Журнал наблюдений бывшего общественного активиста (гет)

Глава 1 — Школьный Психолог

«Самый важный шаг не тот, что первый и даже не последний, а следующий.»

Тебе надо было сразу понять, что день предстоит тот ещё. Тяжесть в усталом теле ясно давала тебе знать: придётся перестроить режим сна под новые условия. Целые месяцы миновали с тех пор, когда тебе последний раз приходилось вставать до рассвета — и это было заметно: прошедшая ночь мало что дала тебе в плане отдыха. Хотя, бывало и хуже, твой опыт не врёт — по крайней мере, сегодня твой шрам не ныл. Эта чёртова метка по-прежнему зудела, выводя тебя из себя, но это становилось реальной проблемой только когда ты нервничал.

Ты зевнул и начал разминаться. Подобная привычка — необходимость для тех, чья работа заключается в том, чтобы сражаться с чудовищами, мечтающими уничтожить всё живое.

Смешно: убийство Гриммов казалось чуть ли не безопаснее, чем работа общественным активистом. Если задуматься, это даже немного удручало.

Закрыв глаза, ты сосредоточился только на дыхании. Следующие десять минут ты ощущал лишь свои чувства, будто больше ничего не существовало. Это не было временем ни для суждений, ни для размышлений. Адам Таурус был сейчас просто живым телом.

И, заодно, голодным.

Самый неприятный побочный эффект полного контроля над эмоциями — нельзя рассчитывать, что ярость заглушит аппетит обещаниями мести.

— Милок, как вкусно пахнет, — бодро сказала низенькая старушка, в голосе которой легко угадывалась тоска по прошлому. — Прямо как завтраки, что готовил мне мой покойный муж, когда я собиралась идти менять мир к лучшему. Скучаю по его яичнице.

Мария Калавера, легендарная охотница, которая когда-то в одиночку уложила тысячу Гриммов, медленно подошла к столу. Она осторожно опиралась на трость, заставляя свои старые ноги работать через силу. На вид она казалась хрупкой и уставшей, как и положено в её возрасте, но в её взгляде, обращённом к окну, теплилось какое-то мягкое пламя. Поразительно, насколько живыми могли быть её искусственные глаза.

Ты фыркнул.

— Ты ведь никогда не была замужем.

Так называемая слабая старушка одним движением нарезала омлет на крошечные кусочки — ловкость, которой позавидовал бы любой охотник.

— Пф, мои любовники всё равно были отличными поварами, — отмахнулась она. — В постели тоже не подкачали, но только немногие действительно впечатляли. Я знала, кого выбирать.

И ведь с этим человеком тебе теперь работать ближайшие четыре года — согласно твоему новому контракту.

[ВЫБОР: Носить повязку на глаз. +5 к Харизме (Теперь ты воплощение психически здорового)]

* * *

Вы завтракали, как обычно, в тишине.

Мария скривилась — насколько она вообще умела хмуриться, — заметив, что яичница в этот раз получилась не такой солёной, как ей хотелось бы. Но она ничего не сказала. Ей и так было известно, что ты не слишком одобряешь её подход к питанию, которое, мягко говоря, не очень подходило для человека её возраста.

Апельсиновый сок оказался немного кисловатым — впрочем, чего ещё ждать в такое время года? Зато с беконом оно сочетается отлично, так что жаловаться не на что.

— Ты наконец расскажешь, почему согласилась на эту работу?

Очень обидно, что ты вчера забыл купить яблок — всё из-за этого дурацкого похищения. Их сладости сейчас очень не хватало.

— Платят хорошо, — Мария пожала плечами, даже не взглянув в твою сторону. — И во всяком случае это куда безопаснее, чем те дела, которыми мы раньше занимались.

Врёт как дышит. Но ты не был уверен, стоит ли настаивать — ты чувствуешь, что уже начинаешь закипать.

С твоими отношениями с Марией вообще всё было как-то странно. Познакомились вы почти два года назад, когда бандиты напали на караван купцов, с которыми вы оба тогда путешествовали... А потом вы просто остались вместе, потому что... ты вот пытаешься вспомнить, зачем, но даже толком не можешь ответить.

