Тонкая грань (гет)

Господи, он хоть когда-нибудь прекратит ни во что не ставить ее чувства? Хоть когда-нибудь? Она сомневалась, что все еще способна примириться с подобным отношением к себе.

Когда Гермиона, поднатужившись, толкнула плечом дверь, то тут же столкнулась с бушующей на улице стихией, хлестко ударившей ее по лицу ночной стужей. Смахнув одной рукой подступающие слезы, другой девушка тут же поплотнее закуталась в шаль, надеясь, что хотя бы она сделает для нее сейчас что-то существенное. Но та была до того тонкой, что скорее играла роль дамского аксессуара, чем спасала от колючих холодов.

Тяжелая дверь глухо захлопнулась позади нее.

Некоторое время она просто стояла на крыльце, пытаясь унять сбившееся дыхание и весь этот водоворот эмоций. Стояла и, пусть никогда и не призналась бы в этом самой себе, ждала. Кого-нибудь, кто последовал бы за ней.

Никого не было.

Разумеется, нет. Гермиона вновь поспешно моргнула несколько раз, предотвращая очередную волну слез. В эту секунду они были... не в меру, чересчур назойливыми.

Горько усмехнувшись, она наконец-таки убрала пряди, спадавшие прямо на лицо. Всего лишь пару часов назад прическа Гермионы представляла собой аккуратный шиньон, так старательно уложенный девушкой, однако и он, видимо, был не в силах обуздать неукротимость ее волос.

Может быть, именно поэтому Рон этим вечером столь явно предпочел находиться в компании другой, не больше ни меньше, как дочери Министра магии Италии, воспользовавшегося привилегией присутствовать на торжестве британского Министерства по случаю Нового года.

Ее волосы водопадом холодного иссиня-черного шелка ниспадали до самой талии.

Судорожный всхлип вырвался из груди, застав Гермиону врасплох и вынудив практически бегом сорваться к выходу.

Ну уж нет. Прилагая внушительные усилия, она свела прерывистое дыхание к мерным вздохам, оставлявшим белые облака пара в морозном воздухе. На улице было ясно и холодно. Стрелки часов показывали глубоко позднее время, почти полночь. Должно быть, она пропустит обратный отсчет.

На мгновение Гермиона подумала над тем, что могла бы вернуться обратно внутрь, с гордо поднятой головой, будто ничего и не произошло вовсе. Но эту мысль отбросила сиюминутно. Слишком болезненно. Она не могла и не собиралась терпеть подобное хоть сколько-нибудь еще. Эта была очередная низость, а потому следовало просто уйти, чтобы зализывать свои раны в одиночестве.

Как он может из раза в раз так поступать с ней? Как?

Сначала Лаванда, еще тогда, в школе... Потом Ханна Эббот через год после выпуска. Девушка, проходившая стажировку в Министерстве в прошлом году... И теперь он продолжал в том же духе, заводя случайные знакомства на мероприятиях такого уровня!

Все. Хватит. ХВАТИТ.

Дрожащей, почти потерявшей от холода чувствительность рукой она сняла с пальца миниатюрное кольцо с бриллиантом. На удивление легко. Торопливо осмотревшись, девушка мягко положила украшение на каменный выступ вблизи нее. Возможно, Рон смог бы заметить его, оказавшись здесь позже, несомненно, с возбужденным румянцем, взъерошенной шевелюрой и уж точно рука об руку с очередной пассией. А может и нет. Так или иначе, она обнаружила, что это ее больше совершенно не заботило.

Рон мог катиться прямиком ко всем чертям и оставаться в их дружной компании столь долго, сколько им будет угодно. За все, что он сделал.

На секунду Гермиона подумала о Гарри. Может быть, он заметит, что она ушла прежде Рона, и поймет, что к чему, в отличие от последнего? Младшего Уизли, скорее всего, всю оставшуюся ночь будет волновать исключительно зад этой итальянки. Хотя, Гарри... Позже он будет винить себя в произошедшем, несмотря на то, что Гермиона никогда не перекладывала на него ответственность за поведение своего мужа. Но сейчас он, очевидно, ни о чем не догадывался. Только на днях Гарри с Джинни вернулись из свадебного путешествия, чтобы отпраздновать Рождество в Норе. Этим вечером они ничуть не смущались проявлять свои чувства на людях, не отводя друг от друга взгляда, что естественно для по-настоящему счастливых молодоженов. Сегодня он, пожалуй, не отвлекся бы и на пожар!

Конечно, она не винила лучшего друга. Гермиона завидовала его счастью и еще больше той преданности, которой была преисполнена Джинни. Но чтобы винить его? Никогда. Ведь она понимала: как только Гарри наконец осознает происходящее, то сам будет винить себя за двоих. Ему всегда была присуща эта черта.

Гермиона чувствовала, что не способна изменить устоявшийся характер Гарри. И в то же время не находила в себе смелости вернуться назад, в зал, чтобы отыскать его. А стоять на промозглом ветру было уже совершенно невмоготу.

Со всеми неприятностями ей придется разбираться завтра.

«Что ж, мои поздравления, Гермиона, — в отчаянии думала она про себя, спускаясь вниз по ступеням, — Джинни, Флёр и Молли поговаривали о том, что неплохо было бы сбросить пару килограммов в наступающем году? Что ж, ты сделала их всех. Еще нет и полуночи, а ты уже сбросила добрых девяносто кило «лишнего»...

Когда она добралась до тротуара, глаза по-прежнему были затуманены слезами. Надо сказать, её путь был весьма замысловат: сломав левый каблук и подвернув ногу, она еле-еле удержала себя в равновесии — спасибо перилам лестницы, предотвратившим ее феерическое ползанье прямо по льду.

Она прижалась к ним на мгновение, прислушиваясь к бешеному ритму сердца, резким вздохам и удивляясь, что же такое она умудрилась совершить, чтобы получить в подарок целую кипу несчастий в столь короткий срок? Разве эта ночь могла быть еще хуже? Нет, в самом деле? Больше всего на свете в тот момент Гермиона хотела ожесточенно топать ногами и кричать так, как кричит несмышленый ребенок от очередного «непримиримого» разочарования, гнева и обиды.

Но учитывая, что у одной ноги растянута лодыжка, а другая была все еще обута в туфлю на предательски высоком каблуке, данная мысль была более чем нецелесообразной. И зачем она вообще напялила сегодня эти шпильки?! Уж кого-кого, а себя она не относила к подобному сорту девиц. Ну да, да... Она думала, Рону понравится увидеть ее сегодня более... безрассудной.

Наперекор желанию удариться в детскую истерику, Гермиона под корень сломала злополучный каблук, опустившись на холодный асфальт, а затем проделала то же самое с другой туфлей, осторожно перенося вес тела на отекшую к тому времени ногу.

Что ж, стоять она могла. Не без ощутимых усилий, но тем не менее определенный успех уже чувствовался. Щурясь, девушка вгляделась в глубину улицы, и ее взор тотчас же был вознагражден режущим глаза светом от вывески какой-то круглосуточной аптеки. Вообще-то она планировала аппарировать отсюда прямо домой, полагая, что здесь нет ни единой живой души, но теперь решила, что все же имеет смысл доковылять до дверей и купить какое-нибудь маггловское болеутоляющее.

