Мы всё ещё можем быть теми, за кого себя выдавали (гет)

Кто-то идёт за ним.

Гарри не оборачивается, чтобы убедиться. Он просто знает: мужчина, державшийся на расстоянии примерно полквартала уже добрых двадцать минут, всё ещё там.

Он продолжает идти в прежнем темпе. На середине следующего квартала останавливается у витрины цветочного магазина. Цветы его нисколько не интересуют — это всего лишь предлог. Отражение в стекле подтверждает подозрения: преследователь, почти наверняка волшебник, никуда не делся.

И действительно, тот задерживается у газетного киоска.

Гарри живёт уже неделю в этом маггловском городке, который супруги Уилкинс выбрали своим домом. Этого времени ему хватило, чтобы немного освоиться и запомнить расположение улиц в центре.

План начинает складываться сам собой.

Гарри идёт дальше и у следующего угла резко сворачивает, переходя дорогу ровно в тот момент, когда загорается красный. Машина едва не задевает его бампером; водитель осыпает Гарри неприлично грубыми жестами и с визгом шин уносится прочь. Гарри даже не оглядывается. С главной улицы он ныряет в боковую, тут же уходит налево — в узкий переулок, заваленный мусорными пакетами и коробками.

Примерно на середине улицы притаилась старая тёмная лавка грампластинок, и Гарри проскальзывает внутрь.

Он быстро проходит между стеллажами с потрёпанными виниловыми пластинками и устраивается в укрытии между стопкой кассет и гигантской суперобложкой альбома Blondie. Отсюда через грязные окна хорошо видно улицу.

Гарри ждёт. Не проходит и пяти минут, как мимо спешит тот самый волшебник — раздражённый и явно торопящийся.

Гарри выжидает ещё немного, чтобы убедиться, что тот не вернётся.

— У вас есть чёрный ход? — спрашивает он у парня за прилавком.

Тот не отрывается от журнала «Rolling Stone» и лишь неопределённо машет рукой куда-то вглубь магазина.

— Спасибо, — бормочет Гарри и пробирается через помещение, которое явно служит складом. Над дверью мигает тусклая неоновая вывеска.

Однако дверь выводит вовсе не в переулок, а в шумную кухню китайского ресторана — жаркую, наполненную паром и густыми запахами. Кто-то окликает его на кантонском. Гарри виновато улыбается и спешит дальше в главный зал.

Когда он наконец выходит на улицу, преследователя уже и след простыл.

Желудок предательски урчит, откликаясь на ароматы еды. Гарри задерживается у меню и в итоге заказывает острую свинину по-сычуаньски и большую порцию жареной лапши чао-мейн с овощами. С пакетом в руках он осторожно возвращается на главную улицу.

Здесь уже многолюдно из-за обеденного перерыва, но никаких признаков слежки по-прежнему не видно.

Гарри возвращается знакомым маршрутом в жилой квартал с аккуратными, ухоженными таунхаусами, поднимается по ступенькам третьего дома слева с дверью, выкрашенной в тёмно-синий цвет.

— Эй, есть кто? — окликает он, заходя в прихожую.

Ответа нет. Гарри относит еду на кухню и проходит дальше по дому.

Гермиона и Рон сидят на небольшой веранде, затянутой москитной сеткой, и смотрят на крошечный дворик с журчащим фонтаном в виде птиц. Потолочный вентилятор равномерно крутится под потолком, спасая от подступающей жары. Весна медленно готовится уступить место лету.

— Привет, — говорит Гарри.

Рон улыбается, и в этой улыбке сквозит заметное облегчение.

— Ну, наконец-то, дружище.

— Прости, немного заблудился.

Рон хмыкает, а Гарри мягко кладёт руку Гермионе на плечо.

— Я принёс еду.

Она поднимает на него взгляд и одаривает его рассеянной улыбкой, которая, честно говоря, больше похожа на гримасу. Она всё ещё выглядит измождённой, невыспавшейся и удивительно хрупкой — такой Гарри видел её нечасто.

— Может, поедим прямо здесь? — предлагает Рон, и в его голосе слышится наигранная жизнерадостность, несмотря на мягкость интонации.

— Ага, — тихо соглашается Гермиона, словно радуясь тому, что не придётся вставать. — Ладно.

Рон вместе с Гарри уходит в дом за тарелками.

— Ты в порядке? — спрашивает Гарри, внимательно глядя на друга.

— Ага, — отвечает то, упрямо вздёрнув подбородок. — Мы ведь всегда знали, что это не будет лёгкой прогулкой на метле, правда?

Да, знали, но от этого не становится легче. Гермионе тяжело, конечно, но и Рону тоже, потому что он изо всех сил старается быть рядом. Прошло всего три дня с тех пор, как они отвезли родителей Гермионы в местную волшебную больницу. Всё оказалось именно таким ужасным, как она и боялась: родители обезумели от страха и растерянности и с отчаянием требовали объяснить, кто они такие и что с ними происходит.

— Зачем вы это делаете? — спросила мама Гермионы.

— С вами всё будет хорошо, — сквозь слёзы пообещала Гермиона. — Никто не причинит вам вреда.

Конечно, для мистера и миссис «Уилкинс» эти слова не значили ровным счётом ничего.

С тех пор прошло уже три дня. Три дня тишины после того, как целители попросили их не приходить целую неделю.

— Как она держится? — спрашивает Гарри.

Рон достаёт вилки.

— Всё так же. Если не зарывается в бумаги и не звонит по телевизору, то просто сидит вот так.

Гермиона справляется привычным для себя способом, полностью растворяясь в заботах о родителях. Она оплачивает их счета, придумывает оправдания за отсутствие на работе для работодателей.

