Чёрное Полесье (джен)

В десять утра подпоручик Тихонов, собрав вещи, сидел на кухне в доме своей сестры Екатерины. Дом этот — всё, что осталось им в наследство от родителей, трагически погибших зимой 1880 года: ночью, по возвращении с бала, их карету атаковали разбойники, убившие и кучера, и пассажиров. Дальние родственники, бедствовавшие сами, не смогли взять на воспитание младшую сестру Алексея. Однако он, хотя и учился тогда в гимназии при инфантерии, несмотря на занятость, взял заботу о ней на себя.

Перед Алексеем сидела Екатерина. Ей было девятнадцать лет — молодая, слегка смугловатая, как брат, девушка с кудрями до локтей. Она смотрела на брата заплаканными карими глазами. На ней было тёмно-сиреневое платье с белыми цветами.

— Не плачь, Катька. Не мог я по-другому. Есаул-то тебя обманывал, а ты — сестра моя, как никак.

— Да не из-за этого я слёзы лью, дурак! Одну меня оставить вздумал?!

Она слегка стукнула его по спине, а потом крепко обняла.

— Значит, слушай, сестрёнка. Писем писать не смогу — нельзя. Но я уже с Васькой обсудил: раз в три месяца он будет навещать меня, коли на войну не пойдёт. Без меня его слушайся. Парень толковый, проверенный — кавалер Георгиевский, при обороне Шипки на Орлиную гору первым поднялся, турок повалил немало. Воин бывалый — в обиду не даст.

— А с тобой нельзя?

— Нельзя, глупая! Коли кто прознает, что тебя забрал, дом тотчас отберут — без хозяина стоять не должно. Да и место в глуши: деревня незнакомая, ранее туда никого не ссылали. Я — первый.

Алексей встал из-за стола, выпил стопку водки, закусил и крепко обнял сестру.

— Ну, бывай, Катька. Друга моего ищи в инфантерии, на Малой Луговой. Зовут Василий Дружбин, прапорщик из пятого Орловского полка.

Отпустив сестру и взяв чемодан с вещами, подпоручик вышел к карете, ожидавшей у входа. Дом, выкрашенный в пастельные тона и украшенный резными фресками с мраморными колоннами на веранде, походил на некий пантеон — словно для преклонения перед богами. На порог выбежала Катя, махая вслед платком одной рукой, а другой вытирая слёзы с лица.

Присматривать за подпоручиком Тихоновым приставили молодого корнета Якова Микулина. Парень был исполнительный и пользовался доверием майора Молотова. Разбирался в картах и неплохо играл на рояле — за что товарищи не раз звали его в кабак «Новая Прага» отыгрывать весёлые мелодии для штабс-офицеров. За это те обеспечивали Микулина стабильной службой при дворе и благодарственными грамотами.

Но в этот раз задание оказалось серьёзнее: все остальные сослуживцы были заняты подготовкой к переброске войск на фронт против турок.

— Заходите, корнет! — В кабинете майора всё осталось прежним, кроме переполненной пепельницы. — Значит так-с: поедете с подпоручиком Тихоновым и будете приглядывать за ним. Срок — полгода, затем вас сменят. За командировку — по пятнадцать рублей в месяц, плюс премия в пятьдесят по прибытии.

Молотов сделал паузу, давая корнету усвоить информацию.

— Подпоручик вспыльчив. Коли жизнь дорога — с ним не спорьте. Близких не трогайте — и по чину, и по этикету не положено. Считайте, едете на отдых: место прибытия — Новгородская губерния, деревня Чёрное Полесье. Чёрт знает, что за угол, но вот как раз и проведаете. Коли Тихонову не сидится на месте — может, там поостынет и обдумает своё поведение.

В грамоте, которую получил корнет, содержались все указания: от условий содержания провинившегося до сведений о самой деревне. Микулину стало любопытно — что за «Чёрное Полесье» на краю губернии?

Откланявшись, корнет покинул майора и через час уже ждал на перроне прибытия конвоя с подпоручиком. Карета подошла вовремя. На фоне Алексея корнет выглядел карликом: при росте в 170 сантиметров его голова едва достигала груди подпоручика. Микулину пришлось задрать голову и прищуриться, демонстрируя свои голубые глаза в вызывающей гримасе. Алексей слегка усмехнулся — ясно было, что корнет ему не ровня.

— Корнет Микулин, — представился юноша. — Вы, вероятно, подпоручик Тихонов?

— Он самый.

— Приятно познакомиться.

Корнет протянул свою хрупкую руку, но Тихонов лишь слегка приподнял козырёк фуражки.

— Сразу к делу, — заглянул Микулин в грамоту. — Я обязан сопровождать вас и оставаться рядом, пока не получу отвод. Не волнуйтесь — по пустякам тревожить не стану. Главное — не творите глупостей, и всё будет хорошо. А также...

Не успел он договорить, как Алексей резко шагнул к рельсам — приближался паровоз.

— ...если учитывать то, что сказано в этой грамоте... — продолжал читать Микулин, пока не заподозрил неладное. Оторвавшись от бумаги, он оглянулся. — Подпоручик!

— А вот так делать не нужно! Я вам что — попугай? Думаете, буду повторять грамоту майора Молотова? Это его слова, а не моя прихоть! — воскликнул корнет, тряся перед лицом Тихонова печатную бумагу.

— Корнет, — спокойно ответил Алексей, — ваш паровоз отчаливает.

— Вы мне зубы не заговаривайте! Как так — наш?! А время? О господи, уже полдень! А ну стой! Бегом!

В поезд они впрыгнули через последний вагон. Им указали места, и, усевшись, оба вытерли пот со лбов.

— Ещё бы немного — и неделю ждали бы следующего!

— В следующий раз, корнет, будьте повнимательнее.

— Вы не понимаете... — замахал Микулин грамотой, но Алексей вдруг выхватил её и выбросил в окно.

Корнет остолбенел. Он заикался, выдавая бессвязные звуки:

— Ну и дерзость! Да это же грамота майора!..

— Суетной ты, корнет. Лучше спать ложись — дорога неблизкая. А о грамоте не беспокойся: другую пришлют. Всегда присылают. Так было и под Шипкой, когда турки нас с четырёх сторон сжали. Спи-спи.

Бледный юноша в чёрном мундире обиженно отвернулся к стенке вагона и, последовав совету бывалого воина, вскоре уснул.