Часть вторая. Морган (джен)

«...От такого содержания яда оборотень должен на стенку кидаться от боли...»

Северус брел по коридору, ведущему в слизеринские спальни, практически волоча за собой сумку. Спина болела, как будто он на каменоломнях поработал, а не собирал травки в Запретном лесу. Мысли кружились вокруг одного и того же: состав и пропорции зелья для Люпина.

«...поэтому такое количество седативных. Чтобы просто вырубить животное. Оборотня невозможно напоить составом, а вот человека — пожалуйста. И весь фокус зелья в том, что оно сделано ступенчатым, и раскрывается в полную силу только тогда, когда появляется зверь. У оборотней желудки луженые, переживут?.. Сколько раз, интересно, оборотень может регенерировать сожженную слизистую? И где предел прочности? И вообще, такая концентрация могла бы свалить замертво слона, не то, что волка...»

Северус понимал, что его мысли ходят по кругу. Ну чего он привязался к этому зелью? Приготовить его, и все довольны. Все ли? Двое точно не будут — Люпин и он сам, потому что просто повторить — это слишком просто, и, ладно бы повторить то, что тебя устраивает. Но эту отраву, вгоняющую оборотня во временную кому? Через пять лет регулярного использования печень и почки, не говоря уж о желудке злосчастного гриффиндорца, можно будет выбрасывать на помойку. Северус уже несколько раз пересчитывал пропорции, но как бы он ни вертел цифрами, можно было только немного смягчить эффект. Выходило, что без замены составляющих серьезно действие не изменить, а значит, придется полностью модифицировать рецепт. Кое-какие задумки были. Вот если удастся убедить директора разрешить провести эксперимент... А может, не рассказывать Дамблдору? Просто изменить состав и посмотреть... «Посмотреть? Ты что, собираешься переться с Люпином в Хижину?! Боже, Боже... Забудь. Оборотнем больше, оборотнем меньше — никто плакать не будет».

Это была неправда, он знал. Из-за смерти Люпина будут плакать, и не только мародерская троица. А вот если умрет он, найдется ли хоть один человек, который расстроится? Лили... Станет ли ей плохо хоть на секунду от мысли, что его больше нет на земле?

Странно качнулись тени, и сердце екнуло. Так четко, будто взаправду, почудился сбоку темный силуэт, и палочка с готовым сорваться проклятием. Липкий страх, как после кошмара, окатил холодной волной. Северус пошатнулся. Он не понимал, почему, откуда эта паника? Огляделся — все как обычно. Редкие факелы освещали коридор, ни души, просто холодные, украшенные орнаментом стены, без портретов... Черт, как он здесь оказался? Внутреннее чувство вопило во всю мочь, предупреждая об опасности. Но он же у себя, в Слизерине... Только как он сюда добрался? Неужели настолько задумался, что не заметил, как прошел главный холл? Раньше с ним такого не случалось...

Снейп помотал головой, отгоняя непонятные ощущения. Это усталость. Ему просто нужно немного поспать...хотя бы пару часов.

Юноша побрел дальше по коридору, за его спиной, один за другим, гасли факелы.

...Ему снился странный сон, словно он идет по замерзшему озеру рядом с Хогвартсом, идет один, непонятно куда и зачем. Так тихо, словно никого живого нет в мире. Деревья на берегу стоят не шелохнувшись. Его длинная мантия метет тонкий снежок, покрывающий лед. Он пытается вспомнить, зачем он здесь, останавливается и вдруг... странный стук, неизвестно откуда. Тревожный, пугающий. Несколько секунд замешательства, и тут он понимает, что стучат из-подо льда. Опустившись на колени, он сметает ладонью снег и... Из глубины на него смотрит девушка, стучится, царапает преграду, смотрит умоляюще. Он не успевает ничего сделать, не успевает даже испугаться, как на ее теле расцветают порезы от сектусемпры, и девушка начинает тонуть. В ту же секунду, он вспоминает, что это Лили, и с криком просыпается...

— Ты совсем спятил? — зашипели с соседней кровати. — Мало того, что приперся перед рассветом, так опять норовишь сон перебить! Заглушку ставь, если кошмары снятся!

Северус смотрел в темноту над кроватью и медленно приходил в себя. Просто сон... глупый сон! Лили ничего не угрожает! Взглянув на часы, показывающие половину шестого, он повернулся и уткнулся в подушку. Нужно было использовать оставшийся час до подъема...

Утром оказалось, что урок Моргана отменили, и Снейп пожалел, что так бездарно перевел Зелье Бодрости, когда мог спокойно проспать еще два часа. Но потом, засев с томами директора на кровати, он настолько забыл о времени, что чуть не пропустил зельеварение.