Честно говоря, это слишком сильно напоминает Гарри ту Гермиону, какой она была после ухода Рона в прошлом году. Он не решается озвучить это вслух.

— Хорошо, что ты рядом, — говорит он вместо этого.

— Ну, — Рон пожимает плечами, — мы ведь и так не собирались оставлять её одну со всем этим, правда?

— Не собирались, — соглашается Гарри.

После обеда Гарри отодвигает занавеску в гостиной и выглядывает на улицу. Тот самый волшебник снова на месте и теперь стоит, прислонившись к фонарному столбу через дорогу, в нескольких домах отсюда.

— Он всё ещё там? — спрашивает Рон.

— Ага.

— Опять оторвался?

Гарри пожимает плечами.

— В каком-то смысле это даже весело.

Рон фыркает.

— В каком именно? В самом процессе или в том, что ты выставляешь Министерство идиотами?

— И то, и другое.

Это не первый аврор, которого Гарри замечает за слежкой за собой с тех пор, как оказался в Австралии. Ничего неожиданного, и всё равно раздражает. Он может лишь предполагать, что Кингсли связался с местным Министерством, продолжает дёргать за ниточки с другого конца света. И очень трудно не злиться из-за этого.

Тем же вечером Гарри решает просто игнорировать своего надсмотрщика и устраивается на скамейке в парке, чтобы наконец прочитать длинное письмо от Джинни. Она подробно описывает победу Хаффлпаффа над Рейвенкло на прошлых выходных. Судя по всему, матч вышел малорезультативным: Хаффлпафф удивил всех мощной защитной тактикой. По словам Джинни, игра всё равно была напряжённее, чем тот разгром, который Гриффиндор устроил Слизерину несколькими неделями ранее. Гарри ясно видит, что она до сих пор не простила себе то поражение.

И всё же её разбор оказывается неожиданно смешным и удивительно подробным, словно она прямо в письме выстраивает новые стратегии, проговаривая их вслух для себя и для него.

В последний месяц её письма приходят реже, хотя они всё такие же длинные. Гарри убеждает себя, что это даже к лучшему: если у Джинни не хватает времени писать, значит, у неё всё в порядке. По содержанию видно, что она всё глубже погружается в жизнь замка. Он знает, как непросто ей было вернуться, и старается воспринимать это как хороший знак, даже если не может избавиться от ощущения, что письма становятся всё более отстранёнными: всё больше о событиях в школе и всё меньше о ней самой.

Его собственные письма выходят не лучше — рассказывать о маленьком городке или о родителях Гермионы особенно не о чем.

Откинувшись на скамейке, он сворачивает пергамент и ещё с полчаса размышляет о новых способах избавления от приставленной к нему «няньки».

* * *

— Знаешь, — замечает Рон, хмуро разглядывая карты у себя в руках, — эта игра была бы куда интереснее, если бы мы играли взрывающейся колодой.

— Ты так говоришь про все маггловские карточные игры, — замечает Гарри, сбрасывая карту.

— Ну а что? Если нет риска заработать ожог третьей степени, какой тогда вообще смысл?

Гарри усмехается, прекрасно понимая, что Рон просто пытается отвлечь их обоих, пока Гермиона разговаривает с целителем по камину в гостиной.

Рон бросает быстрый взгляд на закрытую кухонную дверь.

— Эй, — говорит Гарри, легонько толкнув его ногой. — Твоя очередь.

— Что? — Рон вздрагивает и оборачивается. — А, да.

Он делает ужасный ход, но они оба предпочитают этого не замечать.

Дверь распахивается, и Рон тут же вскакивает на ноги, мгновенно позабыв о картах.

— Ну что?

Гермиона натянуто улыбается, лицо у неё бледное.

— Они сказали, что я могу прийти сегодня днём. Посмотрим, есть ли шанс, что они…

— Хорошо, — сразу говорит Рон. — Мы пойдём с тобой.

Гарри тоже кивает, поднимаясь, но Гермиона качает головой.

— Вы не сразу, если…

Рон подходит ближе и берёт её за руку.

— Дело не в том, что мы обязаны, Миона. Мы хотим.

Она смотрит на него блестящими от слёз глазами.

— Я бы очень… — она вздыхает и тянется рукой к его груди. — Просто думаю, что мне нужно сделать это самой.

Рон хмурится — видно, что ему хочется возразить.

— Если ты уверена…

— Да, — тихо отвечает она.

— Хорошо, — уступает он и обнимает её. — Можем мы хотя бы проводить тебя?

Она негромко смеётся, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Да.

Гарри садится обратно за стол и аккуратно собирает колоду карт, давая Рону возможность провести с Гермионой несколько минут наедине.

После обеда они провожают её до больницы и остаются ждать на ступеньках у входа. Рон то и дело поднимается и начинает мерить крыльцо шагами, а Гарри просто сидит, наблюдая за молодой матерью с двумя детьми в парке через дорогу.

Проходит меньше получаса, когда Гермиона возвращается. Губы у неё плотно сжаты, лицо бледное. Гарри не решается задавать вопросы, потому что слишком занят борьбой с собственным чувством вины. Рон же, кажется, прекрасно понимает, что делать: дома он нарочно устраивает беспорядок на кухне, чтобы отвлечь её и дать возможность переключиться.

За ужином они с Гермионой скатываются в привычное препирательство, которое в последнее время почти всегда заканчивается чем-то большим. Гарри решает исчезнуть, предоставив им личное пространство.

Он собирается пройтись, но, выйдя на крыльцо, видит, как и обычно, своего преследователя через дорогу. На этот раз у него просто нет сил устраивать дикую гонку. Вместо этого Гарри направляется прямо к нему, останавливается у забора и засовывает руки в карманы.