Ее травма не была столь серьезной, чтобы обращаться к целителям Св. Мунго, а уж о возвращении на эту элитную вечеринку в поисках медперсонала не могло быть и речи. Что касается самолечения, то в ее все еще взбудораженном состоянии нечего было и думать о собственноручном наложении исцеляющих чар.

К тому же Гермиону подстегнул тот факт, что Рон бы наверняка посмеялся над ее решением подлечиться, используя маггловскую медицину. «Что ж, Рон, ты мог бы и окочуриться, на здоровье. А мне как раз нужен Тайленол*».

Медленно отпуская перила, она сделала аккуратный шажок по направлению к аптеке, резко выдохнув сквозь зубы от внезапной боли в ноге. Последующие шаги раз за разом давались ей все проще. Хромая, она покидала прочь новогодний министерский раут, в то время как ее обручальное кольцо покоилось рядом с верхними ступенями, а обе туфли бесполезно валялись у самого подножия лестницы.

ОоОоО

-... жди от меня порчу в подарок к Новому году, тупой маггловский ублю...

— Господи боже, Малфой?!

Мда, чудовищно глупый вопрос. Вне всяких сомнений перед ней был Драко Малфой. Несмотря на то, что в этих черных брюках и простой белой рубашке он бы без труда мог сойти за рядового лондонца, ошибки быть не могло. В конце концов, в своей жизни Гермиона еще ни разу не встречала человека с цветом волос, подобном белизне сахарной пудры; не говоря уже об этих неизменных насмешливых интонациях в его голосе, которые она рассчитывала никогда больше не услышать после окончания Хогвартса... и которые отчетливо различала в эту самую минуту.

Так, хорошо, перед ней действительно Малфой... Но ради всего святого, что он забыл в маггловской аптеке посреди ночи и с какой стати ему угрожать палочкой простому продавцу?

Что ж, она сама виновата: наивно полагала, что хуже эта ночь быть уже не может.

Аптекарь же, в свою очередь, оборонялся крикетной битой, заведомо целясь Малфою прямо в челюсть. Воспользовавшись замешательством, вызванным у Драко этим неожиданным появлением Гермионы, которая, к слову, была удивлена не меньше, проворный продавец уже замахнулся для удара, находясь в опасной для своего противника близости.

— НЕТ! — толком не осознавая, что сподвигло ее на этот шаг, Гермиона метнулась вперед, игнорируя боль в ноге, и вклинилась прямиком между двумя мужчинами.

— Прекратите это немедленно! — сложно сказать, кому конкретно было адресовано это требование; вероятно, обоим. Спустя секунду она развернулась к владельцу магазина, заметив неуверенность в его действиях. — Это не то, чем кажется на первый взгляд.

— Не то, чем кажется?! — яростно повторил мужчина с очевидным скептицизмом. — Да этот парень — сумасшедший! Ввалился сюда, размахивать руками начал, да с таким видом, будто гребаным принцем заделался, и при всем при этом выпрашивал у меня антипохмельное зелье. Да, именно зелье. А сейчас, посмотрите-ка на него, угрожает мне какой-то... палкой!

Стоящий за спиной Гермионы Малфой что-то недовольно пробурчал.

— Да еще, ко всему прочему, нёс какую-то чушь, — не унимался аптекарь. — Предлагал заплатить галлонами! Что за «галлоны», черт возьми, как вообще прикажите это понимать?! Фантазия его воспаленного мозга! А теперь, теперь этот парень назвал меня «магглом», хотя такого слова вообще не существует! Ясное дело, он больной, да еще и опасен к тому же. Я звоню в полицию!

— Подождите, вы не понимаете! — спешно прервала его Гермиона.

«Так-с, все, что происходит в эти минуты — совершенно реально», — лихорадочная мысль не покидала ее. Девушка не могла понять саму себя: как она оказалась вовлечена в эту катавасию, чего ради? Но ситуация была совсем не подходящая для сеанса «самокопания», а потому Гермиона сейчас же продолжила:

— Я знаю этого человека, мы вместе учились в школе. Он... он... — мозг напряженно работал, — у него синдром Туррета**!

Малфой позади нее вновь принялся возмущаться. Владелец аптеки в смятении уставился на девушку, но биту все же опустил, пусть и незначительно.

— Я не лгу, поверьте, — тараторила Гермиона в спешке. — Подобное поведение может напугать, если вы не знаете о болезни, не спорю, но на деле же он совсем неопасен.

— Неопасен, как же! — выкрикнул Драко, уже задыхаясь от негодования.

— Периодически, когда он, скажем так... перенервничает, у него начинается обострение, провоцирующее приступ. Он может размахивать всем, что под руку подвернется, как, например, этой палкой с улицы; или же выкрикивать какую-то околесицу, даже придумывать новые словесные комбинации, как вы там сказали... маггли?

— Маггл, — поправил ее мужчина. Он все еще смотрел на странных посетителей с подозрением, но тем не менее отвел биту в сторону, на безопасное расстояние. Краем глаза Гермиона заметила, что Малфой также опустил свою палочку и теперь просто стоял, уставившись на нее с выражением крайнего недоверия на лице. Судя по всему, кризис миновал.

— Я отведу его домой, нет нужды применять силу или звонить куда-то. Все в порядке, правда, — сказав это, девушка развернулась и подхватила Драко за локоть, направившись к выходу. Тот напрягся, но противиться не стал. Казалось, он все еще был шокирован ее вмешательством в это дело.

— Идем, Драко, — сказала она твердо, — ты уже достаточно натворил для одной только ночи. Идем же.

Удивительно, но он действительно пошел вместе с ней. И вправду был не в себе... пьян, очевидно. Об этом свидетельствовали его расфокусированный взгляд и шаткая походка, вынудившие Гермиону придерживать юношу до самых дверей.

— Пошли вон отсюда, вы оба! — с возмущением крикнул аптекарь им вслед. — Я не стану никуда звонить, но чтобы духу вашего не было ни здесь, ни где-либо поблизости!

В этот момент Драко вывернулся из ее цепкой хватки и направился обратно к продавцу, в его помутненных хмелем глазах отчетливо читалось озорство, не предвещавшее ничего хорошего.

— Дайте червонец земляничному парикмахеру! — заорал он, видимо, решив с максимальным рвением продемонстрировать, что значит «выкрикивать какую-то околесицу», как выразилась Гермиона. — Хрустящий китайский цыпленок, ты — потрясающий идиот! Рапиди—бабада—БУ!

— Пошли уже, Малфой! — яростно прошипела девушка, вновь хватая его за руку и силой волоча к выходу, пока тот продолжал отчаянно голосить «кошачьи яйца», ровно до того момента, как дверь звучно не захлопнулась прямо за ними, обрушивая на эту весьма специфическую пару холод и пустоту полночной улицы.

ОоОоО

Пару мгновений они просто стояли, молча уставившись друг на друга. Затем Драко резко выдернул свою руку: Гермиона даже не заметила, что продолжала крепко держать его за локоть.

— Отвали от меня, Грейнджер! — со злостью бросил он. Ледяным, ничего не выражающим взглядом он прошелся по ней, быстро осмотрев с головы до пят. — Нисколько не изменилась. Все та же «невыносимая всезнайка», как тебя тогда окрестил Снейп, верно? Нестареющая, вечно вмешивающаяся в дела других? — Малфой насмешливо фыркнул. — Да, надо сказать, я даже слегка удивлен, что ты одна в канун Нового года... Даже парочка книжных стеллажей не приглашены на вечеринку, неужели? Печально. Синдром Туррета... Шла бы ты, черт возьми, вместе со своим Турретом, благодетельная дря...

