Viva Forever (гет)

Следующим утром, помогая готовить маме завтрак, я случайно услышала, как она разговаривает с моей старшей сестрой. Их спор был столь громким, что и подслушивать не пришлось.

— Это же несправедливо! Отец погиб совсем недавно, а ты уже хочешь познакомить нас со своим новым ухажёром… — сдавленно произнесла Туни.

— В этом мире всё несправедливо, дочка, — тихо ответила мама.

А я не заметила, как руки мои задрожали, и от волнения я забыла положить сахар.

— Ох, только не говори, что ты любила папу, потому что если бы любила, ты бы никогда не захотела променять его на кого-либо другого… — разгорячилась Петуния.

— Я всегда буду любить вашего отца, ведь он подарил мне тебя и Лили. Только эти чувства уже не те, что раньше, — ее расстроенный голос эхом отдавался в моей голове.

— Все так говорят… Все! А я так мечтала, что у нас будет хорошая семья…— Туни вбежала на кухню и горько расплакалась.

Я подошла и обняла сестру так крепко, как только могла.

— Ну, зачем ты меня обнимаешь? Ты же даже не знаешь, что случилось, — тихо произнесла она.

— Я слышала ваш с мамой разговор, — я осуждающе посмотрела на маму. — Можно было бы говорить и потише, — язвительно добавила я, не выпуская из объятий сестру.

— Как бы вы меня не осуждали, девочки, мистер Сильвас всё равно придёт сегодня вечером к нам на ужин.

— Ну и дурной же у тебя вкус, мамочка, — язвительно сказала я. Предпочесть английское происхождение нашего отца какому-то… французишке!

— Ненавижу Францию, -тихо добавила Петуния, с лёгкостью высвобождаясь из моих рук.

Но это была ложь — на самом деле мы обе любили Францию. Особенно после того, как трижды съездили туда всей семьёй. Эта страна стала нашей второй родиной — во Франции мы забывали о конфликтах нашей семьи. Самое удивительное, что даже мы с Туни там вообще не ссорились. Волшебная страна, в которой всё было просто прекрасно, где у нас действительно была хорошая семья… пока не погиб отец.

* * *

И вот мы с Туни идем, держась за руки, надеясь обрести спокойствие в развалинах старой фабрики рядом с Паучьим тупиком, где проходили почти все игры нашего детства…

Пока не стало известно, что я ведьма.

Но в отвратительном мамином поступке есть и свои плюсы — как же хорошо, что мы снова начали общаться с сестрой, что я снова могу обнять её, как и раньше.

Хоть какой-то толк от этого француза.

Незаметно наступил вечер, и, поразмыслив немного, мы решили все же вернуться домой. Если честно, мы надеялись, что пропустили злосчастную встречу с маминым ухажёром, но мы очень ошибались.

* * *

Этот черноволосый и кудрявый мужчина подарил мне букет белых лилий.

Я выдавила из себя улыбку и пробормотала слова благодарности. Петуния, в отличие от меня, получив одну красную розу, поспешила уйти в свою комнату.

Я же, как полная идиотка, из любви к своей матери сидела весь вечер на этом ужине, который, казалось, тянулся целую вечность.

Мама и этот…Сильвас… миловались, но я ради счастья мамы была готова на всё, хотя у меня, так же, как и у моей старшей сестры, всё будто кипело внутри.

Когда он смотрел на меня своими свинячьими глазками болотного оттенка, я едва сдерживалась, чтобы не использовать любое из непростительных заклинаний.

Сейчас у меня хватило бы сил на это.

И тут он спросил:

— Наверное, трудно заниматься музыкой, когда рядом нет отца? Ведь он тоже был музыкантом, — это стало для меня последней каплей, и я сказала лишь одно:

— Мне не важно, трудно ли это — вы всё равно, уважаемый Леон, никогда нам его не замените, — с деланным спокойствием ответила я на его жалость.

Сил не на что уже не было, и я сказала маме:

— Можно, я немного погуляю? Меня Северус ждёт.

Мама, конечно же, согласилась, ведь я не выходила из дома все первые две недели летних каникул.

На самом деле Северус никуда не приглашал меня, и, несмотря на то, что было уже темно, я снова вернулась к заброшенному зданию, к тому месту, где протекали почти все счастливые дни моего детства.

* * *

Темная гостиная. В камине едва теплится пламя, похожее на маленькую рыжую лисицу. По лицу сестренки бродят неясные тени. Она явно волнуется, задавая давно приготовленный вопрос — голос ее слегка дрожит.

— Скажи, Лили, а как ты можешь сделать так, чтобы предметы двигались сами собой? Почему я так не умею? — спросила Туни разочарованно.

— Я не знаю… Я сама этого очень боюсь. И не рассказывай, пожалуйста, маме об этом, хорошо?

— Конечно, — ответила она, улыбнувшись.

Но обида и непонимание не уходит из ее, теперь таких колючих, глаз.

Тогда, в детстве, я не могла ничего изменить, не могла контролировать силы. А сейчас это в моих силах. Я могу контролировать даже время…

Мне показалось, будто что-то живое умерло внутри меня — я вытащила из сумочки хроноворот и три раза повернула песочные часы…