Тонкая грань (гет)

-...Два! Один! С Новым годом!

Звуки обратного отсчета, сопровождаемые шумным празднеством, буквально сотрясли половицы комнаты, в которой Драко и Гермиона очутились мгновением позже. Осмотревшись вокруг, девушка ощутила явное «дежа вю». Хотя ей и не приходилось останавливаться в этой конкретной комнате, Гермиона была практически уверена в том, куда они аппарировали.

— Это ведь...

— «Дырявый котёл», — кратко сказал Драко. Отойдя от девушки, он махнул рукой в сторону кресла. — Садись.

— Я так и думала, — произнесла Гермиона, утопая в мягкой набивке кресла под неутихающие звуки гуляний по соседству. — Правда, эта комната выглядит на удивление... хм... мило.

— Ха, — Драко стоял посреди комнаты, подливая янтарную жидкость в прозрачный граненый стакан. Наполнив до краев, он махом опрокинул его в себя, затем наполнил снова и развернулся к Гермионе, тыльной стороной ладони одной руки небрежно вытирая рот, а другой протягивая ей напиток. — Во-первых, Грейнджер, это сьют*. Не в моих правилах разлагаться в рядовых номерах. Во-вторых, он, черт возьми, должен быть «милым»: Министерство придерживает его для важных политических шишек триста шестьдесят пять дней в году. Я должен платить этому грёбаному перекошенному трактирщику каждый раз, когда захочу остановиться здесь. Чистой воды грабеж, если учесть, что звукоизоляция здесь паршивая. Такое чувство, будто проклятая вечеринка прямо в этой комнате... И Бога ради, Грейнджер, — добавил он секунду спустя, — выпей уже коньяк. Честное слово, яда в нем ни капли.

Гермиона перевела взгляд вниз на стакан, затем на собственные руки; вверх на Малфоя и снова на стакан.

— Не думаю, что стоит доверять твоей внезапной любезности, — сказала она осторожно.

Он насмешливо буркнул что-то. Когда девушка вновь посмотрела на Малфоя, то на его лице уже красовалась глумливая усмешка, приправленная металлическим блеском глаз.

— И кто же тебя надоумил, что с любезностью надо что-то делать? — спросил он обманчиво мягким тоном.

В замешательстве, Гермиона мельком оглядела комнату в поисках какой-нибудь стойки, куда можно поставить стакан, но под рукой ничего не оказалось. Тем временем Драко уже сидел на корточках прямо перед ней, его руки сжимали подлокотники кресла, а глаза, помутненные, почти дикие, находились на одном уровне с ее.

— Грейнджер, — начал он, находясь так близко, что девушка могла почувствовать его дыхание на своем лице и различить темные тени от ресниц на щеках, — позволь объяснить тебе, что вот-вот произойдет. Ты собираешься избавить меня от того безбожного похмелья, которое я сейчас вынужден терпеть, так как самостоятельно я сделаю только хуже. Потом я, способный трезво мыслить, вылечиваю твою ногу. Но прямо сейчас ты собираешься сделать хороший глубокий глоток. Потому что выглядишь ты кошмарно, твои руки трясутся, и я начинаю подозревать, что вечер у тебя выдался таким же отвратительным, как и у меня. Выпей, Грейнджер, тебе это нужно.

Почему она сделала это? То, как он говорил... Его слова будто захлестывали, заставляя чувствовать себя под гипнозом. Впоследствии девушке будет проще списать всё именно на это ощущение. Но ведь это лишь полуправда, а Гермиона была не из тех людей, кто способен игнорировать подлинную истину. Даже такую неприятную.

И эта самая истина заключалась в том, что выпила она по доброй воле. Да, ее выстроенная, было, оборона была разбита в пух и прах, но это какое-то уж слишком жалкое оправдание. И, наконец, Драко был прав: эта ночь была сущим дерьмом, а потому ей действительно нужно было выпить.

Гермиона поднесла стакан к губам, крепко зажмурилась и одним махом опрокинула его в себя, точно так же, как и Драко пару минут назад.