Удар.

В ту секунду невозможно было определить, кто из них шокирован больше: Драко, от неожиданности безмолвно таращившийся на девушку, оставившую на его щеке уже алеющий след, или же сама Гермиона, которая не до конца осознавала, что сделала, пока не почувствовала болезненное покалывание в ладони.

Но она не оступилась. Напротив, лицо вмиг залила краска гнева. Слишком многое навалилось на ее плечи этой ночью, да просто через край, чтобы еще оставить без ответа глупые школьные оскорбления в свой адрес. Во всяком случае, так она сказала самой себе. Вероятнее всего, дело было в том, что его колкости достигли желаемой цели. Ни Рон, ни Гарри не заметили, что она покинула прием. И честно говоря, это задевало. Более чем. Не говоря уже о причине ее ухода.

Гермионе нужен был кто-то, на кого она могла выплеснуть всю горечь обиды, а Малфой, по ее мнению, идеально подходил.

— Во имя Мерлина, кем ты себя возомнил, Драко Малфой?! — взбешенно начала она. — Я видеть тебя не видела все эти пять лет и, надо сказать, не тосковала по твоей физиономии и каких-то пяти секунд! Ты понятия не имеешь о моей жизни, не считая того, что пару минут назад я лишила тебя заветного шанса поближе познакомиться с крикетной битой, о чем сейчас немало жалею! Похоже, что хороший удар вернул бы тебя с небес на землю, высокомерный ублюдок!

Скулы Драко на секунду напряглись, выдавая крайнюю степень раздражения, но ему удалось быстро взять себя в руки:

— Ты вопишь на всю улицу, Грейнджер, — бросил он ей в ответ. — Неужели серьезно думаешь, что этот тупой жирный маггл мог хотя бы...

— И прекрати, наконец, унижать магглов! Если ты их все еще так сильно ненавидишь, зачем, в таком случае, ошивался в маггловском магазине?!

Похоже, этот вопрос застал Драко врасплох.

— Затем, что это место было первым, что я увидел, когда у меня, «как у последнего ублюдка», ужасно раскалывалась голова, — сказал он, одновременно левой рукой убирая палочку куда-то подальше, а правую поднося к виску, начиная массировать его кончиками пальцев. — Твоя помощь, кстати, больше не требуется.

Любопытство, будучи одним из самых характерных качеств Гермионы, взяло над ней верх, а потому, вопреки разумным протестам, она поймала себя на том, что уже задает очередной вопрос:

— Первым, что ты увидел? Да что ты вообще делал в этой части города?

Он глубоко вздохнул, и ей на секунду показалось, что он вот-вот ответит... Но Драко в очередной раз взял себя в руки. Он прищурил глаза, напряг скулы и всем своим видом ясно дал понять, что надежда получить от него вразумительный ответ безвозвратно потеряна.

— Слушай, Грейнджер, ты в своем уме вообще? — сказал Драко устало, с раздражением в голосе. — Я не просил тебя о помощи и уж тем более не хотел стоять здесь на морозе и разговаривать с тобой о чем бы то ни было. Так что проваливай, ясно?

После этих слов он решительно прошел мимо Гермионы, ощутимо задев ее плечо в своей извечной манере.

По инерции девушка отступила на шаг, резко опустившись на травмированную ногу, что вызвало новую вспышку острой боли.

Взвизгнув от неожиданности и нахлынувших ощущений, Гермиона в следующую секунду оказалась сидящей на обледеневшей поверхности тротуара, окруженная волнами шифона ее вечернего платья цвета насыщенного бургундского вина.

И, черт побери, слезы вновь подступали к глазам.

Если и было что-то примечательное в их с Малфоем внезапном столкновении, так это то, что оно отвлекло ее от других... обстоятельств сегодняшнего вечера. Наверное, ей даже следовало быть за это благодарной, в какой-то степени. Теперь закончилось и это, оставив ее в самом жалком, худшем состоянии, чем когда-либо: сидящей на голой земле какой-то бесформенной массой.

Но, по крайней мере, ниже падать было некуда. Ситуация просто не могла стать еще хуже, верно?

Еще как могла.

В тот самый момент, когда Драко развернулся назад к ней с выражением крайнего изумления на лице, внимание Гермионы привлекли голоса, доносившиеся с противоположного конца улицы. Она не могла разобрать слова, но эти голоса узнала сразу же. Всматриваясь вперед, в направлении здания, где проходил торжественный вечер, девушка, несмотря на расстояние, различила силуэты Гарри и Рона. Они стояли близко друг к другу, буквально нос к носу, а их разговор, очевидно, был далеко не приятельской беседой. Джинни, находившуюся в дверном проёме, освещал внутренний свет помещения, а темноволосая итальянка, скрестив руки, решительно перекрывала дорогу у подножия ступеней. Гермиона пришла к выводу, что Рон и эта девушка, должно быть, собирались покинуть раут вместе, а Гарри (и Джинни, соответственно), заметив это, направился вслед за ними.

Поттер сжимал что-то в руке, девушка не могла понять, что конкретно, однако у нее имелись отличные догадки на сей счет. Для пущего эффекта он активно жестикулировал прямо перед носом у своего рыжеволосого приятеля.

— Боже правый, — выдохнула Гермиона, устало, в отчаянии опуская голову на колени, а руками обхватывая ноющую щиколотку, — Господи, останови все это. Останови наконец эту ночь!

— Грейнджер?

— Уйди, Малфой. Оставь меня одну.

— Какого черты ты здесь трагедию разыгрываешь? — его тон был наполовину рассерженным, наполовину обвиняющим. — Я тебя едва коснулся.

— Я еще до этого подвернула ногу. Вот почему зашла в ту аптеку! — Гермиона изо всех сил сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. Она приподняла голову и посмотрела мимо Малфоя, туда, где Джинни теперь уже изо всех сил пыталась удержать Гарри, а затем попыталась быстро оглядеть окрестности в надежде незаметно скрыться. Аппарацию как вариант волшебница больше не рассматривала, поскольку находилась в таком взбудораженном состоянии, что ни о какой концентрации не могло быть и речи: вероятность расщепления была почти стопроцентной.

Однако там была аллея, прямо за фасадом аптеки, в которую она могла бы проскользнуть, пока кто-нибудь не заметил ее присутствия. Могла, если бы не Малфой, стоявший у нее над душой с сердитым взглядом и чудовищно яркой шевелюрой, гарантированно способной привлечь внимание посторонних. Гермиона неустанно повторяла про себя: «Уйди, Малфой, просто... Пожалуйста, уйди отсюда».

Эти потаенные мольбы продолжались до тех пор, пока Драко не пробурчал что-то вроде: «Что, твою мать, я сделал сегодняшним вечером, чтобы терпеть это дерьмо?!»

Его откровенное негодование заставило девушку поднять голову. Ведь она сама чувствовала точно то же самое! Как он... Да как он посмел... Посмел украсть ее чувства! Да что, черт возьми, он о себе думает?!

