Путешествие во времени (гет)

В бессмертие человеческой души и существование загробной жизни верят многие. Для кого-то это небезызвестный туннель — а со светом или без в конце, это как повезет. Для кого-то перерождение в новом человеке. Кого-то ожидает сразу рай или ад, иные верят в чистилище, а кто-то прежде попадает на суд к Творцу… Но чего не ожидала увидеть Анна Лапина, едва сознание снова вернулось к ней, так это лилового неба, по которому лениво проплывали немногочисленные кучевые облака. Провела рукой рядом с собой, пропустив между пальцев траву, коснулась земли… Слишком реалистично, слишком материально, чтобы быть загробной жизнью — хотя кто она такая, чтобы спорить об этом с Богом-Творцом?

Неуклюже поднялась на четвереньки, расправила плечи — тело затекло от долгого лежания в неудобной позе. Выходит, ей удалось телепортироваться, и чернобалахонщики то ли не смогли, то ли не захотели последовать за ней? По крайней мере, рассудила девушка, в противном случае ее успели бы уже неоднократно убить, ведь пролежала она без сознания, судя по изменившемуся положению солнца на небосводе, достаточно долго.

Стоило осознать, что теперь она в безопасности, как тут же напомнили о себе естественные потребности, заглушенные прежде единственным стремлением — выжить. Вскоре, порывшись в изрядно потрепанном рюкзаке, Лапина извлекла оттуда сухпаек в виде бутерброда с ветчиной, яблоко и небольшую бутылочку с холодным чаем. Она выжила. А все остальные?

Тогда, в полубессознательном состоянии выползая из покореженного вагона, стремясь покинуть страшное поле, усеянное телами погибших, убегая от преследователей, которые хотели не то убить ее, не то сдать своему Лорду, она не думала ни о ком, кроме себя. Выжить любой ценой — вот единственное желание, которое направляло ее, заставляя бежать дальше и защищаться. Теперь же… как там Маша? И другие ребята из их группы? Живы ли? Быть может, спасателям уже удалось их найти и доставить в больницу?

Неопределенность оставляет некоторый простор для надежды, но Анна лишь горько усмехнулась вслед собственным мыслям. Можно сколь угодно обманываться и заниматься самовнушением, но рано или поздно придется признать очевидное: в той мясорубке лишь немногим посчастливилось выжить, и в этом есть немалая доля и ее вины — что вовремя не поделилась подозрениями со своими коллегами, позволив собственной трусости взять верх над интуицией; что могла бы спасти кого-нибудь еще, просто захватив этого человека с собой, но не сделала.

Но вместо “сокрушения сердца” и “слез раскаяния”, которые более всего приличествовали бы осознанию собственных ошибок, девушка ощущала в себе лишь странное, мрачное спокойствие — сродни безразличию. По причине ли того, что душа ее, несмотря на относительно молодой возраст, уже очерствела, или же из-за той самой неопределенности, оставляющей место для надежды и, как следствие, позволяющей снять груз вины с собственной совести — Лапина не знала. Но, рассуждала она, вряд ли ей или ее знакомым — и вообще всем остальным людям, что ехали вместе с ней в том злополучном поезде — поможет то, что она будет биться сейчас головой о землю и рыдать о собственных грехах. В конце концов, она здесь и сейчас не может повлиять на то, что происходит и, тем более, уже произошло там, а потому может лишь помолиться за “товарищей по несчастью”, которым повезло меньше — и думать, что делать дальше.

Вместе с утолением чувства голода пришло и наполнение магического резерва — по крайней мере, Анна не ощущала его больше, как колодец, в котором воды осталось лишь на самом дне, что нельзя уже зачерпнуть. Перестали трястись руки, а кружившаяся до этого голова не только успокоилась, но даже стала немного быстрее соображать, что девушка восприняла как определенный прогресс.

Тут же была проведена инвентаризация взятых с собой вещей. Из съестного — еще пара бутербродов и яблок, шоколадка и небольшая, неполная уже бутылка того самого, холодного чая — надолго не хватит. Из остального — кошелек с деньгами и пакет с документами, еще одна смена одежды и смена белья, ноутбук, верно служивший ей с пятого курса и мужественно переживший неоднократное падение со стола и заливание чаем (и Лапина очень сильно надеялась, что в этот раз тоже обошлось без фатальных последствий), и, наконец, собственный черный балахон, гордо именуемый мантией.

Патер Йоханн подарил его девушке во вторую их встречу, чтобы она могла появляться на территории его собора, не слишком привлекая внимание посторонних. С тех пор Анна держала эту мантию при себе как некий талисман (не забывая, в том числе, использовать по назначению), не рискуя брать ее лишь домой, к родным — дабы не вызывать лишних, неудобных вопросов, а то она и так водит знакомства, уж очень неподобающие православной христианке. Зато сейчас эта мантия может ей весьма пригодиться — хотя бы для того, чтобы при входе в город прикрыть тот ужас, в который превратилась ее собственная одежда после неоднократных попыток сбежать от террористов-магов, всего несколько часов назад напавших на поезд.

Поднялась на ноги в полный рост, оглянулась по сторонам. Местность, куда ее выкинуло, была одновременно похожа и не похожа на ту, откуда она переместилась. Всюду, сколько хватало взгляда, раскинулись безжизненные холмистые равнины, лишь изредка прорезаемые узкими клиньями лесополос — почти как выжженные степи Морбихана из “Арканума”, одной из компьютерных игр, которым девушка любила предаваться на досуге ⁽¹⁾. Только местная речка-вонючка, вдоль которой росли кое-где чахлые деревца, никак не дотягивала до широкого и полноводного Хадриана, в устье которого был расположен великий город Тарант... Впрочем, свой город здесь тоже имелся — по крайней мере, его черты смутно угадывались в золотисто-пыльной дымке над горизонтом — именно туда направила свои стопы Анна Лапина, надеясь прийти если не засветло, то и не поздней ночью. В конце концов, Англия — страна отнюдь не южная, и темнеть здесь в начале июля должно довольно поздно.

Однако, как выяснилось часом позже, действительность вовсе не думала считаться с желаниями молодой и немного наивной колдуньи-самоучки. И надеяться на то, что стоит ей добраться до города, как все ее первоочередные проблемы, такие как “где переночевать” и “как добраться до Лондона”, будут решены в самое ближайшее время, с ее стороны, пожалуй, было действительно слишком наивно. Не то чтобы это сильно расстроило девушку — она и так сегодня выжила чудом, выжила там, где не должна была выжить, и запас благодеяний на сегодня — и на последующие дни — видимо, уже исчерпался для нее. В конце концов, человек всего лишь предполагает…

Вместо небольших, но ухоженных улочек, утыканными аккуратными одно- и двухэтажными домами с палисадниками, как это обычно показывали в зарубежных фильмах, взору девушки предстала явно заброшенная и далеко неприглядная окраина некогда активно развивавшегося, а теперь благополучно захиревшего промышленного городка. Фабрики здесь, похоже, не работали уже много лет, и давно разбитые окна зияли теперь уродливыми черными провалами. Хозяйственные дворы и проезды были превращены в одну большую свалку, на которой можно было найти буквально все — от упаковки из-под чипсов или мешка с еще какой-нибудь непонятной гадостью до проржавелых радиаторов и сломанных автомобилей, естественно, без колес и с выбитыми стеклами. Дополняли эту весьма зловещую и отталкивающую картину закопченные кирпичные трубы, мрачно возвышавшиеся над городом на фоне вечернего сиреневого неба ⁽²⁾, словно показывая незадачливой путнице, кто она в этом мире — полное ничто.

Лапина никогда не бывала раньше в подобных районах — только слышала разного рода страшилки, которые заканчивались хорошо для рассказчика лишь в том случае, если он вовремя “сделал ноги”. Девушка нервно оглянулась по сторонам — “сделать ноги” она могла лишь назад, в “чистое поле”. Но она весьма сомневалась, что и там будет в безопасности, и потому решила продолжить путь. Не то чтобы она сильно надеялась на свои так называемые способности — просто хотелось окончательно убедиться, есть ли ей смысл и дальше искать здесь удачу. Да и деревяшка в руках, а еще лучше железный ломик никогда не будет лишним.

Так, осторожно ступая, девушка прошла квартала два или три, прежде чем вышла на то, что можно было бы условно назвать “главной улицей” — просто более широкая, но при этом не менее раздолбанная дорога с тротуарами по бокам, от которой отходило несколько более мелких проулков. Около заброшенного магазина с заколоченными окнами и дверью имелась разбитая автобусная остановка, и Лапина поспешила туда в надежде узнать хоть что-нибудь насчет транспорта. Краска с покосившейся таблички, висевшей на одном гвозде, уже давно облупилась местами, и Анне пришлось достать мобильник (который она раньше не рисковала использовать из соображений собственной безопасности), чтобы разглядеть хоть что-то в наступившей темноте. Что ж, с последним рейсом, если он действительно был, она уже давно опоздала. А еще узнала, что городок называется Коукворт. Символично. Хотя… что же это за город такой, если последний автобус здесь проходит в семь часов вечера? Запоздало девушка вспомнила, что, когда светила телефоном, на экране было написано “Нет связи”. Вообще нет палок, ни одной!

Как такое было возможно в век цифровых технологий и телекоммуникаций, Анна Лапина не представляла, и потому бездумно опустилась на край скамейки — вернее, того, что от нее осталось. Мозг тем временем начал лихорадочно работать и анализировать обстоятельства. Итак, сотовые телефоны, пусть даже самые простые, сейчас есть практически у всех людей, даже у бедных — это в девяностые они были еще большой роскошью, которую могли себе позволить лишь “новые русские”. А если не так, и в городе совсем нет никаких операторов?..

Волна паники прошлась по телу девушки: из всего увиденного следовало, что в этом городе вообще никто не живет! Неужели она попала в город-призрак?! Или же это очередное измерение таинственного Сумрака, куда она попала, угодив под “Аваду” в процессе перемещения? Ведь она точно помнила ярко-зеленый луч рядом с собой, когда все пространство вокруг заволокло густым серым туманом.

Неожиданно для себя Лапина осознала, что слишком мало знает о магии, ее возможностях и ограничениях, чтобы так просто переносить известные и весьма условные знания из компьютерных игр и фэнтези-книг на реальный мир. Мир, подчиняющийся своим собственным: божественным или природным законам — а не пресловутой “игровой механике”, искусственной, созданной людьми и потому не обладающей всей полнотой возможностей. Так к задачам о поиске транспорта, ночлега и пропитания добавилась еще одна — узнать как можно больше и быстрее о магии и магах.

Испуганно огляделась по сторонам — хотелось кричать, выпустить нахлынувшие эмоции, но что-то подсказывало девушке, что ни в коем случае не стоит этого делать, что ради собственной безопасности ей следует оставаться незамеченной как можно дольше. А доверять своему инстинкту самосохранения Анна Лапина уже успела привыкнуть…

Если раньше ей хотелось оказаться в тихом и безлюдном месте, подальше от этих безумных террористов, общей суматохи, криков ужаса и боли, то теперь она, напротив, страстно желала найти хоть какую-нибудь живую душу. Человеческую, разумеется, а не оголодавших собак и кошек. Куда ей идти, девушка не знала — интуиция молчала, указывая на опасность одинаково во всех направлениях. А, может быть, ею настолько завладела паника, что она не могла уже трезво и рационально мыслить?

