Пьяные, помятые (джен)

На торжественном праздновании Победы над Вольдемортом профессор МакГонаггал напилась в лоскуты от шотландского килта. Как большинство трезвенников, она, судя по всему, совершенно не умела рассчитывать свою дозу.

Стою я с задней стороны теплиц, курю отцовскую сигару, раздумываю о судьбах родины. Собираюсь с силами, чтобы выполнить наказ отца: "Найти Поттера и, по возможности удерживаясь от оскорблений, принести ему от лица Малфоев благодарности за заступничество на Визенгамоте". Поттер пока занят — отвечает на вопросы прессы. Публично благодарить его мне не хочется, так что я выжидаю, пока журналисты насытятся и отвалят.

Теплый летний ветерок шевелит мои отросшие волосы. Оглушительно пахнет розами, и от этого запаха, мешающегося с запахом крови, все еще наполняющим Хогвартс, меня немного мутит. В парадной мантии жарковато, несмотря на то, что день клонится к вечеру. Я пытаюсь понять, что лучше — выйти за пределы антиаппарационной зоны и махнуть домой, чтобы сменить одежду на более легкую шелковую, или попросту наложить на себя охлаждающие чары. В полном параде меня сегодня уже видели, думаю я — это раз. Торжественная часть скоро закончится, и будет уместно переодеться в нечто менее строгое, это два. К тому же, — и это три, — мне хотелось бы чувствовать себя уверенным во время предстоящего разговора с Поттером, а серебристая шелковая мантия в этом лучший помощник. В ней легко ощутить себя если не сильнее и лучше, то хотя бы красивее хренова Золотого мальчика. Так что я останавливаюсь на первом варианте и начинаю двигаться к выходу с территории школы.

Я бреду по усыпанным красными и золотыми цветами дорожкам, мимо Дракучей ивы, украшенной в честь праздника тысячами бантиков такой же гриффиндорской расцветки, и чувствую себя проигравшим.

Нет, я не желал победы Темного лорда. Я просто не хотел быть на одной стороне с гриффиндорцами и не хотел проигрывать. Но что случилось, то случилось. Нам теперь остается лишь зализывать раны да пытаться сохранить лицо, несмотря на то, что нас всех тошнит.

Размышляя таким образом, я дохожу до начала платановой аллеи, ведущей в сторону Хогсмида. Отсюда уже можно аппарировать. Я концентрируюсь, представляю себе парк Малфой-Менора, готовлюсь совершить оборот на каблуке, и вдруг слышу истерический кошачий вой.

Этот звук тут же лишает меня необходимой концентрации. Дело в том, что я люблю кошек. Я знаю, на факультете ходят слухи, будто я ненавижу все живое, но одно дело — пылать любовью к опасным существам вроде гиппогрифов (ради Мерлина, для этого нужно быть или полувеликаном, или гриффиндорцем!), и совсем другое — находить приятным общество котов. Мне нравятся эти уклончивые, самоуверенные, непроницаемые существа. Исключая миссис Норрис, я чувствую в них родственные души. Что касается зверюги завхоза, то я уверен: эта тварь кошкой только притворяется.

Родители никогда не разрешали мне завести кота из-за отцовских павлинов, на которых, по твердому убеждению Papa, "такие хищные твари непременно станут охотиться". Доказать отцу, что ни один нормальный кот не станет охотиться на здоровенное пернатое создание, которое орет противней, чем баньши, невозможно. Отца нельзя убедить в том, в чем он не желает убеждаться.

Мяуканье повторяется. На этот раз паники в нем еще больше. Это уже не просто кошачьи вопли, а истошное завывание, полное отчаяния и безнадежности. Дикие рулады, надрывающие мне сердце, слышны, вероятно, на несколько миль вокруг.

Решившись, я быстрым шагом двигаюсь в том направлении, откуда они раздаются. Эти кошмарные крики, думаю я, могут служить неплохим саундтреком к тому комическому фильму ужасов, который представляет собой моя жизнь в последние годы.

Перепрыгиваю через чью-то метлу, валяющуюся на поле, наверно, еще со времен Битвы, и подхожу к Запретному лесу. В первых рядах деревьев высится огромный дуб, задравший кверху узловатые ветви. Чем выше, тем его ветки становятся тоньше. На самой вершине есть еле видная веточка, отходящая вбок и вверх под острым углом, колеблющаяся под дуновением ветра. Вместе с ней раскачивается силуэт тощей, взъерошенной кошки. Я быстро оглядываюсь. Не хотелось бы изображать из себя спасателя животных при зрителях. Слава Мерлину, никого.

— Кити-кити-кит! — говорю я, — кити-кити-кит!

— Мяу!! Мяууу!! МяумяуАААУУУ!!!

— Тшш! Сейчас я тебя сниму, не бойся, — я отхожу на некоторое расстояние, чтобы лучше видеть, и наставляю на нее палочку.

— Мяааууу!! МИАУУУ!!!

— Ассио кошка!

Ничего не происходит. И в чем дело?

— Мьяурррмяууаауу!

— Ассио орущая кошка!

Опять ничего.

— Ассио кот!

Не действует. Тощее тельце по-прежнему раскачивается на тоненькой ветке на вершине дуба. Как ты туда только взобралась, бестолочь?

— Мяааааууу!!

