Delirio (гет)

Утро субботы было ясным. Осеннее солнце проникало через окно в спальню мальчиков седьмого курса. Гарри проснулся первым и почувствовал себя выспавшимся, отдохнувшим и полным сил. Он вскочил с кровати и подошёл к окну, чтобы полюбоваться видом окрестностей Хогвартса. Давно Гарри не чувствовал такой беззаботной радости от вида солнца и ясного голубого неба. Весь мир казался ему прекрасным и радостным. Он взглянул на часы.

— Ребята, пора вставать! — воскликнул он. — Скоро завтрак!

Парни недовольно зашевелились.

— И охота в субботу на завтрак тащиться, — пробормотал Шеймус.

— А что лучше голодным ходить? — спросил Дин, свесив ноги с кровати.

— Доброе утро, Гарри, — поприветствовал гриффиндорца Невилл.

— Доброе, да, доброе утро, — ответил Гарри. — И тебе, Рон, — сказал он другу.

— С добрым, — эхом отозвался Рон, садясь на кровати.

Гарри подошёл к своему чемодану и стал рыться в нём в поисках одежды. Натянув джинсы и свитер, он подошёл к столу, где были разложены его книги. Он стал рассеянно перебирать их и вдруг наткнулся на последний номер «Квиддич — обзора», который буквально всучил ему Дин. Гарри взял его просто, чтобы приятель отстал побыстрее, и вовсе не собирался его читать. В последнее время ему было совсем не до квиддича, и ему казалось каким-то даже нелепым упоминание о нём. Но теперь он с удивлением поймал себя на том, что его заинтересовал случайно замеченный заголовок: «Падение звёзд: «Торнадо Татшилла» против «Силлотских стрел»». «Неужели теперь кого-то ещё может всерьёз волновать квиддич? — мысленно удивился он. — Неужели для кого-то всё действительно по-прежнему? Неужели так может быть?»

В Хогвартсе в этом году чемпионат решили не проводить, потому что у студентов не было ни времени, ни возможности тренироваться и проводить матчи, так как всё свободное время было посвящено дуэльным клубам, курсам по оказанию первой помощи, зубрёжке защитных заклинаний и зелий. Но если о школьном чемпионате все позабыли, то чемпионат Лиги, несмотря ни на что, шёл своим чередом. Видимо, Лигой было решено не прекращать нормального течения жизни и хотя бы стараться делать вид, что всё по-прежнему.

Гарри покачал головой и сгрёб в охапку книги по рунам, ЗОТС и трансфигурации, а также машинально кинул в сумку номер «Квиддич — обзора». Собрав вещи, Гарри привычно направился на завтрак, а потом — в библиотеку взять пару книг.

Через час Гарри сидел в библиотеке и пытался вывести очередную руническую формулу — к сожалению, совершенно безуспешно. Его мысли витали в какой-то странной прострации, вспомогательные формулы никак не желали вспоминаться, и вычисление застряло на какой-то серединной стадии. Наконец, Гарри пришёл к выводу, что с утра просто не пошли вычисления, и решил заняться чем-то другим. Всё-таки мозг — это живой орган, который не может работать совсем без остановок, и если неделями делаешь одно и то же с перерывами только на сон и еду, то, наверное, в один прекрасный момент серое вещество так устаёт, что отказывается работать.

Гарри стал рыться в сумке в поисках книги по высшей трансфигурации, но неожиданно вместе с ней вытащил «Квиддич — обзор». Тот выпал на стол и остался лежать на нём. Гарри открыл книгу на том месте, где остановился ранее, и стал дочитывать главу, но взгляд его упорно приковывал журнал, всё ещё лежавший на столе. Наконец сдавшись, Гарри раскрыл его и принялся рассеянно листать. На большом глянцевом развороте был постер с вратарём «Силлотских стрел». Он летал вокруг колец, кружил, ожидая, когда ему в очередной раз нужно будет защищать их. Ветер трепал его волосы и развевал квиддичную мантию. На его лице было выражение спокойствия и полной сосредоточенности. В этом было что-то от концентрации мастеров восточных единоборств перед боем.