Лапина снова огляделась по сторонам. Ночь окончательно опустилась над городом, и тонкий серп луны едва освещал пустую безлюдную улицу. Не то, чтобы она боялась темноты или темного времени суток, да и в существование всяких вампиров и оборотней тоже не верила, но ведь легко можно споткнуться о какую-нибудь железку, упасть в яму или открытый люк, когда едва различаешь пространство в полуметре вокруг себя. А вываляться до кучи в нечистотах и, тем более, сломать руки-ноги Анне Лапиной совсем не хотелось. Впрочем, последнего можно было избежать, если идти не очень быстро и прощупывать пространство перед собой длинной палкой, а глаза через некоторое время уже привыкнут к темноте.

* * *

Девушка не помнила, сколько так шла, нервно оборачиваясь на каждый шорох, пока не услышала, наконец, рев мотора и неприятный хохот, какой бывает, наверное, у людей подвыпивших и развязных. Как оказалось, дорога привела ее к небольшой площади, освещенной (о чудо!) уличными фонарями. Главная городская магистраль, если так можно выразиться, огибала ее с одной стороны и уходила куда-то дальше, видимо, в другой район. Казалось бы, появилось некое подобие цивилизации, и теперь можно вздохнуть спокойно — главное, найти гостиницу. Вот только толпы байкеров, панков и еще не пойми кого, прочно оккупировавшие пространство между заброшенной церковью и вполне себе работающим питейным заведением, не внушали доверия от слова “совсем”. Жутко разрисованные и полуодетые девицы, намекающе томно вздыхающие и прямо на улице вешающиеся на своих мужиков. Пьяницы, скандалящие особенно громко оттого, что в пивной было мало народа. Какие-то странные компании, кучкующиеся в наиболее темных углах. Казалось, самые отъявленные, маргинальные элементы города собрались именно здесь.

Лапина настолько ушла в размышления, что даже не сразу заметила, как ей на плечо легла широкая мужская ладонь. Только не это!..

- Привет, цыпа. Не хочешь повеселиться? — лукаво поинтересовался высокий широкоплечий парень, чем-то смахивающий на гопника.

- *Repello! Stupefac!..*

Анна среагировала мгновенно — настолько она уже привыкла защищаться магией за прошедший день, кажущийся таким долгим… Сконцентрироваться, активировав собственный источник магической энергии, пропустить через себя… Глаза, полные отчаянной решимости, смотрят нагло ухмыляющемуся мужчине в лицо — и вот он, словно потеряв опору под ногами, неожиданно для себя самого стремительно заваливается назад, беспомощно размахивая руками. Разом затихает глумливый смех в стороне — это подельники первого, видимо, успели осознать уже всю важность ситуации, и теперь их гневные взоры, предвещающие расправу долгую и “со вкусом”, обращены на девчонку, посмевшую не только отказать одному из них, но и каким-то странным образом приложить так, что тот по-глупому упал на лопатки.

- Взять ее! — кричит один из мужчин, и Лапина, прежде неловко пятившаяся назад, моментально срывается в бег.

Пожалуй, идею найти ночлег в первом попавшемся городе с самого начала можно было назвать провальной, вот только не могла Анна Лапина знать этого заранее, равно как и найти теперь проход, через который она всего несколько минут назад попала на эту злополучную площадь. Мелькали в беспорядке чужие лица, бока и спины. Пьяный смех и громкие похабные разговоры местного контингента противно давили на уши. А чужие противные руки то и дело норовили, если не схватить, то ущипнуть пробегавшую мимо девицу, и Лапина уже отчаялась вести счет отталкивающим заклятиям, которые попеременно бросала то в одну, то в другую сторону, а то и вовсе по кругу.

Минут через пять площадь перетекла в узкую, полутемную улицу, лишь изредка освещенную фонарями. Отделявшиеся от нее не менее узкие проулки и вовсе утопали в темноте, чем быстро воспользовалась Анна, стремглав нырнув в ближайший. Отдышавшись, прислушалась, тщетно пытаясь унять сердцебиение. Шум с городской площади сюда почти не доносился, и быстрые шаги сразу нескольких пар ног были отлично слышны в ночной тишине. Раздавшиеся следом голоса и вовсе подтвердили далеко не самые оптимистичные подозрения девушки: те гопники, что пытались пристать к ней в первый раз, не только не потеряли ее в толпе, но и зачем-то продолжили преследовать дальше.

Зачем? Очевидно, чтобы довершить начатое и показать “место” чересчур строптивой девице, которая успела приложить одного из них, подумала про себя Лапина, медленно пробираясь вдоль переулка. Сможет ли она с ними справиться в случае прямого столкновения? Допустим, сможет, если их трое, как думалось ей в самом начале: на ее стороне эффект внезапности в виде магии, а заклинания не звучат и не светятся, и потому ее преследователи просто не смогут понять, что именно происходит. Но ведь ее резерв отнюдь не бесконечен и уже растрачен изрядно, заклинание может сработать слабо или вовсе не попасть по цели. А если те гопники приведут еще кого-нибудь с собой “за компанию” — мало ли там, на площади, отморозков…

А что, если они… — при этой мысли, даже не успевшей толком оформиться в сознании, девушка почувствовала, как ее тело сковывают апатия и холод. — Что если они вдруг тоже окажутся магами, как и она, живущими среди обычных людей? Нет, ей однозначно не следует вступать в разборки с ними. Найти какое-нибудь заброшенное строение и затаиться там, отвести глаза — ведь именно это она уже проделывала раньше с чернобалахонщиками — а после, уже утром, когда все эти маргиналы разойдутся по койкам, и тогда она, наверное, сможет выйти к нормальному району и сесть, наконец, на автобус. Может быть…

Противно хрустнувший под ногами камешек, не замеченный в темноте, прозвучал камнепадом в зловещей ночной тишине. Анна застыла, словно немое изваяние, но никто так и не явился по ее душу — ни через минуту, ни через две. Выдохнула с облегчением: в конце концов, рассудила девушка, мир не крутится вокруг нее одной, и бандитам просто надоело за ней гоняться.

Анна снова вздохнула и перекрестилась, глядя на небо — ее миновала чаша сия. Пожалуй, с самого начала это была весьма и весьма неразумная идея — искать помощь в чужом, незнакомом городе, на ночь глядя — и лучше было бы, подобно Джейн Эйр, заночевать где-нибудь в поле под деревом и уже с утра заниматься делами. Будет урок, раз она осталась жива и даже невредима.

Сняла с плеч рюкзак и достала оттуда шоколадку — ей снова необходимо подкрепиться. Напряжение и чувство опасности, не отпускавшие девушку на протяжении последнего часа, а то и двух, куда-то ушли. Не казались более страшными ни заброшенные дома, ни исполинские трубы заводов, мрачно возвышавшиеся над городом. И в самом деле, какая опасность может подстерегать ее там, где никто уже не живет? Мерцали немногочисленные звезды на небе, приятно обволакивала ночная тишина — однако девушка прекрасно понимала всю обманчивость такого мнимого спокойствия: да, она может сейчас в безопасности уйти из города (что уже вознамерилась сделать), но вот оставаться здесь дальше…

- *Lumen!* — маленький белый огонек зажегся в ладонях: сейчас ее никто не увидит.

Заводские трубы, слабо видимые на фоне темного ночного неба, служили отличным ориентиром, и вскоре Лапина вышла к стене, отделявшей жилые кварталы непосредственно от промзоны. Кругом по-прежнему царила тишина, и услышать слабый плеск воды в стороне не составило для девушки больших усилий: еще по пути в город она заметила ведущую к нему реку, а, значит, точно не заблудится, идя вдоль берега. По крайней мере, этот путь выглядел куда более надежным и безопасным, чем заброшенные дворы, склады и хозяйственные проезды, через которые ей наверняка пришлось бы идти, выбери она прямой путь.

Временами Анне казалось, будто кто-то наблюдает за ней, и тогда она, гася огонь в ладонях, нервно озиралась по сторонам, прислушивалась к ночной тишине, уже не казавшейся более умиротворяющей и спокойной, как прежде, но, не обнаружив никого, продолжала идти дальше. Даже если кто-то действительно следил за ней — что маловероятно — прятался он весьма хорошо. Но, если подумать логически, кому нужна она, Анна Лапина, теперь? Колдуны в черных балахонах не телепортировались вместе с нею, чтобы добить, а бандиты с площади не стали преследовать дальше, иначе уже бы давно поймали. В конце концов, девушка решила, что от усталости и пережитых событий у нее просто разыгралась мания преследования, вот и чудится уже невесть что буквально в каждом крысином шорохе.

От реки тянуло прохладой и чем-то химическим — словно в память о тех временах, когда в городе еще активно развивалась промышленность, а до природы никому не было дела. Бетонная стена, вдоль которой шла девушка, доходила почти до самой реки — дальше дороги не было. Лапина вздохнула — неприятно, но не смертельно. Да, она потеряла время, но она просто вернется назад и разыщет более-менее нормальную улицу — как ту, по которой она и пришла в Коукворт. Рано или поздно, она выйдет из города…

Анна так и не успела разглядеть непонятную, смазанную тень, промелькнувшую у нее перед глазами. В мгновение ока тело налилось свинцом и отказалось повиноваться. Подогнулись колени, голову потянуло вниз — но девушка даже не заметила, как упала. Сон, тягучий, как мед, и липкий, как патока, утягивал ее все дальше в объятия Морфея, и девушка чувствовала себя лишь беспомощной мухой, попавшей в тот самый мед. Ее оглушили? Заставили вдохнуть какую-нибудь гадость? Вряд ли она уже узнает…

* * *

Эти каникулы вечно мрачный и нелюдимый Северус Снейп, преподававший зельеварение в школе чародейства и волшебства Хогвартс и, по совместительству, занимавший там же должность декана Слизерина, как обычно, проводил в своем доме в Коукворте, доставшемся ему от отца. Дом этот и связанные с ним воспоминания, в особенности о родителях, Северус не очень любил, но, по крайней мере, здесь он, уставший от жизни и от людей человек, мог предаться своему привычному мрачному одиночеству и вплотную заняться собственными исследованиями, на которые в школе почти не оставалось времени — в особенности с тех пор, как в Хогвартс поступил мальчишка Поттер.

Об этом его жилище знало очень мало людей, а те, кто знали, не слишком об этом распространялись, да и не стали бы беспокоить его по пустякам или ради праздного любопытства. И в самом деле, кто бы мог подумать, что Ужас Подземелий, как называли его между собой студенты, глава Дома, основанного великим Салазаром Слизерином, прозябает в Мерлином забытом маггловском городке среди всяких отбросов общества, когда на имевшиеся сбережения он мог бы позволить себе небольшой домик в Хогсмиде или любом другом магическом поселении?

Лето было самым любимым временем года для Северуса Снейпа — никакой школы, никаких учеников, которых он ненавидел всеми фибрами своей души лишь за то, что вынужден их учить; никаких педсоветов, на которых не могли не обсудить, чем же в очередной раз отличился этот тупоголовый мальчишка Поттер и его друзья. Никаких посиделок с чаем и лимонными дольками и очередным: “Северус, мальчик мой, ты же не откажешь старику в его просьбе?..”

Разумеется, отпуск не отменял некоторых обязанностей, возложенных на Северуса Снейпа в добровольно-принудительном порядке. Так, следовало заранее сварить хотя бы часть зелий для Больничного крыла в Хогвартсе: старик Слагхорн считал подобную работу ниже своего достоинства — не при его регалиях, а тупоголовые и криворукие студенты не могли нормально приготовить даже такие простые вещи, как перечное зелье или мазь от прыщей.

Был Темный Лорд, который через метку мог вызвать кого угодно, где угодно и откуда угодно. Были Пожиратели Смерти, в число которых входил он сам, Северус Снейп, и которых также было необходимо обеспечивать зельями, медицинскими и не очень. Был Люциус Малфой, старый патрон и “коллега по цеху”, которому Северус, по старому же знакомству, варил различные снадобья и микстуры.