— Так что вы такого натворили, что застряли с таким заданием?

Аврор смотрит на него поверх газеты, которую будто бы читает, и пытается изобразить недоумение.

— Простите?

Гарри разрывается между раздражением из-за того, что ему назначили такого неуклюжего надсмотрщика, и облегчением, что если уж прислали кого-то вроде этого, значит, никакой серьёзной угрозы нет.

— Должно быть, смертельно скучно, — продолжает он. — Я, конечно, пытался хоть немного вас развлечь, удирая туда-сюда, но, честно говоря, уже приелось. — Он наклоняет голову набок. — Хотите, я попробую организовать на себя нападение? У вас тут вообще есть Пожиратели смерти? Или вы их как-то иначе называете?

На миг кажется, что аврор ещё попытается блефовать, но в конце концов только тяжело вздыхает:

— Да вы и правда заноза в заднице, мистер Поттер, знаете об этом?

Гарри пожимает плечами.

— Мне это уже говорили. — Он протягивает руку. — Гарри.

Аврор нехотя отвечает на рукопожатие.

— Джерард.

Официальное знакомство состоялось, и Гарри опускается на бордюр, вытягивая ноги перед собой.

Джерард, похоже, наконец расслабляется, понимая, что Гарри не собирается ни сбегать, ни нападать.

— Значит, можем, наконец, перестать гоняться друг за другом по всему этому чёртову городу?

— Договорились, — соглашается Гарри.

Проходит целая неделя, прежде чем он вообще замечает второго аврора.

— И то лишь потому, что я позволила, — сообщает ему Барина, поравнявшись с Джерардом однажды как ни в чём не бывало.

Гарри не может решить, она и правда настолько хороша или же он сам слишком расслабился с тех пор, как оказался здесь. Приглядевшись, он отмечает, что более нелепой парочки ему ещё не доводилось видеть, даже Тонкс с Грозным Глазом смотрелись гармоничнее. Эта мысль вызывает неприятный ком в горле, и Гарри поспешно переключается на своих новых «нянек».

Джерард — мужчина средних лет, уже начинающий полнеть, с редеющими светлыми волосами. Барина — невысокая, смуглая, с копной вьющихся волос и кольцом в носу.

Теперь, когда разговор наконец завязывается, Гарри принимается расспрашивать их:

— Ну и как вам? Нравится быть аврорами? Как вообще проходила подготовка?

— О нет, — стонет Барина. — Только не говори, что ты фанат авроров.

Гарри чувствует, как щёки начинают гореть.

— Нет, — бурчит он, засовывая руки в карманы. — Просто... интересно.

— А сам-то хотел бы пойти на службу? — спрашивает Джерард. — Я вот пытаюсь представить, как это выглядело бы. Люди же постоянно будут останавливать тебя посреди улицы и глазеть.

Барина фыркает:

— Выпрашивать автографы и подкатывать.

— Я не настолько знаменит, — неловко возражает Гарри.

Здесь его ни разу никто не потревожил. Это одновременно странно и приятно, хотя и оставляет чувство растерянности, потому что он попросту не знает, чем себя занять. Зато ощущение, будто он всё время забывает о чём-то чрезвычайно важном, наконец начинает понемногу отступать.

Джерард и Барина останавливаются и смотрят на него так, будто он сморозил какую-то несусветную глупость.

— Что? — спрашивает Гарри.

— Ты понимаешь, что ты и есть наша работа, да? — говорит Барина. — Мы знаем о тебе всё, Поттер.

Джерард кивает:

— Ага. Мы прочли каждую статью, когда-либо о тебе написанную, каждый отчёт, поданный в ваше Министерстве. Это была чёртова библиотека.

Барина театрально закатывает глаза, вспоминая:

— Ты же в курсе, что наша работа — это не только гоняться за тёмными магами, да? В основном мы просто торчим на месте и ждём, когда что-нибудь случится.

— И тонна бумажной работы. Ты не поверишь, сколько её.

— Пусть Поттер займется этим за нас, — предлагает Барина. — Типа стажировка! Быстро отобьёт охоту становиться аврором.

Гарри закатывает глаза и всерьёз подумывает снова от них сбежать.

* * *

На следующий день Рон возвращается домой с новостью: он устроился работать на кухню в маггловский паб.

Гермиона выглядит испуганной, но именно она всё это время ломала голову над тем, как платить ипотеку за дом родителей. Она не хотела лишать их ещё и крыши над головой и упрямо отказывалась брать у Гарри дополнительные деньги. Целители ясно дали понять, что задержаться им здесь придётся надолго, а значит, как-то нужно сводить концы с концами.

— Всё нормально, Гермиона, — говорит Рон с лёгкой улыбкой. — Зато я научусь готовить по-маггловски!

Она оборачивается к Гарри с круглыми глазами.

— Всё будет в порядке, — заверяет он с уверенностью, которой сам не чувствует. — Главное, чтобы он не начал готовить самих магглов.

Рон хохочет.

По негласной договорённости Гарри отправляется с ним в первый рабочий день — главным образом, чтобы убедиться, что Рон ненароком не нарушит Статут о секретности. К счастью, все странности здесь, кажется, списывают на их британское происхождение. Со временем и Гарри берёт несколько смен: убирает со столов и моет посуду. Работа, конечно, не слишком увлекательная, зато приносит деньги и наполняет дни хоть каким-то смыслом.

Гермиона идёт ещё дальше и устраивается клерком в местное Министерство. Рекомендательное письмо от самого министра магии Великобритании, разумеется, сильно помогает. Гарри твердит себе, что глупо возмущаться из-за того, что люди, кажется, всё ещё манипулируют их жизнями, даже находясь на другом конце света.