Контролировать свои мысли, владеть эмоциями, управлять чувствами — книга в руках обещала научить этому. Конечно, не по мановению волшебной палочки, а после долгих и упорных тренировок. Это могло оказаться очень полезным, особенно в свете последних событий. Заложив пальцем страницу, Северус немедленно принялся практиковаться. С первого раза, конечно, ничего не получилось, но он и не ждал чуда. Зато стало ясно, в каком направлении нужно двигаться. Он даже поверил, что сможет избавиться от навязчивых мыслей о Лили. Если захочет.

Только он не хотел.

Какими бы мучительными ни были воспоминания, он предпочитал снова и снова возвращаться мыслью в прошлое, просматривая секунду за секундой короткий и ненастоящий роман, выпавший на его долю. Это был мазохизм чистой воды, но Северус не хотел ничего менять.

Вторая книга была автобиографией легилимента, жившего в начале века. Просто рассказ о жизни. Пролистав и не найдя ничего конкретного, что можно использовать, Снейп отложил книгу, пообещав себе вернуться к ней позже.

На продвинутом зельеварении было немноголюдно. Полдюжины слизеринцев и столько же Гриффов. Снейп не представлял, каким образом в этом классе оказался Поттер, но факт был налицо. Либо Слагхорн наплевал на уровень знаний, лишь бы сохранить в своей коллекции блестящего квиддичного игрока, либо Лили взяла на себя труд подтянуть своего ухажера до приемлемого уровня.

Она и Поттер работали в паре. У Снейпа пары не оказалось, но это было даже к лучшему. Варили Дезилюминационное зелье, и Северус, как обычно, принялся черкать в учебнике, приводя формулу в порядок. На первых курсах изменения, что он вносил в стандартные рецепты, тщательно им проверялись. К седьмому курсу, накопив огромную опытную базу, он просто на глаз мог сказать, где что будет работать лучше, а что — вообще чушь, принесенная из глубины веков, да так и осевшая в тексте. Иногда, глядя на свои пометки, он чувствовал себя не изобретателем, а обычным корректором, правящим опечатки. С этим зельем была та же история. Требовалось заложить около двадцати разных составляющих. Работы было как раз на два часа, если делать все четко и не отвлекаясь. Ученики это быстро поняли и рванулись подготавливать ингредиенты. Снейп прочитал рецепт до конца, вычеркнул несколько строчек. По его расчетам, часа было более чем достаточно.

— Кто первый закончит работу, получит очень хорошее вознаграждение, — Слагхорн любил дух соревнования и не в первый раз подстегивал интерес к учебе «подвешенной морковкой». Северус в таких играх не участвовал. Почти любую «морковку» из списка доступных учителю зельеварения, слизеринец мог сварить себе сам. А соревноваться с неравными себе по уровню он считал ниже своего достоинства. Даже Лили, при всех ее талантах, была ему не соперницей на этом поприще. Поэтому он спокойно занялся зельем, попутно обдумывая, как бы раздобыть крови оборотня, чтобы исследовать ее самостоятельно, а не опираться на работы полувековой давности.

Оборотней не любили. Тех, кто не скрывал своего интереса к этим существам, было мало, и трудов они оставили недостаточно. Полноценные исследования можно было пересчитать по пальцам. Большим. А что касается недавно изобретенного Антиликантропного зелья, рецепт можно было достать, но исходники, лабораторные дневники и тестовые записи не были опубликованы. Чем больше Северус копался в материале, тем удивительнее ему казалось, что это зелье вообще позволили запатентовать, с такими-то побочными эффектами. Впрочем, исходя из потребностей общества, нужно было уменьшить угрозу, исходящую от оборотней, и с этой задачей зелье справлялось прекрасно.

Кровь, кровь... Совсем рядом ходит ручной оборотень, может, он и не откажется поделиться, но как ему объяснить? «Люпин, а ты сдал кровь для умирающих оборотней в Святого Мунго?» Объяснить Дамблдору и пусть он достанет кровь? А если ничего не выйдет из исследований, как потом смотреть в глаза директору? Терпеть взгляд, такой всепонимающий, добрый, но не скрывающий мысли: «Смотри, на что ты замахнулся, — и не вышло, разбежался и шлепнулся. Шлепаться полезно, такая вот прививка от зазнайства, правда, Северус?»

Снейп ненавидел быть смешным. Столь же сильно, как быть униженным. А если смешать эти два ингредиента, от такого состава у слизеринца просто сносило крышу..