Естественно, Северус должен был позаботиться и о себе: его жизнь, как слуги двух господ тем более зависела от того, насколько он умеет держать язык за зубами и сопротивляться различным воздействиям на волю и разум. Будучи мастером своего дела (а в своих способностях Северус Снейп никогда не сомневался), он лучше многих понимал, какая разрушительная сила может таиться в порою невинных на первый взгляд жидкостях, а потому всегда имел при себе набор всевозможных нейтрализаторов, восстановителей, ранозаживляющих и прочих зелий, приготовление которых также отнимало немало свободного времени.

Кто-нибудь другой при подобном образе жизни уже давно бы попытался самоубиться или уехать на другой конец света, однако Северуса Снейпа продолжали держать старые долги и неискоренимая, впитанная еще с молоком матери любовь к зельеделию. Только со свойственным ему бесстрастием и мастерством он нарезал и перетирал в ступке ингредиенты для зелий, отмерял нужное число капель или отсчитывал число перемешиваний. Несмотря на то, что такая работа требовала большой аккуратности и полной сосредоточенности, Мастер зелий испытывал странное чувство покоя и удовлетворения, столь редкое в его мрачной и бессмысленной жизни. Чувство, которое возникает только тогда, когда человек занимается тем, к чему действительно лежит его душа, когда он чувствует себя на своем месте…

Так лето, полное в далеком прошлом как больших радостей, так и еще больших разочарований и обид, стало теперь для декана Слизерина в его бессмысленной зрелости настоящей порой отдохновения, когда он мог порою несколько дней подряд между выполнением очередных заказов или собраниями у Темного Лорда посвятить своим собственным исследованиям. Экспериментировать, создавать, следуя лишь собственному внутреннему Гению — и не важно, что мир так и не узнает результаты его трудов, а большинство идей так и не покинет страниц лабораторного журнала и флаконов на полке. Ибо разве нужны столь гениальные идеи миру, где лишь единицы способны по достоинству оценить волшебную “красоту тихо кипящего котла и мерцающих над ним испарений, деликатную силу жидкостей, прокрадывающихся по человеческим венам, околдовывающих ум, порабощающих чувства?..” ⁽³⁾

* * *

Антидот к Веритасеруму был уже почти готов, когда зельевар услышал странный высокий звук у себя в голове, столь противный и резкий, что пальцы выронили открытый флакон с экстрактом луноцвета прямо в котел. Отработанные еще в юности рефлексы не подвели, и рука сама собой направила волшебную палочку на безнадежно испорченное зелье, уже опасно закипевшее, завихрившееся парами над котлом:

- *Evanesce!..*

Выругавшись про себя на собственную нервозность — даром что в течение последней недели его не доставали ни тупые и надоедливые студенты (благо, учебный год уже закончился), ни Дамблдор с Темным Лордом, ни Люциус Малфой — мужчина сообразил, наконец, что это сработали сигнальные чары, обязанные извещать хозяина не только о незваных гостях, но и любой посторонней магической активности поблизости. Неужели Дамблдор? Из волшебников, знавших об этом маггловском доме, директор Хогвартса был единственный, кто мог прийти в любое дня и ночи, даже не подумав предупредить заранее о своем визите.

Подобные встречи с начальником, особенно в такой, “неформальной” обстановке — за чашкой чая и непременными лимонными дольками — обычно вызывали у Северуса глухое раздражение. Опять восхваление тупого и бездарного мальчишки Поттера, который только и знает, что нарушает все возможные и невозможные правила. Очередная просьба, в которой, естественно, нельзя отказать Альбусу Дамблдору, великому светлому волшебнику и просто старому человеку, так много сделавшего в свое время для Северуса Снейпа. Наконец, туманные намеки на очередной гениальный план, призванный приблизить победу над Темным Лордом, в котором Северусу Снейпу, естественно, вновь будет отведена важная, но от этого не менее грязная роль, которую ему снова предстоит играть вслепую…

Так рассуждал мужчина, поднимаясь из подземной лаборатории в гостиную, где находился подключенный к сети камин и где он ожидал увидеть уже вальяжно расположившегося на диване белобородого старца, потягивающего дорогое эльфийское вино из бара или же с детским любопытством разглядывающего все вокруг, словно в первый раз, ищущего чего бы потрогать и чем поживиться на сей раз… Однако камин выглядел пустым и холодным, и не было похоже, чтобы его разжигали буквально пару минут назад. Такой же пустой, лишенной всякого человеческого присутствия (не считая, разумеется, хозяина дома), выглядела и вся гостиная, погруженная в предвечерний сумрак. Для надежности Северус запустил “Homines revelo”, хотя уже заранее знал, каков будет результат.

Рабочее настроение было безнадежно испорчено, так что зельевар не придумал ничего лучшего, как перекусить на скорую руку, а после заняться проверкой сигнальных и охранных чар — не хватало ему снова испортить какое-нибудь сложное зелье (а простых Северус Снейп не варил) из-за очередного сбоя. Однако кухня тоже сумела преподнести главе Слизерина свои сюрпризы. Нет, в ней так же было сумрачно, как и в гостиной, и никто посторонний не обшаривал стазис-ларь или шкафы, зато стоявший на одной из тумбочек прибор издавал тихое, но от этого не менее противное жужжание.

Магоуловитель… Снейпу сей агрегат вручил Дамблдор буквально в день отбытия первого в очередной законный отпуск.

- Вот, Северус, последняя разработка Отдела Тайн. Пусть у тебя постоит, хорошо?

И, естественно, Северус Снейп не мог отказать в столь малой просьбе своему начальнику, столь много для него сделавшего в свое время. А все из-за дурной инициативы Артура Уизли, помешанного на магглах. Как же, бедные овечки-магглы, не знают, что рядом с ними живут такие страшные монстры-волшебники! И, конечно же, незабвенный Статут о Секретности…

Северус мог лишь тихо скрежетать зубами в ответ на вдохновенные речи Артура Уизли на очередном собрании Ордена Феникса, восхваляющие сей чудо-прибор, напоминавший, скорее, кривую модель Сатурна, втиснутую на подставку для глобуса. Мало того, старший Уизли, похоже, не только держал всех вокруг за идиотов, но и сам верил в ту чушь про магглов, которую так вдохновенно вещал.

Предполагалось, что магоуловитель должен был фиксировать использование абсолютно любой магии (а не только ученических или специально помеченных палочек) в определенном радиусе вокруг себя и указывать примерное направление, в котором находился источник магии. На деле же это означало, естественно, не заботу о магглах, как распинался Артур Уизли, но, прежде всего, возможность следить за волшебниками, живущими обособленно, как он сам, Северус Снейп, по тем или иным причинам прячущимися в большой мире или же ведущими свой бизнес через магглов и сквибов. Применение аппарации и анимагии, отвода глаз и “Confundo” — все это сразу же ложилось бы на стол начальнику отдела по незаконному использованию магии или другому подобному лицу, и далее группа быстрого реагирования должна была отправиться по полученным координатам, если последние или сам факт применения магии в указанном районе вызывал подозрения у начальства.

Прибор был еще недоработан — о его использовании (по крайней мере, официально) сотрудниками Департамента магического правопорядка не могло быть речи. Никто не знал, будет ли малоуловитель действительно реагировать только на сторонний источник магии или же давать через раз ложные сигналы — ведь следить за ним также будут волшебники и, с большей вероятностью, в помещении с повышенным магическим фоном, как это, например, имело место в Министерстве. Последнему же, в свою очередь, не хотелось тратиться на ложные вызовы авроров, обливиаторов и ликвидаторов магических происшествий.

Однако Артур Уизли, главный идейный вдохновитель сего проекта, не только имел хорошие связи с Отделом Тайн, но и, что намного важнее, ходил в друзьях (если это можно так назвать) у Альбуса Дамблдора, председателя Визенгамота и просто великого светлого волшебника — всегда желанного гостя в доме рыжеволосого семейства. А уж Альбусу Дамблдору ничего не стоило попросить еще одного члена Ордена Феникса и, по совместительству, двойного шпиона и своего вечного должника о еще одной маленькой услуге. Ведь Северус Снейп живет один, у него нет ни оравы детей и прочих родственников, ни толпы вечно ночующих у него друзей, так что настроить магоуловитель на него лично не составит большого труда. А то, что кроме него в Коукворте из волшебников больше никто не живет, тем более замечательно — как раз можно проверить прибор на наличие сбоев в условиях фоновой работы.

И магоуловитель действительно не доставлял неприятностей хозяину дома в Ткацком Тупике — вплоть до нынешнего дня, или, вернее сказать, уже вечера. Северус, не особо раздумывая, стукнул палочкой по встроенному в подставку магическому кристаллу: такие волшебники использовали обычно для записи музыки или последовательности картинок, как в маггловском диафильме — да-да, полукровка Северус Снейп, выросший в захолустном маггловском же городишке, еще помнил, что это такое. Прибор тут же перестал жужжать, зато сфера изнутри ярко вспыхнула, а на постоянно вращающемся вокруг кольце отразилась тонкая полоска света, указывающая радиальное направление. Через несколько секунд вспышка прекратила пульсировать, окончательно погаснув, и мужчина запустил просмотр вновь, параллельно для себя отметив, что длилась она по времени ровно столько, сколько он слышал тот противный звон у себя в голове — там, в лаборатории.

Итак, первый сигнал получен, но что это может значить? Согласно указаниям Министерства магии (и здесь снова не обошлось без крючкотворства со стороны Артура Уизли), волшебники, проживающие в магглонаселенных районах, имели право ставить на свои дома лишь минимальную защиту, зачастую сводящуюся к простейшим сигнальным чарам — а то вдруг у магглов в соседних зданиях техника барахлить начнет. Также допускалось использование чар прочности на окна и двери, отвлечения внимания — но ни в коем случае не сокрытия, ведь у магглов все задокументировано. Установка же охранного контура, хотя не запрещалась прямо, но и не поощрялась — это касалось пассивной защиты. За использование же активной защиты, наносящей вред нежеланным вторженцам, можно было и вовсе угодить в Азкабан. Именно на стандартную, официально разрешенную Министерством защиту и был настроен магоуловитель.

Сильные заклинания? Пфф… Мастер зелий и знаток Темных Искусств еще не настолько сошел с ума, чтобы устраивать подобное едва ли не перед носом у министерского надзора. Конечно, при создании некоторых зачарованных зелий приходилось вливать очень много магии, которую уже не в состоянии была бы скрыть стандартная фоновая защита, однако подземная лаборатория Северуса Снейпа была опутана достаточно мощным защитным руническим контуром, запитанным от специально принесенного камня силы, который раз в месяц приходилось окроплять собственной кровью. За подобное светил Азкабан тем более, ибо использование кровной и подобной ей магии строжайше каралось законом, но лаборатория официально не существовала для Министерства магии и была надежно экранирована изнутри так, что ее не смогли бы обнаружить никакие магодетекторы — иначе стоявший на кухне магоуловитель уже надрывался бы круглыми сутками.

Итак, сбой или же в этом Мерлином забытом маггловском городишке и вправду появился еще один волшебник? Если верно последнее (в чем Северус, однако, весьма сомневался), то этот индивид так или иначе себя проявит. Если же нет… тогда прибор с чистой совестью можно отдать Альбусу и передать напоследок, чтобы Уизли, наконец, прекратил страдать ерундой. Рассудив так, мужчина соорудил себе пару нехитрых бутербродов и сварил кофе — все это время магоуловитель никак не напоминал о себе и лишь тихо шелестел кольцами и сферой.

