Memento mori (гет)

Ты, миновав охрану, быстрым шагом выходишь из главных дверей клиники, спускаешься по лестнице, натягивая легкую мантию, а в голове хаотично мелькают мысли и обрывки фраз:

«…ничем не можем помочь…», «…очень жаль…», «…около месяца…», «…не может быть…».

Не сбавляя скорости, ты выходишь за ограждение больницы и останавливаешься, оказавшись на оживленной улице. Прохожие снуют туда-сюда, толкая друг друга, извиняясь, встречая в потоке людей знакомых и останавливаясь поговорить, дети визжат и догоняют друг дружку, размахивая магическими игрушками; вот прошла чинная леди с маленьким ребенком, мальчик догоняет её со счастливой улыбкой, крепко держа в руках новенькую метлу из детского набора. Ты слегка улыбаешься, умилившись этой картиной: они напомнили тебя и Нарциссу …

— Мама, мама, подожди меня! Я бегу за тобой, но никак не могу успеть! — четырехлетний светловолосый мальчик бежит, пытаясь догнать стройную красивую женщину в дорогой парчовой мантии, ушедшую на несколько шагов вперед. Она останавливается и поворачивается к нему, наклоняется и ловит в объятия.

— И я тебя люблю, сынок.

Ты встряхиваешь головой, отгоняя воспоминания, и переходишь дорогу, решив идти в сторону Гайд-Парка. Мама… Если бы Нарцисса была жива, она бы не перенесла той ужасной вести, которую принес тебе врач. Ты все еще не можешь поверить. Скорее всего, он ошибся, разве мало было случаев врачебной ошибки? Надо обратиться к другому доктору, тут поблизости была отличная клиника, тебе ее когда-то советовал Блейз…

Ты плюешь на Гайд-Парк, обещая себе придти туда после, и направляешься к известной в магических кругах клинике доктора Скотта Уайлдера. Сворачиваешь на Пэлхем-стрит и, пройдя несколько домов, видишь нужное здание. Строение восемнадцатого века: четыре этажа, позолоченная лепнина, высокие окна, а значит, и потолки, богатые двустворчатые двери, приятный персиковый цвет фасада. И огромная надпись, появляющаяся из воздуха по одной букве: "Если ваша проблема не решается, значит, вы еще не обращались к доктору Уайлдеру".

Ты усмехаешься этой вывеске, но где-то внутри зарождается надежда на то, что еще не все потеряно. Ты делаешь глубокий вдох и подходишь к секьюрити, он быстро проверяет твою палочку, говорит какое-то заклинание, и тяжелые деревянные двери медленно со скрипом отворяются, пропуская тебя внутрь.

— Здравствуйте, мистер Малфой, вы по записи? — милая девушка на рецепшн вежливо улыбнулась, узнав тебя, и махнула палочкой куда-то в сторону, где сразу же появилось большое кожаное кресло кремового цвета. — Присаживайтесь пока.

— Нет, — ты понимаешь, что не знаешь, как к ней обратиться, и смотришь на ее бейджик, на нем высвечивается надпись «Кейти Оуэн». — Мисс Оуэн, я хотел бы записаться к доктору Уайлдеру. Вот моя палочка для удостоверения личности, — протягиваешь ей палочку и садишься в предложенное кресло. Пока девушка возится с документами, ты осматриваешься по сторонам. Довольно просторный холл, бордовая ковровая дорожка идет от двери, затем делится на три части: две расходятся в стороны, ведя к массивным запертым дверям из красного дерева, а одна продолжается до мраморной широкой лестницы, минуя рецепшн. Большие окна завешены серебристыми шторами из тяжелого плотного шелка, и они зачарованы так, что свет проходит будто через прозрачное стекло. Вдоль одной из стен стоят кадки с различными растениями, несколько клеток с разноцветными и разномастными птицами, а так же средних размеров фонтанчик в виде скульптуры какой-то девушки.

— На какое время вы бы хотели записаться, сэр?

— Как можно скорее, пожалуйста, — ты приподнимаешься с кресла и с вежливой улыбкой киваешь. Чем быстрее начнется новое лечение, тем лучше.