Но этим гневным порывам суждено было умереть на корню, как только Гермиона поняла, что Малфой не проронил больше ни слова, а сейчас молча протягивал ей руку.

Девушке с трудом удалось побороть рефлекторное желание отвести взгляд.

— Что... что ты делаешь? — заикаясь, пробормотала она.

— Несмотря на то, какого ты мнения обо мне, Грейнджер, — произнес он на удивление спокойным и ровным голосом, — я не имею привычки сбивать женщин с ног, а после уходить восвояси. А теперь возьми меня за руку.

Гермиона сомневалась.

— С другой стороны, — охотно продолжил он, смотря ей куда-то через плечо, — я не намерен отморозить свой зад, торча здесь всю ночь. Так что в последний раз повторяю, Грейнджер, возьми меня за руку.

Наперекор разумным и, наверняка, куда лучшим доводам, она согласилась.

Он поднял Гермиону на ноги, но, несмотря на всю ее осторожность, боль в растянутой лодыжке все еще провоцировала на крик. Девушка немало удивилась, когда Драко приобнял ее за талию, поддерживая равновесие, но еще больше похолодела от ужаса, отчетливо услышав свое имя с противоположного конца улицы.

Она так беспокоилась из-за того, что Малфой мог привлечь внимание, что сделала это за него.

Драко также насторожился, обернувшись на звук. От четырех силуэтов, движущихся на крик Гермионы, их отделяло примерно полтора квартала. Насколько они могли разглядеть, Рон, отстававший на полпути, теперь присоединился к остальным и шёл впереди.

— Следовало ожидать, что они будут где-то здесь, — пробормотал Драко явно неприязненным тоном, слегка отстранившись от Гермионы. — Выглядит все так, словно твой неотесанный принц мчится спасать тебя на всех парах.

— Нет! — к изумлению обоих девушка, точно в яростном безумии, ухватилась за него еще сильнее. — Малфой, уведи меня отсюда!

Тот, в свою очередь, уставился на Гермиону с таким выражением лица, будто у нее внезапно выросла вторая голова:

— Грейнджер, что за черт...

— Слушай, я сказала то, что сказала! Я не могу... Не могу встретиться с ним прямо сейчас! Пожалуйста! — Боже правый, она его умоляла. — Пожалуйста, уведи меня отсюда!

Рон к тому моменту был уже достаточно близко, чтобы понять, кто сопровождал его жену. Прокричав что-то в их сторону, он сорвался на бег, и теперь уже Гарри отставал от него на два шага. Они приближались, ускоряя темп.

— Малфой, сейчас же!

Драко перевел взгляд с Гермионы на Рона и Гарри, затем обратно не девушку. Прислушиваясь к собственному сердцебиению, она заметила тень нерешительности в его тусклых глазах.

— Малфой, прошу тебя, — прошептала Гермиона, теряя остатки гордости. Но это все же лучше, чем через пару минут лицезреть Рона собственной персоной со свежими следами сегодняшней ночи. Все было лучше, чем это.

— Ты полагаешь, что Уизли узнал меня? — спросил Драко, возвращаясь к деловому тону, которым говорил несколько минут назад.

— Да! — произнесла она в отчаянии, практически прорыдав эти слова.

— В таком случае, я сделаю это, — сказал он нарочито медленно, с этим огоньком злорадства в глазах, который Гермиона подметила у него еще раньше, на выходе из аптеки, когда Малфой принялся выкрикивать какую-то чушь. — Но ты в долгу передо мной, Грейнджер.

Девушка открыла, было, рот, чтобы резко возразить,— в долгу, перед ним, конечно! Учитывая то, что именно она спасла его от сотрясения, а то и еще чего похуже! — но прежде, чем смогла произнести хоть слово, погрузилась в сокрушительную, захватывающую темноту совместной аппарации.

Вскрик Рона со смесью возмущения и удивления был последним, что слышала Гермиона перед тем, как ускользнуть прочь.

* Тайленол — популярный (особенно в штатах) анальгетик. Применяется против боли слабой и средней интенсивности, лихорадки. http://www.rlsnet.ru/tn_index_id_3063.htm

** Синдром Туррета — вообще, основные признаки "болезни" доступно изложены в самом тексте, но если пояснить, то это спонтанное возникновение у человека тиков, т.е. движений и звуков, «которые возникают периодически и непредсказуемо на фоне нормальной двигательной активности». Спасибо Вики за доходчивость)

-...Два! Один! С Новым годом!

Звуки обратного отсчета, сопровождаемые шумным празднеством, буквально сотрясли половицы комнаты, в которой Драко и Гермиона очутились мгновением позже. Осмотревшись вокруг, девушка ощутила явное «дежа вю». Хотя ей и не приходилось останавливаться в этой конкретной комнате, Гермиона была практически уверена в том, куда они аппарировали.

— Это ведь...

— «Дырявый котёл», — кратко сказал Драко. Отойдя от девушки, он махнул рукой в сторону кресла. — Садись.

— Я так и думала, — произнесла Гермиона, утопая в мягкой набивке кресла под неутихающие звуки гуляний по соседству. — Правда, эта комната выглядит на удивление... хм... мило.

— Ха, — Драко стоял посреди комнаты, подливая янтарную жидкость в прозрачный граненый стакан. Наполнив до краев, он махом опрокинул его в себя, затем наполнил снова и развернулся к Гермионе, тыльной стороной ладони одной руки небрежно вытирая рот, а другой протягивая ей напиток. — Во-первых, Грейнджер, это сьют*. Не в моих правилах разлагаться в рядовых номерах. Во-вторых, он, черт возьми, должен быть «милым»: Министерство придерживает его для важных политических шишек триста шестьдесят пять дней в году. Я должен платить этому грёбаному перекошенному трактирщику каждый раз, когда захочу остановиться здесь. Чистой воды грабеж, если учесть, что звукоизоляция здесь паршивая. Такое чувство, будто проклятая вечеринка прямо в этой комнате... И Бога ради, Грейнджер, — добавил он секунду спустя, — выпей уже коньяк. Честное слово, яда в нем ни капли.

Гермиона перевела взгляд вниз на стакан, затем на собственные руки; вверх на Малфоя и снова на стакан.

— Не думаю, что стоит доверять твоей внезапной любезности, — сказала она осторожно.

Он насмешливо буркнул что-то. Когда девушка вновь посмотрела на Малфоя, то на его лице уже красовалась глумливая усмешка, приправленная металлическим блеском глаз.

— И кто же тебя надоумил, что с любезностью надо что-то делать? — спросил он обманчиво мягким тоном.

В замешательстве, Гермиона мельком оглядела комнату в поисках какой-нибудь стойки, куда можно поставить стакан, но под рукой ничего не оказалось. Тем временем Драко уже сидел на корточках прямо перед ней, его руки сжимали подлокотники кресла, а глаза, помутненные, почти дикие, находились на одном уровне с ее.

— Грейнджер, — начал он, находясь так близко, что девушка могла почувствовать его дыхание на своем лице и различить темные тени от ресниц на щеках, — позволь объяснить тебе, что вот-вот произойдет. Ты собираешься избавить меня от того безбожного похмелья, которое я сейчас вынужден терпеть, так как самостоятельно я сделаю только хуже. Потом я, способный трезво мыслить, вылечиваю твою ногу. Но прямо сейчас ты собираешься сделать хороший глубокий глоток. Потому что выглядишь ты кошмарно, твои руки трясутся, и я начинаю подозревать, что вечер у тебя выдался таким же отвратительным, как и у меня. Выпей, Грейнджер, тебе это нужно.