Как бы повел себя любой волшебник, оказавшись в магглонаселенном районе? Скорее всего, поспешил бы убраться отсюда с помощью аппарации или же вызвать на худой конец “Ночной рыцарь”. Если учесть, что тот перемещается между остановками в физическом мире по своеобразным растянутым порталам, то его прибытие, равно как и отбытие, однозначно будут зафиксированы магоуловителем. И даже если мага задержат здесь какие-то дела, он все равно не обойдется без того, чтобы применить несколько простых, но весьма полезных заклинаний: трансфигурировать привычную мантию в маггловскую одежду, отвести глаза, одарить “Confundo” не в меру любопытных магглов…

Однако магоуловитель по-прежнему молчал, и Северус, решив не терять времени даром, вновь спустился в лабораторию. Конечно, о сложных зельях, для приготовления которых требовалось не только много времени, но и полная сосредоточенность, не могло быть и речи — не тогда, когда этот мордредов прибор может сработать вновь в любую минуту. Но сварить что-нибудь простое вроде ранозаживляющего или универсального противоядия, подготовить оборудование и ингредиенты для будущего синтеза… почему бы нет? Лишним в любом случае оно не будет. Так, в простой, монотонной работе прошло часа четыре, прежде чем магоуловитель вновь издал звон — на этот раз более короткий и не такой противный. Зельевар снова выругался и поспешил наверх — слава Мерлину и всем богам, он так и не успел приступить к приготовлению антидота к Веритасеруму, а ведь все было уже готово…

Сфера в магоуловителе мигала меж тем короткими слабыми вспышками, а дребезжащая, толстая полоска света на кольце указывала уже иное направление, которое Северус Снейп охарактеризовал бы как перпендикулярное. Так продолжалось еще минут пять, прежде чем прибор, наконец, успокоился, и мужчина запустил прокрутку записи. Первые две вспышки слабые, идут сразу одна за другой, затем пауза, и прибор снова вспыхивает: регистрируемое колдовство достаточно слабое, но заклинания произносятся так часто и быстро, что сфера не успевает до конца потухнуть в промежутке между ними. Это уже нельзя было списать на неисправность (иначе магоуловитель начал бы, по поводу и без, сигналить гораздо раньше), и Северус задумался, как бы разыскать этого мага, непонятно откуда взявшегося в Коукворте. “Hominem Revelo” указывало одинаково как на волшебников, так и на магглов. Кровный поиск, равно как и следящие чары позволяли найти кого угодно где угодно, но для этого требовалась либо кровь человека, которого нужно было найти, либо наличие на нем же следящей метки. Замкнутый круг…

Разумеется, существовали и другие, менее распространенные способы найти определенного волшебника или ведьму, и Северус потратил еще не менее десяти минут на то, чтобы вспомнить все, что было ему известно по данному разделу магии, пока не был вынужден признать, наконец, что его возможности весьма ограничены. Он — не Хогвартс, в книгу которого записывается каждый новый волшебник, родившийся на территории Соединенного Королевства, и не Министерство магии, которое, имея соответствующие списки на руках, легко находит, где живет каждый из малолетних оболтусов.

Мужчина уже почти смирился со своей неудачей, когда сфера в магоуловителе неожиданно зажглась ровным и слабым светом, а на широком, вращающемся кольце отобразилась еще более широкая, яркая полоска. Ни Артур, ни Дамблдор не додумались оставить инструкций к прибору или хотя бы предупредить заранее, как интерпретировать его возможные сигналы, а Северус, желавший лишь, чтобы от него быстрее отстали, не поинтересовался в свое время. В самом деле, разве можно было представить, что в давно захиревшем, насквозь маггловском городке вдруг появится еще один маг? Тем не менее, вставшую перед ним задачу Северус Снейп, слуга двух господ, Мастер зелий и Темных Искусств, отнюдь не считал для себя непосильной.

Итак, ровное свечение сферы означало, по-видимому, активное поддерживаемое заклинание — в противоположность быстрым миганиям в прошлый раз. Этим заклинанием мог быть “Lumen”, чары хамелеона и отвода глаз, а также что-нибудь из простых щитов. Световая же проекция на кольце вокруг сферы, если судить по ее перемещению с течением времени, могла, таким образом, указывать на местоположение колдующего и его удаленность от магоуловителя. И если… нет, он во что бы то ни стало должен проверить эту идею!

Заметить сверху маленький одинокий “Lumen” посреди темной ночной улицы оказалось очень даже легко. Ветра нет, и спуститься вниз, на землю, не составило большого труда. Подошвы с наложенным на них заклинанием тишины неслышно и мягко упираются в щербатый асфальт, ставшая ненужной метла отправляется на дно зачарованной сумки, в пару к магоуловителю. Шедший впереди волшебник резко оборачивается, подозрительно вглядываясь в пространство перед собой, магический светильник в ладонях тухнет, но Северус успевает заметить, что это ведьма, молодая ведьма. Мужчина чувствует, как его спина покрывается холодным потом: он под чарами хамелеона — она не должна была заметить, однако напряженный взгляд и резкие, дерганые движения говорили об обратном.

Вздохнуть с облегчением и сделать шаг вперед Северус позволяет себе лишь тогда, когда таинственная незнакомка вновь зажигает “Lumen” в ладонях, демаскируя себя тем самым. Она идет медленно: явно не знает город, устала — и мужчине не составляет труда нагнать ее, оставаясь чуть в стороне. Периодически девушка нервно озирается по сторонам, оглядывается назад, туша при этом “Lumen” и задерживая порою взгляд на своем невидимом преследователе: Северус уже уверен в том, что она не может видеть его сквозь чары хамелеона, но, очевидно, каким-то образом чувствует чужое присутствие рядом с собою.

Так, вдвоем они доходят до проезда, отделяющего жилые районы, “рабочее гетто”, от промышленной зоны: становится очевидным, что девушка пытается выйти из города. Но почему не аппарирует? Вот она сворачивает к реке — в отличие от Северуса Снейпа, выросшего в Коукворте, она еще не знает, что там тупик, и прохода нет. Вот она постояла около берега, повернула назад… Пора!

- *Somnifero!*

Северус успевает подхватить вмиг обмякшее тело до того, как оно кулем упало на землю. Теперь “Incarcero” — привязать к метле: кто сказал, что он собирается играть в благородных рыцарей?

* * *

Добраться до дома удалось без происшествий: погода по-прежнему была безветренная и тихая, а магические путы надежно держали девчонку, так что она не смогла бы упасть, даже если бы захотела. Теперь можно заняться идентификацией находки.

Северус положил девушку на старый, продавленный диван в гостиной, снял с плеч рюкзак. Ее лицо определенно не казалось знакомым, хотя по возрасту она должна была или недавно окончить Хогвартс, или доучиваться последний год или два. Провел первичную диагностику — физически почти здорова: несколько ссадин и синяков не в счет: однако слабая контузия и сотрясение мозга имели место быть.

Магический резерв был истощен почти до предела — что неудивительно, при использовании беспалочковой магии. Однако… волшебников, способных на такое сильное колдовство, можно было пересчитать по пальцам, и он, Северус Снейп входил в их число, после Дамблдора и Темного Лорда. Но откуда такие способности у девчонки, которая могла даже не учиться в Хогвартсе? Хотя, был вынужден признать зельевар, по емкости магического резерва она стояла почти вровень с ним.

Вторым фактом, не вписывающимся в известные представления об устройстве организма волшебников и ведьм, оказалось наличие недавно сформированных и продолжающих расти, местами поврежденных магических каналов у девчонки. Это казалось невероятным: по наступлении совершеннолетия (а девчонка уже его достигла) развитие магоэнергетических структур, должно было, напротив, сильно замедляться! Путем особых практик можно было разработать уже имевшиеся структуры, сделав собственное колдовство более эффективным и точным, и далее идти по пути совершенствования уже своих магических талантов — но никак не прибавить к тому, что было отмерено Мирозданием свыше. Не то чтобы последнее было совсем невозможно, но… обнаруженная им девчонка никак не могла быть волшебницей из чистокровного темного рода со своими секретами.

Наконец, при девчонке не оказалось ни волшебной палочки, ни артефактов-накопителей, ни каких-либо иных предметов магической природы, что Северус Снейп счел еще более странным. С одной стороны, палочку можно, как известно, потерять или сломать. С другой же… девица, при своем уверенном беспалочковом “Lumen”, который вспыхивал и гас у нее в ладонях за долю секунды, без слов, но явно по ментальному приказу, ничуть не походила на других, знакомых ему волшебников, которые, лишившись палочки, становились беспомощны, как слепые котята.

В маггловских вещах, тем более женских, Северус решил не копаться — для собственного же душевного спокойствия. Кто она, откуда, как и зачем сюда попала, он сможет узнать и позже — тогда и решить, стоит ли сообщать о ней Альбусу. В конце концов, с Дамблдора не убудет, если скрыть от него малую долю частной информации, не относящейся ни к Темному Лорду, ни к мальчишке Поттеру.

Рассудив так, Снейп отнес свою находку в одну из спален наверх и запер. По крайней мере, девчонка не станет беспокоить его, как минимум, до утра, и ее никто не увидит случайно, войдя в гостиную через камин — об этом сообщат ему следящие чары, равно как и позаботятся о том, чтобы она не ушла далеко. А сам он, Северус Снейп, наконец, сможет сварить антидот к Веритасеруму и поработать над противоядием ad “Visiones Tenebricas”…⁽⁴⁾

* * *

Когда Анна проснулась, уже наступил вечер. Сквозь полуопущенные ресницы просвечивали ярко-золотистые блики, тяжелые веки были готовы сомкнуться вновь, и так хотелось спать, спать… И лишь когда до ленивого, так и не проснувшегося толком сознания добралась, наконец, мысль, что она, Анна Лапина, находится не у себя дома, в съемной квартире в Москве, не в гостинице в Лондоне и не в хостеле для туристов, а перед мысленным взором пронеслись воспоминания прошедшего дня — нападение странных террористов на поезд, ее собственное перемещение во вспышке зеленого цвета, блуждание по чужому, незнакомому городу-призраку и то сосущее ощущение под ложечкой, будто за той кто-то следит… что само по себе напоминало дурной сон (или же извращенную реальность, которая, опять же, бывает только во сне) — девушка резко, как от удара током, подскочила на кровати и открыла глаза.

Комната, в которой она находилась, была совсем небольшая, очень узкая и оттого казавшаяся вытянутой в длину — примерно в таких же по размеру “однушках” жили аспиранты в ГЗ МГУ ⁽⁵⁾. А еще комната явно давно не знала ремонта: посеревший потолок рассекала мелкая сеть трещин, а в углах надежно обосновалась плесень. Обои с рельефным геометрическим рисунком под покраску, популярные в 1950-х, местами отошли от стен и были изуродованы грязными водяными потеками. Старая, скрипучая, с кованой чугунной спинкой (с которой уже давно слезла краска, белая) кровать — такие были в ходу, наверное, еще лет сто назад, в достославные чеховские времена. Над кроватью к стене была прибита полка, покрытая грязно-белой потрескавшейся краской. Узкий, покрытый облупившимся лаком платяной шкаф, втиснутый перед кроватью у входа в углу, казался настолько ветхим, что мог бы развалиться от малейшего неаккуратного прикосновения. Висевшую под потолком лампу закрывал грязный тканевый абажур с бахромой: включать ее должна была, по всей видимости, маленькая поворотная ручка у входа, в коробке из фенолформальдегидной смолы, какие были в ходу в тех же 1950-х.

Лапина с усилием повернула ручку выключателя туда и обратно несколько раз — электричества в доме не было. Выходит, ей тогда не показалось и за ней действительно следили? Но зачем? Кому она нужна? Девушка тут же охлопала себя руками, но вся ее одежда была на ней. Разве что мантию сняли и на время сна набросили сверху, как плед, а колготки, дырявые и на стрелках, просились на свалку, наверное, еще с того момента, как она телепортировалась, но тогда ей просто не было дела до подобных мелочей.

