонятно, что должно было произойти после их устранения? Что запланировал при этом Дамблдор? Ведь могли же дементоры быть частью какого-то его плана? Поэтому-то он и решил своё умение скрыть и изобразить недоумение.

— Как? — удивился Дамблдор. — А разве профессор Люпин не изучил с тобой на третьем курсе залинание Экспекто Патронум? А ведь я поручал ему это. И он уверил меня, до своей безвременной кончины, что ты его весьма успешно осваиваешь.

— Ну, да, — подтвердил Гарри. — Профессор Люпин что-то такое показывал и у меня даже начало что-то получаться. Но его безвременная кончина не поспособствовали успешному завершению данного вопроса.

Кстати, Люпин тогда на самом деле предлагал обучение и они даже договорились о времени начала занятий. Но, не «срослось».

— Да, уж. — подумалось Гарри. — Дедушка что-то совсем «зазвездился». Задачу он, видите ли поставил. А выполнение кто проверять будет? Слишком привык, наверное, что он ещё только подумает о чём-нибудь, а все уже бросаются выполнить его пожелание. Ну-ну. Хотя... уж больно мягко стелет дедушка. И если бы я был тем же прежним мальчишкой, то я бы наверняка почувствовал себя виноватым.

А Дамблдор думал, что Поттера он упустил. Но, когда именно? А ведь какой был хороший мальчик. И послушный, и Альбусу в рот буквально заглядывал. В прежние-то времена стоило только намекнуть, что всё по его вине и он тут же начинал сам себя поедом есть.

А теперь слишком уж он стал умным. А нам умные не надобны. Нам надобны верные. И что теперь делать?

Ещё и Том почему-то не дает о себе знать и ничего не предпринимает. Турнир-то зачем был организован? Что-бы Тома возродить. Северус хорошо поработал. Только, тоже куда-то подевался. Знать о себе не дает. А без его сведений приходится импровизировать.

Да и Уизли от рук отбились. Второе лето подряд не могут выловить Поттера. Бестолковый Рональд. Вот кто его просил выражать Гарри свое неудовольствие и, тем самым, заставить его отталкнуть от себя хорошую светлую семью? Позавидовал он видите ли.

И, что вообще за ерунда происходит? Почему по его плану никто действовать не хочет? Хороший же был план. Том возрождается и начинает террор. Потом Гарри в решающий момент сходится с Томом в схватке и погибает. Затем сам Дамблдор побеждает Тома. И вновь он «на коне». Потому что Великий волшебник. А то забывать стали кто их в свое время от Геллерта защитил.

— Ладно, — подумал Дамблдор, — посмотрим что получится. В крайнем случае придется задействовать Тёмного Лорда Поттера.

С тем он Гарри и отпустил. А дальше начались занятия. И, если остальные занятия, такие как: чары, трансфигурация, зелья и травология шли по плану подготовки к экзамену СОВ, то ЗОТИ в этом году предстояло изучать по учебнику Уилберта Слинкхарда. Написанному сухим, канцелярским языком и не содержавшему никаких дельных советов и рекомендаций по защите от тёмной магии. А на вопрос как сдавать практическую часть СОВ, Амбридж ответила, что теории будет достаточно.

В ответ на что Гарри с Гермионой и их друзьями решили, что заниматься практикой будут самостоятельно. В конце концов СОВ им сдавать. У них и место для занятий было. Тайная комната. Вот и стали они там периодически отрабатывать практику. А что бы не проболтаться подписали магический договор. Кстати, в этом году к ним присоединилась Дафна Гринграсс. Та самая с которой Блейз ходил на бал в прошлом году.

Выглядевшая внешне как снежная королева, в душе Дафна оказалась очень даже эмоциональной. Особенно её бесило когда произносилась фамилия Малфой. А вот как ей удавалось сдерживать эмоции в узде для Гарри и Гермионы оставалось загадкой. Впрочем, когда они спросили Дафну, то ответ оказался прост.

Оказалось, что всего лишь окклюменция, к которой у Дафны была природная склонность. Или, иными словами, родовой дар. И если бы не эмоциональная чувствительность Поттера и Грэйнджер, то ничего бы они не поняли. Так что, помимо отработки практических вопросов по ЗОТИ, все вместе стали изучать еще и окклюменцию.

А Амбридж тем временем «закручивала гайки». Через некоторое время она вытребовала у министра новую должность. Генеральный инспектор Хогвартса. И стала насаждать в школе чуть ли не тюремный порядок. И все это она обосновывала в различного рода декретах. Запрещающих практически всё что можно.