У девушки не было особого опыта по части алкоголя. По правде сказать, спустя почти пять лет после окончания Хогвартса, она практически не брала в рот ничего спиртного, за исключением традиционного бокала шампанского по праздникам в компании родителей, сливочного пива, которое и алкогольным-то не назовешь, и как-то однажды более крепкого огневиски по наведению Рона, о чем Гермиона тогда мгновенно пожалела.

Поэтому теперь она напряглась, ожидая, что слезы брызнут из глаз, а горло словно обожжет пламенем, как это было с огневиски... Но ничего не произошло. Коньяк был на удивление приятным: плавным, как жидкий атлас.

Расслабив веки, девушка медленно открыла глаза. Драко не сдвинулся ни на дюйм, продолжая рассматривать Гермиону с мрачной усмешкой на лице.

— Это было... Неплохо, — наконец выдавила она из себя.

— Это, — начал Драко, вынимая из ее рук опустошенный стакан, — стоит три сотни галеонов. И, как я посмотрю, у нас есть секунд тридцать до того, как ты безнадежно опьянеешь. Поэтому буду признателен, если ты поможешь мне с моим нынешним...хм... состоянием прямо сейчас, — он достал свою палочку и вложил в ее руку. — Ты знаешь, что делать?

О, Гермиона прекрасно знала, что делать. Эти «манипуляции» девушка проделывала с Роном не единожды за все годы. Она подняла руку, вдохнула и... остановилась. Моргнула. Наклонила голову. Вновь моргнула. Медленнее. И тут произнесла:

— Забавно выглядишь, Малфой.

На мгновение, прежде чем он успел взять себя в руки, у него буквально отвисла челюсть.

— Ты. Что. Серьезно. Черт. Возьми?! Грейнджер! Ты совсем спятила?! Ради Бога!

— И говоришь забавно, — сказала она более властно. — Трудно поверить.

«Охренеть, как трудно, твою мать», — бешено пронеслось в мыслях Драко. Он приблизился к ней, силой прижал ее пальцы, заставив плотно обхватить палочку, затем поднял обе их руки до тех пор, пока кончик палочки не достиг его виска.

— Сделай же ты это, пока не стала вконец бесполезной. Сделай это СЕЙЧАС ЖЕ!

Девушка сглотнула, тряхнула головой и попыталась максимально сосредоточиться. Что ж, нельзя сказать, что ей это полностью удалось, нормой такое состояние назвать было никак нельзя. Но для его «отрезвления» — вполне достаточно. Всего-то. Парочка замысловатых слов, зазубренных Гермионой наизусть, — спасибо Рону Уизли — и ее миссия выполнена.

Через несколько секунд Малфой на ее глазах буквально камнем рухнул в кресло. Его облегчение было столь сильным и столь очевидным. Впившись ладонью в мягкий подлокотник, он уткнулся в него лбом, закрыв глаза, а затем вздохнул с такой горячностью, будто воздух покидал его легкие.

Теплое, трепетное покалывание распространялось по всему ее телу. Гермиона поймала себя на мысли, что была совершенно зачарована тем, как он пропускает серебро своих пепельных волос сквозь пальцы. Они казались мягче, чем шелк, почти невесомыми.

Девушка почувствовала нелепое искушение дотронуться до них, запустить пальцы в его шевелюру. Возможно, эти волосы и в самом деле столь шелковисты, какими кажутся... быть может?

Она уже практически решилась, когда он, по-видимому, начал приходить в себя. Напрягшись всем телом, он вскочил на ноги, развернулся на каблуках и выхватил палочку из ее рук со свойственной ему небрежностью. Как только их пальцы соприкоснулись, Гермиона словно почувствовала удар током, удивленно вздохнув.

Если же Малфой и чувствовал что-то похожее, то мастерски это скрыл. Казалось, что все его внимание сейчас была приковано к ее поврежденной щиколотке. Первое, что он сделал,— это избавился от чулка девушки, порвав его. Затем, придерживая ее ступню одной рукой, другой он с помощью палочки проделал несколько неторопливых движений, чтобы сперва определить степень ее увечья. Это была комбинация различных заклинаний, говорящая том, что Драко какое-то время посвятил основам колдомедицины. Затем он непосредственно перешел к лечению.