Почему она сделала это? То, как он говорил... Его слова будто захлестывали, заставляя чувствовать себя под гипнозом. Впоследствии девушке будет проще списать всё именно на это ощущение. Но ведь это лишь полуправда, а Гермиона была не из тех людей, кто способен игнорировать подлинную истину. Даже такую неприятную.

И эта самая истина заключалась в том, что выпила она по доброй воле. Да, ее выстроенная, было, оборона была разбита в пух и прах, но это какое-то уж слишком жалкое оправдание. И, наконец, Драко был прав: эта ночь была сущим дерьмом, а потому ей действительно нужно было выпить.

Гермиона поднесла стакан к губам, крепко зажмурилась и одним махом опрокинула его в себя, точно так же, как и Драко пару минут назад.

У девушки не было особого опыта по части алкоголя. По правде сказать, спустя почти пять лет после окончания Хогвартса, она практически не брала в рот ничего спиртного, за исключением традиционного бокала шампанского по праздникам в компании родителей, сливочного пива, которое и алкогольным-то не назовешь, и как-то однажды более крепкого огневиски по наведению Рона, о чем Гермиона тогда мгновенно пожалела.

Поэтому теперь она напряглась, ожидая, что слезы брызнут из глаз, а горло словно обожжет пламенем, как это было с огневиски... Но ничего не произошло. Коньяк был на удивление приятным: плавным, как жидкий атлас.

Расслабив веки, девушка медленно открыла глаза. Драко не сдвинулся ни на дюйм, продолжая рассматривать Гермиону с мрачной усмешкой на лице.

— Это было... Неплохо, — наконец выдавила она из себя.

— Это, — начал Драко, вынимая из ее рук опустошенный стакан, — стоит три сотни галеонов. И, как я посмотрю, у нас есть секунд тридцать до того, как ты безнадежно опьянеешь. Поэтому буду признателен, если ты поможешь мне с моим нынешним...хм... состоянием прямо сейчас, — он достал свою палочку и вложил в ее руку. — Ты знаешь, что делать?

О, Гермиона прекрасно знала, что делать. Эти «манипуляции» девушка проделывала с Роном не единожды за все годы. Она подняла руку, вдохнула и... остановилась. Моргнула. Наклонила голову. Вновь моргнула. Медленнее. И тут произнесла:

— Забавно выглядишь, Малфой.

На мгновение, прежде чем он успел взять себя в руки, у него буквально отвисла челюсть.

— Ты. Что. Серьезно. Черт. Возьми?! Грейнджер! Ты совсем спятила?! Ради Бога!

— И говоришь забавно, — сказала она более властно. — Трудно поверить.

«Охренеть, как трудно, твою мать», — бешено пронеслось в мыслях Драко. Он приблизился к ней, силой прижал ее пальцы, заставив плотно обхватить палочку, затем поднял обе их руки до тех пор, пока кончик палочки не достиг его виска.

— Сделай же ты это, пока не стала вконец бесполезной. Сделай это СЕЙЧАС ЖЕ!

Девушка сглотнула, тряхнула головой и попыталась максимально сосредоточиться. Что ж, нельзя сказать, что ей это полностью удалось, нормой такое состояние назвать было никак нельзя. Но для его «отрезвления» — вполне достаточно. Всего-то. Парочка замысловатых слов, зазубренных Гермионой наизусть, — спасибо Рону Уизли — и ее миссия выполнена.

Через несколько секунд Малфой на ее глазах буквально камнем рухнул в кресло. Его облегчение было столь сильным и столь очевидным. Впившись ладонью в мягкий подлокотник, он уткнулся в него лбом, закрыв глаза, а затем вздохнул с такой горячностью, будто воздух покидал его легкие.

Теплое, трепетное покалывание распространялось по всему ее телу. Гермиона поймала себя на мысли, что была совершенно зачарована тем, как он пропускает серебро своих пепельных волос сквозь пальцы. Они казались мягче, чем шелк, почти невесомыми.

Девушка почувствовала нелепое искушение дотронуться до них, запустить пальцы в его шевелюру. Возможно, эти волосы и в самом деле столь шелковисты, какими кажутся... быть может?

Она уже практически решилась, когда он, по-видимому, начал приходить в себя. Напрягшись всем телом, он вскочил на ноги, развернулся на каблуках и выхватил палочку из ее рук со свойственной ему небрежностью. Как только их пальцы соприкоснулись, Гермиона словно почувствовала удар током, удивленно вздохнув.

Если же Малфой и чувствовал что-то похожее, то мастерски это скрыл. Казалось, что все его внимание сейчас была приковано к ее поврежденной щиколотке. Первое, что он сделал,— это избавился от чулка девушки, порвав его. Затем, придерживая ее ступню одной рукой, другой он с помощью палочки проделал несколько неторопливых движений, чтобы сперва определить степень ее увечья. Это была комбинация различных заклинаний, говорящая том, что Драко какое-то время посвятил основам колдомедицины. Затем он непосредственно перешел к лечению.

На мгновение Гермиону поразила резкая жгучая вспышка боли, перехватившая дыхание. После он отпустил ее ступню, позволив ей коснуться пола, и при этом девушка не испытала никаких неприятных ощущений и дискомфорта от его прикосновений. Она была в порядке и в самом деле здорова.

— Что ж, как новая, — сказал он, вновь посмотрев на нее. Теперь челка спадала прямо ему на глаза, взгляд которых сбивал с толку: одновременно горящий, искрящийся и пугающий. Гермиона встряхнула головой в попытке прогнать это чувство — бесполезно. Алкогольный дурман еще никогда не был сильнее. Не то что бы ей было неприятно, наоборот. А даже если и так, то данное ощущение было на самых задворках ее сознания. Но все это действительно мешало... думать.

Словно по-кошачьи, Драко поднялся на ноги и уже был прямо перед ней, еще до того, как она сообразила, что он вообще пошевелился. Отступив на шаг, он стоял, скрестив руки на груди, критически ее оглядывая.

— А теперь, Грейнджер, — произнес он, — мне кажется, тебе действительно пора.

В ее теперешнем расплавленном состоянии его голос показался Гермионе слишком внезапным. Девушке понадобилось немного времени на понимание донельзя прозрачного намека на то, что надо бы и честь знать.

Она моргнула.

Затем поднялась, чувствуя себя так, будто движется сквозь теплую, густую жидкость. Когда это воздух стал таким вязким?

Девушка слегка покачнулась, но все же удержалась на ногах. На ее теперь оголенных ногах. На ее крепких, здоровых ногах. В голове пронеслась мысль о благодарности Драко за то, что тот вернул «должок» и все-таки вылечил ее ногу.

Однако прежде чем она успела открыть рот, он резко прервал ее.

— Грейнджер, вон, — Драко вновь был на другом конце комнаты, наполняя очередной стакан коньяка. Обернувшись, он довольно грубо указал ей на дверь.

— Может мое похмелье и снято, но у меня в запасе все еще эта на редкость дерьмовая ночь. И кому нужны товарищи по несчастью? Всё, считай, я тебя не видел.

