Пробуждение (джен)

Северус почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Однажды он уже испытывал это ощущение разрушающегося мира и краем сознания, еще не погрузившимся в ледяную бездну безысходности, узнал его. Шестнадцать с половиной лет Северус был уверен, что самое худшее уже произошло, и ничего страшнее с ним уже случиться не может. Но все повторялось снова.

Навсегда потеряв из-за своих роковых ошибок Лили, он считал своим долгом защитить ее сына. Но не смог уберечь Гарри, как когда-то не сумел спасти его мать. Однако терзающее сейчас Северуса горе и боль, разрывающая сердце на части, были вызваны не сожалением и стыдом, что он снова подвел Лили, а смертью мальчика. Совсем еще юный парень погиб, толком не начав жить. Даже те немногочисленные годы, которые были отпущены ему судьбой, Гарри вынужден был посвятить подготовке к борьбе и противостоянию взрослому могущественному темному магу. Было ли оно, детство, у мальчика? У ребенка, на которого взвалили ответственность за судьбу целого государства, если не больше. И он, Северус, тоже своим предвзятым отношением отравлял и без того непростые годы учебы Гарри в Хогвартсе. Пусть в определенный момент имидж недолюбливающего Поттера профессора оказался весьма кстати для легенды двойного агента, но перед собой ему не было смысла лицемерить: вначале он с неприязнью относился к мальчику. А вполне искренняя уверенность в необходимости строгих методов воспитания наследника Мародеров была лишь одной из причин, вызывавших постоянные придирки с его стороны. И хотя в последние годы Северус изменил свое мнение о Гарри, сейчас он ненавидел себя за то, что когда еще была возможность привнести в жизнь мальчика чуть больше света и радости, взрослый профессор зельеварения лелеял и взращивал свои обиды. Теперь казалось совсем не важным, кто отец Гарри, и даже любовь к его матери отошла на второй план. В этот момент словно треснула твердая скорлупа, покрывавшая сердце Северуса, так ясно он осознал, каким на самом деле было его истинное отношение к Гарри, и насколько дорог ему стал несносный авантюрист, пренебрегавший правилами и собственной безопасностью.

Мука утраты стала невыносимой, и Северус упал на колени перед могилой. Глаза как будто покрыла жгучая пелена, из-за чего надпись на надгробном камне стала размытой. Время остановилось, не было ничего кроме удушающего отчаяния.

— Надеюсь, тебе понятно, почему могила Гарри Поттера тоже находится на этом кладбище? — карканье ворона вырвало Северуса из оцепенения горя.

— Да, — прикрыл глаза маг.

— Ты слепо и глупо следовал странным планам заигравшегося в блюстителя всеобщего блага дедушки вместо того, чтобы руководствоваться здравым смыслом, — ворон все-таки счел нужным озвучить приговор. — И в результате и Дамблдора не уберег от его же собственных слишком мудреных, чтобы быть применимыми к реальной действительности идей, и мальчику не смог помочь.

Казалось, каждая клеточка тела разрывалась от горя. Ледяные волны безысходности накатывали безжалостным приливом, стремясь разбить душу неудавшегося защитника о непреклонные скалы свершившегося факта. Не в силах смириться с ужасной действительностью, Северус ухватился за последнюю соломинку надежды:

— Но перед тем как я потерял сознание, Гарри был еще жив!

— Камикадзе на войне не нужно много времени, чтобы умереть, — заметил ворон, внимательно разглядывая мага.

— Зачем тогда мы тратили его на пустые разговоры?! — взорвался Северус, вскакивая на ноги. — Если бы мы поторопились, то могли бы успеть!

— Сколько ты пробыл, как ты говоришь, без сознания? — холодно спросил ворон, все также буквально впитывая в себя эмоции человека.

— Н-не знаю, — осекся Северус.

— Неделю, — сообщил ворон.

Северус замер, свыкаясь с услышанным.

— Простите, — наконец, сказал он. — Я не знал. Я был не прав.

— Есть вещи, которые нельзя извинить, — каркнул ворон. — И я сейчас не об этой твоей поспешной грубости. А о том, что в важный момент ты подвел.

— Да, — с трудом произнес Северус. — Сам я себя никогда не прощу. Но быть может, есть какой-то способ исправить случившееся?

Он фактически умолял ворона.

— Неужели ты до сих пор не уяснил, что далеко не все можно исправить? — покачала головой черная птица.

— Я готов отдать все, что у меня есть! — выпалил Северус.

— Ты собираешься торговаться со Смертью? — разразился своим неприятным скрежещущим смехом ворон. — Нет ничего, что мог бы дать человек, дабы изменить законы мироздания и порядок вещей.

— А если жизнь прервется, но это будет не жизнь Гарри? — лихорадочно искал выход Северус.

