Письмо счастья (гет)

2.

Обаяние уравновешивает любые пороки.

С. Довлатов

В бокале пенилось сливочное пиво, источавшее ароматные флюиды. Худощавый парень лениво поднес к губам напиток и сделал несколько неторопливых глотков. Он наслаждался вкусом.

— Дегустируешь? — ухмыльнулся Герман Нотт, опустившись на мягкое сиденье напротив Реддла.

Староста Слизерина искривил губы в усмешке и вальяжно повел рукой, указывая на барную стойку, за которой суетился, разливая питье, мистер Фокс. Затем он подался вперед и вкрадчиво поинтересовался:

— Что мешает тебе последовать моему примеру?

Нотт замялся и, многозначительно кашлянув, похлопал себя по карманам.

— Спустил все остававшиеся у меня галеоны на последнее свидание. Девка с аппетитом оказалась…

— А «материальная помощь» от родителей…

— …поступит через месяц.

Реддл изобразил снисходительную улыбку и запустил тонкие пальцы в карман мантии. Под щенячьим взглядом Нотта он извлек оттуда несколько серебряных сиклей и бросил их на стол. Монеты со звоном покатились по ровной поверхности и тут же оказались зажатыми между крупными розовыми ладонями.

— О, Том… ты щедр — как всегда, — глаза Германа светились восторгом. — Я верну тебе долг, как только получу деньги из дома…

— Не стоит, — оборвал его Том.

Какая мелочь эти деньги. Нотт, безусловно, возместит убыток — но точно не серебром.

Радостно зазвенели дверные колокольчики — в паб зашло несколько девушек, разрумяненных с мороза. Смеясь и переговариваясь, они направились в дальний угол помещения. Их было пятеро — и все с Гриффиндора. Реддл нервно забарабанил пальцами по столу. Нотт уже копошился у барной стойки.

От весело щебечущей стайки отделилась кудрявая розовощекая блондинка. Том тихо фыркнул — ее лицо было в тон безвкусному пышному платью, отороченному кружевом. Девушка подошла к стойке и, оттеснив незадачливого Нотта, до которого только что доползла очередь, очаровательно улыбнулась мистеру Фоксу. В руках у нее был лист пергамента, с которого она и зачитывала названия заказываемых блюд. Аппетитные, судя по тому, каким голодным блеском загорелись глаза Германа. Или это реакция непосредственно на саму девушку?

— Долго ты, однако, — заметил Том, когда товарищ вернулся-таки со своим бокалом сливочного пива.

— Да это… Я же джентльмен, даму просто обязан был пропустить, — оправдался Нотт, цветом лица недалеко ушедший от помидора.

— Хм, ну как же.

Реддл вытянул ноги под столом и откинулся на спинку сиденья. Он беззастенчиво рассматривал хихикающих девиц, изучал их беззаботные лица и совершенно не волновался о том, что какая-нибудь из них, заметив пристальное наблюдение, вдруг смущенно покраснеет. Как-никак, Том — признанный Аполлон Хогвартса, высокий, стройный, разве что не златокудрый.

Снова раздался звон. Осторожно открылась дверь и в паб зашла…

— МакГонагалл… — вполголоса протянул Реддл.

— М? Где? — Нотт попытался развернуться, но тут же получил чувствительный пинок под столом.

— Тебе сказать, где? — насмешливо процедил парень, сохраняя ангельское выражение лица.

— Да я понял, понял, — проворчал Герман и вновь припал к пиву.

Реддл снова забарабанил пальцами по столу, исподлобья наблюдая за девушкой. Он и не думал отводить взгляд в сторону — пускай обернется, пускай заметит, это будет в плюс ему же. Словно услышав мысленный призыв, Минерва вскинула подбородок и глянула в другой конец зала — ее тонкие руки в этот момент аккуратно вешали меховое пальто на спинку стула. Какие замечательные темно-серые глаза — строгие, холодные. А губы… Том чувственно улыбнулся и с удовольствием подметил, как резко она отвернулась. Даже не дала разглядеть, что сталось с ее лицом после такого романтического испытания. Задел, значит. И, похоже, не только «ахиллесову пяту», но и кое-что более любопытное.