— В таком случае я вас запишу на послезавтра, вам придет сова с уведомлением, так же в письме будет указано время и кабинет.

— Спасибо, мисс Оуэн.

— До свидания, сэр.

Ты выходишь из клиники и почему-то вспоминаешь, что секретарша тебе не предложила кофе. Странно, что в такой ситуации ты думаешь о напитках и обслуживании. Хотя, учитывая, что в желудке с утра не было ничего, кроме маленькой шоколадки и чашки чая, предложенной в предыдущей клинике, это не удивительно.

— Tempus, — взмах палочки — и в воздухе появляются цифры «5:02 PM». У тебя есть еще два часа свободного времени, значит, можно зайти в какую-нибудь летнюю кофейню. Приметив небольшое уютное кафе на противоположной стороне улицы, ты идешь туда.

Звонок колокольчика оповещает о приходе нового посетителя, и услужливый официант в аккуратной форме с меню в руках буквально подскакивает к тебе, не давая даже оглядеться.

— Добрый день, сэр, меня зовут Брайан, я сегодня вас обслуживаю. Вы заказывали столик?

— Нет, я хотел бы выпить кофе…

— Прошу за мной, у нас есть свободный столик у окна на одно место, в центре зала на четыре места и еще на два места в углу, — Брайан затараторил, показывая рукой в разные стороны, а потом молча с вежливой улыбкой уставился на тебя.

— Эээ… Мне у окна, пожалуйста, — ты выбираешь наиболее светлое и тихое место, к тому же столик на одного человека, а значит, к тебе никто не подсядет, и будет время подумать.

— Конечно, сэр, отличный выбор, — вы подходите к столику, и Брайан отодвигает стул. — Присаживайтесь, — он кладет на стол две книжечки меню — еды и напитков, — тканевую белую салфетку и отходит к барной стойке, краем глаза наблюдая за тобой.

Ты облегченно вздыхаешь, радуясь, что он оставил тебя в покое, и листаешь меню напитков, пропуская разделы «алкоголь», «коктейли», чайную карту в поисках кофе.

Французский пресс — 1 галлеон 5 сиклей,

Двойной эспрессо — 10 сиклей,

Ага, вот он. Двойной эспрессо — единственный кофе, который тебя устраивает, за исключением кофе по-ирландски, которого в меню, к сожалению, нет. Подозвав официанта, ты заказываешь напиток без сахара и сливок и десерт на его усмотрение, он, откланявшись, забирает меню и уходит, а у тебя, наконец, появляется время осмотреться. Приятное заведение: пейзажи в деревянных резных рамах, гобелены и позолоченные канделябры на стенах создают уют, окна наполовину завешены шелковыми шторами цвета кофе с молоком, мебель выполнена из светлого дерева, а стулья обиты бежевым бархатом. Все небольшое помещение кажется просторным и светлым из-за приятных тонов мебели, картин и тканей. Тихие голоса посетителей не мешают, а официанты ходят и вовсе бесшумно, ненавязчивая живая музыка завершает образ кофейни. Ты отмечаешь для себя это место, чтобы потом придти сюда еще раз.

— Ваш заказ, сэр, — официант принес тебе двойной эспрессо в фарфоровой чашечке с витиеватой ручкой и вишневый чизкейк на блюдечке из того же сервиза. Ты не успеваешь поблагодарить Брайана, как он словно исчезает. Ты делаешь глоток крепкого горьковатого напитка и расслабленно откидываешься на спинку стула. Из окна кафе видно клинику, в которую ты записался сегодня. В голове снова всплывает разговор с врачом. Он сказал, что ничего не может сделать. Ты отламываешь серебряной десертной вилочкой кусочек чизкейка и кладешь в рот. Но это неправда, ты же маг, врачи тоже, все можно вылечить. Просто неудачно подобрано лечение. Делаешь еще пару глотков кофе, и в голове проясняется. Зачем вообще об этом думать? Ты записан к хорошему доктору, сидишь в кофейне, пьешь эспрессо и наслаждаешься вечером. Самовнушение помогает, и ты расслабляешься, отпуская внутреннее напряжение. Даже если и что-то не так в твоей жизни, сегодня это уже не должно тебя беспокоить. Допив кофе и оставив недоеденный кусочек десерта, ты кладешь на столик два галлеона, решив оставить услужливому Брайану хорошие чаевые, берешь свою папку с бумагами и уходишь из кофейни, услышав напоследок звон дверного колокольчика.