— Даже если бы такое было возможным, тебе нечего дать взамен, — ответил ворон, глядя на него, как на несмышленыша. — Ты уже не обладаешь тем, что пытаешься предложить. Все, что сейчас в твоей власти, — это осознать свою вину и отправиться туда, где тебе надлежит быть исходя из деяний при жизни. Взгляни на это кладбище. Понимаешь ли ты, что все эти люди погибли бессмысленно и зря? Признаешь ли, что когда от тебя зависела их судьба, ты выбрал неверный путь, а кого и вовсе подвел, если не сказать предал?

Северус почувствовал, как последние силы покинули его. Если ничего нельзя исправить, то может ли существовать для него большее наказание? Он не хотел постигшей их судьбы никому из покоящихся здесь людей. Наоборот старался сделать все от него зависящее, чтобы жертв Волдеморта было как можно меньше, а участь тех, кто принес свои жизни на алтарь счастливого будущего для большинства — легче. И, как оказалось, подвел их. Поэтому он не будет противиться заслуженной участи в посмертии.

— Да, я признаю свою вину, — сказал Северус.

Ворон, похоже, обрадовался его смирению, но, видимо, из чувства такта или из-за своих «должностных» обязанностей постарался иметь сдержанный вид.

— Значит, ты добровольно последуешь за мной туда? — в его словах было заметно больше утверждения, нежели вопроса.

Северус проследил взглядом за указующим взмахом крыла. С пустующим неподалеку небольшим участком земли начали происходить странные изменения. Его поверхность стала размытой, а вскоре и вовсе пошла рябью. Затем из свинцового тумана вырос четкий правильный прямоугольник памятника. А через минуту проступили очертания могилы, мало чем отличающейся от окружающих.

Ворон призывно каркнул тоном, не терпящим возражений, и перелетел к ней. Северус последовал за ним. Стоило ему приблизиться, как надгробная плита пришла в движение и отъехала в сторону, открывая яму-провал. В ней плескалась густая черная непроглядная тьма. Казалось, если дотронуться до поверхности, она будет осязаемой, причем обязательно вязкой и липкой на ощупь.

Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать с его жизненным досье. Оглушенного горем, измученного потерями и снедаемого чувством вины Северуса мало волновало, что будет дальше, и куда ведет эта своеобразная дверь.

— Да, последую, — подтвердил он.

— Тогда, думаю, дальше медлить не имеет смысла, — ворон выжидающе наклонил голову.

Прежде, чем ступить в колышущуюся черную массу, Северус оглянулся на могилу Гарри. Он так и не успел нормально поговорить с ним. А теперь уже было слишком поздно. Но просто так уйти Северус тоже не мог. Он замер на краю ямы.

— Мне нужно еще совсем немного времени.

— Зачем? Какие-то проблемы? — подозрительно спросил ворон, заметно насторожившись.

— Я должен попрощаться с Гарри, — вежливым тоном пояснил Северус, и, не дожидаясь ответа, развернулся, направляясь к могиле юной надежды магического мира.

— На тот случай, если ты таким образом надеешься провернуть какую-нибудь глупость, слизеринец, предупреждаю, что это бесполезно, и будет только хуже, — полетел за ним ворон.

— Куда я смогу отсюда деться? — заверил его Северус. — К тому же я хорошо уяснил неотвратимость своего будущего. Но разве небольшая задержка ради того, чтобы отдать дань уважения человеку, который это заслужил, что-то решит? Что значат несколько минут по сравнению с вечностью?

— Вряд ли Поттеру нужно твое уважение, — тоном сурового судьи заметил ворон, однако препятствовать не стал, усевшись на надгробный камень.

Северус остановился в ногах могилы. Наколдовав вазу с водой, он поместил в нее трансфигурированный из сухих листьев букет гладиолусов. Поставив цветы на надгробную плиту, маг сотворил над ними заклинание неувядания. На фоне серости и бесцветности окружающего мира гладиолусы выделялись ярким пятном, словно оберегая могилу от беспросветной тоски этого места.

— Прощай, Гарри, — произнес Северус. — Прости меня.

Затем он склонил голову, чтобы почтить минутой молчания юного самоотверженного героя. Пытаться перечислять заслуги и достоинства Гарри Поттера вместе с вороном он не решался. Тот был непонятным существом из другого мира, да еще с такой «профессией»… Вряд ли Посланник Смерти и Голос Ее Воли не знал чего-нибудь о жизненном пути Гарри. Но главным моральным препятствием было то, что ворон, скорее всего, был не способен разделить горе обычного человека. Поэтому Северус проговаривал про себя все хорошее, что мог сказать в отношении Гарри.