Например, Декрет № 24 от 12 октября 1995г. упраздннял все существовавшие до этого студенческие кружки, клубы, организации, общества, команды. Любое регулярное собрание учеников более трёх человек считалось отныне незаконным, а уличённые в этих собраниях подлежали исключению. Любую команду, организацию и т. п. теперь надо было зарегистрировать у Генерального инспектора, которая лично утверждала её состав.

Декрет № 25 (ноябрь 1995г.) гласил: «Отныне Генеральный Инспектор Хогвартса полномочен усиливать наказания, накладываемые преподавателями на учеников или отменять льготы и поощрения, даваемые ученикам другими профессорами».

В Декрете № 26 (декабрь 1995г.) говорилось, что преподавателям запрещено сообщать ученикам какую-либо информацию, не относящуюся к предмету преподавания.

Дамблдор же бездействовал, а Макгонагалл посоветовала «сидеть и не высовываться». В общем, обстановка в школе «накалялась» с каждым днём все больше и больше. И чем же всё это должно было закончиться? Взрывом, разумеется. Вот и «рвануло».

«Рвануло», конечно, не сразу. Сначала, как бы сказать, произошло событие усилившее давления в котле. Случилось это во время очередного занятия в Тайной комнате, дней за семь-восемь до рождественских каникул.

Когда у них была тренировка по окклюменции, сработал ритуал мэтра Бетанкура и Гарри вспомнил. И очень хорошо, что это случилось в Тайной комнате и рядом с Гарри были Гермиона и друзья, которые смогли его успокоить. А то неизвестно чем бы все закончилось.

В общем, после того как Гарри укротил свою жажду немедленного мщения, то рассказал о том, что именно ему вспомнилось:

— Нет, вы представляете, эта сука бородатая там была, — говорил не до конца угомонившийся Гарри, — в то время как Волдеморт убивал моих родителей, эта сволочь спокойно стояла в уголке спрятавшись под нашей же мантией.

— Гарри, — последовал закономерный вопрос, — когда ты сказал «бородатая», но не назвал имени, то у нас на примете появился только один кандидат. Это... Дамблдор?

— А кто же ещё? Конечно он. Мразь двуличная. Он ещё и возмущался потом. Дескать, что ж ты, Том, нехороший мальчик, так бесславно развоплотился. Теперь возрождай ещё тебя.

— А Авада? Ты действительно смог её отразить?

— Нет, она до меня не долетела. Скорее всего, заклинание прервалось, как только Том её выпустил. Видимо, он начал развоплощаться ещё в процессе колдовства и, наиболее вероятно, что его магия сама разрушила его тело. Вот и не хватило ему сил на полноценную Аваду. Так что все закончилось зелёной вспышкой.

— А потом что было?

— А потом Дамблдор забрал палочку Тома, убедился что я оказался у Харгрида и был таков.

— У Хагрида?

— Ну да, у Хагрида. Это именно он доставил меня в Литтл Уингинг на мотоцикле Блэка. Тот тоже там появился. Но вместо того что бы настоять на передаче меня ему, как крёстному, он отдал свой летающий мотоцикл Хагриду а сам отправился мстить за смерть Лили и Джеймса. Как его еще откатом не долбануло?

— Может его заимперили?

— Да кто ж его знает? Может и заимперили. Этого я не видел. Помню ещё как меня привезли в Литтл Уингинг и оставили на всю ночь на пороге дома номер четыре, по улице Прайвет Драйв.

— И что ты собираешься делать, Гарри?

— Думать, прежде всего. Всё-таки хорошо что вы меня остановили. Да и у вас, если появится в мыслях что-нибудь дельное, то тоже неплохо будет.

Все разошлись, обещав подумать, а Гарри и Гермиона добравшись до гостиной факультета устроились у камина. Не хотелось им ни рассуждать, ни что либо делать. Так они просидели в течении часа, наслаждаясь лицезрением горящего в камине огня и обществом друг друга. А потом их идиллию прервал стон, донёсшийся от входной двери. Этот стон мгновенно мобилизовал их и они, вскочив, нацелили палочки в то место откуда донесся стон.

Но, это оказался всего лишь второкурсник. С перекошенным от боли лицом, слезами на глазах и безвольно повисшей вдоль тела правой рукой.

Разумеется, Гарри с Гермионой подхватили второкурсника под руки и потащили к мадам Помфри.

— Мадам Помфри! мадам Помфри! — закричал Гарри, едва они ворвались в больничное крыло, — помогите, тут что-то непонятное.