Гарри долго не мог оторвать глаз от фотографии защитника. Было нелепо таращиться так долго на квиддичный постер, тратить на это бесценное время, возможно, напрасно растравлять воспоминания, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Наконец, он поднял глаза от журнала и обвёл библиотеку рассеянным взглядом, будто только что очнулся от мыслей. Воздух показался ему нестерпимо душным. Взгляд Гарри остановился на окне, и через мгновение он резко встал, смёл все разбросанные на столе книги в сумку и поспешно вышел из библиотеки.

«Ерунда, это ничего не значит, — повторял он, быстрым шагом спускаясь с холма по направлению к квиддичному полю. — Там никого нет, сейчас поле никому не нужно. Я просто немного проветрю мозги. Мне просто необходима небольшая передышка. Это ерунда».

Он ускорил шаг, сердце забилось быстрее по мере того, как стадион приближался. И не думая заходить в раздевалку, Гарри прошёл прямо на поле. Трибуны были пусты, это позволило Гарри чувствовать себя ещё свободнее. Едва он ступил на мягкую, слегка отросшую траву, как им овладело лихорадочное возбуждение. Он снял метлу с плеча и сжал древко. Помедлив не дольше секунды, Гарри оттолкнулся от земли и взмыл в небо.

Ветер коснулся его лица, и у Гарри перехватило дыхание. Он почувствовал непередаваемую и упоительную свободу полёта. От ощущения родной стихии тело наполнило ликование. В голове не осталось ни одной мысли, хотелось только лететь всё быстрее, взмывать ввысь и бросаться к земле с огромной высоты, менять направление так быстро, чтобы захватывало дух, вращаться, выделывать кульбиты и наслаждаться, наслаждаться свободой. Быть неудержимым, непокорным, свободным, как птица, как ветер...

Он носился по полю и смеялся, смеялся от всей души. Как давно, как нестерпимо давно он не был так счастлив! Так просто, по-человечески счастлив.

Гарри потерял счёт времени, ему хотелось, чтобы полёт длился бесконечно. Он взлетел как можно выше и камнем сиганул вниз, совсем у земли дёрнул древко метлы на себя и скатился кубарем на траву.

Он лежал на спине и, всё ещё смеясь, смотрел на синее небо и плывущие по нему облака. Без сил, без мыслей, с чувством счастливой опустошённости во всём теле он лежал на траве и смотрел на небо. Чтобы сразу не подниматься на ноги он заложил руки за голову и принялся считать облака. Пахло травой, а белые завихрения воздуха медленно-медленно ползли в сторону горизонта...

Неожиданно Гарри услышал треск, донёсшийся с трибун. Он резко вскочил и огляделся, машинально доставая из кармана волшебную палочку.

— Эй, кто здесь? — громко спросил он, подходя к ближайшим местам.

— Это только я, — слегка дрогнувшим голосом ответила Гермиона, поднимаясь на ноги вместе с книгами, которые, по всей видимости, только что уронила.

Гарри испытал одновременно облегчение и досаду оттого, что его вырвали из его мыслей. Должно быть, это отразилось у него на лице, потому что Гермиона тут же сказала:

— Уже ухожу, я думала, что здесь никого нет... в общем, не хотела мешать.

Она перехватила книги и развернулась, чтобы уйти, но Гарри взмахом палочки приманил свою метлу и перемахнул через перила.

— Извини, — просто сказал он, протягивая ей выпавший листок из её записей. — Ты можешь остаться. Это я лучше уйду, — добавил Гарри и погасил проблеск надежды в глазах Гермионы.

Она взяла свою записку и хотела всё-таки уйти, но вновь помедлила и, не оборачиваясь, тихо сказала:

— Ты по-прежнему летаешь бесподобно.

— Я... не летаю, я просто хотел проветрить мозги.

— Почаще бы ты это делал, может быть, тогда они работали бы лучше, — пробормотала Гермиона.

— Что ты сказала? — спросил Гарри, немного растеряно глядя на её опущенные плечи.

