Операция "Санта-Клаус" (джен)

В Хогвартсе уже повсюду царило праздничное настроение, и проходила коллективная подготовка к празднику, в целом представляющая собой организованный дурдом. Народ сновал по школе, деловито шурша яркой фольгой и ворохом разноцветных гирлянд, которыми трудолюбиво украшал кабинеты и жилые помещения. В воздухе разливался сладостный запах пудинга и соуса из крыжовника. Вследствие грандиозных предпраздничных подготовок, аппетит у студентов был просто звериный. Три раза в день, ватага голодных учеников всех возрастов врывалась в Большой Зал и набрасывалась на еду с довольным ревом охотника, только что завалившего, по меньшей мере, мамонта. Учителя же бледнели и хирели ото дня в день, ведь они старались поглотить свои порции до нашествия детишек. Потом махнули рукой и вообще перестали заглядывать в Большой Зал. Они боялись.

По коридорам Хогвартса в ряд были любовно расставлены разнообразные ёлки, различными заклинаниями ипросто маггловскими гвоздями прибитые к полу. На каждой ёлке висел ярлычок с написанным именем и с предупреждениями о том, какие кары падут на голову того, кто посмеет хоть пальцем тронуть драгоценное деревце. Ёлки слизеринцев высокомерно стояли в сторонке, обвязанные парчовой серебристой ленточкой, на которой крупными буквами было небрежно накарябано «Снейп». Стоит ли говорить, что эту могучую кучку представители других факультетов обходили в радиусе пяти метров, разговаривали шепотом и всячески старались держаться от неё на расстоянии — мало ли что. Имена-то на елках не были написаны — вдруг грозный профессор это всё срубил для себя любимого. Рядом с этими ёлками робко примостился кактус Невилла, приклеенный горшком к полу клеем «Момент». Говорят, что мальчик израсходовал на своё сокровище два литра клейкой жидкости. Также говорят, что чудо-клей не помог — кто-то утверждает, что видел рыжеволосого мальчика, оторвавшего растение вместе с куском пола и скрывшегося в неизвестном направлении. Сплетни сплетнями, но кактус действительно пропал. Так кем же был подлый похититель?

Тем временем, до молниеносно продвигающегося по школе Поттера донеслись жуткие вопли. Они нимало не смутили погруженного в свои мысли юношу, сжимавшего в руках рулоны подарочной упаковки. И продолжил бы свой путь Золотой мальчик всея волшебного мира, но неожиданно ему перерезал путь бледный, как последняя сказочная принцесса, Лонгботтом. Безумный взгляд и клоки волос в руке пространно намекали на случившуюся неприятность. Взяв соль второй октавы, Невилл оттолкнул полу оглушенного Гарри и припустился бежать. Потрясенный открывшимися вокальными данными у своего сокурсника Поттер зачарованно уставился ему вслед. И тут он услышал ещё кое-что. Змеиное шипение. Недоуменно обернувшись, он с облегчением и толикой снисхождения увидел Драко Малфоя, лавирующего между ёлок с непринужденностью нефтяного танкера. Теперь всё сходилось. Оставив за собой полосу разрушений, он подобрался к Гарри и затормозил. Пару мгновений двое разъяренных противников стояли напротив друг друга, устрашающе раздувая ноздри. Бледные глазенки Малфоя расширялись в геометрической прогрессии. Припомнив тактику устрашения, гриффиндорец выпучил глаза в ответ. Вернувшийся было с новой порцией воплей Лонгботтом заметил их, и, поперхнувшись криком, тихонько удалился в обратном направлении.

— П-поттерр, — Драко почти шипел, словно состоял в родстве со всеми пресмыкающимися земного шара, по преимуществу ядовитыми. Гарри давно уже отметил у него потрясающую способность прошипеть его имя и фамилию, в которых не было ни одной приблизительно напоминающей шипящую буквы. — Развлекаешься? Я-то, дурак, прибежал на крики в надежде, что тебя мучают, и, естественно, не захотел оставаться в стороне.

— Ма-алф... — Гарри попытался воспроизвести ранее услышанные звуки, но больше это напоминало хрипение задыхающегося соплохвоста. — Малфой! — он вложил в голос побольше презрения. — Каждый раз, встречаясь с тобой, я понимаю, что наше анатомическое сходство со свиньями не случайно, и что мы действительно можем занести их в список наших предполагаемых предков.

— На что это ты намекаешь? — слизеринец побагровел, позеленел и побледнел одновременно. Со стороны это выглядело просто изумительно. — На то, что мой родители... свиньи?!!