— Мордред, — пробурчала разозлённая медведьма, обследуя второкурсника, — давно я такого не видела. Тут бадьяном-то и не обойдешься, тут — растопырник нужен.

— А что это, мадам Помри? — поинтересовались Гарри и Гермиона.

— А это кровавое перо. Предназначенное только для подписи самых серьезных магических доворов. И использовать его как воспитательную меру мало того что неэтично, так ещё и запрещено.

Затем она обратилась к второкурснику:

— Ну-ка расскажите нам мистер Броснан, откуда оно у вас?

— А это не моё. Это профессора Амбридж.

— И как долго вы им... «пишете»?

— Пятый раз, по часу непрерывно.

— Как тебя зовут? — спросил у него Гарри.

— Пирс.

— Пирс? — тут Гарри нахмурился. Знавал он одного Пирса, личность довольно мерзкую. Впрочем этот этот Пирс не был тем Пирсом, так что Гарри быстро успокоился.

— Ладно. Пирс, так Пирс. Хорошо что не Полкисс. Вот что, Пирс, лучше скажи нам, у тебя еще остались отработки у этого «профессора»?

— Да. Ещё завтра. Сразу после ужина. — тут Пирс скривился, представив что его ожидает.

— Не кривись. Завтра ты к ней не пойдёшь, — обрадовал его Гарри. — Я — пойду. И разберусь. А то она смотрю неприкасаемой себя почувствовала. Мадам Помфри, а вы не могли бы написать заключение?

— Что вы опять задумали, мистер Поттер?

— Думаю, что вам понравится. — тут Гарри улыбнулся, да так что мадам Помфри внутренне содрогнулась.

Колдоведьма быстро написала заключение, а Гарри и Гермиона составили послание Фаджу и, прямо утром его и отправили. Попросив о доставке Добби. А на занятии по ЗОТИ Гарри специально «завёл» Амбридж и нарвался на отработку:

— Скажите, профессор, — спросил он самым невинным тоном, — а почему вы нарушаете свой собственный Декрет номер двадцать четыре?

— Что? Как это? — не поняла Амбридж.

— Сами смотрите. Любое регулярное собрание учеников более трёх человек считается незаконным, а уличённые в этих собраниях подлежат исключению. Любую организацию теперь надо зарегистрировать у Генерального инспектора, который лично утверждает её состав.

Тут Гарри прервался и поднял вверх палец подчеркивая важность того что он говорит:

— А разве деканы факультетов утверждали у вас состав классов? Нет, не утверждали. Значит нас всех нужно отчислить, а вас уволить, как допустившую неисполнение Декрета.

— Что-о-о?! На отработку после ужина.

После ужина Гарри с Гермионой отправились в кабинет к Амбридж. Только по дороге предварительно заглянули в класс напротив. Там уже находились, в ожидании, Фадж, Боунс, Скримджер и несколько авроров.

— Джентльмены, леди, — поприветствовал их Гарри, — вижу наше с Гермионой послание до вас дошло и вам не терпится заполучить в руки любезную Долорес? В таком случае я иду туда, а вы приготовьтесь и входите по сигналу.

— А что будет за сигнал, Гарри? — уточнил Фадж.

— Не беспокойтесь, не перепутаете. Главное в створе с дверью не стойте.

Ну, а в кабинете у Амбридж он получил в руки кровавое перо и пожелание написать на пергаменте фразу: «Я не должен дерзить сташим». Много, конечно писать Гарри не стал. Всего-то две строчки. После написания которых, взял он, да саданул из-под мышки Бомбардой во входную дверь. Дверь, разумется, вынесло, и в кабинет ворвались авроры, Фадж, Боунс и Скримджер. Амбридж и оглянуться не успела, как оказалась в антимагических наручниках. И затем, все вместе они отправились к Дамблдору.

Который встретил вошедших с безмятежным видом. Он сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев исовершенно спокойно прореагировал на то что дверь за вошедшими с грохотом захлопнулась, а министр сразуже «вызверился» на него:

— Какого Мордреда, Дамблдор?! — чуть ли не криком кричал Фадж. — Вы что себе позволяете? Почему в Хогвартсе используются кровавые перья для наказания учеников? Или вы считаете школу свое личной «песочницей» в которой вы можете делать всё что захотитете? Вам Турнира мало оказалось и вы продолжаете свои непонятные игры? Так я найду на вас укорот. Арестовать его.

— Ах, — вздохнул Дамблдор, — ну вот. Так я и знал, что мы наткнемся на это маленькое затруднение.

— Затруднение? — переспросил Фадж. — Не вижу никаких затруднений, Дамблдор!