На мгновение Гермиону поразила резкая жгучая вспышка боли, перехватившая дыхание. После он отпустил ее ступню, позволив ей коснуться пола, и при этом девушка не испытала никаких неприятных ощущений и дискомфорта от его прикосновений. Она была в порядке и в самом деле здорова.

— Что ж, как новая, — сказал он, вновь посмотрев на нее. Теперь челка спадала прямо ему на глаза, взгляд которых сбивал с толку: одновременно горящий, искрящийся и пугающий. Гермиона встряхнула головой в попытке прогнать это чувство — бесполезно. Алкогольный дурман еще никогда не был сильнее. Не то что бы ей было неприятно, наоборот. А даже если и так, то данное ощущение было на самых задворках ее сознания. Но все это действительно мешало... думать.

Словно по-кошачьи, Драко поднялся на ноги и уже был прямо перед ней, еще до того, как она сообразила, что он вообще пошевелился. Отступив на шаг, он стоял, скрестив руки на груди, критически ее оглядывая.

— А теперь, Грейнджер, — произнес он, — мне кажется, тебе действительно пора.

В ее теперешнем расплавленном состоянии его голос показался Гермионе слишком внезапным. Девушке понадобилось немного времени на понимание донельзя прозрачного намека на то, что надо бы и честь знать.

Она моргнула.

Затем поднялась, чувствуя себя так, будто движется сквозь теплую, густую жидкость. Когда это воздух стал таким вязким?

Девушка слегка покачнулась, но все же удержалась на ногах. На ее теперь оголенных ногах. На ее крепких, здоровых ногах. В голове пронеслась мысль о благодарности Драко за то, что тот вернул «должок» и все-таки вылечил ее ногу.

Однако прежде чем она успела открыть рот, он резко прервал ее.

— Грейнджер, вон, — Драко вновь был на другом конце комнаты, наполняя очередной стакан коньяка. Обернувшись, он довольно грубо указал ей на дверь.

— Может мое похмелье и снято, но у меня в запасе все еще эта на редкость дерьмовая ночь. И кому нужны товарищи по несчастью? Всё, считай, я тебя не видел.

Ее подбородок чуть дрогнул. И все из-за этого бесстыдного нахальства! Можно подумать, его компания была истинным наслаждением!

— Что ж¸ прекрасно, Малфой, — в той же манере бросила ему девушка, надеясь, что ее голос прозвучит подобающе четко и ясно (хотя алкоголь делал это принципиально невозможным). — И тебе счастливого Нового года.

Она развернулась по направлению к двери, но затем, поддавшись воздействию спиртного, добавила:

— В таком случае, трахай только свою собственную, порядком дерьмовую жизнь, ты, заносчивая пьянь!

Это было совершенно, в высшей степени нехарактерно для нее — говорить подобное. То, что она бы никогда не решилась произнести, будучи в ладах с самой собой.

То, что целиком изменило курс и результат всей их случайной встречи.

* * *

Она услышала, как его стакан вдребезги разбился об пол, но никак не распознала его движений. Через долю секунды Драко оказался прямо позади девушки, схватив ее руки и с силой рванув обратно на себя.

Его голос совсем близко, у ее уха... полушепот-полурычание.

— Спасибо за предложение, Грейнджер, — выдохнул он, — но, кажется, у меня есть идея получше. Держать язык за зубами — не самая сильная твоя сторона, не так ли?

— Малфой, — задыхаясь, выдавила Гермиона из себя, будто оглушенная, — что... что ты...

Не дав ей договорить, Драко оторвал девушку от земли, одной рукой обхватив ее за талию, а другой чуть выше крепко сжав ребра; развернувшись вместе с ней, он в несколько шагов достиг кресла, в которое, не слишком церемонясь, ее опустил.