Ее подбородок чуть дрогнул. И все из-за этого бесстыдного нахальства! Можно подумать, его компания была истинным наслаждением!

— Что ж¸ прекрасно, Малфой, — в той же манере бросила ему девушка, надеясь, что ее голос прозвучит подобающе четко и ясно (хотя алкоголь делал это принципиально невозможным). — И тебе счастливого Нового года.

Она развернулась по направлению к двери, но затем, поддавшись воздействию спиртного, добавила:

— В таком случае, трахай только свою собственную, порядком дерьмовую жизнь, ты, заносчивая пьянь!

Это было совершенно, в высшей степени нехарактерно для нее — говорить подобное. То, что она бы никогда не решилась произнести, будучи в ладах с самой собой.

То, что целиком изменило курс и результат всей их случайной встречи.

* * *

Она услышала, как его стакан вдребезги разбился об пол, но никак не распознала его движений. Через долю секунды Драко оказался прямо позади девушки, схватив ее руки и с силой рванув обратно на себя.

Его голос совсем близко, у ее уха... полушепот-полурычание.

— Спасибо за предложение, Грейнджер, — выдохнул он, — но, кажется, у меня есть идея получше. Держать язык за зубами — не самая сильная твоя сторона, не так ли?

— Малфой, — задыхаясь, выдавила Гермиона из себя, будто оглушенная, — что... что ты...

Не дав ей договорить, Драко оторвал девушку от земли, одной рукой обхватив ее за талию, а другой чуть выше крепко сжав ребра; развернувшись вместе с ней, он в несколько шагов достиг кресла, в которое, не слишком церемонясь, ее опустил.

Теперь она наконец осознала, где заново очутилась: ее колени на сидении, локти — на высоких мягких подлокотниках, а щека ощутимо вдавлена в роскошную бархатную обивку. Драко был наполовину над, наполовину позади нее, каждым изгибом своего тела вжимая девушку в кресло все сильнее. Его колено было прямо между ее собственными, предотвращая все отчаянные попытки Гермионы сомкнуть их.

— Малфой!

Она задыхалась от бесплодных попыток освободиться и нахлынувшего шока. Стремительность его действий сбила Гермиону с толку, не говоря уже о выпитом коньяке, замедлявшем все мыслительные процессы. При обычных обстоятельствах она бы уже давно поняла, что происходит, но в силу ее настоящего состояния, эта мысль все еще не достигла сознания.

— Отпусти меня!

— Ни единого шанса, Грейнджер, — прошептал он прямо ей в ухо; движение его губ словно посылало электрические импульсы по всему ее телу. — Как я уже говорил, я задумал кое-что получше на этот вечер, спасибо, что промыла мне мозги, кстати сказать. Я только что чуть не упустил прекрасную возможность прямо у себя из-под носа. Ты же моя гостья, Грейнджер. На всю ночь. И сейчас, — освободив талию девушки, он запустил пальцы в ее волосы, дернув их на себя, заставляя ее с криком выгнуться дугой, — я твердо намерен тебя трахнуть...

Другой рукой он ухватился за край ее платья у изгиба колен, приподнимая мерцающую алым ткань по линии бедра ровно до тех пор, пока не собрал материал в сборки вокруг талии.

-... безо всякого умысла.

Его ладонь все еще утопала в ее густой шевелюре, а губы переместились к нежному участку у основания шеи, оставляя след кровоподтека своим жестким клеймящим поцелуем. Девушка вновь вскрикнула, когда другая его рука скользнула под шифон платья, прижимая ее бедра вплотную к нему, касаясь теплой обнаженной кожи. Его движения проделывали стремительный и безошибочный путь к самому уязвимому участку ее тела, защищенному какой-то жалкой полоской шелковых трусиков.

— Малфой, нет! Нет! — ее тяжелое дыхание смешивалось с криком. — Остановись, ты не сделаешь этого!

Драко усмехнулся, и она почувствовала пульсацию по всему его телу, которое все еще плотно вжимало ее в кресло.

— И что же на этой планете заставило тебя так подумать, Грейнджер? — сказал он почти игриво, чуть покусывая кожу у основания ее шеи. — Даже спустя столько лет с нашей последней встречи ты наверняка помнишь, что вообще-то я имею привычку делать то, что, черт возьми, я захочу...

Он провел губами вверх по ее шее, а вслед за этим прикусил мочку уха, касаясь языком чувствительной кожи до тех пор, пока дрожь не пробежала по всему ее телу, от макушки до кончиков пальцев.

-... и к нашему обоюдному удивлению, в данный момент, Грейнджер, то, чего я хочу, это ты. Ты довольно привлекательна и знаешь это, особенно в вечернем платье. Хотя, — добавил Драко как будто запоздало, — ты, вероятно, пробудешь в нем еще совсем недолго.

— Я закричу, — предприняла она отчаянную попытку.

Он вновь засмеялся, на этот раз с издевкой.

— Что ж, дерзай. Переплюнешь весь этот праздничный шум снизу? Единственный человек, который имеет призрачную возможность тебя услышать, это дряхлый болван Том... и единственное, что он сделает на сей счет, так это выбьет из меня очередную сумму завтрашним утром. Так что чувствуй себя как дома, ты же, в конце концов, моя гостья. И кричи так, как только захочешь.

— Но... но... — она практически рыдала, — я же помогла тебе!

— Тссс, — внезапно он отпустил волосы девушки, заставив ее голову очередной раз тяжело упасть на спинку кресла. Затем почти невесомо, но умышленно, он провел рукой по ее груди, заставляя соски ощутить его легкие прикосновения, — хотела она того, или нет. Гермиона вновь откинула голову назад, теперь уже по собственной воле. — Я знаю, это идет вразрез со всеми своими инстинктами, но один единственный раз, тссс...

— Нет... Нет... Малфой... Аааах!

В эту секунду его пальцы дотронулись до нее через тонкую ткань трусиков. Поначалу легкие прикосновения становились всё интенсивнее с каждым движением. Через пару мгновений его пальцы буквально врезались в нее, когда он решил сдвинуть податливую материю и дотронуться до нее кожа-к-коже.

— Нет, нет, нет! — девушка застонала в подушку кресла. — Я не могу! Я... Я... нельзя... Рон!

Драко насмешливо фыркнул.

— Я что-то не заметил кольца на твоем пальце, Грейнджер. Не говоря уже о том, что не прошло и пятнадцати минут, как ты вполне решительно предпочла меня. Нет, это Уизли пусть оттрахает свою жизнь сегодня ночью, не я. У меня есть занятие получше!

— Пожалуйста! — слова практически душили Гермиону, но ее тело, распаленное приятным теплом коньяка, работало против ее разума, отвечая на каждое прикосновение, а бедра уже двигались в одном ритме с его движениями. — Малфой, это... это...

— Это то, что мне весьма необходимо, — сказал он хрипло. — И буду с тобой предельно честен, Грейнджер: это, черт возьми, единственное, что меня сейчас волнует.

С этими словами Драко отодвинул последний клочок ее защиты в сторону, погрузив палец глубоко в ее лоно.

— Ох! — на этот раз все тело девушки выгнулось дугой навстречу его захватническим действиям, отчаянно пытаясь противостоять. Алкоголь замедлил все ее рефлексы, отнял все силы.— Мал... Малфой... Ооох!

