Дом под звездным небом (джен)

Следующим утром я просыпаюсь от воя и грохота.

Ларри и Лесли, кто ж еще!

Они уже громко извиняются, что делали эксперимент, а он оказался неудачным, а папа кричит на них из окна.

Семь часов. Солнце только-только встало — доброе утро!

Я вижу в окно своей спальни, как вскакивают люди всего нашего поселка, но узнав, что это всего лишь Ларри и Лесли, ложатся обратно.

К Ларри и Лесли мы привыкли — если к ним можно привыкнуть. Не в первый раз так просыпаемся.

Главное, что не ЧП. Не то, как когда у нас гадюки сбежали или когда самка королевского соплохвоста укусила профессора Гридли.

Ох, Ларри и Лесли!

И в кого они уродились такими сорванцами?

Как вспомню историю с Гретна-Грин: когда Ларри было восемь, он вообразил, что влюбился в дочку доцента Дорна и сбежал с ней в Гретна-Грин, чтобы пожениться. Прямо на голубом ориентальном гиппогрифе. А она магла, между прочим.

Их папа и доцент Дорн догоняли на велосипеде — под рукой у папы был только велосипед доцента Дорна, и папа его наскоро облетучил.

Причем, Лесли очень обиделся, что Ларри влюбился, а он — нет. Близнецы же привыкли всё делать вместе. А тут Ларри влюбился в одиночку.

Поэтому Лесли пробрался в папину лабораторию и сварил себе Любовный напиток, чтобы не отставать от Ларри и тоже влюбиться в кого-нибудь!

Хорошо, что папа его застукал и он не успел ничего выпить.

Пить непроверенные зелья нельзя, это папа нам вдолбил хорошо!

И Лесли мне по секрету признался, что он проверял сначала, он же не самоубийца. Он дал зелье сначала папиным змеям, чтобы убедиться, что сварил правильно. И только потом налил себе.

Папа всё зелье уничтожил, и Ларри об этом долго жалел. Он добрый, он хотел остаток зелья влить в кофе Стентонам, чтобы они не разводились...

Стентоны и без зелья потом не развелись, а приплод змей в том году был феноменальный. К нам приезжали его зафиксировать из Книги рекордов Гиннеса.

А когда дочка Дорна через год разлюбила Ларри и ушла к Полу Дули, он хотел отравиться... Нет, близнецы — это катастрофа.

До меня доносится отзвук скандала:

— И что на этот раз?

— Мы просто пытались скрестить ландыши и пухоспинок, чтобы ландыши были мохнатыми! Помнишь, ты делал доклад о мохнатых змеях?

Невероятно.

И главное, они же колдуют перед маглами!

Какое счастье, что маглы ничего не замечают. В упор.

Как мама когда-то сказала: они не хотят замечать, что волшебство существует.

Мы, волшебники, живем с ними на одном острове, химичим у них на глазах, а они сё равно не верят!

— Видишь ли, маглов в школе учат, что волшебства не существует. А большинству людей легче закрыть глаза на очевидное, чем признать, что их неверному взгляду на мир учили в школе, — говорит мама.

Странно, правда?

Не могу привыкнуть, что мы живем вместе с маглами — и притом отдельно. Настолько отдельно...

Например, маглы не знают, что у нас были две войны с Волдемортом! Я сначала не верила.

Как же возможно, чтобы они не видели, не подозревали — целая война прошла мимо них? Не знать, что была война в твоем собственном государстве? И в ней — жертвы?

Но мама подтвердила, что не знают и официально им вообще рассказывать об этом запрещено!

Не понимаю.

Притом, что у мамы с папой в кабинете ордена с той войны, и у миссис Джонс — профессор Сьюзен Джонс, она заведует нарлами, она тоже волшебница. Она училась вместе с мамой, когда шла война, и тоже была в Армии Дамблдора. У миссис Джонс жуткий шрам на груди с той войны, с Битвы за Хогвартс, и у нее мигрени каждое полнолуние. Но она тоже молчит.

И все наши волшебники молчат. Хотя мы каждый год отмечаем День победы, 2 мая.

А маглы отмечают 8 мая — у них свой День победы... Почти одновременно.

Нет, конечно, 8 мая мы отмечаем вместе. Это общий праздник Победы. И в интернате нам о нем рассказывали...

А вот Сиду Джонсу не рассказывали.

Сид — сын миссис Сьюзен Джонс, и он тоже волшебник. Миссис Джонс отдала его учиться в Хогвартс.

Папа с мамой долго обсуждали эту тему про нас, посылать нас в Хогвартс или нет. Они сами учились в Хогвартсе. Но мы всё-таки решили в пользу Оулхилла.