Теперь она наконец осознала, где заново очутилась: ее колени на сидении, локти — на высоких мягких подлокотниках, а щека ощутимо вдавлена в роскошную бархатную обивку. Драко был наполовину над, наполовину позади нее, каждым изгибом своего тела вжимая девушку в кресло все сильнее. Его колено было прямо между ее собственными, предотвращая все отчаянные попытки Гермионы сомкнуть их.

— Малфой!

Она задыхалась от бесплодных попыток освободиться и нахлынувшего шока. Стремительность его действий сбила Гермиону с толку, не говоря уже о выпитом коньяке, замедлявшем все мыслительные процессы. При обычных обстоятельствах она бы уже давно поняла, что происходит, но в силу ее настоящего состояния, эта мысль все еще не достигла сознания.

— Отпусти меня!

— Ни единого шанса, Грейнджер, — прошептал он прямо ей в ухо; движение его губ словно посылало электрические импульсы по всему ее телу. — Как я уже говорил, я задумал кое-что получше на этот вечер, спасибо, что промыла мне мозги, кстати сказать. Я только что чуть не упустил прекрасную возможность прямо у себя из-под носа. Ты же моя гостья, Грейнджер. На всю ночь. И сейчас, — освободив талию девушки, он запустил пальцы в ее волосы, дернув их на себя, заставляя ее с криком выгнуться дугой, — я твердо намерен тебя трахнуть...

Другой рукой он ухватился за край ее платья у изгиба колен, приподнимая мерцающую алым ткань по линии бедра ровно до тех пор, пока не собрал материал в сборки вокруг талии.

-... безо всякого умысла.

Его ладонь все еще утопала в ее густой шевелюре, а губы переместились к нежному участку у основания шеи, оставляя след кровоподтека своим жестким клеймящим поцелуем. Девушка вновь вскрикнула, когда другая его рука скользнула под шифон платья, прижимая ее бедра вплотную к нему, касаясь теплой обнаженной кожи. Его движения проделывали стремительный и безошибочный путь к самому уязвимому участку ее тела, защищенному какой-то жалкой полоской шелковых трусиков.

— Малфой, нет! Нет! — ее тяжелое дыхание смешивалось с криком. — Остановись, ты не сделаешь этого!

Драко усмехнулся, и она почувствовала пульсацию по всему его телу, которое все еще плотно вжимало ее в кресло.

— И что же на этой планете заставило тебя так подумать, Грейнджер? — сказал он почти игриво, чуть покусывая кожу у основания ее шеи. — Даже спустя столько лет с нашей последней встречи ты наверняка помнишь, что вообще-то я имею привычку делать то, что, черт возьми, я захочу...

Он провел губами вверх по ее шее, а вслед за этим прикусил мочку уха, касаясь языком чувствительной кожи до тех пор, пока дрожь не пробежала по всему ее телу, от макушки до кончиков пальцев.

-... и к нашему обоюдному удивлению, в данный момент, Грейнджер, то, чего я хочу, это ты. Ты довольно привлекательна и знаешь это, особенно в вечернем платье. Хотя, — добавил Драко как будто запоздало, — ты, вероятно, пробудешь в нем еще совсем недолго.

— Я закричу, — предприняла она отчаянную попытку.

Он вновь засмеялся, на этот раз с издевкой.

— Что ж, дерзай. Переплюнешь весь этот праздничный шум снизу? Единственный человек, который имеет призрачную возможность тебя услышать, это дряхлый болван Том... и единственное, что он сделает на сей счет, так это выбьет из меня очередную сумму завтрашним утром. Так что чувствуй себя как дома, ты же, в конце концов, моя гостья. И кричи так, как только захочешь.

— Но... но... — она практически рыдала, — я же помогла тебе!

— Тссс, — внезапно он отпустил волосы девушки, заставив ее голову очередной раз тяжело упасть на спинку кресла. Затем почти невесомо, но умышленно, он провел рукой по ее груди, заставляя соски ощутить его легкие прикосновения, — хотела она того, или нет. Гермиона вновь откинула голову назад, теперь уже по собственной воле. — Я знаю, это идет вразрез со всеми своими инстинктами, но один единственный раз, тссс...