Зелье было готово и остывало на столе, пока он расчерчивал план работы на ближайшие две недели и писал список вещей, которые необходимо докупить. Неожиданно пришло в голову, что нужно срочно продлить разрешение на запретную секцию. До конца урока оставалось еще минут десять. Северус огляделся. Все лихорадочно пытались успеть до звонка. Слагхорн сидел за кафедрой и, пока никто не видит, кончиком пера играл с кисточкой на своей профессорской шапочке. Определенно, учитель был в прекрасном расположении духа, отличный момент, чтобы просить о чем-нибудь! Подхватив пробирку с образцом зелья, Снейп встал и сделал несколько шагов к кафедре, когда прямо перед ним поднялась Лили. Видимо, она не обратила внимания, — представить, что она встала специально загородить ему дорогу, у слизеринца не получалось. Северус затормозил, но слишком поздно. Несильно, но он все-таки толкнул ее. Лили обернулась. Она была так близко, что он мог ощутить знакомый запах ее шампуня. Всего несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Лицо девушки, до этого спокойное, стало почти белым, а выражение глаз... Северус видел совершенно отчетливо, как для него в этих глазах захлопываются двери. Вместо живого взгляда — две нарисованных зеленых радужки. Арктический холод... Лили резко повернулась и направилась к столу преподавателя.

— Оставь ее в покое, слышишь? — раздался хриплый шепот. Снейп с некоторым недоумением посмотрел на Поттера, оказавшегося рядом. Гриффиндорец походил на готового прыгнуть зверя. Защитник! А ведь Северус и пальцем не посмел бы тронуть Лили. Даже в мыслях...

— Занимайся своими делами, Поттер. Отстань от меня.

— О, у нас есть победитель! Десять баллов Гриффиндору! — радостно провозгласил Слагхорн, демонстрируя всем пробирку с зельем Лили. — И вам с напарником достается Зелье Кристальной памяти, позволяющее вспомнить действительно важное, но основательно забытое.

— Это нечестно, профессор, — довольно громко объявила Рейчел Уитхол, слизеринка, неплохо разбирающаяся в зельях, подружка Малсибера. — Эта гря...гриффиндорка выскочила прямо перед носом у Снейпа и забрала наши очки. А у Северуса зелье было готово еще полчаса назад.

Класс зашумел. Гриффиндорцы не хотели отдавать свои баллы, даже если и подозревали, что Снейп действительно был способен закончить задание на полчаса раньше всех. Профессор немного смутился и попытался утихомирить всех.

— Даже если Северус и справился раньше, ведь он об этом не сказал. Но ничего страшного. Если вас так беспокоит справедливость, пусть будет десять баллов Слизерину тоже. Ну, а что делать с призом... к сожалению, его только на два глотка. Я предполагал, что они оба достанутся паре, первой приготовившей зелье, но, возможно, мисс Эванс поделится с однокурсником?

Северус, как идиот, стоял со своей пробиркой посередине класса и чувствовал, что лицо заливает краска стыда. Будто он не заработал баллы, а выклянчил их, как на паперти... Снейп бросил злой взгляд на Рейчел, но она только ухмыльнулась и с довольным видом вернулась к работе.

Лили, стоя рядом с профессором, немного растерялась и тоже покраснела, но быстро взяла в себя в руки.

— Конечно, профессор. Если мистеру Снейпу так хочется выиграть, я без проблем отдам ему зелье, — она натянуто улыбнулась, ставя уже согретый в пальцах пузырек на кафедру. — Пусть подавится.

— Мисс Эванс... Лили... — немного смущенно пробормотал профессор, но студентка уже шла к своему месту собирать вещи. Прозвенел звонок, остальные ученики потянулись сдавать свои образцы. Снейп сел за стол, и принялся автоматически складывать записи. Руки дрожали. В конце концов, он сжал одну ладонь другой, и так и сидел, глядя на пятна на столе, пока все не вышли из класса.

— Мне очень жаль... — произнес кто-то рядом. Слагхорн. Подхватив пробирку с образцом, профессор понюхал и посмотрел зелье на свет. — Идеальное зелье. Я, пожалуй, использую его для...

Северус с непонятной ему самому злостью, толкнул котел с подставки. Зелье разлилось по полу, забрызгав стол и стулья. Отработка. Пусть баллы снимет. Да что угодно, только чтобы перебить эту горечь во рту, убрать ком в горле, не допустить влаге подняться из самых глубин...

Он поднял глаза. Слагхорн смотрел на него с какой-то странной грустью, как очень старый человек, который все уже видел, и такое тоже. Легкое движение палочкой и тихое эванеско.

— Возьми зелье. Пусть хоть что-то хорошее останется после этого урока.