Да в жопу её.

Вдох.

Выдох.

Ты...не хотел на ней срываться, поэтому решил вернуться к этому разговору попозже, когда остынешь.

— Ты закончила свой учебный план? — Мария не выглядела особо благодарной за твою смену темы, но её пальцы чуть слабее сжали вилку.

— Это же подростки, им нужна твёрдая рука. На первом же занятии планирую объяснить, кто теперь главный и как тут всё устроено.

Звучит разумно. С подростками всегда надо обозначать границы — иначе те быстро сядут на шею.

* * *

Руби Роуз

А вот и Руби Роуз — пятнадцать лет, девять месяцев и двадцать дней от роду. Вундеркинд, которую взяли в Академию Бикон ещё до того, как она закончила боевую школу. И вот теперь у Руби самый настоящий вызов: после предательства человека, которому она больше всего доверяла, ей, Убийце Гриммов, впервые в жизни предстоит общаться со сверстниками.

Испытание было тяжёлым — кто-то бы даже назвал его непосильным, но Руби уже не маленькая. Она будущая охотница на чудищ, надежда для тех, кто не может себя защитить. И Руби Роуз, со своими обыкновенными, абсолютно нормальными коленями, была готова завести беседу.

В такие моменты она горько жалела, что при игре с отцом в настолку она всегда жертвовала харизмой ради других статов.

И тут она увидела его: катану цвета раскалённой стали, с рукоятью, поблёскивающей на утреннем солнце и гордо демонстрирующей боевые шрамы. Да, этот красный металл наверняка отличнейший проводник ауры, не иначе.

Хотя ей не стоило забывать и про свою жертву... ну, то есть про того, с кем ей сейчас придётся говорить. Этот парень явно списан с какого-то мистральского мультяшного персонажа, и это, кажется, играло Руби на руку. Крутые ребята вроде них должны держаться вместе, верно?

Руби встряхнулась, прогнала дурные мысли и пошла встречаться лицом к лицу со своими страхами.

[Действие: Руби заводит друзей]

[Бросок кубика 1d100+7: 99]

[Исход: Адам думает, что всё прошло отлично]

Дядя Кроу как-то сказал ей, что самое главное, когда сталкиваешься со своими страхами, это стоять на своём и брать быка за рога. Хотя, если подумать, при нынешних обстоятельствах эта метафора звучала не лучшим образом.

Собрав всю в кулак смелость, которой у неё на самом деле совсем не было, Руби Роуз медленно, но уверенно подошла к незнакомцу — ведь он всего лишь ещё не ставший её другом прохожий — и посмотрела ему прямо в глаза... точнее, в глаз.

— ПриветменязовутРубиРоузиуменяхорошиеколениинойясовсемнехотеласказатьчтоувасплохиеколенииличто-тоещёяувереначтоонитожеотличные-

Когда её тараторящий монолог, сопровождающийся внутренним желанием помереть от стыда, не переставал завершаться несколько минут к ряду, красноволосый парень кивнул сам себе, вытащил из внутреннего кармана своего жилета маленькую книжку и протянул её ей.

— Она тебе нужнее, чем мне.

Название гласило: «Как разговаривать с подростками».

Да, справедливо.

— Спасибо...? — на этом этапе юная охотница была настолько сбита с толку происходящим, что не могла даже как следует расстроиться из-за своей неуклюжести.

— Не заставляй себя благодарить. Я прекрасно понимаю, что кто-то мог бы воспринять это как оскорбление, но поверь, в перспективе это тебе действительно поможет, — фавн закатил глаза... глаз. — Меня зовут Адам Таурус, я новый помощник преподавателя в Академии Бикон. Возьми конфетку.

Это скорее было приказом, чем предложением, так что она взяла конфету. Она оказалась очень вкусной.

— А ты не слишком молод для учителя?

Адам, конечно, был постарше её, но не из разряда «старых как дядя Кроу», а значит, ну никак не мог быть учителем в лучшей Академии Охотников на всём Ремнанте.

Наверное, она что-то не так поняла.

— Да. Слишком молод.

Или всё же нет.