— Нет... Нет... Малфой... Аааах!

В эту секунду его пальцы дотронулись до нее через тонкую ткань трусиков. Поначалу легкие прикосновения становились всё интенсивнее с каждым движением. Через пару мгновений его пальцы буквально врезались в нее, когда он решил сдвинуть податливую материю и дотронуться до нее кожа-к-коже.

— Нет, нет, нет! — девушка застонала в подушку кресла. — Я не могу! Я... Я... нельзя... Рон!

Драко насмешливо фыркнул.

— Я что-то не заметил кольца на твоем пальце, Грейнджер. Не говоря уже о том, что не прошло и пятнадцати минут, как ты вполне решительно предпочла меня. Нет, это Уизли пусть оттрахает свою жизнь сегодня ночью, не я. У меня есть занятие получше!

— Пожалуйста! — слова практически душили Гермиону, но ее тело, распаленное приятным теплом коньяка, работало против ее разума, отвечая на каждое прикосновение, а бедра уже двигались в одном ритме с его движениями. — Малфой, это... это...

— Это то, что мне весьма необходимо, — сказал он хрипло. — И буду с тобой предельно честен, Грейнджер: это, черт возьми, единственное, что меня сейчас волнует.

С этими словами Драко отодвинул последний клочок ее защиты в сторону, погрузив палец глубоко в ее лоно.

— Ох! — на этот раз все тело девушки выгнулось дугой навстречу его захватническим действиям, отчаянно пытаясь противостоять. Алкоголь замедлил все ее рефлексы, отнял все силы.— Мал... Малфой... Ооох!

— Что такое, Грейнджер, — Драко коротко взглянул на нее, остановившись на мгновение, чтобы провести языком по линии ее скул. — Ты такая влажная... там.

— Нет! — Гермиона настаивала на своем, даже когда, сопротивляясь ему, углубляла проникновение. — Я не... Нет!

И снова этот снисходительный, забавляющийся тон.

— В чем бы ты там себя не убеждала, дорогая, — сказал он, продолжая ласкать ее пальцем, в то время как она буквально зарылась лицом в обивку кресла, пытаясь скрыть унизительную краску, заливающую ее щеки, — одно твое слово — и я остановлюсь.

Гермиона собиралась, действительно собиралась сказать ему, но тут Драко ввел еще один палец, и единственным, что она смогла из себя выдавить, был совершенно бессвязный, похожий на рыдание стон.

— Неплохо, да, Грейнджер? — он усмехнулся. — Можешь не отвечать: твое тело говорит все, что мне нужно знать.

— Боже, — складки обивки заглушали голос девушки, однако ее терзания были различимы, — это настолько неправильно!

— Что-что? — он дернул вниз вырез ее платья, открывая доступ к груди, по очереди лаская каждую, массируя твердые шарики сосков, наслаждаясь тем, как она содрогнулась, каждым вздохом, каждым стоном. — Ты что-то сказала? Хочешь, чтобы я остановился?

— Нееет... — Гермиона отчаянно вертела головой из стороны в сторону, но все еще двигалась в заданном им ритме. Неожиданно для девушки, он вынул пальцы, и она почти захныкала от внезапного опустошения; когда же Драко приподнял ее бедра, намереваясь развести их шире, она охотно раскрылась ему навстречу, так сильно, как только могла.

— «Нет», то есть мне прекратить? — «уточнил» он, чуть погодя; его голос был почти таким же неровным, как и ее, но все с теми же насмешливыми интонациями. — Или не прекращать? Что же ты имела в виду? Тебе бы лучше поторопиться с ответом.

— Я НЕ ЗНАЮ! — Гермиона практически завопила. — Малфой... Я не...О, Господи... Прошу тебя!

— Что ж, я дал тебе шанс, — резко оборвал он. — Потом не говори, что этого не было.

И тут она отчетливо услышала, что Малфой освободился от своих брюк. Паника вернулась, охватив девушку пылающим жаром. Гермиона вновь предприняла попытку освободиться, извернуться, но все было тщетно.