Небольшой флакончик с ярко красной жидкостью учитель поставил рядом с рукой Северуса. Первым желанием было скинуть зелье на пол вслед предыдущему, но вместо этого он смотрел, смотрел... Красный как кровь... красный как огонь... как феникс...

Слагхорн вышел в подсобное помещение, оставляя студента одного. Снейп посидел еще минуту. Затем встал, сунул зелье в сумку и вышел.

Снег почему-то серый, и падает крупными хлопьями, а когда он пытается их поймать, они рассыпаются в труху. Метет, и за серой пеленой не видно почти ничего. В какой-то момент ему видится движение впереди, и он срывается с места: догнать, остановить, спросить. Ведь этот снег метет который день, и он устал видеть одни и те же хлопья, проносящиеся перед лицом. Он бежит изо всех сил, видит черную мантию, далекую, ускользающую, но не хочет сдаваться, рвется вперед и через некоторое время ему удается невозможное.

— Простите, сэр? Не могли бы вы вывести меня отсюда?

Человек в черной мантии разворачивается, и он видит свои черты на лице незнакомца и свою палочку в его руках. Он не успевает отреагировать, когда зеленый свет несется к нему. «Морган говорил что-то про уклонение»...— успевает подумать он, а потом его накрывает волна боли. Господи, кто же так наврал, что Авада безболезненна?..

Через пару дней во время завтрака на стол перед Снейпом опустилась школьная сова неприметного вида. Сохраняя серьезный вид, она заученно протянула лапку с привязанным к ней письмом. Внутри у Северуса что-то дрогнуло, — ему так редко писали, что каждое письмо казалось событием, а уж это... Да, он догадался правильно, на тонком пергаменте было написано приглашение и пароль от директорского кабинета.

Тем же вечером, за пять минут до назначенного срока, слизеринец был около горгульи, охраняющей территорию Дамблдора, и мерил коридор нервными шагами. Не хотелось показывать, как сильно он заинтересован в происходящем.

— ...Проходи, Северус. Я вижу, ты прочитал оба тома? — директор сам открыл перед ним дверь.

— Нет, профессор. Второй я только начал, но подумал, что нужно их вернуть, вы сказали до ноября, а ноябрь давно начался.

— Ты можешь оставить книгу себе, пока не закончишь. Позволишь угостить тебя чаем?

— Я... я бы предпочел сразу начать заниматься...

— Хорошо, пойдем, — директор выглядел слегка усталым, но довольным. И создавалось впечатление, что он действительно был рад видеть ученика.

В глубине кабинета оказалась неприметная узкая дверь, ведущая в просторную комнату, чем-то напоминавшую гостиную, с парой диванчиков, столиком, уютными креслами и шикарным пушистым ковром на полу.

— Подарок друзей, — добродушно заметил директор, заметив взгляд слизеринца, изучающий ковер, и изображенные на нем символы. — Очень дружелюбный экземпляр. Слишком стар, чтобы летать, но иногда порывается это делать. Присаживайся, где тебе удобнее.

На всякий случай, Северус решил не наступать на «дружелюбный подарок», и, обойдя его по периметру, сел в одно из кресел рядом со столом. Дамблдор устроился на диванчике напротив.

— Что ж, я уверен, что теорию ты прочитал в учебнике. У тебя возникли какие-нибудь вопросы?

— Только про щиты пятого уровня. Зеркис пишет, что они непреодолимы, а у Аоно сказано, что непреодолимых щитов нет в принципе. Я хотел бы знать...

— Они оба правы, Северус. Пятый уровень ментальной защиты преодолим, но цена за это слишком велика. Легилимент, прорвавшийся за подобный щит, не сможет найти дорогу обратно в свой разум и использовать полученную информацию. Поэтому обладателей подобной защиты сознания обычно оставляют в покое, либо... Впрочем, такого мастерства теперь не встретишь. Второй уровень считается вполне успешным, третий — великолепным. В прошлый раз ты продемонстрировал мне второй и произвел на старика огромное впечатление.

Дамблдор рассмеялся, покачав головой.

— Удивительно, просто удивительно...

— Профессор, могу я спросить, какого уровня щиты доступны вам? — возможно, это было наглостью, но ему и вправду было интересно. А окружающая атмосфера здорово расслабляла.

— Не думаю, что я способен на пятый уровень, — директор сплел пальцы, откинувшись на спинку дивана. — Но подобная защита практически и не нужна. Я знаю только одного легилимента, способного вскрыть третий уровень и пытаться что-то увидеть за четвертым. Обычно, третьего более чем достаточно. Как я говорил, ментальные науки слишком сложны, и у них мало приверженцев. Даже среди желающих освоить, немногие продвинулись дальше второго щита. Что ж, попробуем сразу попрактиковаться. Согласен?