Он считывал человеческие эмоции без труда — хотя, запутайся он в узких дебрях физиогномики, гордо выпрямленная спина ему ничего бы не сказала. Способности юного мага были куда шире, нежели требовало мастерство чтения лиц — он вникал в игру движений, учился понимать язык жестов.

Том никогда не ходил проторенными тропами. Зачем? Дорогу можно вымостить самостоятельно. И, желательно, обнести оградой с колючей проволокой — чтобы чужим неповадно было. Хотя, к чему проволока волшебнику?..

«Детство в магловском приюте дает о себе знать».

Том поднялся со своего места. Нотт внимательно следил за тем, как староста Слизерина застегивал на себе подбитую мехом мантию и гадал, откуда у сироты берется столько галеонов, чтобы позволять себе подобные вещи. Может, наследство получил? От кого — это уже другой вопрос.

— Что ты смотришь? — нахмурился Том.

— Просто, — пожал плечами Герман. — Я вот пытаюсь понять, тебе эта педантичная стерва действительно так нравится?

— Как раз мне под стать, Нотт, ты согласен? — тихо рассмеялся парень.

Тот закатил глаза.

— О, да.

Следуя примеру товарища, Герман поднялся и, с тоской бросив последний взгляд на пустой бокал, стал одеваться. Реддл, не дожидаясь, пока он приведет себя в порядок, двинулся к выходу, и Нотт, на ходу застегивая пуговицы и натягивая вязаную шапку, поспешил вслед за ним. Неожиданно дорогу им преградила рыженькая девчонка с Гриффиндора. Ее лицо горело алым цветом, сливаясь с корнями волос.

— Что такое? — недовольно поинтересовался Реддл, однако улыбку выдавил.

— Том, прекрати тянуть резину, прошу тебя, — сбивчиво прошептала девушка, украдкой поглядывая на подруг. — Подойди к Минерве и скажи ей всю правду. Пусть лучше сейчас все узнает. Не тяни…

— Не стоит торопиться, милая, я всегда знаю, что делаю, — Том приподнял подбородок и прищурил темные глаза, глядя сверху вниз. Подействовало безотказно.

— Том, ну, пожалуйста, — беспомощно захныкала рыженькая, чувствуя, что бессильна перед обаянием надменного донжуана.

— Прошу тебя оставить мою личную жизнь на мое усмотрение, — многозначительно проговорил Том, подчеркнув все имеющиеся во фразе местоимения.

Девушка сдалась. Вымученно улыбнувшись, она развела руками и отошла в сторону. Реддл несколько секунд смотрел ей вслед. Одернув себя, он резко дернул за дверную ручку. Колокольчики над головой залились серебристым звоном, в лицо дохнуло крепким морозом. Староста Слизерина, ругаясь про себя, выскочил на улицу. Вслед за ним из паба вывалился Нотт.

Некоторое время они шли молча. Том прикидывал в уме, какое Непростительное Заклятие уместнее всего было бы применять к таким непостоянным особам, как эта рыжая девица. Ничего себе, какая, однако, смелая. Возомнила, будто у него есть совесть? Решила, что он сломя голову побежит к старосте Гриффиндора, рассыпаясь в слезных извинениях?

Том пнул ногой мягкий белый сугроб. В прозрачный воздух взметнулось облако снега. Нотт угрюмо покосился на товарища.

— Том, не нервничай.

— Все в порядке, Герман, — холодно возразил Реддл.

По его лицу скользнула задумчивая улыбка. Он вспомнил гордый блеск темно-серых глаз и неожиданно успокоился. Все шло по плану.