— Я намекаю лишь на то, неуч несчастный, что Дарвин несколько заблуждался.

— Какой-то там Дарвин назвал моих родителей свиньями?!!!!!!

— Да нет, идиот... — скривившемуся Гарри не суждено было закончить, так как. Малфой-младший с гневным кудахтаньем, не соответствующим его змеиной и поросячьей сущности, набросился на него и свалил на пол, кусаясь и вопя на чем свет стоит.

— ЩА Я ПОКАЖУ, КТО ТУТ СВИНЬЯ!!! — визжал Малфой, осыпая тумаками обалдевшего от такой прыти Поттера. — ЩА Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, А ПОТОМ И ТВОЕМУ ДАРВИНУ!!!

— Дарвин умер, балда! — попытался Гарри вставить хоть что-то в этот словесный поток. — Это маггловский ученый, занимавшийся вопросами эволюционирования человека!

— МОЙ СЕМЬЯ САМАЯ БОГАТАЯ И ВЛИЯТЕЛЬНАЯ! И... БОГАТАЯ! ПОКАЖИ МНЕ СВОЕГО ДАРВИНА И Я УСТРОЮ ЕМУ ВЗБУЧКУ!..

— Малфой, отлепись от меня! — полузадушено пискнул Гарри, начиная всерьез опасаться за свою жизнью.

— Я САМЫЙ ВЫДАЮЩИЙСЯ ОТРОК ЭТОЙ ШКОЛЫ! — продолжал воодушевленно орать Малфой. — ВЫ НЕДОСТОЙНЫ ЦЕЛОВАТЬ МОИ ПЯТКИ! ПОПРОБУЙТЕ-КА ПОЦЕЛОВАТЬ МОИ ПЯТКИ, НЕДОСТОЙНЫЕ ПОТОМКИ МЕРЛИНА!!!

— Малфой. Я. Не. Собираюсь. Целовать. Твои. Пятки! — хрипел Гарри. Глаза Драко горели таким экзальтированным блеском, словно он пытался убедить во всём вышесказанном не только гриффиндорца, но и себя самого.

— ПАПОЧКА УСТРОИТ МНЕ САМЫЙ ШЫЫЫКАРНЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ!!! А ТЫ СО СВОИМИ ДРУЖКАМИ И ДАРВИНОМ БУДЕТЕ ПРОЗЯБАТЬ В ЭТОМ СТАРОМ КУРЯТНИКЕ!

— Что-о? — возмущенный до глубины души, Поттер угрожающе стал подниматься, таща за собой вцепившегося когтями в геройский фейс Малфоя.

Запомни, малыш: ты можешь оскорблять его умственные способности, вкус, манеру смеяться, драться с ним и бить его полностью, но никогда — слышишь: НИКОГДА! — не смей обзывать его любимую школу курятником и угрожать расправой Дарвину. По крайней мере, такие выводы сделал Драко, когда Гарри с видом итальянского мафиози нависал над ним, угрожающе скаля зубы. Дабы Малфой закрепил полученные знания, Гарри вцепился зубами в ухо Слизеринского принца. Принц взвыл самым недостойным образом, и, отшвырнув Золотого мальчика, вскочил на ноги и поспешил унести свои конечности в слизеринское подземелье. Вслед ему неслись цветастые ругательства и обещания закатить такую вечеринку, что сам Драко с папашей обзавидуются.

* * *

Уютное готичное подземелье факультета Слизерин, в принципе, мало отличалось от остальных помещений славного учебного заведения Хогвартс. Слизеринцы тоже были людьми, и им тоже хотелось праздника наравне с остальными. По этой причине, в гостиной сплоченный коллектив зеленых и изворотливых, уподобившись трудолюбивым пчелкам, маленькими группами сновал от стены к стене, беспрестанно сталкиваясь с друг другом, и вытаскивал на свет божий разный хлам, включающий в себя елочные игрушки, коробки с просроченными магическими петардами, засохшие сладости. Пчелки долго выбирали цветовую гамму, в которой должна была предстать гостиная в рождественскую ночь, и, наконец, решив выбрать из зелёной, тёмно-зеленой, элегантно-зеленой и глубокой зеленой, патриотическую зеленую, приступили к оформлению. В середине особо разговорчивая и воодушевленная компания с маниакальным усердием рисовала круг, где должна была стоять обще-факультетская ёлка. Торжественно вручив недобровольно вызвавшимся лесорубам пергамент с замерами и пару тяжелых топоров из фамильного серебра, они отослали оных в лес, а сами продолжили заниматься делом, точнее, мешаться под ногами у тех, кто действительно был чем-то занят.