Северус поднялся, но директор жестом предложил ему остаться в кресле.

— Я прекрасно вижу тебя отсюда. Тебе же удобно там?

— Да, — согласился Снейп, немного нервничая.

— Я пойду напрямую, так ты сможешь почувствовать плотность своих щитов, их силу и слабость. Палочка тебе не понадобится, если ты, конечно, не считаешь, что лучшая защита — нападение.

Вообще-то, именно так он и считал, но говорить об этом не собирался. Нужно было взять себя в руки, чтобы не пропустить вторжение.

В этот раз было совсем иначе. Не мурашки где-то по краю сознания, не сквозняк чужих мыслей. Северус ощущал, как что-то чужое настойчиво и не таясь проникает в его сознание, продавливает туман, взвившийся при появлении угрозы, движется все глубже и глубже...

Снейп попытался расслабиться, разжать сведенные кулаки, не задерживать дыхание. Туман... может, это и примитивный трюк, но в тумане сложно ориентироваться. Куда двигаться, когда мгла повсюду? Где цель, к которой нужно пробиваться? Директор может бродить внутри этого щита вечность, ведь он не знает направления... Как и он, Северус, когда блуждал в пепельной метели, без надежды прийти куда-нибудь...

Что произошло дальше, он не понял, не успел осознать. Доля секунды, и директор оставил позади стену из густых черных облаков, еще доля секунды, и он уже рядом, готов дотянуться до любого воспоминания, звездой мерцающего где-то в бесконечности. Но вселенная сдвинулась и закружилась вокруг, все убыстряясь, пока огни звезд не слились в белые линии, а линии не заполнили все пространство, убивая темноту... мир стал ослепительно белым, а затем погас.

— ...Северус?

Все-таки хорошо, что он остался сидеть. Приходить в сознание на каменном полу, пусть даже на «дружелюбном коврике», было бы гораздо неприятней.

— Что произошло?

Дамблдор стоял рядом и озабоченно всматривался в его лицо.

— Прости, это я виноват, — директор повернулся к столику рядом и, налив в чашку чай, подвинул ее к ученику. — Ты так успешно сопротивлялся, что я позволил себе быть более настойчивым, чем следовало. Думаю, тебе нужно передохнуть...

— Нет, пожалуйста... — Снейп испугался, что сейчас его выставят за дверь, а он толком ничего не понял, только-только приноровился анализировать новые ощущения и свалился в обморок, как нервная девица! Опозорился перед директором, молодец!

— Северус, послушай, — Дамблдор задумчиво теребил бороду. — Ты молодец, не знаю, как именно, возможно, у тебя все получается интуитивно, но ты все делаешь правильно. Если бы я стал продвигаться дальше, тебе было бы больно. Пока у тебя силы, чтобы противостоять мне. Но обычно легилимент и не рвется в сознание напропалую. Вступление на чужую территорию должно быть незаметным, тонким, как разрез скальпеля, чтобы чужое сознание даже не почувствовало, что его целостность нарушена. Так легилимент получает нужную информацию, а его объект даже не подозревает, что его обокрали. Согласись, это гораздо разумнее... А окклюмент ... хороший окклюмент действует еще тоньше. Осознав, что у него гости, он не пытается бороться, но делает вид, что ничего особенного не чувствует, а сам открывает визитеру свои мысли и воспоминания, но только те, которые сам согласен показать, и тщательно прячет остальные. Из-за того, что нападающий не чувствует сопротивления, он считает себя хозяином положения и верит той информации, которую находит. Это похоже на игру. Прямого противостояния и ломания щитов долго не выдержать никому.

— То есть, если я полезу читать чьи-то мысли...

— Он это почувствует, даже если никогда не слышал о ментальной магии. Начнет сопротивляться автоматически, и больно будет вам обоим, хотя кое-что таким образом можно увидеть. Но немного. Я не ставил себе задачей спрятаться от тебя, наоборот, я хотел, чтобы ты ясно осознал, как легилимент может продвигаться внутри твоего сознания. Если ты хочешь продолжить, я буду действовать иначе на этот раз. Поиграем в прятки. Твоей задачей будет заметить мое присутствие. Не пытайся сопротивляться, просто следи, хорошо?

Северус кивнул. Руки дрожали, но такие мелочи вряд ли могли его остановить.

Следующие полчаса он сперва неуверенно, затем все спокойнее перехватывал директора. Тот играл честно, и, будучи обнаруженным, сразу выходил вон, пил сладкий чай и загадочно блестел глазами за очками-половинками.