Хуже всего то, что следующие несколько недель Гермиона изматывает их бесконечными рассуждениями о сравнительных системах управления.

— Мерлин, — ворчит Рон, когда она уже не слышит. — Как будто снова в школе оказался.

Гарри не говорит вслух о том, как Рон смотрит на неё, когда она, увлёкшись, начинает разглагольствовать. Есть вещи, о которых лучше помалкивать, особенно если живёшь с двумя лучшими друзьями, которые, ко всему прочему, с большой вероятностью ещё и спят вместе.

А это уж точно та мысль, о которой Гарри предпочитает не думать.

Так они и входят в новый ритм жизни, пока целители медленно, шаг за шагом, снимают чары, наложенные Гермионой, пытаясь выяснить, осталось ли хоть что-то от Грейнджеров. И они не успевают оглянуться, как наступают праздники.

Трудно проникнуться праздничным настроением, когда вокруг стоит такая жара, какой Гарри прежде никогда не испытывал. Честно говоря, он даже не знал, что бывает настолько жарко. И всё же повсюду развешаны гирлянды, венки и прочая рождественская мишура, совершенно не смущённая изнуряющим зноем.

— Вот увидишь, — говорит Барина, когда они вместе идут к дому Грейнджеров. — Это ещё только начало.

На крыльце Гарри прощается со своими аврорами, обещая, что до утра и шагу не ступит из дома. Те смотрят на него с явным облегчением и аппарируют. Наверное, домой, к своим семьям.

Гарри открывает входную дверь, и ему навстречу устремляются запахи ужина. Рон явно задумал что-то довольно экстравагантное, что угодно, лишь бы отвлечь всех от мысли, что ещё один праздник проходит вдали от дома.

Гарри сбрасывает ботинки.

— Пахнет отлично, — кричит он.

И застывает на пороге гостиной. Слова приветствия застревают у него в горле. На диване рядом с Гермионой сидит молодая светловолосая девушка.

— Гарри, — говорит Гермиона слишком уж бодрым и нарочито радостным голосом, нервно улыбаясь.

Гарри старается сохранить непроницаемое выражение лица и, не обращая внимания на Гермиону, переводит взгляд на девушку, которая с явным весельем наблюдает за ними.

— Касс, — говорит он. — Не знал, что ты придёшь. — Он смотрит на Гермиону. — Вот уж действительно сюрприз.

— О, — отзывается Касс, — Рон и Гермиона настояли.

Гарри улыбается ей изо всех сил, потому что, как бы мало он её ни знал, они всё-таки работают вместе в пабе.

— Ну конечно, — кивает он. — Извините, я, пожалуй, загляну на кухню, посмотрю, не нужна ли Рону помощь.

Касс понимающе улыбается.

— Конечно.

Закрыв за собой дверь на кухню, Гарри накладывает заглушающие чары и резко поворачивается к Рону.

— Что ты наделал? — требовательно вопрошает он.

Рон отрывает взгляд от кастрюли, содержимое которой помешивает.

— Только не злись. Это Гермиона придумала.

Гарри сердито сверкает глазами.

— Ладно, ладно, — торопливо добавляет Рон. — Мы оба решили, что это хорошая идея. Касс милая! И привлекательная… ну, объективно. Если бы я ещё вообще обращал внимание на такие вещи.

— И к тому же она маггла, — замечает Гарри.

— Мерлин, Гарри. Не будь таким предвзятым.

— Ты издеваешься? — Гарри едва не срывается на крик.

Рона это совершенно не смущает.

— По крайней мере, мы может быть уверены, что ей не нужен Избранный, верно?

— Рон… — вздыхает Гарри.

Тот сдаётся, пожимая плечами.

— Слушай. Просто попробуй расслабиться и получить удовольствие от вечера, ладно? Ей больше некуда было идти.

Гарри хмурится.

— Правда?

Рон пожимает плечами.

— На работе поговаривают, что она поссорилась с семьёй или что-то в этом роде. Понимаешь… мне показалось, что это довольно паршивое время года, чтобы оставаться одной.

— Ну тогда… — Гарри чувствует, как злость понемногу отступает. — Тогда это, пожалуй, другое дело.

Рон заметно расслабляется, явно радуясь, что Гарри не собирается устраивать сцену.

— Слушай, мы же понимаем, что ты не собираешься на ней жениться. Просто немного развлечься.

Гарри бросает на него пронзительный взгляд.

— А ты-то что знаешь о том, что такое «немного развлечься»?

Рон смеётся.

— Справедливо. — Он хватает Гарри за плечи и разворачивает к двери. — А теперь иди и будь вежливым, пока я доделываю ужин.

— Да, мам, — бурчит Гарри, смиряясь с перспективой светской беседы.

На деле всё оказывается не так уж плохо. Гарри знает Касс по работе, и она всегда была довольно милой и даже немного смешной. К счастью, она не создаёт неловких ситуаций: то ли не замечает странных подтекстов, то ли сознательно предпочитает их игнорировать.

Ужин выходит на славу. Кулинарные навыки Рона заметно улучшились после экспресс-курса маггловской кухни — настолько, что Гарри невольно задумывается, не мешала ли ему раньше волшебная палочка. Он делает мысленную пометку рассказать об этом Джинни в следующем письме, ей это наверняка покажется забавным.

— Гарри?

— Что? — он поднимает взгляд от тарелки и видит, как Гермиона по другую сторону стола со стопкой десертных тарелок в руках. Она пристально смотрит на него.

— Я сказала, что помогу Рону с посудой, — повторяет она, бросая на Гарри многозначительный взгляд. — Почему бы тебе не проводить Касс?