— Мне очень жаль, — виновато сказал Дамблдор, — но боюсь, что их вижу я.

Непонятно, что собирался предпринять Дамблдор, но после свих последних слов он вдруг осел в своем троноподобном кресле. А всё потому, что перед тем как войти в кабинет, Гарри передал Гермионе мантию-невидимку и носок с песком. Который, ещё утром наполнил Добби. По просьбе Гарри, конечно.

И которым, сейчас воспользовалась Гермиона. Воспользовалась она тем, что внимание Дамблдора было «приковано» к министру, тихонечко пробралась за кресло Дамблдора и встала у него за спиной. И всё что ей оставалось, так это тюкнуть Альбуса в нужный момент по затылку. Что она и проделала. Успешно.

И она же защелкнула на запястьях Дамблдора антимагические наручники.

А ошарашенные маги смотрели на данное действие широко разинув рты.

— И... и... и... и что? Вот так вот просто? — выссказал всеобщее удивление Скримджер.

— Ну, — Гермиона скромно опустила глаза и даже слегка шаркнула ножкой, — видите ли мы с Гарри выросли в немагическом мире и думаем немного по другому. И если магу в данном случае нужно было бы взять в руки палочку, совершить пасс и произнести заклинание, то мы можем действовать и попроще. Но, не менее результативно.

Но Дамблдор решил не сдаваться так просто. Были у него еще «козыри». Всё-таки Великий маг. Альбус поднял вдруг руки и крикнул:

— Фоукс.

Вот только феникс остался безучастным. Он так и продолжил сидеть на своей жердочке и посматривать на Дамблдора то одним глазом, то — другим.

— Но, как же так, Фоукс? — ошарашенно уставился на птицу Дамблдор.

— Сам виноват, — курлыкнул в ответ феникс. Правда никто кроме самого Альбуса, Гарри и Гермионы его не понял.

— Ну ладно. Хватит тут фокусов. — распорядился Фадж. — Увести его. Амелия, Руфус, опечатайте кабинет, а затра пришлите спецалистов. Нужно будет провести полноценный обыск. Да, изымите его палочку.

Но, к сожалению присутствующих, палочку Дамблдора изъять не получилось. Как только кто-то из авроров попытался её взять, так Фоукс показал что не нужно «сбрасывать его со счетов». Он мгновенно оказался на столе, ухватил лапой палочку и исчез во вспышке пламени.

— Какого Мордреда? — выссказался Скримджер.

— Джентльмены, леди, — ухмыльнулся в ответ Гарри, — боюсь, что хогвартский фамилиар посчитал палочку школным имуществом, не подлежащим изъятию.

— Хогвартский фамилиар? Подождите, мистер Поттер, но ведь всем известно, что феникс — фамилиар Дамблдора.

— Не Дамблдора, а директора Хогвартса. Которым может быть кто угодно. Хоть я. Но только до тех пор, пока директор не начинает действовать в разрез со школьным Уставом.

А следующим вечером Бэйзил «огорошил» Гарри известием, что палочка Дамблдора ощущается в магическом плане также как его мантия-невидимка. И значит их изготовил один мастер.

Гарри и Гермина собрали друзей в Тайной комнате, что бы рассказать о событиях вчерашнего вечера. Вот тогда-то Бэйзил и «огорошил» Гарри этой новостью.

— Но, но... — выдала Луна, после некоторй паузы, — тогда получается, что это два из трёх Даров Смерти.

— Даров Смерти? — не поняли Гарри и Гермиона.

— Ну, да. А-а, точно, вы же выросли в немагическом мире и не знаете. Есть сказка барда Биддля об этих Дарах. А ты, Гарри, похоже, остался единственным живым потомком братьев Певереллов. В частности, Игнотуса, младшего брата. И если ты когда-нибудь найдешь третий Дар, то тебя можно будет называть Хозяином Смерти.

Гарри задумался, а потом выдал:

— Да ну. Так уж и Хозяином. Вы сами-то подумайте, как можно стать Хозяином какой-нибудь первостихии. Скорее уж Адептом. Так что, спрячу-ка я её получше и, до лучших времён.

— И правильно, Гарри, — согласилась Луна, — а то слишком уж кровавая история у этой палочки.

А еще через месяц состоялись суды. Сначала судили Амбридж. Суд был закрытый и что там удалось на неё «накопать» осталось неизвестно магическому обществу. Видимо, Фадж не стал «выносить сор из избы». Гарри только рассказали, что дементоров на него натравила именно Амбридж. Но, не просто так, а после внушения от Дамблдора. Тот захотел устроить над Гарри суд и выступить а качестве «доброго самаритянина». Но, испонители подкачали. Они тупо перепутали самого Гарри с каким-то маггловским пареньком. Который издали был похож на Гарри. Такой же худощавый брюнет в очках. И на которого, в тот момент, «наехали» Дадли и Ко.