Когда им обоим стало ясно, что на первый раз достаточно, директор провел Снейпа обратно в кабинет, и, попросив подождать, стал ходить между шкафами с книгами, снимая разные тома и складывая на свой стол. Северус с восторгом и каким-то почти суеверным ужасом смотрел на растущую стопку. Неужели директор хочет, чтобы он прочел все это к следующему разу? О, быть может, это и превышает его возможности, но, Мерлин свидетель, он не откажется от такого вызова!

Дамблдор, похоже, и сам понял, то переборщил. С грустным вздохом он положил три последних тома обратно на полку, затем опустился в свое кресло.

— Возьми столько, сколько считаешь разумным. Выбери сам.

Северус хотел бы взять все, но, быть может, здесь какой-то подвох? Сколько считаешь разумным... Сколько он успеет прочесть? Сколько он успеет обдумать? Скользя кончиками пальцев по обложкам, читая названия, он пытался почувствовать, угадать содержание книг. В конце концов, он взял два тома наугад. Вместе с непрочитанной биографией, было три.

— Спасибо, профессор Дамблдор.

— Спасибо тебе. Кажется, я не получал столько удовольствия с тех пор, как купил свой первый телескоп, — отозвался директор. — Отдыхай. Увидимся через неделю.

Снейп был уже у двери, когда Альбус остановил его.

— Северус, я должен сказать тебе кое-что. Я сомневался, стоит ли, и до сих пор не уверен... Я не читал твои мысли, но я видел их структуру, и было кое-что, что меня смутило. У меня создалось впечатление, что не так давно, не больше месяца назад, тебе стерли некоторые воспоминания. Возможно, я ошибаюсь. Можно попробовать посмотреть, что именно произошло. Но ничего не обещаю. Доверишь мне подобное дело? Нет, не сейчас. Это долгая процедура, если ты решишься, приходи завтра в то же время, и мы поговорим... Хорошо?

Северус кивнул, прощаясь. Ноги несли его прочь из кабинета, а в груди уже поселился зимний холод. Прижимая к себе увесистые тома, он спускался по лестницам, почти не глядя перед собой. Стерли память?! Кто? Когда? Почему? Или директор врёт, чтобы получить свободный доступ в его сознание? Последняя мысль была глупой, зачем директору его сознание, что есть там такого, что может быть интересно одному из сильнейших магов столетия? И что Дамблдор не мог бы там увидеть, если бы пожелал заглянуть, не спрашивая? За этот час занятий Снейп гораздо лучше узнал своего директора, чем за предыдущие шесть лет. Что именно он узнал, было трудно сформулировать словами. Мощь, способность меняться, подстраиваться, внимание, свободная фантазия, хитрость, надвременность... такой вот набор приходил в голову после соприкосновения с сознанием Дамблдора. И еще — было странно это понять, и сложно прочувствовать, но у Снейпа, кажется, получилось — Альбус действительно не хотел больше ничего для себя, он перешел ту грань возраста, когда нуждался в чем-то для личного использования. Теперь директор жил в удивительной гармонии с собой и окружающим миром, со своими странностями, привязанностями и антипатиями, и находился словно над собственной жизнью. Как Северус это узнал, он и сам не понимал, он не читал мысли, не пытался что-то узнать. Оно пришло как запах, сперва еле различимый, затем становящийся все ярче. Это был отпечаток сознания, и Снейп был уверен, что теперь узнает Дамблдора из сотни легилиментов. Нет, директору незачем было врать, это было настолько верно, насколько его мантия была черной... Но значит — кто? Почему? Зачем?..

Северус принялся вспоминать каждый день в деталях. Получалось не очень, многое стерлось — обычные будни. Тогда он пошел другим путем, вычленяя все более-менее важные события, случившиеся за последние недели. Стало жутко тоскливо, как можно было вспомнить то, что его заставили забыть? Разрыв с Лили, скандал на Слизерине, зелье для Люпина... Ой, он забыл спросить у директора... ничего, вот завтра и спросит все, что нужно. Завтра, все завтра...

На другой день после трансфигурации его подозвала к себе МакГонагалл и, слегка нахмурившись, передала, что директор отправился в Министерство и сегодня не сможет вернуться. Договоренность о встрече переносится на другое время. Похоже, декану Гриффиндора не давала покоя мысль, какие такие дела могут быть у директора со слизеринцем, но Северус не собирался просвещать ее и испытывал легкую благодарность к Дамблдору за то, что тот тоже не стал этого делать. Однако задержка заставляла нервничать. Чтобы забыться, он засел с заданием по чарам в библиотеке и чуть не пропустил ужин. Эйвери заглянул в библиотеку, кого-то искал, увидел Снейпа и махнул рукой.