В какой-то момент магу показалось, что воистину мертвую тишину нарушил странный звук, похожий на взмахи гигантских крыльев. Однако Северусу теперь было безразлично происходящее в этом гнетущем мире, и он не стал прерывать ритуал почтения памяти, уверенный, что если случится что-нибудь важное или заслуживающее внимания в такую минуту, то ворон даст ему знать.

Закончив, маг произнес вслух, обращаясь на сей раз и к птице:

— Раз посмертие каждого зависит от его деяний, решений, выбора и помыслов при жизни, значит Гарри хотя бы сейчас хорошо. Конечно, невыразимо больно, что он не смог познать в должной мере радости и сокровища земного существования. Но, надеюсь, за все его подвиги, жертвы и возложенные на себя обязанности он вознагражден по заслугам, и теперь счастлив.

— Он определенно не бедствует сейчас. Однако в самоубийственной глупости и неспособности мыслить своим умом, а не сомнительными идеалами, внушенными заигравшимся в великого полководца стариком, нет большой заслуги и ничего, достойного похвалы.

В голосе ворона отчетливо звучала насмешка, и Северус с удивлением поднял взгляд. Никакого намека на почтение или уважение к погибшему в облике птицы не наблюдалось. В глаза Северусу бросилось то, что лапы ворона испачканы в земле, и комочки грязи размазываются по светло-серому камню надгробия. Магу стало неприятно, что ворон топчется по памятнику Гарри и марает нечто, имеющее отношение к мальчику.

— А я считаю, что он — настоящий герой, — с горячностью, свойственной скорее юноше, нежели видавшему виды шпиону, возразил Северус. — За всю мою жизнь я не встречал человека более достойного уважения. Даже его мать, светлая ей память, защищала родное дитя, свое собственное продолжение. А Гарри пожертвовал своей жизнью ради многих детей, женщин, стариков и мужчин. Это подвиг, достойный преклонения.

На мгновение Северусу показалось, что глаза ворона полыхнули багрянцем. Видимо, Посланника Смерти задела дерзость человека.

— Не стоит беспокоиться за Гарри Поттера, — прокаркал ворон. — Многие позавидовали бы тому, что произошло с ним после смерти от руки Лорда Волдеморта.

Дальнейшее поведение птицы стало для Северуса неожиданным и одновременно более объяснимым с точки зрения высшей справедливости, теории существования неких сил мироздания, управляющих бытием после смерти, и миссии Посланника.

— А ты наконец признал и продемонстрировал свое истинное отношение к мальчику. — Весь облик ворона преисполнился отеческой заботой: — Ты прошел испытание. И это, несомненно, отразиться на твоей дальнейшей судьбе.

Тут во взгляде Посланника Смерти проступила печаль сожаления:

— Только твоего прошлого в качестве Пожирателя Смерти отменить невозможно. Как и нельзя закрыть глаза на факт, что среди людей, могилы которых находятся на этом кладбище, есть погибшие уже после того, как ты стал по-настоящему предан Гарри Поттеру и его делу. Ты ошибался, и ценой оказывалась их жизнь. Поэтому ты должен последовать за мной. Время вышло.

В этот момент Северус снова услышал звук взмахов огромных крыльев, только теперь он был гораздо ближе. Однако не хотелось нервировать Посланника Смерти двусмысленными движениями и посторонними вопросами. К тому же, что бы это ни было, оно уже не имело никакого значения, так как ворон был прав, и добровольное подчинение воле высшей справедливости было единственным способом хоть сколь-нибудь убедительно выразить свое сожаление о причиненном этим людям зле.

— Я готов, — сказал Северус.

Удовлетворенно кивнув, ворон сорвался с надгробия и направился к зияющей черной дыре.

— Прощай, Гарри, — еще раз склонил голову маг, и взмахом палочки очистив памятник от грязных отметин, оставленных птичьими лапами, поспешил за своим конвоиром.

На камне возле открывшегося провала проступила надпись: «Северус Снейп». Серой рябью побежали строчки биографии, постепенно становясь все четче и темнее. Северусу показалось странным, что его могила находится на одном кладбище с погибшими по его вине людьми, но сейчас было не до изучения порядков потустороннего мира. Не желая растягивать «удовольствие», он подошел к краю ямы, чтобы шагнуть в непроглядную черноту.

— Нет! — раздался испуганный вскрик за его спиной.

Вздрогнув не столько от неожиданности громкого звука в такой момент, сколько от мгновенного узнавания голоса, Северус резко обернулся. На расстоянии пяти шагов от него парил над землей Гарри Поттер. Ангел, поддерживаемый в воздухе невероятно красивыми сильными крыльями. Ангел Гарри Поттер.

Коллаж Lord Nox:

http://www.pichome.ru/zT