— Ничего, — через плечо кинула Гермиона. — Я пойду.

— Не уходи, — вымолвил Гарри.

Она остановилась, и даже не видя её лица, Гарри мог представить себе его выражение. Он поднялся на несколько ступенек, обошёл Гермиону и посмотрел на неё. Кажется, он не приближался к ней так близко уже несколько недель.

Она смотрела на него с немым укором, и ему очень захотелось оправдаться, попросить прощения, удержать её и поговорить с ней откровенно, наконец-то облегчить душу...

И потом он сообразил, что тем самым взвалит всё это на неё, и её худые плечи этого не выдержат. И всё-таки он не хотел её отпускать.

— Может, ты тоже хочешь полетать? — спросил Гарри. — Я бы одолжил тебе свою... — Он сам не знал, почему произнёс эту чушь и с сомнением закончил: — метлу.

Гермиона вяло удивилась и покачала головой.

— Я прихожу сюда заниматься, потому что обычно здесь тихо, — выдавила она.

Гарри не знал, что ответить, он всматривался в её бледное и печальное лицо и пытался не позволить словам, застрявшим в горле, слететь с его губ.

Он медленно взял книги из её рук и положил их на скамейку, потом взял её за руку и повёл обратно на поле.

— Приляг, — сказал он, опускаясь на землю.

— Зачем это? — спросила Гермиона, но он потянул её за руку, и она легла рядом с ним на траву.

— Небо, — произнёс Гарри. — Ты только посмотри на него. Оно завораживает, разве нет?

— Завораживает, — повторила Гермиона совсем тихо и невольно сжала его руку.

* * *

— Где это ты был? — спросил Рон, как только Гарри вошёл в гостиную. — Ты после завтрака пропал и... — взгляд Рона наткнулся на метлу.

— Пошёл полетать, забыл о времени, — ответил Гарри.

— Ты летал? — не веря своим глазам, переспросил Рон. — И... без меня?

— Я не тренировался, — покачал головой Гарри. — Просто хотел проветриться. В последнее время было столько дел.

— Жалко, что ты не взял меня с собой, — вымолвил Рон. — Я проторчал весь день в замке.

— Извини, — сказал Гарри.

— Ну, а чем сейчас займёшься? — спросил Рон. — Опять уроками?

— Мм... да, наверное, — ответил Гарри. — Нужно же писать эссе по трансфигурации.

— Ну, тогда вперёд, твоё место не занято, — проговорил Рон, кивая в сторону книжной горы Эверест.

Гарри рассеянно кивнул и плюхнулся на стул перед своей кипой. Рон наблюдал за ним очень внимательно. Кажется, зелье работало, Рон отмечал благотворные признаки его действия.

Портретный проём вновь открылся, и в гостиную вошла Гермиона. Сумка с книгами оттягивала её плечо и с такой тяжестью опустилась на стол, что Рон невольно поморщился. Но Гермиона вместо того, чтобы сразу усесться за уроки, как-то немного нерешительно огляделась и, чуть помедлив, подошла к Рону.

— Держи, я взяла её для тебя в библиотеке, — сказала она, протягивая ему слегка потрёпанный том.

— Э...э... зачем? То есть, спасибо, — быстро отозвался Рон, взяв книгу и в недоумении уставившись на обложку. — «Лучший друг аврора», — прочитал он. — Это что, какое-то пособие для поступления в академию?

— Не совсем, — протянула Гермиона, — это сборник самых полезных заклинаний и чар, ну и всяких зелий, с точки зрения самообороны. Её написали двое авроров, и больше всего мне понравились их мысли по поводу работы...

— Ну, спасибо, Гермиона...

— Уверена, когда прочтёшь, будет больше энтузиазма, — вздохнула она.

— Да нет, ну, что ты, это круто, правда, — заторопился Рон. — Просто я подумал, ты подошла так просто... ну, в общем...

— В общем, просто, — утвердительно понизила интонацию Гермиона, пристально глядя на гриффиндорца.