— Что такое, Грейнджер, — Драко коротко взглянул на нее, остановившись на мгновение, чтобы провести языком по линии ее скул. — Ты такая влажная... там.

— Нет! — Гермиона настаивала на своем, даже когда, сопротивляясь ему, углубляла проникновение. — Я не... Нет!

И снова этот снисходительный, забавляющийся тон.

— В чем бы ты там себя не убеждала, дорогая, — сказал он, продолжая ласкать ее пальцем, в то время как она буквально зарылась лицом в обивку кресла, пытаясь скрыть унизительную краску, заливающую ее щеки, — одно твое слово — и я остановлюсь.

Гермиона собиралась, действительно собиралась сказать ему, но тут Драко ввел еще один палец, и единственным, что она смогла из себя выдавить, был совершенно бессвязный, похожий на рыдание стон.

— Неплохо, да, Грейнджер? — он усмехнулся. — Можешь не отвечать: твое тело говорит все, что мне нужно знать.

— Боже, — складки обивки заглушали голос девушки, однако ее терзания были различимы, — это настолько неправильно!

— Что-что? — он дернул вниз вырез ее платья, открывая доступ к груди, по очереди лаская каждую, массируя твердые шарики сосков, наслаждаясь тем, как она содрогнулась, каждым вздохом, каждым стоном. — Ты что-то сказала? Хочешь, чтобы я остановился?

— Нееет... — Гермиона отчаянно вертела головой из стороны в сторону, но все еще двигалась в заданном им ритме. Неожиданно для девушки, он вынул пальцы, и она почти захныкала от внезапного опустошения; когда же Драко приподнял ее бедра, намереваясь развести их шире, она охотно раскрылась ему навстречу, так сильно, как только могла.

— «Нет», то есть мне прекратить? — «уточнил» он, чуть погодя; его голос был почти таким же неровным, как и ее, но все с теми же насмешливыми интонациями. — Или не прекращать? Что же ты имела в виду? Тебе бы лучше поторопиться с ответом.

— Я НЕ ЗНАЮ! — Гермиона практически завопила. — Малфой... Я не...О, Господи... Прошу тебя!

— Что ж, я дал тебе шанс, — резко оборвал он. — Потом не говори, что этого не было.

И тут она отчетливо услышала, что Малфой освободился от своих брюк. Паника вернулась, охватив девушку пылающим жаром. Гермиона вновь предприняла попытку освободиться, извернуться, но все было тщетно.

— Малфой! Стой! Остановись, я не... Ох! Оох! Неет!

Он попытался взять себя в руки, чтобы буквально одним рывком не войти в нее, но не смог сдержаться и на полпути. Она была так напряжена, особенно когда ее тело отвечало на его дерзкие нападения, натянута туже тетивы. Всю ее сотрясала дрожь: кулаки упирались в спинку кресла, дыхание прерывалось быстрыми вздохами, беспомощными тихими криками.

— О... черт возьми... Грейнджер, тебе явно нравится, — сказал Драко таким же отрывистым голосом, будто подернутым алкоголем.

— Ма... Малфой... — все ее чувства были обострены до предела, настолько, что она с трудом могла подбирать слова, — эт...это слишком!

— Тссс, — прошептал он снова. Всего лишь короткое «тссс». Затем он положил обе ладони на ее бедра, направляя ее на себя, и немного отстранился, чтобы опять погрузиться глубоко в нее.

До предела.

Гермиона закусила ткань обивки, сдерживая крик. А потом... Потом ничего не оставалось, кроме как просто держаться.

Ничто из ее, несомненно, скудного сексуального опыта не могло хотя бы малость подготовить девушку к интенсивности этих... ощущений. Разумеется, прежде Гермиона была только с Роном, чуть меньше, чем шесть месяцев, с тех пор, как подарила этому лживому, гулящему мешку с дерьмом свою девственность. Сейчас же она была натянута как струна, чувствуя эту наполненность... Там, где и представить не могла. Было больно. Но, Боже помоги, удовольствия было не меньше. Особенно когда Драко прошептал у ее уха:

— Давай же, Грейнджер, я знаю: ты совсем близко. Ты кончишь для меня и произнесешь это вслух. Для меня.

Отпустив бёдра девушки, — нужды придерживать ее больше не было: она сама охотно двигалась навстречу — его руки вновь начали дразнить самые чувствительные участки ее тела, искусно подводя к кульминации, настигавшей Гермиону точно приливной волной. И вот уже через пару мгновений она достигла пика. Сильнее, чем за всю свою жизнь. Слезы катились по щекам, рыдания от яркости этих ощущений путали слова.

Она кончила. Для него. И действительно произнесла это вслух.

Несколько секунд спустя он, собственнически прикусив бархатистую кожу ее плеча, снова заставил девушку закричать, взрываясь внутри нее, наполняя собой.

* * *

Совершенно истощенная, как физически, так и эмоционально, Гермиона провалилась в какое-то подобие обморока, обессиленно рухнув на подушку кресла; ее тело долго сотрясала мелкая дрожь, состояние было почти бессознательным, в лучшем случае.

Когда Драко с неожиданной осторожностью развернул ее к себе, она, словно тряпичная кукла, даже не пошевелилась. Прижимая ее к своей груди одой рукой, другой он ловко расстегнул молнию на платье, а затем снял его прямо через голову девушки, как будто она была ребенком. Давая ей опуститься обратно на подушки, Малфой принялся избавлять Гермиону от прочих предметов вечернего туалета, вплоть до чулок, что он разорвал ранее, когда лечил ее ногу. Сделав это, он подхватил девушку на руки, задержавшись на мгновение, чтобы пройтись языком по линии ее подбородка до мочки уха и прошептать так тихо, что потом она будет удивляться, на самом ли деле он произнес: « Ты прекрасна, Грейнджер».

Затем, оставив ее одежду кучей валяться на помятом кресле, Драко легко пронес ее через весь сьют прямо до спальни, захлопывая дверь позади себя. К тому моменту, как он уложил Гермиону на кровать, его губы вновь поймали соски девушки, слегка прикусив, а два пальца снова углубились в ее лоно. Без тени сомнения она ахнула, выгибаясь в стонах, несмотря на то, что только что пережила, и он, чуть погодя, решил не останавливаться...

______________________

* Сьют — гостиничный номер улучшенной планировки, чаще всего один из самых роскошных в отеле, включающий в себя как минимум две комнаты. Ну истинный Малфой на меньшее бы и не позарился )

Гермиона проснулась довольно поздно: стрелки часов близились к полудню, поминутно открывая публике искрящиеся серебром морозы первого дня наступившего года.

Сознание возвращалось к ней медленно, вяло. Зевая и потягиваясь под широкими лучами солнечного света, проникнувшими в комнату, она неспешно подходила к пониманию того, что что-то здесь не так.

Открыв глаза, девушка убедилась в своих догадках. Это была не ее постель, не ее комната, вообще не ее квартира; даже не ее ночная рубашка! Первое, что она заметила, приняв сидячее положение, это надетые на ней черные шелковые пижамные штаны, явно не по размеру... мужские пижамные штаны.

Вторым открытием была боль во всем теле.

Болело решительно все... и все же это казалось не таким уж и неприятным.