Вечерний воздух приятно холодит, легкий ветерок разбавляет духоту, и на улице стало приятно находиться. Тебе хочется еще недолго прогуляться перед тем, как аппарировать домой, ты проходишь по нескольким извилистым улочкам и выходишь в маггловский район города, чтобы сократить дорогу до Гайд-Парка. Перед тем как выйти из переулка, ты оглядываешься по сторонам и накладываешь на мантию заклинание, спустя несколько секунд трансформации она превратилась в обычную замшевую куртку и легкие летние брюки. Остановившись перед узорчатыми воротами в парк, ты спрашиваешь у прохожей магглы время, чтобы понять, когда нужно домой. Ещё час можно гулять. Ступив на песчаную дорожку, ты шаркаешь ногой, и мелкие камушки с шуршанием, постукиваясь друг о друга, летят в разные стороны. Улыбнувшись, ты смотришь по сторонам: высокие многолетние деревья медленно, будто лениво, покачиваются из стороны в сторону, повинуясь ветру, шурша зеленой листвой. Маленькие деревца посажены рядами, а их кроны фигурно выстрижены трудолюбивыми садовниками. Аккуратно стриженый кустарник растет вдоль ограждающей решетки, а клумбы, усаженные разного рода цветами, расположены вдоль широких дорожек, посыпанных гравием.

Через каждые десять метров по обеим сторонам поставлены деревянные скамейки с витиеватыми металлическими ножками и подлокотниками, почти все они заняты пожилыми людьми, парами влюбленных и семьями с маленькими детьми. А если пройти дальше по прямой, вглубь парка, то там взору откроется большой чистый пруд вытянутой овальной формы, по которому плавают утки и белые лебеди, а с аккуратного мостика над ним можно ловить рыбу. Последний раз ты гулял здесь с мамой еще до войны...

Ты спускаешься к берегу, садишься на корточки и протягиваешь руку подплывшему лебедю:

— Не смотри так, у меня ничего для тебя нет, — пожимаешь плечами и улыбаешься, а птица жадно щипает тебя за кончики пальцев и, понимая, что у тебя действительно ничего нет, с гордым видом отплывает к какой-то девочке со смешными хвостиками, которая с веселыми криками кидает в воду печенье.

Ты садишься прямо на траву, обнимая руками колени, и смотришь на беззаботно смеющихся людей, на целующихся влюбленных, играющих тут и там детей, родители наблюдают за ними и спокойно улыбаются, в маленьком мирке Гайд-Парка около пруда царит счастье и гармония. И ты понимаешь, что еще сегодня утром врач одной фразой чуть не лишил тебя всего этого. Настроение омрачается, и, будто почувствовав твое состояние, небо начало затягиваться серыми тучами, а ветер усилился, раскачивая кроны деревьев еще сильнее и забираясь под тонкую одежду, холодя тело. Мамочки, заметив перемену погоды, заохали и засобирались, подзывая детей, пожилые пары начали вставать со своих скамеек, тоже направившись к выходу в парк, влюбленные со звонким смехом прихватили зонтики и тоже убежали со своих мест. Парк практически опустел за какие-то пять-десять минут, и начал накрапывать мелкий дождик. Ты остаешься сидеть на месте, понимая, что тебе это сейчас нужно. Вода освобождает, уносит напряжения и проблемы с собой, впитываясь в землю и стекая в канализационные решетки. Ты ложишься на уже успевшую стать мокрой траву и подставляешь лицо усилившемуся холодному дождю. Где-то вдалеке прогрохотал гром.

* * *

Ты, промокший насквозь, заледеневшими пальцами достаешь палочку и открываешь входную дверь, заходишь в дом и скидываешь мокрые ботинки.