Рон сглотнул и нервно кивнул. Нужно было воспользоваться ситуацией, что-то срочно придумать.

— Гермиона...

— Что?

— Гермион...на хочешь сыграть в шахматы? — выпалил он.

— Во что? — переспросила она.

— В шахматы, — мгновенно сникнув, повторил Рон.

Гермиона нахмурилась, смерив Рона строгим и подозрительным взглядом. Тот даже слегка вжался в кресло и принялся мысленно ругать себя, но вместо того, чтобы развернуться и прошествовать к своему рабочему месту, Гермиона спросила:

— Ты сделал уроки?

Рон вытаращил глаза.

— Трансфигурацию днём написал, — ответил он.

— Ну ладно, только одну партию, у меня трансфигурация не доделана, — согласилась Гермиона, опускаясь в кресло напротив друга.

"Не доведена до уровня диссертации" мысленно уточнил Рон, но тут же призвал доску и принялся расставлять фигурки. Он сделал бы это быстрее, если бы не поглядывал при этом непрестанно на Гермиону.

— Ты ещё помнишь, как это делается? — спросил Рон, опустив на доску последнюю пешку.

— Если сомневаешься в этом, зачем предложил играть? — осведомилась Гермиона.

— Чтобы ты вспомнила, — как-то серьёзно и почти напряжённо ответил Рон.

Гермиона пристально взглянула на него и затем сказала:

— Я помню.

В этом она не обманула Рона. Хотя ему и приходилось иногда обыгрывать Гермиону, она была сильным соперником. Так что Рону пришлось попотеть, но недаром он был у них мастером шахмат, так что партия обещала быть долгой и напряжённой.

Почти через час был ход Гермионы, и на доске уже оставалось мало фигур, но комбинация была заковыристая. Рон выжидательно откинулся на спинку кресла. Гермиона немного раскраснелась не то от жара камина, не то от старательных раздумий. Она теребила подлокотник, не сводя глаз с доски.

— Поставь ладьёй шах, и королю не уйти от твоего слона.

Гермиона вздрогнула, услышав этот голос у себя над ухом.

— Гарри, подсказывать нечестно! — с видимостью возмущения запротестовал Рон.

Гермиона обернулась, вздёрнув голову так, что почти оказалась с Гарри нос к носу, потому что он наклонился, стоя за её креслом.

Гарри невольно усмехнулся и отодвинулся, не распрямляясь.

— Может, ты сам хочешь доиграть? — спросила Гермиона.

— А тебе трансфигурацию не терпится доделать? — вопросом на вопрос ответил Гарри.

— А ты свою доделал? — почему-то почти с вызовом продолжила Гермиона.

— Я свою только начал, — небрежно ответил Гарри.

— Странно, а такое ощущение, что тебе делать нечего, — вымолвила Гермиона и быстро отвернулась. — Ну, а ты что стоишь? Давай, иди!.. — заторопила она фигурку ладьи, для убедительности подталкивая её указательным пальцем. — Шах, Рон.

Тот обречённо увёл своего короля, а Гермиона послала в бой слона, который стащил с поверженного монарха корону.

— Спасибо за игру, Рон, — сказала Гермиона, поднимаясь с места. — Мне пора возвращаться к домашнему заданию.

— Жаль, а я надеялся, что ты и со мной сыграешь одну партию, — проговорил Гарри.

— Что-то я устала играть в шахматы, — ответила Гермиона, — к тому же у тебя трансфигурация не доделана.

— Далась тебе эта трансфигурация! — воскликнул Гарри. — Сегодня же суббота, я ничего не путаю? Воскресенье у нас никто пока не отменял...

— Но я просто больше не хочу играть в шахматы, — взмолилась Гермиона.

— Ладно, тогда я сыграю с Роном, — пожал плечами Гарри. — Ты не против? — спросил он друга.

— Спрашиваешь! — отозвался Рон.

Гермиона обошла Гарри и направилась обратно к своему месту, но остановилась на полдороги.

— Мне нужно делать трансфигурацию, а вы тут с шахматами! — негодующе воскликнула она, плюхаясь на диван напротив их кресел.