— Эй, вылазь из книжек. Без обеда и без ужина, так ты скоро сможешь за шваброй Филча прятаться.

— Иду, — откликнулся Северус, отмечая страницы и дописывая последние строчки заключения. Однокурсник исчез, махнув на прощание длинными волосами. Снейп неторопливо собрал книги и отправился на выход. Он столкнулся с Лили в дверях, неловко шагнул в сторону, а она, зеркально повторив движение и попытавшись пройти мимо, наткнулась прямо на него. Настолько близко они не были с того памятного вечера в лаборатории. Еще пару лет назад подобное вызвало бы легкий взрыв смеха у обоих, теперь же несло только обоюдную неловкость. Девушка замерла, давая Снейпу возможность обойти ее. Она скользнула по его лицу слегка раздраженным холодным взглядом и отвела глаза в сторону, в ожидании.

— Лили... — имя сорвалось помимо его воли. — Лили, пожалуйста, давай поговорим...

— Не о чем говорить, все сказано, позволь пройти.

— Лили, — он коснулся ее руки, и девушка дернулась, как будто обжегшись, отступая на шаг. Мгновение, и в ее руке была волшебная палочка. Зеленые глаза сверкнули.

— Я говорила, не смей подходить ко мне. «Не смей прикасаться ко мне» — подразумевалось тоже.

— Я люблю тебя...

Эванс вспыхнула до самых кончиков ушей и отступила еще на шаг.

— Мне все равно... Это... это твои проблемы. Что тебе ещё нужно, Снейп?

Имя в ее устах прозвучало, как оскорбление, и он почувствовал, как кровь отливает от лица и начинает шуметь в ушах. Это было унизительно — умолять, он уже проходил это, больше года назад, перед портретом, закрывающим вход в гриффиндорскую гостиную. Помнил каждое мгновение: как глотал слезы, как упрашивал, — и ему было все равно, что он выглядел жалким, Лили была не такая, как прочие, она понимала, что моменты слабости бывают у всех, умела смотреть глубже, могла простить... Но не простила. Почему он продолжал верить, что что-то значит для нее?! Возможно, она пыталась быть милосердной? Понимая, что он не удовлетворится дружбой с нею, прекратила его мучения одним жестким и окончательным решением. В чем-то она была сильнее его... Господи, он всегда будет ее оправдывать. Он никогда не сможет принять то, что они чужие. Она хочет, чтобы он просто оставил ее в покое. Нет! Он был готов сделать это, но теперь, после тех волшебных октябрьских дней, когда он точно знал, что это такое, когда тебя любят, когда самый дорогой человек рядом, как он мог теперь отойти в сторону? И как ему вытерпеть все? Сколько нужно умолять, чтобы пробить эту стену равнодушия?

Внутри что-то ломалось... Горечь подступила к самому горлу. Горечь и непреодолимое желание увидеть хоть что-то, кроме пустоты в таких родных глазах.

На его губах проступила болезненная кривая ухмылка.

— Мне, Эванс? Что мне может быть еще от тебя нужно? По-моему, очевидно.

— Мне не очевидно. Изъясняйся точнее, если действительно хочешь что-то сказать, — она сузила глаза, прикидывая, уйти или пытаться прорываться через стоящий перед ней живой барьер. Северус сжал пальцами ремень сумки и странно улыбнулся, не отрывая взгляда от зелени её радужки.

— Всего лишь хочу сказать тебе комплимент. Ты невероятно хороша в постели. Не то, чтобы я много сравнивал... Уверен, Поттер говорил тебе тоже самое...

Ледяная стена, так кропотливо выстроенная гриффиндоркой, рухнула в секунду. Она дышала, как выброшенная на берег рыба. Нет, не ждала, даже не задумывалась, что он может так вот... Снейп склонил голову, готовый к пощечине, но ее не было. Он шагнул еще ближе, почти шепча девушке на ухо:

— Нет, Лили, тебе не удастся меня убедить, что у тебя нет сердца. Ты чувствуешь, тебе больно. Значит, ты можешь понять меня, значит, тебе не все равно... Я не вынесу твоего равнодушия. Если хочешь, ненавидь... но только не это, не безразличие. Я привык бить в ответ, я не смогу...

— Северус... Темные искусства в конце концов свели тебя с ума? Ты просишь ненавидеть тебя, ты ... понимаешь, насколько легко тебя возненавидеть? За все, что ты делаешь, что уже сделал и что еще сотворишь с собой и окружающими? И сколько сил уходит, чтобы просто не реагировать... — девушка отступила, опустив руку с волшебной палочкой. — Северус, мы были друзьями когда-то... даже не верится. Что я в тебе тогда нашла? Или у меня не было выбора? Или ты был другим?..