Рюкзак обнаружился на стуле, придвинутом к совсем небольшому письменному столу у окна напротив входа. Рюкзак явно открывали, однако содержимое его выглядело нетронутым: по крайней мере, деньги, документы и ноутбук лежали на своих местах, а что-то другое ее похитителей вряд ли могло заинтересовать. Анна вздохнула с облегчением, мысленно благодаря Бога, однако мотивы ее похитителей по-прежнему оставались для нее непонятными. В самом деле, стали бы с нею церемониться, дали бы выспаться, если бы действительно хотели сделать ей что-нибудь плохое?

Извлекла из рюкзака очередную порцию сухпайка и влажные салфетки — не умывалась она еще с того момента, как вместе с другими товарищами по стажировке села в тот злополучный поезд, а из еды накануне был только ранний ужин в виде того же сухпайка вскоре после телепортации, да кусочек шоколадки после. Тем более, неизвестно, когда ей удастся поесть в следующий раз, а силы ей могут понадобиться, может быть, очень скоро.

Из окна открывался вид на небольшой, утопающий в тени двор внизу, огороженный кирпичной стеной выше человеческого роста ⁽⁶⁾. Далее шли пустыри, заросшие травой и низкорослым кустарником и заваленные каким-то мусором. Вдали на солнце блестела узкая извилистая речка, на противоположном берегу которой виднелись крыши домов, заборы и общественные сады. По всему выходило, что она, Анна Лапина, по-прежнему находилась в Коукворте.

Девушка разочарованно вздохнула, тяжело привалившись к стене. Идея побега, всего минуту назад казавшаяся такой удачной и свежей, тут же была отнесена в разряд провальных. Даже если она каким-то образом выберется со второго этажа, перелезть окружающую дом стену ей уже никак не удастся. Более того, это останется незамеченным для хозяина дома. И даже если предположить, что ей каким-то чудом удастся сбежать, далеко на ночь глядя в незнакомом городе она все равно не уйдет, тогда как хозяин дома знает район, как свои пять пальцев, и потому найдет ее в два счета — так же, как и в прошлый раз.

Неужели она выжила только для того, чтобы столкнуться вначале с какими-то гопниками в центре города, а затем оказаться похищенной каким-то непонятным субъектом с не менее непонятными целями? А ведь она могла погибнуть раньше или просто дать себя убить, а не убегать и прятаться постоянно — говорят, насильственная смерть очищает душу от многих грехов. В древности так некоторые грешники даже святыми становились порой. Например, мученик Бонифатий, прежде предававшийся пьянству и сожительствовавший со своей хозяйкой, но вдохновившийся подвигом других христианских мучеников, которым он стал свидетелем, и принявший в результате с радостью мученическую смерть. Но вместо того, чтобы последовать его примеру и перейти в жизнь вечную, Анна Лапина всего лишь захотела продлить себе жизнь земную. Не зная, зачем и почему, не задумываясь, чем ей придется расплачиваться за это свое желание…

Ибо любое желание, осознанное или неосознанное, всегда предполагает выбор, зачастую отличный от воли Творца, задуманной для данного человека. Кроме того, большинство человеческих желаний банально глупы, наивны и по-детски эгоистичны — как, например, ее собственные. И исполняются подобные желания лишь для того, чтобы человек, очередной “Фома неверующий”, позже сам увидел их тщетность и бессмысленность, тогда, когда ему уже не нужно, бесполезно то, прежде казалось таким необходимым и важным. Но уже поздно будет исправлять свои ошибки, ибо время нельзя повернуть вспять; нельзя вернуть слова, сказанные в гневе или, наоборот, в любви, нельзя собрать заново чью-то разбитую жизнь или еще раз сделать выбор. “Нельзя войти в одну реку дважды”, — так говорил один древнегреческий философ.

Опять же, сама по себе наказуема глупость. Глупость — как безответственность и инфантильность, нежелание мыслить дальше своих собственных, сиюминутных потребностей и, как следствие, предвидеть возможные последствия как своих собственных поступков, так и поступков других людей. Глупость сама по себе уже является наказанием, и обвинять здесь в своих неудачах знакомых, родственников или непостижимую волю Провидения не просто грешно — по сути, это означает, что человек не осознает до конца, что именно происходит с ним и вокруг него, не видит и не хочет видеть причину своих проблем, а, значит, обречен совершать одни ошибки снова и снова, пока, наконец, не “поумнеет”. И даже к старости далеко не все к этому приходят. Выходит, она, Анна Лапина, наказана и за своеволие, и за глупость одновременно?

С другой стороны, продолжила рассуждать девушка, тряхнув головой, с ней не случилось пока еще ничего действительно ужасного, страшного и непоправимого, а, значит, есть смысл бороться дальше. Дождаться своего похитителя (должен же он будет когда-нибудь к ней явиться), узнать его мотивы и цели, попытаться договориться по-хорошему, а там уже смотреть по обстоятельствам. Ибо препятствия, которые встречает человек на своем пути, могут служить как предупреждением, что не стоит пытаться делать то, что он задумал, так и, наоборот, испытанием — что он достоин желаемой им награды и полностью готов отвечать за обладание ею.

Приподнявшись на цыпочках и опершись о стол, девушка снова посмотрела в окно. Закат был поистине прекрасным! Солнечные лучи прорезали облака насквозь и оттого казались еще более яркими, заливая комнату золотисто-розовыми бликами. Противоположный берег утопал в золотисто-пыльной дымке, отчего казался нереально-воздушным. Ярко светились в последних лучах заходящего солнца крыши домов и верхушки деревьев, и растворялись в синеватой мгле тени внизу, постепенно становясь все шире и шире, заполняя пространство вокруг.

Закат за окном уже почти догорел, когда в комнату без стука, никак не предупреждая о себе, вошел, надо полагать, хозяин дома.

- Вижу, вы уже проснулись, мисс… — сказал он по-английски.

Анна обернулась на голос — низкий, вкрадчивый и бархатистый, который можно было бы назвать приятным, если бы не скользящие в нем неприкрыто сарказм и презрение. Представший перед ней мужчина был высок ростом и худощав; густые черные волосы до плеч, нахмуренные черные же брови и большой нос с горбинкой вкупе с темно-серым глухим сюртуком-футляром со множеством пуговиц, напоминавшим о Викторианской эпохе, и узкими темно-серыми же брюками придавали ему вид вытянувшейся вверх гигантской вороны или галки ⁽⁷⁾, а нездоровый бледно-землистый цвет кожи словно превращал в жителя подземелий. На вид ему можно было дать от тридцати до пятидесяти лет: уже не вчерашний студент — но еще и не стоящий на пороге старости человек. Больше девушка ничего не могла бы сказать, не зная о жизненном опыте, образе жизни и профессии человека, а заниматься физиогномикой, пытаясь определить характер человека по чертам его лица, что было популярно у классических авторов XIX века, считала бесполезным вовсе.

- Как вы можете увидеть, сэр, — ответила Лапина, кивнув. — Но я хотела бы знать… где я нахожусь… и как вас зовут, сэр.

- Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы и требовать, — отрезал мужчина.

- Разве? — девушка недоуменно приподняла брови. — Я никого не знаю в этом городе и… никому не сделала плохо. Однако… меня оглушили… на улице… — добавила она после некоторой паузы, — и принесли в этот дом. Разве я так много прошу после этого?

- Тогда меня зовут Ньют Скамандер, и вам очень повезло, мисс, что вас нашел именно я, а не служба авроров… — мужчина криво ухмыльнулся, сложив руки на груди. Пожалуй, некоторых людей улыбка не красила, а совсем наоборот.

- Тогда меня зовут Арвен Ундомиэль, — ответила Лапина, вскинув голову, — и я бы хотела знать также, кто такие авроры и зачем я нужна им?

- Не советую вам шутить, мисс… — процедил мужчина сквозь зубы. — Вы грубейшим образом нарушили Статут о Секретности, колдуя в магглонаселенном районе, и от ваших ответов будет зависеть ваша дальнейшая судьба.

Анна несколько раз хлопнула ресницами, словно отгоняя от себя назойливое видение. Когда это она успела чего-то нарушить? Какой такой статут? Может быть, она до сих пор спит?

- Я не понимаю… о чем вы говорите, сэр!.. — ответила девушка резче, чем, как ей казалось, следовало бы.

Она так и не решила, как следовало бы себя вести. С одной стороны, она ни в коем случае не должна провоцировать незнакомца на проявление агрессии, а, значит, нужно демонстрировать готовность пойти навстречу, стараться быть максимально вежливой и сдержанной — насколько это было вообще возможно при ее характере. С другой же… вежливость и неизменно связанная с ней уступчивость могут быть, напротив, восприняты как слабость, повод давить и ломать дальше — со всеми вытекающими.

Подняла глаза, с вызовом посмотрев на собеседника — и тут же почувствовала, как ее голова взорвалась мириадами осколков. В мозг словно закинули крюк и резко дернули. Девушка упала на четвереньки, в мгновение ока потеряв равновесие. Происходящее с ней она видела будто со стороны, как в каком-то тумане, в то время как мимо нее со стремительно проносились сверкающие, темные и светлые пятна, в некоторых из которых она успевала разглядеть подозрительно знакомые эпизоды из собственной жизни.

- Анна Лапина… Меня зовут Анна Лапина…

- Мисс Анна Лапина и мисс Мария Кошкина, тема вашего проекта…

- Добро пожаловать на стажировку в “Fine Chemicals”… Наша компания… Полученный вами опыт работы… Вы с пользой проведете время…

- Скоро выходные…

- Лапа! Поехали с нами в Кентербери! Я же знаю, ты обожаешь готику…

- Wo ist deine Freundin?.. Wir sind spät dran wegen ihrer! ⁽⁸⁾

- Мы не должны ехать этим поездом!.. Не должны?..

Ее собственные мысли, воспоминания — они не принадлежали больше ей одной. Некая чужая воля — та, что подцепила ее мозги “на крючок” — вытягивала их, словно нити из клубков, задерживаясь чуть дольше на одних, небрежно отбрасывая в сторону другие…

Анна Лапина, которая прежде терпеть не могла, когда даже самые близкие люди — на правах тех самых близких людей — лезли к ней в душу, чтобы затем возмутиться, что она неправильно, неподобающе и вообще не о том думает… когда кто-либо пытался навязать ей свое мировоззрение, выдать свои мысли и убеждения за ее собственные, теперь бессильно валялась на полу, даже не пытаясь воспрепятствовать препарированию собственной личности. Что дальше? Превращение в безвольную марионетку? Не это ли будет самым страшным преступлением против собственной личности, свободы и совести — стать трупом при живой оболочке?

Короткий ступор, в течение которого вторженец овладел ее сознанием, в мгновение ока сменился ледяной яростью, шедшей из самой глубины души. Пошел вон!!! Усилие воли — она… во что бы то ни стало… должна сохранить свою личность… остаться собой. Остановить, перехватить канат, соединяющий ее сознание с чужим. Ее противник силен, но и она не должна сдаваться. Заморозить? Почему бы и нет? Ведь здесь, в этом измерении, наверняка выполняется тождество бытия и мышления.

Стремительно холодает, пространство вокруг заполняется инеем — звонким, как хрусталь, ярким, как алмаз. Кристаллы льда стремительно растут, переливаясь, как на солнце, яркими бликами. Как больно на них должно быть смотреть… Связь, соединявшая ее прежде с другим волшебником — да, Лапина теперь точно была уверена, что человек, в доме которого она сейчас находилась, был не кто иной, как колдун — неожиданно резко пропала, и девушка вновь потеряла равновесие.

