Рождение Мракоборца (гет)

Dreadful Thunder

The storms moving in

And Judgment day is calling

My soul has been healed

By the power of steel

And the sound of glory

I will send into the ground

All that are found

By the sign of the hammer falling

Yes Heathens will fall

I will strike down them all

Then you will know my calling Bravery calls my name

In the sound of the wind in the night

My sword will drink blood

And I will fight

Yes I will fight

In the dawn of battle

Dawn of Battle

Manowar “The Dawn of Battle”

Утреннее летнее солнце ласково бросало веселые лучи на древние камни замка, что в последние века стал сердцем Волшебной Британии. Изумрудно-зеленая трава мягко колыхалась от легкого теплого ветерка, а небо было столь пронзительно-голубым, что в нем, казалось, можно бы утонуть...

Впрочем, четверых вчерашних школьников, сейчас неторопливо шагающих к воротам Хогвартса, мало интересовали пейзажи. За последние семь лет они изучили их, как никто другой. Близнецы, вроде бы, даже нарисовали несколько картин. Да и были у этих четверых дела поважнее.

— Ну что, народ, как вам экзамены? У кого какой улов, Ал? — Кивнул черноволосый приятель, везущему за ручку древний сундук, будто какой-то магловский чемодан, блондину.

Близнецы несли за спинами по футляру с гитарами, и заодно всеми остальными вещами, и только сам говоривший предпочел рассовать все привезенные с собой в Хогвартс вещи по карманам. Заодно прихватив с собой и немного лишнего.

— Семь. Арифмантика, чары, зельеварение, трансфигурация, руны, история магии и предсказания, — вдумчиво загибая пальцы ответил блондин. Считать он умел и так, однако с его репутацией немногие об этом догадывались. Слишком «Хобгоблины» любили дурачиться.

— На «Превосходно», я полагаю?

— А что, бывают какие-то другие оценки? — В ответ на высокомерно задранный нос приятеля, Аластор скорчил невероятно глупую рожу, став на какой-то момент похожим на учившегося тремя курсами младше Гойла или Крэбба. О двух слизеринских «гениях», вьющихся вокруг скользкого белобрысого сопляка, слава ходила уже по всему Хогвартсу. Издеваться над убогими, конечно же не хорошо, но бывает так весело...

— Кто бы знал, что ты так невыносимо скушен, Моуди. Мало того, что собрал типичный комплект предметов для какого-нибудь планктона, так еще и заучка.

— Что здесь сказать... Я неисправим, — обреченно вздохнул блондин, подмигивая приятелю. — У тебя-то сколько, Энди?

— Одиннадцать. Все то же самое, плюс теория магии, травология, начала алхимии и артефакторика. Кстати, спасибо, что напомнил, — порывшись в кармане мантии, Бордман извлек наружу кривую, самостоятельно набитую маггловскую сигарету. Подпалив её кончик, парень глубоко затянулся, через пару мгновений выпустив огромный клуб сизого дыма. — Не зря же к Помоне семь лет ходил. Эх, в здешних теплицах воистину чародейские травы. Зря отказались ребята, а какие там кактусы...

Хлопнув по плечу замечтавшегося приятеля, Гидеон или Фабиан, без разницы, указал ему на причудливо меняющий очертания дым.

— Ты бы хоть за ворота вышел, что ли.

— В этом самый кайф... — Мечтательно глядя куда-то в небо, в очередной раз затянулся брюнет.

— Действительно, не стоит этим увлекаться, дружище. Если переусердствовать, однажды и крыша потечь может.

— Я все просчитал, и строго по графику... — Лениво отмахнулся от надоедливых рыжих, Бордман.

— О, если так...

— ...То значит, уже потекла, — близнецы дружно хлопнули ладонями по лбу.

— Бросьте, ребята, Энди не сходит с ума, сколько его помню, он всегда был таким. Так что, либо он совершенно нормален... — Окинув подчеркнуто скептическим взглядом окутанного клубами сладковатого дыма приятеля, Аластор безнадежно вздохнул. — Согласен, это вряд ли. Ну, либо он приехал в Хогвартс уже таким, и нашей вины здесь нет.

— В точку! — Трое громко хлопнули ладонями, стараясь вызвать какую-либо реакцию у приятеля, однако Энди оставался совершеннейше безмятежен.

Только когда до ворот оставалось совсем уж немного пройти, Бордман, в последний раз затянувшись, щелчком пальцев выбросил окурок в траву. Расслабленно проморгавшись, он окинул в последний раз территорию созерцательным взглядом, и, кивнув друзьям, направился прямиком к Филчу.