Ужасная мысль вдруг проникает в мое сознание. Заклинание притягивания могло не сработать только в одном случае: если наверху, на самом деле, не кошка и не кот. А кто? О, Мерлинова мать!!

— Ассио профессор МакГонаггал, — шепотом говорю я.

Даже зажмуриваю глаза на секунду. Но, хотя моя догадка наверняка верна, заклинание по-прежнему не действует. Поразмыслив, я понимаю, что так и должно быть. Эта кошка сейчас является профессором лишь частично.

— Мяауу!

Мантикору ей в задницу! И что мне теперь делать? Я озираюсь. Вокруг по-прежнему никого. Бросить ее тут? Ох, Мерлиновы штаны. Сейчас это все-таки кошка, и я просто не могу решиться на такую жестокость. Попробуем другой путь.

— Ассио брошенная метла, — я машу палочкой в сторону поля, и на этот раз заклинание работает. Оседлав отвратительно сбалансированную метлу, рыскающую в воздухе, словно слепой нюхлер в ювелирном магазине, я поднимаюсь на уровень вершины. Мои глаза встречаются с ополоумевшими от страха желтыми кошачьими плошками.

— Горе мое... Иди сюда, — я стискиваю метлу ногами и с риском для жизни тянусь за кошкой. Та ухватилась за ветку с такой силой, что снять ее почти невозможно. Пока я отдираю правую переднюю лапу, остальные три вцепляются в ветку с силой предсмертного отчаяния. Наконец я дергаю на себя все целиком — ветку, кошку, раздается хруст, мы отлетаем в сторону, метла кренится вниз, и с душераздирающим двойным визгом мы летим к земле.

Если я сейчас умру, сломав себе шею, в обнимку с деканом Гриффиндора в анимагической форме, это будет запредельно тупо! Над отцом будут хохотать в глаза и за глаза. В Министерстве и в Азкабане. Наш род пресечется самым идиотским из возможных образов. И мое имя наверняка внесут в список на "премию Мударвина", куда вписывают всех магов, кто умер по глупости, не оставив потомства. Могу представить, как будут ржать Поттер с Уизли!

Я делаю паническое усилие и кое-как справляюсь с метлой на уровне нижних веток. Удар все равно ощутим. Руку саднит, бок в грязи. Все, мантию точно придется менять. Осторожно опускаю животное на землю.

Маленькая серая кошка с кругами вокруг глаз сидит на земле, чуть покачиваясь. Что с ней все-таки такое? Почему она не перекидывается обратно? Я же все равно ее узнал! Я наклоняюсь ниже. Она тянется понюхать меня — усы щекочут мой подбородок. Не знаю, что унюхивает МакГоннагал, но от ее морды просто-таки за версту несет спиртным и валерьянкой. Что-то из этого набора явно было лишним.

Пьяная кошка — удивительно трогательное зрелище, даже если знать, что это нелюбимая мной гриффиндорская деканша. В таком виде в ней наконец появляется что-то человеческое. Я глажу ее по спинке. Похоже, она слишком наклюкалась, чтобы перевоплотиться обратно, и я подхватываю кошку на руки.

— Зачем же вы мешали алкоголь с валерьянкой?! — задаю я вопрос в пространство, начиная идти к замку, — вы же должны были понимать, что с вашей анимагической формой это удваивает эффект...

Кошка икает.

Через десять минут я оказываюсь возле директорских покоев. Еще пять минут уходит на препирательство с горгульей у входа.

— Мерлиновы штаны, — шиплю я на нее, стараясь не орать слишком громко, чтобы не привлечь журналистов, — у меня на руках директор! Немедленно открывай!

— Пароль! — твердит каменная дура.

В конце концов приходится чуть-чуть дернуть МакГоннагал за ухо — кошка издает недовольный мявк, и дверь отъезжает, признав хозяйку. Я оставляю ее спать на кровати и ухожу, предварительно налив в блюдечко немного воды. Не знаю, в какой форме она проснется, но мне не хотелось бы, чтобы бедное животное страдало от сушняка.

В коридорах Хогвартса к этому времени становится довольно шумно. Судя по всему, банкет давно перешел в неформальную стадию. Пора искать Поттера и "налаживать связи". Неотвратимость этого наполняет мою душу каким-то мрачным смирением. Переодеться я уже не успеваю. Неподалеку от Большого зала на меня натыкается раскрасневшаяся мадам Хуч под руку с хихикающим Флитвиком.

— Драко, — говорит она, кокетливо пихая меня кулаком в бок, — что ты такой угрюмый? Ты не видел Минерву? Она уже час, как пропала.

— Может, зря мы послушались Альбуса? У него и при жизни было опасное чувство юмора, — говорит Флитвик, — а может, не стоило подливать весь пузырек?

— А что случилось? — интересуюсь я.

Мадам Хуч оглушительно смеется. Декан Райвенкло приосанивается и пытается принять профессорский вид.

— Ничего интересного для вас, мистер Малфой. Раз вы не видели профессора МакГоннагал, то... мы вас не задерживаем, — на последнем слове он сбивается и снова начинает по-бабьи хихикать.

Я пожимаю плечами и удаляюсь. Флитвик, веселясь, что-то шепчет нашей учительнице полетов. Уже завернув за угол, слышу громкий голос мадам Хуч:

— Да бросьте, Филиус! Валерьянка в шампанском еще никому не вредила! Ей полезно чуть-чуть расслабиться! Альбус плохого не посоветует!