Может, Адам — такой же вундеркинд, как она сама. Честно говоря, Руби никогда не считала себя настолько одарённой, чтобы называться вундеркиндом, но все вокруг почему-то уверяли, что ей предначертано учиться в таком месте, куда обычно берут только лучших из лучших. Вполне возможно, что Адама — только уже более взрослого вундеркинда — назначили теперь ещё и преподавателем.

Звучит пугающе. Для Руби, если бы её заставили стоять перед классом и учить кого-то, она бы просто померла со стыда. Разве что готова была бы наказывать тех, кто плохо обращается со своим оружием.

Ей уже не терпелось узнать предысторию Адама Тауруса.

— Ты не собираешься объяснять ничего, да? — поняла она после почти минуты молчания между ними.

— Мы оба достаточно взрослые, чтобы рисковать жизнью на заданиях и охотиться на гигантских монстров, которые не остановятся, пока не уничтожат всё живое на планете. Не вижу причин считать, что мы слишком молоды, чтобы быть здесь. Меня до сих пор поражает, что охотников в обучении не считают взрослыми до восемнадцати.

Её новый любимый преподаватель рубил правду-матку. Хотя Руби особо не тянулась к алкоголю — особенно после того, что тот наделал с дядей Кроу, — её подбешивало, что у неё даже нет возможности его попробовать. Почему ей можно покупать патроны, но нельзя купить пиво?

— Можно посмотреть на твой меч?

Руби прекрасно понимала, что, возможно, переходит границы, спрашивая о такой личной вещи, но ей казалось, что Адам поймёт. Вундеркинды мыслят одинаково. Уж харизма у него точно тоже была на нуле.

Она порадовалась, что угадала: Адам подробно объяснил, почему розы — самые крутые цветы, особенно если они когда-нибудь были окрашены кровью. Ей даже показалось, что на мгновение уголки его губ чуть заметно дёрнулись вверх — хотя, возможно, это он так нахмурился, что мышцы просто взбунтовались от перенапряжения.

* * *

[Действие: Не обложить Шни всеми ругательствами с порога (КС:60)]

[Бросок кубика 1d100: 74]

Когда Озпин первым делом послал тебя следить за будущими студентами, чтобы до посвящения на территории Бикона не случилось никаких стычек, ты не ожидал много от максимально противной для тебя работы. На деле же наблюдать за студентами оказалось даже забавно. Руби Роуз быстро проявила себя как талантливая, хоть и до невозможности наивная девочка с отличным чувством стиля — а вон тот парень явно ещё даже ауру не открыл. Ты поставил пятьдесят льен на то, что он не переживёт посвящение.

И только когда ты увидел ту самую девушку, ты вдруг вспомнил, почему на самом деле считал эту работу не стоящей даже приличного оклада. Кожа — бледная, как лучший фарфор; длинные шелковистые белые волосы — почти как зимний снег. Ростом она была ниже, чем ты ожидал, из-за чего казалась ещё более хрупкой, что, однако, совершенно не сочеталось с её острыми голубыми глазами, в которых, казалось, плескалась суровость самого океана.

Нежность и холодность переплелись друг с другом, воплощая этот оксюморон в жизнь. Отвратительный образ, о котором даже думать не хочется, не то что говорить вслух.

Единственное, зачем ты описываешь эту холодную стерву такими красивыми словами — чтобы не думать о том, как сильно тебе хочется кого-нибудь мелко нарезать до тех пор, пока мир не станет хотя бы на чуть-чуть более лучшим местом.

— Ты не собираешься помочь мне с багажом? — надменный голос замаскировал приказ под вопрос. — Я же вижу, что ты здесь работаешь. У тебя на одежде логотип Академии Бикон.

Во время боевого урока тебе явно представится шанс прирезать её.

— По крайней мере, твоя форма приемлема. Элегантная, но при этом достаточно удобная для движения, — это совершенно не звучало как комплимент, причём даже удивительно, насколько. — Для охранника — весьма прилично. Как и следовало ожидать от лучшей Академии Охотников в мире.

Да, ты уже захотел прибавку к зарплате.

[Действие: Сообщи ей, что Академия Бикон ожидает от своих студентов определенной степени самостоятельности, поэтому ты ничем не можешь ей помочь.]