— Я дома! — кричишь ты в коридор, надеясь, что в гостиной будет слышно, и вытаскиваешь из внутреннего кармана куртки, которую ты так и не поменял обратно на мантию, папку со своими документами. — Там был жуткий дождь, я весь промок! — ты продолжаешь свой монолог, попутно стягивая мокрую одежду прямо в прихожей и оставляя ее эльфам, а затем проходишь в ванную на первом этаже, чтобы привести себя в порядок.

— Как поход к врачу? Что он сказал? — сложив руки на груди и прислонившись к косяку, на пороге ванной стоит Гермиона, наблюдая за твоими действиями. Ты стоишь в одних трусах около зеркала, наклонив голову вниз и энергично высушивая волосы полотенцем. Ты всегда придерживался правил естественной сушки волос, потому что специальные заклинания портят волосы и лишают их блеска. — И почему ты не аппарировал домой в такой дождь? — ее деловитый тон, который должен казаться серьезным и сердитым, почему-то смешит тебя, и ты фыркаешь.

— Нет, чтобы сказать, как ты соскучилась по мне и все такое, я, например, соскучился, — ты пытаешься пошутить, но понимаешь, что не время, и одергиваешь себя. — Я был в Гайд-Парке и не успел дойти до аппарационной зоны, ты же помнишь, там идти прилично, около пары кварталов. А так как я уже намок, то решил не торопиться, — ты говоришь полуправду, выпрямившись и накинув влажное полотенце на плечи, Гермиона изучающе смотрит на тебя, будто пытаясь понять, не врешь ли ты, и повторяет свой главный вопрос:

— Ладно, а у врача-то что было? Мне же важно знать, — она снимает полотенце с твоих плеч, кидает его в бак для грязного белья и отходит в сторону, давая тебе понять, что пора бы уже перестать торчать на пороге гостевой ванной и пойти беседовать в другое более удобное место.

— Слушай, я устал и хочу есть. Давай пойдем в гостиную, эльфы подадут ужин, и мы тогда поговорим, — ты вдруг понимаешь, что не хочешь говорить о сегодняшнем вердикте, и постараешься всеми силами оттянуть тяжелый разговор. — Я переоденусь и выйду, — бросаешь в спину девушке и поднимаешься в спальню.

Открыв створки шкафа, ты какое-то время туда смотришь и понимаешь, что надеть к ужину тебе нечего, потому что ничего не нравится. С горем пополам выбрав бордовую вельветовую рубашку и темно-серые брюки, ты поворачиваешься к зеркалу и рассматриваешь себя со всех сторон. Заметно похудел во время болезни, теперь брюки не облегают попу, а висят на бедрах, рубашка стала выглядеть чуть ли не на размер больше. Затянув потуже ремень, ты вздыхаешь и подходишь ближе к зеркалу. Ставшие почти постоянными синяки под глазами совсем не радуют, и ты шепчешь маскировочное заклинание, приглаживаешь волосы и, так и не оставшись довольным своим внешним видом, спускаешься на ужин.

Гермиона поджидает тебя, стоя за дверью, вероятно, думая, что ты ее не видишь. Ты усмехаешься и останавливаешься, притихаешь, а потом резко открываешь дверь, откатывая ее в сторону внутрь стены. Девушка вскрикивает от неожиданности и начинает истерически смеяться, ты обнимаешь ее за плечи и тоже смеешься. Такие ситуации разряжают обстановку, и ты чувствуешь, что стало чуточку легче.

— Я скучала по тебе весь день, — успокоившись, шепчет она тебе на ухо, а ты прижимаешься к ней с улыбкой — тихий шепот любимой всегда завораживал тебя. Ты киваешь головой и обнимаешь девушку крепче, это без всяких слов скажет ей: «Я тоже». Она резко и звонко чмокает тебя прямо в ухо, от чего там звенит, и ты глохнешь на несколько секунд, а затем шуточно бьешь ее в плечо и со смехом отстраняешься.

— Это я тебе за дверь мщу! — она смеется и целует тебя уже нормально в губы. На минуту твой мир сужается до мизерных размеров, включая только тебя, ее, тепло ваших губ и чувства. Но поцелуй прекращается так же неожиданно, как и начался, и все встает на свои места.