Идиллию прервал Драко Малфой, влетевший в помещение с криком гибнущей чайки. В сердцах он выхватил у проскочившего мимо однокурсника здоровенную вазу и запустил её в полет по неопределенной траектории. Леди и джентльмены успели увернуться, а вот вазе повезло меньше: она встретилась со стеной и разлетелась на осколки. Прошипев что-то на чистейшем парселтанге, он вихрем пронесся по гостиной и с помпой удалился в свою комнату. Руководившая разгромом... э, кхм-кхм,.. декорированием подземелья Панси Паркинсон повела бровью и, нетерпеливо топнув изящной ножкой сорок первого размера, отправилась к Драко, захватив для самообороны поднос. Через четверть часа, всклокоченная и изрядно помятая слизеринка выбралась обратно, мрачно осведомив замерших в причудливых позах коллег, что Малфой-младший пишет письмо отцу и волновать его НЕ СТОИТ. Спорить никто не стал, так что работа вновь закипела.

В спальне же Драко прочно угнездился в троноподобном стуле и грыз перо с таким напряженным лицом, словно собирался написать трактат, полностью опровергающий все доказанные ранее теории трансфигурации. В светло-серых глазах отражался свет каких-то заумных мыслей.

Вся эта тщательная подготовка происходила лишь потому, что каждое письмо отцу писалось, как в последний раз. Любая просьба в письменной, либо устной форме проходила несколько этапов: договорительный, просительный, шантажительный, угрожательный. Суть двух последних всегда сводилась к одному и тому же: «аязнаючтотыделалпрошлымлетомкогдамысмамойотдыхалинакурорте» со множеством вариаций. Отец плевался, взывал к Мерлину, рвал письмо, потом склеивал его обратно и хмуро соглашался выделить ровно 1/3 того, что просил Драко. Поскольку аппетит у мальчика был потрясающим, то такой части обычно хватало на то, чтобы обеспечить безбедное существование паре государств в Африке. Но ненасытный материалист Драко продолжал канючить, и тогда уже отец угрожал ему. Это всегда сводилось к: «аятожезнаючтовысдрузьямиделаликогдамысмамойотдыхалинакурорте». Что ж, яблоко от яблони недалеко падает, поэтому младший Малфой, скрепя сердцем и скрипя зубами(,) соглашался на отцовские условия.

В этот раз причина была довольно-таки экзотичной: слизеринец решил спросить с папочки какой-нибудь небольшой дворец для празднования Рождества. Впервые в жизни, Драко опасался за возможные последствия, поэтому писал послание осторожно, начиная издалека. Его целью было усыпить бдительность отца, а потом неожиданно представить главную мысль. Обычно Драко справлял Рождество в родовом поместье вместе с семьей, но несносный Поттер со своими инсинуациями разбудил в мальчике такую ярость и такое желание отомстить, что и так нередко страдающая расстройствами крыша слизеринца уехала на длительный ремонт и в ближайшее время не собиралась возвращаться. Дописав письмо — нужно сказать, весьма достойный ответ четырем томам «Войны и мира» — юноша отправил филина с эпическим посланием в родную обитель. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что все отвлекающие и успокаивающие маневры принесут свои плоды.

* * *

— Ещё чаю!

Домовики богемного обиталища Малфоев дружно закатили глаза, припоминая недобрым словом святую привязанность к своему рабскому положению, которую они неизменно должны были испытывать в каноне, с возмущенным грохотом закинули на поднос чашки с блюдцами, сэндвичи, и, старательно медленно передвигая ноги, поплелись в гостиную, где вальяжно полулежал на диване Люциус Малфой, лениво перебиравший свежую прессу.

Идущие в ряд домовики смерили полным ненависти взглядом зажравшегося буржуя, но по привычке чинно исполнили ежедневный ритуал, включавший в себя завязку салфетки на барском горле, разлития свежезаваренного чая по чашкам, и расположения на столике подноса с легкой закуской. Люциус элегантно подцепил пальцем чашку, вынул из неё градусник, в идеале должный показывать температуру восемьдесят градусов по Цельсию, сверился с показаниями и запустил несчастной посудиной в отряд домовиков. Не моргнувшие глазом эльфы попадали на пол и, выудив откуда-то из под простыней веник и совок, ползком отправились на очистку территории. Вторую чашку постигла схожая участь. Третья же удовлетворила Люциуса, который с довольным видом взял в одну руку бутерброд, а второй стал держать чашку, оттопырив в сторону мизинец.