Гарри мысленно обещает себе убить её позже.

— Она не слишком деликатна, да? — замечает Касс, когда они направляются к двери.

— Прости за это, — отвечает Гарри, потирая затылок.

Она отмахивается.

— Да брось, не парься. Я с самого начала подозревала подставу — ещё когда Рон меня пригласил.

Он удивлённо смотрит на неё.

— И ты всё равно пришла?

Касс лишь пожимает плечами.

— Бывают идеи и похуже.

Гарри моргает.

— Хуже, чем встречаться со мной?

— Ага, — кивает она, улыбаясь так, словно это должно выглядеть очаровательно. — Зато мне больше не пришлось бы разбираться со всякими неприятностями в пабе, если бы я была «твоей девушкой».

Гарри хмурится.

— Тебе правда доставляют неприятности?

Она смеётся и машет рукой прямо у него перед лицом.

— Не нужно так напрягаться. Я просто о том, что тогда все точно перестали бы распускать руки. И никто не посмел бы скупиться на чаевые.

Гарри не слишком в этом уверен.

— Думаешь, так и было бы?

Она снова улыбается, склонив голову набок, и её локоны мягко подпрыгивают.

— Ты правда этого не замечаешь? Ты не из тех людей, с кем хочется связываться.

Честно говоря, Гарри вообще не понимает, о чём она. В пабе он всего лишь нескладный парнишка-маггл, который моет посуду, а не Избранный или победитель тёмных волшебников.

— Слушай, всё нормально, если ты не заинтересован, — говорит она, открывая дверь и выходя на крыльцо. — Я и сама ничего серьёзного не ищу. Но если тебе вдруг понадобится «плюс один», чтобы отвязаться от друзей, просто дай знать.

Она наклоняется и целует его в щёку, потом машет рукой и быстро сбегает по ступенькам. Гарри смотрит ей вслед.

— Ты уверена, что нормально доберёшься домой одна? — кричит он, хмуро оглядывая тёмную улицу.

Она оборачивается и, раскинув руки в стороны, начинает идти задом наперёд.

— А что, хочешь проводить меня?

Гарри тихо чертыхается, захлопывает дверь и бросается вниз по ступенькам следом за ней.

То, чего Джерард и Барина не знают, им точно не повредит.

* * *

На работе Касс ведёт себя с ним так же, как и всегда, и они больше не возвращаются к тому разговору. Гарри чувствует облегчение, но всё же не может выбросить из головы её слова — не про свидания, а про то, что в пабе люди перестали бы распускать руки.

Примерно через неделю после Рождества он краем глаза замечает, как один из посетителей протягивает руку и скользит по подолу её юбки — там, где ткань едва прикрывает колени. Касс отвечает ему натянутой, совершенно искусственной улыбкой и отступает в сторону, насколько позволяет огромная тарелка с едой в руках. Этот придурок не отстаёт, бросая нечто явно непристойное. Гарри не слышит слов, но по тому, как лицо Касс краснеет, а вся компания за столом заливается хохотом, становится ясно, что сказано нечто отвратительно мерзкое.

Она замирает на секунду, и Гарри понимает, что она пытается придумать, как донести последнюю тарелку, не позволив себя облапать. Или не нарвавшись на увольнение.

Гарри не раздумывает, просто подходит и забирает тарелку у неё из рук.

— Гарри… — начинает она, и в её голосе впервые звучит настоящее беспокойство.

Он не слушает, подходит сзади к тому типу и с грохотом ставит тарелку прямо перед ним так, что часть еды вываливается на стол.

— Что за… — возмущается мужик, поднимая глаза и едва не подпрыгивая, когда понимает, что перед ним вовсе не миловидная официантка.

Гарри не отступает. Он опирается рукой о стол и наклоняется ещё ближе:

— Ешь. Оставь официантке хорошие чаевые. И держи свои руки и комментарии при себе, чёрт возьми.

Он и не пытается говорить тихо и прекрасно понимает, что теперь на него смотрят все. Гарри игнорирует это, не сводя глаз с клиента.

Мужик определённо крупнее и куда старше, но Гарри всегда был шустрым. Хотя, конечно, их четверо. Если друзья решат вмешаться, может быть интересно.

В жизни Гарри давно не случалось ничего по-настоящему интересного.

Мужик пытается отодвинуть стул, но Гарри перехватывает его другой рукой и удерживает.

— И ещё тебе стоит извиниться.

Воздух в зале будто становится плотнее, напряжение нарастает, пока тот прикидывает, что делать, а его приятели нервно ёрзают на местах. Сам же придурок пытается давить взглядом, но Гарри спокойно смотрит в ответ, пальцы уже тянутся к палочке.

Гарри, пожалуй, даже немного разочарован, когда тот сдаётся. Мужик бросает взгляд на Касс и бормочет:

— Извини. Я… не хотел ничего такого.

Звучит не слишком искренне, но Касс кивает и улыбается так, будто ничего страшного и не произошло.

Гарри выпрямляется и обводит компанию взглядом.

— Приятного аппетита.

Он задерживается ещё на пару минут, чтобы убедиться, что проблем больше не будет, и только потом возвращается на кухню.

В дверях стоит Рон, вытирая руки о полотенце.

— Развлекаешься?

— Ага, безумно, — отвечает Гарри, не особенно желая признавать, что было бы куда веселее, если бы тот тип не струсил.

— А ты вообще умеешь драться кулаками?

— Я умею уворачиваться, — парирует Гарри.

Рон смотрит на него с сомнением.

— Напомню, что мы всегда старались оставлять кулачные бои Гермионе.

Гарри неохотно смеётся, и Рон хлопает его по плечу.

— В следующий раз просто предупреди меня, ладно? У меня тут есть чугунные кастрюли — оружие серьёзное.