Как можно упасть, когда уже лежишь на полу? Перед глазами прыгали темные точки, кружилась голова, и не хватало воздуха. Неужели она как-то успела подняться? Щеки неприятно кололо морозом, било ознобом тело, шел пар изо рта, а дрожащие пальцы нащупывали изморозь на старых щербатых досках, покрывавших пол. Она и вправду заморозила комнату? Комнату, в которой до этого было так жарко и душно?

Сверху быстрыми струями лилась вода, постепенно возвращая в реальность. Лапина тряхнула головой, открыв глаза. Перед ней грозно возвышался мужчина в черном. Руки его были сложены на груди, и в одной из них, вроде бы в правой, была уже знакомая указка — она же волшебная палочка. Нет-нет-нет, неужели он из… этих?! Она ни в коем случае не должна дать ему понять, что она именно из того поезда, на который потом напали маги — ведь он видел поезд в ее воспоминаниях. И, тем более — девушка сглотнула — что она одна из немногих, что выжил в том теракте.

- Впечатляет, мисс Лапина, весьма впечатляет… — с сарказмом заметил мужчина, глядя на нее сверху вниз.

Лапина лишь исподлобья посмотрела в ответ. Кажется, возможность договориться по-хорошему провалилась — и вовсе не по ее вине. И перспективы, которые вырисовывались перед ней, были отнюдь не радужные. Начиная с того, что этот тип прибьет ее по тихой и закопает во дворе посреди всякого хлама — и заканчивая ее вовлечением в какой-нибудь сомнительный ритуал… бррр… А еще какие-то ороры (или авроры?), которым он ее грозился сдать… Ученые? Полиция?

- И, я надеюсь, вы понимаете теперь, почему вам следует отвечать на мои вопросы по-хорошему… — продолжал тем временем разливать свой ядовитый елей незнакомец. — Сила здесь… — коснулся пальцами заостренного конца своей волшебной палочки, — не на вашей стороне…

Анна проследила взглядом за главным оружием волшебника. Нервно сглотнула. Сила здесь действительно не на ее стороне, и на эффект внезапности сложно рассчитывать, когда сидишь зажатой в угол перед лицом противника. Встать, что ли, для приличия?

- Сэр… — поднялась в полный рост, по-прежнему держа рюкзак в руках, — а разве я отказывалась от диалога прежде? Разве я давала… повод… для применения этой силы?

Она понимала, что ходит по тонкому льду, что любое ее дерзкое слово действительно может быть истолковано превратно и спровоцировать незнакомца, однако не могла не попытаться отстоять себя. Не могла так просто покорно сдаться только потому, что слабее — иначе сама же даст противнику возможность навязывать ей любые свои решения. А там уже недалеко до того, чтобы ее втянули в какое-нибудь грязное дело и, естественно, подставили или же свалили на нее какой-нибудь “висяк”…

Мужчина задумался. Девчонка вела себя, как загнанный зверь, однако повода для излишней агрессии к себе действительно не давала — за исключением того, что упорно отрицала свою вину, пытаясь при этом сделать вид, что ничего не понимает. А, значит, самым наглым образом врала — именно эти слова озвучил в ответ Северус Снейп.

- Я… врала?.. — искренне удивилась Лапина, исподлобья взглянув на собеседника.

Несмотря на изнасилование мозга, что тот ей недавно устроил, она в принципе не успела рассказать о себе ничего, что можно было бы сличить с ее же воспоминаниями или какими-нибудь внешними фактами.

- О, мисс Лапина, мне только остается аплодировать вашей логике… — с сарказмом, нарочито высоким голосом произнес незнакомец, выслушав аргументы девушки, — а также вашей безмерной тупости, — выплюнул он с презрением, зло. — Никогда не встречал в своей жизни более бездарной лжи!

- Однако вы так и не объяснили мне… сэр… в чем именно заключается моя ложь.

- Как будто бы вы сами не видите…

- Нет, не вижу, — с вызовом сказала Лапина.

- И вы хотите сказать, что и вправду не знаете, что такое Статут о Секретности?..

Голос мужчины стал обманчиво мягким и вкрадчивым, но девушка лишь передернула плечами. Ей было некуда отступать и прятаться. Она понимала, что ее незнанием местных реалий могут воспользоваться в своекорыстных целях — в том числе для того, чтобы подставить каким-либо образом ее саму, чисто из вредности характера — однако же не чувствовала за собой вины, не помнила ни о каких серьезных проступках, которыми ее можно было бы шантажировать, а потому решила говорить прямо, как есть. Тем более, ложью она бы все равно ничего для себя не выиграла.

- Я действительно не знаю об этом статуте… и что он означает, — Анна по-прежнему стояла, подняв голову, но, очень хорошо помня свой недавний печальный опыт, не рисковала больше смотреть собеседнику прямо в глаза. — Я вообще из другой страны… вы это уже знаете… — вновь передернула плечами, отгоняя от себя неприятные воспоминания.

- Статут носит международный характер, — заученным тоном выдал мужчина.

- А теперь давайте… рассуждать логически… сэр… — Лапиной очень хотелось пройтись по комнате, как она часто делала, когда думала, размышляя вслух. — Итак… если я правильно понимаю, мы говорим о волшебниках… — кивнула в такт собственным мыслям. — Итак, все волшебники в вашей стране знают… о существовании некоего секретного статута…

- Статута о Секретности, мисс! — перебил ее Снейп, но девушка лишь отмахнулась, просто уставившись в пол — чтобы не мешали думать.

- И если некий волшебник говорит, что не знает об этом статуте… это действительно было бы глупо. И если бы я знала об этом статуте… и хотела бы солгать, то, очевидно, придумала что-нибудь другое. Но если я говорю, что не знаю об этом статуте… что выглядит полной глупостью для вас… и прибавить то, что я из другой страны… — Анна вновь кивнула, мысленно подсчитывая свои аргументы, — то следует, наконец, признать, что я говорю правду, — снова подняла голову, избегая, однако, прямо смотреть на собеседника.

- Ваши аргументы могли бы показаться убедительными, мисс Лапина… — небрежно произнес мужчина в ответ, словно лениво отмахивался от назойливой мухи, — но лишь в том случае, если бы вы не учились в школе магии…

- А я не училась в школе для магов, — поспешила ответить девушка.

- И вы хотите сказать, что ваши родители не удосужились рассказать вам о столь важной вещи?! — казалось, незнакомец был изумлен и сердит одновременно.

Анна не была уверена, что разобрала все слова собеседника правильно, однако же надеялась, что интуитивно правильно ухватила смысл вопроса.

- Нет, сэр… — отрицательно покачала головой и пожала плечами. — Мои родители… и бабушки с дедушками… в общем, они не волшебники.

- Магглорожденная, значит… — сказал мужчина, скорее, самому, чем Лапиной. — Тогда вы тем более должны были учиться в школе магии. Оно обязательно для таких, как вы, — добавил он уже строгим, назидательным тоном, не предполагающим возражений.

- Тем не менее… я не училась, — Анна развела руками. — Видите ли, сэр… мои магические способности… они… — задумалась, подбирая подходящее слово, — проснулись очень поздно. К этому возрасту люди обычно не только заканчивают школу, но даже университет… а иногда даже успевают жениться, родить детей… Или вы хотите сказать, сэр… что таких, “поздних” волшебников, как я, не существует?

- А ваша мантия? — никак не унимался незнакомец в черном.

- Друзья подарили, — не моргнув, сказала полуправду Лапина: рассказывать о патере Йоханне и устраивать ему неприятности тем более не хотелось — а ведь он предупреждал ее накануне поездки, что британских магов стоит опасаться.

- И вы до сих пор пытаетесь утверждать, что до сего дня не были знакомы с другими магами? — скептически поинтересовался Снейп, сложив руки на груди.

- Сэр… — девушка устало вздохнула, — почему вы думаете, что… если какую-то одежду могут носить волшебники, то ее не могут носить другие… обычные люди. Мантия, как у меня… похожие носят, например, выпускники университетов…

Еще Лапина хотела добавить, что ее собеседник при своем длинном темно-сером сюртуке, длинных черных немытых патлах и бледно-землистом лице очень похож на гота — представителя одного из неформальных молодежных субкультурных течений — но вовремя себя одернула. Не хватало ей снова испытать на себе последствия его раздражительности и гнева, да и переходить на личности в споре — тоже не лучшая стратегия.

- То есть, вы хотите сказать… что окончили у-ни-вер-си-тет? — как-то неуверенно поинтересовался мужчина, произнеся последнее слово по слогам, словно никогда не говорил его прежде.

- Да. Если хотите, могу показать диплом…

- Не нужны мне ваши маггловские писульки! — небрежно отмахнулся собеседник, к которому тут же вернулась его привычная язвительность. — Итак, вас зовут Анна Лапина, вы — ведьма-латент, магглорожденная и не учились в школе магии?

Анна кивала, соглашаясь с каждым пунктом со своей стороны. Кому-то ее поведение могло бы показаться слишком покорным и инфантильным, однако в данный момент девушка не видела для себя более безопасного пути, и еще раньше, за многие годы, успела уже привыкнуть к подобной манере общения со старшими родственниками и знакомыми, чтобы не воспринимать это как нечто совсем неестественное для себя.

- А теперь мне бы хотелось знать, как вы попали сюда, мисс Лапина, — по-прежнему не сводя пристального взгляда с девушки, потребовал незнакомец.

- Извините, сэр, но вы так и не назвали своего имени. Настоящего имени, — уточнила на всякий случай Анна. — Я… догадываюсь, что Ньют Скамандер — не ваше настоящее имя. Так же, как и я не могу быть Арвен Ундомиэль. И потом… вы уже знаете мое имя… — передернула плечами, не став заострять внимание на способе, которым стало оно известно ее собеседнику. — Поэтому будет честно, если вы… — кивнула стоящему напротив мужчине, — также назовете мне свое имя.

- Хорошо, меня зовут Северус Снейп, — сказал он таким тоном, как если бы сделал великое одолжение собеседнице.

Северус Снейп… Анна мысленно попробовала это имя на вкус. Странное… почти такое же фантастическое на слух, как Ньют Скамандер.

Северус, Severus… Суровый, жесткий, жестокий… так звали вроде бы одного из римский императоров и, соответственно, была династия Северинов — историю древнего мира Анна помнила плохо, а потому могла лишь догадываться, насколько ее собственные ассоциации близки к правде. Странно, как люди, жившие здесь, наверняка простые работяги, додумались так назвать своего сына.

Снейп… Snape — если она правильно поняла, как пишется это слово. Кажется, что-то связанное со строительством... А еще созвучно “snake” — “змея”. Хотя так ли это важно, если это имя может оказаться таким же фальшивым, как и предыдущее?

- Допустим… мистер Снейп… — произнесла девушка после некоторой паузы, словно сомневалась, можно ли так называть собеседника. — А теперь, скажите, пожалуйста, зачем вам знать, как я оказалась… в этом городе? Вы всех волшебников, которые… пробегают мимо… так ловите?

- Смею вам напомнить, мисс Лапина, что вы нарушили международный Статут о Секретности, и я имею полное право сдать вас аврорам…

Да-да-да, “незнание закона не освобождает от ответственности”, как все знакомо… Вот только сам Снейп нисколько не походил на законопослушного гражданина, проявившего бдительность — Анне уже не раз доводилось слышать и читать о том, что в странах Запада подобное стукачество считалось социально одобряемым явлением. С другой стороны, ничто не мешало этому Снейпу сдать “мелкую нарушительницу” в соответствующие органы правопорядка у магов — скорее всего, именно их он имел в виду, называя “орорами” — и получить за это деньги: вряд ли его совесть из-за этого пострадает.