— Малфой! Стой! Остановись, я не... Ох! Оох! Неет!

Он попытался взять себя в руки, чтобы буквально одним рывком не войти в нее, но не смог сдержаться и на полпути. Она была так напряжена, особенно когда ее тело отвечало на его дерзкие нападения, натянута туже тетивы. Всю ее сотрясала дрожь: кулаки упирались в спинку кресла, дыхание прерывалось быстрыми вздохами, беспомощными тихими криками.

— О... черт возьми... Грейнджер, тебе явно нравится, — сказал Драко таким же отрывистым голосом, будто подернутым алкоголем.

— Ма... Малфой... — все ее чувства были обострены до предела, настолько, что она с трудом могла подбирать слова, — эт...это слишком!

— Тссс, — прошептал он снова. Всего лишь короткое «тссс». Затем он положил обе ладони на ее бедра, направляя ее на себя, и немного отстранился, чтобы опять погрузиться глубоко в нее.

До предела.

Гермиона закусила ткань обивки, сдерживая крик. А потом... Потом ничего не оставалось, кроме как просто держаться.

Ничто из ее, несомненно, скудного сексуального опыта не могло хотя бы малость подготовить девушку к интенсивности этих... ощущений. Разумеется, прежде Гермиона была только с Роном, чуть меньше, чем шесть месяцев, с тех пор, как подарила этому лживому, гулящему мешку с дерьмом свою девственность. Сейчас же она была натянута как струна, чувствуя эту наполненность... Там, где и представить не могла. Было больно. Но, Боже помоги, удовольствия было не меньше. Особенно когда Драко прошептал у ее уха:

— Давай же, Грейнджер, я знаю: ты совсем близко. Ты кончишь для меня и произнесешь это вслух. Для меня.

Отпустив бёдра девушки, — нужды придерживать ее больше не было: она сама охотно двигалась навстречу — его руки вновь начали дразнить самые чувствительные участки ее тела, искусно подводя к кульминации, настигавшей Гермиону точно приливной волной. И вот уже через пару мгновений она достигла пика. Сильнее, чем за всю свою жизнь. Слезы катились по щекам, рыдания от яркости этих ощущений путали слова.

Она кончила. Для него. И действительно произнесла это вслух.

Несколько секунд спустя он, собственнически прикусив бархатистую кожу ее плеча, снова заставил девушку закричать, взрываясь внутри нее, наполняя собой.

* * *

Совершенно истощенная, как физически, так и эмоционально, Гермиона провалилась в какое-то подобие обморока, обессиленно рухнув на подушку кресла; ее тело долго сотрясала мелкая дрожь, состояние было почти бессознательным, в лучшем случае.

Когда Драко с неожиданной осторожностью развернул ее к себе, она, словно тряпичная кукла, даже не пошевелилась. Прижимая ее к своей груди одой рукой, другой он ловко расстегнул молнию на платье, а затем снял его прямо через голову девушки, как будто она была ребенком. Давая ей опуститься обратно на подушки, Малфой принялся избавлять Гермиону от прочих предметов вечернего туалета, вплоть до чулок, что он разорвал ранее, когда лечил ее ногу. Сделав это, он подхватил девушку на руки, задержавшись на мгновение, чтобы пройтись языком по линии ее подбородка до мочки уха и прошептать так тихо, что потом она будет удивляться, на самом ли деле он произнес: « Ты прекрасна, Грейнджер».

Затем, оставив ее одежду кучей валяться на помятом кресле, Драко легко пронес ее через весь сьют прямо до спальни, захлопывая дверь позади себя. К тому моменту, как он уложил Гермиону на кровать, его губы вновь поймали соски девушки, слегка прикусив, а два пальца снова углубились в ее лоно. Без тени сомнения она ахнула, выгибаясь в стонах, несмотря на то, что только что пережила, и он, чуть погодя, решил не останавливаться...

______________________

* Сьют — гостиничный номер улучшенной планировки, чаще всего один из самых роскошных в отеле, включающий в себя как минимум две комнаты. Ну истинный Малфой на меньшее бы и не позарился )