Гарри ухмыляется, ничуть не удивлённый тем, что Рон без колебаний согласился бы к нему присоединиться. Не в первый раз, да и явно не в последний.

— Мы бы точно их уделали, — говорит Гарри.

— Даже не сомневаюсь, — со смехом соглашается Рон.

Остаток ночи Гарри внимательно следит за залом, но все ведут себя на редкость прилично.

На следующей неделе он уже присматривается к этому куда пристальнее и постепенно понимает, что пусть никто из посетителей и не позволяет себе откровенной мерзости, к официанткам всё равно нередко относятся так, что Гарри становится не по себе.

Однажды вечером он провожает взглядом Касс, уходящую домой, и невольно вспоминает того придурка. Представляет, как она идёт одна по тёмным улицам. Как замирает от внезапного шума. И как всё это до боли знакомо ему самому — во всех смыслах.

— Касс, — окликает он её.

Она оборачивается с улыбкой.

— Да?

— Мы… э-э… собираемся выпить после смены. Если хочешь, можешь присоединиться, — практически выпаливает он.

— Правда? — спрашивает она, и в её голосе звучит странная надежда.

Он кивает, и Касс тут же берёт его под руку.

— С удовольствием, — говорит она и, легко чмокнув его в щёку, возвращается к столикам. — Увидимся позже!

Как и следовало ожидать, вечер за выпивкой с Касс оказывается непринуждённым и весёлым — ровно так, как она и обещала. Всё почти портит довольный вид Гермионы, но всё же приятно иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить, когда он начинает чувствовать себя третьим лишним.

Так постепенно складывается привычный ритм и незаметно наступает Новый год. Куда бы Гарри ни шёл, он берёт Касс с собой, и она отвечает тем же. Гермиона перестаёт его донимать, а сама Касс на работе выглядит заметно спокойнее. Иногда Гарри всё ещё приходится вмешиваться, но слухи о его настойчивой защите быстро распространяются, и подобных инцидентов становится всё меньше. До драки, правда, так и не доходит, хотя Рон однажды и пригрозил одному особо ретивому придурку скалкой.

За стенами паба жизнь по-прежнему кажется лёгкой и почти безмятежной.

Касс никогда не спрашивает о пергаменте, который он носит с собой, или о людях, охраняющих его. Ни о том, почему он вообще оказался в Австралии и как долго собирается здесь оставаться.

Она словно напрочь лишена любопытства, и он отвечает тем же — не задаётся вопросом, почему она никогда не говорит о прошлом и зачем тратит время на эти их «не свидания».

Ничего серьёзного, напоминает он себе.

* * *

Рон поднимает стакан, разглядывая плещущуюся внутри жидкость.

— Знаете, — говорит он слишком громко, перекрикивая шум переполненного бара, — магглы, может, и чокнутые, но в выпивке они знают толк. В смысле, от этой дряни и фестрал ослепнет.

Он смеется над собственной шуткой, и Гарри, хотя и понимает, что это неправда, смеётся вместе с ним.

Касс смотрит на Рона; её голова покоится на плече Гарри, ноги поджаты под себя.

— Половину времени я вообще не понимаю, о чём вы говорите, — замечает она.

Гарри думает, что им повезло: они все изрядно пьяны, и такую оговорку нетрудно списать на алкоголь.

По крайней мере, всё могло бы выглядеть безобидно, если бы Гермиона тут же не начала яростно шипеть Рону в ухо. Слова «Статут о секретности» звучат достаточно громко, чтобы Гарри их расслышал. Впрочем, Рона её гнев нисколько не смущает: он лишь обнимает её за талию и глуповато улыбается. Когда Гермиона запинается, переводя дух, он притягивает её ближе и бормочет на ухо что-то такое, отчего она мгновенно краснеет.

Гарри отворачивается и тянется к кувшину, чтобы долить себе, но тот оказывается пуст.

— Вот же чёрт, — бормочет он.

Касс спускает ноги на пол.

— Я больше не могу на это смотреть, — заявляет она, кивая в сторону Рона и Гермионы, которые уже почти сидят друг у друга на коленях.

— Я тоже, — соглашается Гарри. Особенно если выпивки больше не будет.

Касс тычет его пальцем в руку.

— Пойдём отсюда.

Гарри кивает и поднимается, слегка пошатнувшись, когда мир вокруг на мгновение плывёт.

— Ты в порядке? — спрашивает Касс.

— Конечно.

Они прощаются, хотя, насколько Гарри может судить, Рон с Гермионой этого даже не замечают.

На улице Касс берёт его под руку, и к этому он уже привык. Она вообще любит тактильность, особенно когда выпьет. Иногда это его раздражает, но сегодня, если честно, ему плевать.

Он запрокидывает голову, глядя на звёзды. Всё ещё трудно привыкнуть к странному ощущению, что созвездия не на своих местах. Вне обязательных уроков астрономии он никогда особенно о них не задумывался, но сейчас точно знает: с ними что-то не так. Что-то неправильно.

Неправильно. Неправильно. Неправильно.

— А это правда так необходимо? — спрашивает Касс.

— Что? — Гарри с трудом переключает на неё внимание.

Она кивает в сторону Джерарда, прислонившегося к ближайшему фонарному столбу.

— Ну, вот это всё. Твоя жизнь что, правда, под угрозой?

— А, — протягивает Гарри, не до конца понимая, тупит ли он из-за выпивки или просто плохо соображает. — Нет. Это просто… — он неопределённо машет рукой. — Глупость, если честно.

— Отлично, — улыбается Касс. — Тогда давай сбежим от них.

— Что?

Она хватает его за руку и со смехом тянет за собой.