— Разве шахматы не тренируют логику и стратегию? — осведомился Гарри, помогая Рону расставить по местам фигуры. — Некоторым людям могут пригодиться такие навыки, например, в жизни.

— Уже пригодились, — хмыкнул Рон, вспоминая их приключения на первом курсе.

Гермиона закатила глаза.

— Проветривать голову тоже, видимо, помогает в жизни.

— Чтобы тебя успокоить, могу заверить, что трансфигурация тоже в жизни помогает, — отозвался Гарри. — Эссе меньше, но, в конце концов...

— Кстати, ладно эссе, а как насчёт практики? — спросила Гермиона. — Над ней можно все выходные биться.

— Всё ясно, ты нам не разрешишь сыграть, пока мы не ответим урок, — слегка поддразнивая, констатировал Гарри, залезая в карман за палочкой.

Он быстро выхватил её и направил на диван. В следующее мгновение Гермиона взвизгнула, подпрыгнув на месте от того, что из-под её локтя, который до этого покоился на диванной подушке, с возмущённым шипением выскользнула лохматая трёхцветная кошка.

— Ну всё! — Гермиона вскочила на ноги и взмахнула палочкой.

Шахматные фигуры тут же превратились в мышей и стали разбегаться со стола в разные стороны.

— Ох, хорошо, что не пауки! — в сердцах воскликнул Рон, а Гарри метнулся ловить кошку, которая бросилась в погоню за мышами. Девчонки в гостиной при виде мышей завизжали, а некоторые повскакивали на стулья и диваны с ногами.

— Мерлин Всемогущий, они же трансфигурированные! — вскричала Гермиона в отчаянной попытке успокоить гостиную.

— Акцио мыши, акцио мыши!.. — повторял Гарри, умело ловя свободной рукой маленьких грызунов.

Рон, стоя рядом, пытался удержать рвущуюся к добыче кошку.

— Фените! Фените! — восклицала Гермиона, указывая палочкой на мышей.

Переполох в гостиной убил на корню трудовой настрой вечера субботы, и студенты начали потихоньку разбредаться по спальням.

Гарри расколдовал кошку в руках Рона, но тот продолжал держать подушку, ожидая, что та снова начнёт вырываться.

— На, пересчитай, все ли на месте, — сказал Гарри Рону, свалив на шахматную доску расколдованные фигуры.

Гермиона обессилено опустилась на диван и закрыла лицо руками. Гарри виновато почесал затылок и присел рядом с ней.

— Какая же из меня староста? — простонала Гермиона, не убирая рук от лица.

— Как это какая? — переспросил Гарри. — Замечательная, сообразительная, талантливая, весёлая, как Рон говорит, немного пугающая...

Гермиона опустила руки на колени и взглянула на него.

— Отзывчивая, упорная, надёжная... ещё можно долго так перечислять, — заключил Гарри, качая головой и улыбаясь.

Гермиона слабо улыбнулась в ответ, но потом нахмурилась.

— Какой бедлам мы тут развели...

— Я бы сказал, что просто поиграли в кошки-мышки, — подал голос Рон.

— Вместо шахмат, да? — фыркнула Гермиона.

— Ага, зато втроём, — подтвердил Рон, невольно улыбаясь.

* * *

Гарри прекрасно спал эту ночь, ему снились какие-то приятные сны про полёты, про луга, где он гулял вместе с друзьями, и, просыпаясь, он всё ещё улыбался.

Гарри так любил, когда Гермиона смеялась. Всегда такая серьёзная, собранная на уроках, в библиотеке, но не когда они втроём гуляют где-нибудь или болтают сами по себе. Рону, да и ему самому почти всегда удаётся её рассмешить. И так приятно слышать её звонкий беззаботный смех... Слышать, хотя бы во сне...

Наконец, Гарри окончательно проснулся. Ему понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что он в своей спальне, в Хогвартсе, а не где-то в окрестностях «Норы».