— ПИСЬМО!

Дверь в гостиную стремительно распахнулась, и в неё влетело бурое нечто, с радостным уханьем описавшее несколько кругов под потолком и с невероятной меткостью свалившее на диван с давящимся бутербродом Люциусом увесистый пакет. Посылка ударила отца семейства по голове, и он, невнятно вякнув что-то нечленораздельное, рухнул на бархатные подушки в бессознательном состоянии. Эйфорию домовиков, наступившую после случившегося, трудно описать словами. Скажем только, что их радостные вопли были слышны где-то в районе Суматры.

— ЛЮЦИУС!!!

Словно в продолжение всеобщего помешательства, в гостиную вслед за оравой сбежавшихся на счастливые крики эльфов-домовиков боком протиснулась Нарцисса Малфой, в своем белоснежном одеянии, напоминавшая ангела, по ошибке спустившегося на бренную землю. Непоколебимый подкаблучник Малфой мгновенно пришел в себя и вперился в лицо зигзагами пробирающейся к нему жены ошалелым взглядом.

— Что вы тут столпились и смотрите на нас, как колхозники на статую Свободы? А ну брысь отсюда! — рявкнул ангел, открывший в себе недюжинные познания в областях маггловской истории и архитектуры.

Приготовившие орудия возмездия домовики скисли, словно перебродившее молоко, закивали и рассосались по своим местам.

— Нарси! — истерично обратился Люциус к жене, деловито выталкивающей прислугу за дверь. — В чём дело?! Землетрясение? Кто-то умер? К нам идёт проверка из Министерства? Драко вновь спалил комнату?

— Там! — Нарцисса задыхалась и нервно теребила край своего платья, дабы подчеркнуть серьезность ситуации. — Там!..

— Что? Что? ЧТО?!

— ... кто-то пришёл, — выдохнула миссис Малфой.

Люциус смотрел на женушку во все глаза, словно ждал, когда она скажет «ха-ха, шутка», но Нарцисса пыхтела и явно была взволнована.

— Люциус, там кто-то пришёл, — повторила Нарцисса, выделив местоимение.

— А-а-а... а! — протянул Малфой, до которого вдруг дошло, что жена пытается ему намекнуть, что пришёл некто особенный. — Понял, дорогая, понял! Сейчас мы пойдем и встретим его, как подобает. — Он поиграл бровями, и конспиративно подмигнул, словно уведомляя, что намек понят и принят во внимание.

Нарцисса посмотрела на нервно дергающееся лицо своего мужа, и в голове у неё промелькнула мысль, что, возможно, Люциус понял её как-то неправильно. А она всего лишь имела в виду, что боится открывать дверь в одиночестве.

* * *

Люциус стремительно несся по особняку, горделиво сверкая глазами и имея вид крайне торжественный, словно слышал грохочущие рядом литавры и барабаны. Толкнув дверь в холл, он вошёл в помещение и окинул его убийственным взором. Если бы там обитали тараканы, они бы предпочли ретироваться и навсегда забыть дорогу в это место, перед этим вернув всё когда-либо съеденное в двойном размере. Прошествовав почти до самого парадного входа, он остановился так резко, что трусившей следом Нарциссе пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы не впечататься в его спину. Хозяин дома юркнул за колонну и жестом разрешил жене открыть дверь. Миссис Малфой злобно сверкнула глазами на труса, но взялась за ручку и аккуратно толкнула дверь...

Колоратурное сопрано Нарциссы было слышно, наверное, на другом конце Соединенного Королевства. До смерти перепуганный Люциус в своих расстроенных чувствах поскользнулся и вылетел за пределы своего убежища, уткнувшись носом в надраенный до зеркального блеска паркет. Подняв глаза к верху, он издал жуткий вопль. Слаженный дуэт супругов поднял на уши весь дом: челядь побросала свои дела и всей армадой кинулась к центру событий.

Люциус и Нарцисса продолжали соревноваться в громкости, а прислуга по привычке заорала в унисон с ними. В довершение, у кого-то с рук сорвалась молния, ударившая в огромный гобелен с вышитым на нём родовым гербом Малфоев. Огромное полотно рухнуло, погребая под собой сбежавшихся со всех концов дома домовиков.

В воцарившейся после жуткой какофонии тишине было слышно, как лихорадочно вертятся шестеренки в головах хозяев поместья. Лорд Волдеморт смерил всех присутствующих взглядом, которым можно было морозить рыбу прямо в море, закатил глаза и, переступив через застывшего на полу Малфоя, прошёл в дом.