Портрет старосты (гет)

Лишь в среду вечером Гермионе вновь удалось попасть в свой тайный кабинет. Гарри и Рон, сидя рядом с подругой, уныло ковырялись в тарелках, но к концу обеда их внимание привлек шквал зеленых перьев – за столом Слизерина разорвалась волшебная бомба из мороженого.

– Берегись! – пропищал Колин Криви, а Дин и Симус, создатели этой шутки, удовлетворенно заулыбались. Рон тоже ликовал, да и Гарри впервые за долгое время довольно засмеялся.

Слизеринцы моментально мобилизовались и перешли к открытым военным действиям, используя вырванные из одежды перья в качестве ракет. Гойл схватил блюдо, наполненное пудингом, и, держа его наперевес с видом Гектора (1), атакующего вражеские корабли, швырнул в сторону гриффиндорцев, когда за столом преподавателей, наконец, обратили внимание на птичью дислокацию, и к разбушевавшимся ученикам двинулась тяжелая артиллерия.

Слизеринцы, сдерживаемые деканом, кричали и размахивали тарелкой с непривлекательными остатками мороженого, требуя немедленного правосудия. Гриффиндорцы, даже не пытающиеся изображать оскорбленную невинность, хохотали и издавали какофонию птичьих выкриков. Зал наполнили петушиные крики, говор попугаев, трель канареек, МакГонагалл, предпринимавшая безуспешные попытки успокоить своих питомцев, в глубине души была довольна их изобретательностью. Хаффлпафцы возмущались шумом, а райвенкловцы, скрывающие раздражение за внешним спокойствием, обращались к профессору Флитвику с просьбой «сделать что-нибудь с этими слизеринцами-гриффиндорцами, которые слишком многое себе позволяют!»

– Действительно, – фыркала Падма Патил, – можно подумать, они единственные факультеты в Хогвартсе! Все всегда вертится вокруг них!

– Вот именно, – солидно кивал Терри Бут, – не сомневаюсь, бесконечные психологические трагедии этой извечной конкуренции в конечном итоге приведут к краху Британского магического сообщества. Пора бы уж и Министерству вмешаться. – Однако, вспомнив последний раз, когда Министерство таки вмешалось в жизнь их школы, он застонал и в отчаянии схватился за голову.

Тем временем Гермиона сбежала с поля боя. Когда Директор восстановит порядок в Большом зале, что точно произойдет в ближайшие секунд десять, всем ученикам наверняка велят разойтись по гостиным факультетов.

– А если я не услышу приказа Дамблдора, я не буду винить себя, что посмела его нарушить, – рассудила девушка.

Через минуту, сжимая в руках сумку с книгами и пергаментом, она уже неслась к шедевру хаффлпафской живописи.

– Комната для чтения, – задыхаясь, крикнула девушка.

Проскользнув в открывшийся проход, она вернула картину на место и прижалась спиной к холодной каменной стене, восстанавливая дыхание. Немного придя в себя, произнесла Люмос! и подошла к подоконнику.

– Привет! – произнес чей-то голос. Подпрыгнув от неожиданности, Гермиона обернулась, ища, кто же это сумел проследить за ней.

– Привет! – повторил тот же голос. – Мисс… Грейнджер, да? Эй, посмотри наверх!

Это оказалась девушка с картины.

– Привет, – ответила Гермиона, положила сумку на подоконник и подошла ближе к картине.

– Я кучу времени ждала, когда же смогу поговорить с тобой! Думала уже, что ты не вернешься после той стычки с Северусом Снейпом.

Гермиона пожала плечами.

– Да я уже привыкла. Он терпеть не может меня и моих друзей.

– Ну, я бы не смогла так смириться с потерей двадцати пяти баллов! – удивилась девушка с портрета, внимательно рассматривая Гермиону. – Ой, ты же староста! – засияла она. – Я тоже! – Самодовольно поправила значок. – Итак, ты – Грейнджер, да?

– Гермиона. Гермиона Грейнджер.

– Приятно познакомиться, Гермиона. А я – Лили…

– Лили Поттер! – изумленно воскликнула Гермиона. Внимательно разглядывая картину, она все больше убеждалась, как эта девушка напоминает старую колдографию, которую показывал ей Гарри. Нарисованная ученица была с ней одного возраста, но прекрасные зеленые глаза, очаровательные ямочки на щеках, темно-рыжие волосы напоминали ту женщину, которой она станет. Или которой была? Гермиона окончательно запуталась.