Раздалось покашливание неподалеку. Снейп оглянулся, Лили тоже посмотрела в ту сторону. Пара ухмыляющихся рейвенкловцев на год младше, пухленькая гриффиндорка с младших курсов в обнимку с учебником... Они стояли в дюжине шагов и ждали, пока Северус и Лили закончат разговор и позволят им пройти в библиотеку. Что из сказанного они слышали? Эванс покраснела еще больше, развернулась и побежала прочь. Он пытался удержать ее, но она сбила его руку со своего плеча. Что за чудовищное место он выбрал для объяснений!

Снейп не пытался ее догнать. Она в чем-то права, он сходит с ума. Как только видит её.

Очередь из учеников змеилась в ночном хогвартском коридоре. За окнами мела мокрая метель. Снежные хлопья стучали в витражи и стекали, не струйками, а подтаявшими снежными комочками. Северус мерз и не понимал, почему стоит вместе со всеми. В нескольких метрах от него очередь немного сбивалась: Малсибер играл с желающими в наперстки. «Верчу, кручу, заморочить хочу...» Какой бред, подумал Снейп, снова уставившись в окно. Почему они стоят тут, ночью? Так надо. Кому надо? Но почему-то он не мог уйти. «Замерз?» — спросил голос рядом. Северус оглянулся. Малфой одной рукой опирался на трость с серебряным набалдашником в форме змеиной головы, а на другой его руке свободно свисала меховая накидка, пушистая, белая, с вкраплением черных хвостиков. И прежде, чем Снейп успел поздороваться, меховая накидка опустилась ему на плечи. Странно, она весила тонну, и совсем не грела. Гораздо больше грел внимательный взгляд Люциуса. «Учись себя ценить, тогда и другие оценят. Пойдем, я проведу тебя без очереди. Ведь ты достоин...» Положив руку ему на плечо, Малфой повел его мимо представителей всех факультетов.

...В больничном крыле было тихо и почти не было освещения. Казалось, белый фонарь из его детства светил за окном, да пара свечей на прикроватном столике бросали причудливые тени на стены и кровати. Мадам Помфри принесла лоток с инструментами и несколькими пробирками. Люциус многозначительно улыбнулся и скрылся за дверью.

— Мадам Помфри, что я здесь делаю?

— Ох, Северус, ты болен, забыл? Это вирус, и если тебя не привить, ты умрешь.

Медсестра сделала ему знак снять лишнюю одежду, а сама набрала в шприц какую-то зеленовато-желтую жидкость... Он послушно отложил накидку, стянул мантию, расстегнул рубашку.

— Закатай рукав, пожалуйста. Мне нужно твое предплечье.

Цепкие пальцы вцепились в запястье и крепко сжали. Парень машинально попытался вырваться — не терпел, когда его хватали... Что-то было не так.

— Я не хочу никакой прививки, я лучше пойду.

— Нет, Северус. Слишком поздно, — глаза медсестры приобрели красный оттенок, лицо стало меняться, как под действием оборотного зелья, нос стал проваливаться, губы сузились, — Я же говорил, что тебе нужна прививка от брезгливости... Се-ве-русссс...

Задыхаясь, Снейп сел на кровати. В этот раз на полог были наложены заглушающие чары, так что даже если он и кричал, этого никто не услышал. Его сны с каждым разом становились все непонятнее, все безумнее, но сохранялось одно: они были невероятно реальны. И это началось приблизительно после Хэллоуина... Именно тогда, когда, по словам директора, ему изменили память! Разгадка маячила перед глазами.

Северус опустился на подушку, глядя в темноту полога. Если Дамблдор и сегодня будет занят, если он будет занят завтра и послезавтра... когда же он сможет узнать правду, что там, за этой черной стеной?

В голову пришла мысль... Флакончик с зельем, полученным от Слагхорна, все еще стоял в тумбочке около кровати. Быть может, это судьба. Возможно, мощности состава хватит, чтобы пробить наложенный кем-то блок? А если нет, тогда всегда остается Дамблдор, как страховочный вариант.

Северус высунулся из-за занавесок и потянулся к тумбочке. Наощупь найдя желаемое, он снова поудобнее устроился в кровати и открыл флакон. Черт, было немного страшно... В два глотка парень проглотил содержимое...

Несколько следующих минут показались ему часами. А после — Северус лежал, уткнувшись в подушку, а из глаз текла предательская влага. Он не мог точно сказать, почему плачет, от злости, из-за пережитого кошмара чужих воспоминаний, или от страха за свое будущее. Но он точно знал, что узнает всю правду до конца, и не оставит Моргана в покое, пока тот не откроет ему все, что скрывает.