— Ну же, Гарри. Поживи для себя хоть чуть-чуть!

Снова накатывает это странное чувство дезориентации. «Поживи для себя хоть чуть-чуть». Она тянет настойчиво, не оглядываясь.

— Ага, — говорит Гарри и позволяет увлечь себя, почти уверенный, что так и должно быть.

Очень скоро они уже бегут по улицам, сворачивая куда придётся и задыхаясь от смеха. Гарри слышит, как Джерард ругается и пускается следом, но не останавливается. В боку начинает колоть и становится ясно, что надолго их не хватит.

Он резко тянет Касс в тёмный дверной проём, прижимаясь к стене, и шепчет лёгкое маскирующее заклинание, на которое трезвым никогда бы не решился при ней.

Джерард проносится мимо, даже не взглянув в их сторону.

— Как он нас не заметил? — спрашивает Касс, заливаясь смехом.

— Понятия не имею, — врёт Гарри.

Она прислоняется к стене.

— Боже, это было круто.

Сердце всё ещё колотится от бега, и да — это и правда было весело. Делать что-то глупое, по-детски безрассудное, позволить миру подождать. Разве не так он должен жить?

Её лицо оказывается совсем близко, почти на уровне с его. Это снова похоже на звёзды — и снова что-то не так, опять ощущается какая-то неправильность.

К этому моменту всё вокруг слегка расплывается, и Гарри не вполне понимает, как именно их губы соприкасаются, кто делает шаг первым и когда именно это происходит. Он знает только, что ощущение кажется вполне… нормальным. Поцелуй выходит неловким: Касс целует слишком напористо, и в этом нет ничего особенно приятного, но Гарри всё равно. Ему просто не хочется думать. Всё кружится, кружится, кружится.

Её руки обвиваются вокруг его шеи, тело прижимается к нему, и это становится настоящим потрясением, словно он успел забыть, каково это: когда к тебе прикасаются, когда рядом живое тепло, когда можно кого-то обнять. И вдруг ему действительно хочется этого. Хочется быть нужным или хотя бы желанным. Он не уверен, чего именно, и потому просто отвечает на поцелуй, обнимая её и притягивая к себе ещё ближе.

Всё вокруг опасно кренится, Касс взвизгивает, и Гарри требуется куда больше времени, чем следовало бы, чтобы понять: дверь, к которой они прислонились, открылась. Женщина за ней бросает на них возмущённый взгляд. Касс лишь смеётся и снова тянет Гарри за руку. Он молча следует за ней, сжимая её пальцы слишком крепко, пока они петляют по ночным улицам к её квартире.

До нужного района они добираются не сразу, но Джерард — мрачный и злой — снова появляется рядом уже через пару кварталов.

На крыльце Касс возится с ключами, едва не роняя их. Гарри забирает связку у неё из рук; у него самого выходит ненамного лучше, но в конце концов замок поддаётся. Касс смеётся, наваливаясь на него плечом, и он распахивает дверь. Она ныряет внутрь, проскальзывая под его рукой.

Схватив его за рубашку, Касс утягивает Гарри в дверной проём и снова прижимается к его губам. Но в этом поцелуе уже нет прежней бездумной порывистости, будто он внезапно протрезвел или мысли наконец догнали его. Гарри пытается не обращать на это внимания.

Она тянет его дальше, её намерения предельно ясны, но ноги словно врастают в пол. Гарри хмуро смотрит на них сверху вниз.

Нет. Точно нет. Они определенно не двигаются.

— Ладно, — говорит он, отстраняясь, на мгновение сжимает её руку и отпускает. — Спокойной ночи, Касс.

Она не спорит и лишь моргает с недоумением.

— Спокойной ночи, Гарри.

Он разворачивается и уходит, стараясь ни о чём не думать по дороге обратно. Просто смотрит под ноги, на серую ленту тротуара, и слушает тяжёлые шаги Джерарда за спиной. Вернувшись в дом Грейнджеров, он тихо поднимается наверх, проходит мимо комнаты Гермионы, делая вид, что не замечает пустую кровать Рона, и падает лицом в подушку.

Утром он просыпается с похмельем и отвратительным чувством. И дело вовсе не только в алкоголе.

Но с какой стати он вообще должен так себя чувствовать?

«Живи своей жизнью».

Он ведь просто делает то, что обещал. Развлекается, как выразился Рон. Разве не этим он и должен заниматься?

Только всё это — полная чушь, и Гарри это прекрасно понимает.

Ему не нужны пустые развлечения. Он не хочет развлекаться. Ни с кем. И уж точно не с Касс. Она ему очень нравится. Но недостаточно. К тому же она не имеет ни малейшего представления о том, кто он на самом деле, а он и не собирается здесь оставаться. Это было бы нечестно по отношению к ней.

Правда в том, что он никогда не хотел несерьёзных отношений. И есть лишь один человек, с которым он хочет чего-то большего.

И это не Касс.

— Вот же чёрт, — бормочет он, переворачиваясь и утыкаясь лицом в подушку.

* * *

С Касс он видится снова в начале смены лишь спустя два дня. Она улыбается, когда он входит, но на этот раз обходится без привычного показного приветствия.

Через несколько часов она заглядывает на кухню.

— Есть минутка?

— Конечно.

Они выходят через заднюю дверь в переулок. На другом конце, старательно делая вид, что её здесь нет, мнётся Барина. Гарри не обращает на неё внимания, сосредотачиваясь на Касс. Та закуривает сигарету; за всё время, что он её знает, он впервые видит, как она курит.

— Знаю, — говорит она, поморщившись. — Дурная привычка.

Гарри молчит, засовывает руки в карманы и прислоняется спиной к стене.