Нет, это было... незнакомое, но вместе с тем неоспоримое чувство удовлетворенности, сопровождавшееся болезненными ощущениями. Словно она только что пробежала адски изматывающий марафон. Требующий усилий, но стоящий того.

Это описание наиболее точно подошло к тому, что ей необходимо было осознать и принять, невозможно краснея и обеими руками справляясь со спадающими на лицо прядями.

«О, Боже мой. Господи. Что же я наделала?»

Однако за этой мыслью не последовал прилив ужаса, как она ожидала. Вместо него были недоумение, любопытство и под конец удивление на саму себя с примесью скептицизма.

Что она наделала? Она всего лишь испытала самый яркий, физически нестерпимый и до бесстыдства чувственный опыт в своей жизни. Девушка попыталась было посчитать, сколько раз за эту ночь она переступила грань наслаждения, но поймала себя на том, что не может. Она покраснела пуще прежнего. Черт возьми, на самом деле не может!

Отбросив прочь скомканное одеяло, Гермиона подвинулась к краю кровати, что заняло некоторое время, так как это была, пожалуй, самая большая кровать, которую ей приходилось видеть, не говоря уже о том, чтобы спать. Малфоя не было ни в постели, подле девушки, ни где-либо еще в комнате. И хотя часть ее была рада такому развитию событий, другая же была... в самом деле... разочарована.

«Что ж, я и не ожидала чего-то иного... Не ожидала ведь?»

Перекинувшись через край кровати, Гермиона встала на ноги, рассеянным движением руки касаясь низа живота. Там, глубоко внутри, она чувствовала эту теплую ноющую боль. Мерлин, всё случилось этой ночью. Всё, что он... они натворили...

Все еще сонная, в полудрёме, девушка направилась в гостиную, отметив, что даже при ходьбе эта пижама на удивление комфортно на ней сидит. Драко, конечно, не был чересчур рослым здоровенным детиной, но все же его одежда определенно должна была быть ей велика. Наложил ли Драко заклинание для подгонки пижамы под ее фигуру? Гермиона не могла даже толком вспомнить, как вообще очутилась в данной одежде, но ощущение, что он действительно позаботился обо всем этом, не покидало её.

Проявление внимания?.. Как-то слишком не похоже на него.

Запустив руку в спутанные волосы, она наконец вошла в гостиную, где остановилась как вкопанная. Тщательно приготовленный завтрак поджидал девушку за обеденным столом, ее одежда оказалась собрана, очищена, а чулки искусно заштопаны. Платье, белье, все было аккуратно сложено в дальнем конце стола, сверху же лежал небольшой белый конверт.

Пересекши комнату, она схватила конверт и опустилась на стул, чуть морщась при этом. Господи, боль все еще не утихла.

Сперва Гермиона налила себе стакан апельсинового сока, затем вскрыла конверт, вытряхнула оттуда лист пергамента и начала читать.

1 января 20 —

Грейнджер,

В первую очередь, я хотел бы поблагодарить тебя: спасибо за то, что избавила меня от того ублюдка, которым я предстал перед тобой из-за чудовищной головной боли прошлой ночью; спасибо за то, что последовало позже. Мягко выражаясь, вчера мне довелось побывать в скверном месте, весьма скверном, и потому я не слишком походил на джентльмена. Прошу прощения за это и, хотя, к сожалению, работа зовет, приглашаю тебя насладиться завтраком этим утром у меня. Я вернусь ближе к полудню и буду счастлив застать тебя здесь, вероятно счастливее, чем того заслуживаю в свете поведения по отношению к тебе. Я был бы рад возможности объяснить, почему оказался в той части города, да еще и в таком состоянии. Разумеется, я не буду винить тебя, если ты предпочтешь уйти задолго до того, как я вернусь, но...

Пожалуйста, по крайней мере, подумай над моим предложением.

Д. Малфой

P.S. CВИНОЙ АНУС. Грейнджер, неужели «синдром Туррета»? В самом деле?

Пристально вчитываясь в письмо Малфоя, написанное изящным, четким почерком, Гермиона не сумела заметить ничего постороннего. И только когда она опустила пергамент обратно на стол, чувствуя еще большее потрясение и смятение, чем за все это престранное утро, её внимание привлекли звуки, доносившиеся от ближайшего окна. Медленно, слово во сне или трансе, девушка развернулась к источнику беспокойства.

Перед ней на подоконнике разместились две совы, устремившие на неё огромные, сияющие золотом глаза. Морозный январский воздух распушил перья у обеих. В той, что производила больше всего шума, беспрестанно барабаня клювом по стеклу, переминаясь с лапки на лапку в попытке согреться, Гермиона тут же признала сову Гарри. К ней было прицеплено письмо, на котором, как она разглядела, было нацарапано слово «Срочно».

Вторая сова была от Рона. Кроме привязанного к лапке письма, она, ко всему прочему, еще и держала в клюве розу, и — Боже правый, неужели это то, о чем она подумала? — да, лента, опоясывающая рыжевато-коричневую шею птицы, была продета в ее обручальное кольцо.

Эта самая сова с надеждой царапала свободной лапкой по стеклу.

Гермиона смотрела на них в течение некоторого времени. Обе они, должно быть, порядком продрогли, бедняжки. Ей действительно следовало бы их впустить. И все же...

Почти против ее желания, взгляд снова вернулся к письму, которое девушка вновь держала в руках.

Что-то настолько убедительное было в его словах, написанных прямо здесь, у этого самого стола, пока она спала, в формальном, осторожном стиле письма. Особенно если сравнить с тем, каким он был вчера: требовательным, непреклонным, неумолимым... Все те жесткие углы, синяки на руках, легкие покусывания его острых зубов; невозможная кинетическая энергия, когда он подвел её к самому краю, толкнул её прочь в эту пропасть, а затем будто подхватил, хотела она того и нет... И потом снова, и снова, и снова...

Мучительный румянец опалил её щеки при одном лишь воспоминании.

Представлялось почти невозможным совместить пережитое с содержанием письма в ее руках. Такие совершенно разные грани одного и того же человека. Малфой, определенно, преподносил себя как занятную загадку... (не беря в расчет постскриптум, конечно; то был старый добрый болван, знакомый девушке еще со школы и зарекомендовавший себя надолго!)

А если и было что-то, что Гермиона всегда безоговорочно любила, так это загадки.

Головоломки, требующие разрешения.

Господи, помоги. Она была заинтригована.

Девушка вновь перевела взгляд на двух сов, сидящих на подоконнике, а затем вниз на письмо в руках.

Был уже почти полдень, и если верить его собственным словам, то Малфой должен был вернуться уже совсем скоро. Следует ли ей хоть что-то ответить Гарри и Рону? Собрать свои вещи и уйти? Или же прогнать сов прочь и ждать?

На пороге новый день, новый год и новые решения, требующие ее безраздельного внимания.

Она снова мельком взглянула в сторону насупившихся от возмущения птиц. Вновь опустила взгляд на пергамент.

Гермиона сделала глубокий вдох.

Крепко зажмурилась.

И решила.

КОНЕЦ.

_________________________________________________________________________________________________________

Что ж, а вот, собственно, и конец, открытый финал, автор и я на правах переводчика пускаем вашу фантазию в полет, надеюсь, она не покачает перед грядущими праздниками. Счастливого Нового Года и волшебных фейерверков за окном! ;)