Девушка на картине отпрянула.

– Нет, Лили Эванс. И я не знаю никакой Лили Поттер. Правда, со мной учится один Поттер – мы даже на одном факультете, к сожалению, – но я не имею к нему никакого отношения. Он же весь из себя такой чистокровный маг, а я всего лишь магглорожденная.

Гермиона моментально все поняла. Конечно, это был портрет Лили Эванс – такой же ученицы, как и она сама, – и нарисован он задолго до ее брака с отцом Гарри – Джеймсом. Судя по всему, картина совсем не в курсе хогвартских сплетен. Преисполнившись любопытством, девушка тем не менее решила быть поаккуратнее в расспросах.

– Я тоже магглорожденная, – объявила Гермиона, и лицо нарисованной девушки озарила дружелюбная улыбка. – Извини, но я думала, изображения на картинах часто ходят друг к другу в гости и так же бродят по замку. А ты – нет?

– Нет, моя картина – особенная. Это связано с тем, как меня рисовали. Я привязана к этому полотну, но мне тут совсем не скучно. Честно говоря, я была уверена, что меня только что нарисовали и я вишу тут не больше одного дня. Но когда я увидела Северуса… – Девушка – то есть Лили – смолкла и нахмурилась. – Он стал совсем взрослым. И он выглядит таким… не знаю, как это объяснить… таким старым. Я с ним немного поболтала, и он рассказал, что стал учителем.

– Да, – кивнула Гермиона, – он – Мастер зелий. И декан Слизерина.

Эта «новость» явно произвела впечатление на нарисованную Лили.

– Этого он мне не сказал. Как интересно! Знаешь, это очень неожиданно. Он не увлекался зубрежкой, хотя надо отдать ему должное – Защиту знал хорошо.

– Согласна, – сухо ответила Гермиона, – он и теперь иногда заменяет преподавателей по Защите.

– А Дамблдор все еще директор?

– Что?.. А, ну да.

– Вот это меня не удивляет. Этот человек, кажется, никогда не умрет.

Гермиона чувствовала себя все неуютнее. Эта девушка понятия не имеет, что с ней случилось после того, как был нарисован портрет. А если она спросит? Что ей ответить?

Девушка пристально посмотрела на Гермиону, будто прочитав ее мысли.

– Ты знаешь меня, да? Я имею в виду – ту меня, что не на картине.

– Да, я слышала о тебе, – осторожно ответила Гермиона.

– Из-за моей книги?

– Твоей книги? – рот Гермионы приоткрылся от изумления. Из всех тем, о которых могла заговорить картина, эта оказалась самой неожиданной. Девушка напряглась, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть одну работу, автором которой могла оказаться Лили, или Поттер, или Эванс – но тщетно. – Извини, я не встречала ни одной книги, написанной тобой.

С каждой фразой Гермионы нарисованная Лили становилась все мрачнее. Опустив глаза, она секунду помолчала, а потом выпалила:

– Та, другая я, – она мертва, да?

Гермиона не видела смысла лгать.

– Да, она давно умерла.

– Еще когда училась в школе? Это бы объяснило, почему книга так и не вышла.

– Нет, она умерла позже. – Портрет рыжеволосой девушки выглядел таким озадаченным, что Гермиона была вынуждена пояснить: – Она была замужем, и у нее был ребенок. Может, у нее просто не было времени на книгу? – Заметив краску гнева, окрасившую щеки нарисованной Лили, она поспешно продолжила: – Уверена, она бы точно дописала свою книгу, будь у нее больше свободного времени. – Гермиона понимала, как жалко это звучит. Да если бы она сама собиралась опубликовать работу, даже семеро малолетних волшебников не остановили бы ее!

Тем временем девушка на картине сама пришла к некоему заключению и вскрикнула:

– Лили Поттер! Ты хочешь сказать, она вышла за этого идиота? Да что она, с ума сошла?! Единственное, на что он был бы способен – держать ее голой, босой и беременной! Вышла бы уж лучше за Ремуса! По крайней мере, он всегда с интересом слушал мои рассказы о книге! Ну и что там произошло? Она умерла от скуки или просто спилась?

Покрасневшая Гермиона почувствовала настоятельную необходимость защитить ту Лили, что была матерью Гарри.