Салли Дорн собирается в Кембридж, в магловский университет, и я тоже туда хочу. И близнецы. Там лучшее естественно-научное отделение в Англии. А я хочу стать биологом, а близнецы — химиками.

Ну разве мы виноваты, что у маглов с этой дисциплиной лучше, чем у волшебников? Я хочу учиться на самом лучшем уровне.

А в Хогвартсе, как я узнала, с точными науками совсем худо. Зельеварение и нумерология — Средневековье!

Я вообще планировала поступить в магловский биологический колледж, но тут папа твердо сказал, что я волшебница и в первую очередь должна научиться контролировать свою магию. Сначала надо научиться быть безопасной для окружающих, а потом можно и биологией заняться.

Поэтому нас записали в магическую школу. Но не в Хогвартс, это однозначно.

Нет, я понимаю, что Хогвартс — это престижно, все маги пи слове «Хогвартс» кивают с уважением, и Сид задирает нос, что он учится в «том самом Хогвартсе»...

Но там даже Интернета нет! Там до сих пор пишут перьями на пергаментах, при свечах!

Это уже несерьезно. Они так отстали от жизни...

Они слишком консервативны. Вот мы и выбрали менее помпезный, но современный и добротный Оулхилл.

И когда к нам прилетела фирменная сова из Хогвартса — стильная, не спорю, — мы вежливо отказались.

Оулхилл — тоже прекрасный колледж. Я так считаю. Мне там нравится.

Но папа с мамой всё-таки раздумывали. Я услышала однажды их разговор:

— Хогвартс — элитная и влиятельная школа. Без диплома Хогвартса для наших детей закрываются многие возможности, — заметила мама.

— Закрываются, да. Но где? В магическом мире, — возразил папа. — Для магов Хогвартс — альфа и омега, и ты права, что без него в волшебном обществе можно устроиться только дворником и кондуктором. Но наши дети явно равнодушны к волшебному миру. Они видят свое будущее с маглами... Трагедия мирового волшебного общества прошла мимо них.

— Да, и это хорошо, — сказала мама.

— Возможно. Они выросли среди маглов и не видят себя вне магловской жизни. Недавно Ларри мне сказал, что Хогвартс для него потерян навсегда с тех пор, как там запретили сотовую связь.

— И диплом Хогвартса ничего не значит для маглов, а наши дети хотят работать с маглами.

— Они и сами думают как маглы, — усмехнулся папа. — Что Хогвартс — ископаемое из страны чудиков.

— Они хотят жить с маглами и поступить в магловский университет. Значит, им и учиться в полумагловской школе.

— И нашу любовь к Хогвартсу они никогда не поймут. Обособление магов от маглов для них — непонятная блажь.

— Они просто берут пример с тебя, со своего окружения, — мягко сказала мама. — Они выросли среди маглов, они привыкли, что маглы и волшебники прекрасно уживаются вместе. В твоем Институте. Ведь ты успешно работаешь с маглами уже пятнадцать лет. Не тебе говорить о трагическом и непреодолимом обособлении магов, ты так не считаешь?

О да, папа большой специалист по обращению с маглами!

Нет, у него, конечно, целый шкаф забит грамотами и благодарностями от разных магловских обществ, но я же помню, как он рассердился, когда Ларри и Лесли пытались сбежать из школы к пингвинам на Южный полюс!

Он их сам превратил в пингвинов и посадил в вольер.

— Чтобы изучать пингвинов, далеко уходить не надо! — заявил он тогда. — Изучайте, на здоровье!

И они целые сутки сидели в вольере в его лаборатории, на глазах всех наших маглов. А маглы, кстати, их гладили, закармливали и пытались исследовать. Только они не поняли, что это Ларри и Лесли.

Хотя папа звал их по имени, маглы думали, что пингвинов назвали в честь Ларри и Лесли, в шутку. И смеялись, что шутка удачная, они так на близнецов похожи!

А назавтра папа превратил их обратно.

Но если он думал, что образумил их...

Это же близнецы! Им понравилось.

Они кричали, что это было потрясающе, такой необычный взгляд на мир... Они потом несколько раз подходили к папе и просили превратить их еще раз!

А папа отрезал, что если бы они не сбегали в Антарктиду, а прилежно учились, то сами бы научились превращаться в пингвинов, без чужой помощи. И он надеется, что теперь они вернутся в колледж и будут заниматься, а сбегать перестанут.

Но он только выглядел спокойным. Папина секретарша призналась по секрету, что когда Ларри и Лесли ушли, папа стал бегать по кабинету, держась за голову, и биться головой об стенку.