А вот со смертью миссис Фигг было непонятно. Чего она оказалась на месте нападения? Кто знает. Теперь уже у неё не спросишь.

Дальше состоялся суд над Дамблдором. Но, совсем не сразу после суда над Амбридж. Потому что его допросы «вылились» в двадцать пухлых томов. И уже на этом суде Гари с Гермионой присутствовали.

Во время котрого много чего выяснилось. И про договорную дуэль с Гриндевальдом, и про Волдеморта — дамблдоровское «детище».

Кстати, с Геллертом Альбус познакомился сразу после школы и близко с ним сошёлся. Обоих захватили идеи всеобщего блага. Только Гриндевальд был сторонником силовых методов захвата власти, за что и поплатился в конце концов.

А Волдеморта Альбус наметил в «жертвенные барашки». Он прекрасно понимал, что его авторитет после победы над Гриндевальдом рано или поздно начнёт уменьшаться и ему нужен был для этого новый Тёмный Лорд. Тогда уж, после победы над двумя Тёмными Лордами, авторитет Дамблдора остался бы на недосягаемой высоте, до самой его смерти.

Да и умирать так просто Альбус не собирался. Не зря он «подбросил» Тому Риддлу идею про хоркруксы. Нужноже было на ком-то «откатать» методику. Вот Риддл и стал подопытным. А в конце Альбус хотел переселить свою душу в соответствующее тело и продолжить претворять в жизнь идеи всеобщего блага.

И наиболее подходящим «сосудом» был как раз Гарри Поттер. Но, что-то пошло не так. И Поттер стал слишком самостоятельным. Впрочем, у Альбуса были еще кандидаты. А уж если бы ему все удалось, как задумывалось, то Альбус бы точно «привёл» магическую Британию ко всеобщему благу. А там, глядишь, и весь остальной магический мир.

Самого Поттера, в крайнем случае, Альбус собирался женить на Джинни Уизли. По их настойчивой просьбе. А их семейке он откровенно покровительствовал. Выяснилось, что они какие-то дальние его родственники.

Суд над Дамблдором длился четыре дня, а затем, не выходя из зала он был подвергнут «поцелую» дементора. Посчитали его слишком уж «продвинутым» и хитрым, что бы оставлять в живых и отправлять в тюрьму.

— Знаете, Гарри, — сказал ему Фадж после суда, — хорошо что удалось таки «сковырнуть» Дамблдора и я наконец смогу поробовать стать настоящим, а не маринеточным министром. Невозможно же было работать. Куда ни сунься везде на Дамблдора нарвешься. Ото всюду его борода торчала. Не знаю, что у меня получится, но я постараюсь, по крайней мере.

А Гарри, подумав над словами Фаджа, сказал Гермионе что соваться в политику у него нет никакого желания. Лучше уж заняться педагогикой. И воспитывать умных магов, а то ведь мало их почему-то.

А Гермиона, тоже подумала и добавила, что помимо педагогики нужно еще и психологию изучить, а то оглянуться не успеешь как попадешь под влияние какого-нибудь очередного «Великого Светлого».

— А с Уизли, что будем делать? — спросила Гермиона. — Ведь не отстанут же. А ещё они у нас большие любители подлить зелья. Хорошо, что на нас они в этом году не действуют.

— Как что? — ответил ей Гарри. — Их же оружием их и уничтожим. Нет, убивать их мы конечно не будем. Мы им сами одно хитрое зельице подольем. И станут они бесплодными. Нечего предателям размножаться.

Рецепт этого зелья они обнаружили случайно, в блэковской библиотеке. Вот он и пригодился. Младшим Уизли подлили в школе, а остальным во время рождественского ужина, когда Уизли собрались всей семьей. И сделали это домовики.

Хотя зелье было без цвета и запаха, но обнаружить его было возможно. Только нужно было знать о том что что-то подлили, определить что именно, сварить и принять в течении трёх дней нейтрализатор. В противном случае изменения наступали необратимые. Так и закончилась история семьи Уизли.

А Гарри и Гермиона благополучно закончили школу. Попутешествовали, поучились и вернулись в Хогвартс. Что бы «сеять разумное, доброе, вечное». А их ментальная связь только развивалась и укреплялась. И это не раз ещё помогло им в различных жизненных ситуациях.

Но это история уже совсем другая.