— Пойдем, мы, кажется, собирались ужинать, — ты улыбаешься, берешь Гермиону за руку и вы спускаетесь в гостиную, где домовики уже накрыли стол на двоих. Настроение заметно улучшилось, и мысль о предстоящем разговоре уже перестала вызывать такое количество колких мурашек на твоей спине. Теперь их в два раза меньше. Вы садитесь друг напротив друга за небольшой круглый столик в стиле французских обеденных кафешек и разворачиваете салфетки, чтобы постелить на колени. Столик и стулья выбирала Гермиона, когда вы были во Франции на отдыхе, и она поразилась красотой и утонченным стилем мебели.

— Элли, — ты зовешь одного из домовых эльфов, и тут же слева от тебя появляется маленькое существо в фартучке.

— К вашим услугам, сэр Драко, — эльфийка смешно кланяется, касаясь большими ушами пола, и преданно смотрит на тебя огромными влажными, будто от слез, глазами.

— Подай мне эскалоп с овощами и… — ты выразительно смотришь на Гермиону, и она, быстро сообразив, добавляет:

— И тушеные овощи без всего, пожалуйста.

Ты картинно морщишь нос: ее выбор еды всегда тебя удивлял, как можно не есть мясо? Фу.

Эльф поклонился и метнулся к сервировочному столику, который как раз и был накрыт.

— И вина, пожалуйста, Каберне Совиньон, — подумав минуту, добавляешь ты. К красному мясу как раз должно подойти.

— Почему ты решил сегодня именно вино? — Гермиона с улыбкой посмотрела на тебя, но в ее глазах была заметна тень беспокойства.

— А почему бы и нет? — ты натянуто улыбаешься, понимая, что нервничаешь. Тема для разговора тяжелая и слишком важная для обоих, чтобы обсуждать ее без бокала вина.

— Ты обещал рассказать про визит к врачу, помнишь? — она берет тебя за руку и проводит пальцем по тыльной стороне ладони. Этот ласковый успокаивающий жест вызывает у тебя искреннюю улыбку и, что странно, но действительно приносит успокоение.

— Обещаю, я расскажу, когда мы поедим, — ты опускаешь глаза и одним движением отрезаешь кусок мяса.

* * *

— Ну, в общем, теперь ты понимаешь, что ничего страшного в этом нет, — ты, уже слегка опьяневший, вальяжно расселся в кресле с бокалом вина, рассказав Гермионе о том, что произошло сегодня.

— О да, конечно, — она, раскрасневшаяся от волнения и выпитого алкоголя, сидит напротив тебя на диване и размахивает руками, рискуя опрокинуть свой бокал, стоящий на тумбочке, — просто врач сказал, что ты умрешь через месяц!

Ее голос срывается, она бьет ладонью по тумбочке, все-таки опрокинув бокал и не обратив на это внимания, утыкается носом в диванную подушку и стонет:

— Я в это не верю…

— Потому что это неправда! Мало ли, что сказал врач, — ты уже тоже начинаешь нервничать и злиться, взмахиваешь рукой, в которой держишь бокал, и вино проливается на твои брюки, охлаждая пыл. — Я же сказал, что он ошибся, и я записался к другому, послезавтра у него приём. Расслабься.

Она шумно выдыхает и поднимает взъерошенную голову, смотря на тебя красными глазами.

— Ты уверен? — на минуту ты замираешь, прислушиваясь к себе. С одной стороны мучает сомнение в выздоровлении, а с другой — неверие в то, что ты можешь умереть. Человек не может представить свою смерть, психика не позволит ему увидеть такую страшную картину, поэтому он если и представляет свои похороны, то все равно видит себя со стороны. Чувствует себя бессмертным. Ты наполняешься уверенностью и говоришь:

— Да, уверен. Не может быть иначе, — и улыбаешься.

— Я надеюсь… Я… Я… Я не могу тебя потерять! Этого не может быть, я без тебя не смогу, я тебя люблю, — она не сдерживается и начинает плакать, и ты, растерявшись, ставишь бокал на журнальный столик и тянешься к ней.