А сейчас мужик, судя по всему, решил поторговаться. Вот только странный предмет торга — ее свобода в обмен на информацию. Неужели он и впрямь имеет какое-то отношение к нападению на поезд? Конечно, можно и нужно попытаться уйти в несознанку — типа, “не видела”, “не знала”, “не привлекалась” — однако это нисколько не помешает Снейпу давить на нее и угрожать, пользуясь ее незнанием местных реалий. А потому некоторые моменты стоит попытаться прояснить прямо сейчас.

- Мистер Снейп, расскажите мне вначале, пожалуйста… что такое статут о секретности? Как мы уже выяснили… до недавнего времени… я не знала о его существовании.

- Международный Статут о Секретности, мисс Лапина, был принят в 1689-м году, — снисходительно-лекторским тоном пояснил мужчина. — С тех пор магическое сообщество не только навсегда отделяется маггловского мира, но также всячески скрывает свое существование от магглов. Вы же своим необдуманным применением магии позавчера грубо нарушили секретность!

Позавчера — первое, что выхватила Лапина из речи своего собеседника. Значит, она проспала больше суток, и завтра уже понедельник, а потому ей следует, самое позднее, выехать завтра рано утром, чтобы избежать лишних проблем со стажировкой. Все-таки они уехали тогда в пятницу вечером, можно сказать, в самоволку, так что на это время фирма не несет никакой ответственности за их здоровье, безопасность и, соответственно, за способность работать. Как бы взрослые люди уже. Совершеннолетние. Специалисты… Также следовало бы узнать, кто еще из ребят выжил в том теракте, и навестить их в больнице.

Вот только Снейпу знать об этом совсем необязательно — а то новый повод для шантажа найдет. Важно то, что волшебники скрываются от… в общем, скрываются, причем так умело, что в их существование теперь никто не верит. И на контакты с обычными людьми — не магами — они не идут, видимо, из-за этого же самого Статута. И одним из способов поддержания скрытности служил, видимо, запрет колдовать среди чужих. Вот только слова Снейпа о “грубом нарушении”, несмотря все свое давление и резкость, звучали как-то слишком неправдоподобно: весьма сомнительно, чтобы волшебники, живущие, например, как этот же Снейп, среди обычных людей, не применяли периодически хотя бы самые простые заклинания. Особенно если родились с этой магией, и колдовать для них — почти как дышать.

- Мистер Снейп… — заговорила девушка после некоторой паузы… — а если я использовала магию, чтобы защитить себя… у вас это тоже считается нарушением закона?

Почему бы не уточнить заодно, есть ли какие-нибудь исключения из этого Статута, раз ее все равно “приперли к стенке”? То, что ее колдовство вообще каким-то образом засекли, для начинающей волшебницы по-прежнему оставалось загадкой — в Москве никто же за ней не являлся, когда она понемногу колдовала там.

- Вы использовали магию, чтобы защититься от магглов? — непонятно для чего уточнил мужчина.

- Э… а кто такие магглы? — в свою очередь поинтересовалась Анна: не может же она вот так просто соглашаться или отрицать что-либо, даже не зная, что это такое. Пусть она уже слышала это слово раньше от напавших на поезд магов-террористов, но уточнить дополнительно, из другого, так сказать, источника, в ее обстоятельствах определенно будет не лишним. — То, что… э… ороры — это кто-то вроде полицейских, я уже догадалась.

- Авроры, мисс Лапина! — раздраженно поправил Снейп. — Они… действительно выполняют функции полицейских у волшебников. Магглы… если вы не знаете даже, что такое Статут о Секретности… — добавил он таким тоном, словно отчитывал собеседницу за какую-то серьезную провинность. — Магглами мы называем людей, не способными к колдовству.

- Т.е. это самые обычные люди… без каких-либо сверхъестественных способностей, которые… будучи большинством… населяют планету? — в свою очередь, уточнила Лапина.

- Избавьте меня от очевидностей, мисс Лапина! — раздраженно проговорил в ответ мужчина.

А ведь он упоминал раньше какое-то похожее слово, а она только кивала, силясь разобрать остальные, известные ей. Да, “muggle-born”, кажется, т.е. рожденная не-магами. Однако, судя по спокойной реакции Снейпа на данное обстоятельство, такие, “рожденные не-магами”, встречаются среди волшебников гораздо чаще и, вообще, считаются обычным явлением — в отличие от “поздних”, латентов ⁽⁹⁾.

- Да, тогда я защищалась именно от них… магглов, как вы выражаетесь, — сказала девушка, интуитивно чувствуя подвох в предыдущем вопросе. — Вы же сами сказали, мистер Снейп… сила не на моей стороне, — и, словно в подтверждение своих слов, повертела перед собеседником маленькими и тоненькими ладошками. — Их было больше. Они были физически сильнее меня. Но они не были магами, а я была.

- Тем не менее, по новому закону вы считаетесь виноватой, мисс Лапина.

- Что?! — искренне удивилась девушка. Это уже что, как превышение самообороны идет? — Вы сами верите в то, что говорите? Свет видели только вы, мистер Снейп — но вы же волшебник. Это же вы за мной следили тогда? — однако вышеуказанный субъект не торопился ни подтверждать, ни опровергать высказанное предположение. — А те мужчины, которых я раньше встретила на улице… они ничего не поняли… наверное. Я же колдовала без слов и спецэффектов, — пожала плечами, как бы говоря: я сделала то, что было просто и очевидно, как поступил бы любой на моем месте.

- Хорошо… — будто бы нехотя согласился Снейп, — продемонстрируйте мне свои умения в невербальной магии.

- Пожалуйста, — снова пожала плечами. — *Expelle arma!*

Боевая стойка, резкий выпад вперед левой рукой и корпусом одновременно, ладонь плашмя и вниз, пальцы плотно сжаты — и вот оружие вылетает из рук противника. Девушку качнуло — подобный боевой выпад предполагал некоторое смещение центра тяжести — но все же она устояла на ногах. Ее противник, однако, даром время не терял и, выкинув руку вверх, раскрыл ладонь, будто приготовился поймать что-то.

- Accio! — достаточно громко произнес мужчина, словно демонстрируя, кто тут хозяин, и палочка послушно легла ему в руку.

Что ж, вероятно, это был слишком предсказуемый ход с ее стороны. Прямо нападать на Снейпа даже со слабеньким “Repello” (пусть он с легкостью отразил бы подобное заклинание) она все-таки не рискнула бы — в ее ситуации только лишних разборок и обвинений не хватало, а имевшиеся в комнате предметы мебели выглядели слишком громоздкими и не устойчивыми для левитации. “Lumen” же в ее исполнении Снейп и так видел раньше — ведь бродя тогда вечером по улочкам Коукворта, она несколько раз невербально зажигала и гасила его у себя в ладонях, когда чувствовала, что за ней следят — как оказалось, не зря…

- Достаточно, мисс Лапина, — сухо подытожил Снейп. — Вы давно пользуетесь беспалочковой магией?

- С тех пор, как у меня проявились магические способности, — без тени лукавства ответила девушка. — У меня никогда не было волшебной палочки.

- Тем не менее, мисс Лапина, вам бы не пришлось отбиваться от магглов, пристававших к вам на улице и нарушать тем самым Статут о Секретности, если бы вы не аппарировали в этот Мерлином забытый город.

- Аппа-что? — недоуменно переспросила Лапина, проигнорировав Мерлина, упомянутого явно не в тему.

- У… вы хотите сказать, что не знаете, что такое аппарация?! — почти выругался Снейп.

- Нет, — отрицательно покачала головой девушка, хотя некоторые догадки уже начали посещать ее.

- Аппарация — это мгновенное перемещение в пространстве с помощью волшебства, — вновь произнес мужчина заученным лекторским тоном, как и тогда, когда объяснял про Статут. — Вы делали что-нибудь подобное?

- Э… да… — неловко призналась Лапина. — Я хотела переместиться… э… в свой номер в гостинице… в Лондоне, но я… э… ошиблась, поэтому не рискнула воспользоваться таким способом снова и пошла в город, чтобы найти подходящий транспорт до Лондона.

- У вас вообще есть лицензия на аппарацию? — еще более раздраженным тоном поинтересовался Снейп.

- А она должна быть? — развела руками девушка, решив добавить еще немного очков к образу наивной дурочки, которая в магии “ни бэ, ни мэ”.

- Мордред и Моргана! Да это просто чудо, что вас не расщепило!..

Еще никто не поражал так своей тупостью Северуса Снейпа — разве что мальчишка Поттер. Мало того, отметил про себя зельевар, что джеймсово отродье, что эта девчонка демонстрировали поистине патологическую везучесть! Не учиться в школе магии, но творить при этом простые беспалочковые невербальные заклинания — то, что больше половины Хогвартса не могло освоить с палочками даже к выпуску! Промахнуться с аппарацией на несколько сотен миль и при этом не только выжить, но даже не получить расщеп! Как такое может быть, зельевар решительно не понимал, и, тем не менее, факт стоял у него перед глазами и наивно хлопал ресницами. Девчонка действительно не врала и не общалась раньше с магами (по крайней мере, в ее воспоминаниях он не увидел ничего, что указывало бы на это), а научилась управлять своей силой сама, чисто на интуиции. Самородок! Впрочем, ходили слухи, что Темный Лорд перед первым курсом умел не меньше…

Однако… девчонка сейчас действительно находилась в его власти — и он мог как отпустить ее на все четыре стороны, так и сдать аврорам, как грозился в начале разговора, или же сообщить о ней Дамблдору. Альбуса определенно заинтересует подобный экземпляр — особенно в свете того, что найти девчонку удалось с помощью дурацкого прибора, разработанного под руководством Артура Уизли. А что потом?

Понятно, что за несколько слабых заклятий против магглов девчонку серьезно не накажут — максимум, попугают для острастки и заставят заплатить штраф. Альбус же… если он не сдаст девчонку в Отдел Тайн, то однозначно постарается привлечь для работы в своем дурацком курином ордене… как в свое время Лили. А еще девчонка является подданной другого государства, что может создать определенные проблемы — а оно надо, ворошить подобный муравейник?

Северус даже специально уточнил, с какой целью и надолго ли пожаловала Анна Лапина в Соединенное Королевство. Оказалось, всего до конца лета, по договору с компанией, которая выплачивала ей стипендию, и в которой девчонка теперь должна была пройти стажировку. На мгновение зельевар даже задумался о том, что если бы у него была подобная возможность после Хогвартса в юности, вряд ли бы он вообще поддался на уговоры Люциуса и совершил те чудовищные ошибки, которые до сих пор лежали на его совести тяжким грузом. А девчонка? Она уедет и пусть живет себе дальше, как жила — почему-то ему не хотелось ломать ей жизнь — и в то же время было осознание, что ее судьба — в его руках. Или, быть может, потому, что за прошедшие годы он все-таки извлек хоть какой-то урок из истории с пророчеством и научился видеть хотя бы на два шага вперед?

Предсказуемо девчонка — Снейп не видел смысла звать ее про себя иначе — поинтересовалась, как ему удалось отследить ее колдовство и не является ли он сам “аврором под прикрытием”. Последнее, донельзя глупое предположение едва не рассмешило мужчину; тем не менее, он понимал, насколько девчонка, сама того не зная, в своих примитивных аналогиях подобралась к правде. Пожалуй, отпустить ее на все четыре стороны действительно будет самым верным решением.

Магоуловитель Лапина все же увидела, когда вместе с хозяином дома спустилась поесть на кухню. Снейпа она уже не боялась и потому позволила себе небольшую вольность в поведении. Сотворила пару простых заклинаний в непосредственной близости от прибора — сфера вспыхнула достаточно ярко, а ее световая проекция занимала едва ли не половину кольца — с той стороны, где стояла девчонка. Затем отошла подальше, насколько позволяли размеры кухни, после чего вновь продолжила экспериментировать. Наконец, собрала на столе бесформенную гору из кастрюль, противней и прочей кухонной утвари, изготовленной из металла, пожаловавшись, однако, что здесь нет свинцового щита, и вновь сотворила “Lumen” — сигнал немного ослаб.