— Всё это странно, — продолжает она.

Он кривится.

— Слушай, Касс…

Она поднимает руку, останавливая его.

— Дай мне самой сказать, ладно?

Он на секунду задумывается, не перебить ли её, но в итоге просто кивает и позволяет ей говорить, потому что тот ещё трус в таких делах.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты... ну, знаешь, не пошёл со мной той ночью, — говорит она, избегая его взгляда.

Гарри морщится.

— Эм… да. Мы оба были не совсем трезвые.

Она смотрит на него так, словно он сказал что-то неожиданное.

— Ну да. Просто… после всего, что ты для меня сделал, можно было бы подумать, что я…

Она делает неопределённый жест рукой.

Гарри хмурится, искренне не понимая, о чём речь. Он ведь, по сути, ничего для неё не сделал.

— Что ты... что?

Она пожимает плечами, шаркая носком ботинка по бетону.

— Не знаю. Будто я тебе должна. Или что-то в этом роде.

Гарри требуется несколько секунд, чтобы осознать смысл её слов, а потом его накрывает волна чего-то похожего на ужас.

— Должна мне? — переспрашивает он.

Она вскидывает подбородок.

— Не смотри так, — говорит она, роняя сигарету и затаптывая её каблуком. — Ты не знаешь. Ты понятия не имеешь…

Она резко замолкает, словно испугавшись, что наговорит лишнего.

Гарри таращится на неё в полном шоке. Он не уверен, что когда-нибудь слышал у Касс такой жёсткий тон; её лицо почти искажено гневом. Обычно она лёгкая на подъем и весёлая, будто ничто не способно её задеть. И это лишь ещё одно напоминание о том, что он на самом деле совсем её не знает. Так же, как и она его. Между ними всегда было только поверхностное знакомство.

От этого становится ещё хуже.

— Чёрт побери, — выдыхает она, проводя рукой по лицу. — Всё должно было быть лёгко и просто. Я вообще не рассчитывала, что ты мне так понравишься.

— Ты мне тоже нравишься, Касс, — признаётся он с какой-то безнадёжной честностью. Слишком нравится, что он не может позволить всему этому зайти дальше.

Она натянуто улыбается, явно не находя в его словах утешения.

— Ты милый. Но, если честно, ты ещё и… — Её взгляд скользит к Барине, маячащей на другом конце переулка. — Ты и есть те самые неприятности, которые мне сейчас совсем не нужны. Во многих смыслах.

— Понятно, — говорит Гарри, и это откровение нисколько его не задевает. Ему всё равно, что он не в её вкусе, что она в нём не заинтересована. На самом деле, он даже рад это слышать. Очень рад.

И всё же неприятно осознавать, что он снова оказывается большим источником проблем, даже для магглы, живущей на другом конце света.

Касс стонет:

— Боже, ты меня ненавидишь, да?

Он качает головой.

— Нет, — говорит он, и это правда.

Она хмурится, пристально вглядываясь в него, словно пытаясь прочитать мысли.

— Чёрт, — выдыхает она. — Ты хочешь забыть об этом так же сильно, как и я. — Она смеётся. — Ну и парочка мы.

— Прости, — говорит он, искренне не желая её обидеть. — Я не хотел…

Она качает головой:

— Ты хороший парень, Гарри Поттер, — говорит она и сжимает его руку.

— Не особо, — отзывается он. Ему кажется, что вся эта история говорит как раз об обратном.

Она снова смеётся:

— Так говорят только хорошие. Поверь мне.

Она приподнимается на носки и целует его в щёку. От неё пахнет дымом и остывшей картошкой фри.

Гарри заставляет себя не отстраняться.

— Ещё увидимся, ладно? — говорит она.

Он кивает.

На этом всё и заканчивается: их «не свидания» подходят к концу. Гарри отстранённо наблюдает, как Касс переключается на коренастого и довольно туповатого бармена. Он думает, что, наверное, должен бы злиться — по сути, она использовала его, чтобы упростить себе жизнь на работе. Но если быть честным, он делал ровно то же самое: лишь бы Гермиона наконец оставила его в покое, лишь бы самому перестать чувствовать себя лишним.

Когда Гермиона в очередной раз заводит разговор о том, что ему стоит попробовать ходить на свидания, Гарри твёрдо стоит на своём. Он наотрез отказывается, как бы она ни пыталась его подтолкнуть. Потому что, кажется, он наконец понял, что быть полезным и быть нужным — совсем не одно и то же.

— Ты точно уверен, дружище? — спрашивает Рон.

— Ага, — отвечает Гарри. — Просто развлечься — это не то, чего я хочу.

— Ну конечно, — усмехается Рон, словно и не ожидал от него иного.

Гарри хмурится:

— Может, хватит уже?

— Мерлин, ещё бы, — соглашается Рон. — Пошли лучше регби посмотрим.

— Ага. Может, с двадцатого раза оно наконец станет хоть немного понятнее.

Рон ухмыляется:

— Кто знает?

После этого Рон и правда оставляет его в покое, похоже, поверив, что Гарри настроен серьёзно.

К счастью, вскоре и Гермиона переключает своё внимание на родителей: целители начинают обсуждать возможность передать мистера и миссис Грейнджер под их опеку. Дальше всё превращается в хаос: перестановки рабочих смен, растущая тревога Гермионы. Рон каждую неделю берёт дневные и выходные смены, чтобы она могла проводить субботы и воскресенья с родителями. Гарри остаются вечерние и ночные смены, чтобы Рон и Гермиона могли хоть немного времени проводить вместе, а днём он сам присматривает за Грейнджерами.

Январь незаметно перетекает в февраль, и Гарри просто продолжает идти вперёд.