Гарри вспомнил вчерашний день. Он так отличался от многих предыдущих. Что он делал? О чём думал? Он же принял решение, он хотел совсем другого. Он не хотел подвергать их опасности, позволять им быть рядом. Он хотел именно этого — остаться одному.

Ерунда! Конечно, он совсем этого не хотел! Но это было правильно. У него была миссия, которую ему поручил Дамблдор, он должен разработать план, найти хоркраксы и уничтожить их. И он должен сделать это один, не втягивая в это самых дорогих ему людей.

Конечно, от всего сердца, всем своим существом он хотел быть с ними, но он не мог себе этого позволить и не мог позволить этого им.

Гарри встал как можно тише, чтобы никого не разбудить, оделся и, собрав нужные ему книги, отправился заниматься в комнату Необходимости, где никто не мог его побеспокоить.

Всё утро он исступлённо тренировал заклинания, которые он до этого тщательно выискивал в учебниках по заклинаниям, трансфигурации и защите от тёмных искусств. Увлёкшись практикой, Гарри позабыл обо всём, включая время. Когда он, наконец, сообразил, что провёл там много часов и ничего не ел, к нему пришла светлая мысль об обеде в Большом зале.

— Жаль, что ты не можешь сотворить еду, — заметил Гарри, обращаясь к комнате, — тогда бы мне не пришлось выходить отсюда до завтра.

Неохотно скинув в сумку книги и пергаменты и не забыв прихватить мантию, Гарри, весь взмокший и усталый, побрёл на обед.

Рон был явно обеспокоен его отсутствием с самого утра, хотя старался этого не показывать. Гарри очень лаконично ответил на вопросы друга и всем своим видом демонстрировал крайнюю степень утомлённости и волчий аппетит, которые мешали ему вести беседу.

Рон быстро оставил его в покое, но Гарри продолжал чувствовать его разочарование и беспокойство.

Гермиона провела за столом не больше десяти минут, перехватив тосты с соком, и убежала в библиотеку. Гарри постарался тоже как можно быстрее покончить с трапезой и вернуться в комнату Необходимости.

Он направлялся туда, когда, проходя мимо завешенной гобеленом лестницы, увидел прошмыгнувшую туда Гермиону. Не найдя ничего лучше, Гарри последовал за ней.

Оглянувшись, Гермиона остановилась в нерешительности. Гарри кашлянул, будто намекая на необходимость объяснений.

— Мне показалось, ты сегодня всех избегаешь, — со вздохом проговорила Гермиона.

— Да, — подтвердил Гарри, — но то, что ты решила меня избегать, заставило меня тебя преследовать. Инстинкт ловца или что-то вроде того.

Гермиона в растерянности обвела взглядом ступени и вопросительно взглянула на Гарри.

— Я не хотела попадаться тебе на глаза, потому что думала, что ты этого не хочешь, — сказала она. — Теперь ты доволен?

— Не знаю...

— Не знаешь? — задохнулась Гермиона, не веря своим ушам. — Не знаешь, — повторила она. — Может, пора, в конце концов, определиться, чего ты хочешь?! — воскликнула она.

В этой неожиданной вспышке было столько затаённой боли, что сердце Гарри мучительно сжалось в ответ на её слова.

— Да... прости, — ответил он вдруг дрогнувшим голосом. — Не понимаю, что со мной в последнее время.

Гермиона устало покачала головой.

— Зачем ты так поступаешь с нами? — наконец, тихо спросила она.

— Я должен, — вымолвил Гарри, — должен рискнуть... но только не вами. Я знаю, что ты скажешь, знаю, — остановил он Гермиону. — Но это не ваш выбор и не ваш жребий.

Гермиона отшатнулась от него, закусив губу, и развернулась, чтобы уйти, но ноги будто подвели её.

— Не могу это слушать, — отчаянно выдохнула она. — Как ты можешь?.. Ты не имеешь права! Так ты не можешь защитить нас, единственное, что ты делаешь — это причиняешь нам боль.

— Ты права, — с не меньшим отчаянием проговорил Гарри. — Но я не могу по-другому.