Северус намеренно не стал препятствовать девчонке в ее “исследованиях”: в работе магоуловителя она разобралась намного быстрее, чем он мог ожидать, и теперь проверяла, по-видимому, какие-то свои гипотезы. Несмотря на детский азарт и непосредственность, в ее действиях чувствовалась некая система — то, что можно было бы назвать научным подходом: не дурашливость близнецов Уизли и не слепая дотошность Грейнджер. Видимо, в том университете ее действительно чему-то научили.

О назначении же магоуловителя, равно как и о том, что это всего лишь экспериментальная разработка, проходящая стадию тестирования, Снейп также не стал сообщать своей гостье — пусть додумывает сама в меру своей фантазии. Даже если она будет уверена, что такие стоят в доме чуть ли не у каждого волшебника, чтобы следить за себе подобными или такими вот случайными нарушителями, как она сама, это определенно пойдет ей на пользу. Несмотря на некоторую наивность, совсем бестолковой, в отличие от мальчишки Поттера, она не была, а потому должна вынести для себя урок и не светить своими магическими способностями там, где не следует.

Наконец, девчонка попросила разрешения снова переночевать у него в доме, а утром проводить ее на вокзал, и даже предложила деньги. Не то чтобы Северус Снейп был в восторге от этой идеи, однако девчонку на ночлег оставил, даже не став брать у нее денег но — на том условии, что она не будет лезть в его дела, а утром действительно покинет город, а у него самого на одну головную боль станет меньше. Правда, очень скоро обозначились другие проблемы, бытового характера, но и тут девчонка довольно быстро заткнулась, ибо ничего больше, кроме того, что у него было в доме, он предложить ей не мог. Он жил так всю жизнь — вот и она одну ночь как-нибудь стерпит.

Утром Снейп поднялся рано, без будильника, хотя и лег довольно поздно — и пошел будить девчонку, эту Лапину. Рано вставать она точно не привыкла, но, слава Мерлину, собираться ей было недолго. Пешком дошли до вокзала, который располагался по другую сторону реки. Лапина все время вертела головой по сторонам — погода выдалась хорошая, солнечная, вдоль тротуаров росли деревья, а дома, несмотря на некоторую свою обветшалость, выглядели не в пример лучше тех, что некогда составляли “рабочее гетто” Коукворта.

Неожиданно мужчина поймал себя на мысли о том, не испытывает прежней ноющей боли в сердце, проходя по таким знакомым с детства местам. Когда-то они здесь вместе гуляли с Лили; совсем недалеко отсюда находился дом, где она когда-то жила с родителями, и та самая детская площадка, где он так часто, сам еще будучи мальчишкой, любил наблюдать за Лили, где он впервые заговорил с ней, сказав, что она ведьма, а сам он — волшебник… Однако воспоминания будто померкли, утратили былую важность. Состарились дома, поменялись лица на улицах, и на вокзал он шел теперь с совсем другой девушкой — но чтобы проводить и забыть, как и большинство встреченных им лиц, а самому остаться. Может быть, Дамблдор действительно прав, и прошлое начало постепенно отпускать его?

Северус посадил девчонку на первый попавший поезд до Лондона: как гласила старая маггловская поговорка, “леди с дилижанса — пони легче” — и зашел в ближайший магазин за продуктами. Как и прежде, на него неприязненно косились, но уже иначе, как на то, что можно некоторое время потерпеть рядом с собой, не тыкали пальцем и не читали нотации. Пусть он не считал это чем-то важным для себя лично, но чувствовал, что непостижимым образом меняется мир вокруг, меняются люди — и вместе с ними незаметно для себя, меняется он сам.

Парк, где располагалась старая детская площадка, обветшал, как и все остальное в Коукворте ⁽¹⁰⁾. Качели и скамейки уже давно стояли сломанными, и их никто не собирался чинить; сквозь растрескавшийся, покрытый пылью асфальт пробивалась сорная трава и кустарники. Северус не был здесь уже более двадцати лет — с тех пор, как окончил Хогвартс и принял Метку, тем самым навсегда перечеркнув для себя возможность вернуть былую дружбу с Лили. Но придя сюда теперь, не почувствовал больше ни отголосков прежней радости, ни раздирающей на части душу боли, будто его воспоминания и связанные с ними эмоции и впрямь померкли, обветшали вместе с теми местами, к которым были привязаны прежде.

Тучи, собиравшиеся еще с раннего утра, наконец-то разразились дождем, по-летнему стремительным, быстрым, и Северус впервые поймал себя на том, что просто глупо (или, в его случае, безумно) улыбается. Словно вместе с этим дождем он смывал и отпускал свое прошлое или хотя бы его часть. И, впрямь, не сошелся свет клином ни на смерти Лили, ни на мальчишке Поттере, ни на Темном Лорде. Что мешает ему уехать в другую страну и начать жизнь там с чистого листа? По меркам волшебников, он еще молод, имя можно сменить, язык — выучить, репутацию и деньги — заработать заново. При его-то знаниях и способностях…

Неприятное покалывание в левой руке стремительно вернуло мужчину в реальность. Может быть, он и начал постепенно отпускать свое прошлое, вот только прошлое не хотело его отпускать так просто, и Темная метка красноречиво напоминала об этом. Его жизнь уже давно не принадлежала ему, и пока он не отдаст старые долги и не исполнит клятвы, он не станет свободным вновь.

Оставшийся день прошел без происшествий. Темный Лорд так и не вызвал к себе зельевара — метка напоминала лишь о клятве, которую тот мысленно пытался нарушить. Не заявлялся ни Дамблдор, ни Люциус, ни кто-либо еще из его окружения. Северус с неприязнью вспоминал, как год назад к нему заявилась отчаявшаяся Нарцисса, супруга Люциуса Малфоя, и практически вытребовала Непреложный Обет, чтобы он защитил ее сына Драко в Хогвартсе, скрепленный сопровождавшей ее сумасшедшей сестрицей и преданнейшей сторонницей Темного Лорда Беллатрикс Лестранж.

После фиаско в Министерстве магии прошлым летом, когда не удалось заполучить ни живого Поттера, ни пророчество, Люциус Малфой, руководивший операцией, равно как и вся его семья, подверглись немилости со стороны Темного Лорда. Ходили слухи, что Люциусу, который находился тогда под следствием, грозил Азкабан, а юному Драко Малфою собирались дать очень сложное и опасное, едва ли выполнимое задание — отработать, так сказать, за провал отца. И Темный Лорд сам периодически напоминал об этом, тем самым подтверждая слухи.

Драко, который должен был, на правах наследника рода, вместо отца ходить на собрания Пожирателей Смерти, возвращался оттуда еле живым, и, естественно, Северусу Снейпу, как бывшему протеже его отца, приходилось потом отпаивать юношу всевозможными успокоительными и восстанавливающими настойками. Возможно, подобная слабохарактерность, неспособность сознательно убить, причинить по-настоящему сильную боль (стычки с Поттером и его друзьями в Хогвартсе не в счет) и спасла тогда Драко от Метки, по крайней мере, на время. А через несколько месяцев Люциус получил, наконец, оправдание, в очередной раз избежав Азкабана (для чего ему пришлось задействовать все свои связи в Министерстве и изрядно опустошить сейфы в “Гринготтсе”), и жизнь для семейства Малфоев вновь вернулась в прежнее русло — насколько это было вообще возможно.

Иными словами, ничего больше в течение дня не предвещало каких-либо неприятностей и неожиданностей, так что Северус Снейп весьма удивился, когда к нему в дверь постучали, причем стучали долго. Мерлин! Ну кого там все-таки принесло?! Кинув на варящееся зелье чары Стазиса, мужчина поднялся в гостиную и открыл дверь. На пороге, обхватив колени, сидела Анна Лапина и, казалось, дремала..

- Вы?!.. — сказал он с презрением, ясно давая понять, что не намерен иметь с ней дело.

И встал так, чтобы в дом нельзя было пройти, минуя его. В конце концов, это уже ее проблемы, что она снова заявилась к нему под вечер, зная уже, что представляет собой этот район. И не она ли обещала не далее, как вчера вечером, что ему более не придется иметь с ней дело и терпеть ее присутствие?

Девчонка обернулась на звук и неуклюже поднялась на ноги.

- Вы обещали сегодня утром уехать и больше не появляться здесь! — сразу же поспешил напомнить незваной гостье зельевар не терпящим возражений тоном.

Лапина тряхнула головой

- А вы скажите, мистер Снейп… — заговорила она без всяких предисловий, нагло посмотрев на хозяина дома снизу вверх, — у вас, магов, путешествия во времени действительно бывают?

Услышанный вопрос оказался столь неожиданным для Северуса Снейпа, что он невольно отступил назад, чем тут же воспользовалась нахальная девчонка, без приглашения проскочив в гостиную, и бросила на стол маггловскую газету “Times” с обведенной датой выпуска: 30-е июня 1997-го года. Сегодняшний выпуск: в магическом мире шел точно такой же по счету день. Или девчонка хочет сказать, что она… прибыла не только из другой страны, но и из другого времени?! Впрочем, даже если это и так, его ли, Северуса Снейпа, это проблемы?

1) Морбиханские степи в Аркануме: https://disk.yandex.ru/i/G_C9Arnr9t1c_w, https://disk.yandex.ru/i/tJMzrSpY_OI5sQ

Морбиханские равнины образовались на месте огромных когда-то Морбиханских лесов на востоке континента вследствие массовой вырубки последних: такова была цена технического прогресса.

Вернуться к тексту

2) Заброшенные фабрики Коукворта: https://disk.yandex.ru/i/U71vtsRCxQAXbQ

Вернуться к тексту

3) Северус Снейп варит зелье:

Вернуться к тексту

4) (лат.) "Видения Тьмы", яд, поражающий нервную систему, заставляющий жертву видеть самые ужасные воспоминания в жизни; со временем, при достаточно продолжительном действии яда возникают ложные видения, которые заставляют человека сходить с ума. Эффект его воздействия таков, как если бы на человека, находящегося под пыточным заклятием, натравили дементора. Разработкой этого яда Снейп занимается по заказу Темного Лорда и параллельно составляет противоядие.

Вернуться к тексту

5) Комната, в которой обнаружила себя Лапина вскоре после пробуждения:

Вернуться к тексту

6) Вид из окна комнаты на окраины Коукворта:

Вернуться к тексту

7) Северус Снейп собственной персоной: https://disk.yandex.ru/i/YCcPLI8f53BYtw

Галка: https://disk.yandex.ru/i/yP8kU2An8iaSag, https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/b1/Coloeus_monedula_-Ham_Common%2C_London_Borough_of_Richmond_upon_Thames%2C_England-8.jpg

Серая ворона: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/b8/Nebelkr%C3%A4he_Corvus_cornix.jpg, https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d7/Corvus_cornix_-perching-8.jpg

Черная ворона: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/a/a6/Corvus_corone_Rabenkrähe_1.jpg

Вернуться к тексту

8) (нем.) Где твоя подруга?.. Мы опаздываем из-за нее!

Вернуться к тексту

9) Игра слов: "Late" по-английски "поздний", "Latent" (от лат. "Latens") — "скрытый", "невидимый", "не имеющий проявлений", "неизвестный".

Вернуться к тексту

10) Заброшенный парк и детская площадка в Коукворте, которая так много значили для Северуса прежде:

Вернуться к тексту