– Они с Джеймсом были убиты темным волшебником. – Глубоко вздохнув, она решительно произнесла ненавистное имя: – Лордом Волдемортом!

– Никогда о таком не слышала, – презрительно заметила Лили. – Она, должно быть, стала совсем уж слабой, раз позволила какому-то выскочке – Лорду Самодуру – убить себя! Погрязла в подгузниках и размякла.

Возмущенная, но в то же время в глубине души восхищенная и безмерно удивленная тем, что мать Гарри так отличается от привычных представлений о ней, Гермиона вкратце, но весьма эмоционально рассказала этой девушке о возвышении Волдеморта, об Упивающихся Смертью, о печальной судьбе четы Поттеров и чудесном спасении и последующих приключениях Мальчика-который-выжил.

Нарисованная Лили слушала рассказ молча, с растущей яростью.

– Ты хочешь сказать, что та Лили сумела победить этого Самодура при помощи древней защитной магии, но вся слава досталась какому-то мальчику?!

Гермиона никогда не думала о случившемся в таком свете.

– Ну… Боюсь, что ты права. Но Гарри…

– И ее ребенка отправили жить к Петунье? Представляю, в каком она была в восторге!

– Насколько я знаю, Дурсли не очень хорошо обращались с Гарри…

– Дурсли? Какая ужасная фамилия! Итак, она, со своим – я так понимаю, маггловским?.. (Гермиона кивнула) мужем плохо обращались с этим мальчиком. Как они могли так поступить? – Красивые губы нарисованной девушки искривились от гнева. – Похоже, Дамблдор совсем состарился и забыл, что означает детство для ребенка… или его викторианское детство было столь безоблачным, что он и не подумал, как мог страдать несчастный мальчик! Это объясняет, как он допустил, чтобы все это произошло!

Гермиона уже задумывалась об этом. Было немало вещей, с которыми маггловские школы справлялись намного лучше Хогвартса, но ей не с кем было все это обсудить. Чистокровные волшебники мало знали о магглах – и были уверены, что любая волшебная вещь превосходит созданную презренными магглами – да и Гарри, старавшийся побыстрее забыть тот маггловский мир, в котором рос, казался не лучше.

Она позволила себе осторожно согласиться:

– Да, в этом вопросе много предубеждений, но…

– Ну а я о чем говорю! – с воодушевлением кивнула нарисованная девушка. – Возьмем хотя бы те издевательства, которые Поттер и его дружки творили с Северусом, – в нормальной школе этого бы не допустили! Не знаю уж, что там думал Дамблдор – может, считал, что испытания укрепят Снейпа? Но я была уверена, что они сделают его злым и жестоким.

– А маггловедение? Оно же преподается просто ужасно! – добавила Гермиона, увлекшись обсуждаемой темой. – Еще никто и не думает преподавать литературу, музыку, а уж учить истории так, как это делает Биннс…

– Биннс все еще преподает? – ахнула Лили. – А Гриндевальда вы уже проходили?

– Ну что ты! Мы до него, наверное, никогда не доберемся. Я молчу про последнюю войну… – уловив полный нескрываемого удивления взгляд Лили, Гермиона пояснила: – Возрождение Лорда Волдеморта.

– …Лорда Самодура, – недовольно пробормотала Лили.

– Лорда Волдеморта, – настойчиво повторила Гермиона. – А Биннс все еще рассказывает о Восстании Гоблинов, да еще так подробно, хотя…

– И старательно избегает чего-нибудь значительного. Раньше я думала, что это из-за его лени, но теперь мне кажется, что все делается с подачи Дамблдора. Он просто не хочет затрагивать важные и спорные вопросы. Поэтому мне так нравится мое исследование.

Гермиона едва не прыгала от счастья. Наконец-то есть девушка, с которой у них так много общего! Это было так необычно, и для волшебного мира, и для маггловского, что она не смогла удержаться от следующего вопроса, хотя и понимала, что ответ на него займет очень много времени. Но она не нашла в себе сил сопротивляться любопытству.

– Расскажешь мне о своей книге?

Лили на картине оживилась, довольная проявленным к ней интересом. Зеленые глаза засверкали, на щеках появились ямочки, и она начала свой рассказ…

— — — — — — — — — — — — — — -

Примечания:

(1) Гектор — в греческой мифологии сын Приама и Гекубы, главный троянский герой в "Илиаде".