— Извините, ребята, мне кое-что нужно сделать, — братья подозревали, что Бордман задумал какую-то гадость, но вмешиваться было поздно, да они и не стали бы.

Щелчок, и Аргус Филч замер, как столб, снизу вверх глядя на остановившегося перед ним брюнета. Сначала завхоз разозлился на сопляка, но стоило ему осознать, что он не может, ни заговорить, ни пошевелиться, и в его глазах медленно начал проступать страх. Несколько секунд понаблюдав за меняющейся гаммой чувств на лице сквиба, Энди доверительно хлопнул его по плечу, и запел мягким чарующим голосом:

- Ах мерзкий, злобный, древний прыщ

У всех здесь в почках ты сидишь

Коли ты злобы не оставишь

И извинений не представишь,

С учениками не поладишь,

Здесь до рассвета простоишь.

Освободив старика от Петрификуса, парень добродушно ему подмигнул.

— Всего доброго, Аргус.

Проходя мимо пытающегося вздохнуть сквиба, каждый из братьев счел нужным хлопнуть его по плечу, не все удары были для него безболезненны, а после Аластора он и вовсе едва устоял на ногах, и скорее всего, остался стоять лишь потому, что магия удерживала его от падения.

— Не слишком ли жестко ты с ним? Конечно, Филч — говно еще то, но встретив рассвет у ворот, он лишь еще сильнее на всех обозлится.

— У него есть возможность этого избежать, — брюнет безразлично пожал плечами. — Стоит ему раскаяться, искренне извиниться перед всеми, кого он незаслуженно доставал, то есть, перед всеми... и получить прощение, и пусть гуляет на все четыре стороны.

— Звучит как-то слишком невероятно. Ты сейчас не направил его на «праведный» путь, а всего лишь испортил жизнь неизвестному числу будущих школьников, — окруженный с двух сторон близнецами Аластор весело хохотнул.

— Веришь, брат, мне плевать, — беззаботно прищурился Бордман. — Если у него наберется хоть капля мозгов, это заставит придурка задуматься. Кто знает, может быть, я только что спас его от Авады?

Немного помедлив, брюнет полной грудью вздохнул, с улыбкой наслаждаясь пейзажем летнего леса.

— К тому же, указал сквибу на его место, а также проверил магию условий. Сейчас его не сдвинет с места и Альбус, — значительно возвел палец к небу волшебник.

— О, музыка, она затмевает все, чем эти бездари здесь занимаются, — немного переиначив традиционный возглас директора, брюнет кивнул на вереницу учеников, направляющихся к перрону.

Остановившись у «Музыкального Магазина», где когда-то заказывали свои первые инструменты, которыми пользовались до того, как сделали свои собственные, четверо пожали друг другу руки. Гуляющие по Хогсмиду пестро разряженные обыватели то и дело косились на компанию, кто осторожными, а кто — любопытными взглядами, все же, «Хобгоблины» уже успели заработать достаточно своеобразную репутацию. Впрочем, молодым людям до них не было дела.

— Народ, вечером заходите к восьми. Хочу поглядеть на тела убийц в Мунго, — задумчиво почесав кончик носа, Аластор кивнул троим братьям. Прошел почти месяц с тех пор, как к нему пришло письмо из министерства, и с каждым днем бесполезного просиживания задницы в школе он становился все злее. Друзья даже пытались досрочно сдать экзамены, но получили от директора лишь приправленную лимонными дольками историю о добре, общем благе и всепрощении. Моуди даже описал старику маршрут, по которому директору следовало бы пройти, вместе с лекциями, заодно, попутно прихватив с собой сладости, однако на результате это никак не сказалось. Зато хоть душу отвел.

— А нас туда разве пустят? — Донесся от Фабиана или Гидеона, без разницы, глупый вопрос.

В ответ остальные лишь сокрушенно покачали головами, причем первым обреченно вздохнул его брат-близнец.

— Конечно же, Фабиан, — добродушно улыбнулся ему Бордман, в отличие от Моуди, он умел как-то их различать. Вообще-то, прекрасно определял, кто из них кто, и Аластор, но знай об этом все, шутка больше не будет веселой. — Конечно же, нет.

Понимающе переглянувшись, четверо совершенно беззвучно растаяли в воздухе, временно позволив деревне и старому замку за спинами вздохнуть чуть спокойнее.