[Бросок кубика 1d100+8: 65]

[Исход: Она знает, что её оскорбляют, но она слишком горда, чтобы указать на это.]

Адам Таурус позволил себе короткую паузу, наполнил лёгкие свежим воздухом этого прекрасного утра. Он чувствовал, как его сердце отбивает ритм тревожной мелодии, слова к которой вот-вот напишутся алыми чернилами — прелюдией к его желаниям. Шрам на его лице зудел, напоминая, что он останется его неотъемлемой частью, сколько бы времени ни прошло.

Кем был Адам Таурус, если не фавном со шрамом на лице? Конечно, он знал, что больше этого, но даже в мыслях не отказывался от этой части себя. Если дать себе достаточно времени, можно стать чем-то большим, но бояться прошлого — значит не расти, а застревать на месте.

Он — Адам Таурус. Он — фавн. У него было на удивление обычное детство. На его лице — всё ещё зудящий шрам. Он — бывший активный член «Белого Клыка». У него отличный вкус в одежде. Он обожал театр, хотя считал Бена Жонсона бездарью. Он верил в когнитивно-поведенческую терапию — потому что она давала реальные результаты — и всё ещё работал над своими проблемами с гневом.

Должен ли этот самый Адам Таурус ненавидеть белоснежную девочку, словно бледный зимний цветок?

Это было бы легко. Вынуть Погибель и перерезать ей горло.

Он мог бы убить одну из Шни.

...

И что дальше?

Ненависть — это нечто внутреннее, буйное. Ненавидеть кого-то — значит делать этого кого-то частью себя навсегда, ведь невозможно по-настоящему ненавидеть незнакомца. Даже смерть не в силах утолить истинную ненависть.

Адаму Таурусу попросту было всё равно до этой девчонки, чтобы её ненавидеть.

— Ты вообще меня слушаешь? — девчонка топнула маленькой ножкой по полу, пытаясь выглядеть угрожающе. Не получилось. — Я не знаю, считаешь ли ты, что стоять тут столбом достаточно, чтобы получать зарплату, но напомню: ты работаешь на Академию Бикон. Всё, что ниже совершенства, оскорбит это учреждение, поэтому я ожидаю, что ты выйдешь за пределы своих, явно заниженных, ожиданий и поможешь наконец будущей охотнице, которая учтиво просит твоей помощи.

...

Однако, стоит признать, раздражала тебя эта ноющая пигалица уже изрядно.

Если взглянуть на это с позитивной стороны, перед тобой открылась прекрасная возможность научиться иметь дело с надоедливыми и самоуверенными студентами, которых иной раз хочется пришибить — разумеется, с помощью искусства красивого пиздежа.

— Академия Бикон поощряет самостоятельность у своих будущих студентов, — спокойно сообщил ты. — Поэтому я, к сожалению, не могу помогать вам с простейшими заданиями, если только начальство не прикажет иначе. Мои услуги предназначены исключительно для студентов.

А если говорить проще, ты вежливо объяснил ей, что хватит вести себя как капризный ребёнок и съеби уже куда-нибудь подальше. Видимо, она это поняла — если судить по тому, как её глаза от самоуверенности сузились.

— Я заслужила своё место здесь.

Ты сдержал смешок, чтобы не затягивать этот разговор дольше, чем нужно. Единственное, что она действительно заслужила в своей уютной жизни, это тот малюсенький шрамик на лице.

— Ещё нет.

Светло-голубые глаза встретились с тёмно-синими, ни одна из сторон не собиралась отводить взгляд.

— Я тебе докажу.

Ну, это был такой вызов, до которого тебе не было никакого дела.

— Хоть и мала, неистова и зла, — с иронией процитировал ты, твой голос прозвучал совершенно безразлично.

— Шекспир? — презрительно скривилась Шни. — Пожалуй, наивно было ожидать, что ты оценишь Марлоу.

Девушка ушла, и после её слов тебе захотелось что-нибудь разрубить пополам.

...Ты надеялся, что она всё же пройдёт посвящение. Мария тогда порвёт её на части и выплюнет скукоженные остатки.