— У тебя есть выбор! — с силой вымолвила Гермиона.

— Но он неправильный, — обречённо выдохнул Гарри. — Я должен выполнить свой долг, и я не сделаю вас частью этого.

— Но мы уже часть этого! Ты просто не понимаешь, что мы чувствуем, что для нас важнее...

— Остановись! — не выдержал Гарри, хватая её за плечи. — Ты думаешь, что я не понимаю, что вы готовы сделать? Это убивает меня, я не могу этого допустить. Пожалуйста, пойми это.

В его голосе звучала отчаянная мольба.

— Я... понимаю, — с огромным усилием вымолвила Гермиона, опуская голову. — Но и ты должен кое-что понять, — напряжённо и решительно заговорила она, глядя ему в глаза. — Не знаю, что ты там думаешь, но ты нужен мне. И я не оставлю тебя только потому, что ты считаешь, что ты прав, пытаясь защитить и отталкивая меня. Что бы кто ни говорил, но человек не может жить с разбитым сердцем, а ты разбиваешь моё. Я твёрдо знаю, что хочу только одного — быть с тобой. Это не значит ничего кроме этого — ни любви, ни дружбы, ни печали, ни радости, ни отсутствия боли и страданий. И только посмей сказать, что после всего, через что мы прошли вместе, я не имею на это права! Потому что, видит Бог, я имею! — Её голос сорвался.

Гарри стоял, поражённый в самое сердце. Все его доводы разбились, рассыпались в прах перед силой её пламенной, несокрушимой убеждённости.

— Ты... ты... — он едва мог говорить, так от волнения сдавило грудь. — Нет, я никогда не смогу расстаться с тобой, — наконец, выдохнул он.

Гермиона сдавленно всхлипнула, а Гарри крепко обнял её, прижимая к исступлённо колотящемуся сердцу.

* * *

Гарри стоял у озера и смотрел как закатные лучи золотят поверхность воды. Он почти не помнил, как очутился на берегу, его мысли блуждали далеко, размытые и отстранённые, будто он просто грезил наяву. В эту минуту он едва ли мог вспомнить, что делал с утра или в последние дни.

Гарри не замечал одинокую фигуру, бредущую по берегу в его сторону. Она резко остановилась, заметив его, и хотела повернуть прочь, но заколебалась и передумала. Она подошла к Гарри, но он не обернулся на звук шагов.

— Ты ждёшь чего-то? — спросила Джинни.

Гарри повернул голову, чтобы взглянуть на неё.

— Не думаю... — протянул он.

Её появление на мгновение показалось ему частью сна, но всё же вернуло его в реальность. Во внимательном взгляде Джинни, направленном на него, появилось беспокойство.

— У тебя такой вид... Ты нездоров? — проговорила она с тревогой в голосе, которую не могла скрыть.

— Нет, я в порядке, — ответил Гарри. — Просто что-то рассеян.

— На тебя не похоже, — вымолвила Джинни и добавила: — Когда всё особенно плохо, у тебя всегда ясная голова.

— Разве всё особенно плохо? — встревожено спросил Гарри.

— Теперь всё плохо, — со вздохом ответила Джинни. — Или просто мне так кажется.

— Если всё так плохо, почему солнце так светит?.. — пробормотал Гарри.

— Потому что ему всё равно, — отозвалась Джинни, и горькое выражение её глаз заставило Гарри невольно поёжиться.

Странное чувство нереальности происходящего снова охватило его.

— Гарри, — позвала Джинни.

— Что? — спросил он.

— Ничего, — обречённо вздохнув, вымолвила она.

Ещё несколько мгновений она смотрела на него всё с тем же беспокойством, а затем отступилась.

— Возвращайся скорее в замок, — сказала она и пошла прочь, обратно к школе.

* * *

Теперь Рон был уверен: зелье работало. У него действительно получилось, и всё становилось как прежде. Они сидели втроём в гостиной и делали уроки, совсем как раньше. Гермиона помогала Рону с заданием по астрономии, рассуждая об орбитах и траекториях движения планет, но он с трудом воспринимал её объяснения, всё время думая только о том, что всё снова было нормально. Всё было правильно, ненавистное что-то отступало, и ему, кажется, так и не понадобилось подбирать названия.