— Солнышко, не надо плакать только, ты меня не потеряешь, я буду с тобой, еще успею тебе надоесть, — твоя неудачная шутка только усугубила ситуацию, и девушка разрыдалась еще больше. Ты пересел к ней на диван и обнял покрепче. — Я тоже тебя люблю, никуда я не денусь…

Успокаивая любимую, ты понимаешь, что скорее успокаиваешь себя, ведь нервы уже на пределе, и ты поглаживаешь ее по голове, уговаривая перестать плакать, а у самого течет горячая соленая слеза по щеке.

— Вот я вылечусь, и мы с тобой сможем уехать в другую страну или пожениться и завести детей, веришь мне, малыш? — ты наклоняешься к уху любимой и улыбаешься сквозь слезы.

Она поднимает голову, и ты видишь ее заплаканные глаза, она по-детски вытирает рукавом носик и шмыгает, а затем спрашивает:

— У нас же родится девочка, да?

Ты понимаешь, насколько важен ей сейчас положительный ответ, и киваешь головой. Гермиона улыбается и крепко обнимает тебя, доверчиво прижавшись щекой к груди, а ты, поглаживая её по спинке, понимаешь, что никому не позволишь отобрать у тебя счастье.

— Пойдем спать, милая? Сегодня был тяжелый день для нас обоих, — ты поднимаешься с дивана, берешь девушку на руки и несешь в спальню.

— Эй, поставь меня на место, я тяжелая, — она крепко вцепилась в твою шею и запищала, болтая ногами. — Не надо меня никуда нести, я сама могу!

Ты, не обратив внимания на вопли, доносишь ее до кровати и сажаешь на покрывало шоколадного цвета.

— Ах, так! — ты не успеваешь опомниться, как Гермиона обхватывает твои колени ногами и тянет за шею к себе, роняя на кровать. — Получи, романтик, — она заливисто смеется, продолжая тебя обнимать уже лежа на кровати, и замирает, смотря прямо тебе в глаза.

Ты молча улыбаешься ей, убираешь прядь волос за ухо, проводишь рукой по щеке, а затем по губам, остановившись на них. Слегка оттянув нижнюю губу пальцем, ты отпускаешь ее, и она смешно шлепает. Твой смех прерывает картинно-обиженная Гермиона:

— Ну как всегда, всю романтику испортишь, — она встает с кровати и, повернувшись к тебе спиной, снимает платье, переодеваясь в розовую шелковую ночную рубашку.

— Зачем ты отворачиваешься? Стесняешься? Что я там не видел? — ты возмущаешься, при этом стараясь раздеться быстрее нее и юркнуть под одеяло.

— Вот именно, чего ты там не видел? — она улыбается и поворачивается к кровати. — Тебе опять лень было постель расправить? — она всплескивает руками и складывает покрывало, затем отодвигает одеяло и только потом ложится.

— Ты меня простишь за такие провинности? Я уже посыпаю голову пеплом, — ты тянешься к ней губами, и она, не сдержавшись, целует тебя. Ты обнимаешь ее, прижав к себе, она кладет голову тебе на грудь и поглаживает тонкими пальчиками живот.

— Прощу тебя, если ты сделаешь мне массаж, — она поднимает голову и хитро улыбается, а ты берешь её руку, ведешь по своему телу и кладешь на член, который почти моментально твердеет.

— Только если интимный, — ты ехидно улыбаешься, а она виновато опускает глаза:

— Давай не сегодня…

Ты вздыхаешь, понимающе киваешь головой и закрываешь глаза.

— Спокойной ночи, любимая.

— Приятных снов, Драко. Я люблю тебя.

Ты не знаешь, сколько прошло времени с того момента, как ее дыхание выровнялось и стало глубоким, но понимаешь, что тебе не удастся заснуть сейчас. Мысль о том, что в скором времени ты можешь заснуть навсегда, заставляет холодеть. Ты отбрасываешь её и поворачиваешься на бок, закрывая глаза, с надеждой проснуться завтра и понять, что весь сегодняшний день был всего лишь сном…