Конечно, им предстояло пережить не самые спокойные времена, но то, что они должны были встретить их вместе, плечом к плечу, как делали всегда, делало все, даже самые мрачные опасения гораздо менее угнетающими.

Поначалу Рон немного опасался, что зелье могло не сработать или что-нибудь могло пойти не так. Но теперь он был уверен, что всё действительно удалось, и единственное, что его беспокоило, это как бы после окончания действия зелья всё не вернулось на прежние места. Но этого не должно было случиться, потому что это зелье было профилактическим, а, значит, не заставляло забыть о том, что происходило с момента приёма, и не подавляло волю. А, поскольку от действия зелья было хорошо не только Рону, но и его друзьям, он был уверен, что после того, как зелье перестанет действовать, Гарри с Гермионой сами не захотят возвращаться к тому, что было.

Именно так размышлял Рон, пока Гермиона читала его эссе. Гарри сосредоточенно писал сочинение по трансфигурации и, казалось, весь ушёл в работу, но, когда Гермиона закончила чтение и отдала Рону пергамент с пометками на полях, он тоже оторвался от домашнего задания.

— Как у тебя продвигается? — спросила его Гермиона.

— Я уже почти закончил, — с готовностью ответил Гарри. — Думаю, ты будешь довольна.

— Мда? С успеваемостью у тебя в последнее время никаких проблем, — признала она.

— Я занимался, — ответил Гарри. — Мм... но тебя, наверное, удручает, что без твоей помощи?

— Вовсе нет, — смутилась Гермиона. — Я никогда не думала, что тебе нужна моя помощь, только усердие.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Гарри почему-то значительно тише и серьёзнее.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза.

— Может быть, мне тоже нужна помощь, например, с защитой, — вымолвила Гермиона, принимаясь собирать листки пергамента, разбросанные по столу. — Наверняка, Рону тоже хочется попрактиковаться, правда, Рон? — обратилась она к другу.

— Ещё как! — отозвался тот. — У нас были такие классные тренировки в ДА.

— Попрактиковаться всегда можно, — пожал плечами Гарри.

— Думаю, Гермиона имела в виду, чтобы ты потренировал нас, — заметил Рон.

— Ну, конечно, мне нетрудно, — ответил Гарри. — Завтра пойдём практиковаться. Только втроём, ладно?

— Замётано! — быстро воскликнул Рон.

Ему не верилось, что всё складывалось так удачно само собой. Они весь вечер провели в гостиной, делая уроки и болтая, как раньше, как всегда. Когда Рон уже поднимался в спальню, его перехватила Джинни.

— Кажется, вы помирились, — сказала она, взглянув на Гарри и Гермиону, по-прежнему сидевших в креслах у камина.

— Да, — невольно расплывшись в улыбке, ответил Рон.

— Я рада, — отрывисто проговорила Джинни.

Рон не хотел замечать её напряжённости и недоверия, он был слишком счастлив для этого. Ему не хотелось даже заговаривать об этом.

— Это случилось как-то резко, — кусая губы, всё же продолжила Джинни, — и... мне казалось, что если Гарри что-то решил, то бесполезно его разубеждать.

— Никто его ни в чём не разубеждал, — нетерпеливо проговорил Рон, досадливо хмурясь. — Он просто передумал.

— Я думала, Гермиона говорила с ним, — очень ровным голосом вымолвила Джинни.

— Она... тут ни при чём.

— Тогда мне трудно предположить, что могло заставить Гарри передумать, — чётко проговорила Джинни.

— Ты не знаешь, о чём говоришь! — раздражённо бросил Рон.

Джинни смерила брата мрачным взглядом.

— Кое-что я знаю, — отрезала она, и Рон не посмел на это возразить.

Она вздохнула и только покачала головой.

— Спокойной ночи, — сказала Джинни и ушла, оставив Рона с его мыслями.